Текст книги "Шутка Вершителей (СИ)"
Автор книги: Елена Литвинова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 28 страниц)
Часть вторая. Глава шестая. Побег.
Я растирала посиневшие запястья свежесваренной мазью. Герцог ночью связал мне руки, видимо, чтобы я его не царапала и не сопротивлялась. Хорошо, хоть кляп в рот не воткнул. Но я всё равно молчала, понимая, что просить о пощаде и жаловаться бесполезно. Кое-как вытерпев эту пытку, я принялась устранять неприятные последствия "любови" своего так называемого супруга.
Вспомнив, как тот лез своими губами меня целовать, нашёптывая нечто похожее на "милая, потерпи, скоро тебе понравится" или "как сладко", я передёрнулась от отвращения. Встала и пошла к кувшину, смыла с лица остатки ненавистной слюны. Мне было противно, но теперь я уже была готова к такому, поэтому заставлять себя двигаться уже было не нужно.
Месяц подходил к концу, и мне нужно было позаботится о своём исчезновении.
И я, наконец-то, узнала кое-что новое о колдовстве и колдунах.
Церковь Вензоса являлась единой организацией, несмотря на различные страны и народы, населяющие этот мир. Это продолжалось с создания этого мира, пока в одной из стран не появились так называемые раскольники или сектанты. Они отделились от церкви бога Вена, создав свою, поклоняющуюся ему же. Это произошло около полувека назад. Причиной тому послужили какие-то проблемы с деторождением, отчего раскольники или сектанты стали устраивать себе целые гаремы из жён.
И с тех пор с тем государством, Трофаном, и вели свои боевые действия нынешние Грельдийские короли. Правили там могущественные жрецы, владеющие запретными знаниями. Многожёнство, бывшее у них в ходу, не поощрялось церковью Единого Бога Вена. Но сейчас более всего жён было у нынешнего правителя Трофана, верховного жреца храма Судеб, как он себя называл. Этот титул показался мне смутно знакомым. Подозрения мои всё усиливались. Хоть имя этого правителя никто толком не называл, я уже догадывалась, кто это может быть.
Всю эту информацию я почерпнула из разговора коменданта с одним из офицеров форта, когда принесла ему отвар и случайно оказалась за приоткрытой дверью. Мне следовало всё проверить самой, и для этого нужно было чётко организовать свой побег до Трофана, а там, надеялась я, меня уже герцог не сможет достать! Ведь эти два государства находились в состоянии вялотекущей войны.
Я чистила овощи и вспомнила, что мне на прощание сказала Эльга Димарик. Через сороковницу они с мужем должны были вернуться сюда из своего торгового путешествия по Приграничью. Значит, мне нужно было разузнать о том, где находится на рынке место Рябого Тринка и там уже договориться с Эльгой и Тролатом о совместной поездке к границе с Трофаном.
Для этого мне нужны были деньги. Когда вечером я вернулась к себе, то достала из-под половицы своё небольшое имущество и пересчитала его. У меня осталось двадцать серебрушек, что было не много и не мало. Еще пять я должна была получить у коменданта за свою работу. Согласятся ли за такие деньги Эльга и Тролат довести меня до границы или нет? А ещё они должны были укрывать меня в своём фургончике, пряча от любопытных глаз.
Я украдкой сумела взглянуть на карту Топии и Трофана: форд Хэней располагался недалеко от границы, если судить по изображению, но каковы тут расстояния на самом деле, я не знала. Но собралась попробовать!
Спрятав кошель с деньгами опять под половицу, я порадовалась, что муженёк сегодня ко мне не придёт. У маркиза сегодня намечалось празднование чего-то там, и весь цвет форта собрался в гостях у знатных молодожёнов. Девушки шептались, что Осталия заказала себе какое-то невероятное платье на этот праздник, видимо, собиралась окончательно пленить герцога своей красотой.
Поэтому я улеглась спокойно в кровать, накрылась с головой и крепко заснула, чтобы проснуться ночью от звука льющейся воды.
– Кто тут? – подскочила я и увидела рядом с собой табурет с сидящим на нём мужчиной, который наливал себе в стеклянный бокал вино из высокой бутыли. В неровном свете маленького свечного огарка было видно только тело в белоснежной наполовину расстёгнутой рубашке, а лицо прятала ночная тьма.
