Текст книги "Призрачное счастье"

Автор книги: Елена Веснина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

Борис Михайлович пытался что-то делать, но работа не клеилась, все валилось из рук.

– Борис Михайлович, шли бы вы домой, все равно сегодня не работа, – посоветовала медсестра.

– Да, да, вы правы, Мариночка, – согласился Борис.

Заглянула пациентка – Ольга Алексеевна.

– Сегодня Борис Михайлович не принимает, – сообщила медсестра. – Я вам перезвоню.

– Я не по этому поводу, – заявила Ольга Алексеевна. – Борис Михайлович, я краем уха слышала о вашей проблеме. У меня, кажется, есть то, что вам нужно. Четвертая отрицательная. Работает со мной на местном канале телевидения. Только…

– Спасибо, Ольга Алексеевна, уже не надо, – поблагодарил Борис Михайлович.

– Что, в смысле… – запнулась Ольга Алексеевна.

– Что вы, что вы, сплюньте немедленно, – замахал на нее ручками Борис Михайлович. – Переливание уже сделали, ждем результатов.

– Ну, слава богу. Я уверена, все обойдется. Я еще, что хотела сказать…

– Ольга Алексеевна, милочка, давайте завтра, а? Я смертельно устал.

– Но мое сообщение поднимет вам настроение, – настаивала Ольга Алексеевна. – У нас на канале задумали делать цикл передач о нетрадиционной медицине. Я посоветовала вашу кандидатуру на роль ведущего. Это будет так интересно. Я уверена…

– Ах, Ольга Алексеевна, я вам, конечно, благодарен, но боюсь, что в ближайшее время… И потом, я же не шаман, не экстрасенс, ничего сногсшибательного, вполне традиционная медицина.

Его прервал телефонный звонок. Звонил Юрий Владимирович.

– Боря, нужно срочно поговорить.

– Что-то случилось, Юрий Владимирович?

– Случилось. Я приеду.

Борис Михайлович озадаченно уставился на медсестру, потом тихонько положил трубку.

Виктория Павловна стояла у окна своего кабинета и отрешенно смотрела на пустую песочницу с брошенными в ней совочками и игрушками. Вошла Анна Вадимовна и сообщила обреченным голосом:

– Все обегали, Пална. След простыл. Видели в одном месте за забором куст примятый, в другом – следы мотоцикла с коляской.

– Проходи, Аня, садись. Ничего не трогали? – спросила директриса.

– Что мы, не понимаем? Все сохранили для милиции. Я там Зою с кухни поставила, чтобы не затоптали.

– А следы не старые?

– Вроде, нет. Я той дорогой на работу хожу. Мне так короче. По-моему, вчера их не было. Сорвался с места, даже траву вывернул.

– А как ты там ходишь? Там же забор, – удивилась Виктория Павловна.

Анна смутилась:

– Да… Там в заборе дырка. Две планки отгибаются. Ой, Пална, это ж они через эти планки и пробрались!

– Плохо, Аня, совсем плохо. Мне сказали, что возле детдома видели мать Катюшки и Лёли. Надежду Косареву.

Анна охнула и упала на стул:

– Да что ты говоришь! Объявилась, значит?

– К сожалению. Любые сроки когда-нибудь заканчиваются. Хота… Нужно бы выяснить в милиции, не сбежала ли она.

Меня это очень беспокоит. Родительских прав ее лишили и правильно сделали. Но…

– Но ей ничто не указ, – запричитала Анна. – Я ее хорошо помню. Страшная женщина. Да ее и женщиной-то назвать язык не поворачивается.

– То-то и оно. Мы все ее помним. Еле выходили девчонок после ее родительских забот. Лёлька только у нас и заговорила, – качала головой Виктория Павловна.

– Да как! – улыбнулась Анна. Болтушка стала, любо-дорого смотреть. Что же делать, Пална? А если это она увезла девчонок?! Ведь Надьку ничто не остановит. Уж если она что в голову возьмет…

– Надо думать, Аня, надо думать, – Виктория Павловна нервно забегала по кабинету.

– Кто же знал, что Надька сюда вернется…

– А если эта… мамаша что-нибудь учудит? От нее всего ожидать можно. Она уже один раз сдавала дочку нищим милостыню просить. Еле вырвали. А Лёлька вон какая хорошенькая. Да и Катюшка симпатичная. Мало ли что этой уголовнице в голову придет, – печалилась директриса.

