Текст книги "Горных богатств Хозяйка (СИ)"
Автор книги: Елена Савская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)
Глава 15
Так и повелось, что утром и вечером Алёнка занималась хозяйством в Варвариной избе, а середину дня проводила в компании Стеши. Готовила для неё, делала уборку, рассказывала сказки, и даже сшила несколько тряпичных кукол.
Вскоре к Стеше в гости зачастила подружка Маня – девочка чуть старше Стеши, тёмненькая и смешливая. Приходила она тоже сказки послушать да в куклы поиграть. Потом Маня привела младшего брата. А потом к Алёнке у колодца подошли бабы и сказали, что Стешка – не одна такая почти сиротка. Есть ещё детки, постарше, но не подлетки ещё, и тоже днями остаются сами по себе, пока отцы на работах. Да и многим бабам было бы в помощь, если б Алёнка и за их детьми приглядела. Ну а они уж в долгу не останутся.
Так и появился в Полевском переносной детский сад. Почему переносной, потому что малые дети сами топить избы не умели. А за день они выстужались. И чтобы никому не было обидно, Алёнка дежурила в домах полусироток по очереди. Сегодня у одного всех соберёт, печку натопит, щей наварит, всех накормит да сказок понарассказывает. Завтра – у другого, послезавтра – у третьего. Был ещё момент с продуктами. Ведь, у кого сидят, у того и запасы подъедают. А всего таких избушек шесть оказалось. Так и кочевали. Отцы детей были не против. Кто ж откажется от приходящей домработницы?
И бабы действительно не обидели. Если приводили своих деток, то продукты приносили или холсты на полотенца, или посуду. А кто-то и игрушки самодельные. К кому приводить, Алёнка утром у колодца говорила и сама туда детей по всему посёлку собирала – благо посёлок невелик – домов девяносто всего.
Само название – «детский сад», у колодца вызвало споры. Некоторые бабы всерьёз доказывали, что называть такие дома надо «детскими домами», от чего у Алёнки начинался дёргаться глаз, или «детскими огородами», что вызывало у неё бурные приступы смеха.
– Давайте так решим, бабоньки, – ответила однажды Алёнка, отсмеявшись. – Вот когда сами начнёте деток собирать, тогда и называйте, как хотите. А нам сподручнее звать сие собрание «детским садом».
– Ну, ты-то у нас в Европах училася, тебе видней, – съязвила Алевтина. – Хрен с тобой, Алёнка, зови хоть теплицей, хоть яслями.
«И вы даже не представляете, насколько правы насчёт яслей», – привычка говорить мысленно прочно вошла в Алёнкину жизнь. Но споры на том и закончились.
Дети к новой няне так и льнули. Она знала много диковинных сказок и никогда не ругалась. Насчёт последнего Алёнка не была уверена, но её знания по детской психологии всё равно были обширнее, чем у большинства здешних взрослых. Поэтому конфликты она старалась решать миром. Ну, или просто иногда давала ребёнку выплакаться, хотя здесь это не особо поощрялось.
Иногда приходил Авдей, приносил деткам гостинцев из города. Как-то принёс пару дудочек и учил мальчишек играть. Но приходил он всегда ненадолго – работа не ждала. Уроками, как на грех, прямо-таки закидали, даром, что день световой уменьшился.
Услышав, что Авдей в детский сад заглядывает, зачастила и Танюшка с подружками. Алёнке их помощь была только на руку. А в ситуации назревающего любовного треугольника молодая женщина решила временно снять с себя всю ответственность за чужие решения. Сама она Авдея не привечала, общаться с ним старалась ровно и по-дружески. Флиртовать и раньше не умела, и теперь практиковаться не собиралась.
И всё же Алёнка не могла не замечать поступков Авдея, которые её только радовали. Парень тоже не флиртовал, просто делал всё, что мог для неё и ребятишек. А Танюшкиного интереса будто и не замечал.
Слух об Алёнкиной затее быстро распространился по Полевскому, и однажды в начале снежника на огонёк зашёл Никифор Семёнович. Расшалившиеся было дети, сразу притихли. Было что-то такое в сером взгляде счетовода, от чего внутри цепенело.
– Ага… – только и сказал бородач, когда зашёл в избу Гани, чья очередь была принимать у себя детский сад.
– Доброго дня, Никифор Семёнович, – подала Алёнка хороший пример детям.
