Текст книги "Песня полной луны (СИ)"

Автор книги: Елена Романова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц)

Глава двенадцатая

Оуэн вернулся домой под утро. Белла сделала вид, что спит, хотя не спала за ночь ни минуты. Она слушала, как Оуэн разделся и скинул джинсы прямо на пол, как зашумела в душе вода, и ей хотелось швырнуть чем-то тяжелым ему в спину. Где он, черт возьми, вообще был?!

Дурные мысли приходили в голову сами собой, как бы она ни гнала их прочь.

Оуэн заснул почти сразу, как только его голова коснулась подушки. Белла сухо шмыгнула распухшим от слёз носом и перевернулась на спину, уставившись в потолок.

Быть может, Линда была права.

Быть может, ей нужно отвлечься? Не завести кого-то на стороне, ни за что, но… просто пофлиртовать с кем-то, заставить Оуэна злиться и ревновать? Сделать так, чтобы он увидел: Белла интересует других парней, на нём мир не зациклился.

Белла не могла представить, что изменяет Оуэну. Это казалось чем-то настолько неправильным, что даже сводило живот. Она в принципе не могла представить, что изменяет человеку, которого сама выбрала – всякие фантазии и эротические сны о знаменитостях не в счёт. Но что-то внутри, какой-то мерзкий, тоненький голос, противный, как москитный писк, зудел и зудел.

«Не можешь представить? Буквально несколько дней назад, в том пабе, ты напилась в такой хлам, что трахнулась бы с тем парнем, что пялился на тебя, если бы он предложил»

Она крепко зажмурилась.

«Это неправда. Я бы никогда так не поступила»

«Ты так уверена?»

Черт, Белла была уже ни в чем не уверена. Её утешало только одно: чужими духами от Оуэна, когда он вернулся домой, не пахло.

Уходя в университет, она впервые порадовалась, что по большей части у них с Оуэном в этом году не одинаковое расписание. Белле хотелось ощутить себя не просто «девушкой Оуэна Грина», а самой собой. Впервые, быть может, за последние несколько месяцев – ей всё время казалось что с тех пор, как они съехались, её вообще перестали воспринимать, как отдельную личность.

Быть девушкой Оуэна Грина – приятно, однако недостаточно, чтобы… что?

У неё были свои амбиции. Белла мечтала сделать карьеру, а не просто превратиться в жену успешного «белого воротничка», но даже собственные родители перестали воспринимать её кем-то, у кого есть мечты и цели. А воспринимал ли её Оуэн?.. Или он тоже видел в ней красивое «приложение» к самому себе?

Белла злилась на себя за то, что могла хотя бы предположить такое. Она хорошо знала Оуэна; знала, что он не думает о ней, как о какой-нибудь «стэпфордской женушке», но его поведение никак не укладывалось у неё в голове.

– Эй, – Линда подтолкнула её локтем. – Ты выглядишь так, будто по тебе проехались асфальтоукладчиком. И не смотри на меня, я знаю сложные слова, хоть и блондинка!

В аудитории собравшиеся по группкам студенты что-то обсуждали, хохотали. Кто-то спешно дописывал решение заданной макроэкономической задачи к следующему семинару.

– Я не… – начала Белла. До лекции по политологии, единственной у них с Линдой совместной, оставалось несколько минут, и уложить все свои переживания в короткий рассказ она бы не смогла, даже если очень бы захотела. – Просто дерьмовая ночь и дерьмовое утро.

«Действительно, куда уж дерьмовее…»

Линда решительно запихнула конспект в сумку и, поднявшись на ноги, потянула Беллу за руку.

– Пошли. Лекция как-нибудь и без нас пройдет.

– Куда? – Белла чувствовала себя такой разбитой, что почти не сопротивлялась. – А как же?..

Линда фыркнула.

– Я вижу, что тебе плохо, и я не могу оставить тебя в таком состоянии. Мы пойдем в кафе, попьем кофе, и ты мне всё расскажешь. Лекция никуда не денется, потом у кого-нибудь возьмем диктофонную запись.

Сердце Беллы едва не выскочило из груди, когда она столкнулась на выходе из университетского корпуса с каким-то парнем, выше её на целую голову и определенно не знакомым. От него пахло чем-то приятным и терпким – вроде травами?