– Извини, жена, что разбудил, – пьяно сказал герцог, ставя бутыль на пол и отпивая из бокала вино. – Хочешь?
– Нет, благодарю Вас… Чем обязана?
– У-у-у… Какие мы… Строгие… – На меня повеяло неприятным духом выпивки, и я тут же отодвинулась от края, прижавшись к стене. – Боишься? Не бойся, сегодня не трону… – он опять налил из бутыли, практически перевернув её. Оттуда уже вытекли последние тёмные капли. – Там меня ждут… Веселятся, танцуют… А я тут… решил навестить тебя, тётка… Ты как? Не соскучилась ещё?
Я попыталась опять вжаться в стену и слиться с нею. Мне хотелось, чтобы этот урод, то есть, мой супруг, побыстрее ушёл!
– А я соскучился, – и он опять пьяно засмеялся. – Давай поцелуемся, что ли!
И эта пьяная рожа стала наклоняться ко мне всё ближе и ближе. Я зажмурилась. Но ничего не произошло. Только хлопнула дверь.
Облегчение накрыло меня. Ушёл! Слава Великой! И только в это мгновение я поняла, что мои пальцы дрожат.
Бежать! Только бегство меня спасёт от этого мужчины! С такими мыслями я вскочила с постели.
Я уже кинулась к серёжке, чтобы вернуться к Вратам, но потом взяла себя в руки и успокоилась. Время их открытия уже прошло, поэтому торопиться не имело смысла. Нужно было ещё навестить Трофан и его правителя. И если им окажется Гэйелд, то… Тут мои мысли сбивались. Я не знала, как мне заставить такого всесильного колдуна вернуть мою сестру обратно. В том, что быть пятой или десятой супругой правителя, нет никакой чести и Милада это уже осознала, я не сомневалась. Нужно было только добраться туда.
А утро встретило меня новостью, которая могла помочь мне в моих планах на побег из форта и муженька: ночью пришло послание от короля о том, чтобы гарнизон форта готовился к наступлению на границу.
Первой мыслью моей было напроситься с ними, а там уже перебежать на сторону непрятеля. Не будут же они трогать женщину? Но потом я поняла, что в военном лагере будет слишком много глаз, и наши отношения с герцогом станут известны многим. Поэтому лучше всего было дождаться отбытия воинов и попробовать сбежать, пока герцога в форте не будет. Я считала, что так меня сразу не хватятся.
Но про то, что в крепости лишь единицы знают, о том что происходит, я ошибалась. Меня тут же огорошили.
Молодая жена Лойя расплакалась прямо возле разделочного стола, мы начали по очереди утешать её, пока она повторяла:
– Я так боюсь! Вен, помоги!
Когда я подошла её приободрить, сказав:
– Не переживай! Всё будет хорошо! В этих сражениях мало кто погибает!
– А если ранят? – она подняла на меня взгляд испуганной лани и вдруг произнесла: – А ты пойдёшь провожать герцога? Пусть он тебе не муж, но вы же делите с ним ложе?
– С чего ты это взяла? – отшатнулась я, оглядевшись. Мне стало понятно по взглядам работниц, что разговоры обо мне и герцоге уже начались. Поговорка: "Что известно двоим, то известно каждому псу" прозвучала в моей голове набатом.
Я молча присела на свой стульчик и продолжила чистить тремах. С некоторых пор я приловчилась к чистке этого овоща и предпочитала эту работу любой другой. Было время всё обдумать.
– Отряд уже выступает, Тибо… Это – наш обычай! Женщины желают своим мужчинам гладкой дороги и просят Вена благословить их от смертельных ран! – наклонилась ко мне Эдда. – Ты должна выйти во двор и проводить его…
Я подняла глаза: все работницы, кроме тех, кто были тенни, смотрели на меня во все глаза. Жёны уже ушли на проводы. Одна я сидела на своём стульчике. Стояла оглушительная тишина. Женщины ждали от меня чего-то, поступка, который совершить я была не готова!
Но я встала и пошла: нужно было соблюсти традиции, не мною придуманные давным давно. Пройдя наш маленький дворик, я услышала в главном крепостном дворе голоса, храпы лошадей, лязганье металла, а ещё смех и голоса девушек и женщин, провожавших своих мужчин на войну.