– Холодно… шёл мимо. Не найдется ли у тебя, хозяйка, выпить чего?
– Отвар липовый с обеда остался. Будете? Тёплый ещё. В горшках всё подъели, а на ужин ещё не готовила.
– Отвар – дело хорошее… – Никифор принял из Алёнкиных рук кружку и начал пить, не торопясь, осматривая домашнее убранство и детей. – И дело ты хорошее затеяла… Мы тут только и можем, что сироток по чужим семьям царским велением пристраивать. А если какая баба сдетной вдовой осталась, так сама себе мужика быстро ищет. Не то сразу ноги протянет… – хохотнул мужчина. – Изба-то, если не выкуплена, в казну отходит, а с ней и огород. А выкупить их единицы смогли. У остальных, может, дети хозяевами станут… Если повезёт… Да-а… такие дела… А ты вот… с отцовскими детьми возишься… Никак грехи свои искупить хочешь… – серые радужки впились в Алёнкино лицо, а самой ей стало не по себе.
«На что это он намекает?.. Что ему надо?.. Да ещё и при детях разговор завёл…»
– Молчишь? – повёл бровью Никифор Семёнович. – Молчи-и… да слушай внимательно… – угрожающе, но тихо прохрипел бородатый мужчина. – Был я давеча в крепости Екатерининской… по делам… не суть… В мыловаренную слободку заглядывал… После пожара там мало кто из старых доживает. Дак, я упёртый, нашёл… И знаешь, что местные старожилы говорят?..
Апёнкино сердце заухало в грудной клетке, как отбойный молоток. Она поняла, к чему ведёт Никифор. Варвара Степановна сама до сих пор боялась такого поворота. На одно они надеялись, что свидетелей не осталось.
– А говорят они вот что… При пожаре-то вся семья Васильевых погорела. Из-под угольев потом пять тел выволокли. Были у них две девки – племянницы Варвары. Были… Груша да Луша… Чуешь, чем пахнет?.. – Никифор мерзенько захихикал. – Приказчику нашему недосуг разбираться. А вот барину интере-есно будет… Барин наш завсегда готов новую девку в услужение взять… Сперва-то поучит плетьми. Лично. Чтоб не сбегала, да за вольную себя не выдавала. А потом и того…
Чего, «того», Алёнка уточнять не стала. Она сидела на лавке, едва справляясь с тошнотой и не зная, что сказать Никифору, чтобы не сделать ситуацию ещё хуже.
За что её невзлюбил этот совершенно чужой человек? Ведь он специально выискивал! Зачем?..
Никифор встал и тяжелыми шагами пошёл к выходу. У самой двери он обернулся:
– А сбежать отсюда не получится, даже не думай… Лучше плети и барский сапог, чем волчьи зубы… Подумай… – дверь, размахнувшись, хлопнула, а Алёнка вздрогнула всем телом.
Остаток дня она досидела с детьми, будто тяжелым придавленная.
И сказки на ум не шли – мысли путались.
Вечером Варвара выслушала Алёнку и подтвердила, что племяшек её и вправду звали Лукерья и Агриппина.
– Знала я, что Никифор это дело так не оставит и начнёт выведывать. – Женщина помолилась иконе, пока Алёнка нервно толкла в ступе куски каменой соли. – Ты одно запомни: в обиду тебя не дам. И найду, что барину ответить, коли разбирать он это дело станет.
– А на уровне приказчика возможно расследование? – уточнила Алёнка.
– Ну, Никифор – не дурак. Не даром же он тебя барином стращает. Приказчик наш – немец – человек просвещенный. И крепостное право осуждает. В таком споре он мог бы стать нам помощником. Да только – бумажный волокита. И записям верит больше, чем людям. А вот с бумажками у нас беда… Одного Никифор забыл. Есть у меня против барина слово заветное.
Однако, как не успокаивала Алёнку травница, та всё равно дрожала, как осиновый лист. Ну, правда, что Варваре сказать против барина?
С этих пор Алёнка снова начала плакать ночами.
И всё же, человек ко всему привыкает. Привыкла и самовольница жить с дамокловым мечом над головой.
Барин был в отъезде. Да не в столице, а поговаривали, что за границу отправился – тамошний заводской опыт перенимать. По словам Варвары Степановны, разменял он уже шесть десятков. И Алёнка, глядя на счастливую Фильку, предвкушающую замужество за старика, приходила к выводу, что ничегошеньки в этой жизни не понимает.
