Текст книги "Бархатные мечты"
Автор книги: Елена Озерова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)
Эти три дня Кира провела в основном на этом самом диване. Если бы надо было ходить на работу, что-то делать, ей, может быть, стало бы легче.
С того самого памятного разговора Грег не звонил. Он не знал, что Аленка уже нашлась, что деньги не понадобились. Прошло три дня.
Услышав звонок в дверь, Кира не двинулась с места. Аленка пошла открывать, и через минуту в коридоре послышались голоса. Аленка шепотом что-то объясняла Жене. Та подсела к Кире на диван, обняла ее и уткнулась холодным носом в шею.
– Ну, как ты?
– Нормально… – Кира через силу улыбнулась.
– Кирочка… – Женя как бы виновато посмотрела на нее, но взгляд виноватым не получился: Женины глаза просто светились счастьем. – Кирочка…
– Ну, что такое? Говори, говори. Андрей?
– Да. – Женя опять зарылась лицом в Кирину шею и пробормотала: – Ужасно стыдно быть такой эгоисткой, но я так счастлива…
– Женька, не дури. Почему тебе должно быть стыдно? Он сделал тебе предложение, да?
– Да! Ты ведь не знаешь, что… – Женя заговорила быстро-быстро, проглатывая окончания слов: – У него была девушка, она уже жила у него, они должны были пожениться, как мы с Володиком! А тут я! И мы скрывали друг от друга, что мы… Ну, в общем… Так бы мы и попереженились не на тех! А тут такое! Ой, Кира, получается, что мы на чужой беде…
– Не говори глупостей, с Аленкой-то все в порядке. И, между прочим, именно благодаря Андрею. – Кира опять улыбнулась, но вдруг встревожилась: – А он разобрался со своей подругой? Что у него с ней?
– С Олей? Объяснились. Она устроила ему скандал за то, что он в ту ночь сорвался ко мне. А он ей сказал, что любит меня.
– Бедная Оля! Услышать такое! Что, так прямо в лицо и сказал?
– Подробностей я не знаю. Но, понимаешь, мне ее совсем не жалко. Ты бы ее видела!
– Все равно это жестоко.
– Говорят, жизнь часто бывает жестокой, – мрачно сказала Женя и сразу спохватилась: – Ой, извини, пожалуйста!
– Не извиняйся. – Кира усмехнулась и продолжила после небольшой паузы: – Я вижу, Аленка тебя в коридоре проинформировала. Грег с тех пор не звонил.
– А ты ему?
Она опять помолчала, потом сказала с расстановкой:
– Я ему первой звонить не буду.
Потом они пили чай и говорили о Жениных видах на будущее. Разумеется, она переберется к Андрею, у него квартира на Снежной, пять минут ходьбы до «Ботанического сада», удобно. Летом поедут в Болгарию, у Андрея там друзья. Насчет работы Андрей сказал, что один его друг затеял коммерческое издательство, Женя может быть там редактором. Аленка, странно притихшая и сама на себя не похожая, молча слушала, изредка вставляя слово-другое: Андрей и на нее произвел сильное впечатление.
Женю словно подменили. Всегда такая независимая, она сейчас через каждую секунду поминала своего жениха: Андрей сказал то, Андрей делает это, Андрей, Андрей… «Как странно, – вдруг подумала Кира, – всего несколько месяцев назад мы точно так же пили чай и обсуждали Женькину свадьбу, но тогда жених у нее был другой… Сколько всего переменилось с тех пор, как будто целая жизнь прошла…»
Грег позвонил поздно вечером, когда Женя давно ушла и Аленка видела десятый сон.
– Здравствуй, любимая, как твои дела?
– Спасибо, хорошо, – ответила Кира, поражаясь собственному тону, ровному и спокойному. – А ты как?
– Отлично. Я хотел узнать, как твоя дочка, нашлась?
– Да, спасибо, все в порядке.
– Ну вот видишь, я же говорил. Ты заявила в милицию?
– Нет, обошлись своими силами, без привлечения властей.
– А… Ну, прекрасно.
Кира почему-то подумала, что он сейчас поинтересуется, где она достала деньги, но он ничего не спросил.