Я осторожно подошла к деревянной покосившейся калитке, что отделяла эти два двора друг от друга, и посмотрела сквозь щель. Сначала я увидела множество всадников в форме на конях, они тихонько переговаривались, а некоторые обнимали своих женщин, стоя рядом с лошадьми.
Герцога я сначала не заметила, но потом высокая светловолосая фигура командира привлекла моё внимание. И я решилась.
Я начала открывать калитку, выходя на широкий двор. Уже моя нога была занесена за порог, как я увидела, что в сторону герцога движется яркая, вся в розовом, фигурка девушки.
– Ольфен, милый! Позвольте и мне проводить Вас!
– А Ваш муж не позовёт меня на поединок чести?
– Ну, что Вы! Это же традиция!
И я увидела, как герцог нагнулся с лошади, а молоденькая соблазнительница с низким вырезом на груди потянулась к нему за поцелуем.
Я закрыла калитку и пошла обратно. Слава Великой, традиции было кому соблюсти и без меня.
– Проводила? А где все девушки? Они уже уехали? – посыпались на меня вопросы.
Врать я не стала, просто промолчала. И когда провожающие пришли через короткое время, меня оставили в покое, чему я была очень рада.
Только вечером Эдда сказала мне:
– Зря ты так, Тибо… Ой, зря… Ты не поделилась с мужем благословением Вена. Могут быть последствия…
– Ничего, выживет! – усмехнулась я.
На следующий день я стояла перед дверью коменданта, пытаясь поймать неуловимого хозяйственника, чтобы получить свои законные деньги за службу на кухне.
– Тибо? Что тебе? – остановился тот на мгновение, проносясь мимо меня в очередной раз.
– Деньги за работу…
– Деньги? – удивление мужчины было неподдельным.
– Деньги… – тихо произнесла я, уже чувствуя очередную неприятность.
– Ты теперь не на довольствии форта… Когда ты вышла замуж, – зашептал мне мужчина, – ты перешла на мужское обеспечение. Деньги тебе должен выдавать твой супруг.
Меня зашатало. Я просто не представляла себе ситуацию, при которой я подойду к герцогу и попрошу у него денег на расходы! Даже не учитывая того, что сейчас его не было в форте!
– Но наш договор, – попыталась настоять на своём я, – я же выполняю его условия… Продолжаю работать…
– Ты работаешь там, потому что это дозволяет твой миор, Тибо… Только поэтому… Если он не захочет, ты и порога кухни не переступишь!
Не захочет… Как же! Куда только он меня тогда денет? Вот это было реально очень плохо… Очень и очень! Всё-таки, на эти деньги я расчитывала!
– Если тебе нужно срочно, то я могу занять тебе, сколько надо, а потом господин Томарик мне их отдаст… – как-то неуверенно сказал комендант, и я окончательно отказалась от мысли просить деньги у своего мужа.
– Нет-нет, извините, мне не срочно!
И я шла по коридорам форта, по улице, не замечая ничего вокруг, думая только о своём плане побега.
– Посмотрите на неё! Вот она, эта мерзавка! – я услышала рядом с собой женский голос и оглянулась, наконец-то вокруг.
Я стояла уже в нашем дворике рядом с хозяйственными постройками, но никого из работников поблизости не было, только Осталия в белоснежном платье и несколько девиц, с которыми она, похоже, не расставалась.
– Как делить ложе с самым красивым мужчиной в Грельдии и просить его защиты – так она тут как тут! А как соблюдать наши традиции, так в кусты! Что за дрянь!
Меня такими разговорами было не пронять: я плевала на неё, её подружек, да и своего муженька, с высокой колокольни! При чём виноватой я себя не считала: как провожать, так я нужна, но как относиться по-человечески, так не надо?
– Пошла прочь с дороги, глупая кукла! – вырвались из моего рта грубые слова, и я оттолкнула девушку. Та оступилась и сделала шаг в грязную лужу.
– Она меня толкнула! Бей старуху! – и тут же мне в спину последовал толчок, от которого я упала на четвереньки. На меня градом посыпались удары. Девушки били меня по голове, лицу, животу, попадая, куда получится! Мне пришлось упасть на бок и закрыть своё лицо руками.
