Текст книги "Тайна моего дома (ч. 1, 2) (СИ)"

Автор книги: Елена Белая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 50 (всего у книги 50 страниц)

А история действительно получилась занимательная, причем, настолько, что верилось в нее с большим трудом.

Когда Себ вернул себе трон, Амадео вполне закономерно предположил, что роман и последующее замужество дочери, позволит ему стать единоличным правителем Лидии, ведь юный король вполне может скоропостижно скончаться после бракосочетания, а уж Лавиния находилась в полном подчинении у папочки. И все начиналось не плохо, Себастиан был очарован милой прелестницей, та всячески поощряла ухаживания, держа молодого человека на коротком поводке. Однако в дела людей вмешалась злодейка-судьба. Постепенно Лавиния начала охладевать к Его Величеству, а причиной подобных изменений стал ни кто иной, как ближайший друг и соратник короля – его придворный маг. Между молодыми людьми вспыхнуло пылкое чувство. Амадео впал в бешенство, но Лавиния оказалась достойной дочерью своего отца, шантажом сумела добиться, чтобы папочка не только позволил ей строить свою жизнь так, как она желает, но и провел один древний, почти забытый ритуал для того, чтобы привязать возлюбленного к себе навсегда. Благодаря чему, на свет появилась новоявленная пара Амат – Аматис, Райн – Лавиния. Девушка пришла в сон своего любимого, и тот поверил, что она и есть счастье всей его жизни. Но здесь палка о двух концах… Обретая Амата, ты сама становишься Аматис, то есть испытываешь всю гамму необходимых переживаний и эмоций. В собственном похищении и дальнейшей изоляции мага в браслете девушка была неповинна, ей тоже тяжело дались эти годы вдали от того, кто стал Единственным. Наверно, все бы вернулась «на круги своя», после того, как Райн вновь очутился на Лидии, древние чары не отпустили бы этих двоих из своей власти, соединив их судьбы на всю жизнь, но опять вмешались высшие силы. Дело в том, что единственной возможностью разрушить эту искусственно созданную связь, была встреча на жизненном пути своей настоящей Аматис или своего истинного Амата.

– Ася, оказалось, что ты и есть моя Единственная, – неожиданно хриплым от волнения голосом произнес Райн. – Вначале я этого не понимал, пытался бороться с собой, с чувством вины перед Лавинией, с долгом, но все было бесполезно. Ты спеленала меня по рукам и ногам, тобой пропиталась каждая клеточка моего тела, тобой наполнился каждый мой вздох. Ты просто была, и это было счастьем.

Сказать о том, что я потеряла дар речи, значит, ничего не сказать. Я просто перестала существовать, замерла, застыла, окаменела от боли. Зачем он мне говорит эти слова, зачем опять выворачивает меня наизнанку? Чем все это заслужила, неужели только тем, что позволила полюбить такого бессердечного человека? Разве могла я поверить во все это спустя столько горя и разочарований? Это всего лишь слова, которые так четко выговаривают эти лживые губы. Еще бы понять какую цель сейчас преследует этот человек, сидящий напротив и глядящий на меня с мукой на лице. Не верю! Не верю ни одному твоему слову! Лучше уходи!

Неожиданно Райн сорвался с места, подскочил ко мне, и, вытянув из-за стола, заставил встать рядом, обхватив сильными ладонями лицо.

– Не веришь? Правильно делаешь, я бы тоже не поверил, и еще бы возненавидел за то, что натворил по глупости, по недоразумению, так самонадеянно. Но ты другая и не чувствуешь ненависти, потому что у тебя огромное теплое сердечко, потому что ты живая и настоящая! Прости меня, родная, за все, что перенесла из-за меня, прости и за то, что я сделаю сейчас, но, иначе, ты мне не поверишь, – исступленно прошептал Райн, топя меня в ртути своих глаз. Затем резко прижался своим лбом к моему, не давая мне даже трепыхнуться, вскрывая мою защиту, как консервный нож железную банку.

Ощутила сильное давление в голове, бенг! И всю меня, не дав даже вздохнуть, окунули в океан чужих чувств, заставив нырнуть в воспоминания. И вот уже я, совсем не я, растворяюсь в Райне…

Вижу удивительно знакомую комнату, широкую кровать, а на ней девушка, разметавшаяся во сне по всему свободному пространству, в том числе и по мне. Она чудесна, с перепутанными волосами и по-детски надутыми губами, такая трогательная, уютная, родная, с легким румянцем на щеках и неясной блуждающей улыбкой. Любуюсь ее красотой, озаренной внутренним светом, и мысленно умоляю, чтобы это утро не кончалось, длилось бесконечно долго или просто повторялось изо дня в день, до скончания моей жизни… Я так этого хочу!