Женщины тяжело задумались. Наконец Виктория Павловна решительно сняла трубку телефона и стала набирать номер. В кабинет заглянули Артем и Диана. Директриса жестом попросила их помолчать и заговорила в трубку:

– Вас беспокоит детский дом. Директор Строгова Виктория Павловна. У нас произошло ЧП. Да. Сегодня. Исчезли две воспитанницы. Нет, сами уйти не могли. Мы кругом обыскали. Старшей – шестой год, младшей – второй. Косаревы Ольга и Екатерина. И посмотрите, пожалуйста, окончился ли срок заключения у их матери, Косаревой Надежды Федоровны? Ждем.

Виктория Павловна положила трубку.

– Значит, правда. А я думала, может, спрятались где. Как они пропали? – спросила Диана.

– Как сквозь землю… – вздохнула директриса.

– Вы сказали – Косарева? – переспросил Артем. – Кто она такая? И почему девочки в детдоме при живой матери?

– Какая она мать. Зэчка бывшая. Сейчас вот проверят, не сбежала ли. Бедные мои детки!

– А Лёлечка еще после простуды не оправилась как следует. Ей режим нужен, – заплакала Анна.

– Где она живет, эта Косарева?

– Тут, в Радужном. У нее дом после матери остался. Так, развалюха. Хотя со своих доходов могла бы и дворец построить. С цыганами зналась. Потом они горшки побили. Люди говорили, что она, Надька, и цыган обманула.

– У вас есть фотографии девочек? – не унимался Артем.

– Есть. Я сама их фотографировала, – ответила Диана.

– Давайте все, какие найдете.

Зазвонил телефон, и Виктория Павловна сняла трубку:

– Да, я. Строгова. Выпустили? Когда? Все сходится. Спасибо.

Директриса обвела всех тяжелым взглядом:

– Косарева Надежда Федоровна уже неделю как освободилась из мест лишения свободы.

Артем отобрал несколько фотографий.

– Зачем тебе это? – спросила Виктория Павловна.

– Я их хоть за морем найду.

– Но я уже заявила в милицию. Они будут искать.

– Милиция ищет в рабочее время и за зарплату, а я – для себя и за совесть. – И Артем умчался.

– Артем, я с тобой, – кинулась за ним Диана.

– Господи, хоть бы глупостей не наделали, – молилась Анна Вадимовна.

В кабинет к Борису Михайловичу вошел взволнованный Юрий Владимирович.

– Послушай, Борюсик… – начал он с порога, но, заметив медсестру, осекся. Ох, извините, Мариночка, здравствуйте.

– Ничего, ничего, мы нашего шефа сами за глаза Борюсиком называем. Он не обижается. Вам нужно поговорить? Я выйду, хоть пообедаю сегодня вовремя. Вы тоже трудоголик, как Борис Михайлович?

– Я? Да. В смысле – нет. В том смысле, что… Короче. Борис, нам надо поговорить.

– Идите, Мариночка, вы на сегодня вообще свободны, – кивнул медсестре Борис Михайлович.

Когда она вышла, Борис Михайлович испуганно спросил:

– Что-то с Никушей?

– Да. В смысле – нет, – путано отвечал Юрий Владимирович. – Я имею в виду не со здоровьем. Врач сказал, что теперь дело за природой. Они сделали все, что могли. Должно наступить улучшение. Что я хотел сказать? Ах да, врач… Извини. Я должен позвонить.

Он набрал номер.

– Амалия Станиславовна, я только что из больницы.

– Что-нибудь с Доминикой?

– Нет. С врачом. Он сказал, что его увольняют.

– Я вас поняла. Приму меры. Как его фамилия?

– Ковальчук. Виктор Степанович Ковальчук. Спасибо, Амалия Станиславовна.

Юрий Владимирович повесил трубку и без всякого перехода объявил:

– Боря, я все понял. Нику хотели убить.

Борис Михайлович, услышав, что Доминику хотели убить, чрезвычайно удивился:

– Вы сказали, что Нику хотели убить? Вы что-то узнали?

– Я просто сопоставил факты, – объяснил Юрий Владимирович. – Посуди сам. Мы накануне гуляли с немцем. Все было хорошо. Сергей и Ника были оживлены и веселы.

– При чем тут все это? – не понимал Борис.

– А при том, что Никуша одна уехала в Озерку. А ночью, понимаешь, этой же ночью, она зачем-то помчалась в город, да еще на сумасшедшей скорости.