– Осторожнее, – он придержал её за талию, тут же отдернул руку.

Прикосновение будто ударило током, даже сквозь ткань её блузки. Белла вздрогнула, подняла взгляд.

Лицо показалось ей смутно знакомым – смуглая кожа, темные, убранные в пучок на затылке волосы, карие глаза, четкие черты. Впрочем, здесь, в Шарлоттаунском университете, все так или иначе сталкивались между собой, хотя бы раз или два.

Он смотрел на неё в ответ. Внимательно, жарко – так, что ей невольно вспомнился незнакомец в баре, чьи джинсы она облила коктейлем. В памяти его лицо совсем не сохранилось, испарившись вместе с утренним похмельем, но взгляд запомнился. И этот парень сейчас на неё глядел точно так же.

Непрошенный жар опалил ей щеки, полыхнул в груди и ухнул в низ живота. Белла влипла в тягучий темный мед чужих глаз, чувствуя, как её затягивает всё сильнее, а дыхание сбивается.

Парень хмыкнул.

– Извини, – пробормотала Белла, смутившись.

Торчит тут как идиотка, прямо в дверях корпуса, глупости какие-то сочиняет. Даже если на неё как-то там и смотрят, она не может этого запретить. Разве она виновата, что весьма симпатична? Белла всегда и знала, что очень даже ничего, и старалась поддерживать себя в форме.

Правда, ради Оуэна, а не ради других парней. Им можно было смотреть, но не трогать, а Белле и Оуэну нравилось, что другие пускают на неё слюни.

«Зато сейчас ты почему-то стушевалась, – ехидно заметил её внутренний голос. – С чего бы это, дорогуша?»

– Ничего, – произнес парень, разбивая неловкую паузу между ними. – Бывает.

– Белла, – Линда вернулась, подхватила её под руку, – пошли уже, – она потянула Беллу к выходу из корпуса.

Даже не оборачиваясь, Белла знала, что ей смотрят вслед, и от этого её бросало в приятную дрожь.

…Линда сделала глоток капучино. Взяв по стаканчику кофе в кафе недалеко от территории университета, они заглянули в небольшой парк и нашли скамейку подальше от основной аллеи.

В воздухе пахло осенью, и, хотя дети всё еще с гиканьем гоняли на велосипедах по улицам и дорожкам городских парков, а взрослые ещё не успели влезть в осеннюю одежду, особый аромат осени уже щекотал ноздри, мешаясь с запахом кофе.

– С тобой что-то не так, детка, – произнесла Линда, глядя на Беллу, старательно изучавшую свой стаканчик. – Ты сама не своя с некоторых пор. Вы поссорились с Оуэном?

Поссорились ли они? Утром даже не разговаривали, и Белла теперь понятия не имела, что между ними происходит в последние дни… недели? Месяцы? Как давно это началось? С тех пор, как ему начали сниться кошмары? Или это были не кошмары, а эротические сны с участием другой девушки?

Или с тех пор, как он стал отказываться трахаться с ней?

Вокруг Оуэна всегда вились девчонки. Порой их даже не смущало присутствие Беллы рядом – они кокетничали, невзначай сбрасывали бретельку майки или топа с плеча, крутили на палец волосы, закусывали губы. Полный набор флиртующей идиотки. Оуэн обычно их осаживал, мягко или жестко, по настроению. Белла чувствовала себя особенной.

Но что, если в той фирме, где он стажировался, нашлась девушка, перед которой он не устоял? Или нашлась среди каких-нибудь студенток или даже сокурсниц? Эта мысль въелась в мозг.

«Реветь ты сейчас не будешь, – приказала Белла себе. – Ещё чего не хватало, в людном-то месте! И тушь потечет»

Линда смотрела на неё выжидающе.

Можно было отшутиться. У подруги полно своих проблем: и этот её любовник, которого Белла никогда не видела, а если и видела, то не знала, что это он; и Дилан с его изменами, даже если они договорились о свободных отношениях. Сваливать на неё свои проблемы хотелось меньше всего.

Можно было перевести разговор, но Линда только казалась дурочкой – большие голубые глаза, блондинистый хвост волос, пухлые губы, типичная миленькая «Барби». Мозги у неё были, и даже если её факультет гуманитарных наук предоставлял лишь полный набор курсов для образованных идиоток, это не значило, что Линда не разбиралась в людях и их эмоциях.

