Текст книги "Бархатные мечты"
Автор книги: Елена Озерова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)
Она вышла из примерочной и подошла к Грегу. В его глазах зажегся хорошо знакомый огонек.
– Прекрасно, – коротко сказал он продавщице. – Мы возьмем его.
После того как служитель отнес покупки в машину, Кира и Грег заметили, к своему удивлению, что провели в магазине почти три часа.
– Ну, а теперь куда?
– Я, признаться, собирался вспрыснуть где-нибудь нашу покупочную оргию, но теперь… Ты не устала?
– Безумно!
– Значит, домой?
– Домой!
Под горячими солнечными лучами было невыносимо жарко, но в машине работал кондиционер. Кира скользнула на сиденье и сбоку посмотрела на Грега, севшего за руль. На его лице выступила еле заметная краска. Он положил руку на спинку сиденья и перегнулся к ней, целуя ее долго и нежно.
– У меня предложение, – прошептал он ей прямо в ухо, так что у нее захватило дыхание. – Поедем сейчас домой и проведем весь день в постели!
– И чем займемся? – с невинным видом спросила Кира, вопросительно поднимая брови.
– Не искушай меня! А то найду сейчас тихое местечко на обочине шоссе и займусь с тобой любовью на заднем сиденье, как это делают школьники.
Он поцеловал ее снова, обведя языком контур ее губ и обследовав затем сладкую влажность ее рта.
Они мчались обратно на виллу. Когда машина замедляла ход, Грегори клал ей руку на колено, слегка его поглаживал, и Кире это отнюдь не было неприятно. Она удивлялась себе: раньше она не понимала прелести этих ласк украдкой, в машине или в лифте, считала это крайне дурным тоном, а сейчас…
Когда они наконец добрались до дома, Кира, опередив Грега, бегом поднялась по ступенькам, вошла в спальню и остановилась у высокого французского окна. Грегори подошел к ней сзади, крепко обнял и прижал свои теплые губы к ее шее.
– Не хочешь меня поздравить? – спросил он, поворачивая ее к себе лицом.
– С чем? С твоим безумным мотовством?
– С тем, что у меня хватило терпения доехать сюда, а не остановиться на полпути, чтобы заняться с тобой любовью.
В его глазах загорелся чувственный огонек, и Кира довольно улыбнулась. Она переплела свои пальцы с его пальцами и, встав на цыпочки, легонько поцеловала его в губы и в кончик носа.
Внезапно ее кольнуло легкое беспокойство. Она слегка отстранилась, чтобы заглянуть Грегу в глаза, но его глаза были закрыты, а губы тянулись к ее губам. Она ответила на его поцелуй, но беспокойство не проходило. Он слишком хочет ее тело, всегда хочет, жаждет его. Кажется, что все остальное его не интересует. Он много говорит о любви, но, похоже, под любовью понимает один секс. А она испытывает к нему нечто большее, и это острое до боли чувство любви может притупить только ощущение его тела – рядом, близко, в себе. Она оторвалась от его губ, чтобы через секунду снова приникнуть к ним еще более яростно.
– Дорогая, ты – нечто! – сказал Грег, поднимая ее на руки и бережно укладывая на кровать. – Мне жаль русских мужчин! Они не понимают, что теряют. Под твоей северной хрупкостью скрывается настоящий испанский пожар страстей!
Он неторопливо снял с нее одежду, попросил, чтобы она то же самое проделала с ним. Кира тоже не спешила. Ей было приятно наблюдать, как у него возрастало возбуждение по мере того, как она нарочито старательно расстегивала каждую пуговицу на его рубашке.
– Ты опасная женщина, – пробормотал он, потянув ее на себя, прежде чем она успела спросить, что он имел в виду.
«Странно, – мелькнула в голове мысль, – он употребил по отношению ко мне то прилагательное, которое и я выбрала бы для его характеристики». Она наклонила голову и поцеловала его, ее волосы упали, образовав занавес вокруг их лиц.
«А ведь он причинит мне боль». Но сейчас у нее не было ни времени, ни желания думать о будущем.
