Текст книги "Шутка Вершителей (СИ)"
Автор книги: Елена Литвинова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 28 страниц)
Я вздохнула и направилась туда же. Эдда не любила опоздавших, и тем всегда доставалась самая тяжёлая работа. Приходилось поторапливаться. Вот я и поторопилась. Как поехала моя нога, я не поняла. Но уже скоро я со всего маху плюхнулась лицом вниз в жидкую вонючую грязь, успев подставить руку, чтобы сильно не удариться головой. Но я всё равно почти вся погрузилась в неё, ещё и наглотавшись нечистот.
И тут я услышала громкий мужской смех. Двое мужчин хохотали от души. Никто из них не предложил мне помочь подняться, раздавались только обидные для моей самооценки комментарии.
– Посмотри, как шлёпнулась эта тётка! Я просто живот надорвал, давно так не смеялся!
– Повеселила от души… С её огромной задницей стоит больше шевелиться, а то выглядит, как корова под седлом!
– Смотри, ещё и ползёт!
Опять грянул дружный смех на мою попытку выбраться из огромной грязевой лужи. Ноги и руки скользили, и я постоянно соскальзывала обратно в грязь.
Кое-как выбравшись на относительно сухое место, я вытерла глаза пучком травы и посмотрела в сторону мужчин, так жестоко издевавшихся надо мною, но даже и не предложивших помощь женщине в неприятной ситуации. Каково же было моё удивление, когда я поняла, что это сам герцог с каким-то молодым щёголем так неприкрыто разглядывают меня и продолжают смеяться. Потом заскрипела кухонная дверь, и возмущённая я увидела, как мужчины отвернулись от меня и ушли в другую сторону, в сторону казарм для солдат.
Я поняла, что герцог, несмотря на довольно привлекательную для мужчины внешность, очень жестокосердный человек.
Часть вторая. Глава третья. Свадьба.
Глава третья. Свадьба.
Я опоздала на работу, и Эдда выдала мне огромный мешок с клубнями, очень колючими и мелкими, которые никто не любил чистить, и это всегда делали те, кто опаздывал.
Я молча приняла свою участь и стала чистить клубни тремаха, по вкусу так похожего на наш батат. Девушки, стоявшие рядом, чистили рыбу, сначала молча, но потом разговорились. Ко мне уже начали привыкать, и я услышала, что обе они собрались замуж за своих солдатиков, к которым бегали вечерами.
Оказалось, что герцог отменил свой запрет на свадьбу красавицы Осталии, и та уже через несколько дней выходит замуж за своего маркиза. Девушки тоже будут жениться в этот же день. И это считается хорошей приметой – выйти замуж сразу же за богатой и знатной невестой в том же Храме и с тем же самым служителем. Этого служителя герцог Кольфеной Томарик уже пригласил в форт Хэней.
Девушки развенчали моё представление о них, как о юных распутницах. Оказалось, что они уже давно знали, что являются тенни для своих молодых людей, просто ждали подходящего случая для бракосочетания.
– А ты, вдова, пойдёшь на церемонию? Говорят, миледи Осталия Бендерик заказала платье, расшитое золотом и жемчугом, как у самой королевы! – с придыханием заговорила Лойя, самая молодая девушка на кухне. – Я так хочу на это посмотреть! Ведь хорошо, что свадьба пройдёт тут у нас в форте, иначе мы никогда бы такой красоты не увидели!
Девушки всегда бредили красивыми нарядами и украшениями. Я, когда-то, тоже. Идти на чужую свадьбу мне не очень хотелось, особенно на свадьбу той хоть и красивой, но насквозь лживой, особы. Но любопытство победило моё сомнение, и я решила сходить в Храм. При чём, я решила поздравить девушек и связать им по ажурной косыночке.
Благо, шёлковые нити у меня были: белые и розовые. Небольшую косыночку из шёлка крючком я могла связать за один вечер, но для этого мне нужно было поберечь пальцы, которые сейчас я уже почти исколола. К вечеру они могли распухнуть, и я подошла к поварихе.
– Госпожа Эдда!
– Что тебе, Тибо? – женщина поправила небрежным жестом строгий головной убор, нечто среднее между платком и шапочкой на резинке, под который убирались волосы.