– Вы что делаете! Леди, остановитесь! – раздались в моём разгорячённом сознании крики. И тут же удары прекратились, а меня подняли на ноги.
– Тибо, ты как?
– Ничего… – тяжело дыша ответила я, – жить буду…
Я посмотрела вслед Осталии и её подружек. Они убегали, сверкая пятками и своими шёлковыми чулками. На меня с укором смотрела Эдда.
– Не связывалась бы ты с ней… У неё отец – советник короля…
– Да, плевать… – я отвернулась и пошатываясь отправилась к себе, чтобы зализать раны и начать подготовку к бегству.
А в комнате меня ожидал неприятный сюрприз: все мои вещи были разбросаны по полу. Мерзавки добрались и до сумки, стоящей под кроватью: туда было налито что-то жидкое и очень липкое, от чего моя тёплая вязаная одежда и шерстяное платье с нижнем бельём стали непригодными для носки.
Баночки с гримом, который мне дала Арьяна, были разбиты, и тот тоже пачкал мою комнату и мои вещи. Только две оказались чудом целыми, с останками красок на самом дне. Я аккуратно собрала их и спрятала под матрас.
Но более всего меня убила вскрытая половица. Я подбежала к ней, но увы… Мешочка с деньгами и серёжкой в нём не было!
Слёзы подкатили к моему горлу. Стало очень обидно и страшно. Как же мне быть? Денег не было, тёплых вещей тоже… Хорошо, что я успела довязать плат Эдде, стараясь закончить его как можно быстрее, помятуя о том, что случилось ранее.
Но моя решимость мне пока не изменила, и я не стала отказываться от своих планов.
Через несколько часов я сидела в приёмной коменданта вместе с Эддой.
– Господин Тренган! – теперь уже Эдда обратилась к начальству сама, а я осталась лишь наблюдателем. – Мне нужно очень срочно переговорить с Вами!
– Хорошо, Эдда, только быстро! Я очень спешу!
– Не волнуйтесь, мы тоже! – подмигнув мне, Эдда вошла вслед за комендантом к нему в кабинет, а я осталась дожидаться развязки. Через несколько минут они вышли вместе, и комендант, сочувственно глядя на меня, протягивал мне небольшой кошель с деньгами.
– Я надеюсь, Тибо, что всё это останется между нами и ты не будешь жаловаться своему миэру на глупых девчонок?
Я встала со стула, взяла протянутый кошель и ответила:
– Конечно же, не буду… Кто – я, и кто – они… Не хочу попасть под месть самого советника короля… Но деньги… Кто Вам вернёт их? Если Вы не хотите, чтобы об этом случае знал герцог…
– А эти деньги я верну себе не от господина Томарика, а от мужа Осталии, маркиза Логарика. Он просто обязан компенсировать все расходы своей тенни! Извините, дамы, я спешу…
Вечером я пересчитала монеты: их было ровно двадцать, столько же, сколько у меня украли из тайника. Мне бы их хватило на четыре платья и бельё, но на побег этих монет было недостаточно. Но деваться уже было некуда: завтра я отпросилась у Эдды на рынок, якобы, за покупками, а сама собиралась разведать место торговли Рябого Тринка.
Нападение на меня любовницы герцога только усилило моё желание поскорее покинуть форт. По слухам, ходившим среди работниц, герцогский отряд должен был вернуться через три дня. И я пожалела, что не успела бежать, пока моего муженька не было в форте. Но просто я никак не могла предвидеть такой срочный сбор войск и его отъезд!
Рано утром я встала, привела себя в порядок и, отказавшись от идеи позавтракать, поспешила на выход из крепости.
– Тибо? – вдруг окликнул меня один из оставшихся в крепости вояк.
– Да…
– Герцог запретил тебе покидать форт…
– Но мне срочно нужно!
– Я бы не советовал тебе выходить без разрешения… – мужчина подошёл ко мне, – вот вернётся командир, токда и спросишь у него, можно ли тебе покидать нашу крепость. И нам, и тебе, будет наказание за ослушание… Так что, извини…
И я, не солоно хлебавши, вернулась обратно в комнату, села на свою кроватку и задумалась о том, что делать. Всё пока складывалось против меня, но отчаиваться не стоило. Ведь за любой, даже самой тёмной ночью, наступает яркий день!