18
Занятия сегодня явно не ладились. Во-первых, погода совершенно не располагала к размышлениям о науке. Стояли последние сухие и теплые дни золотой осени. Во-вторых, лектор нес какую-то явную чушь о типологическом сходстве Булгакова и Грибоедова. Первые полчаса Женя с Ирой развлекались, составляя с его слов современную сценическую интерпретацию «Горя от ума». Потом им это надоело, и они занялись более интересными вещами.
– Я все-таки не понимаю, почему бы тебе не поехать. Разве у нас так много компаний, где весело проводят время? И Димка о тебе спрашивает, да и вообще все. Поехали!
– Меня в полчетвертого Володик у метро ждет, ты же знаешь!
– Опять кастрюли выбирать отправитесь? Сколько можно!
Женя недовольно поморщилась и ничего не ответила. А что отвечать – Ирка все и так знает. Как Женя ни старалась сохранить лояльность по отношению к жениху, она не могла скрыть от себя самой, что он раздражает ее все больше и больше. И поехать с Иркой ей хотелось не только для того, чтобы увидеть Андрея, как она себя убеждала, а просто так: уж больно легко и хорошо было с этими ребятами.
Знакомство, начатое в Софрино, естественно продолжилось в Москве. У Иры полыхал роман с Игорем, и, как всякая влюбленная женщина, та сейчас была слепа и глуха к посторонним переживаниям. Только этим и можно было объяснить настойчивость, с которой она пыталась затащить Женю в их компанию. По ее логике, если Жене надоел Володик, то она имела полное право развлечься на стороне. И Женя развлекалась бы, если бы не Иркины постоянные рассказы об Андрее и Оле. По ее словам, они со дня на день тоже отправятся в загс. Оля, кажется, уже к нему переехала. А Иркины летние прозрения насчет чувств Жени к Андрею давно улетучились. Сейчас Ирке было не до того; даже то, что ей говорили прямо в лоб, она в своем дурацком влюбленном опьянении пропускала мимо ушей.
Женя же была слишком самолюбива, чтобы плакаться на неразделенную любовь, даже лучшей подруге, и поэтому предпочла бы ни с кем из этих ребят не встречаться.
– Ну как, поедешь? У Димки родители укатили на дачу, квартира в его распоряжении всю неделю, до выходных.
– Я же сказала – не могу.
– А в выходные мы рванем на дачу к нам, в Барвиху. На шашлыки! Соглашайся! Хоть вместе с Володиком, если он тебя теперь никуда не отпускает.
Женю передернуло: еще чего не хватало, с Володиком! Да он своим занудством любую компанию достанет, а ей краснеть!
– Ирка, я же сказала: не могу, не приставай! И вообще, я-то зачем тебе нужна? Тебе что, Игоря не хватает? Что ты ко мне привязалась?
– Ну-у, – протянула Ира, – я думала…
Однако продолжить ей не удалось, так как преподаватель стал диктовать список литературы, и поневоле пришлось отвлечься на учебный процесс.
По дороге к метро Ирка продолжала щебетать о каких-то пустяках, но Женя слушала ее вполуха, пытаясь подавить раздражение, охватывавшее ее всякий раз перед встречей с Володей. Себе она уже давно призналась, что и заявление в загсе, и решение скорей выйти замуж, да и вообще весь этот «роман» с занудным и правильным мальчиком – досадная ошибка. Непонятно только, как из всего этого выпутываться? Володика, конечно, жалко, но при других обстоятельствах она уж как-нибудь сообщила бы ему о своих изменившихся планах. А так… Андрей не для нее, он любит другую и скоро женится. И она этого просто не переживет, если останется совсем одна. Женя цеплялась за Володика, свадьбу и хозяйственные заботы, как за спасательный круг, вытаскивающий ее из отчаяния, из мыслей о том, что могло бы быть, но никогда не будет…
– Ну, привет, я побежала! Вечером созвонимся. – Ирка помахала рукой и быстренько скрылась в метро.
Женя вздохнула и пошла к Володе, стоявшему на своем обычном месте у книжного киоска.
– Здравствуй, киска. Голодная? Можем зайти в кафе, а пока вот, держи. – Володя достал из «дипломата» бутерброды, аккуратно завернутые в фольгу, и протянул Жене. – Знаешь, я, пока тебя ждал, зашел в «Свет». Там потрясающие люстры, то, что надо! Давай быстренько забежим туда, а если тебе не понравятся, поедем в «Москву».
