Текст книги "Господин"

Автор книги: Елена Тыртышникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 32 страниц)

– Пока хватит, – Ремид оглядел стоящих на металлических кругах. – Слай?

– Прошу вас, – юноша отворил дверь. – Мастер Град покажет вам комнаты, где можно привести себя в порядок и отдохнуть. Об ужине мастер Град уже позаботился – не бойтесь, вам всё подойдёт. А теперь… извините меня, Большой совет желает уединиться.

***

Дверь за пришельцами захлопнулась, и только после Слай позволил себе чуточку расслабиться. За спиной, отделившись от резной деревянной поверхности, воплотилось кресло, однако юноша не обратил на него внимания, так и не покинув круга. Расслабиться-то он расслабился, но впрямь самую чуточку – собравшихся он знал слишком хорошо.

Для гостей явление мебели послужило сигналом – они переместились в зал и расселись по трончикам.

– Что ж, ты прав, – Ремид устало потёр виски. Кажется, денёк у старика начался не сегодня и не вчера. – Ты не переоценил опасность, хотя я не все слова и мысли понял… Сарынга небесная! Только этого нам не хватало!

– Мм-м, а вдруг не хватало? – нагло ухмыльнулся хозяин. Вот сейчас Ремид нахмурился. – Это ведь шанс…

– Помолчал бы! – не удержалась Релиста. – Гроза грозой, беда бедой, но зачем ты нам?

– Я сейчас знаю о них побольше вас всех. Явное дело, вы разведаете, разберётесь… Но нападения недолго ждать.

– Верно. Лис, угомонись. Соблюдай правила игры. Он выиграл.

Релиста собралась возразить, но под строгим, осуждающим взглядом Ремида стушевалась как ребёнок. И кто бы не стушевался? Ведь Ремид один из тех немногих, кто не только имел право, но за кем это право признавали – он в любое время любому мог тыкать, звать мальчиком и девочкой, обращаться по коротким именам.

И он был тем, кому тоже можно тыкнуть, а это для присутствующих имело немалое значение.

– Пусть, – нехотя признала женщина. – Он нужен. – И резко обернулась к хозяину дома. Тот так и не присел. – Кстати, я так и не разобрала: кто у них при власти. Старший… который Берри Лиар, сказал теле… те-ле-па-ты. – Релиста произнесла по слогам незнакомое по смыслу слово. – Он назвал их магами. Но маленький и ты не согласны. Так, кто же они?

– Принимающие.

– Что? Как?! – кто-то из собравшихся подался вперёд. Самые порывистые соскочили с кресел. И лишь Ремид не выказал удивления – он-то понял всё сразу.

– Обратили слабость в силу, – флегматично пожал плечами Слай. – Разумно. Будто мы поступаем не так же… Но поэтому они уязвимы сверх меры! Они забыли, что слабы!

– Кажется, у тебя есть план.

– Как иначе? – хозяин дома снова улыбнулся. На этот раз по-настоящему. – И ещё – мы сможем разбежаться и заняться тем, чем всегда занимались, не мешая друг другу.

Даже вспыльчивая Релиста не встряла, позволила продержать ровно ту паузу, которая требовалась.

– Господа, – торжественно начал Слай. – Мы маги. В нашу обязанность входит учить других магов – как вы видели, за небесами они тоже есть. Но они ничего о нас и о себе не знают. Пора им всё рассказать.

Юноша не стал говорить, что раз кругам угрожают, они должны защищаться. Ремид промолчал о том, что является лучшей защитой… Всё и так ясно.

– Согласен. Абсолютно, – кивнул старик.

Глава 18. Искушение

Верить легко, трудно доверять (На проповеди)

Комната, прежде всего, поражала чистотой. Почему – Натин не находила объяснений, ведь после гостиницы во Фреолке телепатка не ожидала ни грязи, ни даже малейшего беспорядка во владениях любящего комфорт Слая. И всё-таки Натин удивлялась. Удивлялась чистоте, не обращая внимания на обстановку.

