Текст книги "Марш-бросок к алтарю"

Автор книги: Елена Логунова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

5

– Почем сейчас клубника? – спросила меня Алка, с удовольствием надкусывая сочную ягоду.

– Корзинка за двести пятьдесят, – ответила я, щедро посыпая свою порцию сахаром.

– Я в шоке. – вздохнула Трошкина, глядя на быстро растущий в моей тарелке курганчик белого песка.

– Разве это дорого?

– Я не из-за клубники в шоке.

– Неужели из-за сахара? – я неприятно удивилась.

Знаю, знаю, я ужасная сладкоежка, но до сих пор подружка никогда не жалела для меня продуктов!

– Нет. Я сегодня во дворе наблюдала, как дети играют, – объяснила Трошкина. – Представь: сидит на лавочке мальчик лет семи, к нему подсаживается второй такой же и, не глядя на соседа, отрывисто спрашивает: «Есть че?» Первый, тоже глядя строго перед собой, отвечает: «Ну, есть» – «Сколько?» – «Ну, сто пятьдесят». Пацан вынимает из кармана конфетные фантики, отсчитывает их как деньги, отдает в обмен на коробочку с «Тик-таком» и уходит.

– Хорошенькая игра! – хмыкнула я.

– Ага. Я подошла и спросила, во что они играют. Сказали: в наркодилеров! – Алка тяжело вздохнула и целиком затолкала в рот крупную клубничину. – Хорошие мальчики из приличных семей! Насмотрелись по телику дурацких сериалов!

– А чему ты удивляешься? – я пожала плечами. – Посмотри, что показывают по телевизору в дневное время. Сплошные страсти-мордасти: «Улицы разбитых фонарей». «Менты», «Братки», «Встать, суд идет!» И в новостях сплошная чернуха.

– Ну-ка! – Алка потянулась за пультом и включила телевизор.

– …лучило продолжение! – с полуслова завелась симпатичная дикторша. – Минувшей ночью вблизи своего дома подвергся нападению Алексей Гольцов, помощник депутата Ратиборского, погибшего два дня назад при взрыве своего служебного автомобиля. Напомню, что депутат ЗСК Геннадий Петрович Ратиборский возглавлял в Законодательном собрании края комитет по делам молодежи и с целью предотвращения молодежной преступности выступал за ужесточение наказаний за совершенные преступления, а также борьбу с наркоманией и алкоголизмом.

– Ну и как? Есть че? – невесело хмыкнула Трошкина. – В смысле какие результаты-то?

– Наш корреспондент провел небольшой соцопрос, результатами которого готов немедленно поделиться с вами, – не затруднилась с ответом дикторша.

На экране возник лохматый юноша в просторной майке с бодрой надписью «Мне кризис не страшен, я ем овощи!»

– Здравствуйте, я Михаил Горохов! – радостной скороговоркой выпалил он.

Я хихикнула, оценив, как естественно сочетается фамилия корреспондента с его любовью к овощам.

– Сегодня мы вышли на улицу, чтобы предложить молодым людям оценить степень допустимости совершения некоторых правонарушений и преступлений! – сообщил Михаил Горохов.

Правой рукой шустрый отпрыск семейства бобовых крепко обвил микрофон, а левую ловко выбросил в сторону потока пешеходов и выхватил из него пучеглазую кудрявую девчушку лет шестнадцати.

– Как вы относитесь к переходу улицы на красный свет? – цепко удерживая барышню в кадре, строго спросил корреспондент.

– Я-я-я-я… Н-не-не-не…

– Семьдесят процентов опрошенных нами представителей молодежной среды считают этот проступок вполне допустимым! – веско сказал Михаил Горохов и отпустил девчушку.

Судя по закадровому шуму, невинная жертва соцопроса грохнулась на тротуар, но на напористого корреспондента это никакого впечатления не произвело. Переступив через невидимое зрителям препятствие, он сунул микрофон в лицо молодого человека с сигаретой, настойчиво поинтересовался его мнением относительно допустимости курения в общественных местах и, получив невнятный матерный ответ, сообщил нам, что к этому прегрешению вполне лояльны пятьдесят девять процентов опрошенных. Пятьдесят шесть процентов в лице парня с бутылкой пива веселым ржанием одобрили прилюдное распитие спиртных напитков. Прочую статистику великолепно информированный Михаил Горохов озвучил без всякой помощи мирных граждан в режиме бодрого монолога:

– Также вполне допустимым тридцать процентов молодежи считает дачу взятки, двадцать девять процентов – злоупотребление служебным положением, двадцать восемь – уклонение от уплаты налогов, двадцать семь – получение взятки!

Тут я заметила, что Трошкина черкает карандашом на салфетке.

– Далее в порядке снижения показателя допустимости следуют кража – двенадцать процентов, употребление наркотических средств – десять процентов, грабеж – девять, убийство – девять, вымогательство – восемь, производство и распространение наркотических средств – семь и сексуальное насилие – шесть! – протарахтел корреспондент, непроизвольно облизнувшись при упоминании сексуального насилия. – Это был Михаил Горохов, всего вам доброго!

Я скептически заломила бровь. В свете всего сказанного даже выход на улицу, запруженную подростками, из которых каждый девятый одобряет грабежи и убийства, добрым делом не казался!

На экране вновь появилась симпатичная дикторша. Старательно хмуря тоненькие бровки, она сказала:

– Из неофициальных источников нам стало известно, что в организации убийства депутата Ратиборского подозревается группа молодых людей, и некоторые из них уже задержаны.

– Ты слышала?! – встрепенулась Трошкина, бросив конспектировать криминальную статистику. – Менты уже нашли преступников! Если Катерина вне подозрений, может, заберем ее из роддома? И ее, и мой паспорт…

– Не будем спешить, – возразила я, выключая телик и возвращаясь к клубнике. – Сегодня у них есть подозреваемые, а завтра их не будет, и начнется кризис жанра… Подождем.

– Нам кризис не страшен – мы едим овощи! – хохотнула Трошкина, и мы принялись за еду.

Остаток вечера я провела в теплой ванне думая о любимом мужчине. Барахтаясь в ароматной пене, было необыкновенно приятно воображать себе капитана Кулебякина, захлебывающимся в ледяных водах горной реки.

Бросил меня, аки Стенька Разин княжну персидскую, и тони тут в море дел!

Понедельник

1

На работу я опоздала. Обычно это никого не удивляет, но на сей раз меня встретил гневный хор голосов.

– Ну наконец-то! – всплеснул короткими лапками Сашка Баринов.

– Явилась! – обличил меня шеф.

– Слава богу! – вскричала Люся.

– Инка! Одолжи тысячу! – абсолютно не в тон с другими репликами попросил Андрюха Сушкин.

– Прости, добрый человек, я не при деньгах, – с сожалением сказала я.

Будь у меня лишняя тысяча, я бы немедленно отдала ее Эндрю! Даже не в долг, а просто за то, что он единственный не укорил меня за опоздание.

Злые люди Бронич, Сушкин и Люся втроем приплясывали у гостевого дивана, на котором в расслабленной позе завсегдатая стрип-бара раскинулся ушлый юноша Коля Махов из администрации города Тихошевска.

– Слава, слава Айболиту, слава добрым докторам! – по-своему отыграла я подачу бухгалтерши, мгновенно придумав объяснение своему тысяча первому опозданию. – Извините, я в больнице была, сдавала анализы по подозрению на свиной грипп.

– Я, пожалуй, в другой раз зайду! – заворочался на диване встревоженный клиент.

– Сидите, Николай Яковлевич! – Бронич уронил его обратно. – Инночка так шутит. Правда. Инночка? Откуда у нас в коллективе может быть свиной грипп?

– Ох, чуяла мое сердце, не надо было нам делать ту рекламу для Узелковского мясокомбината! – весьма зловеще молвил с порога монтажной Андрюха Сушкин.

Я ему кивнула, он мне подмигнул. Мы с видеоинженером поняли друг друга без слов. Эндрю, как и мне, очень хотелось, чтобы Коля Махов поскорее от нас убежал и подольше не возвращался. Сюжет об инаугурации нового мэра Тихошевска, оплаченный из городской казны авансом, клиент хотел видеть уже сегодня, а мы с Андреасом еще даже не брались за его монтаж. То у нас другие дела были (преимущественно личные), то просто не возникало непреодолимого желания работать.

К сожалению, Андрюхина перспективная реплика про мясокомбинат пропала втуне: Бронин злокозненно заглушил ее звоном стекла.

– Ну, за здоровье! – сказал он Махову, подавая ему рюмку с эксклюзивным коньяком, которым никогда не угощает штатных сотрудников.

Я на всякий случай многозначительно чихнула, но этот жалкий отголосок волнующей темы свиного гриппа клиента уже не впечатлил. Едва пригубив коньяк двадцатилетней выдержки, Николай почувствовал себя вполне защищенным от любой заразы.

А Бронич потер ладошки и спросил меня с предупредительной улыбкой:

– Ну, Инночка! И что же мы можем показать клиенту?

– Может, стриптиз? – без особой надежды предложила я, в поисках поддержки вновь оглянувшись на Сушкина. – Можем женский, можем мужской!

– Снова шутишь, молодец! – похвалил меня шеф, улыбаясь еще шире, но как-то не по-доброму. – А по сути заказа?

– По сути заказа можем показать клиенту сценарный план в приблизительной раскадровке, – сказала я, включая свой компьютер. – Если, конечно, клиенту это будет интересно.

Желательного нам с Андреем отрицательного ответа заказчик не дал и даже переместился с дивана к моему столу, показывая, как ему все (кроме нашего с Эндрю разнополого стриптиза) интересно. Шеф, Баринов и Люська тоже нависли надо мной, мешая морочить голову клиенту.

– Ну, посмотрим, – вздохнула я, начиная поиски нужного ярлыка на рабочем столе, украшенном красочным изображением одного из Мальдивских островов. – Где тут у меня ваш сюжет…

– Да вот же он! – Сашка Баринов, вооруженный линзами и потому наиболее глазастый, некультурно ткнул толстым пальцем в монитор. – Виталий Горюнов, правильно, именно так зовут вашего мэра?

– Виталий Витальевич он у нас, – с подобострастием, которое в отсутствии Виталия Витальевича некому было оценить, молвил мэрский прихвостень. – Но позвольте!

– Позволим! – с готовностью откликнулся Бронич, очень уважающий госзаказы и госзаказчиков.

– Позвольте, что я вижу? – Николай придвинулся головой к монитору так резко, словно хотел нырнуть в лазурные океанские воды. – Это что за текст?! Да как вам не стыдно!

– Что такое? – Бронич мгновенно, как свиным гриппом, заразился волнением клиента и тоже посмотрел на экран. – Кузнецова! Ты что это себе позволяешь?!

«Вордовский» ярлык, помещающийся на песчаном пляже между двумя упавшими с пальмы кокосами, сопровождала подпись: «Виталий Горюнов вступил в д…».

– Хм… Не помню, чтобы я писала что-то этакое! – смущенно пробормотала я и кликнула по ярлыку, открывая сомнительный документ.

«Виталий Горюнов вступил в должность мэра Тихошевска!», – радостно сообщил всем заинтересованным лицам развернутый заголовок текста.

– Ну вот! – обрадовался Бронич. – Видите, Николай Яковлевич, наш начальник просто в должность вступил, а не в то, во что вы подумали!

Коля Махов покраснел, а я с укором сказала:

– Надо больше доверять профессионалам, Николай!

– Может, пусть профессионалы работают, а мы с вами еще по коньячку? – правильно развил ситуацию Бронич.

Он увел смущенного заказчика к себе в кабинет, а мы с Андрюхой закатали рукава и принялись ваять сюжет про мэра, вступившего, для разнообразия, туда, куда надо. Эндрю то и дело отвлекали от работы настойчивые телефонные звонки, на которые он отзывался однотипными короткими репликами: «Еще занят», «Пока не могу» и «Чуть позже». Тем не менее, невзирая на помехи, примерно через час мы все закончили.

– Не скажу, что это гениально, но, думаю, сойдет! – отсмотрев готовый сюжет, выразил наше общее мнение Андрюха.

Сошло, правда, с трудом. Коля Махов, накачанный коньяком, против ожидания от хорошего спиртного не подобрел, наоборот начал вредничать, как пьяная барышня.

– А нет ли такой картинки, где у Витальвиталича лысинка не видна? И где галстучек ровненько, а не как флажок на ветру? И где он улыбается? – капризничал заказчик.

– Лысинку замажем, галстучек поправим, улыбочку нарисуем, – неумело скрывая раздражение, пообещал ему видеоинженер.

Я подумала, что капризулю Колю надо бы как-то задобрить и отвлечь, иначе процесс сдачи готовой работы может тянуться до бесконечности. И Андрюшка явно куда-то торопится. А мне уже надоело созерцать физиономию Виталия Витальевича Горюнова. Но если уважаемый госзаказчик останется недоволен, он вполне может перекрыть нашему агентству бюджетное финансирование, и тогда Бронич задушит нас с Андрюхой как котят.

Я выпрямила спину, забросила ножку на ножку и бархатным голосом спросила:

– Николай, вы не проголодались?

Мужчины, которым я адресую этот вопрос, понимают его в меру своей испорченности. Скромники думают об обеде, смельчаки – об ужине при свечах, наглецы – о завтраке в постель. Коля Махов продемонстрировал реакцию иного типа. Он безразлично посмотрел на мои коленки, но зато обласкал взглядом бицепсы Андрюхи и вернул вопрос с подтекстом:

– А вы?

По направлению теплого взгляда я определила, что спрашивает Николай не меня. Эндрю Сушкин, нормальный мачо, питающий непреодолимую антипатию к «голубым», вздрогнул, отодвинулся и стиснул компьютерную мышку так, что живой грызун на ее месте погиб бы от жуткой компрессии. Стало понятно, что развитие темы вынужденного воздержания от пищи и иных радостей плоти ни к чему хорошему не приведет. Андрюха демонстративно встал и вышел. Не придумав ничего другого, я брякнула:

– Николай, у меня есть для вас небольшой подарочек! – и проворно выкопала из сумки давешний шарик с портретом Премьера. – Вам ведь, как госслужащему, надлежит всегда находиться в русле политики Президента и правительства? Возьмите этот маленький сувенир, и образ руководителя страны будет сопровождать вас по жизни всегда, не только в рабочее время – в виде портрета на стене, но и на отдыхе, в неформальной обстановке!

Я растянула шарик, и нарисованный на нем Премьер улыбнулся Коле Махову самой что ни на есть неформальной улыбкой.

– Ой! – сказал впечатленный госслужащий. – Спасибо, конечно…

Он не очень охотно принял мой подарок, поискал, куда его деть и после некоторого раздумья спрятал в нагрудный карман, поближе к пламенному чиновничьему сердцу.

Незримое присутствие Вождя напрочь истребило нездоровые эротические мотивы и вернуло беседе похвальную деловитость. Мы удивительно быстро согласовали сюжет, и Коля Махов удалился. Андрюха, явно дожидавшийся его ухода в курилке, тут же вернулся и даже успел сесть за компьютер.

– Сдали работу, разгильдяи? – выглянув из своего кабинета на стук закрывшейся входной двери, грозно насупил лохматые брови Бронич.

– Сдали! – радостно ответила я.

А Эндрю спросил Бронича, не может ли тот одолжить ему тысячу.

– Тогда работайте еще, – проигнорировав просьбу о займе, милостиво сказал шеф и ушел, оставив нас с коллегой в некотором недоумении относительно смысла сказанного: то ли начальство сообщило, что раздумало нас, разгильдяев, увольнять, то ли благословило на новый трудовой подвиг?

Андреас, у которого по-прежнему непрестанно трезвонил мобильник, сказал, что считает правильным досрочно объявить обеденный перерыв, и убежал из офиса. Я тоже решила, что подвиги могут подождать, и пошла к себе – пить кофе с очередным батончиком и проверять правоту Ницше, который сказал, что шоколад заменяет любовь. В отсутствие Дениса Кулебякина я вынужденно удвоила потребление сладкого, но ощутимого результата пока не заметила. Любви во всех ее проявлениях хотелось все больше.

«Говорю же, надо завести еще одного кавалера!» – сладко чавкая шоколадом, посоветовал внутренний голос.

Я вздохнула. Вопрос «Быть иль не быть распутной и развратной?» вставал передо мной с периодичностью, совпадающей с затяжными исчезновениями милицейского бойфренда. Изменять Денису мне не хотелось, но и тянуть личную жизнь редким пунктиром было уже невыносимо.

– А где его взять, этого кавалера? – вздохнула я.

И тут же вспомнила, что Трошкина позавчера взяла на себя обязательство найти супруга для Катерины. Стало быть, какие-то ответы на вопрос «Где взять?» у нее уже должны быть. Заодно я вспомнила о тех обязательствах, которые взяли на себя наши доблестные правоохранительные органы и иже с ними. Тот факт, что наши телевизионные деятели оповестили общественность о милицейских успехах в раскрытии данного дела, принимать во внимание не стоило. Бодро приврать, чтобы успокоить общественное мнение, запросто могли и менты, и «смишники». Я задумалась: возможно ли, что Ратиборского устранили представители тех самых девяти процентов молодежи, против нездоровой жизнедеятельности которых он активно выступал как депутат и глава профильного комитета?

«Надо бы узнать, кого там они задержали», – подсказал внутренний голос.

Я кивнула, и тут – вот только попробуйте сказать, что телепатии не существует! – на пороге нашей конторы, словно услышав мои недавние мысли, материализовалась Алка Трошкина.

Малогабаритная плоть моей подружки была облечена в модное платье. Зная, что Алка всем нарядам предпочитает застиранные джинсики и выцветшие маечки, я вопросительно приподняла брови. Я что-то пропустила? У Трошкиной сегодня какой-то особый день?

– Всем привет! – громко сказала Алка и продефилировала к моему столу, опасно покачиваясь на высоких каблуках.

Мои брови вплотную приблизились к линии роста волос. Трошкина на шпильках – это было крайне редкое зрелище! В последний раз я любовалась им… Дай бог памяти… Ага, на Новый год! Но и тогда только авторитетное мнение Зямы убедило Алку в том, что, если из-под подола вечернего платья «в пол» не видна обувь, это еще не повод надевать кроссовки.

– Привет! У тебя какой-то праздник? – спросила я, убирая с гостевого кресла свою сумку, чтобы Трошкина могла присесть.

Она с облегчением упала на мягкое, помассировала лодыжки и ответила:

– Ага. У нас сегодня смотрины!

– У кого – у нас? – насторожилась я.

Всего пять минут назад я размышляла о том что одного Дениса в качестве жениха мне маловато, но для решительных действий в этом направлении, оказывается, еще не созрела.

– Хороший вопрос! – похвалила меня подружка. – Действительно, у кого?

Я попросила объяснений, и Трошкина охотно их мне дала.

Оказывается, она успела заочно сосватать Катерину сыну одной знакомой старушки! Эту пожилую даму знаю и я, с ней приятельствует моя собственная бабуля, но ее великовозрастный отпрыск мне не знаком.

– Он очень приличный человек, – заверила меня Алка. – Доктор наук, между прочим! Работает на предприятии по производству солнечных батарей, неплохо зарабатывает. Уже главный инженер! Живет в отдельной квартире, имеет автомобиль «Пежо» и дачу у моря. Сорок восемь лет, не женат, домашних животных, детей и бывших супруг также не имеет. По словам бабы Сони, он очень устал от одиночества и давно уже жаждет вкусить радостей супружества.

– А в чем подвох? – внимательно выслушав, спросила я.

– Не знаю. А обязательно должен быть какой-то подвох? – Трошкина невинно захлопала густо накрашенными (еще одна редкость!) ресничками. – Может просто не встретил еще человек свою половинку! