Текст книги "Шутка Вершителей (СИ)"
Автор книги: Елена Литвинова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 28 страниц)
– Тибо, милая, а ты куда?
– В уборную… – ответила я, ещё не чувствуя ещё подвоха.
– Уборная в этой столовой находится за панелью с противоположной стороны! – резко ответила женщина, вставая. – Дорогой! Нас просто дурачат! Это – не кашани, а какая-то прислуга! Немедленно уезжаем! Поверьте, господин Томарик, вашему брату – королю будет доложено о Вашем вранье!
И женщина пошла на выход. Вслед за ней потянулись и её супруг, и Осталия с маркизом. Лишь один комендант примчался только что, столкнувшись со всеми в дверях.
– Господин Томарик! Неужели я опоздал?
– Нет, дорогой Тренган… Ты как раз во время! – герцог налил себе полный бокал и залпом выпил его.
Я не стала дожидаться окончания всего этого и вернулась в свою комнату. Переодевшись, спустилась на кухню.
– Ну, как всё прошло? – спросила Эдда.
– Кажется, просто ужасно… – усмехнулась я.
– Но ты такая довольная…
– Теперь мне просто нет необходимости притворяться!
Господин проверяющий вместе с супругой на следующее утро покинули форт. Герцог отправился вместе с ними и отрядом сопровождения. Я опять не вышла его провожать: мне казалось, что между нами установилась определённая ясность. Он не будет заставлять меня играть не свойственную мне роль, а я буду как можно меньше маячить на его горизонте!
Только сочувственные и осуждающие взгляды работниц и некоторых воинов заставляли меня задумываться иногда о том, поступаю ли я верно. Но у меня в голове было только две цели, к которым я продолжала стремиться, и выяснение отношений с посторонним мужчиной, с которым по случайности я оказалось связанной, не являлось ни одной из них!
На второй день отсутствия супруга в форте, моя, казавшаяся более-менее спокойной, жизнь, закончилась.
Уже вечером, ко мне в комнату постучали. Я открыла дверь и увидела за ней коменданта, двух солдат, леди Осталию со своею свитой. Где-то за спинами стояла Эдда, но я заметила её не сразу.
– Господин Тренган? Чем обязана таким поздним визитом? – удивлённо сказала я, выудив из глубин своей памяти такую вежливую фразу.
– Тибо… Мы должны произвести обыск в твоей комнате…
– Обыск? – я обвела стоящих людей взглядом, тут-то и увидев Эдду, упрямо стмотрящую куда-то на пол. И что она могла там найти в полутёмном коридоре? – Ну, что ж… Ищите!
Я отступила от двери, порадовавшись про себя тому, что не успела раздеться. Я довязывала очередную поделку.
Солдаты в это время скинули всё с кровати прямо на пол, оголив деревянный каркас. Потом порылись в моей сумке, рассыпав на пол все травы. Я спокойно смотрела на всё это безобразие, понимая, откуда дует ветер. Осталия выглядела слишком довольной!
– Посмотрите там… – вдруг раздался женский шёпот, и один из воинов подковырнул досочку, где был мой тайник. Он присвистнул. Все склонились и посмотрели вниз. В тайничке лежала небольшая, но довольно увесистая горка из драгоценных камней, в оправах и без них.
– Я же говорила Вам, господин Тренган! Воровка!
– Что скажешь, Тибо?
– Я ничего не брала… – понимая, что бесполезно, попыталась оправдаться я.
– А что она ещё может скзать? – визгливо произнесла Осталия.
Я посмотрела на коменданта, но тот отвёл свои глаза, не став смотреть на меня.
– Я знаю, Тибо, что тебе нужны были деньги, а твой миэр ничего тебе не давал…
Так мои просьбы выдать причитающееся мне серебро сыграли против меня!
– Выпороть её плетьми! Воровку! – заголосила тут Осталия. Я посмотрела на Эдду, но та тоже не смотрела на меня. Неужели поверила? Мне стало неприятно на душе. Всё хорошее, что связывало меня с некоторыми людьми из крепости, оказалось на волосок от гибели.
– Выпороть! Выпороть! – поддержала леди её свита. Я молча взирала на них. В голове набатом стучало: "Не нужно было уходить из дома! Это было плохой идеей! Просто отвратительной!"