– Володик, можно не сегодня?
– Как это? Мы же планировали…
– Ну и что, что планировали! Я устала. Могу я устать?
– Можешь, киска, ты все можешь. Устала? Ладненько, отложим на завтра. Пошли тогда в пиццерию.
Володя попытался обнять Женю за плечи, но она недовольно сбросила его руку.
– Володик, извини, не хочу я в пиццерию. Я устала и хочу домой.
– Да что с тобой сегодня! Голова болит? Слушай, а ты часом не заболела? – Володя обеспокоенно заглянул ей в глаза.
Женя вымученно улыбнулась.
– Да нет, все в порядке. Просто хочу домой!
– Ну, домой так домой. – Он взял ее под руку и повел к метро.
Разумеется, он отправился провожать ее до самого дома и все говорил, говорил… Сначала Женя заставляла себя прислушиваться к его словам, даже подавала какие-то реплики, но вскоре бросила это бесполезное занятие и отключилась. Всю дорогу она пыталась изобрести предлог, под которым можно было бы спровадить Володю хотя бы на сегодня. По опыту она знала, что головная боль для этого не годится, он уложит ее в постель и кинется за ней ухаживать: чаек в постель, что-нибудь вкусненькое… Они уже подошли к дому, а Женя так ничего и не придумала. Володя галантно распахнул перед ней дверь подъезда и уже собрался было пройти следом, как она остановилась и выпалила:
– Я хочу остаться одна!
Володя опешил:
– Как это одна? Ларисы Васильевны нет дома, вдруг тебе что-то понадобится?
– Ну, если понадобится, я вполне могу сама себя обслужить!
– Но ты же себя плохо чувствуешь! А вдруг тебе станет хуже?
– Не станет, – отрезала Женя, а про себя подумала, что хуже, чем в настоящий момент, ей уж точно никогда не будет.
– Откуда ты знаешь? Нет, я не могу уйти и оставить тебя так, без помощи.
Володя сделал попытку пройти дальше, но Женя снова его остановила.
– Володик, я тебя русским языком прошу – уйди.
– Да что с тобой? Что случилось?
– Случилось… Случилось! И не сейчас! Давно! Не люблю я тебя, ненавижу! – неожиданно для себя сорвалась Женя. – Христом-Богом тебя прошу – отвяжись ты от меня! Навсегда, навсегда!
Выкрикнув эти слова прямо в лицо ошеломленному Володе, Женя пулей взлетела на свой третий этаж, хлопнула дверью и, не раздеваясь, бросилась на диван лицом вниз. Ее всю трясло, как в лихорадке, но слез не было.
Сколько она так пролежала, она не знала. Володя долго звонил в дверь, что-то говорил, стучал, но она не реагировала. Наконец он ушел.
Женя села, потом медленно поднялась и подошла к большому зеркалу, пригладила волосы, провела пальцами по щеке. «Ну, вот и все, – отрешенно подумала она, – вот и все». Что она чувствует: боль, разочарование? Внутри была какая-то звенящая пустота, которая постепенно сменялась чувством невыразимого облегчения. Не надо больше врать, притворяться, изображать перед собой и другими счастливую невесту. А обо всем остальном она подумает после, когда немного придет в себя.
19
Море, неразличимое в темноте южной ночи, плескалось почти у самых Кириных ног. Кира медленно брела по пляжу, увязая по щиколотку в теплом еще песке. День был тихим, жарким и солнечным, а к вечеру поднялся ветер, он дул Кире в лицо, разметывая волосы и развевая колоколом широкую шифоновую юбку.
Сегодня ее последний день в Испании. Они собирались достойно отметить его, устроив экзотическую поездку в средневековый монастырь, затерявшийся в Пиренеях, – почти Монта-Верита, – и пообедать в маленькой деревушке, где готовили по рецептам старинной испанской кухни, но… Грега неожиданно вызвали в Мадрид по делам, он уехал рано утром и скоро должен вернуться. Обидно, конечно, что последний день не удалось провести так, как задумано, но зато у Киры было время подумать.