И на следующее утро я, в телеге с бочками, покидала форт Хэней. Упросить Эдду мне не составило труда, и она сама придумала, как мне можно было покинуть форт: в телеге с бочками из-под вина, которые отвозились торговцам обратно для их наполнения новой партией хмельного напитка.
Телегу никто и никогда не проверял, вот я и ехала внизу, под бочками, в небольшой нише под досками, эдаком втором дне.
Видимо, там провозилось иногда что-то другое, но на этот раз ехала я.
Уже у виноторговца меня выпустили на волю. И я обрадовалась яркому солнцу и свободе: несмотря на все заверения, возвращаться обратно в форт я более не собиралась!
Если я не найду Эльгу и Тролата, то я хотела замаскироваться нищенкой и пойти к границе с Трофаном пешком. А там – будь, что будет!
Я надеялась на то, что скоро мой муженёк смириться с моим побегом и отсутствием в его жизни и поищет себе кого-нибудь другого, более подходящего ему!
Плюнув в сторону крепости, я отвязала от пояса платок, серый и некрасивый, покрыла им голову и пошла прочь от лавки торговца. С каждым шагом мои плечи горбились всё сильнее, и за поворотом я уже была сгорбленой старухой, которой не хватало только клюки!
Часть вторая. Глава седьмая. В шаге от цели.
Я шла по пыльной дороге, опираясь на крючковатую палку, подобранную мною в одном из подлесков, где я останавливалась на ночлег.
Моя игра пока не вызывала ни у кого подозрений, и сумасшедшая старуха шла в направлении границы с Трофанов. Но все ехали оттуда, вернее, просто бежали.
По разрозненным словам крестьян, ремесленников и торговцев, я знала, что сектанты напали на Топию, и герцог теперь пытается выбить отряды соседей из деревень и городков, что те уже захватили. Местноые предпочли на время войны сбежать подальше.
– Грабют, всю скотину сожрали, окаянные, – жаловался какой-то мужичок с нечёсаной бородой такому же неприкаянному крестьянину из Приграничья, пока его жена поила меня водой. Хлеб и скудные овощи я предпочитала покупать, но воду, особенно свежую, брать мне было негде, приходилось просить у обозников, тех, кто не пешком шёл вглубь страны по этой дороге, а ехал на своих лошадях.
– Энти, сентанты, чоли?
– И те, и наши тожма…
Речь простых жителей была странной, но я её понимала. Это был диалект местных простых крестьян, и некоторые словечки я мотала себе на ус, используя их в общении. Конечно, за местную я бы не сошла всё равно, но за простую старуху, чуть с дуринкой, меня вопринимали.
– Бабка, и чо туды прёсси? Все бегуть отседа, а ты туды ташишьси… – постоянно гундели мне местные, но я уже так наловчилась прикидываться дурочкой, что только улыбалась и кивала, кивала и улыбалась. – Там одни енти, как там их… Ну, что с армии бегуть… Дертиры, чоли? Да-а-а… Целые шайки! Грабют всех! И тобой, бабка, не погребуют!
– Ага-ага… – кивала я, и канючила тихо: – Так мой внучек там с невесткой… Не могу бросить их… Болеет, вот и иду…
– Да сбёгли ужо они, бабка, а ты прёсси туды…
– Болеет он, не сбёгли… Не донесёт она его, не дотащит… А лошади у её нету… Продали о прошлом годе…
– А деревня какая? Ну, прозвали как?
– Да, вроде бы, Выселки или Весёлки…
– Есть такая, знаю… Прямо через речку от сектанского города стоит… Но места там дикие, пустые… Сгинешь, бабка!
Я бы прислушалась ко всем этим добрым людям и вернулась бы обратно, к Вратам, но потом всю жизнь попрекала бы себя, что не попробовала добраться до Гэйелда и сестры!
Натянув пониже свой платок, я сгорбилась и пошла по дороге. Ноги уже порылись грубыми мозолями, хорошо, что от кровавых я их своевременно защитила, спина уже не просто ныла, а тупо болела, но выходить из образа древней старухи было очень опасно, и поэтому я даже спала калачиком, не разгинаясь, привязывая руку к щиколотке, и когда мне хотелось выпрямиться, я дёргала сама себя и будила.