– Да, я всегда говорил Никуше, что она – лихач, – заметил Борис.

– При чем тут лихач?! раздраженно воскликнул Юрий Владимирович. – Посуди сам. Зачем через пару-тройку часов срываться в город? Если ты только что оттуда уехала. Да еще среди ночи!

– Извините, Юрий Владимирович, но я вообще потерял нить повествования. К чему вы клоните?

– Помнишь, у меня в романе «Смерть олигарха» описана точно такая же ситуация. Я догадался! Нику, как и мою героиню, кто-то вызвал в город.

– Предположим. Вполне может быть, – согласился Борис. – Но, сами подумайте, как этот кто-то мог предположить, что она поедет, да еще и на сумасшедшей скорости?

– М-да. Засада.

– А как было у вас в романе? – поинтересовался Борис Михайлович.

– У меня героине сообщают, что в семье несчастье, погиб муж. И она теряет голову и мчится.

Тут мужчины переглянулись и замолчали, потрясенные одной общей догадкой.

Юрий Владимирович принялся названивать Сергею:

– Сережа, ты уже на работе?

– Но вы же мне сюда звоните, Юрий Владимирович. Что-нибудь с Никой?

– Сережа, ты только не волнуйся… – сбивчиво начал Юрий Владимирович.

– Что с Никой?

– Честное слово, все по-старому. Когда я уходил, доктор сказал, что теперь дело за природой. Он надеется на лучшее.

– Вы меня напугали, Юрий Владимирович.

– Но нам нужно поговорить. Я, кажется, знаю, что случилось в ту ночь с Никушей. Это совсем не несчастный случай.

– А что же?

– Ты понимаешь, я бы не хотел по телефону. Можешь приехать? Я у Борюсика. В смысле, у Бориса Михайловича в клинике.

– Еду.

– Вы куда, Сергей Анатольевич? – спросила Юлька.

– Я обязан тебе отчитываться? – ответил вопросом на вопрос Сергей.

– Это ничего, что вас искала Амалия Станиславовна? Она хотела вас видеть.

– Хочется – перехочется, – пробормотал под нос Сергей.

– Что? – не поняла Юля.

– Я сказал, что когда вернусь, зайду к ней.

В тот день Анна Вадимовна работала не в детском доме, а в поликлинике. Когда к ней в кабинет заглянул высокий мужчина в штатском, она решила, что это больной.

– Яровая? Анна Вадимовна? – официальным тоном спросил он.

– Я.

– Начальник отдела уголовного розыска Петров, – представился мужчина. – Я по делу похищения детей из детского дома. Мы можем поговорить?

– Конечно, – кивнула Анна.

– Вы работаете в детдоме? начал Петров.

– На полставки, медсестрой.

– Вы были свидетелем того, как пропали дети?

– Не совсем, – замялась Анна Вадимовна.

– Как вас понимать?

– Мы с Палной услышали крик: пожар, пожар! И выбежали на задний двор. Когда вернулись, Катюшки и Лёлечки уже не было.

Начальник уголовного розыска не удивился ее невразумительному ответу, его вообще трудно было чем-то удивить.

– Два вопроса. Кто такая Пална и не пропали ли еще дети?

– Виктория Павловна Строгова, директор детдома, – торопливо стала объяснять Анна Вадимовна. – Пропали только малышки Косаревы.

– Вы знаете, что их мать лишена родительских прав? – уточнил Петров.

– Знаю. Но Лёлю забрали у нее еще до ареста. А Катюшу – в тюрьме. Там была какая-то страшная история.

Начальник уголовного розыска вздохнул:

– Косарева – особа, хорошо известная правоохранительным органам. Отцы детей неизвестны. Старшую она морила голодом, закрывала в доме одну без еды и питья, пока днями моталась по своим «гастролям». Спасибо соседям, как-то ухитрялись подкармливать девочку. Я это к тому, что если знаете про местопребывание Косаревой, расскажите. Она очень опасна.

Анна стала припоминать:

– Говорили, Косарева с цыганами раньше дела имела. В цыганском поселке. Пока и их не обманула.

– Проверим, – кивнул Петров, доставая блокнот и что-то записывая. – Дома ее не оказалось. Да, похоже, она туда и не появлялась после возвращения. Видимых следов нет.

– Катюшке чуть больше года, значит, она ее в тюрьме родила? – поинтересовалась Анна.

– Надеялась таким образом скостить себе срок, – объяснил Петров. – А когда не получилось, интерес к ребенку потеряла, не кормила, не нянчила.