Лучше бы не было! Вопрос о том, что будет дальше, никак не задвигался в глубину сознания, и благое решение жить одним днем – сегодняшним – на деле оказалось трудновыполнимым. Да, они прекрасно провели эти три недели. После появления Алекса Джейсона и тяжелого объяснения, последовавшего за его откровениями, никакие тучи больше не омрачали их отношения. Грег был бесконечно нежен и бережен с Кирой, старался предупреждать все ее желания, всячески баловал и потакал ей во всем. Даже нахальная Сандра, кажется, признала Кирино право на его любовь.
Любовь? Кира усмехнулась. Об их дальнейших отношениях пока не было сказано ни слова. Грег повторял, что любит ее, говорил, что она ему нужна, он был страстным любовником – но и только. Господи, почему мы никогда не бываем довольны? Почему времени, проведенного с любимым, всегда не хватает? Кира не представляла себе, что пройдут какие-нибудь сутки, и она будет на расстоянии тысячи километров от Грега, от его рук, губ, что она не будет каждое утро просыпаться с ним в одной постели… Что они снова будут встречаться раз в месяц, а то и реже. А Грег, похоже, именно так представлял себе их отношения, отводя ей роль московской любовницы! Ну почему, почему она не поверила словам Элизабет, когда подслушала ее разговор с Сандрой у бассейна!
Весь вечер Киру преследовала песенка, которая была популярна в Москве в семидесятые годы:
Как теряют деревья остатки одежд,
Словно нет у деревьев на лето надежд.
Только я еще очень любима,
И любовь не прошла еще мимо…
Но маячит уже карнавала конец,
Лист осенний летит, как разлуки гонец,
На душе что-то очень тревожно,
И мой милый глядит осторожно…
«Ну просто совсем как в жизни, – невесело усмехнулась она про себя, – песня в руку, как сон. Карнавал завтра закончится». Ну и что, жизнь-то на этом не кончается! Любовь проходит – так было и так будет. Страдать всю оставшуюся жизнь из-за того, что кто-то разбил твое сердце? Все это прекрасно описано в английских романах викторианской эпохи, но так не бывает в реальности двадцатого века. Да, она полюбила человека, который никогда не будет принадлежать ей, никогда не сможет она разделить с ним его жизнь, стать его женой, его вторым «я». Но целых три недели они все-таки были вместе, а это куда лучше, чем совсем ничего. Надо уметь довольствоваться тем, что имеешь.
Кира повернулась и пошла обратно к вилле. Ветер теперь дул в спину, идти было легче, зато волосы падали на лицо, лезли в глаза, и их приходилось отбрасывать руками. Сражаясь с непослушными пепельными прядями, Кира не сразу заметила высокую мужскую фигуру, быстро приближавшуюся к ней со стороны виллы. Сначала она остановилась в нерешительности, но, когда знакомый голос окликнул ее по имени, быстро побежала навстречу и почти упала Грегу в объятия.
– Где ты так долго ходишь! Я приехал уже полчаса назад, а тебя все нет и нет! Пришлось прогуляться по пляжу. – Грег взял Кирино лицо в ладони и крепко поцеловал ее. – Пойдем скорей домой, у меня есть сюрприз.
– Да? Что-то красивое? Или что-то вкусное?
– Скорее первое, чем второе. Но лишь отчасти.
– Не томи! Ты привез что-то из Мадрида? Я умру от любопытства, пока мы дойдем до дома!
– А не надо было так далеко забредать без меня! Теперь терпи и иди побыстрее, чтобы остаться живой.
Кира честно попробовала идти побыстрее, но ноги по-прежнему вязли в песке, и каждый шаг давался с трудом. Грег наблюдал за ней с хитрой усмешкой, потом рассмеялся, подхватил ее на руки и быстро пошел по самой кромке воды.
Кира обхватила его за шею и прошептала:
– Ты рискуешь… – Услышала, как у него перехватило дыхание, и добавила вполголоса: —…Промочить ноги.
– Я не поддаюсь на провокации, – с достоинством ответил Грег, продолжая идти по мокрому песку.
Наконец они добрались до сада, и он поставил Киру на мощеную дорожку.
– Дальше сама!
Заинтригованная Кира взбежала по ступенькам террасы и застыла в изумлении. Она гуляла часа два – два с половиной, не больше. Когда здесь успели устроить такое великолепие?
