Текст книги "Бархатные мечты"
Автор книги: Елена Озерова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)
– Бытовая, это как? Кому пол мыть, кому стиркой заниматься? Успокойся, мы об этом прекрасно договоримся накануне свадьбы.
– Дура ты, дурочка. Воспитание, привычки, представления о том, какой должна быть семейная жизнь, что должна делать жена, а что муж, и не только по хозяйству. Мы со Славкой абсолютно не совпали именно в бытовой сфере, поэтому и ссорились. И развелись в конце концов.
– Ну вот, а мы с Володиком здесь прекрасно совпадаем, так что и говорить не о чем!
– Предположим. А как насчет сексуальной? Маленькие проблемы в медовый месяц могут вырасти в большие, ведь тебе не раз в две недели с ним спать придется! А насчет интеллекта… Я не говорю, что Володя не умен, но сможешь ты жить с человеком, у которого абсолютно нет чувства юмора? Я бы не рискнула.
– Кирочка, все это преодолимо! Я решила выйти замуж за Володика и выйду, что бы вы с мамой ни говорили!
– Ага, мама тоже говорила!
– Все-все-все! – Женя замахала на сестру руками. – Ничего не хочу больше слушать! Давай лучше чай пить, а то чайник сейчас просто развалится на куски, уже минут десять кипит.
Женя давно заснула, а Кира все ворочалась с боку на бок. Свою голову, конечно, на чужие плечи не поставишь, но Женьку надо как-то вразумить, не пара ей этот Володик! В результате не выдержала, пошла на кухню и отыскала заначенные для гостей сигареты. Бросишь тут курить с их сюрпризиками, как же!
Лет десять назад она курила как ненормальная, пачка-полторы в день, за Славиком любимым тянулась, а тот смолил просто одну за одной. Славочка, Славка… Господи, как они ругались! Начиналось все из-за какого-нибудь пустяка. Странно, Кира много раз пыталась припомнить потом причину ссоры, и ни разу не вспомнила, – а выливалось в грандиозные скандалы. Он орал так, что даже соседи слышали каждое слово. Впрочем, сама она была хороша: как-то во время очередного скандала стала бить сервиз, подаренный на свадьбу. Славка тогда заломил ей руки за спину, она попробовала кусаться… Кира при этом воспоминании слегка поморщилась, уж больно ей теперешней не нравилась она тогдашняя. Заканчивалось все, как правило, постелью: Славка любил ее после таких сцен яростно, грубо, почти жестоко, даже не любил, насиловал, словно доказывая, что он – хозяин… Потом Кира по всему телу считала синяки и носила водолазки с высокими воротниками, чтобы никто не увидел шею.
Секс тогда был для нее чем-то вроде трудовой повинности. Расхожее мнение, будто любовь всегда сопровождается желанием сексуальной близости, Кира проверила на опыте и считала полной ерундой. Она любила Славку, жить без него не могла, а в постели с ним сучки на потолке считала в ожидании, когда любимый кончит. Кира глубоко затянулась, выдохнула дым. Нет, ей с первым мужчиной явно не повезло! Славка тоже в этих делах был тогда еще теленком. Кира усмехнулась: невинности он ее лишил в ванной, полустоя-полусидя – ну и сценка была, в порнофильм бы такую точно не взяли! Естественно, ничего, кроме боли, она почувствовать не успела, зато забеременела почти сразу. Славка так испугался, бедняжка, что будет отцом. Ну да Бог с ним, зато осталась Аленка!
Сейчас Славка стал такой важный, солидный… Брюшко отрастил и женился на молоденькой. Его жена старше Аленки всего на десять лет. А Аленку Славка любит, хотя отцовские чувства проснулись в нем, прямо скажем, поздновато.
Что-то он давно не звонил, родимый. Год назад Славка отбыл с молодой женой в Израиль на ПМЖ. Он-то к евреям никакого отношения отродясь не имел, зато его жена – Галя – из еврейской семьи с традициями. Похоже, он неплохо там устроился. Разумеется, не без помощи новых родственников. Звонит регулярно, раз в месяц. Аленку к себе в следующем году на каникулы взять хочет. А Кира уже давно никаких чувств к Славке не испытывает. Кроме, пожалуй, легкого недоумения: что это она в нем когда-то находила? Было бы из-за кого копья ломать! Кто бы мог подумать, что все обернется именно так…
Кира затушила в пепельнице догоревшую почти до фильтра сигарету и отправилась в постель. «А этот Грегори Мартен ничего себе», – почему-то подумала она, уже засыпая.
5
– Простите, Кира Анатольевна, шеф просил узнать, когда вы подписываете контракт с немцами? – Практикантка Ирочка стояла перед Кириным столом и смотрела на нее, виновато улыбаясь. – Я вас отвлекла, извините, но он еще просил передать вам вот это. Чтоб вы подредактировали до завтра.
– Что? – Кира настолько заработалась, что не сразу отреагировала на Ирочкино появление. С утра дел было невпроворот, бесконечные звонки отвлекали от контракта, пришел факс от немцев с дополнительными условиями, – голова от всего этого шла кругом. – Что это такое? Почему до завтра? – Кира быстро перелистала страницы и побледнела. – Откуда это у тебя?
– Шеф дал, – пожала плечами Ирочка. – По-моему, переводы Олега Николаевича, всякие инструкции к новому оборудованию…
Кира, не слушая лепета Ирочки, отодвинула ее с дороги и помчалась в кабинет шефа. У дверей путь ей преградила внушительная фигура Анны Леопольдовны:
– Модест Петрович занят!
– Доложите, пожалуйста, что у меня срочное дело. – Кира с трудом взяла себя в руки.
Анна Леопольдовна неспешно вплыла в кабинет, и, выйдя через минуту, жестом пригласила Киру войти.
Модест Петрович поднял глаза от кипы бумаг и воззрился на вошедшую Киру.
– Что случилось, Кира Анатольевна? Что за спешка, что-то не ладится с контрактом?
«Почему он всегда ожидает, что я не справлюсь с контрактом?» – раздраженно подумала Кира, но сдержалась.
– С контрактом все в порядке, сегодня пришли дополнительные условия, но ничего угрожающего. Я хотела спросить о другом. – Кира протянула Модесту документ, который ей отдала Ирочка. – Каким образом к вам попали неоконченные переводы из моего компьютера?
– Позвольте, позвольте, Кира Анатольевна! Это работа Олега Николаевича по тому контракту, который вы с ним вместе прорабатывали. Поскольку технические подробности дело инженера, он, разумеется, лучше справится с переводом инструкций. А вы уж подредактируйте его, наведите, так сказать, лоск…
– Модест Петрович, Олег Николаевич отдал мне эти документы неделю назад и передал ваше распоряжение перевести их и подготовить, – Кира взглянула на календарь, висевший за спиной шефа, – к послезавтрашнему дню. У меня уже вчера все было готово, я собиралась, как вы выражаетесь, «навести лоск» и сдавать их. И вдруг сегодня я узнаю, что это, оказывается, работа Олега Николаевича, а мне доверили только подредактировать!
– Спокойнее, голубушка, поспокойнее. Что вы хотите этим сказать?
– Я хочу сказать, что Олег Николаевич, воспользовавшись вчера моим отсутствием на рабочем месте, залез в мой компьютер и вытащил мой перевод. А сегодня представил его вам как свою работу.
– Но, Кира Анатольевна, еще до вашего появления у нас Олег Николаевич, как инженер, неоднократно выполнял подобные задания. Почему он в этот раз решил передать переводы вам? Не знаю. Впрочем, не волнуйтесь. Я разберусь. Идите и спокойно работайте.
«Всегда он так, – подумала Кира, закрыв начальственную дверь с другой стороны, – и ведь ничего не докажешь – положим, я скажу, что этот файл у меня на жестком диске. Но и Олег не дурак, давно уже, наверное, переписал его на свой компьютер. Поди теперь разберись, кто у кого свистнул – я у него или он у меня. Просто Олег подставил меня, как последнюю дуру, а я сделала за него его работу. Ладно, больше у него этот номер не пройдет!»
К постоянным стычкам с инженером Олегом, который работал в паре с Кирой над контрактами, она уже начала привыкать. Собственно, то же самое было и на прежней работе, мужики всегда пытаются самоутвердиться за счет женщин. Правда, ее внешность тоже играла определенную роль: Кира казалась такой мягкой, хрупкой и беззащитной, что на первых порах никто в ее деловые качества не верил. Как и в то, что она может за себя постоять!
Раздражение не проходило. Кира поискала Викторию, не нашла и решила сходить в буфет и выпить кофе, чтобы поднять настроение. Вот уж правда: с утра не повезло, целый день не повезет – в буфетной очереди стояли Олег и еще один инженер из их конторы, Костя. Кира, не желая вступать ни в какие контакты, незаметно пристроилась через два человека за ними.
– А заметил, какая у нее задница? Вроде малявка малявкой, откуда что берется при таком росте… – Олег плотоядно причмокнул. – Разложил бы я эту стерву, да…
– Что, думаешь, она против будет? Да у нее же глаза как светофоры, и в каждом зеленый свет! Знаю я этих голодных баб, вместо того, чтоб трахаться, на работе горят. А трахаться все равно хочется. Ты бы это Кире предложил, и все проблемы решатся сами собой. Она замужем?
– Какой, к черту! Разведенка, с такой задницей и без любовника!
– Далась тебе задница, у нее и остальное ничего себе. А с чего ты взял, что без любовника?
– Да я голодную бабу за версту чую! А потом, мы с ней как-то раз по делу общнулись, я ей то-се, а она мне бумажки какие-то тычет и при этом прижаться ко мне норовит, так и трется!
Не став слушать продолжение, Кира потихоньку выбралась из очереди. У нее горели уши, очень хотелось забиться в уголок и нареветься вдоволь. Или, наоборот, подскочить к этим негодяям и отхлестать по щекам, нет, лучше избить в кровь! Ничего этого Кира, разумеется, не сделала, а вернулась к своему компьютеру и тупо уставилась на экран.
«Спокойно, дурочка, ты все знала и раньше, не в первый раз про тебя всякие наглецы такое говорят, а ты это – мимо ушей, мимо ушей, – уговаривала она себя, – они бесятся, что тебе их мужские достоинства до лампочки, возьми себя в руки…»
Кое-как успокоившись, Кира попыталась вникнуть в детали дополнений к тексту контракта, но тут зазвонил телефон. Чертыхнувшись про себя, Кира подняла трубку.
6
В Москве в июле шесть часов вечера – еще не вечер. А в жару только в шесть часов можно начинать нормально жить – до этого так душно, что просто не хочется вылезать на улицу. И все равно, Садовое кольцо не лучшее место для летней прогулки, да и сутолока Арбата не слишком для этого подходит. «Офонаревший» Арбат у Киры, как и у многих москвичей, вызывал неприязнь и раздражение; однако сегодня, пробираясь через толпу мимо бесконечных матрешек, псевдопалеха и выставленных на продажу атрибутов советской действительности, она об этом не думала. Она вообще ни о чем не думала с тех пор, как сняла телефонную трубку и услышала голос Грегори Мартена.
Не будь она так расстроена и взвинчена неудачами дня, приглашение мистера Мартена на ужин было бы вежливо, но решительно отклонено, Кира слишком дорожила своей работой, но… Приглашение было принято, свидание назначено на Гоголевском бульваре (смешно, конечно, встречаться почти с миллионером на бульваре, как школьница, но что делать, в тот момент никакое более подходящее место как-то не вспомнилось).
Слава Богу, сегодня она выглядит вполне: светло-бирюзовое платье очень идет к ее пепельным волосам и элегантно подчеркивает достоинства фигуры. Хорошо, что Вика уговорила его купить, Киру сильно смущала цена на эту французскую штучку. «Если б Вика знала, на свидание к кому я отправлюсь в этом платье, ни за что бы не настаивала на покупке», – усмехнулась про себя Кира.
