Текст книги "Собственность Дьявола. Право на семью (СИ)"

Автор книги: Елена Николаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

Глава 15. Паранойя

Руслан

Поздний вечер. Пробую сосредоточиться на строительном плане одного из проектов. Ни хрена не выходит. Цифры в сметах то скачут, как сумасшедшие, то плывут. Психую, захлопывая крышку ноутбука. Мысли сводят с ума. Высасывают из меня колоссальное количество энергии и сил. Буквально выжимают как лимон. Лишают покоя.

С тех пор, как встретил Милану, чувствую себя параноиком. Рядом с ней мне постоянно мерещится моя покойная жена. Второй раз вижу её подругу. Ощущение дежавю шарахает током. Внешние данные совпадают настолько, что я невольно возвращаюсь к теме реинкарнации душ. Рост, структура тела, жесты, манеры, характерные для Марии позы, взгляд…

– Бред какой-то… – выдыхаю, устало растирая пальцами виски. Встаю из-за стола. Поджигаю сигарету. Доза никотинового яда горчит.

Выйдя на балкон, жадно затягиваюсь, позволяя себе наполнить лёгкие до отказа не только дымом, но и морозным воздухом.

Чуть-чуть расслабляет…

Вскидываю лицо вверх. Ночное небо усыпано звёздами. Космос притягивает взгляд и манит к чему-то неизведанному. Воспоминания новыми яркими ударами атакуют мозг, и я снова зависаю в прошлом. С ней…

– Машенька… – шепчу зажатым горлом, прикрывая глаза.

Не девочка, а стихийный пожар…

Ураган настоящих чувств и эмоций, которые до сих пор выворачивают мою душу наизнанку.

Ровно год назад, на этом месте, я снимал её с простыни, привязанной к балюстраде балкона. Она решила обхитрить моих охранников и смыться по-тихому. Но повисла между вторым и первым этажами, болтаясь в воздухе как маятник.

В ту ночь я спас её от падения. Боялся, что сорвётся вниз и переломает ноги. Но вместо «спасибо» Машка впервые зарядила мне хлёсткую пощёчину. За что была мгновенно наказана. Целовал её так, что губы немели от напора и жадности. Не мог ею надышаться. Насытиться не мог. Вкушал, будто голодный зверь…

Моей девочки больше нет.

Маша умерла одиннадцать месяцев назад. Но каждый раз неожиданные видения поднимают дыбом волоски на моём теле. Вводят меня в шок.

Зачем Милана это делает?

Мстит мне?

Создаётся впечатление, что она специально таскает за собой девчонку, в точности копирующую повадки моей жены. Последней каплей стал взгляд из-под слетевших на нос очков. Он то и добил меня на месте контрольным в голову. Разнёс душу в щепки.

Разве такое возможно? Точь-в-точь передавать эмоции другого человека?

Мертвые, мать вашу, не возвращаются к нам с того света!

Если только в кошмарных снах.

Но Маша словно воскресла. Моя жена преследует меня и днём и ночью. Во снах и наяву мерещится.

Из-за этого со мной творится какая-то полная хрень…

Бредовые мысли атакуют голову всё чаще и навязчивей. Сердце чувствует её рядом. На расстоянии вытянутой руки. А вот разум…

Сегодня я уж было подумал, что она жива. Что кто-то отмотал время вспять. Вернул мне мою родную девочку.

Взрыв адреналина, словно подзатыльник, отрезвил меня криком Лизы. И я, сука, очнулся. Ибо рассудок сигнализировал мне о том, что я больной на всю голову параноик и нуждаюсь в помощи специалиста, чтобы вернуть на место съехавшую крышу. Чтобы найти силы выгрести из болота, в которое я угодил по собственной воле год назад, и теперь с каждым днём меня неотвратимо затягивает в темные, лишённые кислорода глубины.

Докурив сигарету до фильтра, выбрасываю её.

Снимаю с перил пригоршню мёрзлого снега. Втираю себе в лицо.

Взбодрившись и напитав мозг кислородом, возвращаюсь обратно в кабинет. Мобильный оживает входящим звонком от личной помощницы.

– Слушаю, Инна, – отвечаю, садясь в кресло.

– Добрый вечер, Руслан Георгиевич. Молчанов заболел и перенёс запланированную встречу с главами строительных компаний на следующую неделю. Дату совещания у секретаря мэра уточню в понедельник.

– Напомни, во сколько у меня образовалось окно? – решаю воспользоваться моментом и восстановить душевное равновесие.

– Одну минутку. Я уточню в расписании, – помощница берёт короткую паузу. – С десяти утра до четырнадцати ноль-ноль. Послеобеденное время в вашем плотном графике распланировано до восьми вечера включительно.

– Инна, организуй мне на это время консультацию с хорошим мозгоправом.

– С психологом? – её голос выдаёт удивление.

– Ну не с врачом же по пяточной шпоре! – раздражённо бросаю я. – Уверен, у тебя в контактах даже номер преисподней найдётся.

– Простите, Руслан Георгиевич. Просто. Неожиданно. Как-то, – чуть ли не заикаясь, произносит она. – Организую, конечно. Попробую вписать Вас в график Алёны Станиславовны.

– Отлично. Что насчет костюма?

– Уточнила у Тани. Смокинг для благотворительного аукциона доставят завтра к Вам в офис. Пригласительный уже лежит на Вашем рабочем столе. Начало мероприятия ровно в шесть вечера. В субботу.

– Ясно. До завтра, Инна.

– Спокойной ночи, Руслан Георгиевич.

Отключаюсь одновременно со стуком в дверь.

– Не занят? – Дан заглядывает в кабинет.

– Как раз освободился. Проходи, – отставив мобильный, откидываюсь на спинку кресла. Долго тру двумя пальцами переносицу. – Как там Лиза? Уснула?

– Пришлось сделать ей укол, – отвечая, Галецкий садится на диван.

– Она ужинала?

– Павловна уговорила немного поесть.

– Хреново, – заключаю я. – Пиздец, как не люблю форс-мажоры. Ещё и Милана что-то темнит. Не вовремя она сегодня приехала просить за тестя. Совсем не вовремя. Пришлось ей кратко о функции Лизы рассказать, – на нервах тянусь за очередной сигаретой, мысленно возвращаясь к единственной волнующей меня проблеме, которая изводит мою душу вот уже несколько часов подряд. – Номера тачки её подруги пробил? Мне нужна подробная информация. Кто така? Чем дышит и с кем спит?

– Исай, ты меня, конечно, прости, но такими темпами ты скатишься до психушки. Загонишь себя в гроб. Оно того стоит? Согласен, глюк и я сегодня поймал, что аж охуел, но дать тебе стопроцентную гарантию того, что твоя жена жива – я не могу. Сейчас не могу.

– Что ты нарыл? – прокручиваю между пальцами фильтр, разминая его.

– Ничего особенного, если не считать отсылок к прошлому.

– Каких отсылок? – сосредоточив всё своё внимание на Дане, медленно облокачиваюсь на стол.

– Говорящих, – не сводя с меня взгляда, Данила хмурит брови. – Седан принадлежит Астафьевой Марианне Викторовне. Уроженке здешних мест.

– Астафьевой? – прерываю его, как только мозг реагирует на знакомую информацию. Вычленяет нужную и по цепочке раскладывает её в моей голове.

Незнакомка и Маша – обе подруги Миланы. Это во-первых.

Во-вторых, эта самая Марианна один в один напоминает мне мою жену.

А в-третьих, Маша близко общалась с Георгием.

Вопрос в том, насколько близко?

Глава 16. Звонок

Руслан

Я зависаю на секунду, пытаясь разобраться в выдвинутых мною аргументах.