Вся терраса была убрана цветами – даже роскошнее, чем во время того первого злополучного party. Посередине был сервирован изысканный ужин на двоих, горели свечи, и их свет отражался в хрустале бокалов. Откуда-то доносилась тихая музыка, переборы гавайской гитары – та самая мелодия, под которую они с Грегом танцевали тогда, в их первую ночь…
Когда первый шок прошел, она оглянулась на Грега, остановившегося в дверях. Судя по его довольному виду, он ожидал именно такой реакции. Усмехаясь, подошел к Кире и взял ее за руку.
– Мадам позволит проводить ее к столу?
Онемевшая от изумления Кира без звука последовала за ним. Он усадил ее и сам сел напротив.
– Немного вина? Белое сухое. – Грег наполнил бокалы.
– Послушай, что все это значит?
– Прощальный ужин. Ты ведь завтра уезжаешь, и я хочу, чтобы дни, проведенные со мной в Испании, навсегда остались в твоей памяти.
Так вот оно что! Он хочет красиво попрощаться и уйти из ее жизни. В голове опять промелькнули слова той же песни. Ну точно, это про нее:
Горьких слов от него услыхать не боюсь,
Он воспитан на самый изысканный вкус,
Он щеки моей нежно коснется,
И, конечно, уже не вернется…
Кира быстро опустила глаза, чтобы скрыть навернувшиеся слезы. Нет, никогда не станет она вымаливать любовь, выяснять отношения, спрашивать «а что дальше?». Все на свете когда-нибудь кончается, и она это давно поняла. Ну что ж, может быть, так расстаться и легче… По крайней мере, их отношения не будут испорчены бытом совместной жизни…
– Что случилось? Неужели тебе не нравится вино?
Кира заставила себя посмотреть Грегу в лицо и улыбнуться:
– Нет, что ты, вино превосходное.
– Тогда попробуй бродетти. – Грег приподнял крышку большого серебряного блюда.
– Что это?
– Итальянское блюдо. Рыбная похлебка из креветок, устриц и других моллюсков, приправленная шафраном и томатами. Уверен, тебе понравится. Я специально заказал это для тебя, зная твое пристрастие к дарам моря.
– Спасибо, тронута.
Бродетти действительно было выше всяких похвал, но сейчас Кира с трудом заставила себя проглотить несколько ложек – перехватило горло. Однако Грег как будто не замечал ее состояния. Он подлил ей еще вина и, приподняв свой бокал, посмотрел на Киру сквозь искрящуюся золотистую жидкость.
– Давай выпьем за этот вечер. За то, чтобы ты никогда его не забыла!
– Но, Грег… – Кира с вымученной улыбкой посмотрела на него. – Почему именно за этот вечер? Все предыдущие вечера были не менее прекрасны! Давай уж тогда выпьем за прошедшие дни, за все сразу!
– Нет, этот вечер все-таки отличается от прочих. И, чтобы ты это поняла, – Грег достал маленькую бархатную коробочку и преподнес Кире, – прими, пожалуйста, вот это.
На темно-синей бархатной подушечке лежало кольцо изумительной красоты: не очень крупный, но удивительно чистой воды голубой бриллиант в изящной оправе. Кира в изумлении уставилась на это великолепие, потом подняла глаза на Грега. Он довольно улыбался.
– Нравится?
– Но… Это – мне?!
– Ну, другой дамы я здесь не вижу, значит – тебе.
– Грег… Это…
– Это обручальное кольцо. Я прошу тебя стать моей женой. Ты согласна?
– Я… Это так неожиданно…
– Почему неожиданно? – удивился Грег. – По-моему, я никогда не скрывал своих чувств к тебе. Ты согласна?
– Ну… конечно…
– Такой ответ меня не устраивает. Скажи: «Я люблю тебя, Грегори Мартен, и я согласна быть твоей женой!»
– Я люблю тебя, Грегори Мартен, и я согласна быть твоей женой, – послушно повторила Кира, все еще не опомнившись от потрясения. Слишком быстрым был переход от полной безнадежности к невероятному счастью. Ей казалось, что она спит и видит удивительный сон. Грег сделал ей предложение! Нет, наяву такого произойти не могло.
– Надень кольцо, любимая. Вот так! Оно очень тебе идет. А теперь давай все-таки выпьем. Но не вина, для такого случая у нас есть шампанское.