– Я хотел сказать тебе, что моя поездка в Москву снова откладывается: после Сингапура у нас внеочередное заседание совета директоров. Я ужасно огорчен, но ничего не могу поделать. Так что встретимся только через месяц. Не сердись!
– Я не сержусь.
– Любимая, почему такой холодный голос? Я тоже соскучился, хочу тебя видеть и не только видеть, но мой бизнес – это залог нашего будущего.
– Я не сержусь, Грег, только…
– Только что?
– У нас нет будущего.
Молчание. После продолжительной паузы она услышала ровный и какой-то чересчур спокойный голос Грега:
– Что ты сказала?
– У нас нет будущего, Грег. По крайней мере, общего будущего. И… – У Киры захватило дыхание, но она справилась с собой и продолжила: – И я не хочу, чтобы ты приезжал в Москву из-за меня. Я больше не хочу тебя видеть, никогда, никогда.
Опять молчание. На этот раз пауза была вдвое длиннее предыдущей. Когда Грег наконец заговорил, в его голосе прозвучала сталь:
– И ты ничего не намерена мне объяснить?
– А надо что-то объяснять? – Кира устало вздохнула. – В самый трудный момент моей жизни ты не только не поддержал меня, ты намеренно самоустранился. Я не могу выйти замуж за человека, которому я не доверяю. А я тебе не доверяю, Грег, и тут уже ничего не поделаешь. Прощай. Кольцо я тебе верну при первом же удобном случае.
– Ну что же… Ты сама все решила. Только учти, я не из тех мужчин, которые дважды делают предложение одной и той же женщине. – Грег на том конце провода усмехнулся почти угрожающе. – Прощай, Кира.
Отбой, короткие гудки.
Господи, ну почему в мире все так нелепо устроено? Почему ее любимый оказался не таким, каким она его любила? В первый раз за всю свою жизнь Кира поняла, что означает выражение «разбитое сердце». На месте сердца она чувствовала ноющую, тупую боль. Она не отпускала, сердце болело и болело, ровно и постоянно. «Это хроническое, это теперь навсегда», – подумала она как-то отстраненно и почти равнодушно, как думают о чужом человеке. Это же, вероятно, почувствовала и Диана – и предпочла умереть, чтобы избавиться от этой боли. Бедная Диана, как она ее теперь понимает!
Но Кира не умрет. Нельзя! У нее есть Аленка, которой она нужна. Ради Аленки она найдет в себе силы продолжить – нет, не жизнь, свое существование, навсегда отказавшись от той радости, которую дарит лживая мужская любовь. Она теперь не женщина, она только мать. Женская жизнь ее окончена, и окончена навсегда.
Часть вторая
1
«…Наш самолет выполняет рейс по маршруту Пермь – Москва. Командир и экипаж рады приветствовать вас на борту. Пожалуйста, приведите спинки кресел в вертикальное положение и пристегните ремни».
Рассеянно выслушав дежурные фразы милой молоденькой стюардессы, Кира послушно пристегнулась к креслу, откинула голову и прикрыла глаза. Как она устала! Больше всего на свете ей сейчас хотелось оказаться дома, залезть в горячую ванну и наконец расслабиться.
Поездка оказалась на редкость утомительной и почти бесполезной. Контракт на поставку оборудования, который она надеялась заключить с недавно отстроенным роддомом, сорвался, а надежды на новые заказы, полученные в облздраве, казались весьма зыбкими. «Боб будет недоволен», – вяло подумала Кира. Значит, премии к концу месяца не видать, как своих ушей. Деньги были нужны до зарезу, но сейчас даже это печальное соображение не вызвало у нее особых эмоций. Домой, скорее домой! Расстраиваться она начнет завтра с утра в Москве.
Вот уже почти три года Кира работала в небольшой английской фирме, специализировавшейся на продаже медицинского оборудования для роддомов. Фирма имела два филиала – в Москве и в Гонконге. Весь московский филиал состоял из Киры и Петра Григорьевича, инженера-ремонтника. Не было даже секретарши, так что Кире приходилось крутиться на работе с девяти и до скольких получится. Часто она приходила домой лишь в двенадцатом часу ночи. А еще эти командировки! Она за всю свою прежнюю жизнь не налетала столько часов в самолетах, как за последнее время.
Из Внешторга, разумеется, сразу после той печальной истории с Грегом пришлось уйти. Оказалось, что к лучшему: события в стране после августа 91-го пошли так, что эта организация довольно быстро утратила былой престиж и сейчас, в 95-м, находилась просто на грани развала. Однако почти два года Кире пришлось перебиваться случайными заработками. Она внештатно сотрудничала с разными фирмами, крупными и не очень, один раз даже добыла контракт для «Сименса», но без твердого ежемесячного дохода обходиться было непросто. Это место досталось ей по случаю: давняя знакомая уезжала в Америку насовсем и предложила Кире заменить ее на боевом посту. Фирма хоть и небольшая, но надежная, заработок верный, русский рынок осваивают не первый год. Но все равно работы – завались!
Зато с начальством у нее сложились вполне приемлемые отношения. Роберт Андерсен – в обиходе просто Боб, хотя и старше Киры на пятнадцать лет – был придирчив, занудлив и требователен, но справедлив. Он ценил Киру как опытного работника, по-человечески ей симпатизировал, и работать с ним было довольно легко. Денег он на ветер не бросал, поэтому, несмотря на все симпатии, премии за неудачную командировку ждать было нечего.
Все-таки независимо от ее воли Кира стала прокручивать возможные планы добывания денег. До конца недели ей позарез надо отдать часть ссуды, взятой на покупку машины. Она рассчитывала на командировку как на прибавку к бюджету, но раз сорвалось, можно попробовать перезанять у знакомых… Ох, как она не любит занимать, и все время почему-то приходится это делать!
– Не хотите чего-нибудь выпить?
Задумавшись, Кира не заметила, что возле нее остановилась стюардесса с подносом. Кира сидела у окна. Сосед справа слегка дотронулся до ее руки и повторил вопрос:
– Не хотите минералки или пепси-колы?
– Спасибо, минералки.
Он протянул ей стаканчик с водой. Кира благодарно улыбнулась и тут только посмотрела на него внимательнее. Рядом с ней сидел молодой человек лет двадцати восьми – двадцати девяти, темноволосый и кареглазый, но белокожий. На носу и на щеках у него были рассыпаны веснушки, и это ему шло. «Приятный мальчик», – подумала Кира. Он тоже улыбнулся – словно в ответ на ее мысли. Улыбка у него очень симпатичная.
– Позвольте полюбопытствовать: вы по маршруту Пермь – Москва – Пермь или наоборот?
– Как это? А, – сообразила Кира, – нет, я москвичка и в Перми была в командировке. А вы?
– Аналогично. И как вам сей славный город?
– Да я в нем уже не первый раз. Город как город, как все наши города. Сонный и бестолковый.
– Ничего себе определение! Если уж вам Пермь показалась сонной, то что вы скажете, например, о каком-нибудь Красноберезовске?
– Такого не знаю.
– Ну, о Екатеринбурге, в просторечии Свердловске?
– Я же сказала: Пермь ничем не отличается от всех остальных наших городов.
– Ого! Вы не любите наши города?
– Да нет, отчего же, люблю. Только сейчас уж больно четко обозначилось разграничение между Москвой и провинцией. Такое впечатление, что в России остался единственный большой город. Я имею в виду город не по названию; каким-нибудь Верхним Васюкам тоже можно пожаловать статус города. Я имею в виду жизнь в особом ритме, в ритме большого города. Городом я называю место, в котором и жизнь течет по-городскому. А у нас, к сожалению, даже Питер становится провинциальным. – Кира не собиралась вступать в беседы с попутчиком, а тем более ввязываться с ним в дискуссию, но мальчик оказался ловким. Она сама не заметила, как разговорилась.
– Совершенно с вами согласен. В прошлом веке такого безобразия не было. Кстати, раз уж мы с вами так мило беседуем, позвольте вам представиться – Дмитрий Ракитин, журналист. Можно просто Митя, если желаете.
– Кира Анатольевна. – После имени и отчества Кира специально выдержала паузу, чтобы сразу пресечь фамильярность и подчеркнуть разницу в возрасте.