Сглотнув, Белла выпалила:

– Кажется, Оуэн мне изменяет.

Линда моргнула.

– Что?

– Я не знаю… – запал у Беллы угас, и теперь она почувствовала себя полной дурой. У неё не было доказательств, только её собственные страхи и домыслы. – Он перестал со мной спать. Говорит, что из-за валиума ему совсем не хочется трахаться. И я поверила, но на той вечеринке никакой валиум не помешал ему. Я уже обрадовалась, что всё снова в порядке, а вчера он вдруг спихнул меня и сбежал, и его не было до самого утра. Я не знаю, что и думать.

Она всё-таки вывалила на Линду всё, что травило её, и теперь чувствовала себя ещё большей идиоткой. Если проговаривать ситуацию вслух – она и выеденного яйца не стоила, но почему тогда у Беллы так на душе кошки скребут?

Мимо проехала маленькая девочка на самокате. Белла подумала, что ей хочется вновь стать ребёнком, и чтобы ссадина после поездки на велосипеде оказалась единственной проблемой, а боязнь, что родители отругают за «B» на контрольном тесте – самым сильным страхом.

Ей хотелось заплакать, но она сдержалась, сглотнула горький комок, застрявший в горле.

Линда потянулась и сжала её ладонь.

– Думаешь, у него есть кто-то?

– Я… – Белла зажмурилась. – Я понятия не имею. Никакого запаха духов, подозрительных смсок я не замечала. Но из-за чего ещё он может не хотеть со мной спать? Что я делаю не так?

– Знаешь… – Линда поставила стаканчик с кофе рядом с собой, чтобы не расплескать, – я не думаю, что ты что-то делаешь не так. Я сама долго не верила, что Дилан трахается с кем-то на стороне. Всегда мне казалось, что у меня будут отношения, как у родителей: вместе с юности, замужество, ребенок или два. Я не стремилась делать карьеру, я просто мечтала быть счастливой. И я надеялась, что Дилан – тот, кто сможет мне это дать. И я чертовски ошиблась, – она поджала губы. Идеальный контур алой помады смазался. Слово «чертовски» диссонировало с её кукольной внешностью. – Дилан вообще не особенно скрывает, что спит с кем-то на стороне. Мне сначала было больно, я проревела все выходные, не разговаривая даже с мамой… а потом я подумала – какого черта? Если он может трахать кого-то ещё, почему я не могу?

Белла моргнула. Эту сторону истории она слышала впервые – почему-то была уверена, что всё у Линды и Дилана по обоюдной договоренности. Да и сама Линда твердила, что не всё, что хочется, можно сделать со своим парнем, особенно если хочется оставаться для него куколкой и будущей женой. Врала?..

А как бы на месте Линды поступила она сама? Ведь, возможно, она и есть сейчас на её месте.

– Ты не рассказывала.

– Я и не собиралась, – Линда покачала головой. – Я не хотела, чтобы ты чувствовала себя неловко, раз у вас с Оуэном всё прекрасно.

– Я тоже так думала.

Признаться, Белла не ждала от Линды какого-либо совета. Какой совет вообще тут мог быть? И она не почувствовала облегчения, вывалив все переживания – только жгучую неловкость.

– Как ты поняла, что Дилан тебе изменяет?

Линда пожала плечами.

– Он не очень скрывался. Засосы на шее, под ключицами. Смазанные следы помады на рубашке. Отмены свиданий якобы из-за учебы или стажировки. Дилан очень хотел, чтобы я узнала. Почему-то его заводит, что я знаю. И что у меня тоже кто-то есть.

Белле хотелось спросить: почему ты от него не уходишь? Но она и так понимала, почему.

Пресловутая «американская мечта». Красивый дом, идеальная семья, улыбки, предназначенные для окружающих. Такие, что сводит щеки и губы. А за кулисами – ссоры, измены, притворство.

Белла надеялась, что у них с Оуэном будет не так. Будет ли?..

– Я не смогу так, – она покачала головой. – Я не смогу найти кого-то на стороне, даже если… если Оуэн нашел другую.

«Я не смогу ему лгать. И не смогу смотреть на себя в зеркало и не ненавидеть»

Линда выпустила её ладонь. Отпила остывшего кофе.