Пришлось у нее и этого ребенка забрать. Она, похоже, на детях заработать решила.

– Как это? – охнула Анна.

– По-разному бывает. Продаст кому-нибудь или того хуже…

Анна Вадимовна аж побледнела.

– Не пугайтесь так, Анна Вадимовна. На то мы и милиция, чтобы не дать ей совершить еще более тяжкое преступление. Это дело – резонансное, видите, я сам им занимаюсь. Я могу вам позвонить, если что?

– Конечно, конечно…

– Зовут меня Олег Иванович. Можно просто Олег, – начальнику уголовного розыска Анна явно пришлась по душе.

– Извините, я не могу вас подвезти, – с сожалением сказал Петров, когда они вышли из помещения. – У нас есть такое правило. Преступление нужно раскрыть по горячим следам. Тем более такое. Неизвестно, что Косарева задумала сделать с детьми.

– Не пугайте, Олег Иванович. Вам Пална показывала следы от мотоцикла? За забором?

– Похоже, там кто-то сидел в засаде, – предположил Петров. – Он же мог и поджечь. А сообщник или сообщники – забрали детей. Во всяком случае, мы уже проверяем все мотоциклы в Радужном.

– Мы очень любим этих девочек. А мне они почти как дочери.

– Тем более будем стараться. Разрешите идти?

– Удачи вам, – тихо молвила Анна Вадимовна.

Врач подошел к кровати, на которой лежала Ритка. Хулиганка спала, тоненько посапывая. На соседней кровати спала Доминика. Медсестра поправила на Доминике простыню и залюбовалась:

– Какая красивая.

– Да, – подтвердил врач, – эффектная женщина.

– Вот надо же. И богатая, и красивая, и счастливая… Я видела, как по ней отец убивался, да и на муже лица не было. Воистину, не знаешь, где упадешь… А что с вами будет, Виктор Степаныч?

– Не знаю, – пожал плечами врач. – Грозились уволить.

– Но вы же, можно сказать, жизнь ей спасли.

– Это, к сожалению, еще не известно, – вздохнул Виктор Степанович. – Вечер покажет. А вот то, что я грубейшим образом нарушил все инструкции, так это точно.

Медсестра подошла к Риткиной кровати.

– Ишь, лежит, как ангел, зубами к стенке. Я-то помню, какой скандал она нам в прошлый раз учинила.

– Да, – согласился врач, – характер еще тот, не малина со сливками.

– Будем надеяться, что у Никитиной от этого переливания характер не испортится.

Неожиданно затрещали приборы, и врач с медсестрой кинулись к Доминике.

– Бригаду, быстро, – крикнул врач.

В машине тихо работало радио. Диктор сообщал городские новости:

– На вашей волне – местное радио. Заканчивается еще один учебный год. Скоро город расцветет выпускными вечерами. Наш вопрос модельеру Виталию Печёнкину: какие тенденции наблюдаются в современной молодежной моде и, в частности, в модных выпускных платьях?

– В последние годы наблюдается стремление девушек к пышности и нарядности, – забубнил Печёнкин. – Они хотят быть похожими на принцесс. И это можно понять, ведь такой праздник, как выпускной вечер, бывает раз в жизни…

Сергей переключил и поймал конец сообщения.

– Доминика Никитина широко популярна у нас в городе. Ее супермаркеты недаром называются «СуперНика». Что же случилось с известной бизнесвумен и меценатом прошлой ночью? Было ли это рядовое ДТП? Или к драматической развязке привели иные человеческие факторы?

Сергей чуть не сбил прохожего, выругался, выровнял машину.

– На эти и многие другие вопросы предстоит ответить следствию, – продолжал диктор.

Сергей резко повернул руль и едва не врезался в ограждение. Такое услышать он никак не ожидал.

Артем искал пропавших девочек. Он попросил помощи у своих друзей – байкеров, раздал им фотографии. Поиски начались. Один из байкеров прикатил в цыганский поселок; увидев возле дома подростка, спросил:

– Есть кто-то постарше?

– Мне говори, – уверенно заявил цыганенок.

– Из детдома украли двух детей, – сообщил байкер. – Я разыскиваю Надежду Косареву. Спроси у своего начальства, знакома ему такая фамилия?

Парень исчез за воротами, но вернулся довольно быстро. Он, не спрашивая, сел на заднее сиденье байка.