– Выдайте мне перчатки, пожалуйста… Я всё осознала! Больше опаздывать не буду!
Эдда зыркнула на меня недовольно, но промолчала. Перчатки для сложных работ выдавала только она каждое утро, и мне, конечно же, в этом было отказано. Я должна была проникнуться и исправиться.
– Госпожа Эдда! – опять я позвала её. Мне нужно было добиться своего. Пусть я вечером и уберу следы дневной работы при помощи примочек из трав, но делать ничего не смогу! А до свадьбы осталось несколько дней.
– Чего прицепилась… Отойди, мешаешь! – Эдда схватила огромный чан с кипятком и переставила его с плиты на рабочий стол, зацепив меня нарочно плечом.
Я, наконец-то, поняла, почему её прозвали торговки толстой Эддой: мышцы её рук взбугрились и натянули ткань платья, прибавив ей грозной, неженской силы и внешности.
– Ну, пожалуйста… Накжете меня после свадьбы, а я девушкам в подарок косыночки свяжу! – выпалила я.
– Говоришь, свяжешь? А умеешь ли?
– Умею, у нас в роду все женщины это умеют…
– Раз так, то пошли…
И она выдала мне холщовые плотные перчатки. Пусть ещё доверие хозяйки кухни я пока не заработала, но первые шаги мною к этому были проделаны. Мне нужна была информация, которой со мной никто не торопился делиться!
– После свадьбы получишь своё наказание, – вдогонку сказала мне Эдда, когда я торопилась к своему мешку с тремахами.
– Хорошо! Спасибо! – улыбнулась ей в ответ.
Вечером я приступила к работе и до ночи успела связать розовую косынку. На следующий день получив более лёгкую, чем до этого работу, быстро освободилась и поспешила к себе.
– Куда торопишься, Тибо? – Эдда оказалась передо мною неожиданно, загородив проход.
– Тороплюсь помыться и довязать вторую шёлковую косынку…
– А что, одну уже связала?
– Да, первая готова…
– Пойдём, покажешь! – приказала мне повариха. Я поняла, что она мне не верит.
Когда мы вошли в мою каморку, то Эдда удивлённо уставилась на лоскутное покрывало и лоскутную занавесь.
– И правда, рукодельная ты…
Мне не хотелось ей объяснять, что я просто схожу с ума от скуки и тоски по дому, и я пожала плечами.
– Покажи косынку…
Я вынула косынку и протянула её женщине. Та смотрела на кружевные узоры полотна, как на чудо!
– Так могут вязать лишь мастерицы самой королевы…
– Спасибо, госпожа Эдда…
– Слушай, как закончишь с подарками для невест, свяжешь мне после свадьбы большой плат таким же узором? Я тебе щедро оплачу!
– Так, нитки нужны…
– Будут тебе нитки, Тибо… Только свяжи мне плат, как у самой королевы! Тридцать серебрушек будут тебе оплатой за работу!
Я немного удивилась такой огромной сумме: из Адании я взяла всего пятьдесят, половина из которых уже была мною потрачена! Неужели Эдда настолько богата? Или это проверка моей жадности?
– Госпожа Эдда, мне достаточно будет и десяти серебрушек, при чём такой плат займёт у меня всего несколько вечеров…
– Хорошо, вдова Тибо, хорошо… Просто я думала, что ты откажешься работать за более меньшую сумму, но раз так… – она одобрительно посмотрела на меня, и мы расстались, довольные друг другом.
Вот и настал день свадеб.
За двое суток до него мы сбились с ног, готовя для солдат праздничный обед. Господа питались с другой кухни, расположенной в так называемом господском доме. Там был настоящий шеф-повар иностранец, готовящий стол для герцога, маркиза и его невесты, коменданта и их приглашённых гостей.
Мне было не понятно, почему свадьбу играли в форте, но девушки шептались, что герцог сам захотел присутствовать на свадьбе и не отпустил маркиза и его тенни домой. Мне показалось это сродни ковырянию своих кровоточащих ран, но моего мнения никто не спрашивал, как никто и не пояснял, как девушка определяет, тенни она для своего мужчины или нет.