– Ты так уверена? Тот парень, которого мы встретили, выходя из корпуса… он явно был бы не против. Шучу, – она подняла руки, якобы сдаваясь. – Шучу, шучу.

– Не смешно.

Белла спрятала пылающее лицо за стаканчиком.

Разумеется, ей никогда не пришло бы в голову даже познакомиться с этим парнем. Но что-то в его взгляде заставило подумать, что ей было бы с ним хорошо.

Идиотская мысль.

– Я попробую узнать у Дилана что-нибудь, – Линда вздохнула, осторожно обняла Беллу. – Если у Оуэна кто-то есть, парни должны знать. Они же лучшие друзья.

– Спасибо.

Нет, ей не стало легче. Совсем нет. Но Белла почувствовала, что она не одна.

Это согревало.

* * *

Оуэн не выспался и опоздал на первую лекцию. Когда он проснулся, с тяжелой, будто с похмелья, головой, Беллы уже не было дома. Он едва успел на семинар, влетев в аудиторию в последнюю минуту перед началом, но сосредоточиться на голосе преподавателя и его вопросах так и не смог.

Хорошо, что отвечал кто-то другой.

Голова гудела. Разговор с Майлзом не сильно облегчил ему жизнь, но Оуэн понимал теперь – он не свихнулся, всё происходит на самом деле, и он не один. Это уже радовало, хотя мало хорошего было в том, что они по-прежнему понятия не имели, что им делать.

Преподаватель что-то спрашивал, кто-то из однокурсников отвечал; Оуэн потерял нить происходящего, так и не обнаружив её. А потом увидел.

Снова.

Она стояла в углу, и вода гулко капала на пол. Никто не обращал на неё внимания, как и на той вечеринке. Гнилостный запах разложения забивался в ноздри. Оуэн понимал – никто и не должен её видеть, она здесь только ради него, Майлза, Гаррета и Дилана, и она не успокоится, Господи, она не успокоится…

Она сделала шаг.

Оуэн инстинктивно отодвинулся; ножки стула царапнули по полу.

Он должен держать себя в руках.

На лбу выступила испарина.

Если бы он знал молитвы, он бы молился, но он всегда думал о чем-то другом, когда родители водили его на воскресные проповеди. Например, громко ли будет визжать миленькая дочка пастора, если поцеловать её? Сара была хорошенькой в школе.

Она шагнула ещё ближе. Запах был всё тяжелее.

– Извините… – слова пришлось выталкивать из горла. – Я выйду в туалет.

Разрешения Оуэн дожидаться не стал. Два года в университете он был достаточно хорошим студентом, чтобы выйти в туалет тогда, когда ему это было чертовски нужно.

До мужского сортира он почти бежал.

Его вывернуло в раковину, как только дверь со стуком захлопнулась за его спиной. Оуэн сплюнул остатки рвоты – совсем как на тусовке у Гаррета, опять, снова, – и открыл кран.

– Хреново тебе, – раздался чей-то голос.

Оуэн обернулся.

Глава тринадцатая

Холли ещё никогда не появлялась в университете. Он даже вздрогнул, ощутив её присутствие прежде, чем запах стоячей воды защекотал ноздри. Она всегда появлялась неожиданно, и далеко не всегда ещё и вовремя.

Дед предупреждал его об этом, но всё же…

«Какого хрена?»

Он понимал, что Холли никто не увидит, если она сама того не захочет, но у него шла лекция – конечно, это был просто семинар по философии, никому не нужному предмету, что берут для кредитов, так и что? В любом случае, отвлекаться на лекциях было плохой идеей.

Холли сидела рядом. Грязная вода капала на пол, и этот звук заглушал и голос младшего преподавателя, Люка Стокера, который вёл семинар, и обычные звуки аудитории, переполненной студентами, – чье-то бормотание, стук клавиш ноутбука, перешептывания и скрип ручки. Звуки становились глухими, отдаленными, будто доносящимися сквозь заткнутую в уши вату.

Казалось даже забавным, что никто из окружающих не догадывался, насколько близко к ним был неупокоенный призрак.

«Если хочешь втереться к нему в доверие, времени лучше не будет», – голос Холли в его голове звучал глухо, будто в её рот набился ил.

А, может, так и было, и водоросли со дна озера шевелились в её горле. Наверное, любой, кто увидел бы её сейчас, охренел бы от ужаса, но он привык. Он ко многому уже привык, хотя и не должен был.