– Я. Ничего. Не брала! – громко и чётко произнесла я.
– Никого мы пороть не будем, леди… Тибо – кашани герцога, его собственность, и только он теперь ей и судья, и палач! Дождёмся его прибытия, и пусть он решает судьбу своей женщины сам! А сейчас, Тибо, пройдём с нами!
– Куда?
– В карцер…
Я вспомнила Гэйелда и камеры в Общинном доме. На мгновение, мне стало страшно: как я буду сидеть за решёткой в полной темноте? Но потом подумала, что лучше так, чем получить удары плетью на позорном столбе. Так наказывали провинившихся солдат. Неужели бы и меня стали избивать с такой жестокостью?
Посмотрев на лицо Осталии Бендерик, я поняла, что стали бы.
Под конвоем, меня отвели не в подвалы, как я подумала изначально, а на улицу. Прямо в одной из дальних стен форта оказалось множество небольших дверей, в которые надо было входить согнувшись. Это и были небольшие камеры лишь с одним маленьким решетчатым окошечком прямо на дверях.
Ни каких кроватей тут не было и в помине, лишь соломенный тюфяк, очень тоненький, прямо на земляном полу. Я порадовалась, что на улице стоит жара.
Я присела на тюфячок, потом опёрлась одной рукой, потом – другой, затем улеглась. Сон не шёл ко мне, но под утро я всё равно уснула. Мне хотелось, чтобы эта неприятная ситуация побыстрее разрешилась, и если для этого необходимо было дождаться приезда герцога, то я была на это согласна! Противный мне мужчина в новых обстоятельствах мог оказаться единственным для меня защитником.
На следующий день мне пару раз принесли скудную еду – краюху хлеба и кувшинчик с водой. Но я не роптала. Терпение оставалось единственной моей надеждой, и я терпела. На третий день к вечеру за дверью раздался громкий голос моего супруга.
– Это точно? – спрашивал он у кого-то.
– Да, милорд! – кто-то бодро отрапортовал ему, и дверь в мою камеру открылась, впустив тёплый свежий ветерок, развеявший запах моей мочи. В туалет я ходила тут же на горшок.
– Выходи, – резко приказал мне герцог, и я от радости подскочила со своего тюфячка, молясь Аде лишь об одном, чтобы не подхватить в таких условиях паразитов. – Пойдём!
Герцог подтолкнул меня в спину, указав направление моего движения. Хотя, в свете факелов, было плохо видно, я поняла, что мы идём не к дому, где я живу, да и не к жилью герцога и прочей знати. Меня впервые охватило сомнение, и я задала вопрос:
– А куда мы идём?
– Помолчи, тётка… И так из-за тебя одни неприятности!
Мы вышли через маленькую калиточку на какой-то небольшой внутренний двор, похожий на колодец. С четырёх сторон над ним возвышались высокие каменные стены.
– Становись на ступени! – приказал мне герцог, и я увидела три невысокие каменные ступени, ведущие на небольшую площадку. На этой площадке лежал хлыст.
– Нет, – сказала я, – но я же не виновата!
– Становись… Немедленно, Тибо! – герцог был зол. Его глаза метали молнии!
Я сделал шаг, уже понимая, что ничего хорошего меня сейчас не ждёт. Кроме герцога и меня, во дворике стояло ещё несколько человек при полном вооружении и в форме.
– Воины Вена! Мы собрались здесь за тем, чтобы решить, виновна ли эта женщина в нарушении законов, которые дал нам наш Вершитель Судеб!
– Хай-йо-о-о!!! – ответили на эту речь герцога его солдаты.
– Сейчас произойдёт Суд! И пусть Вен покажет нам свою справедливость!
– Хай-йо!!! – опять ответили ему мужчины, и тогда Кольфеной Томарик взял в руки хлыст. Медленно он начал разворачивать его, что-то говоря себе под нос. Мой камень улавливал только отдельные слова, по смыслу похожие на те, что я слышала только что: "суд", "справедливость", "наказание", "законы".