Спрашивать такое было очень опасно: я всё ещё боялась разоблачения. То, что каждому было понятно в Вензосе, для меня оставалось пока тайным знанием, о котором вроде бы все говорят, но ничего конкретного не произносят!
Надев на себя своё лучшее "вдовье" платье и закрутив волосы под платком в тугой пучок, я отправилась со стайкой девушек и женщин в Храм, стоящий тут же на территории крепости, только в другом дворе, рядом с плацем, где каждое утро тренировались маршировать солдаты.
Местный Храм был внешне очень скромным сооружением из серого камня, не чета нашим. Пусть наши были и небольшими, но украшались барельефами и статуями Ады, изображениями её деяний.
Храм Вена был аскетичен и строг. Внутри большое помещение было разграничено высокими колоннами до потолка, делящими его на несколько частей. Напротив входа, у противоположной стены, было возвышение, на котором я увидела большую чашу с горящим в ней огнём.
Рядом стоял мужчина в роскошном одеянии ярко-красного цвета и такой же круглой шапочке. И только потом я заметила за его спиной то ли статую, то ли барельеф прекрасного обнажённого бога Вена, на чреслах которого стыдливо расположился маленький лоскут ткани, а мыщцы рук и ног были так отточено великолепны, что, казалось, божество сейчас сойдёт к нам!
– Это самый древний храм Вена, – шепнула мне на ухо одна из работниц. – Жениться здесь – очень почётно и правильно… К счастливой жизни с мужем… Особенно, если ты его кашани…
Опять я услышала это слово, но улыбнулась в ответ работнице, сделав вид, что согласна с её словами.
Мы все, простые женщины и несколько десятков молодых и не очень воинов, встали почти у дверей. Впереди, перед возвышением, находилось несколько рядов скамеек со спинками, выполненных из дерева, на которые уселись знатные гости.
Их наряды и украшения переливались в лучах солнца, проникающего через высокие стреловидные окна Храма.
И тут служитель стал напевать что-то, сначала тихо, почти шепча слова на незнакомом языке. Мой камень-переводчик сначала отказывался переводить это, но потом всё-таки выхватывл отдельные слова про предназначение друг другу, про судьбу, детей и святость уз.
Затем его голос становился всё громче и громче, пока не достиг каждого, и, казалось, что каждое слово входит в тело и резонирует со стенами Храма, отталкиваясь от них и прокатываясь гулкой волной!
Вот это было величие! Настоящая церемония! Обряд в Храме Ады, по сравнению с этим, был очень скромен. Я прониклась радостью момента! Но одно смутило меня: ни одно слово служителя не переводилось, как любовь, верность, преданность. Только служебные: долг, уважение, наследие и опора. Но я подумала, что у этого общества могут быть другие ориентиры, и не мне было их осуждать.
После того, как пара Осталия и её маркиз покинули Храм под шум поздравлений, к служителю направились две пары, ради которых я сюда и пришла. Это были наши работницы со своими женихами. Скамейки почти все были свободны, и мы быстро пересели на них.
Я удивилась, увидев впереди оставшегося сидеть герцога с прямой спиной, а рядом с ним – коменданта. Ладно ещё комендант может присутствовать на свадьбе своих подчинённых, но герцог? Хотя, солдатики-то были точно его!
Служитель повторил обряд, только без излишнего громогласного пафоса, быстрее. И я разглядела, что молодые, уже муж и жена, проводят зачем-то ладонями над огнём в чаше. Ладонь супруга при этом лежит на тыльной стороне руки жены.
Списав это на местные традиции, я с трудом дождалась, когда все отошли от молодых, чтобы поздравить самой. И тут подол платья зацепился за щепу не очень ровно обструганной скамьи и я наклонилась, чтобы вырвать ткань из захвата дерева.
– Бесполезная штука! – раздался почти надо мною голос герцога. Потом я услышала тонкий звон и звуки прыжков небольшого предмета по каменному полу.
– Господин Томарик! Это же семейная реликвия! Как Вы можете так!
– Дружище Тренган… Не стоит так переживать за этот дурацкий предмет! Не стоит он того!
– Но как же…
И мужчины начали удаляться прочь по проходу. Мои работницы тоже уже крутились около дверей, и я поспешал на выход, понимая, что кроме служителя и меня, скоро тут никого не останется.