Грег наполнил хрустальные фужеры, встал и подошел к Кире.
– И еще, знаешь что? Я хочу, чтобы ты родила мне ребенка. Как ты на это смотришь?
Кира совсем растерялась.
– Но… Я об этом как-то не думала…
– Подумай. Наш ребенок, наша дочка! Она должна быть похожа на тебя, такая же красивая!
– Но дочки обычно похожи на отцов, – улыбнулась Кира.
– О нет! Тогда я лишу ее наследства! Наша дочка будет просто твоей копией, я знаю. И мы назовем ее Энджел – потому что она будет настоящим ангелом!
– А если будет мальчик?
– Я же обещал – дочка! А я всегда держу слово!
– Ну а если?..
– Мальчика мы назовем Грегори-младшим, идет?
– Еще бы!
Грег и Кира рассмеялись и чокнулись. Раздался мелодичный звон. Грег встал и несколько излишне торжественно проговорил:
– За нас! За нашу любовь, за нашу жизнь. За тебя!
Кира тоже поднялась и, глядя ему прямо в глаза, выпила шампанское. Грег не выдержал ее манящего взгляда, резко отставил фужер и притянул Киру к себе. Поцелуй продолжался бесконечно. Ее губы прижались к его губам, она раскрылась для него и растворилась в нем. Это происходило с ними уже сотни раз и все равно было как будто впервые.
20
В Шереметьево было грязно, людно и неуютно – как всегда. Естественно, самолет из Мадрида опоздал на час, и к тому моменту, когда Кира углядела в длинном коридоре встречающих Женю и Аленку, обе девушки были уже порядком измотаны и не слишком бурно выразили свою радость при виде матери и сестры. После неизбежных поцелуев и восклицаний Кира поинтересовалась:
– А где Володя? Ждет у выхода?
– А Володи нет. – Женя, сразу помрачнев, взяла у сестры одну из сумок. – Придется обойтись своими женскими силами.
– Он что, не смог приехать? Ничего страшного, вещей у меня не слишком много, доберемся как-нибудь! Но вечером-то он, надеюсь, будет у нас? Я привезла для вас обеих такое!..
Женя, не ответив, направилась к выходу, а Аленка в ответ на недоумевающий Кирин взгляд пожала плечами и сказала:
– Не знаю, она ничего не рассказывает, но они, по-моему, разбежались. Вчера он весь день звонил, она к телефону не подходила, вечером приехал, а она к нему не вышла. Он имел беседу с бабулей, но меня в подробности не посвятили.
– Ладно, дома разберемся. – Кира подхватила оставшуюся сумку и подтолкнула Аленку вслед за Женей. – Ты-то как здесь жила без меня, ребенок?
– Нормально.
– Скучала?
– Еще как!
В Кириной квартире все было вымыто и вычищено: Женя с Аленкой накануне весь день провозились с уборкой. Поставив сумку, Женя сразу заторопилась домой, ссылаясь на завтрашний коллоквиум. Всю дорогу она старательно избегала всяких разговоров о своей личной жизни, и сейчас Кира не стала задерживать сестру. Они потому и ладили, что строго придерживались принципа не лезть в душу, если не просят. Захочет Женька поделиться с ней проблемами, тогда и поговорят. А сейчас у Киры от предстоящих жизненных перемен и так голова шла кругом. Еще не ясно, как Аленка воспримет известие о ее замужестве…
Когда вещи были распакованы и подарки вручены (роскошный подарок от Грега, песцовую шубку, Аленка приняла довольно спокойно, без излишних восторгов), Кира попыталась обсудить эту щекотливую тему. Они уже сидели на кухне и пили чай. Кира рассказывала о маленькой деревушке в Пиренеях, о Сантандер, о Кастро Ундиалес, и, подробно описывая виллу Грега, намекнула, что летом они поедут туда все вместе. Аленка на намек никак не отреагировала. Кира не поняла, действительно ли она пропустила эту многозначительную фразу мимо ушей или просто сделала вид, будто не услышала. Тогда Кира попробовала зайти с другого конца и заговорила об образовании, о том, что в Англии прекрасные школы…
Аленка выслушала Кирины рассуждения, не перебивая, а в ответ начала рассказывать о каких-то компакт-дисках, которые недавно достали ее подруге Таньке. Кира достаточно хорошо знала свою дочь, чтобы понять: о Грегори Мартене Аленка и слышать ничего не желает. Однако поговорить на эту тему необходимо и лучше всего – сразу. Кира всю обратную дорогу собиралась с духом, чтобы выложить Аленке свои новости, не пропадать же даром таким усилиям!