«Предлагаешь свалить с лекции?»

Разговаривать с ней мысленно оказалось не так уж и сложно, и с каждым разом давалось всё проще и проще. Сейчас он слышал Холли так же четко, как и любого, кто заговорил бы с ним, хотя поначалу её голос был отдаленным зовом, и приходилось довольствоваться картинками, что сестра ему показывала.

Он чувствовал, как росла его сила; как Холли и её присутствие питало его, пусть он и понимал – ей самой ничерта не легко это. Ей нужно уйти к предкам, туда, в бесконечные земли, по которым бредут души и духи, но пока живы те, кто её убил, это невозможно.

Месть и ненависть держат призраков среди людей крепче всего.

Холли подалась к нему, и затхлый запах стоячей воды ударил в нос ещё сильнее.

«Я не могу добраться до них, лишь свести с ума. Ты знаешь, что делать. Ты справишься»

Как будто у него был выбор.

Понимая, что Холли не отстанет, он сгреб вещи в охапку и, поднявшись со своего места, осторожно двинулся в сторону выхода из аудитории.

Мистер Стокер – «вне лекций можете звать меня просто Люк» – обернулся к нему, чуть сдвинул очки на кончик носа. Определенно, он был слишком молод, чтобы преподавать.

– Мой семинар настолько скучен?

– Мне нужно в туалет, – в аудитории кто-то хихикнул. Наверняка кто-то из девчонок, что на семинары Люка надевали блузки с вырезами и роняли что-нибудь на пол прямо перед его носом, когда покидали лекционный зал.

Препод махнул рукой – иди. Шарлоттаунский университет – не школа, здесь только твое дело, чем ты занимаешься. Учишься ты или нет. Экзамены всё покажут.

Он осторожно прикрыл за собой дверь.

* * *

Оуэн Грин блевал в туалете так, что даже не заметил – он больше не был один. Едва удержавшись, чтобы не присвистнуть, Найл прислонился плечом к стене. Кто бы мог подумать, что подающий надежды студент, сын окружного прокурора в Солт-Лейк-Сити, не такой идеальный, каким кажется?..

Это могло быть даже забавно.

Выглядел Оуэн откровенно хреново. Бледный, с выступившей на лбу испариной, он вытер рот и уставился на свое отражение так, будто впервые увидел его.

Чертовски напуганный, просто мама не горюй.

Сунув руку в карман рюкзака, Найл нащупал завернутую в газету смесь для самокруток. Сам он их не курил, да и вообще не курил, но держал при себе – ничего запрещенного, индейский травяной сбор по рецепту деда; мозги очищал на ура.

Кажется, Оуэну прочистка мозгов не помешала бы. Ох уж эти богатенькие детки – он таких терпеть не мог, но здесь, в Шарлоттауне, их было полно, плюнь и попадешь в мажора, который думал, что весь мир вот-вот ляжет у его ног.

Этот явно не был исключением.

– Хреново тебе, – хмыкнул Найл, обозначая своё присутствие.

Оуэн вздрогнул, обернулся. Взгляд у него был дикий, словно он привидение увидел. А, может быть, и увидел. Найл поправил на плече лямку рюкзака, сунул руки в карманы джинсов. Он был уверен, что Грин и не вспомнит его, хотя сталкивались они в коридорах Шарлоттауна и в столовой несколько раз.

Такие, как он, не запоминают людей из другого круга общения. Особенно – всяких там полукровок.

Настало время это исправить. Его усилия не должны были пропасть даром.

Оуэн молчал, сжав губы. Покрасневшие глаза и синяки под ними, белая, как мел, физиономия с пробивающейся светлой щетиной, капля пота, стекающая по виску, – он был на грани, и Найл чувствовал это так же четко, как его племя чувствовало, что загнанное животное находится на последнем издыхании.

По крайней мере, у некоторых животных были хотя бы силы бороться. У Грина, казалось, этих сил вообще не осталось.

Что ж, момента лучше могло и не представиться.

Найл вытащил из кармана рюкзака сверток с травяной смесью.

– Покурить хочешь? В душе не ебу, что с тобой случилось, но знаю, что эта хрень помогает. Успокаивает. Не наркота, если что.

Это было рискованно, и Найл был почти готов к тому, что Оуэн откажется. Он сам бы отказался: вот ещё, брать травку из рук незнакомого человека! А уж такие, как Грин и его компания, побрезговали даже на соседнем ряду с такими, как Найл, присесть, а тут – травка…

Однако жизнь ещё оказалась способна удивить его.

Грин впился взглядом в сверток, быстро облизнул губы.

– Никто не учует? В университете запрещено.

Найл моргнул. Честно говоря, такого вопроса он не ожидал. Скорее, уже был готов к тому, что его пошлют к черту.

– Здесь вытяжка, – он пожал плечами, – а эти травы вообще не пахнут. Дед их вымачивал в каком-то отваре для этого.

«У дене свои секреты»

Оуэн кинул быстрый взгляд на дверь туалета, потом кивнул:

– Сколько?

Этот парень был настолько на грани, что заплатил бы и пятьсот баксов, если бы травка принесла ему долгожданное спокойствие. Найл видел это по его глазам.

Подавив в себе желание запросить кругленькую сумму и немного разбогатеть, он покачал головой:

– Нисколько. Я же говорю, это не наркота. Просто индейский травяной сбор.

Оуэн кивнул.

– А датчик дыма?

Найл чертыхнулся сквозь зубы. Про датчики дыма, стоящие в корпусе, он и забыл. Твою ж мать.

– Слушай, – произнес он. – Держи всё. Только не вздумай скурить сразу, можешь отрубиться. Скручивать умеешь? – снова кивок. – Зашибись. Тут несколько порций, хватит на три или четыре раза, если будешь экономить. Понял?

Оуэн хмыкнул. Его лицо постепенно возвращалось к нормальному цвету, но взгляд оставался таким же загнанным и напуганным.

Тем лучше.

– Оставь свой мобильник, – вдруг попросил он. – Возможно, мне понадобится ещё.

Диктуя ему номер, Найл едва сдержался, чтобы не ухмыльнуться.

* * *

Холли была им довольна, он чувствовал. Возможно, ему не удастся втереться в доверие ко всем четверым, но это и не было нужно. Один из них – с сегодняшнего дня точно не жилец.

Он чувствовал, как луна зовёт его.

Он чувствовал, что дед, где-то там, в резервации на границе с Аризоной, напевает песню полнолуния, призывая духов помочь.

Он чувствовал, что его невеста просит за него богов. Почти видел, как она окропляет куриной кровью тотем с вырезанной по дереву мордой койота, чтобы придать ему силы. Его невеста; единственная, к кому он сможет вернуться.

Время пришло.

* * *

– Найл, эй! – замахала ему рукой Клэри. Твою ж мать, какая она приставучая… – Иди к нам!

Сентябрь в Шарлоттауне радовал хорошей погодой, и народ высыпал на лужайки перед университетскими корпусами, чтобы пожрать, подготовиться к семинару или просто потрепаться о всякой ерунде. Найл вовсе не собирался присоединяться ни к одной из компаний – у него были не прочитаны ещё сорок страниц к семинару по Экономической теории, а без хороших оценок по предметам задержаться в Шарлоттаунском университете будет для него проблематично.

Рядом с Клэри устроились её неизменные спутники, Уилл и Кэрри. По странноватому, пахнущему серебром нёрду Найл не скучал совершенно, а вот Кэрри сторонилась его с тех пор, как он не согласился выпить с ней кофе, и он понятия не имел, что чувствует по этому поводу.

Кэрри нравилась ему.

Кэрри хотелось оберегать.

Ему была приятна её забота.

Хотел ли он заботиться о ней в ответ? Это было не так уж и важно, потому что он не мог этого делать.

Кэрри отвлекала его. Да и, признаться, тусить рядом с её друзьями у Найла не было никакого желания, а эти двое шли с ней в комплекте, будто записались малышке в телохранители. Что ж, тем лучше для него.

Найл, конечно, заметил, как она чуть подвинулась на покрывале, освобождая ему место, но взгляда так и не подняла. Обиделась на его отказ? Решила, что не интересует его, раз он никак не отреагировал на её первый шаг? Быть может, и это было тоже к лучшему.

Если бы не то, ради чего Найл и приехал в Шарлоттаун, он бы, возможно, не отказал ей.

Если бы…

Он, возможно, был бы свободен.