И тут под одной из последних скамеек что-то блеснуло. Мне бы пройти мимо, но я наклонилась и увидела большой яркий кристалл жёлтого цвета, прикреплённый к золотой же цепочке. Через секунду раздумий я уже поднимала его, сжав в руке.
– Господин герцог! Господин комендант! – крикнула я, догоняя мужчин, слава Великой, не ушедших далеко. – Возьмите! Вы обронили…
И я тут же замолчала, увидев выражение лица герцога и коменданта. если комендант смотрел на меня очень странно, как на какое-то чудо, то герцог – с откровенной неприязнью, даже ненавистью. И ненависть эта относилась ко мне и кристаллу в моей руке!
Кристалл светился, да не просто светился, а играл всеми красками, которые существует под солнцем! Красный переходил в розовый, розовый – в бежевый, бежевый – в жёлтый! И так до бесконечности меняя цвета и оттенки и освещая всё в радиусе трёх метров вокруг!
– Тренган, закрывай двери!
– Слушаюсь, господин Томарик! – и пожилой комендант быстро выпроводил последних девушек и солдат, оставив двоих воинов охранять дверь.
– Кто ты, тётка? – с жутким выражением на лице спросил меня герцог, сделав шаг ко мне. Я отступила назад.
– Вдова Тибо… А что тут происходит?
– Ты – кашани герцога Кольфеноя Томарика, младшего брата нашего короля Винцера Пятого, достославного правителя Грельдии!
Из-за моего плеча показался тот красноодёжный служитель местного божества Вена.
– Мы можем как-то скрыть этот факт, святой отец? – обратился к нему герцог. Я в ужасе тоже посмотрела на служителя. Почему-то, у меня закружилась голова.
– А наврал Вам, господин, тот раскольник! Говорил, что не будет в этом мире Вам счастья! Нету тут Вашей кашани! Не родилась! – вдруг заговорил подошедший к нам комендант. – Вот враль-то!
Голова у меня начала кружиться ещё сильне, и я схватилась свободной рукой за спинку скамейки.
– Что? Тут? Происходит? – нашла в себе силы спросить я у стоящих напротив меня мужчин.
– Мы решаем, что проще: убить тебя, чтобы утаить ЭТО, или мне всё-таки на тебе жениться… – заговорил герцог, и тут я поняла, что теряю сознание.
– Забери у неё кристалл! – закричал мужчина, и кто-то резко вырвал у меня из руки украшение, ободрав кожу на руке.
Я не успела полностью потерять сознание, и мне на голову брызнули водой, налив её и за шиворот платья.
– Всё… всё… мне легче…
– Женщинам нельзя долго прикасаться к родовому кристаллу. Он тянет из них энергию… – пояснил служитель, – неужели ты об этом не знала?
– Нет… – я покрутила головой, пытаясь понять, что задумал герцог. Неужели меня сейчас убьют? Я умру из-за того, что какое-то дурацкое украшение решило меня назначить собственностью мужика?
Я попыталась встать, но служитель сказал мне:
– Ляг… Сейчас придёт твой миэр, и мы проведём обряд… Готовить церемонию нет времени, но для кашани это не важно. У вас будет с миэром другая связь: духовная и энергетическая!
Служитель Вена закатил свои глаза, я вздрогнула от ужаса: моего мнения спрашивать никто не собирался! Нужно было бежать.
Я опять попыталась подняться, не смотря на протесты красношапочного. Но голова сильно кружилась, и я смогла сделать только три шага, когда раздались шаги двоих.
– И куда же ты собралась, тётка?
– Я… не желаю…
– Думаешь, я желаю? – прошипели мне прямо в лицо. – Нашлась красавица…
Герцог хохотнул зло.
– Как тебя зовут? Полное имя… – спросил служитель.
– Тибо Ганн… арик… – выдавил я из себя, не понимая, как могла оказаться в такой глупой ситуации. Чего стоило бы мне пройти мимо и не поднимать эту яркую безделушку, так странно решившую мою судьбу?
– Если у тебя дети? Или ты бесплодна?
– Есть… – я отвечала, как во сне, на вопросы мужчин.