Вся эта атмосфера пугала меня, и я опять попыталась достучаться до своего муженька:
– Господин Томарик, я не ничего не…
Но герцог вдруг начал бормотать всё гнромче и громче, нагоняя на меня ужас! И я уже улавливала целые фразы, походившие на стихи сумасшедшего поэта:
"Когда звезда и солнце
Сойдутся на заре"…
"Рыба выпрыгнет из глубины,
А старое станет юным"…
И меня начало придавливать к земле огромной тяжестью, опускавшейся на плечи. Я стала сгибаться, колени затряслись, и через мгновение я рухнула на колени перед герцогом. Я закрыла глаза и про себя попросила:
"Ада, милосерднейшая богиня! Помоги мне!"
И тут тяжесть начала от меня отступать. Страх, сковавший мои члены недвижимостью, стал уходить. И я расправила плечи, начав подниматься. Резкий свист в воздухе и крик:
– Не-е-ет! – ошеломили меня.
Я, уже почти поднявшись на ноги, вдруг ощутила больв районе лица. Что-то ударило меня прямо в глаз! От боли я тут же потеряла сознание. Мир померк…
Часть вторая. Глава десятая. Встреча.
Плывя в тяжёлом мареве, не лающем мне пошевелить ни рукой и ни ногой, я могла только слушать… Слушать стук своего сердца, своё прерывистое дыхание и шум в ушах. Иногда марево пропускало посторонние звуки, которые складывались для меня в отдельные слова и фразы. Иногда это были целые диалоги, ведущиеся знакомыми голосами…
– Господин Кенгор, что с ней? – мужской встревоженный голос привёл моё сердце в состояние волнения: слышать его, почему-то, было пыткой для меня.
– Я сделал всё что мог, господин Томарик, – ответил слабо знакомый голос, тоже не очень мне приятный, – на всё воля Вена!
– Неужели это всё, на что Вы способны?
– Я не жрец и не колдун… Вернуть разум в пустую оболочку – не в моих силах!
– Пустую? О чём Вы…
– О том! Прежде, чем бить женщину с такой силой, нужно было подумать…
– Я не… впрочем, это не Ваше дело, господин медикус! Это Вы служите мне, а не я – Вам!
Потом хлопнула дверь, а я унеслась в своё марево, вынырнув из него, чтобы опять услышать мужские голоса.
– Ты – болван, Ольфен! Редкостный болван и мерзавец! Я так в тебе разочарован! Мало того, что ты гнобил свою кашани, так ты чуть не убил её…
– Убил…
– Что? О чём ты?
– Кенгор сказал, что она никогда не очнётся… Удар грузилом не только выбил глаз, но и погрузил её разум в Тьму, мало отличающуюся от смерти…
– Не может быть!
Я почувствовала, как чья-то рука дотронулась до меня и провела по мне с нежностью.
– Может… Я и правда болван, друг… Не посмотреть, поднялась ли она с колен или нет… Удар должен был прийтись на стену, только напугав её, но она встала… Не иначе, как Вен наказал нас своим судом: я и она нарушили его законы…
– Не сваливай свою вину на девушку, Ольфен!
– Девушку… Смешно… – грустно сказал неприятный мне голос. – Вен опять наказал меня, Тренган…
– Неужели нашему медикусу не подвластна эта болезнь?
– Говорит, что нет… Что он не жрец Вена и не колдун…
– Колдун?
– Да, колдун… Неужели ты тоже подумал об этом?
– Да, остаётся только одно: написать в Трофан письмо! Верховному жрецу Вена!
– А он ответит?
– Думаю, что да… Только…
– Что?
– Он может многое попросить у тебя, герцог! Очень многое! Даже такое, что, возможно, дать ему ты будешь не в силах!
– Давай сначала попробуем, а потом решим, воспользуюсь ли я его помощью, или нет!
Потом опять, кроме моего сердцебиения, никаких звуков очень долго не было, только приходил кто-то, пахнущий булочками, и долго дышал и вздыхал где-то недалеко от меня. А потом пришла ОНА, гадина!
– Не ссссдохла ещё? – тихо шипела она, а я невольно вздрагивала от омерзения. – Так готовься, старуха: Вен уже назначил день твоего ухода!
И ОНА начала что-то делать, что-то очень плохое со мною, но я не могла ничего ей противопоставить!