На первый взгляд, смотреть в комнате и впрямь было не на что: из мебели лишь высокая и широкая кровать, нечто похожее на маленький туалетный столик у изголовья и низкое бюро с отчего-то прилагавшимся к нему простым стулом в дальнем от кровати и ближнем к окнам углу. Три узких – мужчине выглянуть – стрельчатых окна стягивали цветные витражи, которые без солнца скорее угадывались, нежели виделись. Пол укрывал тонкий ковёр, а стены неожиданно демонстрировали голый камень, светлый оттенок которого полностью компенсировал пренебрежение гобеленами – стены ощутимо источали тепло и уют.

– Госпожа Натин, эта опочивальня для вас, – выделенная Градом в провожатые девушка, пропустив гостей вперёд, умудрилась очутиться в центре комнаты, точно напротив телепатки. – Слева опочивальня господина Денилы – мастер Град подумал, что вам так будет удобнее, однако, если вы возражаете…

– Да не, – вмешался Диня. – Всё в норме.

– Там… – попыталась продолжить служанка, но мальчик снова её перебил.

– Разберусь… – подумал чуточку, – почтенная. – И скрылся за столь же неширокой и стрельчатой, подстать окнам дверью.

– Извините, – покраснела за сына Натин. Она вслед за Диней и Берри перешла на фиалкийский.

Девушка недоумённо воззрилась на "госпожу", одарив настолько смешанными чувствами, что та застыдила себя. Слай наверняка придал инопланетянам статус личных гостей (когда, правда, успел?), из чего следовало, что к ним отнесутся со вниманием и почтением, и нечего смущать умы слуг неуместным поведением.

Пока Натин отчитывала себя, юная служанка легко оправилась от удивления.

– Госпожа, там умывальная, – она указала на дверь, точно напротив той, в которой исчез Диня. – Не желаете, чтобы я помогла вам принять ванну?

Инопланетянка мысленно вздохнула. Молоденькая, внешне ровесница Слая, служанка в неброской, предназначенной именно для того, чтобы быть незаметной, одежде выглядела даже не усталой и заспанной, а слегка растрёпанной: выбившийся не по задумке локон из причёски, не до конца расправленное, хотя и отлично сидящее, платье, явное отсутствие какой-то обязательной форменной детали туалета и другие мелочи показывали, что девушку совсем не ждала в этот вечер работа. Собственно, так оно и было, но господина и тем более мастера Града вряд ли волновали чьи-то ожидания.

Искренне сочувствуя, Натин собралась отпустить фиалкийку, но вовремя сообразила, что не только и не столько вызовет, хм, культурный шок, а скорее серьёзно обидит девушку. Работа, пусть в неурочное время, остаётся работой, и выполнена она хорошо и со старанием. Да и тот, с кем служанка была, сейчас наверняка несвободен. Его господин тоже вернулся.

А ещё – Натин не имела ни малейшего представления, как принимают ванну в средневековом замке. Почему-то гостья решила, что ей сейчас предложили вовсе не то, чем расщедрились в трактире Фреолки.

– Спасибо… – кивнула гостья.

Девушка ответила искренней улыбкой – вежливость и умение ценить труд других здесь считались нормой.

– Ра-Таа, госпожа, – безошибочно заполнила паузу фиалкийка. – Прошу…

То, что встретило Натин за дверью, привело женщину космоса на грань обморока.

– Госпожа?

– Всё в порядке, Ра, всё в порядке.

– Вы уверены, госпожа? Мне позвать лекаря? Или господина Слая? – девушка не обиделась на вольное сокращение имени, даже обрадовалась – от неё исходила волна облегчения и благодарности, которую, впрочем, перекрыло беспокойство о гостье. – Или вам стоит сначала перекусить?

– Это от усталости, – пожалуй, ни в чём не солгала Натин.