– Родит мне сына, и я отправлю её куда-нибудь подальше… Давайте приступим! А то наше отсутствие на свадебном пиру может показаться подозрительным!
Герцог крепко схватил меня за руку и потянул в сторону чаши. Я шла, как на казнь. Тут служитель опять запел.
Теперь меня трясло не от великолепия церемонии, а от осознания того, что я сейчас выхожу замуж за незнакомого мне мужчину, не очень приятного по характеру и ненавидящего меня от всей души!
Опять передо мною сгустился туман, но ледяная ладонь герцога не давала мне упасть в обморок. В конце обряда мужчина положил свою ладонь мне на кисть, чуть прихватил её и провёл над огнём в чаше.
Боли не было. Это был странный огонь, от которого кровь моя стала бежать быстрее по венам, сердце застучало. Дыхание стало прерываться.
– Отведи её ко мне, Тренган. Сделай так, чтобы никто не увидел вас… Я приду чуть позже.
Пока я пыталась отдышаться, комендант взял меня за руку и повёл через другой выход на улицу, а оттуда – во двор крепости, где стоял огромный дом для господ. Он был в два раза выше и шире того помещения, даже вместе с кухней, где жили работницы. Я там ещё ни разу не была, но предвкушения я не чувствовала, только досаду и странное возбуждение, что зажглосьт во мне после церемонии.
– Ванна за ширмой… А потом иди сразу в кровать, жди герцога… Ни кому дверь не открывай, он скоро придёт…
Комендант по военному чётко отдал мне распоряжения, от которых любая порядочная женщина бы устыдилась, но это уже для меня было пределом. Я без сил опустилась на огромную постель, не собираясь не мыться, не раздеваться. Голова моя продолжала кружиться, и я просто прилегла прямо на покрывало. Мне бы уйти, но на попытку сил просто не было. Я скоро заснула, подумав на последок, что косынки девушкам я так и не подарила.
Часть вторая. Глава четвёртая. Семейная жизнь.
Глава четвёртая. Семейная жизнь.
Мне приснился странный сон, в котором разговаривало двое мужчин. Их голоса были мне смутно знакомы, но то, о чём они говорили, было странным и необычным.
– …Не обижай её, Ольфен… Она – такая же жертва чар Вена, как и ты!
– И откуда она только появилась… Кстати, откуда? Это же ты набираешь работников в форт, Тренг!
– Да, я… И её взял я. Она назвала имена Эльги и Тролата Димариков, моих надёжных партнёров и поставщиков редких товаров в нашем Приграничье!
– Значит, есть в нашем мире моя кашани! Наврал тот колдун! И он поплатится за это! А теперь иди… Священный огонь играет в моей крови, и ты знаешь, что ему не возможно противиться, что не делай… Даже вино плохо помогает!
– Не обижай её…
– Иди, друг, я сам разберусь со своей женой…
А потом меня понесли волны удовольствия, затопившие мой разум. Мои органы чувств были настроены только на сладкие поцелуи и плавные движения в такт! Сколько раз эта волна настигала меня, я уже не могла сосчитать!
Мне казалось, что я умру сейчас от счастья и радости! Захотелось крикнуть во всё горло: "Тибольдт, милый! Дай мне немного отдыха! Иначе я потеряюсь в твоих объятиях!"
Но из горла раздавались мои очередные стоны, и волна страсти опять уносила меня.
А потом я проснулась от яркого солнца, светившего мне прямо в глаза.
Кое-как я сообразила, что комната, где я нахожусь, мне не знакома. Высокие потолки и огромные окна с льющимся в них светом, белоснежный балдахин и мягкая постель такого же нежно-белого цвета испугали меня и я подскочила, поняв, что голова раскалывается от боли. И тут я увидела напротив окна силуэт стоящего ко мне спиной обнажённого мужчины, чья задняя часть и чресла были прикрыты куском такой же белоснежной ткани.
На его спине бугрились мышцы, хотя, он был скорее худощав, нежели мощен. Моему отцу в телосложении он явно уступал, но был сильнее моего покойного мужа.
При воспоминании о Тибольдте я вспомнила странный ночной сон и тут почувствовала влагу между ног, тянущую боль на внутренней стороне бедёр и поняла, что это ьыл не сон! Ночь прошла бурно, и я отдавлась мужчине, что стоял обнажённым перед окном!