Но время неумолимо и вот она открывает свои чуть заспанные глаза навстречу новому дню, а я выдыхаю ласковое: «Асенька…».

Смена кадра и передо мной Себастиан чуть сердитый, убеждающий: что никому не нужно знать, что Лавиния уже не моя невеста, что надо быть поласковей с ней, чтобы Амадео не догадался, как близко мы к нему подобрались, что Ася все поймет, когда потом мы ей объясним мое поведение. Меня раздражает и угнетает необходимость врать, притворяться, но Себ настаивает, говоря о том, что Ася может не выдержать маскарада, сорваться, а если она будет думать, что я вернулся к Лавинии, то это только сыграет нам на руку, поскольку переживания будут искренними. Пытаюсь доказать, что не могу так поступить по отношению к ней, потому что знаю как ей будет больно, но друг неумолим. На мой вопрос, понимает ли он что заставляет меня сделать, решительно кивает и заставляет дать клятву, что не расскажу тем, кто не участвует в предстоящей операции, никаких подробностей под страхом смерти. Да, мой друг становится настоящим королем… Какое-то гадкое ощущение во рту, может таково на вкус предательство? Почему-то очень тошно…

Новый кадр. Лавиния прижимается ко мне, призывно улыбаясь. Чувствую ее волнительные изгибы всеми нужными органами. Потрясающая красота, точеное тело, жемчужная кожа – женщина-мечта. В ее глазах любовь, это можно прочесть легко, при всем своем уме, опытности и порочности, она не в состоянии противостоять силе древнейшего ритуала. В общем, все это приятно, конечно, на физическом уровне, но совершенно не нужно, причем, уже давно не нужно и не интересно. Куда твоя ручка поползла, проказница! Э нет, на это я не подпишусь, даже ради Себастиана, мне потом Аська все волосы выдернет, пинцетом, по одной, и будет совершенно права. Но игру надо продолжать, в моей крови бушует адреналин, душу греет предвкушение победы.

Опять смена декораций. Я нахожусь в полной растерянности, вглядываясь в совершенно опустошенное лицо, ловя тусклый взгляд, замечая вымученную улыбку. Не подпускаешь к себе, не даешь даже возможности понять, что случилось. Мелькает мысль, может увидела как я обнимаю Лавинию? Да, нет! Глупость! Если бы увидела, то уже рвала бы и метала, не сдерживая эмоций, точно бы сказала, что думает обо всем этом. Начинаю потихоньку закипать, неужели нельзя все объяснить, а то даже не понимаю сути происходящего. Просит уйти. Вот специально же пришел, чтобы побыть с ней, отложил столько важных дел, а она! Обидно… Ну, вот любят эти женщины накручивать себя на пустом месте. Ладно, пусть отдохнет, а завтра поговорим, и я к тому временни успокоюсь. Ухожу, чувствуя разочарование, так хочется вернутся назад, к Асе…

Утро, пустая комната, раскиданные вещи. Что случилось? Где она? Не отвечает мысленно, полная блокировка. Ищу, пугаясь собственных мыслей, ругая себя за то, что вчера не добился от нее признания. Бешеная скачка по городу, успею, обязательно успею, все объясню, чтобы там ни было. Двор гостиницы. Ловлю испуганный Асин взгляд, следом чуть виноватый зеленый, эльфийский. Злость захлестывает меня с головой. Почему Лесс помогает ей сбежать? Почему не предупредил меня, почему не отговорил ее от необдуманного шага? Как же она будет добираться до своей Грани, там же может все, что угодно случиться! Стой! Неееет! Не уходи! Не смей меня бросать, даже не поговорив. Я знаю, что ты меня любишь, а когда любишь все можно простить, даже мою глупость и жестокость. Будь проклят Себ с его клятвой и Лавиния с Амадео вместе с ним! Единый, до чего же это больно…

Калейдоскоп новых картинок, а за ними неизбывная тоска. Она все-таки ушла… Моя Аматис. Ушла и забрала с собой свет, оставив меня корчиться в пустоте и бессмысленности каждодневного существования без нее. Уже в который раз пытаемся пройти со Скользящей через Грань, ничего не получается. Та слепа и глуха ко всем призывам и мольбам. Холодная неприступная стена, именно так описала мне ее Алтея. Пришлось приложить много усилий, чтобы убедить ту помочь мне попасть в Асин мир. Она, конечно, высказала, все, что думает о тех козлах, которые совсем заигрались в свои игрушки, не имеют никакого стыда и растеряли последние мозги, но все же согласилась открыть переход. «Но только потому, что она не сможет жить без тебя, так же, как и ты без нее. Хоть и не достоин этой девочки, но она тебя любит, ради нее пойду к Грани» – это были те слова, которые тогда мне показались пропуском в ворота рая. Ровно до того момента, как мы осознали, что Грань отказывается отдавать мне мою Аматис, выражая молчаливый протест. С каждой новой попыткой все меньше надежды, чувствую, как теряю ускользающее время, накатывает отчаяние. Стучусь в закрытые двери, задыхаюсь от тоски.