– Ох, госпожа! Как хорошо, что я с вами! – Ра-Таа снова улыбнулась. Телепатка не ощутила в ней ни трепета, ни желания угодить – служанка на самом деле считала, что и ей, и её нынешней подопечной повезло. Мало ли что случилось б иначе!.. Не глядя, легко и привычно, девушка крутанула два вентиля-ромашки на стене, потянула за рычажок в виде согбенного под тяжестью бутона стебелька – и лохань-кувшинка начала быстро наполняться, к потолку поднялись облачка пара. Вода поступала в чудную ванну не из крана, а через щель, которая тянулась по периметру "цветка". Не будь механизм запущен, Натин приняла бы её за украшение, тем более что на ладонь ниже первой, располагалась такая же вторая – по-видимому, сток. Вода миновала его, так как, пущенная под напором, она маленьким круговым водопадом била в центр кувшинки, словно фонтанчик внутрь. – Госпожа, присядьте. – Девушка повела рукой в сторону то ли широкой табуретки, то ли низкого столика. Натин не дождалась уговоров – ноги не держали. – Знаете, господин Слай иногда забывает, что его тело отличается от человеческого, и надо об этом господину напоминать. Дома-то мастер Град строго за этим следит, а вот за стенами замка – некому. А господин Слай потом переживает… Вы уж его простите, госпожа Натин!

Не умолкая, Ра-Таа капнула в воду из одного флакона, из другого и третьего, сыпанула порошок из коробочки с плотной крышкой, извлекла из пяти склянок разноцветные лепестки, над шестой ненадолго задумалась, но отложила в сторону. Умывальную заполнил приятный, хотя и настораживающе кружащий голову, аромат, кувшинку затянула пена. Кажется, Слай решил вернуть должок.

Закончив колдовать над ванной, девушка взялась за Натин. Телепатка не успела не то что возразить, даже задуматься над происходящим, а фиалкийка уже избавила гостью от десантных ботинок и потрёпанного комбинезона. И то, и другое легко снималось, но требовало навыка и, прежде всего, знания в обращении, однако Ра-Таа справилась с обмундированием без труда, удивления и вопросов. Как там говорил Слай о Фреолке? У них мода похлеще? Впрямь. Ещё через мгновение служанка помогла госпоже забраться в душистый, такой живой цветок ванны.

Смущения за наготу Натин отчего-то не испытывала, хотя никогда не мылась в чьём-либо присутствии и тем более не позволяла за собой ухаживать, разве что в далёком, тонущем в тумане забытья детстве, мама купала свою малютку, и чтобы дочка не капризничала, запускала в ванночку весёлые игрушки. В голове, в активной части сознания (подсознание, как обычно, занималось чем-то своим) крутилась донельзя ленивая и бесполезная мысль: нашлось объяснение аборигену средневековой планетки, который сумел и захотел воспользоваться обустроенным "под старину" санузлом при каюте Натин.

– И Слай слушается мастера Града? – назвать юношу господином язык не повернулся. Ра-Таа, однако, пропустила оговорку мимо ушей – отношения между господами её интересовали постольку поскольку. Но забудь гостья добавить к имени Града "мастер", девушка наверняка обиделась бы, хотя и промолчала бы.

– В управлении? Да! Мастер Град ещё при дедушке господина Слая управляющим стал и знает о быте поболее господина. Да и кого, как не наставника слушать?

– Наставника?

Словоохотливая девушка помедлила с ответом – ненароком затронутая тема ей отчего-то не нравилась, поэтому Натин поспешила уточнить:

– Ра, я что-то не так сказала? Что-то плохое? Я ведь из далёких… очень-очень далёких мест и не знаю ваших обычаев…

– Ох, что вы, госпожа! – служанка вспыхнула. В её глазах – гостья только сейчас заметила, что радужки фиалкийки так же переменчивы, как и у Слая – загорелось неудержимое любопытство, однако расспросов о неведомых землях не последовало. Ра-Таа не решилась на них. Натин это устраивало, потому что она не желала ни рассказывать о космосе, ни врать о придуманных странах – ложь, как ни странно, телепатке редко удавалась. Да и понять, что к чему, тоже надо бы. – Это всё из-за батюшки господина Слая, прежнего господина. Если бы мастер Град не набрался бы смелости и не обратился к Их Величеству… – Девушка засияла восторгом. Она боготворила местных властителей, пусть и настолько разных как простой управляющий землями и сам Его Величество Король! -…то замок круга принадлежал бы не господину круга. Это неправильно! Совсем! А внучка мастера Града – она жена управляющего круга госпожи Релисты – рассердилась на дедушку, а потом и на меня за то, мол, что к нему сбежала. Матушка так мне и сказала, чтобы я домой не просилась, если уж мне милее полоумный прадед, а не мудрые родители… А я и не огорчаюсь! В нашем круге интереснее!