И тут воспоминания о вчерашнем дне накрыли меня, и я ужаснулась: что делать? Как себя сейчас мне вести? Я не готова на данный момент была встретиться даже взглядом с мужчиной, с которым провела ночь. А если вспомнить, кто он и кто я…
– Проснулась? – вдруг, не поворочиваясь ко мне лицом, заговорил герцог.
– М-мдааа… – прохрипела я. Голос был сорван, вероятно, моими стонами и криками.
– На столе отвар, попей… Станет легче… Священный огонь пьянит похлеще мальвазеи…
Я увидела рядом с кроватью низкий столик, а на нём хрустальный бокал с прозрачной жидкостью. С опаской взяла его в руки и поняла, что там отвар какой-то травы, похожей на кислянку. Я тоже готовила такой нашим охотникам и отцу от похмелья. Только наша трава давала лёгкий зелёный цвет напитку.
– Спасибо, – прохрипела я, отдышавшись. Да, первая брачная ночь прошла для меня, как в тумане, и виноват в этом был огонь в Храме Вена.
– Послушай теперь, – мужчина повернулся ко мне передом, но его лицо оставалось скрытым в тени, солнечные лучи лишь чётко обрисовывали его скульптурное тело, – ты сейчас вернёшься к себе, ну-у-у, туда, где и жила ранее, и продолжишь там жить, как ни в чём не бывало. Всё ясно?
– Да-ааа… – промямлила я, плохо понимая, о чём мне говорит.
– Кто ты там? Посудомойка? Полотёрка? Вот ею и оставайся! Сходишь к нашему полковому медикусу, и он пусть выяснит, когда у тебя благоприятные для зачатия дни… Если они есть… Вот по ним и будешь приходить сюда, оповестив меня запиской! Поняла?
– М-м-м… – промычала я. Я, конечно, не мечтала о любви до гроба, при чём именно с этим представителем противоположного пола, но такого услышать была не готова.
– Родишь мне наследника, я щедро заплачу тебе, и ты сможешь купить себе хоть дворец и жить в нём до старости, – я чётко услышала, как герцог ухмыльнулся, – которая у тебя не за горами… А теперь иди… Мой адьютант проводит тебя так, чтобы ты никого тут не встретила! И не вздумай начать болтать… Поняла?
Я опять невразумительно промычала, подскакивая с кровати, чуть не путаясь в одеяле. Моя одежда и сумка лежали тут же на полу. Кое-как нацепив её и подхватив туфли и сумку, я вышла в дверь, не желая оставаться в этой комнате более ни секунды.
С одной стороны, мне было обидно, что мой так называемый муж сразу же попешил отказаться от меня, но я поочувствовала и облегчение. Чтобы было, если бы он решил жить со мною, как муж с женой? Какая из меня была бы герцогиня? Да над нами бы весь этот мир смеялся! Поэтому я только обрадовалась такому повороту. При чём ни к какому медикусу я идти не собиралась. Да и по чужим спальням бегать, как гулящая… Не моё это, не моё…
За дверью меня ждал седой воин, который кивком показал мне следовать за ним. Проведя меня по узким коридорам и круглым лестницам вниз, он вывел меня на конюшню.
– Спасибо, э-э-э…
– Нек, адьютант господина Томарика! – представился мне военный, лукаво посматривая на меня. Не знаю, что он подумал, да и не хочу знать, только я попешила с ним попрощаться.
– Отсюда я уже дойду сама, Нек, ещё раз большое спасибо!
И когда солдат развернулся, чтобы уйти, я обратила внимание, что его пальцы на левой руке не сгинаются и не шевелятся, а сама кисть посинела.
– Что у тебя с рукой, Нек?
– Да, вот, старость наступила, перестала работать, зараза… А с какой целью интересуешься?
– А с той целью, Нек, что подойти ко мне вечером, я дам тебе рецепт снадобья, как лечить твою хворь. Через месяц твои пальцы заработают, как надо!
– А не врёшь?
– Нет… Да и зачем мне это? Так что жду за рецептом…
– А если не смогу приготовить?