Так! Стоп! При чём здесь Георгий? Он не женат. Я бы знал. Мы с ним переодически поддерживаем связь. Наши компании сотрудничают на протяжении длительного периода, и за время совместной работы не было ни одного случая, который заставил бы меня усомниться в его порядочности. Я знаю Геру больше семи лет. Он никогда бы не променял память о своей покойной жене на новые супружеские отношения. Слишком её любил. Да и сколько людей с такой фамилией проживает в стране? Десятки? Сотни? Тысячи?

– Замужем? – всё же решаю уточнить. Но конкретного ответа от Галецкого не поступает.

– Данных о муже нет. Из родителей только мать. Пару дней назад девушка прибыла в столицу из Черногории с двумя детьми. Я собрал некие сведения о ней, но чтобы сделать определённые выводы, этой информации недостаточно. В базе данных у ментов не числится. Раннее не привлекалась к уголовной ответственности. Есть квартира на Пресненской набережной. Но по личному адресу она не проживает. Соседи говорят, жильё пустует почти год. Вообще, странно всё это.

– Марианна Викторовна – женщина без прошлого? – раздражаюсь, окончательно запутавшись.

– Именно, – соглашается Дан.

– Фальшивый паспорт? – встаю из-за стола. Щёлкаю зажигалкой, прикуривая сигарету. Выхожу на балкон. Дан присоединяется ко мне.

– Всё может быть, Исай… – засунув руки в карманы брюк, он задумчиво смотрит вдаль.

В моей голове снова воцаряется сумбур. Я затягиваюсь поглубже. Пробую упорядочить мысли, но ни хрена не выходит.

Викторовна… Марианна Викторовна…

Почему Викторовна?

Совпадение или досадная оплошность?

– Мила сказала, что ей позвонили из больницы, и та помчалась, как сумасшедшая, к матери. Может, и вправду мать умерла?

– Хрен его знает, – пожимает плечами Дан. – Как по мне, причиной неадекватной реакции стал испуг. Она удрала. Мила вполне могла соврать. Мне нужно несколько дней, чтобы кое-что проверить.

– У Маши нет матери, – размышляя, провожу параллель между моей женой и подругой Миланы. – Надежда Романовна давно ушла на тот свет. Зачем Милане понадобился мой тесть? Почему та девушка – Астафьева?

Скомкав в ладони тлеющую сигарету, выбрасываю её, приступая массировать виски.

Марианна… Марианна… Марианна Викторовна… Кто же ты, черт возьми..?

– Мария Анна, – чеканит Данила.

Меня рефлекторно передёргивает.

– Что? – вскидываю на него рассеянный взгляд. – Я размышлял вслух?

– Да, – подтверждает он, заканчивая свою мысль. – Марианна – производное от имён: Мария и Анна. Если Анну упустить, останется только Мария.

Сглатываю, чувствуя, как внутри что-то болезненно сжимается, а затем резко обрывается.

– Дан, я похоронил её почти год назад… – опустив кисти на перила, сжимаю пальцы в кулаки. Стискиваю настолько сильно, что меня начинает лихорадить. Расхеряченное сердце по новой в агонии заходится.

– Хоронил ты пепел, Исай. А прах идентифицировать после кремации нереально.

***

– Я не хотел её кремировать, – выдаю сдавленно, ощущая, как горло сжимает спазм.

– Но подписал документы, которые тебе подсунули. Ты хоть помнишь тот день?

– Смутно, – судорожно тяну морозный воздух, заново переживая нахлынувший кошмар. – Моменты из морга вообще отрывками. Что, если она жива?

Возвращаюсь мыслями в тот день, когда Маша подписывала брачный контракт. Прокручиваю в уме нашу ссору в кабинете. Поставив размашистый росчерк, она швырнула бумаги мне в лицо и отчаянно заявила:

«Если ты не намерен меня никому отдавать, и сам не хочешь полноценной семьи, тогда как я по-твоему рожу? Ты понимаешь, что ты от меня требуешь? Я не сделаю аборт, если от тебя залечу. Я выберу ребёнка! Пойду вразрез с твоей больной реальностью. Даже если мне придётся тебя уничтожить. Я это сделаю, не задумываясь. К чему эти гребаные требования? Зачем эта крайность? Ответь?! У тебя души нет?»