Приближался Сочельник – день перед рождественской ночью, и один из самых любимых праздников полевчан. Несмотря на то, что день этот сделали выходным, и отцы Алёнкиных подопечных собирались провести праздники с детьми, Алёнка предложила собраться вечером.
Днём по традиции, все должны были пойти в церковь на праздничную службу. Но так как всё население Полевского церковь вместить не могла, то ходили на службу в основном пожилые люди да церковные активисты. До первой звезды все должны будут соблюдать строгий пост. А после можно и застолье собирать.
Праздничный ужин с играми, песнями и сказками Алёнка предложила устроить в самой просторной избе – Ганиной. Пригласила она на праздник и помощников своих – Авдея, Танюшку с подружками и несколько стариков и старушек, которые тоже повадились приходить в детский сад, просто так, от скуки. Алёнка всем была рада. И баб у колодца позвала, кому сподручно и охота к застолью присоединиться.
В итоге народу в избе собралось – не продохнуть. Зато было весело, как-то дружно и по-домашнему. Пришли и дед Михей с Агафьей к несказанной Алёнкиной радости, ведь в последний раз старичка она видела ещё летом, когда он довёз её до Екатеринбурга. Варвара с Агафьей не разговаривали, переглянулись только. Но споров в честь праздника мудрые женщины решили не затевать.
Алёнка со Стешей и бабы, которые пришли помочь, весь день варили кутью, пекли расстегаи с мясом и ватрушки с вареньем. Поставили на стол и моченые яблоки, и солёные огурцы. Варвара принесла свой фирменный пирог с капустой. Огромный горшок с фруктовым взваром ей помог дотащить Авдей. Кто-то принёс кусок жареного порося. Собрали всем миром посуду и рушники.
Темнело рано, поэтому за стол сели сразу же, как только Авдей зашёл в дом с вестью, что первая звезда уже зажглась. В избу поставили три стола, один из которых мужики приволокли от соседей – родителей, Мани, которые пришли на праздник всей семьей. Место нашлось для всех.
Но самое интересное началось после ужина. Дети играли в игры, старики пели песни-былины. А взрослые вспоминали сказки, кто какие знал. Пришлось и Алёнке рассказать на бис «Кота в сапогах» и «Золушку».
Через несколько часов начали расходиться. Детям нужно было спать. Стеша с соседскими детьми – Маней и её братиком – засопели на полатях. Соседи, пользуясь случаем, тихонько ушли домой под ручку. Убрали с двух столов. А за третьим, который был у самой печки, остались Алёнка, Ганя, Варвара, Авдей со своими стариками, Таня с подружками, пара баб да прочие старики. Варвара достала откуда-то бутыль бражки «выпить маленько», и разговоры пошли на взрослые темы. Сказы тоже рассказывали, но уже не для детских ушей, про волшбу запретную, да нечисть лесную и горную.
Апёнка крепко задумалась под мерный голос деда Михей, который травил байки о своём мастеровом деле и о происшествиях, которые у них на Гумешках случались.
– Гляжу под ноги, а там малахитовый камень, во-от такой. Ага… На распил рисунок вышел, будто дерево в лесу стоит, а на нём птаха… И такая… Живая! Будто взлететь собирается…
«Хорошо-то как…» – думала Алёна, – «Если оставшуюся жизнь придётся прожить крепостной, чьей-то вещью, за которую всё решают, то… Надо наслаждаться свободой… Ценить каждую секунду… И сегодняшний день был счастливым…»
Её взгляд скользил по профилю Авдея, который сидел напротив, но смотрел сейчас на деда Михея. Широковатый нос с небольшой горбинкой, незаметной спереди. Пальцы, потемневшие у ногтей, рвут кусок сладкого пирога – за неимением перчаток и аппаратов, мастера всё делали руками, и каменная пыль смолоду въедалась в кожу.
– …Прислонилась к стене малахитовой и загадала дома оказаться. И в тот же миг, растворилась Забавушка, только её царицыны прислужники и видели. А украшения, те самые, из шкатулки, какое-то время на стене висели. Народ, как отмер, давай их со стены отковыривать. А они, будто лёд цветной, капельками истаяли.
«…что?» – и сонливость с Алёнки будто рукой сняло.