Щелчок, новая картинка. Сейчас уже даже не верится, что это случилось… Александра нашла меня через восемь месяцев не в лучшем состоянии. Вытрясла всю дурь и заставила поехать с ней к Переходу. Еще одна попытка. Не знаю откуда, но Скользящая знала, что единственное, что меня держало на плаву все месяцы разлуки – это ночи, когда я мог приходить в Асины сны, пользуясь нашей связью. Поговорить и объяснить произошедшее, ту сцену с Лавинией, свидетельницей которой она стала, не было никакой возможности. Попробовав произнести короткую фразу, с утра получил такой мощный откат, что если бы не Лесс, заявившийся ко мне с проверкой, то все могло закончится довольно плачевно. Грань услышала нас и отозвалась. Кажется, я был прощен авансом, потому что при выходе из Перехода получил довольно ощутимый пинок и сквозь заливистый смех услышал, что «такого очаровашку, как я, обязательно выслушают и простят». Мой путь закончен у этого дома, с которого все и началось, здесь живешь ты, дышишь, улыбаешься, скрывая грусть в глубине темных глаз. Гляжу на тебя – моя вина, моя горечь… Но что это? Синий сгусток едва уловимым росчерком и распростертое на земле тело. Как мне это знакомо… Нет! Взрываюсь от ярости, направляя всю силу на того, кто решил отобрать шанс на прощение. Как ты посмел?! Проламываю щиты и чувствую мстительное удовольствие от того, что эта тварь уже никогда не сможет никому причинить вред. Со страхом подхожу к девушке, ничком лежащей на земле. Жива! Словно камень с души. Главное, что жива, лишь бы жила, с остальным мы сможем справиться.

Меня накрывает темнота, чужое сознание выталкивает меня наружу, возвращая в собственное тело. Выныриваю, чтобы услышать торопливый, сбивчивый шепот:

– Прости меня, моя хорошая, если можешь, прости. Закрутился со всеми этими делами, хотел как лучше, думал, что если скрою от тебя, то будет проще избежать ссор и разборок, пошел по легкому пути, не понимал, как ты переживаешь, да, еще был связан клятвой. Откладывал все на потом, а этого потом ты мне не оставила, ушла и забрала все с собой. Не жил без тебя, просто не мог.

Он замолкает, ожидая хоть какой-нибудь реакции, но я молчу. Молчу, потому что меня накрыло пониманием собственной ошибки. Такой глупой, торопливой, ставшей причиной наших переживаний. Как странно повернулась наша жизнь, словно неправильно собранный паззл. Вроде бы кусочек вполне подошел, и по цвету, и по форме, так удачно встал на свое место, создавая общую картину. Но, вдруг, оказалось, что все не так, этот элемент совсем не отсюда. Сначала сделал ошибку Райн, посчитав, что можно скрыть от меня задуманное, потом сглупила я, поддавшись чувствам, не разобравшись, бросилась со всех ног домой, жалеть себя. Я сама, поддавшись эмоциям, принесла в две наши жизни столько боли. Да, только ли в две? Наши близкие тоже оказались в опасной зоне, разделяя наши страдания. Дууууура!

Но кажется, мы оба уже сполна заплатили по всем счетам. Иначе откуда взяться ощущению, что не смогу его уже отпустить, вцеплюсь в него всеми пальцами, ногтями, зубами и оставлю его себе на веки вечные, такого, какой есть – несовершенного, но моего. Прощу себя и его, пойду дальше, и плевать мне на всех Аматов и Аматис вместе взятых, я просто люблю и чувствую ответную любовь, значит, мы сберегли друг для друга самое главное, не выжгли себя и теперь самое время просто быть счастливыми.

Меня понимают с полувзгляда. Вздох полный облегчения, долгий, выбрасывающий наружу все потаенные страхи, раскаяние и зарождающуюся радость.

А дальше пришло время узнавания, вспоминания, открытия. Разлука и мысли о потери обострили наши ощущения, довели их до кристальной прозрачности. Разве могла близость с тобой быть еще более пронзительной и нежной, чем я сумела сохранить в своей памяти? Оказывается, да… Каждое прикосновение было наполнено тем, что невозможно передать словами, каждое касание рождало щемящую радость обладания и тихую песню звенящих где-то внутри струн. Мне кажется, что я помню каждую родинку на твоей коже, и особенно вот эту, такую приметную и такую твою, родную, вот здесь на груди. Помню шелковую мягкость волос, проскальзывающих между пальцами прохладной лаской, дарящих едва уловимый аромат трав твоего далекого мира. Помню, как лениво подрагивают ресницы, за которыми прячется тягучая ртуть любимых глаз в особенно пронзительные моменты близости.