Я уже видела конец моим мучениям, когда до Трофана мне осталось всего ничего, подня пути по пустой дороге. Я решила пойти утром и вечером, жаркий день переждав в тени раскидистого падуба.
Оперевшись на прохладную кору своей спиной, я задремала, пока звуки тихих ругательств где-то совсем рядом со мной не разбудили меня и не заставили подскочить.
– Дрянной день, Смонни, дрянной… Эти чернорубашечные твари чуть не изрубили нас на кусочки… Смонни, дыши, давай, брат!
Я прищурилась от слишком яркого полуденного солнца, и увидела, что рядом со мной, оперевшись на тот же самый древесный ствол, сидят двое молодых мужчин. Правда, было непонятно, кто это: крестьяне ли, горожане или ремесленнники. На них были только белоснежные рубашки и штаны, непонятного, бурого от грязи, цвета.
– Что смотришь, бабка? Водицы нет? С утра по жаре бредём… – сказал мне один из них, тот, что разбудил меня. Второй свесил голову на грудь первого и слегка вздрагивал.
Я залезла в сумку и достала небольшую бутыль из твёрдого стекла, где хранила запас воды, слегка разбавленной магнезией. Это помогало воде оставаться если не свежей, то и не тухлой.
– Спасибо, бабка… – первый юноша с кудрявыми светлыми волосами сделал несколько глотков, а потом запрокинул голову у второго и сказал ему: – Смонни, глотни, брат… Вода…
Но тот никак не реагировал, только голова у него запрокинулась, как у человека, что уже потерял сознание.
– А что, милок, с твоим братом? Плохо ему?
– Ранили его, проклятые раскольники… Колдовством своим! Оружием бы не достали, слишком силён! А теперья не знаю, что мне делать: боюсь, до лагеря его не донесу живым…
– А дай-ка мне поглядеть его рану, сынок…
– А зачем тебе это, старуха? Или ты сама Мара, и можешь мёртвого вернуть с того света?
– Так травница я, и могу приложить к ране отвар, чтобы не гноилась, да не болела…
– Точно можешь? – светлые глаза юноши изучающе посмотрели на меня. – А если врёшь? Вдруг, отравишь, колдовка?
"И почему сразу колдовка? А не медикус?" – мелькнуло у меня в голове, но потом поняла, что женщина – доктор в Вензосе это что-то невообразимое, и только закивала головой в ответ.
– Могу, сынок, могу… Положи его только на землю, неча ему сидьмя сидеть: так крови может много вытечь…
И пока юноша бережно укладывал своего брата на землю, я вынула флакон с чистой магнезией и протёрла свои руки.
– Куда его ранили? – поинтересовалась я. – Что-то не вижу…
– Ну… – вдруг замялся молодой человек. – В заднюю часть…
– Переворачивай! – мне захотелось расхохотаться: из-за раны в мягкое место этот юноша чуть не похоронил своего брата! Да там даже рану раной мы, в Академической школе, не считали! Я их столько вылечила: и ожоги, и колотые, и резаные, и рассечения и многое, многое другое!
Но тут я увидела то, что до этого никогда не видела: в одном из полукружий задницы у второго молодого человека была глубокая, почти до кости, дыра. Все ткани в ней казались обожжёнными, чёрными, спёкшимися от высокой температуры, но с другой стороны я видела концы кровеносных сосудов, мышечную ткань и остатки кожи, только всё это былоуже не обычного цвета, а странного, чёрно-коричневого. И всё это пульсировало и жило. Правдо, крови от такой огромной раны было, почему-то, не очень много.
Я прощупала руками эту рану, потом взяла острый нож, полила на него магнезией и стала срезать обожжённые участки вокруг раны.
– Что ты делаешь, бабка? – хорошо, что молодой человек не закатил мне тут истерику и не кинулся на меня с кулаками, особенно когда увидел в моих руках нож.