– Она мне отомстила… – вдруг до меня доходит.

На миг представляю её триумф, и грудь сотрясает чередой нервного хохота.

– Сука! – врезаю кулаками по мёрзлому, засыпанному снегом, железу. Тело прошивает огненный спазм. Жгутом тугим нутро в узел закручивает. Сдавливает с такой силой, что мои глаза кроме чёрной, непроглядной тьмы больше ничего не видят.

– Это реально, вообще? – от натужного дыхания мои лёгкие рвутся в клочья. В висках так безбожно долбит пульс, что впору оторвать, на хрен, голову. – Как же я раньше не понял? Как не догадался, а?

– Я бы на твоём месте сейчас не цеплялся за эту надежду. Дай мне время, – краем глаза я вижу, как Дан в замешательстве косится на меня. Думает, я окончательно спятил.

– Ты не понимаешь, Данила, – продолжаю сквозь слёзы ржать. – Она выбрала детей, лихо уложив меня на лопатки. Машка сдержала данное мне слово. Переиграла смерть. Уничтожила меня, как и предупреждала. Обвела вокруг пальца, как какого-то дебила. А дети? Сколько им? Шах сказал, что контрацептив мог не сработать.

– Оба младенцы. Три месяца отроду. Двойняшки, то ли близнецы.

– Три месяца, говоришь? – прикидываю в уме сроки и спину сковывает ледяным параличом.

Что, если я не спятил и она жива?

Что, если дети мои? По срокам всё сходится.

Отвиснув, снова умываюсь снегом. Задираю лицо к потолку, тяжело вдыхая кислород.

– Дан, найди мне информацию о детях. Найди мне эту девочку. Из-под земли достань. Я хочу с ней встретиться и убедиться, что я не долбаный псих.

– Придётся устроить слежку за Милой. Допрашивать беременную жену Шаха чревато последствиями. Не дай бог перенервничает. Ей ещё рано рожать.

– Мне похрен, как ты это сделаешь! – нервно отсекаю я, уловив, как в кабинете надрывается трелями телефон. – Приведи подругу Миланы ко мне.

***

Возвращаюсь к столу. Вызов с неизвестного номера. Несмотря на довольно позднее время, автоматически принимаю.

– Алло. Слушаю вас.

В трубке воцаряется тишина. На том конце провода частит дыхание. Долго частит. Я прислушиваюсь к нему. Оно будоражит во мне какие-то внутренние предчувствия. Инстинктивно связываю звонок с Машей, и тоска нутро до крови полосует. Скручивает в тугой узел. До болезненного спазма живота и сердечной мышцы.

Бомбит меня.

Нереально бомбит.

Воздух в кабинете становится вязким и не вдыхаемым.

Знать бы, что она жива. Что это не моё больное воображение. Что дыхание на том конце провода принадлежит той, которую я проебал.

Неровно выдыхаю отработанный кислород. Грудь очередным спазмом сводит. Втянуть по инерции воздух не получается. Перед глазами видимость плывёт. И эта ебучая тишина в трубке душу выворачивает, сводит с ума и одновременно оглушает, как после мощного взрыва. Когда уши закладывает и кроме гула с нарастающим пульсом ты ни хрена не можешь разобрать. Но я ловлю. Краем уха различаю младенческий крик. Он врезается в барабанную перепонку. Проходит сквозь меня мощным разрядом тока. Парализует на доли секунд…

– Маша..? – убитым тоном выталкиваю из горла сиплые звуки. Связь неожиданно обрывается. Ответные короткие гудки ввинчиваются в мозг.

Поймав галлюцинацию, оседаю в кресло.

Пялюсь в одну точку и долго молчу.

Что это было?

Что, мать вашу, только что было???

Она не могла…

Или могла?