Глава 16
– А куда потом эта Забава делась? – любопытство так и распирало Апёнку.
– С тех пор её никто не видел из нашенских… – ответил дед Михей, приглаживая бороду. – А вот мраморские сказывали, будто объявилась Забава у них. Прямо в уборе царском. И то странно, что видели, как она наряженная по лесу шастает. Потом, значит, вышла на дорогу. И приметил её заезжий купец. Он-то Забаву замуж и забрал. Шибко по сердцу ему пришлась красавица нашенская… Правда это или нет – не ведаю. Одно точно: шкатулку потом с нарочным матери Забавы к дому привезли. Она мне её приносила, спрашивала, сколько стоить может такое богатство. Видно, продать хотела. Избу-то муж выкупил, да одной одинёшенькой жить тяжко.
Варвара Степановна на эти слова даже крякнула, но ничего не сказала. Только бражки себе из бутыля долила.
– Так вы видели её… – у Алёнки дыхание перехватило. – Шкатулку…
– Видел, Алёнка. Со старых глаз показалось, что узор по ней будто ходуном ходит.
«Вот оно!» – ходуном зашлось сердце попаданки! Да с такой амплитудой, что её заметно начало потряхивать. Надо было ещё что-нибудь спросить, но мысли путались.
– Что, Алёнушка? – дед Михей заметил, что его сказ переполошил девку не на шутку.
– Мм… Так шкатулка эта чудесная и сейчас в Полевском находится?
– Кто его знает, дочка? Может, и в Полевском.
Домой Алёнка не шла – летела.
«Шкатулка в Полевском! Вот он – выход! Сомнений быть не может – девушка надела украшения и перенеслась. Правда, не прямо домой, а в Мраморское, да ещё и в лес, хотя мать её жила здесь. То есть, сбой какой-то имел место быть. И ещё нестыковочка – меня-то сразу перенесло, а в книге, если этот сказ по Забавиной истории написан, в книге она сама до столицы добралась, пришла в зал и… Она осмелилась дерзить царице! Значит, была уверена, что перенесут её камни! И значит, есть какой-то способ управлять их свойствами. Но какой? Загадать желание? Так я не загадывала. Или…»
– Алёна, рассеянная ты какая-то… – провожающий девушку Авдей перебил ход мысли.
– Что?.. – Алёнка сейчас мечтала поскорее добраться домой, рухнуть на лавку и хорошенько обдумать наметившиеся перспективы, хотя рождающиеся в голове идеи прямо-таки бежали впереди неё.
«…И тогда я вернусь домой. Домой! К Артёмке! Подальше от этого страшного Никифора с его чёртовым крепостным правом… Надо только добраться до шкатулки… Надо выяснить, где живёт мать Забавы. У неё ещё сыновья, но те взрослые, значит, или на работе будут, или живут уже отдельно. А сама мать сидит, значит, дома… Но нет, к колодцу же ходит?.. Ммм… Как сделать, чтобы Варвара утром вместо меня к колодцу пошла?.. Тогда я успею проскочить в дом Забавы незамеченной… Ой, там же собака может быть… Наверняка есть – такое богатство-то охранять надо. Как обезвредить собаку?.. Снотворных таблеток, как у Шурика, здесь не купить, докторской колбасы, кстати, – тоже… И вообще, кто знает, в каком схроне она шкатулку прячет? Вдруг времени, пока она у колодца будет, мне попросту не хватит?»
– Ну, ты согласна? – Авдей, судя по всему, что-то одухотворённо ей объяснял, но что именно, Алёнка в упор не слышала, занятая своими мыслями.
– На что?
– Ты не смотри, что мы оба – сироты. Михею с Агафьей детей бог не дал. Так я им заместо сына. Да и Варварина избушка потом тебе, как приданое, отойдёт. Ну и я заработок имею. Только давай тянуть не будем. Сарафан этот шить. Я тебе, какой хочешь, сарафан к свадьбе купить смогу. Хочешь, как у царицы платье? Шьют такие в Екатеринбурге. И тебе сошьют.
– Вот! – вспомнила вдруг Алёнка и от возбуждения произнесла это вслух. – Хочешь царицей стать? Это она у меня из зеркала спросила! А я ей ответила, что не моё это всё, что…
– Алёна, я тебе про свадьбу… – вклинился в эту блажь мастер.
– Что? К-какую ещё свадьбу?.. Авдей… – Алёнка замотала головой.
Окружающий мир крутанулся вокруг неё.
«А последнюю кружку браги это я зря…» – Алёнка с сожалением вспомнила, что выпивала она впервые за 5 лет, и что дозу горячительного следовало бы подуменьшить для первого раза.
– Всю дорогу замуж тебя зову, – Авдей пытался сохранять весёлость, но через неё всё равно проглядывала растерянность. – А ты будто и не слышишь меня… Про цариц каких-то балакаешь… Алёна, я жениться на тебе хочу. Только сил моих нет ждать, чтобы всё, как положено было, по обычаям. Если люб я тебе, то давай поскорее сладим.
– Авдей… – внутри Алёнки взревел ураган мыслей и эмоций.
За какой-то час всё так усложнилось! И стоило усилий придать себе вид холодный и неприступный, а самое главное, спокойный.
– Сколько тебе лет-то вообще? – раньше она не интересовалась этим вопросом, незачем было.
– Мне-то? 24-й годок пошёл.
«Ага… младше меня на три года».
– Скажешь, стар для тебя?
«А, точно, по легенде здесь мне 16, значит, разница… 7 лет. Нормальная по местным меркам разница. Хотя, что тут норма если…»
– Да ладно тебе, Авдей, Фильке и 16 нет, так весной за барина выходит, которому за 60… Не в этом дело… не в этом… – она старалась подобрать какую-то правдоподобную версию того, почему сейчас должна ответить отказом, на предложение руки и сердца, но на ум ничего не шло. – Я подумаю.
Авдей от такого ответа резко остановился. Где-то вдали гавкнула собака. А Алёнка стояла, моргая, не в силах осознать, что сейчас произошло, и какое решение она сама только что озвучила.
– Подумаешь? – Авдей выглядел ошарашено.
И то правда, вряд ли он ожидал, что ему вообще могут отказать.
Алёнка попрощалась. Она спешила. Не до парней ей сейчас с помятой самооценкой. Ну и что, что это она её помяла… Переживёт… Женится…
Вот только планы по возвращению в 21 век почему-то отступили…
Она лежала на лавке, глядя в темноту, и думала о том, что в Полевском искусный мастер на рынке женихов очень даже котируется. Даже, несмотря на то, что сирота. Видимо, потенциальные тести принимают во внимание и имущество деда Михея, и относительно высокий заработок молодого камнереза. А ещё то, что работа у Авдея с риском не связана. Ну, заболевают тут мастера раньше обычного, заходятся кашлем десятки лет и помирают тихонько, не дожив до 50-ти. Зато жена его может быть уверена, что под завал он не попадёт и от воды насмерть не застудится. Кстати, мастера ещё в город постоянно мотаются – поделку сдавать – значит, гостинцев привезти может. Ну и вообще приятно, когда муж талантливый и народом уважаемый. «Супер-звезда местного разлива… Шкатулка, Алёна, думай про шкатулку», – убеждала она сама себя, но мысли, то и дело соскальзывали на васильковые авдеевы глаза и его уверенные руки…
Всю следующую святочную неделю Алёнка пыталась собрать максимум информации о матери Забавы. Однако действовать, как в шпионских сериалах, оказалось безумно сложно.
Начала она с банальных расспросов.
Правда, дело осложнялось тем, что выяснять всё надо было ненавязчиво, да и круг её общения был ограничен. Неразговорчивая Варвара, дети из сада, которые мало что знают, их отцы, которые не любят сплетничать и Танюшка с подружками, чьи матери до поры стараются ограждать девиц от взрослой жизни. Единственным человеком, у которого можно было узнать про местную жительницу, оставалась Малаша. Но её Алёнка видела только у колодца, вкупе со столькими посторонними ушами, что посекретничать не было никакой возможности.
И всё же удалось выяснить следующее: мать Забавы – Людмила – вдова лет пятидесяти, имеет двух сыновей. Один живёт отдельно и работает на Гумешках рудобоем, другой проживает в доме матери, работает истопником домны на медеплавильном заводе. Сама женщина занимается хозяйством. По двору свободно бегает огромная дворняга. Единственный способ добраться до шкатулки – дождаться поздней весны, когда мать с сыном могут собраться в Екатерининскую крепость за покупками, либо лета, когда они начнут ездить на покос.