Она увидела Грегори издалека, он стоял у памятника Гоголю и, несмотря на то что народу рядом было полно, в толпе не потерялся: такого яркого представителя мужской фауны просто нельзя было не заметить. Одет он был в безупречно сшитый бежевый костюм, кремовую рубашку со строгим галстуком и сам казался строгим и неприступным. Однако первое впечатление тут же рассеялось, когда он заметил Киру: куда только исчезла вся неприступность, на лице Грегори появилась слегка растерянная и даже какая-то немного виноватая улыбка. Он поспешил ей навстречу, смущенно поздоровался, взял под локоток и повел к стоящему неподалеку новенькому «БМВ».
– Куда мы отправимся? – преодолевая некоторое смущение, поинтересовалась Кира.
– Я предложил бы ужин в «Метрополе», но окончательный выбор за дамой, – галантно отозвался Грегори.
«Метрополь» Киру решительно не устраивал, того и гляди, встретишь кого-нибудь из знакомых, потом неприятностей не оберешься. Немного подумав, предложила маленький грузинский ресторанчик в переулке между Кропоткинской и Остоженкой, там они точно ни на кого не нарвутся, и кормят там очень прилично.
Грегори послушно поехал по бульвару. Смущение не проходило, в машине установилось слегка напряженное молчание. Незаметно сбоку Кира посмотрела на Грега, и на нее внезапно нахлынула волна чувственности. Как бы исподтишка разглядывала тонкий аристократический профиль, выразительный, красиво очерченный рот, высокие скулы, придававшие его загорелому лицу некоторую надменность (впрочем, Грегори это шло), изогнутые черные брови над неправдоподобно синими глазами. Испугавшись своих мыслей, Кира попыталась нарушить опасно затянувшуюся паузу и принялась ненужно подробно объяснять дорогу.
Время, которое ушло на выбор столика и заказ, позволило Кире прийти в себя и обрести способность поддерживать беседу. Они разговаривали ни о чем, на какие-то случайные темы, как бы приноравливаясь друг к другу, но напряжение не спадало, Кира остро чувствовала, что между ними будто натянута струна, и совершенно невинные на первый взгляд фразы и слова отзываются душевным трепетом. Причем она была уверена, что то же самое чувствует и Грег. Если бы у нее спросили, откуда такая уверенность, она вряд ли смогла бы ответить.
Говорил в основном Грегори, а Кира ограничивалась не слишком пространными ответами и восклицаниями. Он рассказывал о своих поездках в Южную Америку, в Мексику. Оказалось, что Грег был археологом-любителем и даже финансировал раскопки индейских пирамид. Рассказывать он умел! Однако когда речь зашла о древнерусском искусстве, Кира почувствовала себя увереннее, архитектура Древней Руси была ее давнишним хобби. Когда она с увлечением принялась описывать собор во Владимире и сохранившиеся в нем уникальные фрески, Грегори внезапно спросил:
– Вы давно были во Владимире?
– Лет пять назад, когда возила туда дочку на экскурсию.
– Наверное, впечатления уже несколько потускнели. Не хотели бы вы их обновить? В субботу я как раз собирался предпринять поездку в Суздаль, мы могли бы заехать и во Владимир.
От неожиданности Кира чуть не поперхнулась «Хванчкарой». Отставив фужер с вином, она в изумлении взглянула на Грегори.
– Я говорю серьезно, – продолжал тот, – мне, конечно, положен гид и переводчик, но, кажется, лучшего гида, чем вы, пожелать невозможно. Если у вас пока нет других планов…
– Вы слишком высоко оценили мои знания, я просто-напросто искусствовед-любитель, дилетант… Думаю, что не стоит отказываться от рассказа специалиста. – Кира лихорадочно пыталась собраться с мыслями. – Кроме того, субботу я обещала дочери, мы и так почти не видимся…
– Можно взять ее с собой, – улыбнулся Грег. – Ну же, решайтесь! – Он накрыл своей рукой руку Киры, лежавшую на столе. От этого прикосновения она почувствовала, как теплый ток пробежал по телу, и попыталась высвободиться, но Грег не отпустил. – Вы должны ответить «да».
«Боже, что со мной? Мне нельзя соглашаться, это какое-то безумие, – подумала про себя Кира. – Что он себе возомнил? Если хочет развлечься, пусть найдет другую дурочку, помоложе и поглупее».