– Ты же адьютант господина Томарика, веди верно? – улыбнулась я. – Я буду тебе его готовить, только договорись с Эддой, чтобы она не ругалась, будто я хозяйничаю на кухне!
С этими словами я направилась к себе. На работу я вышла только к обеду.
Эдда покосилась в мою сторону, но ничего не сказала. Мой помятый вид она, видимо, приняла за похмелье после весёлого пира. Переубеждать никого я не стала. Несмотря на второй день свадьбы, девушки-невесты, вернее, уже жёны, крутились тут же. И я достала, наконец, подарки и отдала им.
– Ах, какая красота! Вдова Тибо! Спасибо-спасибо-спасибо!!! – щебетали молодые жёны да и другие работницы. Всем понравились мои поделки. Я подумала, что салфетки моей мамы и Милады точно бы привели их в восторг, я была всего лишь недоученной посредственностью!
– А вы слышали, что вчера кто-то нашёл свою кашани? Статую Вена светится до сих пор, служитель никого не пускает к алтарю Храма!
– Глупости… Если бы вчера женились кашани и миэр, то мы бы все уже знали! Это такое событие для всего королевства! Такая радость и честь!
"Хороша честь, – подумала я, – попользовались ночью и выставили вон. Хорошо, что я не молодая девица, а то неизвестно, как бы это пережила…"
И тут я увидела, как Толстая Эдда смотрит на меня из-под своего чепца. И я поняла, что она откуда-то всё про меня знает! Она открыла рот, чтобы что-то сказать мне, но я слегка качнула головой, мол, не надо…
А вечером пришёл старый адьютант и я сварила ему костный куриный бульон с морковным соком. Морковь тут пусть и не была таким распространённым овощем, как у нас, но и не была редкостью.
– Вот, Нек, пей бульон с морковью каждый день рано утром натощак. Через месяц заметишь разницу…
Я была уверена в этом рецепте, но не могла определить стадию болезни. Но, по крайней мере, пальцы уже начинали двигаться, и рука так не синела.
Так прошло три дня. Про меня никто не вспоминал, чему я была рада, да и мой договор с комендантом уже перевалил за середину. Я готовилась получить денежки и тихонько уехать. Я сбежала бы прямо сейчас, но боялась, что меня поймат и привлекут к суду за отказ от выполнения работы. Что-то такое я подписала, когда устраивалась в крепость.
Мне не хотелось привлекать к себе внимание ещё более того, что я привлекла.
Нек так и ходил ко мне за бульоном и соком, пересмеиваясь с Эддой и девушками, выпивал его. Я приготовила ему ещё настой на спирту для примочек на руку, и старый вояка говорил, что у меня волшебные лекарства, и ему от них становится значительно лучше. А вечерами я вязала огромный плат для Эдды из красивых разноцветных ниток, принесённых ею. Нитки были дорогими, шёлковыми, и узор я выбрала сложный, поэтому быстро связать его у меня не получилось бы. Приходилось всё делать медленно и не спешно.
Эдда иногда бросала на меня странные взгляды, но я делала вид, что ничего не замечаю.
На третью ночь, когда я крепко спала, меня разбудило ощущение, что кто-то присел мне на кровать. Я хотела подскочить, но человек навалился на меня, закрывая мне рот, и зашептал мне на ухо, обжигая горячим дыханием и винным запахом.
– Тише, жёнушка, тише… Не дождался я, как видишь, твоего прихода… Не хорош, что ли, для такой, как ты? – мужчина пьяно хохотнул. И я поняла, что удостоилась чести лицезреть своего муженька, герцога Кольфеноя Томарика собственной персоной, пьяного и явно собирающегося получить с меня супружеский долг.
Я попробовала побрыкаться, но услышала на ухо гневное:
– Не дёргайся, старушка, иначе я за себя не отвечаю! Полежи спокойно лучше сама, или я сделаю так, что тебе будет очень неприятно!
Моё сердце от страха просто выскакивало из груди, и я впечатлилась угрозами дорогого супруга. Замерев, я почувствовала вторую его руку на ноге, задирающую подол моей ночной рубашки.
Резким движением раздвинув мои ноги, он вошёл в меня. Я была к такому не готова, и чуть не застонала от неприятных ощущений, дёрнувшись в крепком захвате насильника.