– Миледи, что Вы… О, Боги! Нет! Господин Логарик! Господин Логарик!
Раздалась странная возня и придавленный женский писк.
– Не заставляй меня вернуть тебя твоему отцу, Осталия! Я закрывал глаза на твои шашни с моим командиром, но на убийство я глаза закрывать не намерен!
– Ты не поссссмеешшшь, – зашипела гадина. Но мужчина ей уже ответил:
– Посмею, ещё как посмею! Если твой роман с герцогом только помог мне в моей карьере, то иметь жену-убийцу за спиной… Не собираюсь лишиться всего из-за твоих гнусных выходок! Немедленно собирайся! Мы сегодня же переезжаем в мой городской дом!
Потом опять были голоса, шевеление, кто-то дотрагивался до меня, даже куда-то нёс. Но всё это было, словно сквозь вату.
Потом наступила тишина, и только мерное покачивание меня, ка на речных волнах, заставило мой разум впасть в спячку.
Проснулась уже я вполне осознанно, раскрыв глаза. В помещении, где я находилась, было темно, только один тусклый светильник стоял недалеко от моей кровати, на маленьком столике. Рядом с ним находилось большое кресло, в котором кто-то спал. Мне срочно захотелось справить нужду, и я попыталась подняться, но мои руки, которые я захотела приподнять, лежали, как ветки, и не шевелились. Я попробовала оторвать ногу, но та тоже не поддалась, а лишь маленькие иголочки начали колоть в ступню.
Справить малую нужду хотелось всё сильнее и сильнее, но пошевелить ничем я не могла. Требовалась срочная помощь.
– По-мо-ги-те… – прохрипела я, еле ворочая малоподвижным языком.
– Айо? Ты очнулась? – вдруг раздался знакомый женский голос со стороны кресла. Женщина встала, и я онемела теперь уже окончательно: это была Милада!
– Сес-трён-ка? – прошептала я, и она быстро подошла к мое кровати.
– Айо, как ты? – неподдельная тревога в её голосе просто добила меня, и из моих глаз покатились слёзы.
– Хо-ро-шо, – еле слышно ответила я.
– Гэйелд вылечил тебя, а я присматриваю за тобой! Я рада, что ты выздоравливаешь… Гэйелд сказал, что ты очнёшься только завтра… Тссс, молчи! Что ты хочешь? В уборную?
Я покачала головой в знак согласия, и Милада подложила мне под зад плоское корыто. Справить нужду мне предлагалось прямо тут, на кровати.
Так как выхода у меня не было, я воспользовалась этим, разглядывая через опущенные ресницы Миладу. Она выглядела неплохо, но меня смутил её внешний вид, вернее, одежда. Голова была полностью закрыта плотным покровом, а платье было таким скромным, похожим на мешок, что если бы сестрёнка раньше когда-нибудь бы таким образом нарядилась, я бы подумала, что нам её подменили, либо она сошла с ума!
– На, выпей лекарство! – потом протянула мне Милада ложку с чем-то остр пахнущим, незнакомым, и я выпила горькую вязкую жидкость, с улыбкой глядя на сестру. А жизнь начала налаживаться! Я нашла Миладу, значит, когда я выздоровлю, мне предстоит разговор с нею, по итогам которого я вернусь домой или одна, или вдвоём с сестрёнкой!
Тут же я заснула. Утром комната меня встретила тишиной.
– Милада! – позвала я, отметив, что чувствую себя значительно лучше.
Никто не откликнулся. Мне опять хотелось по нужде, и я вновь начала подниматься. Пусть и с дрожанием в руках и ногах, но мне это удалось! Приняв вертикальное положение при помощи спинки кровати, я огляделась: ночного сосуда нигде не было видно. Я отпустила спинку кровати и сделала несколько шагов по направлению к двери: мир покачнулся!
Испугавшись, что упаду, я вернулась назад и присела на постель. Ногою я что-то тронула под кроватью, поняв, что это искомый предмет. Кое-как справив нужду, я опять уселась на кровать и стала дожидаться Милады.
И вскоре она пришла, но не одна: следом за нею вошёл колдун. Он был в своём неизменном чёрном одеянии, почти не изменившийся, только его враний нос, казалось, стал острее и больше!