Слова медленно сложились в логическую цепочку.

– И у прадедушки теперь есть о ком голове болеть, – фыркнула Натин.

Ра-Таа прыснула, подтверждая, что для воспитателя она ещё тот подарочек. Любопытство в глазах сменилось вызовом – да, она могла себе позволить многое, так как работницей была отличной. То ли развлекая госпожу сплетнями, то ли просвещая о жизни замка, фиалкийка ни на миг не останавливалась – её руки порхали, выкладывая из скрытых в стенах ящичков флаконы, мочалки, щётки, гребни и прочее на низенький столик, который мгновение назад гостья использовала как табурет. Натин лениво нежилась в горячей воде.

– Ра, – телепатка сонно наблюдала, как растёт пенное одеяло перед носом, пока новая неповоротливая мысль не заполнила сознание. – Греть столько воды, наверное, дорого?

– В других кругах – есть немного, – девушка замерла, но, припомнив, что подопечная издалека, решительно отложила изумление. – А наш-то – маленький, так что вовсе никаких трудностей. К тому же замок стоит на горячем источнике – у нас только за трубами следить надо. И с ними всё в порядке, госпожа! Ими мой жених заведует!

Натин хмыкнула, придержав так и рвущиеся наружу комментарии – Ра-Таа ещё разочаруется в невежественной госпоже и такого навыдумывает, хоть вешайся, а потом или себя застыдит, или ещё хуже – сама себе поверит. Нет, пусть сплетничает, болтушка, осталось тему подобрать.

Телепатка внимательно посмотрела на правнучку строгого Града.

Девочка отлично знала себе цену, что неудивительно при родне, способной обратиться к самому королю для решения вовсе не своих, а господских проблем. И Ра-Таа умела себя подать.

Если на первый взгляд её растрёпанность казалась случайной, результатом нехватки времени, то сейчас Натин увидела, что это далеко не так. Молодая служанка ничего не делала специально, но понимала, какое впечатление производит, и пользовалась тем естественно и без натуги. То же платье, всего лишь замявшееся не по старой, заутюженной складке, не превратило хозяйку в мебель, а наоборот привлекло внимание – рядом с такой скромницей не всякая разряженная в пух и прах госпожа выигрывала. Даже чуточку жаль, что рядом нет поистине благодарного зрителя – мужчины. Будь здесь Берри, он бы оценил и не заскучал… Хотя, вряд ли он сейчас скучает – девушки к нему так и ластились. Если уж он сумел когда-то подойти к Натин, шарахавшейся от любого мужчины, то что уж говорить о девицах, которым он приглянулся… Натин поморщилась.

Зато теперь нашлась и тема для беседы.

– Скажи, – "госпожа" наконец-то определилась с обращением, – не боязно жить при столь молодом хозяине?

– Господине Слае-то? – Ра-Таа нахмурилась, что уже только ощущалась, так как она пропала из поля зрения Натин. Вопрос напряжения не вызвал, а движения девушки, когда она коснулась мочалкой спины гостьи, были размеренными и мягкими.

– Кровь-то молодая, горячая, – пояснила телепатка. Перед глазами так и стоял Слай в гостинице – довольный что корабельный Цырка после сметаны, несколько заторможенный, с опухшими губами. – Вскипит, забурлит – и даже не поймёт, не заметит, как обидел.

– Ах, вот вы о чём, госпожа! – служанка беззаботно рассмеялась. – Да кто ж против, кроме самого господина Слая? Вы же его видели, госпожа. Тут и одной улыбки хватит сердце растопить… Хотя ваше-то не растопит, даже если очень-очень захочет – при вашем-то муже… Ой, простите, госпожа!