– Эй, ты куда? – удивился хозяин мотоцикла.

– Она в тюрьме, – сказал подросток. – Мне велено тебе помочь. Отвезу к людям, которые знают ее сожителя. Если понадобится, поможем во всем, только скажи. За ней должок, мы его помним.

В конце концов парень нашел того, кто мог помочь в поисках девочек, – «бригадира» нищих Крокодила. Жил Крокодил в старом вагончике. Увидев их, оскалился:

– Чего пришел? Я вроде тебя в гости не звал.

Байкер молча протянул Крокодилу фото девочек. Тот взял фотографии, достал очки, долго рассматривал и, хмыкнув, спросил:

– Твои, что ль? – Потом добавил: – Ну, заходи, коли пришел.

В вагончике было свалено разнообразное вонючее тряпье – костюмы, гармошки, костыли и «реквизит». Отдельно на гвозде висела пятнистая полевая форма с медалями.

– Чего ты хочешь? – спросил Крокодил. – Выбирай любой костюм. Хошь – будешь героем Афгана, хошь – просто погорельцем.

– Я не за тем. Мне сказали, ты нищенством промышляешь… За бригадира у них.

– Кому-то надо укоротить слишком длинный язык.

– Не встречались тебе девочки? Те, что на фото?

– Так бы и сказал, что из ментовки. А то: хочу быть героем Афгана…

– Я не из ментовки.

– А если не из ментовки, то и проваливай, мил человек, – грозно двинулся на него Крокодил. – Подобру-поздорову. Пока я своих, с костылями, не кликнул.

– Ты Надежду Косареву знаешь? – спросил байкер.

– Я тебе ясно сказал – проваливай. – Крокодил явно не желал с ним беседовать.

– Мужик, ты меня не понял. Расскажи по-доброму все, что знаешь. А то…

– А то что? Попробуй меня напугать.

– Мы – не милиция, с которой в случае чего и договориться можно. Мы тебе твой нищенский бизнес на корню развалим. Через неделю по миру пойдешь. С нищенской сумой.

Тут у Крокодила зазвонил мобильник. Он вытащил, глянул на экран, но байкер неожиданно прыгнул на Крокодила и выбил у него из рук мобилку. Крокодил кинулся на него, началась потасовка. На экране мобилки светилась надпись «Надежда». Байкер бросил мобилку Крокодилу, выбежал из вагончика, вскочил на байк и вылетел с пустыря. Но в лесопосадке спешился, загнал байк в кусты и встал так, чтобы видеть вагончик. Крокодил не заставил себя ждать. Он суетливо собрался, выкатил допотопный мотоцикл с коляской и укатил с пустыря.

Байкер тут же позвонил Артему, доложил обо всем и помчался в город.

Анжела вернулась в Васькину каморку, чтобы покормить собачку. Она вытащила из сумки мисочку, баночку, ложечку, салфеточку. Брезгливо смахнула со стола остатки вчерашнего пиршества, поискала глазами, чем бы вытереть стол. Взяла Васькину рубаху. Потом поставила на салфеточку мисочку и аккуратно выложила в нее содержимое баночки.

– Кушай, мой маленький, кушай, мой сладенький, – пропела она своему Зямчику.

– Ну, ты чего? – спросил Васька.

– Я-то ничего. А вот ты-то, кажется, чего, – неопределенно ответила Анжела.

– Была у Петика?

– Была, – кивнула Анжела.

– И чего?

– А ничего, – махнула рукой Анжела. – Трус твой Петик. А еще друг называется. Не пойдет он к Самвелу.

– И чего?

– Ты чего расчевокался, чевокалка! Поднимай задницу и выметайся, – закричала Анжела.

– Куда? – опешил Васька.

– На кудыкину гору, где растут помидоры! К Самвелу. Ритку выручать.

– Я-а-а? – Васька явно не собирался идти на такой подвиг.

Анжела вздохнула:

– Какие вы, мужики, гады все-таки. У тебя, Васька, подругу украли, можно сказать, из стойла увели. А ты…

– А я чего?

– Вот именно – чего-о-о. Да между тобой и настоящим мужчиной такая же разница, как между: «спи спокойно» и «спи спокойно, дорогой товарищ». Так я звоню Самвелу?

– Ну-у, – протянул Васька.

– Баранки гну, – подтвердила Анжела и набрала номер. – Мне нужно поговорить с Самвелом Михайловичем. Я? Анжела. Обыкновенная Анжела. Посудный ряд, седьмое место. Меня еще Ламбадой называют.