– Ну так как? Предупреждаю, я очень настойчив. К тому же мне кажется, что эта поездка доставит вам удовольствие, а мне принесет определенную пользу. Должен же я поближе познакомиться с культурой вашей страны…
– Я не уверена… Если ничего не случится…
– Значит, да?
– Да! – неожиданно для себя выдохнула Кира.
– Вот и отлично! Я заеду за вами в субботу в девять утра.
Лифт, разумеется, все еще не работал. Кира медленно поднималась по ступенькам. Боже, что она делает! И почему он так себя ведет? Что означает это приглашение? Перед глазами все слегка кружилось, но не от выпитого вина, а от вихря странных и волнующих мыслей, роящихся в голове. Неужели она поедет в субботу с Грегори Мартеном? И неужели он… Да нет, чепуха какая-то! Просто его заинтересовала ее осведомленность о вещах, далеких от бизнеса. Или ему скучно в чужой стране… Только не воображать лишнего!
Перед своей дверью она остановилась и приложила руки к пылающим щекам. Надо успокоиться!
Попав ключом в замочную скважину с третьей попытки, Кира вошла в квартиру и услышала громкие веселые голоса Жени и Аленки, доносящиеся из кухни.
– …а он что?
– А что он может возразить? Я же всего на десять дней!
– Ну все равно! Вы теперь жених и невеста и везде должны быть вместе!
– Кто это тебе сказал, твоя мама?
– Что должна была сказать мама? – весело поинтересовалась Кира, входя на кухню.
– Ой, а мы и не слышали, как ты пришла! – Аленка подскочила к ней и звонко чмокнула в щеку. – Что так долго? А у нас новости!
– Как, опять новости? Не многовато ли, два вечера подряд? Надеюсь, хорошие?
– Хорошие, хорошие. По крайней мере ты будешь довольна. Я уезжаю на десять дней в Софрино одна, без Володика. Там обо всем и подумаю в спокойной обстановке. – Женя стояла у плиты и жарила картошку. – Умывайся, переодевайся и будем ужинать. Или ты не голодная? Что-то ты засиделась сегодня у Вики! Новые тряпки? Купила что-нибудь? Покажешь?
– И не тряпки, и не у Вики! – пропела Кира, удаляясь в ванную.
Они любили ужинать вот так, втроем. Можно было болтать обо всем – о мужчинах, о моде, строить всяческие фантастические планы, которые обычно не осуществлялись, просто рассуждать о жизни. Аленка страшно гордилась тем, что она участвует в таких разговорах на равных. И не подозревала, что самое главное сестры рассказывают друг другу ночью, когда она уснет.
Но сегодняшние Женины новости вполне годились и для Аленкиных ушей.
– Ты помнишь Ирку Невскову? Черненькая такая, маленькая, с громадными глазами, у нее матушка на радио работает. Так вот, ее матушка достала нам две путевки в их Дом творчества, и я уже согласилась поехать. С Володиком мы поговорили, он обещал эти десять дней меня не тревожить. Ты же хотела, чтоб я еще раз все обдумала? Вот и обдумаю!
– Что-то я сомневаюсь, что у тебя там будет время на размышления.
– Вот и я говорю! – подхватила Аленка. – Ты, Женечка, такая красивая, в тебя тут же кто-нибудь влюбится, и ты все десять дней будешь ему объяснять, что скоро выходишь замуж!
– Значит, судьба моя такая – нигде нет покоя! Однако, – Женя пристально посмотрела на Киру, – кажется, у тебя тоже не все спокойно в жизни. Если ты была не у Вики, то где тогда? Или это секрет?
– Никаких секретов! Просто деловой ужин с деловым партнером, ничего больше. Кстати, есть возможность в субботу поехать в Суздаль! Аленка, ты как?
– Ма-амочка! Что ж ты не сказала раньше? Нам Женька на субботу билеты в театр достала, в «Ленком»! На Караченцова!
– Ну, если на Караченцова…
Кира слегка растерялась. Позвонить, отказаться от поездки? Это было бы самое разумное решение, но она не знала телефона Грегори Мартена, не знала даже, где точно он остановился – кажется, в «Метрополе»… Не обзванивать же отели!
– По-моему, будет лучше, если мы с тобой пойдем в театр, а Киру отправим в Суздаль, – внимательно посмотрев на сестру, сказала Женя. – Тебе важна эта поездка?
– Да не слишком, просто я уже согласилась и отказываться неудобно… Это, в общем-то, деловое мероприятие.
– Вот и отлично, договорились. А ты на Караченцова в другой раз посмотришь.
Кира сама не понимала, почему не рассказала Жене и Аленке об ужине с Грегори Мартеном, – наверное, боялась спугнуть те чувства, которые в ней пробудились, о существовании которых она раньше и не подозревала. Нет, разумеется, она не жила как монашка десять лет после развода, у нее были любовники – не так много, как приписывали доброжелатели, но были. Год назад она рассталась с милым и, в общем-то, неплохим человеком, единственный недостаток которого заключался в том, что он был женат. Их связь длилась четыре года и Киру вполне устраивала – она тоже не стремилась замуж, да и вовсе не была в него сильно влюблена. Расстались они тихо и мирно оттого, что Кирин любовник по-настоящему полюбил другую и оставил ради той женщины сразу и свою жену, и Киру. С чувством юмора у Киры всегда было все в порядке, такой оборот событий ее даже развеселил, – она от чистого сердца пожелала ему счастья.
Вообще она давно уже привыкла считать себя женщиной достаточно холодной и решила, что семейная жизнь, наверное, не для нее. Что поделаешь, не судьба. Есть Аленка, и на том спасибо, а постельные радости… Но… Никогда еще ничье прикосновение не будило в ней такого неистового желания, как прикосновение Грега Мартена, почти незнакомого человека, да еще вдобавок и иностранца. Прямо наваждение какое-то – словно магнит притягивал ее к нему, это было и приятно, и страшно, и ощущение такое, как когда смотришь вниз с крыши многоэтажного дома: можно полететь, но можно и разбиться…
«А, была не была! Один раз живем!» Кира мысленно махнула рукой на здравый смысл и отправилась под душ. Пусть все будет как будет.
7
Субботним утром в городе они попали в две-три пробки – москвичи выбирались на дачи. Зато когда выехали на шоссе, машина понеслась с бешеной скоростью, ветер бил в лицо, развевал Кирины волосы, – и ей это нравилось. Негромко пела Эдит Пиаф – еще в ресторане выяснилось, что они оба любят эту певицу, и сегодня Грег предусмотрительно прихватил кассету с записями. То ли от скорости, то ли от хрипловатого сильного голоса Пиаф Киру охватила бесшабашная удаль, хотелось самой петь, смеяться, говорить и делать глупости. Необычность поездки и особенно присутствие Грега рядом – так близко – действовали на нее как шампанское.
– Мне кажется, я готова так ехать долго-долго, хоть на край света, чтобы солнце светило в глаза и дорога неслась навстречу, – люблю скорость!
– И в этом мы с вами похожи, – улыбнулся Грег. – Я тоже люблю скорость и люблю хорошие дороги.
– Ну, тогда вы вряд ли надолго задержитесь в России, дороги у нас отвратительные.
– Зато женщины великолепны, и самая красивая сейчас сидит со мной рядом.
Грег помолчал, а потом сказал, внезапно посерьезнев:
– Вы очень красивы и умны, Кира. Можно, я задам вам не совсем деликатный вопрос? Почему вы не выходите замуж?
– Ну-у… – протянула Кира, слегка растерявшись от неожиданности. – Сама не знаю… Вроде бы и в предложениях недостатка не было, и я не отказывалась, да все как-то не сложилось. Как до загса доходит, сразу сбегают!
– Я серьезно спрашиваю, но если не хотите отвечать, то я не обижусь, это ваше право.
– А что – серьезно? Замужем я была, правда, давно и недолго, опыт оказался неудачным, и желания повторять его у меня не возникало. Нам с дочкой вдвоем совсем не плохо.
– Так вы феминистка?
– Ой, нет, не по убеждениям, а по необходимости. А можно, теперь я спрошу?
– Если о моей семье – я не женат. Моя жена…
– Да, я знаю, – быстро прервала Кира. – Мне очень жаль, правда. Не следовало задавать такой вопрос.
– Я не сержусь… – Грег помолчал, потом заговорил снова, задумчиво растягивая слова: – Уже восемь лет прошло… У меня десятилетний сын, он учится в закрытой школе в Уэльсе, и мама – она живет во Франции, в своем поместье на Луаре. Что вам еще интересно узнать?
– А сами вы все время живете в Лондоне?
– Большей частью да. Иногда уезжаю в Испанию, у меня там вилла – не на средиземноморском берегу, а на западе, в Кастро Ундиалес. Чудесное место, где можно и отдохнуть, и поработать. Новые проекты я обдумываю именно там.
У Киры чуть было не вырвалось саркастическое замечание насчет поездок в Испанию в поисках тишины и покоя, но она вовремя прикусила язык: решит еще, что она напрашивается в гости на эту его виллу! Она искоса взглянула на Грега. Лицо у него почему-то стало таким задумчивым и грустным. Кире захотелось прижать к груди его голову, взъерошить густые волосы и прошептать что-нибудь ласковое, такие слова, какими утешают детей. Кира сама себе удивилась – с чего бы это вдруг? Странно – в одно и то же время она чувствовала себя рядом с Грегори Мартеном и маленькой слабой женщиной, которую оберегает сильный мужчина, и обязанной защищать его, защищать по-женски, как мать защищает ребенка от всех жизненных невзгод.
В Суздаль они приехали после полудня, оставив машину на стоянке, отправились бродить по городу. Кира добросовестно исполняла обязанности гида, рассказывая всякие истории о Владимире Мономахе, построившем здесь первый каменный собор, о Юрии Долгоруком, превратившем город в столицу огромного северо-восточного княжества, о суздальских пожарах, о найденных недавно руинах Успенского собора…
Слушатель Грегори был замечательный, и Кира, совсем воодушевившись, повела его на другой берег Каменки в Покровский монастырь. Здесь когда-то была заточена бесплодная жена Василия III Соломония Сабурова, и с тех пор монастырь служил как бы официальным местом ссылки опальных цариц и княжон. Здесь же обитала и первая жена Петра Великого, Евдокия Лопухина.
Кира с увлечением пересказывала сплетни давно минувших эпох, и вдруг Грегори, до сих пор молчаливо слушавший, удивил ее своими познаниями в русской истории:
– Василий III, если не ошибаюсь, отец царя Ивана, у которого было восемь жен, как у нашего Генриха VIII? Значит, отец тоже отличался слабостью к прекрасному полу? Теперь понимаю, в кого Иван Грозный уродился таким любвеобильным. А что, царица действительно была бесплодна?
– Факт не установлен. Уж больно Василий увивался за молоденькой Еленой Глинской, даже бороду ради нее сбрил. А потом ходили слухи, что Иван Грозный – вовсе и не сын Василию, что у Елены был любовник…
Тема царских увлечений почему-то показалась Кире довольно скользкой, и она осеклась, не закончив свои рассуждения.
– Да, я об этом слышал.
Грегори, очевидно, тему скользкой не считал.
– О… Вы совсем не так несведущи в русской истории, как хотели казаться.
– Все просто: перед поездкой в Суздаль я почитал кое-какую литературу, чтобы получше выглядеть в ваших глазах.
– Считайте, что вам это удалось, я оценила ваши старания. А что вы еще успели узнать о Суздале?
– Ну, что вон тот монастырь, до которого мы еще не дошли, называется Спасо-Ефимьевский. Его же называли русской Бастилией, еще – что недалеко отсюда похоронен ваш русский герой Дмитрий Пожарский…
– Сдаюсь, сдаюсь! Вы поразили мое воображение! Ну что, пойдем осмотрим русскую Бастилию?
Вдоволь находившись и насмотревшись, они уже подумывали об обеде в ресторане, как вдруг Кире в голову пришла замечательная, как ей тогда показалось, мысль: купить снеди на суздальском рынке и перекусить на природе, где-нибудь под рябиной. (Шоссе Суздаля обсажено рябинами с обеих сторон. Их кисти еще не покраснели, но все равно – Кира очень любила это дерево.)
Предлагать такой импровизированный пикник состоятельному англичанину рискованно – он не восемнадцатилетний студент, да и Кира не юная девушка, но, как ни странно, Грегори сразу согласился. И они отправились на рынок.
Длинные рыночные прилавки заполняли тугие, чуть тронутые теплой пылью помидоры, молоденькие пупырчатые огурчики, знаменитые сочные владимирские и суздальские вишни, ярко-зеленые снопы чеснока и лука. Кира вдруг почувствовала себя расшалившейся школьницей, она надувала губки, показывала пальчиком то на это, то на то, в результате они накупили еды на пятерых. Обнаружив это, Кира и Грег посмотрели друг на друга и расхохотались. С пакетами в обеих руках отыскали на стоянке «БМВ» Грегори и, все еще посмеиваясь, тронулись в обратный путь.
Во Владимире решено было не останавливаться, чтобы, как сказала Кира, «не перенасытиться впечатлениями», хватит с них и предстоящего «обжорства».
Выбрав подходящую рябинку, они выгрузили «обед». У Грегори в машине нашелся плед, который вполне заменил скатерть. Кира на бумажных салфетках разложила овощи и мясо. Отдельно – вишни. Получилось весьма живописно.
Смеясь и болтая о пустяках, они распили бутылку французского вина, которая – надо же! – по случаю оказалась у Грегори в багажнике. В глубине души Киру не оставляло ощущение нереальности происходящего. Подумать только, она устроила пикничок у дороги, и с кем – с английским миллионером! И ничего, сидит на земле, смеется и пьет вино, как будто не на обочине сидит, а где-нибудь в Париже «У Максима»! Как будто все так и должно быть!
После на редкость удачного обеда как-то не слишком хотелось торопиться с возвращением в Москву. Кира и Грег забрались в машину, снова поставили кассету Пиаф, молча сидели и слушали. «Я не жалею, я ни о чем не жалею…» Хрипловатый голос певицы будил в душе Киры какие-то странные чувства. Она взглянула на Грегори. Тот смотрел прямо перед собой, крепко сжав губы. На шее у него ясно обозначилась пульсирующая жилка. Ей отчего-то стало его жалко. Неожиданно для себя Кира протянула руку и дотронулась кончиками пальцев до руки Грегори, лежавшей на руле. От этой робкой ласки он вздрогнул, а по ее телу пробежала волна сладкой дрожи. Где-то в глубине сознания мелькнула мысль, что она заходит слишком далеко и надо бы положить этому конец, пока не поздно. Но через мгновение Кира оказалась уже в его объятиях, мягкая, податливая и ждущая.
Она глубоко вздохнула, словно собиралась броситься с головой в омут, а потом все куда-то исчезло – все, кроме этих нежных и сильных рук, прикосновение которых она так остро ощущала через легкое платье, и жарких поцелуев. Потом его губы на секунду оторвались от нее, он что-то пробормотал и снова прижался к ее губам, но уже немного по-другому; а потом ее голова закружилась в каком-то пестром тумане. Постепенно эти упрашивающие губы превратились в настойчивые, требующие, потом он снова помедлил, чтобы снова перейти в наступление. Кира припала к его плечу, голова продолжала кружиться, туман перед глазами не рассеивался, хотя она и попыталась собраться с мыслями. Когда наконец он отпустил ее, она не могла понять, как все произошло.
Кира словно опомнилась: чувство реальности вернулось, и она резко отстранилась, отведя руки Грега, все еще лежавшие на ее плечах.
Несколько минут они сидели молча, не глядя друг на друга. Когда Кире уже стало казаться, что молчание угрожающе затянулось, Грегори завел мотор, и машина на хорошей скорости рванулась по направлению к Владимиру.
Почти половину пути они проехали молча, обменявшись всего двумя-тремя фразами. Чтобы как-то избавиться от напряженности, Кира неестественно бодрым голосом стала рассказывать всякие достоверные и недостоверные анекдоты и ужасы из русской истории. Грег слушал, глядя прямо перед собой на дорогу и изредка вставляя слово-другое.