– Ну, здравствуй, Избранница Вена!
– Здравствуйте, Гэйелд… – мой голос был тих, но внутренне я напряглась.
– Не хочешь узнать, как ты оказалась тут, в Трофане, королевстве колдунов и раскольников церкви Истинного Бога? – с усмешкой спросил у меня Гэйелд.
– Хочу…
– Твой миэр привёз тебя ко мне, еле живую, безглазую!
Я тут же схватилась руками за лицо: оба глаза оказались на месте!
– Вы шутите, Гэйелд! Не шутите так!
– А я не шучу, Айо Ганн! А ещё мне показалось забавным, что твой муж считает тебя старухой и не называет по имени, а тем дурацким прозвищем, что окрестили тебя твои земляки: Тибо!
Я вздрогнула: неужели Гэйелд раскрыл герцогу все мои секреты? Не знаю, отразился ли мой испуг в глазах, но Гэйелд вдруг сказал:
– Не бойся, Айо! Я не стал раскрывать все твои маленькие секретики перед моим врагом, причём мне понравилось, как униженно он молил помочь ему в твоём спасении, – колдун опять усмехнулся, – но кое-что он узнает и так… Твоя личина спала, Избранница, и теперь все увидят тебя настоящую… Я вижу, что ты рада этому…
Гэйелд вдруг поднял руку и прикоснулся к щеке сестры. Та стояла, как статуя, неподвижно и молчаливо глядя в пол. На мою шебутную сестричку эта взрослая женщина с мёртвым взглядом была совсем не похожа!
– Ну, что ж… Выздоравливай, Айо! А через три дня за тобой приедет герцог Кольфеной Томарик и заберёт тебя!
– Нет, Гэйелд! Нет!
– Что такое, Айо? – остановился колдун на пороге, а его длинные волосы взметнулись чёрной волной.
– Не отдавайте меня ему! Пожалуйста! Я хочу вернуться домой!
Гэйелд опять подошёл ко мне, наклонился и крепко схватил за подбородок, заставив глядеть к себе в глаза. Его взгляд прожигал меня, пугая.
– Ты забыла, Избранница Вена, что Вензос живёт по своим законам! Если бы ты оказалась тенни кого угодно, хоть самого короля Винцера Пятого, правителя Грельдии, то я бы уже сегодня отправил тебя в Аданию… Но ты – кашани… Да ещё моего врага, с которым у нас идёт необъявленная война… Не собираюсь из-за бабы терять своих послушников…
Он резко отпустил моё лицо, а я, наконец, выдохнула, поняв, что всё это время не дышала.
– Ты поедешь с ним, остальное – твои проблемы… Если решишь сбежать, мои люди тебе препятствовать не будут! – опять жёстская усмешка искривила его губы, и он вышел.
– Зря ты так, Айо, – тихо проговорила Милада. – Быть кашани – благо и высшая честь, дарованная единицам… Только кашани имеют силу управлять своим мужчиной… Остальные же только подчиняются…
– Как ты, Милада? – спросила я в лоб. Сейчас, когда меня поставили перед фактом, что вернут обратно герцогу, я деликатничать больше не хотела!
– Да, как я и все остальные в Вензосе… Это – мир мужчин, а мы, женщины, всего лишь воск в их руках…
– Что, неужели жалеешь, что не послушалась меня и сбежала с ним? – показала я на дверь.
– Жалею… Но обратной дороги нет!
– Есть, Милада! Давай вернёмся!
– Помолчи, Айо! Просто помолчи… – сестра вдруг запалакала, тихо так, беззвучно. – Я не могу уже… Вот!
И она показала пальцем на свой живот.
– Ты – беременна?
– Да… Если я попытаюсь хотя бы совершить попытку побега, то Гэйелд отберёт моего ребёнка, а меня посадит в подземелье на всю оставшуюся жизнь…
Моё сердце получило укол. Я сама чуть не заплакала! Подошла к Миладе и обняла её.
– Ну, что мы всё о грустном… Как там мама и отец? Не сильно скучают по мне? Как ты решилась отправиться сюда?
– Мама умерла, – выпустила я Миладу из объятий, – из-за твоего побега… А я хотела притащить тебя за волосы домой, к отцу, да вот… Вляпалась сама!