Юрий Владимирович нетерпеливо кинулся к Сергею:

– Ты понимаешь, Сережа, я только ушел из больницы от Никуши…

– Я звонил туда, сказали – без изменений.

– Так вот, иду я от Никуши и встречаю Петра Алексеевича, моего издателя, ты знаешь, – не обращая внимания на его слова, продолжал Юрий Владимирович.

– Ближе к делу, Юрий Владимирович, ближе к делу, – торопил Борис.

– А он как раз шел кровь сдавать, – не отреагировал Юрий Владимирович. – Он и спрашивает меня: а как все произошло? Тут меня как обухом по голове. Мы в горячке даже не подумали выяснить всех подробностей Никушиной аварии.

– Короче, Юрий Владимирович предположил… – не выдержал Борис. Но Юрий его перебил:

– Борюсик, я сам скажу. Понимаешь, Сережа, все не просто так. Накануне мы ее проводили в Озёрку. Все было хорошо, ты помнишь? Никуша уехала домой. А потом среди ночи вдруг сорвалась и помчалась обратно. Кстати, она тебе не звонила?

– Нет, – неуверенно как-то ответил Сергей.

– Вот видишь. Значит, ее кто-то вызвал. И я знаю кто. И по какому поводу.

Сергей побледнел. Неужели отец Доминики знает о его ночных похождениях? Он был в шоке.

– Это – происки конкурентов, – продолжал Юрий Владимирович. – Кое-кому не нравится, что «СуперНика» стала практически монополистом на рынке.

Кое-кто задумал нас устрашив. А для начала – просто обезглавить. Это и станет темой моего нового романа.

Сергей и Борис с удивлением уставились на Юрия Владимировича.

Может, писатели все немного сумасшедшие? И сюжет будущего романа волнует их больше, чем реальная жизнь?

Сергей вернулся в офис, стал вспоминать разговор с Юрием Владимировичем и Борюсиком. О чем шла речь? Никуша уехала домой. А потом среди ночи вдруг сорвалась и помчалась обратно. Значит, ее кто-то вызвал. Это – происки конкурентов.

«Конкуренты, говорите? – подумал Сергей. – И прекрасно. Конкурент конкуренту – друг, товарищ и брат. Я бы даже сказал: конкуренты всех стран, соединяйтесь! А чего это я, собственно, так перепугался? Какое я, собственно говоря, имею отношение к злоумышленникам-конкурентам? А ни-ка-ко-го. И точка».

Сергей себя виноватым не чувствовал. Да и что такого он себе позволил? Самую малость. Ну, трахнул Юльку. Так не изнасиловал же. Все к обоюдному удовольствию.

Амалия Станиславовна позвонила Юрию Владимировичу.

– Гжегоржевская беспокоит.

– Зачем же так официально, Маля? Или ты еще при исполнении?

– Я всегда при исполнении, Юра. Нам нужно поговорить. Это касается работы фирмы.

– Где встретимся?

И через полчаса они уже прогуливались по аллее в сквере.

– Так странно, я давно не гуляла. Спасибо, Юра. Уж и не вспомню, когда так тебя называла.

– Да, время мчится. Я сегодня подумал, как тонка граница, отделяющая жизнь от нежизни. Вот, кажется, все хорошо, все удалось, счастье будет вечным. И ррраз. Все летит в тартарары.

– Не тебе рассуждать о счастье, – оборвала Амалия. – Что ты в этом понимаешь? Для того, чтобы хоть что-нибудь знать о счастье, необходимо поближе познакомиться с несчастьем.

А ты до вчерашнего дня с этим понятием был знаком, мягко говоря, поверхностно.

– Маля, не начинай. И так тяжко. Пожалей хоть ты меня.

– А меня кто пожалеет? Все думают, Амалия – железная, Амалия – бессердечная… – Голос у Амалии Станиславовны неожиданно задрожал.

– Ну что ты, Маля. Я никогда так не думал. Даже когда ты…

– Это ты не начинай, будь так любезен. Не имеет смысла ворошить старое. Я вызвала тебя поговорить о деле, – напомнила Амалия. – Юрий Владимирович, необходимо срочно созвать акционеров и утвердить на этом собрании мои полномочия в качестве временно исполняющего обязанности генерального директора. Сегодня звонили немцы. Было бы крайне нежелательно, чтобы им стало известно о Доминике.

– Но рано или поздно они все же узнают. Мы же понимаем, что Никуша скоро из больницы не выйдет, – грустно покачал головой Юрий Владимирович.

– В нашем случае необходимо позаботиться, чтобы они узнали поздно. Причем параллельно с той информацией, что на успешном функционировании фирмы болезнь Доминики ни в коей мере не сказалась.

– Делай, как считаешь нужным, Амалия Станиславовна, – махнул рукой Юрий Владимирович.

Амалия осталась довольна результатом разговора.

В сторожку к Василию пришел участковый Петр Иванович. Он поморщился, разглядывая беспорядок, смахнул какое-то барахло с табуретки, сел.

– Эй, ты живой? – спросил он у Василия.

– Я-то? – переспросил Васька.

– Ты-то.

– А я ничего не знаю.

– Кончай придуриваться. Где Ритка?

– Чего-о-о?

– Ты меня еще спроси, какая Ритка, – посуровел участковый.

– Какая Ритка? – как попугай повторил Васька.

– Значит, так, Василий Иванович. Составляем протокол о пребывании в общественном месте в нетрезвом состоянии.

И оскорблении своим видом и поведением человеческого достоинства.

– Нет Ритки. Пропала, – всхлипнул Васька.

– Когда?

– Я не видел. Утром Анжелка зашла, а Ритка-то уже тю-тю.

– А где Анжела?

– Тоже тю-тю.

– Надоел ты мне до невозможности, Василий. Пошли в отделение.

– Анжелка вызволяет Ритку, – тут же раскололся Васька.

– Откуда? – удивился участковый.

– От Сам… Самвела, – прошептал Васька.

– Что еще знаешь?

– Сказала, если к восьми, мол, не вернусь, поднимай тревогу.

– И кто, интересно, по твоей тревоге поднимется? – поинтересовался Петр Иванович.

– ОМОН… И этот, как его…

– И ракетно-воздушные войска стратегического назначения, – подсказал участковый.

– Точно. Они, – согласно кивнул Васька.

– Госпожа Гжегоржевская? – спросили в трубке.

– Да, я, – ответила Амалия.

– Это из больницы. Вы оставили свою визитку.

– Слушаю вас.

– У Никитиной была остановка сердца.

– И-и-и что? – задохнулась Амалия.

– Слава богу, обошлось. Такое бывает.

– Мое присутствие необходимо? – уже почти спокойно поинтересовалась Амалия.

– Только в случае, если вы действительно можете переубедить главврача. Он твердо намерен прямо сегодня меня уволить.

– Прошу вас, не переживайте по этому поводу. Призываю решать проблемы по мере их поступления. Продолжайте работу. Извольте сделать для Никитиной все, что в силах современной медицины. Я же позабочусь о том, чтобы именно вы вели эту пациентку до конца.

Амалия вызвала Сергея, но его не оказалось на месте.

– Где он? – спросила у секретарши.

– Не могу знать, Амалия Станиславовна, – отрапортовала Юля.

– Это в высшей степени странно. Это непозволительно. Следует позвонить ему повторно.

– Будет сделано, Амалия Станиславовна.

Амалия смерила Юлию ледяным взглядом. Та сменила тон:

– Сейчас позвоню.

Амалия удовлетворенно кивнула и вернулась к себе в кабинет. Юлька вытянулась, щелкнула каблуками и отдала честь.

– Представляешь, до чего эти болтливые кумушки додумались? – закричала с порога Татьяна.

– Это ты о своем отделе? – уточнила Юля.

– Если бы только о нем. Эту сплетню принесли из бухгалтерии. А значит, вся фирма уже гудит.

– Ну и?

– Они, видишь ли, сопоставили, что шефиня ехала одна ночью из загородного дома в город. А Сергея… Анатольевича с ней не было. Значит, он был со мной.

– И что тут такого, ну был и был? Дело молодое, – насторожилась Юля.

– А то, что кто-то мог Доминике настучать про его похождения, она и сорвалась. При желании это можно трактовать как доведение до самоубийства.

– В уголовном смысле этого слова? – уточнила Юля.

– Я бы сказала – в уголовно-процессуальном, – ответила Татьяна.

К концу рабочего дня, когда Юля собиралась домой, пришел Сергей.

– Амалия у себя? – спросил с порога.

– А где ей быть после окончания рабочего дня? Только на рабочем месте. Но я нарушать кодекс законов о труде не собираюсь и как законопослушный гражданин сушу весла.