А за это время Апёнку загребут в услужение к барину… Но иного способа просто не существовало – быт крестьян зимой был построен таким образом, чтобы поменьше выходить на улицу.
Корову они недавно зарезали, и новую пока не заводили. За водой Людмила приходила поутру, но, как заметила Алёнка, женщина не стояла подолгу. Займёт очередь, наберет пару вёдер и домой. А изба её недалеко от колодца стоит – то есть, форы в случае чего не будет.
Про шкатулку – у вдовы она или нет – достоверно никто не знал.
Варвара рассказала очередную красивую сказку о том, как шкатулка вообще попала к Людмиле. Что по молодости муж её увидел в лесу Хозяйку горных богатств. Что с того случая все и начали про неё рассказывать. И что муж тот влюбился в красивую женщину, но она его полюбить не смогла, потому как каменная. И сердце у неё за века окаменело. Отпустила она женатика восвояси, а на память шкатулку дала с убором, достойным самой царицы. Ту шкатулку вдова ни за какие деньги продавать не хотела. Потому как память это не только о муже, но и о дочери, которая с драгоценностями этими играть любила. А дочка у неё пропала. Ушла по осени в Петербурх и не вернулась.
– Так Михей же что-то про Мраморское говорил. Про купца – жениха, – не поняла логики рассказа Алёнка.
– А ты слушай Михея больше. Тот ещё мастер сказы плести. Как начнёт, бывало, про каменный цветок трепать, только парням головы и дурит, чтобы они, значит, горных мастеров в своём деле превзойти хотели. – Варвара тяжело вздохнула. – Пропала Забава – вот и весь сказ.
– Думаете, полоз утащил? – задумчиво пережёвывая пригорелую корку хлеба, съязвила Алёнка.
– Ну тебя… – махнула рукой Варвара, – волки это. По осени волк знаешь, какой злой?
Вопрос этот остался риторическим, а Алёнке и так было, над чем поразмыслить. Поэтому она допила свой отвар, затушила лучину и улеглась на лавку, укрывшись и тулупом, и жилетом одновременно. Варвара, пыхтя, вскарабкалась на тёплую печь и вскоре засопела. Способность этой женщины практически сразу же засыпать порой поражала Алёнку – сама она так не умела.
Меж тем, снежник сменился на трескун, а вместе с ним пришло и Крещение – церковный праздник и последний день святок, когда девушки гадали на женихов.
Про гадание разговор завела Танюшка. А подружки её поддержали. Очень-очень они просили, чтобы Алёнка замолвила словечко Варваре Степановне в ворожбе искусной. А ещё только она могла предоставить свою баню – прочие родительницы были против святочных гаданий, потому как с недавних пор этого не одобрял церковный батюшка.
Алёнку и саму терзало любопытство о будущем, но она сомневалась. Вот не было уверенности, что Варвара обрадуется стае экзальтированных девиц.
Но Варвара на удивление сразу же согласилась. Да ещё и приплясывала целый день от нетерпения. И Алёнка начала понимать, отчего у травницы – женщины привлекательной в молодости и не растратившей своеобразного очарования даже сейчас – не было и никогда не будет мужа. Потому, что в душе она так и осталась девушкой. Озорной и на выдумки гораздой. А самое главное – свободной. Не могла Алёнка представить себе Варвару Степановну, молчащую в присутствии супруга или послушно выполняющую его указания. Да и подходящего мужа для неё представить не могла. И конечно, травница раболепно встречала и привечала начальство, но то была лишь маска для самосохранения, не более.
В назначенное время в бане установили пару небольших зеркал и две средние лучины по бокам, но так, чтобы обе попадали в отражения. Алёнка думала, что найти зеркала будет трудно, ведь даже у Варвары ни одного кусочка не сохранилось. Но на что только не готовы пойти девчонки, лишь бы узнать наперёд про суженых! Вот и зеркала тайком притащили. А матерям сказали, что друг к дружке в гости с ночевкой пошли.
Алёнка стояла около бани в толпе девиц и от скуки смотрела по сторонам. Колени, прикрытые лишь сарафаном, мёрзли на морозе и заставляли прыгать с ноги на ногу. В ночном черно-синем небе звёзды сияли так же ярко, как и бриллианты в серьгах начальницы отдела кредитования.