– Лежи, как там тебя зовут… Я быстро… – и он задвигался во мне резко и рвано, то глубоко, то треть входя в моё тело. Я была напряжена и боялась задохнуться, так как его огромная лапища полностью перекрыла мне рот и придавила одну ноздрю.
Скоро эта пытка, как мне показалось, окончилась. Герцог излился в меня и захрапел, не выпуская меня из своих объятий. Я добрым словом вспомнила Арьяну, настоявшую на моём предохранении. Когда уже мужина расслабился и я захотела выбраться из-под его пьяного тела, он вдруг открыл глаза и осмысленно глянул на меня.
– Ну, что, жёнушка, продолжим? – и я опять почувствовала входящий в меня член, который теперь очень легко скользнул внутрь. Мои трепыхания заставили герцога только крепче сжать моё тело и лицо, оставляя на нём синяки. Я застонала от боли, но мужчина, видимо, принял это за стоны удовольстивия и ускорился, широко раздвигая мои ноги.
Кое-как я скинула его руку с лица и прохрипела:
– Больно… схватил…
Но муженёк не торопился ослаблять свою зверскую хватку и только после своего удовольствия ослабил её. Я уже плохо что-то соображала. Был ещё и третий раз, но я уже была и вела себя как кукла, неподвижная и такая же неразумная. Он двигал мои руки и ноги, что-то поднимал, клал меня на бок, но мне было всё равно: мне только хотелось, чтиобы он побыстрее ушёл.
Звать на помощь я не стала. Да и что бы это дало? Герцог на этой земле был самым главным после короля. Кто бы его осудил, если он сам был судом для всех в Топии…
Под утро этот кошмар закончился, и герцог, шатаясь, вышел из моей комнаты, перед этим вытерев свои причиндалы какой-то тряпкой, лежащей на табурете.
А я впервые не смогла подняться с кровати: просто лежала и смотрела на потолок. У меня болела каждая клеточка тела, пусть не так сильно, как просто ощутимо. Но ещё сильнее у меня болела душа. Как же так я умудрилась вляпаться? Да мне сразу же надо было бежать отсюда… Хотя, герцог способен поставить всех на ноги, чтобы меня нашли. И зачем я полезла по скамейку в Храме за этим дурацким кристаллом? Пусть бы себе валялся! А теперь я лежала на кровати сломанной игрушкой. Даже на слёзы не было сил.
Уже ближе к обеду ко мне в дверь постучали. Я тут поняла, что не хочу, чтобы меня видели такой… Такой раздавленой и помятой. Я, кряхтя как старуха, поднялась с кровати, привела в порядок волосы, как смогла и быстро накинула платье, не завязывая его. Потом тихонько приоткрыла дверь и высунула нос в щель.
– А ну, открой! – за порогом стояла Эдда. Она ещё ни разу у меня не была. Мне не хотелось её впускать: постель была не прибрана, да и по другим признакам можно было бы догадаться о сути произошедшего тут ночью. Но Эдда была очень, очень сильной женщиной, в чём мне и убеждаться было не нужно! Она дёрнула за дверь, слегка повела плечом, оттолкнув меня и вошла в мой чуланчик, осматривая всё вокруг. Потом её взгляд привлекло нечто, лежащее на полу. Это была та тряпка, которой вытерся герцог. Я тоже увидела её заново: это был недовязанный мною плат для Эдды из дорогих шёлковых нитей. Теперь он был испорчен мужским семенем и… кровью!
– Как же это… – начала я и бросила виноватый взгляд на Эдду.
Женщина теперь посмотрела на меня и сказала:
– Не переживай так за тряпку, нити будут ещё… А вот кровь… Тебе нужно к нашему медикусу, при чём срочно!
– Нет, – я отрицательно помахала головой, – не нужно… Пойдут разговоры, а я… не хочу…
Я вдруг начала задыхаться. Это был приступ паники, которых у меня уже давно не было. После смерти мужа я лечилась не только от ночных кошмаров, но и от таких панических атак. Мне постоянно казалось, что это не на Тибольдта, а на меня сверху несётся снежная или каменная лавина, и она накрывает меня, сдавливает мою грудь, и тогда мои лёгкие отказывались дышать!