– Очень приятно, Кира Анатольевна, – мальчик подчеркнул обращение с еле уловимой иронией, но Кира заметила. – А я в Пермь ездил, как сказали бы десять лет назад, «по тревожному письму», – как ни в чем не бывало продолжал Митя. – Дело весьма распространенное в последнее время; некий банк собрал деньги якобы на квартиры и прекратил свое существование. Вкладчики в ярости; но мне жалко не столько тех, кто в ярости, а кто в растерянности. Старушки плачут, бабы голосят, а вот помочь им…
– Что, никак нельзя?
– Ну, почему? Посмотрим – поглядим… Вот «Властелину» же поприжали, а там люди покруче сидели, чем пермские воротилы!
– А вы, Митя, в какой газете работаете?
– А ни в какой! Я свободный художник, куда продам материал, там и деньги получу!
– И как, выходит?
– Что?
– Ну, материалы продавать?
– Раз на раз не приходится, но с голоду не умираю. Много ли одинокому мужчине надо? Какие у него траты? Разве что девушку в ресторан сводить!
– Рестораны нынче дорогие, да и девушки капризные, – поддразнила Кира.
– А мне капризные не нравятся, – в тон ей ответил Митя. – Вот вас я бы с удовольствием в самый дорогущий ресторан пригласил бы, если бы вы согласились.
– Спасибо, Дмитрий, учту на будущее, – Кира не удержалась от некоторого кокетства, мальчик все же был очень симпатичным, но тут же переменила тему: – Я ведь не просто так спросила про газету. Муж моей младшей сестры работает в одном из приложений к «Аргументам и фактам», тоже чем-то похожим на ваши расследования занимается. Андрей Арсеньев, может быть, слышали?
– Слышал, но не знаком. Одна моя хорошая знакомая с ним даже на «ты».
– Надо же, как тесен мир!
– Знаете поговорку: «Не мир тесен – прослойка мала». Много ли журналистов в славном городе Москве?
– Но все-таки не так уж мало, чтобы сосед в самолете Пермь – Москва случайно оказался знакомым твоего родственника.
– Значит, это судьба!
– В каком смысле?
– Вы же сами сказали, такие совпадения редко бывают. Значит, наша встреча не случайна. Кто-то умный там, – Митя поднял глаза к потолку, заменяющему небо, – решил, что нам необходимо познакомиться. Неужели мы не ответим судьбе взаимностью?
– Мы уже сделали, что могли.
– Разве?
– Вы о чем?
– Как вы думаете, что мы предпримем после посадки на нашу грешную землю?
– Я не думаю, я знаю.
– И что же?
– Разойдемся в разные стороны. Вы поедете к себе домой, а я – к себе.
– Не угадали! В любом случае я провожу вас до дома.
– А если я не позволю?
– Даже против вашего желания. Какой бы я был джентльмен, если бы бросил прекрасную даму в аэропорту одну с багажом!
– А если меня встречают?
– Это не меняет дела.
– Даже если меня встречает муж?
– Это могло бы несколько изменить диспозицию. Вы с мужем пошли бы рядом, а я следовал бы за вами в почтительном отдалении. Но ведь вас муж не встречает?
– С чего вы взяли?
– Я это просто чувствую, а интуиция меня редко подводит. У вас не может быть мужа.
Тут Кира даже возмутилась, ее голос чуть не сорвался от негодования:
– А вам не кажется, Дмитрий Ракитин, что вы слишком далеко заходите?
– Я и не думал вас обижать! Я просто хотел сказать, что вы можете быть женой одного лишь человека – моей женой. А поскольку мы пока еще не женаты, значит – вы не замужем. Ну, как у меня с логикой?
– Не слишком, – Кира посмотрела на него с нескрываемой насмешкой. – Молодой человек, сколько вам лет?
– Запрещенный вопрос.
– Ну, почему же? Должна я знать возраст человека, который набивается мне в мужья?
– Должны. Хорошо! Двадцать восемь.
– А мне тридцать восемь.
– Ну и что? Это ничего не меняет.
Кира рассердилась на себя. Надо было обратить все в шутку, ведь мальчик явно шутил, а она раскипятилась, о возрасте заговорила… Но остановиться уже не могла:
– Мне тридцать восемь, – повторила она раздраженно, – я старше вас на десять лет. У меня дочери уже семнадцать. Вот с кем вы могли бы познакомиться!
– Но…
– Послушайте, давайте прекратим этот разговор!
Замигала красная лампочка, и молоденькая стюардесса опять произнесла стандартный текст: «Наш самолет через пятнадцать минут совершит посадку в Москве. Просьба к пассажирам привести спинки в горизонтальное положение и пристегнуть ремни». Кира выполнила просьбу стюардессы и сердито отвернулась к окну, не желая продолжать прерванную беседу.
Когда после посадки пассажиры толпой двинулись к выходу, Кира нарочно замешкалась и пропустила трех человек между собой и своим попутчиком. Он хотел было подождать ее, но поток жаждущих как можно скорее ступить на твердую почву не дал ему такой возможности, «мальчика» унесло течением, и Кира облегченно вздохнула.
Не тут-то было. На выходе у трапа Митя Ракитин опять оказался рядом с Кирой и попытался взять у нее из рук сумку. Она сердито взглянула на него:
– Большое спасибо за приятную компанию в самолете, но уговора продолжать знакомство не было.
– Так давайте уговоримся, – Митя, совсем не обижаясь, все-таки отобрал у Киры сумку. – Я же обещал проводить вас, а свое слово я всегда держу.
Тяжело вздохнув, Кира покорилась неизбежному.
Всю дорогу до здания аэропорта Митя не закрывал рта. Он с легкостью перескакивал с одной темы на другую, от последних достижений американской астронавтики до сравнительных достоинств разных марок бытовых очистителей воды.
Первая заминка произошла, когда надо было идти получать багаж. Митя подхватил было Киру под локоток и повлек в сторону багажного конвейера, но она решительно высвободилась и довольно злорадно сказала:
– А вот багажа у меня нет!
– Как? – опешил Митя. – Только эта сумка? Она же совсем маленькая!
– А зачем мне больше? Я провела в Перми всего один день.
Взяв свою сумку из рук растерявшегося Мити, Кира улыбнулась ему на прощанье и гордо направилась к выходу. Но как раз тут по конвейеру стали подавать чемоданы и сумки вновь прибывших, в том числе и его вещи.
– Кира Анатольевна, хоть телефон оставьте, – услышала она за спиной безнадежный Митин голос, еще раз оглянулась, отрицательно покачала головой и скрылась в толпе.
Но настроение этот нежданный поклонник Кире исправил. «А все-таки милый мальчик, – подумала она, уже трясясь в московском автобусе. – Балаболка, трепач, но… В нем что-то есть. Одно слово – милый».
2
Санька наконец уснул. Совершенно измученная, Женя вышла на кухню, поискала в буфете сигареты. Нашла полпачки «Житан». Крепкие, конечно, но если других нет… Глубоко затянулась, закашлялась и упала на стул.
Половина одиннадцатого. Андрея еще нет. Сколько раз она просила его звонить, если задерживается! А он, смеясь, отвечал: «Миленькая, меня иногда в такие места заносит, где и телефонов-то нет!» И целовал ее в шею – он почему-то больше всего любил целовать ее в шею, в мягкую ямочку у ключицы.
Потрогала сковородку, конечно, и мясо, и картошка уже остыли. И пусть! В последнее время она не очень верила, что поздние возвращения мужа связаны исключительно с работой. Хотя другой женщины у него сейчас не было. Женя чувствовала, что не было, во всяком случае пока.
Напрасно она поддалась на его уговоры и не устроилась на работу после декретного. Конечно, Санька часто болел, а она любила сына как ненормальная, даже маме его не доверяла. Жене почему-то казалось, что когда Санька при ней, с ним ничего плохого случиться просто не может, а стоит ему исчезнуть из ее поля зрения хоть ненадолго, ему сразу угрожают Бог весть какие опасности. Смешно было вспоминать, как она во время беременности боялась, что у нее отсутствует материнский инстинкт. Стоило Саньке появиться на свет, как оказалось, что этого инстинкта у нее в избытке. «Могло бы и поменьше быть», – считала Лариса Васильевна, которой внука отвозили лишь изредка и с кучей наставлений.
Одиннадцать. Ну, где его носит? После статьи в «Столице» о ночных клубах Андрей стал популярной личностью. Ему предложили даже делать свою программу на ТВ, в общем, человек круто пошел в гору. Только Жене от этого было мало радости. Денег в доме стало гораздо больше, но что-то важное исчезло, их отношения как-то неуловимо изменились. Нет, он ее любил по-прежнему, в его любви она не сомневалась. Но раньше ей казалось, что она может читать в его душе, как в раскрытой книге, а теперь, похоже, некоторые страницы этой книги для нее недоступны.
Хлопнула входная дверь.
– Привет! – Андрей не раздеваясь прошел в кухню и чмокнул Женю в лоб. – Почему ты сидишь в темноте?
Щелкнул выключатель.
– Привет, – Женя вымученно улыбнулась и встала. – Голоден? Есть будешь?
– Не голоден, но чаю выпил бы. Представляешь, – продолжал Андрей уже из коридора, раздеваясь, – Максима Горелова пригласили на «Свободу». Помнишь, это из-за той его статьи о шестидесятниках. И…
– Не кричи, Саньку разбудишь. Мой руки и иди сюда, расскажешь.
– Есть, капитан!
Через пять минут Андрей уже сидел за столом, густо намазывал бутерброд маслом и излагал сагу о приключениях Горелова на радио «Свобода». Женя слушала вполуха, женским чутьем понимая, что и Андрея эта сага не очень волнует. «А вот о своих делах, о том, что его действительно задевает, он мне редко рассказывает», – с обидой подумала Женя. Выслушав до конца историю о Горелове, Женя все-таки спросила:
– А сам-то где задержался?
– Зашел к приятелю обсудить одно дело, потом поехали в одно место и сняли один сюжет… Женька, ты же прекрасно знаешь, какая у меня работа!
– Знаю.
– Журналиста, как и волка, ноги кормят. Лучше гордись, что у тебя такой красивый и талантливый муж!
– Я и горжусь. Только хотелось бы время от времени освежать в памяти твой светлый образ. Хотя бы по воскресеньям. Сыну тебя вообще скоро только на фотографиях показывать буду: это, Санька, Ганс Христиан Андерсен, а вот это наш папа, тоже великий сказочник, только сказку нам все время рассказывает одну и ту же. Под названием «В следующее воскресенье я буду дома».
– Ну-ну, не дуйся. В следующее воскресенье я действительно буду дома. Хочешь, свожу Саньку в зоопарк или еще куда? Или все вместе пойдем? В цирк, а?
– Свежо предание. – Женя хотела было гордо замолчать и закончить разговор, но не выдержала и обрадованно спросила: – А ты действительно в воскресенье будешь дома?
– Честное благородное слово.
Разумеется, в воскресенье с утра Андрей после очередного звонка куда-то умчался, сказав, что ненадолго. Пусть подождут его часика полтора-два, а потом они все вместе, как и собирались, пойдут в зоопарк. А потом – в «Макдональдс» есть биг-мак. Или в «Баскин Роббинс».
Когда Женя, не слишком доверявшая обещаниям мужа, уселась читать Саньке «Сказку о царе Салтане», позвонила Кира.
– Ужасно соскучилась по тебе и Саньке. Если сегодня забегу, вы как?
– Ты же знаешь, я всегда рада. Мы собирались сегодня кутить, но…
– Понятно, Андрей опять сбежал.
– Обещал через два часа вернуться.
– Ну, значит, в лучшем случае к обеду. Тогда я сейчас забегу, о'кей?
– О'кей.
Санька так бурно кинулся приветствовать тетку, что чуть не сбил Киру с ног. Женя на фоне своего жизнерадостного сына выглядела уныло и бледно. С легким осуждением посмотрела на пакеты, принесенные сестрой.
– Опять дорогие подарки? Ты его мне совсем разбалуешь.
– Ой, мам, смотри! Новая модель «феррари»!
– Санька, у тебя уже столько машин, что порой мне кажется, будто я сплю в гараже! Кофе будешь? – спросила она Киру.
– Не откажусь.
Пока Санька занимался новыми подаренными машинками, у сестер появилась возможность поговорить спокойно.
– Ты знаешь, я все понимаю – работа, деньги, семью содержать надо… Вроде бы все, что он делает – для меня и для Саньки. И он действительно очень талантлив, все у него получается. Даже как-то слишком хорошо.
– Женька, не буди лихо, пока оно тихо. Что тебя гложет? Дома Андрей редко бывает?
– И это тоже.
– А в первую очередь?
– Ну… – Женя замолчала и потянулась за сигаретой.
– Что-то ты много курить стала, – неодобрительно заметила Кира.
– Да ладно, не так уж и много. Несколько минут они сидели молча. Женя курила, а Кира не хотела выспрашивать: захочет Женька продолжить эту тему, сама все расскажет. В конце концов, это ее личная жизнь, и даже родной сестре незачем вмешиваться.
– Понимаешь, я больше не чувствую себя женщиной. Кем угодно – кухаркой, прачкой, Санькиной мамой, слушателем, а чаще всего привычным и удобным предметом домашнего обихода. Но не женщиной! Иногда смотрю на себя в зеркало: страшно становится, такая тусклая особа.
– Да ну? А по-моему, ты лучше, чем была раньше. Все хорошеешь и хорошеешь.
– Перестань! Ты-то не можешь не замечать.
Кира действительно кое-что замечала. Женщина бывает особенно хороша в периоды «охоты», даже у самых некрасивых в глазах появляется какая-то чертовщинка, некий блеск, на который мужчины слетаются, как бабочки на свет лампы. Так вот Женя, по Кириным наблюдениям, давно уже в такое состояние не впадала. Вот это и беспокоило. Внешне она действительно была красивее, чем до замужества. Талия стала тоньше, бедра чуть полнее, исчезла девичья угловатость. Но блеска в глазах, той самой чертовщинки, не было.
– Женька, – осторожно начала Кира, – ты извини за бестактность, но, может быть… Как у вас с сексом?
– А никак!
– То есть?
– То есть все в порядке. Два раза в неделю. Перед сном, как и рекомендовано.
– Кем рекомендовано?
– Врачами-сексологами, которые пишут учебники в помощь молодым супругам. Судя по этим книжкам, у нас нет никаких отклонений от нормы. Правда, они еще рекомендуют утренний секс, но это не для нас, утром нам некогда, да и Санька рано просыпается.
– Как-то странно ты говоришь об этом…
– Да нет, правда все нормально! Знаешь, я думаю, все дело в том, что я не работаю. Стала какой-то домашней клушей, кухня да ребенок. Все мое общество – молодые мамаши во дворе!
– Да, – улыбнулась Кира, – не самая интересная компания.
– Вот-вот! Пока наши отпрыски роются в песочнице, мы перемываем кости мужьям и свекровям, прямо как бабки на деревенской завалинке. Надоело!
– Ты же можешь время от времени куда-нибудь выбираться! И мама всегда рада побыть с Санькой.
– Интересно, куда? Пока еще Ирка с Игорем здесь жили, к ним ходила, а сейчас… Она, правда, иногда звонит, но до Америки все же далековато будет.
– У тебя ведь не одна Ирка в подружках ходила.
– У всех свои дела. Вообще-то все куда-то ходят с мужьями, а Андрей… Я уже и не помню, когда и где мы были вдвоем в последний раз.
– Ну так иди работать, кто тебе мешает?
– А Санька?
– А детский сад?
– С ума сошла! Он совсем не детсадовский ребенок!
– Мама могла бы работать через день и брать его к себе.
– Но если я пойду на службу, мне-то ходить на работу каждый день!
– Не обязательно. Устройся в какую-нибудь редакцию на полставки – уж в этом-то Андрей тебе поможет. С его-то связями! Для тебя главное не зарплата, а на люди выйти…
– То-то и оно!..
Женя замолчала и потянулась за новой сигаретой.
Андрей позвонил через два часа и извиняющимся тоном сообщил, что задерживается до вечера.
Они с Кирой сводили Саньку в «Баскин Роббинс», где ребенок объелся мороженым, погуляли в парке, и, распростившись с Кирой у метро, Женя вернулась домой. Санька, которому в виде исключения сегодня разрешили не спать днем, устал и капризничал. Женя довольно быстро уложила его в постель, и он моментально заснул.
Андрей все не возвращался.
Женя приняла ванну, сделала маникюр, вымыла голову и чуть-чуть по-новому уложила волосы. Она постриглась в первый раз сразу после рождения Саньки, и с тех пор всячески экспериментировала с прическами. Теперь у нее была стрижка «каре» умеренной длины – почти до плеч.
Потом Женя подсела к зеркалу и занялась лицом. Светлые персиковые тени на веки, немного темнее – в уголки глаз. Персикового же тона помада на губы, совсем слегка. Критически осмотрела себя в зеркале и осталась довольна результатами. Теперь – белье. За последнее время она накупила себе кучу барахла, но хорошее белье всегда было ее слабостью. Немного подумав, Женя остановила свой выбор на черном кружевном комплекте, подаренном Кирой на день рождения. Андрей, кажется, ее еще в этом не видел.
Переоделась и снова осмотрела себя в зеркале – уже во весь рост. Нет, все-таки она красивая. Как хорошо, что это так! Женя открыла флакончик «Джорджи Армадо» – в выборе запахов она была консервативна и уже много лет пользовалась одними духами, – надушила брови, запястья и ложбинку на груди.
Она накрыла на кухне стол, жалея про себя, что квартира однокомнатная и нельзя это сделать в комнате, достала из холодильника бутылку шампанского. Еще раз осмотрела стол – все вроде в порядке – и уселась ждать. Сегодня она не будет пенять Андрею на пропавшее воскресенье. В конце концов, можно же устроить иногда маленький праздник для двоих!
Долго ждать не пришлось, через десять-пятнадцать минут Женя услышала, как тихо щелкнул замок, и вышла в коридор. Вид у Андрея был донельзя виноватый.
– Прости меня, ради Бога. Санька уже спит?
– Спит. Раздевайся и проходи на кухню.
Увидев парадно накрытый стол, хрустальные фужеры и шампанское, Андрей остолбенел.
– Я что-то забыл?
– Почему?
– У нас какая-то дата? Не годовщина свадьбы – это точно, – и не день рождения. Тогда что?
– Почему сразу дата? – Женя подошла к нему, обняла за шею и потерлась щекой о его плечо. – Просто я хотела сделать тебе приятное.
Андрей приподнял ее лицо за подбородок и внимательно посмотрел в глаза.
– Я-то иду домой, ожидая, что мне сейчас достанется, и по заслугам, – уже и оправдания заготовил, а меня ждет вкусный ужин с вином и красивая женщина. И никаких упреков. Что случилось?
– Ничего. Просто мне так захотелось.
Женя отстранилась и взяла тарелку. Пока она накладывала мясо и салат, Андрей открыл шампанское и разлил его по фужерам.
– За тебя! – Пригубив шампанское, Андрей жадно набросился на еду. Попутно стал рассказывать, почему задержался: завтра надо отдавать материал на просмотр, а они не так смонтировали, обнаружился кусок, который пришлось переснять…
Женя, подперев щеку рукой, слушала, кивала, наблюдая, как он ест, и в душе ее шевельнулась обида. «Ему все равно, с таким же успехом я могла бы шваркнуть на стол вареную колбасу и картошку в мундире, а не возиться с мясным рулетом. И всего остального тоже, кажется, не заметил. Я как в том анекдоте могу хоть в противогазе сидеть, а он – ничего!» Однако, не дав обиде расцвести пышным цветом – не для того она старалась, чтобы немедленно поругаться, – Женя улыбнулась и подлила в фужеры еще шампанского.
– За нас! – Отпила и спросила: – Вкусно?
– Замечательно! У меня самая лучшая жена в мире! – Андрей встал, подошел к ней и обнял сзади за плечи. – Как ты думаешь, не продолжить ли нам вечер в постели?
– Ничего не имею против. Иди в ванную, а я пока уберу посуду.
– А может быть, оставишь это до завтрашнего утра? Давай сейчас примем душ вместе!
– Хорошо, иди, а я сейчас к тебе присоединюсь.
«Ничего себе, до завтрашнего утра! – Женя сваливала посуду в раковину, с трудом сдерживая раздражение. – Мог бы сам помыть ее сегодня, в виде исключения!»
С таким настроением в постель не ложатся. Женя опять постаралась успокоиться: ничего особенного не произошло, Андрей никогда не отличался сообразительностью по части домашних дел. Вместо того, чтобы идти к мужу, села к столу, налила себе еще шампанского и стала отпивать маленькими неторопливыми глотками. Халат распахнулся, но она не стала его запахивать – наоборот, закинула ногу на ногу и откинулась на спинку стула.