– Убираю мёртвую кожу и плоть, э-э-э…
– Дейвин, зови меня Дейвин…
– Так вот, Дейвин, в колдовстве я не разбираюсь, но, думаю, что у вас в лагере будет свой медикус, и он уберёт эту чёрную дрянь с задницы твоего брата, а я могу лишь чуть подлечить его от ожога… А для этого просто необходимо почистить рану…
Дейвин, пока я резала и кидала, смотрел за моими руками. Когда эта нудная и неприятная работа была окончена, я вынула кресало и сказала:
– Умеешь разводить костёр, Дейвин?
– Да, бабка…
– Так давай же! И сгоняй во-о-он за ту рощу, что другой стороне дороги… По-моему, там есть ручей… Набери воды в котелок, – я вынула из сумки небольшой котелок. – Да поторопись, Дейвин! Будем готовить лечение для твоего брата!
И молодой человек, постоянно оглядываясь на меня, отправился за водой. Я пока доставала мешочки с травой, что набрала возле дороги.
Когда Дейвин вернулся, я поставила котелок с водой на огонь, соорудив простейшую конструкцию из пяти палок, подобранных тут же, и спросила его:
– А вы, сынок, откуда будете? Из каковских? Воины ентого, херцога, или дертиры?
– Воины, бабка, воины… Что там у Смонни, будет жить?
– Будет… Сейчас его напоим отваром, и он поспит, а ты сбегаешь к селу или своему лагерю и приведёшь подмогу, чтобы его можно было транспортировать туда…
После моей тирады Дейвин ещё внимательнее стал вглядываться в меня, и я поняла, что перегнула палку. Более таких длинных и заумных фраз старалась не допускать, но сомнения у молодого человека я всё равно посеяла.
К вечеру он сказал:
– Ты точно присмотришь за ним, бабка?
– Точно, сынок, точно! Беги… Веди своих… служивых…
И я осталась одна под деревом с бесчувственным телом раненого. Взяв его за руку, я прислонилась спиной к стволу и попыталась уснуть, при этом стараясь держать свою руку на пульсе юноши. Тот не двигался, лишь тихо сопел.
Так я и уснула. Меня разбудил конский топот, ржание и мужские голоса.
– Поднимайте его! Вот так… Да… Не потревожьте рану! Что с ним? – знакомые нотки в голосе насторожили меня.
– Спит, господин главнокомандующий…
При этих словах я подскочила, забыв про свой старческий образ, но, слава Светлейшей, на меня никто не обращал внимания: воины крутились возле телеги, на которую укладывали раненого солдата. В темноте я более ничего рассмотреть не могла, и захотела быстро исчезнуть.
– Кто его так?
– Да, бабка тут была, травница… Она отвар сварила, вот в котелке…
– Мудро, мудро… Он замедлил действие боевого заклятья… Где она?
– Где-то тут была… Бабка, ау! Ты где? – засуетился кто-то, пытаясь отыскать меня на прежнем месте, но я потихоньку перебиралась в темноту, дальше от костра и солдат. Но тут вдруг уткнулась в кого-то, и человек крепко схватил меня зашкирку.
– Вот она! Сбежать хотела! Точно, не навредила господину графу? – заорал над моим ухом какой-то мужик и потащил меня обратно в сторону подводы и военных.
– Тащи сюда! Сейчас разберёмся! – опять я услышала что-то знакомое в интонациях и попыталась вырваться, но мужик, от которого несло лошадьми и алкоголем, крепко держал меня.
– Сильная, тварь… Не похоже, что старая!
Он подтащил меня почти к костру и швырнул на землю с такой силой, что я просто упал под ноги чьей-то лошади. Та переступила копытами, чуть не раздавив меня.
– По виду – бабка… Что скажешь, зачем сбежать пыталась?
Будь я на месте этих солдат, то мой побег и впраду выглядел очень подозрительно, я бы сама себя заподозрила. На эту фразу я только промолчала, понимая, что стоит мне открыть рот, как вся моя маскировка будет просто напросто уничтожена: мой супруг, который сейчас сидел верхом на огром коне, тут же узнает, кто прячется под ликом старой бабки! Я, подслеповато прищурясь, посмотрела на него. Выражение лица мужчины я не разобрала, но вся его фигура выражала нетерпение.
– Отвечай, старая тварь! – муженёк вдруг замахнулся чем-то, невидимым в темноте, и моё плечо обожгла острая боль.