Если жива, то кто ей помог скрыться от меня?

Чей ребёнок кричал?

Какого дьявола происходит?

– Исай? Кто звонил? – окинув меня пристальным взглядом, Дан опускается в кресло напротив.

– Не знаю, – хмурюсь, гипнотизируя глазами потухший экран. – В трубке орал младенец.

– Младенец? – переспрашивает Данила с удивлённой гримасой на лице.

– Ты не ослышался. Младенец. Устрой мне встречу с Марианной, – выдвигаю очередной приказ. – Два дня тебе даю. Затем я за себя не ручаюсь…

Глава 17. Незваный гость

Маша

Каждое моё новое утро в основном начинается одинаково. С заботы о детях. Мы купаемся, переодеваемся, кормимся, играем. Затем я принимаю душ и спускаюсь на кухню завтракать.

В голове столько планов, что я не знаю, за что браться в первую очередь.

Сегодня должен прилететь из командировки Гера. Мне нужно подготовиться к благотворительному вечеру. Покупки, сделанные в бутике у Татьяны, до сих пор находятся в багажнике разбитого седана. Их не хочется оттуда вынимать.

Господи, что мне делать? Я не горю желанием идти на это чёртово мероприятие. Сегодня же поговорю с Герой и всё ему объясню. Я ещё не отошла от вчерашнего столкновения с мужем. Очередной такой встречи с Исаевым моё сердце не выдержит. Я больше не хочу с ним сталкиваться. Даже если он меня не узнает. Как мне после этого спокойно жить?

Волнение достигает пика, когда захожу на кухню и встречаюсь с отцом глазами. На секунду стопорюсь у двери. Сердце до жгучей боли сжимается. Вчера пришлось уговаривать его остаться у нас погостить. Он не привык стеснять незнакомых людей. Эта черта характера у него в крови.

Господи, подумать только, я для папы чужой человек! Незнакомая девочка. Подруга его крестницы. И хоть отцу известно, что я прихожусь ему родной дочерью, он всё равно не чувствует ко мне родительской любви.

Как же больно это осознавать.

Как хочется, чтобы он всё вспомнил, чтобы обнял, чтобы прижал меня к груди. Как раньше, когда я нуждалась в его поддержке.

С трудом сдерживая слёзы, подхожу к нему. Отец сидит за столом у окна и пьёт чай. Замечаю тремор в его руках. Минуту назад он любовался зимним садом.

– Доброе утро, папа, – поцеловав его в покрытый сединою висок, обхожу стол, присаживаюсь напротив.

– Здравствуй, Маша.

На его лице проскальзывает неловкость. И меня этот момент убивает. Раздирает изнутри. Но я, набравшись храбрости, опускаю ладонь на его кисть, лежащую на столе. Сжимаю легонько его пальцы и растягиваю вымученную улыбку.

Он не должен видеть того, что творится у меня в душе. Не должен переживать вину из-за этого.

– Как ты себя чувствуешь? Тебе здесь комфортно?

– Немного непривычно на новом месте, – он едва уловимо пожимает плечами. – Но здесь у вас хорошо. Воздух свежий, рядом сосновый бор, птицы поют.., не то, что в городе. Мила была права. Вот только мне неудобно…

– Папа, ну перестань, – перебиваю его. – Здесь тебя все любят. Чувствуй себя, как дома. Пожалуйста. И почаще гуляй во дворе. Свежий воздух пойдёт тебе на пользу.

– Дочка, а как там мой зять Руслан? Он не навещал меня какое-то время. У него всё хорошо? Разве вы не должны жить вместе? Вы расстались? Мужчина он по природе своей немногословен. А я, как назло, ничего не помню из прошлого.

Я сглатываю. Сердце обрывается куда-то вниз. Разбивается вдребезги.

Мысли мгновенно сбиваются в кашу. В густую липкую субстанцию. Медленно расползаются по черепу покалывающими мурашками. А затем огненной воронкой сползают в грудь, выжигая там последний кислород.