Тело лишь проводник эмоций, оно двигается, подвластное той буре, которая назревает во мне и в тебе. Что это? Пальцы? Пусть будут они… То шершавыми подушечками дразня мою кожу, то порывисто сжимая, напоминают, кто здесь «в своем праве». Губы? И они пусть живут на моем теле, пусть поклоняются мне, пусть шепчут что-то неразборчивое, но от этого не менее прекрасное и волнующее. Взгляды? Готова тысячу раз сгорать в этом холодном огне. Вновь и вновь. Забирая и даря. Что же еще? Может влажность и требовательность языка, смакующего каждую клеточку, заставляющая вздрагивать от пронизывающей страсти? Разве возможно против такого устоять? Просто немыслимо. И вот уже мой судорожный вздох тихим стоном отзывается в тебе: «Асяяя!» Да, ты тоже умеешь так, хрипло, протяжно. Не сомневайся, не таи от меня, ведь и я вся перед тобой. Открыта до самых потаенных глубин, совершенна, как истинная женщина, восхищена твоей потрясающей мужественностью и силой. Нет рамок, нет границ, нет запретов. На все есть только один ответ: «Да!». Криком, эхом, мольбой… И ночь не устояла, подчинилась извечному жизненному ритму, задвигалась, зажила вместе с нами, скрывая от посторонних то, что предназначено только для нас двоих, переплетенных телами и душами, Единственных друг для друга.

– Люблю…

– Тебя…

– Мой…

– Свет…

– Моя…

– Жизнь…

* * *

P.S

Райн прижал меня спиной к стене библиотеки, зафиксировав мои руки над головой своими пальцами, не давая возможности вырваться.

– А сейчас, госпожа Адаллиэр, я намерен с вас получить свой выигрыш.

– Какой выигрыш? – похлопала невинно ресницами, делая вид, что совершенно не понимаю, о чем может идти речь.

– Помнится, вы мне задолжали одно желание по моему выбору, я прав?

– Желание?

– У вас что-то случилось с памятью, моя госпожа? Возможно, стоит ее освежить немного?

– Пожалуй, имеет смысл.

– А не вы ли поспорили со мной, что я сумею донести до вашей семьи то, обстоятельство, что их дочь теперь живет в другом мире и является Скользящей, максимально доступно и безболезненно?

– Господин мой, кажется, я что-то начинаю припоминать. Но разве ту пьянку, которую вы устроили совместно с моими мамулей и папулей, можно назвать доступным и безболезненным объяснением таких серьезных вещей, как наличие жизни в других мирах?

– Вполне. Они оказались своими «в доску» ребятами, поэтому завтра мы и поедем их встречать к Грани. А поскольку потом мне вряд ли представится возможность реализовать свой выигрыш в силу занятости, то, сама понимаешь, пришло время расплаты.

– И что же это будет за желание?

– О, самое обычное желание, то самое, которое вызывает у мужчины любимая женщина, – сообщил Райн и свободной рукой начал неторопливо изучать все выпуклости и впуклости моего распятого тела, которое тут же предательски отозвалось на его ласки.

– Но, ты ведь не любитель острых ощущений, – пролепетала я, пытаясь не растечься лужицей у его ног, – сюда ведь могут войти, а тебе это не понравится.

– Почему ты так решила? – удивился маг. – Еще какой любитель, погоди узнаешь!

– Ну, ты тогда, Лавинии говорил, когда я вас случайно увидела…

– Аська, ну, я же тогда всячески отмазывался от неё, а она упорно тащила меня в постель, прямо отказать в тот момент не мог, поэтому пришлось импровизировать. Посмотри на меня! – Райн сделал строгое лицо, – Девочка моя, я мечтаю заниматься с тобой любовью в библиотеке, в ванне, на балконе, в коридоре, на кухне, в столовой, в спальне, ничего не забыл? Короче говоря, я согласен везде, и пусть только попробует кто-нибудь зайти.

– Если ты уже наговорился, может быть, наконец, начнёшь получать с меня свой выигрыш, а? – прошептала я ему на ушко и куснула за мочку. Довольно ухмыльнувшись, мужчина наклонился к моим нетерпеливым губам, и весь мир перестал для нас существовать.

Этот мир и любой другой из тех, которые я еще только планировала открыть.

Вот теперь точно КОНЕЦ!