– Гэйелд говорил мне… А я не верила, дура! – Милада вдруг громко разрыдалась. И тут открылась дверь и в комнату вошла женщина примерно моего возраста, симпатичная, в богато украшеном одеянии, с украшениями на шее и пальцах.
– Что ты сказала ей, чужачка? Миладе нельзя волноваться! Так и знала, что нельзя разрешать тебе ухаживать за больной! – обратилась она сначала ко мне, а потом к Миладе, хватая её за руки и усаживая на кресло. А я поняла, что мне стоило промолчать про маму! Но тяжёлый разговор с Гэйелдом, да и моё плохое самочувствие заставили мои мозги отказаться от работы: я ляпнула это, не подумав, что может быть с беременной сестрой от такой новости!
– Простите, я не подумала…
– Не подумала она! Я пришлю тебе сиделку, а Милада пойдёт сейчас отдыхать, верно, дорогая? – заботливо поинтересовалась она у сестры.
– Да, Северис, конечно, но можно я попрощаюсь с Айо? Обещаю, что больше плакать не стану! – моляще заговорила Милада.
– Ну, ладно! Две минуты я буду ждать бебя в коридоре, а потом опять войду! – и женщина вышла.
– Кто это?
– Это тенни Гэйелда… Первая жена…
– А какая ты? По счёту… – в моём голосе прорезался металл: я ведь слышала про сектантские гаремы!
– Пятая…
– Поздравляю!
Сестра вдруг вскочила из своего кресла, куда её усадила "заботливая" Северис.
– Ничего ты не знаешь о нас! О нашей… жизни! Не смей судить по законам Адании то, что здесь происходит! – и она выскочила из комнаты.
Бедная глупая сестрёнка! Вот ты и получила любовь всей своей жизни, сбежав с незнакомцем в другой мир! Теперь твоя судьба – гарем, где ты даже не первая жена…
Мне оставалось только лечь спать, больше не реагируя на входящих ко мне женщин, поправляющих моё одеяло и относящих горшок с мочой куда-то.
Утром первой, кого я увидела, оказалась Северис.
– Проснулась, чужачка?
– Доброе утро, – не стала я ругаться с хозяйкой данного места.
– Доброе, доброе… Милада рассказала мне вчера, что ты ей тут наговорила… Осуждаешь нас?
– Не моё это дело…
– Вот-вот, не твоё… Со своим миэром для начала расберись… Гэйелд никогда бы не позволил поднять руку ни на кого из нас! А твой… супруг, чуть не убил тебя!
– Да, не позволил бы… Только темницу… И ребёнка отобрать у матери! – громко ответила я, вставая.
– Что ты несёшь такое, чужачка? Дети и матери – священны… Для этого колдуны и берут столько жён, чтобы иметь много детей… Ведь мы, тенни, можем иметь лишь по одному ребёнку… Да и не всегда такой ребёнок будет наследовать Дар колдовства от отца…
– Значит, колдуну нужны дети?
– Да! И не тебе, пришедшей из мира, где женщины могут родить своему супругу сколько угодно детей, осуждать наши нравы! Хотя, и теперь тебе повезло: от миэра ты можешь зачать и выносить двоих! И у тебя уже есть двое! Четверо, чужачка! Ты действительно Избранница Вена!
Столько восхищения было в голосе женщины, когда она произносила эту речь, что я, умываясь, невольно заслушалась!
– А я-то думала, в чём моя избранность… А тут, оказывается, всё просто!
– Не просто, не просто… Гэйелд не стал бы так носиться с тобой, лечить жену врага, женщину, что предала его в чужой земле, если бы было так всё просто… Но он пока мне не рассказал всего… Видимо, время ещё не пришло…
Я посмотрела на неё и спросила:
– А Вы сами… Родили уже дитя от Гэйелда?
– Пока нет… Милада – первая из нас, кто понёс… Мы надеемся, что теперь Вен благословит нашу семью чадами, и мы все порадуем супруга детьми… Верховному Жрецу нужны наследники! А Трофану – правители!
– Понятно… – в моей голове промелькнуло, что Гэйелд захватил с собой Миладу явно с прицелом заделать ей детишек… На душе опять стало плохо, тревожно… Неужели же я не смогу уговорить сестру вернуться со мной в Аданию? К отцу и племянникам? Потом моё внимание привлекло моё отражение в воде.
Я сильно похудела, мои щёки впали, нос сильнее заострился, а губы стали казаться просто громадными на таком худом лице. Только теперь мои волосы стали не мышино-серыми, а получили пепельный оттенок из-за множества белёсых прядей, проскальзывающих в моей шевелюре. Я выхватила одну из них.
– Что это? – спросила я вслух, и голос Северис мне ответил:
– Это? А-а-а… Это – седина… Гэйелд так и не смог убрать… Видимо, твоя невесёлая жизнь заставила так рано поседеть волосы…
– Краска… Есть краска?
– Краска? Ты шутишь…
– Нет…
– Краской пользуются только маркитантки и девицы из таверн… Ну, ты понимаешь!
– Нет, не понимаю…
– Порядочная, – она выделила голосом это слово, – порядочная женщина на Вензосе никогда не будет красить волосы!
Мне оставалось только ответить:
– А-а-а… понятно… – я повторялась. – Есть расчёска?
– Вот, – Северис подала мне гребешок, – хочешь, дождись сиделку. Она расчешет тебя!
– Нет, спасибо… Предпочитаю сама!
– Мы ждём тебя на обед в нашей столовой! Сиделка тебя проводит! Хватит тебе есть в одиночестве. Все хотят познакомиться с сестрой нашей Милады!
– А Гэйелд? Он будет?
– Нет, он с нами не обедает… Да и ужинает он со всеми только по праздникам…
– Тогда ждите, приду…
Но мы не успели договорить, как в дверь постучали.
– Входи! – ответила за меня Северис. И в дверь вошла женщина в возрасте и простой одежде. Это, скорее всего, и была обещанная мне сиделка.
– Там господа… Хотят видеть нашу гостью, госпожа Северис…
– Разрешить им? – вдруг поинтересовалась у меня женщина.
– Да, пусть заходят, – мне самой стало интересно, кто там такой, что решил навестить меня. Женщина приоткрыла дверь и что-то сказала. Дверь распахнулась, и в комнату вошли герцог и комендант.
– Господа, – сказала Северис, – я оставлю Вас!
А мне вдруг захотелось, чтобы она осталась! Но я промолчала, стоя и глядя прямо перед собой. Пошевелиться я не могла, боясь, что откаждого моего движения начнут трястись руки или подгибаться колени.
– Тибо? – вдруг заговорил герцог. – Здравствуй, Тибо…
Мужчина сделал несколько шагов ко мне и неверяще уставился на моё лицо.
– Какая ты…
От его взгляда мне тут же захотелось исчезнуть из комнаты, но я стояла и смотрела прямо перед собой, не двигаясь и ничего не отвечая.
– Господин Томарик, – тихо проговорил Тренган, – давайте дадим вашей кашани время, чтобы прийти в себя, выздороветь…
Комендант хотел уйти и увести герцога, это было видно, но мой супруг не собирался уходить просто так.
– Тибо, ты простишь меня? – спросил он, подходя ко мне ближе и ближе.
Я стояла и молчала, молчала и смотрела прямо перед собой. Он тоже встал напротив. Я тут же уставилась на пол. В комнате стало тах тихо, чтобы слышно лишь наше дыхание, дыхание трёх человек, двое из которых явно нервничали, но я дышала ровно и спокойно. Больше ничего спускать этому высокородному хаму я не собиралась!
– Простишь? – он подошёл ко мне ещё ближе, почти вплотную, и только тогда я посмотрела на него и сказала лишь одно:
– Нет, никогда…
– Ольфен, пойдём… – попробовал опять достучаться до командира Тренган.
– Мы ещё поговорим с тобой, Тибо! И я хочу знать, зачем ты прятала своё лицо за иллюзией! И что ты скрываешь от меня!
Я, как мне показалось, готова была убить этого мужчину одним лишь взглядом! Но затем опомнилась, и опять уставилась в пол. Мне ни к чему было так его ненавидеть, всё равно теперь я была готова вернуться обратно, домой… И теперь никакие раненые солдаты мне уже не смогли бы помешать!