Пытаюсь сообразить ответ, но в голову ничего щадящего для папы не приходит. Осознание того, что Руслан ему намного ближе и ценнее, меня и вовсе выбивает из колеи. Я теряюсь, скользя по его лицу озадаченным взглядом.

Как же так?

Папочка, родной, вспомни меня.

Пожалуйста, вспомни!

Мне столько нужно тебе рассказать!

– У Руслана всё хорошо. Наверное… – отвечаю сдавленным голосом, на секунду отводя глаза к окну. – Мы расстались. Немного не сошлись характерами и решили друг друга не мучать. Кстати, сегодня Георгий возвращается из командировки, – пробую сменить тему разговора. – Ты же помнишь его?

– Помню. Он тебе кто?

– Он? – очередным вопросом отец вводит меня в замешательство. – Он… Он мне… Друг! Очень близкий друг.

Отпустив руку отца, выпрямляю спину. Не знаю, куда прятать взгляд. В душе полный раздрай. К такому разговору я не была готова. Абсолютно! Уж точно не сейчас.

– Ты бросила Руслана ради него? – папа продолжает сверлить меня взглядом.

– С чего ты так решил? Нет, конечно. Пап, – прочищаю от волнения горло. – У нас у всех немного сложные отношения. Позволь мне тебе постепенно всё объяснить. Ты уже завтракал? – пытаюсь увернуться от ответов.

– А как же. Теперь твоя очередь, – отзывается вместо папы Тамара Васильевна, спасая положение своим внезапным приходом на кухню.

Я с облегчением выдыхаю. Нужно его отвлечь. Лучше всего это сделать с помощью малышей.

***

– Тома, помоги мне детей в гостиную перебазировать. Поближе к камину. Хочу познакомить их с дедушкой. Пап? Хочешь с Ярочкой и Яниславом поиграть? Ты ведь толком не успел их вчера разглядеть.

– Они уже проснулись? – интересуется отец, вставая вместе со мной из-за стола.

– Скоро попросят добавки и начнут клевать носами, сони. Так что лучше сейчас. Идём?

– Идём, – медленным шагом отправляется за мной. – Покажешь мне наших Вершининых. А Руслан? Это его дети, дочка? Почему он мне о них не рассказывал?

Слова папы пронзают спину раскаленными иголками. За одиннадцать месяцев, что Исаев его опекал, стал для тестя едва ли не сыном!

Черт! Почему?

Пытался таким образом искупить свою вину передо мной?

Он мог не навещать моего отца. Папа находился под наблюдением медперсонала. За ним ухаживала профессиональная сиделка. Но судя по реакциям родителя и по тому, как он относится к Руслану – мой муж проявлял достаточно излишней заботы.

Что мне теперь с этим делать? Даже папа занял его сторону и с каждым новым вопросом всё больше добивает меня!

– Папочка, это мои дети, – выдыхаю, сдерживая гнев.

У Руслана на подходе наследник от суррогатной матери. Я должна как-то на это реагировать?

Божжжеее… Да меня рвёт на части от данной новости.

Как только подумаю об этом – так сразу грудью на камни с обрыва и в мясо. В мясо! В мясо! В мясо!

Он же меня под нож отправлял, а теперь ждёт ребёнка от другой. И года не прошло…

Цепляюсь за эту информацию и держу её у себя в голове, как противоядие от любви к нему.

К черту! Всё к чёрту!!! И моего мужа тоже! Бывшего мужа!!!

– Как это твои? Что за новости, дочка? – не унимается родитель, вытаскивая из меня душу по новой. – Должен же у малышей быть отец? Кто он? Не Руслан?

– Человек, который потерял моё доверие, – отвечаю расплывчато, не называя ни имен, ни, тем более, причин. Оборачиваюсь к отцу. Останавливаемся в прихожей. Господи, дай мне сил. Прошу… – Папа, миленький, я не хочу о нём сейчас говорить. Придёт время, я всё тебе расскажу. Обещаю. Сейчас мне неприятно вспоминать прошлое, – обхватив папины щеки ладонями, преданно смотрю в его глаза. В уголках моих собираются слёзы. – Ты всё вспомнишь, родной, как только к тебе вернётся память. Не стоит волноваться по пустякам. Тебе нельзя.