– Послушай, ребенок… – начала она невпопад, прервав рассуждения дочери о сравнительных достоинствах «Юритмикса» и еще какой-то группы, – я хочу сказать тебе одну вещь…
Аленка замолчала и выжидательно уставилась на мать.
– Грегори Мартен предложил мне стать его женой. Как ты на это смотришь?
– А я-то тут при чем? Как ты на это смотришь? Не мне же он предложил выйти за него замуж! – совсем по-взрослому усмехнулась Аленка. – Тебе и решать!
– Но мы же вместе с тобой… Мне же надо у кого-то спросить… Посоветоваться…
Киру несколько обескуражила такая реакция. Аленка всегда была для нее открытой книгой. Если ей что-то не нравилось в поведении Киры, она выражала свой протест бурно, откровенно, могла расплакаться и раскричаться, но никогда не таила обиды на мать. Теперь же Аленка как будто отдалилась, установила между собой и Кирой некую дистанцию – не подойди! И смотрит как-то отчужденно, как сторонний наблюдатель…
– Мое решение и тебя затронет. Если я соглашусь, мы переедем в Англию…
– Почему? Ты переедешь, а я могу остаться с бабушкой.
– Но как же… Как же я без тебя? Я и за это-то время страшно соскучилась!
– Ничего, будешь приезжать в отпуск. И вообще, я не понимаю, зачем ты завела этот разговор! «Посоветоваться»! Как будто если я скажу «нет», это что-то изменит! Ты же уже все решила сама! Ты же жить без своего Грегори не можешь, при чем здесь я!
Кира еще никогда не видела Аленку такой. Она не кричала, а говорила тихо и зло, как-то сразу повзрослев и подурнев. Повисла тяжелая пауза. Наконец Кира, собравшись с духом, попробовала подойти к Аленке с другой стороны.
– Давай обсудим это немного позже. Я понимаю, для тебя все это неожиданно; но, доченька, ты прекрасно знаешь, что ты для меня – самое главное в жизни, и я никуда без тебя не уеду! Но я действительно люблю Грега, и…
– Вот и люби!
Аленка вскочила из-за стола и ушла в свою комнату. Кира осталась сидеть за накрытым столом, расстроенная и обескураженная. Через десять минут она услышала голос дочери из коридора: «Мам, я пойду погуляю!» – и почти тут же хлопнула входная дверь.
– Ну, ты чего?
Инна подошла к несколько продрогшей Аленке, торчавшей у метро уже минут двадцать. После разговора с матерью Аленка позвонила Инне, молясь, чтобы та оказалась дома, и уговорила ее приехать на Новослободскую. Девушки медленно пошли в сторону Миусской площади.
– Спасибо, что приехала.
– Да ладно. Что ты такая вздрюченная? Мать на тебя наехала? Плюнь!
– Она замуж выходит.
– Да брось! За кого? За своего фирмача?
– Да.
– Во дает! Да это ж классно! За кордон переедете?
– Она хочет.
– У него небось «зеленых» – завались! Будешь теперь по Нью-Йорку на «мерсе» кататься!
– Он в Лондоне живет.
– Ну, по Лондону, один фиг!
– Я ей теперь не нужна, у нее любовь.
– Слушай, ты что, маленькая? Мамочку ревнуешь к чужому дяде? Тебе уже своей любовью заняться пора! Между прочим, ты Сашке понравилась. Не вела бы себя как дура, была бы сейчас при клевом мужике.
Аленка промолчала. И правда, когда они как-то раз сидели у Артема, Саша действительно к ней подкатил, но она намека не поняла и растерялась; а когда Инна объяснила ей, что к чему, было уже поздно.
Они добрели до скверика, уселись на лавочку и закурили. Потом Аленка ни к селу ни к городу выпалила:
– А он мне песцовую шубу подарил.
– Да что ты! Длинную?
– Нет, короткую.
– Все равно класс! Вот бы моя мымра такого чувака подцепила, который бы мне шубы дарил!