Впрочем, думать о несбыточном никогда не было в его характере.

– Ты оглох? – поинтересовался Уилл, пятерней зачесывая темные волосы, падающие на лоб, назад. – Ты либо садись, либо над душой не стой.

Найл почувствовал в его тоне плохо скрываемую неприязнь.

– Уилл! – одернула его Кэрри, пихнула локтем в бок.

– Я вообще-то шёл найти Кевина, – Найл избавил всех троих от своего присутствия одной фразой. – Экономическую теорию мне вряд ли кто-то из вас пояснит, а лекция уже через двадцать минут.

Он мог бы нагло плюхнуться на покрывало, чтобы испортить настроение Уиллу. В этом пареньке было что-то отталкивающее, настолько ему неприятное, что Найл и сам не понимал, что же не так, кроме странного запаха. С некоторых пор серебро стало его раздражать, и теперь он предпочитал медь.

Он мог бы порадовать своим присутствием и дружелюбную болтливую Клэри, и тихо сияющую при его виде Кэрри (какой же она была в эти моменты красивой, он вообще обо всем забывал!), но предпочел махнуть им на прощание рукой и свалить.

Пусть считают его странненьким.

– А я смотрю, обзавелся фанатками, – ухмыльнулся Кевин, кивая в сторону Кэрри и Клэри.

Найл поморщился, пожал плечами. Взгляд в спину он чувствовал кожей, и он понимал: Кэрри расстроена. Сердце у него сжалось: обижать её не хотелось. Если бы они встретились в иных обстоятельствах, Найл, быть может, сходил с ней выпить кофе. Позвал бы на свидание.

Кэрри была той, с кем хотелось общаться не с какой-то целью, а просто так. Но разрываться между сотней разных эмоций к Белле и к ней Найл вовсе не хотел.

Ему было совсем не до того.

– Судя по всему, кумир у них другой, – он плюхнулся на траву. Клэри уже забыла о его существовании и увлеченно что-то рассказывала Уиллу, широко жестикулируя. – Так что с очередной сплетней ты обломался. Экономическая теория – хрень полная, кстати. Как ты сдал этот экзамен вообще?

Кевин заглянул в его учебник.

– Зубрил. И тебе советую. В голове отложится, а там уже мозг сам всё поймет. Кстати, на выходных у Гаррета и ко опять тусня. Приглашения не достал, уж извини.

Отмахнувшись, Найл открутил крышку и глотнул минералки.

Приглашения на вечеринки ему больше нужны не были.

* * *

В Шарлоттауне темнело быстро.

Тенью он скользил вдоль улиц, прячась в углах и скрываясь от случайных прохожих – он же не хотел, чтобы их случайно хватил удар? Луна брела по темному небосклону ему вслед.

Дед явился к нему под вечер, когда он задремал за учебником. Лицо его казалось ещё старше. Испещренное морщинами, древнее, как сама земля, окаменевшее от горя, которое принесла ему смерть Холли, ведь именно сестра должна была принять силу. Сестра готовилась к этому всю жизнь, а он… а что – он?

Его жизнь изменилась безвозвратно.

Жалел ли он? Пожалуй, что нет.

Сила распирала изнутри, накладывала на него тёмный отпечаток, от которого не отмыться, не оттереться. Сила дарила ему возможности, но многое и забирала.

– Время пришло, – произнес дед. – И ты знаешь, что делать.

Он знал и чувствовал фантомный запах крови, забивающий чуткое звериное обоняние. Он и так ждал слишком долго; это причиняло Холли боль. Каждый день на этой земле, а не в миру предков, уродовал её и мучил. Быть может, он должен был ещё тогда заявить в полицию, пусть её тело достали бы со дна того чертова озера, но как это помогло бы её неупокоенной душе? И разве не заподозрила бы полиция именно его в убийстве?

За своей спиной он чувствовал силу деда и колдовство своей женщины, опутывающее нитями, защищающее от лишних взглядов, дающее уверенность, что сегодня ему будет сопутствовать удача.

За спиной он ощущал присутствие тех, кто был ему дороже всех в обоих мирах, и он не мог их подвести.

Койот вольготно расположился под его кожей.

Желтые глаза вспыхнули в темноте.

Затаившись во тьме, он ждал.

И ждал.

И ждал.