– Это не пустяки, дочка. Ты живешь в доме с мужчиной, который тебе не муж… – в глазах папы полное недопонимание. – Руслан называет себя зятем. Но не рассказывает о твоей жизни и о моих внуках. Ты не вспоминаешь о нём. Где ты была столько месяцев? Почему не навещала меня раньше? Все твердили, что у меня есть дочь, но дочь объявилась только сейчас… Маша..?

***

Удар. Ещё один. И ещё. Ножом в сердце. Дыхание сбивается. Опускаю руки.

Мне нечего ему ответить. Что я ему скажу?

Папа! Твой зять отправил меня на аборт после того, как я была изнасилована его врагом?

Требовал избавиться от детей?

Я вынуждено повисла на шее Георгия, умоляя спасти меня от ада, в который муж нас обоих заключил.

Я рыдала белугой. Я была готова упасть на колени, но Гера не позволил.

Без лишних вопросов вытащил меня из пекла и дал все шансы воспрянуть духом.

Он подарил мне новую жизнь.

Мои дети живы благодаря ему.

– Виктор Александрович, а вы сказки народные помните? – Тома в очередной раз спасает меня. Прямо-таки выдёргивает из пучины, в которой я уже начала захлебываться болью и неизбежностью.

– Помню, конечно, – отвечает отец, огорчённо поджимая свои губы перед тем, как выдохнуть. Как будто ему показалось невозможным получить от меня недостающие ответы.

– Ну и отлично! Вам полезно тренировать речь. Пойдемте со мной, выберете книгу, а я пока что внуков перенесу в гостиную.

Взяв папу под локоть, Тамара уводит его наверх. Я же, спасаясь от нехватки воздуха, наскоро обуваю сапоги и теплый пуховик. Прихватываю ключи от седана, выскакиваю во двор. Вдыхаю свежеть зимнего утра.

Сегодня оттепель. Греет солнышко. Из крыши и веток деревьев капает талый снег. Вскинув лицо к небу, медленно перевожу дыхание. Слегка кружится голова.

Вдох-выдох… Вдох-выдох…

Прихожу в себя.

Надо бы Милане позвонить. Спросить, о чём они разговаривали с отцом. Я боюсь выдать ему ненужную информацию. Ту, от которой может ухудшиться его самочувствие. Папа перенёс инсульт, только-только начал возвращаться к нормальной жизни. Я боюсь ему навредить.

Зажатые в ладони ключи впиваются в кожу, напоминая о вчерашнем инциденте.

Подхожу к машине, оцениваю вмятину. Провожу по ней пальцами. Приличная. Поворотник разбит. Механикам будет с чем повозиться – заднее крыло всмятку.

Судорожно вздохнув, огибаю багажник. Скольжу ладонью по холодному железу. Это подарок Георгия. И я его испортила. От этого испытываю жуткую неловкость.

Боже, как я оправдаю свой поступок? Гера достаточно терпеливый мужчина, но на этот раз он точно меня убьёт.

Неосторожно оступаюсь на выступе и, кажется, подворачиваю ногу. Взвизгиваю. За секунду до падения ощущаю, как приземляюсь в чьи-то сильные руки. Они оперативно ставят меня на ноги. Я чувствую спиной близость мужчины. Он горячий и твёрдый, как скала. Надёжный. Я бы сказала слишком надежный. Каждая клеточка моего тела реагирует и дрожит…

– Что ж Вы так неосторожны, Марианна Викторовна? – чудовищно знакомый тёплый голос, словно из другой жизни, врезается в мембрану. Вздрагиваю. Сердце вдребезги в который раз. – Я должен так Вас называть? Или Вы предпочитаете всё же Мария?