– А-ай! – тонко, не по-старушечьи, вскрикнула я. От боли у меня защипало глаза, да и все внутренности куда-то оборвались. Я начала терять сознание. Через муть в голове я услышала:
– О, боги! Вен Вездесущий! Ван Терг! Скорее сюда!
Чьи-то сильные руки прижали меня к себе и куда-то понесли, пока я проваливалась в забытьё.
Очнулась я от сильного жжения в плече. Какой-то человек в знакомом мне тёмном одеянии и смешной шапочке смазывал мою рассечённую кожу жгучей и неприятно пахнущей мазью.
– Пришли в себя, миледи?
– Да-а-а… – я не знала, что ответить на такое ко мне обращение. Я лежала на чём-то мягком, а надо мною в лучах светильника колыхался тканевый полог шатра.
– Сейчас позову Вашего супруга, – мужчина привстал, и я разглядела седую бороду и сеточку морщин вокруг глаз. Если гарнизонный лекарь был молод, то этот – походный – стар. Но взгляд у него был добрее, чем у Аррата Кенгора. Хотя… Если уже все узнали о моём статусе "жены" герцога, то отношение будет очень вежливым. И это было плохо: теперь за мною будут наблюдать все!
Медикус вышел, отодвинув завесу над входом, и тут же в шатёр вошёл герцог. Он быстро осмотрел меня, не приближаясь, и сказал:
– Как ты, Тибо? – и мне показалось, что он потянулся ко мне, чтобы подойти и обнять, что ли…
И я не поняла, чего больше было в его голосе: сожаления или усталости? Всё это переплелось в одну большую эмоцию, нарисованную сейчас у него на лице. Мне стало вдруг неприятно.
Когда знаешь, что человек, которого ты терпеть не можешь, чувствует в отношении тебя то же самое – это одно… Но когда ты вдруг понимаешь, что всё это была иллюзия… Или иллюзия – это то, что я увидела сейчас? Я зажмурилась, ужаснувшись своим фантазиям.
– Вижу, что с тобой всё в порядке…
Я открыла глаза и увидела в глазах мужчины то же самое, что и раньше: неприязнь и брезгливость. А грубые слова снова вернули меня с небес на землю.
– Сейчас придёт маркитанка, я нанял её, чтобы она прислуживала тебе, тётка. Пусть смоет с твоего лица ту гадость, чем ты намазалась…
Маркитанткой оказалась сухощавая пожилая женщина с хитроватым лицом и бегающими глазами. Он скоро обтёрла моё тело влажной тряпкой, переодела меня в какую-то короткую рубаху с огромным вырезом на груди. Стерев мой грим с лица, она хихикнула и сказала:
– Вот так вот… Была бабушка, стала внучка…
Я дёрнулась, пытаясь прощупать лицо, но женщина уже продолжила:
– Никто не увидит, госпожа, не боись, но старую Тильду не обманешь: молодуха ты! А герцог, дурачок, дальше собственного носа ничего не видит…
Мерзко рассмеявшись, старуха схватила кувшинчик и быстро влила в мой открытый рот несколько глотков отвара, ловко подхватив меня под затылок.
– Не боись! Никому не скажу! Будет забавно будет посмотреть на лицо господина Томарика, когда вместо взрослой бабы получит юную красавицу! Только меня на такое зрелище вы оба не пригласите…
Проглотив отвар, я почувствовала ещё большую слабость в руках и ногах. Голова потяжелела, а глаза стали закрываться сами собой. "Сонник", – подумала я, засыпая.
Во сне мне приснился дом. Мой отец, размахивая какой-то палкой, зачем-то бегал за Бертином по нашему двору. А рядом стояла раскрасневшаяся Авидея и звонко смеялась. Я проснулась, словно от толчка: моё сердце колотилось, как безумное! И тут же накатила такая сильная тоска по дому, детям и отцу, нашей прежней, пусть и не идеальной, но такой настоящей, жизни!
Я смотрела на женщину, спящую на табурете недалеко от меня, и поняла, что меня разбудила тишина. Аоенный лагерь, где я оказалась, уже спал. Не слышалось разговоров, фырчания лошадей, скрипа повозок и лязганья металла.