– Хочешь, отдам?
– Ты что? Шубу?!
– Хочешь?
– Тебя мать убьет!
– Не убьет.
– Хоть поносить дай!
– Отдам насовсем. Мне от него ничего не надо. А мама выйдет замуж и уедет к нему еще до зимы и ничего про шубу не узнает.
В общем-то, уже начался ноябрь, и было не совсем понятно, как Кира сумеет выйти замуж в такой рекордно короткий срок, но Аленке было так жалко себя, брошенную и покинутую, что она о подобных мелочах не задумывалась.
– Ты что, не поедешь с ней?
– И не собираюсь!
– Ну, с баксами и здесь жить просто! Они ведь тебе будут присылать? А он точно фирмач? У него много «зеленых»?
– Мамина подруга говорила – миллионер… – равнодушно отозвалась Аленка.
– Да ты что! – восхитилась Инна. – Ну, тогда твоей мамашке точно плевать – одной песцовой шубой больше, одной меньше, без разницы! А отдыхать небось будете на Канарах?
– У него вилла в Испании. Мама сейчас оттуда и приехала.
– А ты туда поедешь?
– Нужна мне его вилла!
– А где он вообще-то живет? В Европе?
– У него дом в Лондоне. А у его матери поместье во Франции. На Луаре.
– Где?
– Ну, река такая во Франции.
– Чего же он такой клевый и до сих пор один гуляет? Или молодой?
– Да нет, он был женат, у него сын от первого брака.
– Взрослый?
– Не знаю. Кажется, нет.
Все Аленкины сведения были получены от Виктории, точнее, из разговора Виктории и Жени. Виктория как-то вечером забежала к ним на Электрозаводскую показать Жене тряпочные обновки. Осталась на чай и много говорила о Грегори Мартене. Судя по всему, он произвел на нее неизгладимое впечатление. Женя и Лариса Васильевна молчали как партизаны о том, что именно с этим господином их дочь и сестра, а Викина подруга в данный момент проводит время в Испании. Аленке же весь этот треп крайне не понравился.
– Ну что, ты домой, или поедем проветримся? Темка сегодня звал в новый кабак, ему отец должен месячное пособие отвалить. – Инна докурила сигарету и посмотрела на Аленку с каким-то новым интересом. – Тебе надо с матерью поговорить поподробнее. Все-таки не каждый день она замуж за миллионеров выходит!
– Да ну ее! Давай проветримся!
Аленка решительно поднялась со скамейки, и они направились к метро.
21
По телевизору в десятый раз показывали «Москва слезам не верит». Ира любила этот фильм, поэтому поудобнее устроилась на диване. Коробка шоколадных конфет с одной стороны, банка кофе и чайник – с другой. Спаниель Джойка тоже примостился было рядом, пользуясь случаем поваляться на диване, что ему обычно категорически запрещалось Ириным папой, как вдруг в коридоре затренькал звонок. Джойка, разумеется, с лаем вылетел к двери, а Ира, вздохнув, пошла открывать.
– Не помешала? – Женя довольно хмуро смотрела из-под полей низко надвинутой модной бархатной шляпы. – Можно я у тебя перекантуюсь часок-другой?
– Конечно, что ты спрашиваешь! Родители в гости ушли до ночи, так что мы с Джойкой одни. Случилось что? Я думала, ты сегодня у Киры.
– Да ну, неохота мне в сотый раз объяснять ситуацию с Володиком. Она, правда, никогда не была от него в восторге, но объяснять все по новой неохота. Вдобавок ей надо побыть наедине с Аленой. А домой идти…
Женя махнула рукой, и Ира сочувственно кивнула. Володя не оставлял Женю в покое, непрерывно звонил, приезжал, часами сидел на кухне с Ларисой Васильевной. Женя сначала пробовала с ним объясниться, а потом махнула на все рукой и просто перестала выходить к нему. А вчера прикатила Володина мать, и Жене пришлось выдержать крайне неприятный разговор.
Ира пошла на кухню, сделала бутерброды, и только-только девушки уютно устроились на диване, как опять позвонили в дверь.
– Ждешь кого-нибудь?
– Ну… – Ира пожала плечами. – Это, наверное, Игорь. Сказал, что зайдет, если отменят тренировку.