Боже, как давно это было…
И как больно резанула по сердцу тоска по сыну…
Ничего, она скоро вернётся в родной 21 век. Надо только сосредоточиться на собственном желании и увидеть ответ в зеркальном коридоре. Это сработает. Должно. Места здесь такие, что всякое волшебство возможно. Алёнка это кожей чувствовала. Правда объяснить толком, откуда взялась такая уверенность, даже самой себе не могла.
Девушки с улицы по очереди заходили в баню, пристально вглядывались в зеркальный коридор и старались увидеть суженого. Глупышки не знали или не замечали того, на что Алёнка давно уже обратила внимание – парней в Полевском гораздо больше, чем девушек. Их сюда специально свозили. Чтобы ни одна девка холостой не осталась. Или вдовушка. Одиноких вдов здесь и вправду почти не было – в этом Никифор душой не покривил.
Скрипнула банная дверь, выпуская с облаком пара Танюшку.
– Авдея увидела, девочки… – счастливая и зарумянившаяся она шептала имя любимого и, кажется, сама не верила своему счастью.
– И что он? Что он делал? К тебе шёл? – закидали её подружки вопросами.
– Работал, кажется… потом голову поднял… и так посмотрел на меня… серьёзно, – Танюшка всё ещё не могла прийти в себя.
«Надо же, какое сильное самовнушение», – скепсис защищал Алёнку от охватывавшего порой чувства вины. «Никто из девушек, что из бани вышли, конкретного парня не разглядел. Даже те, кто видел кого-то, рассказывали про силуэт вдалеке, не более».
– Алёнка, твоя очередь! Иди, Алёнушка, чего стоишь? – подталкивали её к банной двери Танины подружки.
Она вошла внутрь и плотно закрыла за собой дверь. Баня была непривычно ярко освещена, но по углам всё равно оставались зловещие какие-то тени… Что-то шевелилось там… А может, Алёнке показалось? По совету Варвары, она старалась смотреть только в зеркала. Точнее, в коридор из зеркал с множеством отражений огоньков лучины.
– Где шкатулка?.. – твёрдо прошептала попаданка.
Но зеркала молчали.
Изредка щёлкала левая лучина, видимо, отсырела в сенях.
– Покажи мне камни, которые перенесли меня сюда из родного времени, – повторила Алёнка свою просьбу более конкретно.
И вновь тишина…
Алёнку повело. Толи усталость сказалась, толи напряжение последних дней.
Она вглядывалась в зеркальный коридор так, будто от этого зависела её жизнь…
И когда вдалеке показалось какое-то движение, она сначала сама себе не поверила, но продолжала смотреть в середину зеркала. А фигура меж тем постепенно увеличивалась. Внутри зеркального коридора кто-то шёл. Да и сам коридор, выложенный бревнами бани, сменился на узкий проход, вырубленный внутри каменной горы.
Наконец начал просматриваться тёмный мужской силуэт. Алёнка не отводила взгляд. Мужчина, несомненно. Одет не по-местному, во что-то черное и обтягивающее. Алёнка глазам своим не поверила… Она бы не удивилась, увидя подобного персонажа на постере какой-нибудь рок-группы. Чёрная кожа, рельефное тело… Но в Полевском?.. Кудрявый, короткая чёрная бородка…
Апёнка слегка зависла, пытаясь объяснить самой себе необъяснимое. Вот и лицо показалось… И тут её внимание переключилось на то, что этот «Джон Сноу» держал в руках и то, что увидела она не сразу на фоне торса в чёрной рубахе – малахитовую шкатулку! Ту самую, присланную ошибочно курьерской доставкой – сомнений быть не могло!
Наконец мужчина дошёл до маленькой каменной площадки, поставил шкатулку на пол, развернулся и пошёл обратно.
– Вернись!.. Эй!.. Скажи, где ты её оставил?! – закричала Алёнка в спину удаляющемуся, но тот будто и не слышал.
«Опять тупик! Тайны, загадки – сколько можно!»
– Пожалуйста! – навзрыд повторила девушка. – Она мне очень-очень нужна!.. – женские кулачки с бессильной злостью стукнули кулаками по лавке.
Зеркала дрогнули. Мужчина обернулся. Сверкнули в темноте пещеры золотые радужки глаз.
Вокруг Алёнки всё будто помутнело, и она без чувств повалилась на холодный пол бани.