– Амалия ругалась?

– А где ты был? Кстати, как здоровье Доминики Юрьевны?

– Пока без изменений.

– Отсутствие новостей – самая хорошая новость. Давай отметим это дело, а? – предложила Юля.

– Ты навела справки о мобилке? – вспомнил Сергей.

– Это дело хлопотное, да и в мои должностные обязанности не входит.

– Сделай, я тебя прошу.

– Просить мало, меня нужно коррумпировать, а то я и так с вами извелась вся. Все приходят, все пугают уголовной ответственностью.

Сергей не на шутку испугался:

– Милиция приходила?

– Пока нет. А должна?

– Откуда я знаю. Разве несчастный случай расследуется милицией?

– Татьяна твоя приходила, статьей Уголовного кодекса грозила, – объяснила Юля.

– Тебе?

– Нам вдвоем. Шутка. А то тебя еще удар хватит.

Из кабинета выглянула Амалия.

– Сергей Анатольевич, зайдите, – попросила она.

Сергею не очень-то хотелось разговаривать сейчас с Амалией, но…

– Сергей Анатольевич! Наша встреча должна была состояться значительно раньше. – Голос Амалии не предвещал ничего хорошего.

– Амалия Станиславовна, не начинайте, – взмолился Сергей.

– Я сегодня от кого-то это уже слышала. Вы прекрасно знаете, что, если бы не крайняя производственная необходимость, я бы предпочла лишний раз с вами не встречаться.

– И вам доброго здоровья, Амалия Станиславовна.

– Мне звонили наши немецкие партнеры… – не обращая внимания на это реплику, продолжила Амалия.

– Не успели улететь! Эка вы их зацепили. Предложений руки и сердца не поступало?

Амалия едва не взорвалась:

– Партнеры интересовались здоровьем Доминики Юрьевны. Я сделала все возможное, чтобы погасить их беспокойство. Но если им станет ясно, что фирма практически обезглавлена, наше дальнейшее сотрудничество окажется под вопросом.

– Не сомневаюсь ни одной минуты, что от вас они, как Мюллер от Штирлица, никакой секретной информации не получили.

– И не сомневайтесь. Но долго мы не сможем утаивать истинное положение вещей. И хотя бы здесь у нас все должно быть под контролем. Я вызвала вас как заместителя генерального директора по пиару и маркетингу, чтобы дать вам поручение: организовать масштабную пиар-кампанию. Необходимо закрепить имидж «СуперНики» как старейшего и опытнейшего игрока на рынке торговли и услуг. В меру пафосно, в меру сдержанно, элегантно. Не мне вас учить.

– А вот мне вас придется поучить, уважаемая Амалия Станиславовна, – разозлился Сергей. – Мне кажется, что вы рано почувствовали себя полновластной хозяйкой «СуперНики». Позволяете себе вызывать меня, давать мне поручения. Наверное, будете требовать отчета? Пришло время напомнить, что вы тут лишь наемный сотрудник. А я – хозяин фирмы.

Хозяева так себя не ведут, – отрезала Амалия. – Когда фирма в опасности, они первыми бросаются на амбразуру. А не болтаются неизвестно где. И неизвестно с кем.

– Не вам меня контролировать! Я свои обязанности хорошо знаю. Призываю вас к тому же. Работать нужно, а не опускаться до собирания бабских сплетен, – заорал Сергей.

– Если вас, Сергей Анатольевич, не устраивает стиль моего руководства фирмой…

– Именно стиль, уважаемая Амалия Станиславовна, именно, – перебил ее Сергей.

– Раз так, я могу сложить с себя так и не возложенные на меня полномочия. Считайте этот разговор моим заявлением об уходе.

Сергей удовлетворенно кивнул и направился к выходу.

– Кстати, многоуважаемый собственник фирмы. Мне звонили из больницы, – остановила его Амалия. – Заметьте, мне, а не вам.

– Что? – повернулся к ней Сергей.

– У Доминики была остановка сердца.

Не только Сергей слышал эту фразу. Слышала ее и Юлька, которая по своему обыкновению подслушивала под дверью. Юля быстренько схватила свою сумочку и выбежала из приемной.

Анжела понимала, что выручить Ритку не так-то просто. Самвел – это все-таки фигура серьезная. Когда Анжела подошла к дверям Самвеловского особняка, то оробела окончательно. Но отступать некуда, она позвонила.

– Чего нада? – сурово спросил охранник.