Девушка осеклась, не завершила начатого движения – почувствовала, что, увлёкшись, сболтнула явно лишнего. Однако, быстро спохватилась и попыталась скрыть испуг, потянувшись за очередным флаконом. Или же?.. Или же фиалкийка вовсе никого и ничего не боялась, а строго намекала гостье, чтобы чужого не трогала, ибо своего предостаточно? Ра-Таа вполне могла… Но Натин долго не думала – ей хотелось кричать. Кричать во всю мощь лёгких… Много же ты понимаешь, девчонка! Берри Лиар мне не муж! Не муж… И никогда им не станет… К счастью, разум – странная штука, взял да и выцедил из слов служанки лекарство от временного и неуместного помешательства.

– Кроме самого господина Слая? – такого ядовитого тона телепатка от себя не ожидала.

– Ох, – Ра-Таа вдруг погрустнела, мигом позабыв свой то ли страх, то ли вызов. – Охладили господину Слаю пыл…

– Что? – теперь испугалась, не ведая чего, Натин.

– Неприятная история с господином приключилась… – девушка снова вздохнула.

– Хм?

– Суккубы, – бросила та в ответ одно, видимо, всё объясняющее слово.

Гостью накрыла волна неудержимой, искренней и всепоглощающей женской ненависти. Ненависти, в которой позабыты соперницы, в которой нет места ни зависти, ни страху, ни желанию мстить – всё это и другое, как ни странно, было, но ложилось оттенком, обращалось новой формой жуткого, убивающего чувства. Сейчас расспрашивать, уточнять, кто же это суккубы, никак нельзя. Перед глазами же крутился образ роскошной обнажённой девицы, невинной и порочной одновременно. Образ, который по тонкой ниточке зависти вытянул и из телепатки ненависть, пусть не такую яростную, как у Ра-Таа, даже блёклую, но пугающую, страшащую. Он-то и подсказал правильный вопрос.

– Как получилось? Почему Слай жив?

И фиалкийка успокоилась, становясь вновь доброжелательной и весёлой, освобождая от себя напрягшуюся до дрожи Натин.

– Господин Слай матушку хотел навестить, – защебетала беззаботной птахой Ра-Таа, хотя в её голосе и чувствах проскальзывала нотка сомнения: девушка, словно бы защищая господина, оправдывая его в глазах привлекательной гостьи, выдавала официальную версию событий, которой сама не придерживалась. – Но напутал что-то в заклинании…

Опять это слово! Образы и воспоминания перемешались в голове Натин, но все их оттеснило в сторону объяснение Слая: "Кодовые слова, если угодно. Пароль". Объяснение, правдивое, но… как вуаль невесты: вроде бы – вот она, да что толку и лицо прячет.

– Вот только эти дряни не знали, с кем связались! Господин Слай ведь только по батюшке человек, и не каким-то там суккубам с ним тягаться! Говорят, – на миг вернулась прежняя ненависть, но теперь расцвеченная торжествующим злорадством, – среди них болезнь началась – стареют! – и снова грусть. – Однако и господин Слай изменился…

– Ничего, – улыбнулась гостья… эх! Понять бы, о чём речь. – Это пройдёт.

– Конечно, – уверенно кивнула Ра-Таа. – Матушкина кровь не отпустит.

Теперь доминировало восхищение, но страх, чуть изменённый, никуда не делся. Сознание наполняла пугающе-тоскливая картинка кроваво-алого мира.

В спальне Натин встретил сервированный столик и два пуфика, один из которых оккупировал жующий Диня. Сын, упакованный в костюмчик а-ля Слай в детстве, был само благочиние – бери и голограмму для какой-нибудь церковной школы готовь. Матери эта картина не понравилась, притом от ребёнка не исходила ни намёка на вину – то ли проступок настолько велик, что его следует скрывать, то ли скрывать-то как раз нечего, а у Натин паранойя. Есть, над чем задуматься.

Скрыв мысленный вздох, телепатка с неожиданной грациозностью присела напротив сына – движение получилось естественным, не без толики самолюбования, хотя первые шаги в длинном платье (не могла Натин назвать своё облачение банным халатом) дались с трудом. Женщина космоса впервые в жизни носила костюм, к которому не прилагались штаны – это было непривычно. И приятно. Куда исчезла старая одежда, гостья спросить не успела – дольше нужного Ра-Таа не навязывалась.

– А… – потянувшись к еде, мать многозначительно посмотрела на Диню.

– Ага, там тоже ванная, – откликнулся он. – И цветы! Местные по ним свихнулись!

– Это почему?

– Ну не знаю… – сын пожал плечами. – Раковина – лилия какая-то, лампы – колокольчики. То есть, эти… звеньки! Коврик – вообще поляна! А мы?.. – Действительно, и по платью, и по динькиной рубахе вился плющ с жёлтыми цветами, похожий на тот, что рос у двери для слуг. Вассальная символика или украшение? – А на окнах – бабочки! Какая бабочка без ромашки? Правда ведь?

– Ты уже всё облазил? – Натин не очень-то удивилась. Подхватив какой-то плод, она поднялась и подошла к витражам. Цветные стёклышки её не интересовали – взрослой женщине просто-напросто хотелось ещё раз пройтись по комнате, ощутить, как тяжёлый подол цепляется за ковёр и замедляет движения, заставляет идти плавно и величественно. Это было красиво! А тут и повод отыскался.

– А как же, – улыбнулся Диня. Мама-принцесса ему нравилась. – Не скучать же!

Натин пропустила шуточку мимо ушей – лёгкая заторможенность сознания заставляла воспринимать окружающее как-то по-другому, отсекая незначительное и мелкое. Пропустив укор, мать наслаждалась радостью, которой с ней щедро делился сын. Он был счастлив: они вдвоём, им не мешают, рядом нет никого, даже любимчика, Слая.

На окнах в окружении колокольчиков танцевали бабочки с человеческими телами.

– Ещё я изучил пути побега.

– Да? – лень не выветрилась из сознания, но потеснилась для удивления. – Разве Слай не твой друг?

– Мой, – Динька, казалось, уже забыл обиду, не помнил обмана. Сын простил своего первого и пока единственного приятеля. – Но у него есть враги, и я решил всё прознать. На всякий случай. – Или не простил? Никак не разобрать, искренен ребёнок или оправдывается перед собой. – Через окно не убежишь – там пропасть, самая-самая настоящая!

– Пропасть? – Натин попыталась отворить окно, но решётка витража оказалась намертво впаянной в камень стены.

– Я тоже не открыл, – признался Диня. – У меня есть выход на балкон.

Мать круто развернулась и направилась в соседнюю комнату. С каждым, всё более стремительным шагом голова прояснялась и возвращались чувства – лишь, когда они хлынули в Натин, она поняла, что почти ничего не ощущала. Она слышала только слова сына, но не замечала настырного стрёкота насекомых, шелеста одежды и шороха собственных шагов. Её окутывал аромат банных трав, сквозь который не пробивался запах выпечки и жаркого; желудок не просто пустовал, а настойчиво требовал пищи; плод в руках утратил неестественность бильярдного шара, приобретя щекочущую пальцы шершавость. Разум девятым валом – телепатка была однажды в штормящем голографическом океане – накрыли чужие мысли. Ничего не разобрать и никак не отгородиться.

От сумасшествия её спас ветер. Холодный, порывистый, на мгновение отвлёкший – и естественная блокада разума, которую менталы вырабатывают с детства (иначе не выжить!), восстановилась сама собою.

– Как ты, мама? – рядом, так же как и Натин опираясь на перила, замер Диня. Он вдруг оказался неожиданно и удивительно высоким. Он ведь уже перерос Дло, а мать и не заметила.

– В порядке, малыш мой. Я просто устала.

Сказав, Натин поняла, что нисколько не обманывает сына: она действительно устала – не от путешествия по Фиалке, не от жизни под всевидящим оком Берри Лиара, а от того, чему положил начало Континус Инвинц, генерал МАТа. И отец Денилы, её ребёнка, её малыша… От того, чему Континус положил начало и о чём он напомнил… н-да, напомнил… в своей излюбленной манере – головой да об стену… напомнил на Азтоне – она устала от страха быть пойманной, от непрерывного бегства.

Космос! Берри подобрал Натин чуть ли не на Амуре, и она прожила на "Фениксе", никуда не двигаясь, не скрываясь, одиннадцать лет… и всё-таки она бежала. Бежала, стоя на месте. А теперь ей надоело! Она не хотела бежать… но и не желала искать тайник, где они с Диней могли бы спрятаться на всю жизнь. На это не было сил.

– Устала… – повторилась телепатка.

Они вдвоём, мокрые и разгорячённые, молчали на маленьком балкончике, не чувствуя холодного ветра, не замечая новой загадки, которую щедро преподнесла Фиалка – спустившись в долину, они оказались на заснеженной вершине… Но ни сына, ни мать не волновали чужие секреты – только огромные звёзды на расправленном от складок покрывале неба. И мысли. Мысли, у которых не было никакого оттенка. Мысли, которые просто мысли.

И тайны. Свои. От себя.

– Мама, расскажи о нём, – маленький Диня оказался не только высоким, но и взрослым. Старше своего дружка-аборигена, старше матери. Старше Берри Лиара.

– Зачем, малыш? – тихо в ответ спросила Натин. – Зачем? Чтобы подумать, что я тебя не люблю?

Взрослому можно задавать взрослые вопросы. Вопросы, которые не задашь себе.

– Нет.

– Чтобы отомстить?

– Не знаю.

– Чтобы понять?

– Не хочу.

– И не надо, малыш, не надо, – она запрокинула голову. Так не хотелось показывать сыну слёзы… но взрослый всё видит. – Пожалуйста, не учись его понимать! Не надо – никогда, ни в чём. Если поймёшь одно, он сделает так, чтобы ты понимал и другое. Я знаю, что это. Я его понимаю. Но тебе этого делать не надо! Тебе надо лишь помнить: он страшный человек – он умеет доказывать свою правоту. Бесспорную, неопровержимую…

– Как Лиар?

– Что ты, сердечко моё! – Натин ласково потянулась к щеке Дини, но отчего-то побоялась прикоснуться. Лишь нежные мысли не успела остановить. – Берри… он не самый хороший человек, но он… он – Берри, – неуклюже закончила мать.

Если бы она сама знала, как ответить на такой вопрос! Ведь, если приглядеться, подумать, сравнить, есть ли разница между Берри и Континусом? Размах разный, но и тот, и другой часто поступали, мягко говоря, не по-доброму, имея на то и оправдание, и право. Тот и другой искренне заботились о друзьях (а у обоих они были) и подчинённых. Тот и другой… Да мало ли что! Общего много, но именно Берри хотел обнять, тьфу, облапить Натин, когда она умирала от ужаса под напором Континуса. Берри тогда не спасал свою шкуру, а желал видеть рядом пусть неприятного ему, но человека, когда генералу Инвинцу требовалось лишь безоговорочно подчинённое ему существо. А Натин слишком хорошо помнила, каково быть таким существом. Но в первый раз всё казалось правильным, во второй будет лишь понятным. Чересчур хорошо Натин знала самого Континуса, когда Берри Лиара она знала только так, как один человек, даже и ментал, мог знать другого… Но разве это объяснение для маленького мальчика? Пусть сейчас взрослого, но на самом деле такого маленького!

– Мама?

– Денила, – телепатка безбоязненно посмотрела сыну прямо в глаза. – Я тебе расскажу о Континусе Инвинце, но обещай, что бы ни случилось, не вступай с ним в бой один на один! Он опасен…

– Я тоже! – прищурился мальчик.

– Но ты не знаешь, как опасен он! И я, хоть и бесконечно желаю, не могу тебе об этом рассказать! – Натин не стала спорить и объяснять – она просто говорила. – Прежде всего, Континус Инвинц опасен для своих детей, потому что ему не только известен способ, как с вами справляться, но он не единожды этим способом пользовался! Пока ты не найдёшь защиту, ты уязвим…

– У меня есть защита, – Диня выпрямился. – Но я обещаю: сначала удостоверюсь, что она хороша. Ты согласна, мама?

– Что ты хочешь услышать в ответ? – грустно улыбнулась мать. "Но… но ты ведь обещал подумать, правда?"

***

Если господин Слай Миш хотел ввести Берри в ступор от изумления, то аборигену это удалось в полной мере, но удивляться уже надоело: и чудеса, когда они на каждом шагу, утомляют и приедаются. Поэтому командир безропотно позволил себя увести сначала Граду, потом – выделенной им служанкой. Девушка, радостно улыбаясь и чуть нервно теребя то косу, то ленточку для волос, проводила гостя до его комнаты, с удовольствием всё в ней показала и явно вознамерилась помочь принимать ванну. Не то чтобы Берри имел что-то против хорошеньких дамочек, которых ещё и заинтересовал, но – сверхновая! – не сейчас.

– Спасибо, – кривовато улыбнулся он. – Дальше я сам.

Судя по недоумению и некоторой обиде, в которой вытянулось милое личико, он служанке впрямь пришёлся по вкусу – ну и нравы! – но сил на вежливость не хватало, поэтому капитан ляпнул первое, что сколько-нибудь походило на более-менее приемлемое объяснение.

– Я женат, – вообще-то, с одной стороны, это не аргумент, а, с другой, Берри ничего настырной девице не должен. И всё-таки он это сказал.

Пристыженная служанка порозовела.

– Простите, – потупившись, она быстро сложила на столике новую одежду, полотенца и принадлежности для мытья, а затем быстро-быстро засеменила к выходу, но на самом пороге обернулась. – Господин Берри, разрешите вам помочь?

– В чём? – посинел капитан.

– Вы с госпожой поссорились. Нехорошо это. И мальчика вашего жалко… – девочка была искренна. Она явно хотела загладить вину. – А я умею делать подарки.

– Спасибо, – с трудом выдавил Берри. Предложение казалось и не таким плохим. Почему, собственно, нет? Натин любила подарки, а Динька не очень против них возражал. – Буду благодарен.

Успокоенная служанка исчезла. Оставленный в одиночестве командир занялся в целом тем же, чем рядом занимался Денила: наскоро смыв грязь (и избавивишсь от бороды), гость обследовал отведённую ему территорию. Убедившись, как и юный телепат, что хозяева питают ярко выраженную слабость к цветам, Берри было собрался проигнорировать ужин и покинуть спальню, но взгляд зацепился за центральное из пяти окон. От других оно почти не отличалось, кроме того, что если у остальных четверых имелась окантовка из чуть более тёмного, чем стены, камня, то у этого "рамочка" захватывала всё пространство от нижнего, ровного края окна до пола. Заинтересованный, капитан вернулся к витражам и тотчас наткнулся на очередной стебелёк, за который, недолго думая, потянул. Окно оказалось дверью.

За нею открылся… нет, не балкон, а длинная и узкая галерея. С высоким, по грудь кружевным бортиком и гибкой змейкой перил – с той стороны дышала грозной бесконечностью бездна. С декоративными, тонкими колоннами, что делали вид, будто бы подпирают тяжёлый скальный выступ над головой, начинавшаяся где-то там и заканчивавшаяся где-то не здесь, галерея словно мостик соединяла тьму и тьму, переводя через бурлящую реку мрака. И Берри, допустивший сюда из комнаты пятнышко тёплого света, чувствовал себя незваным гостем, которому только и оставалось, что тихо извиниться и удалиться прочь. Однако он не сумел даже пошевелиться.

"А солнце здесь бывает?" Бывает, раз видны огромные звёзды. "Наверное, это красиво… Но где же он? Почему пахнет льдом?" Ответа он – явное дело – не дождался. Логика пасовала, воображение тактично спало, а внешние источники знаний не спешили откликнуться на мысленный зов. "И ладно…" Берри опёрся на парапет и замер, глядя на алмазные слёзы ночи… ухмыльнулся – Мех всегда говорил, что он поэт… бездарней бездарного, тот, который никогда не сможет выразить чувства в стихах. Да нужно это было мальчишке Берри Лиару, когда он мечтал стать пиратом? И ведь почти стал…

Капитан вдруг выпрямился и сжал резной камень оградки – Берри пошатнулся от ударившего по разуму чужого и такого родного, знакомого беспокойства.

– Как ты, мама? – Динька, где-то рядом. Кажется, наверху.

– В порядке, малыш мой. Я просто устала, – тихий и беспомощный ответ. Натин ведь никогда не была беспомощна… почти никогда – кому, как не Берри знать. – Устала.

– Мама, расскажи о нём.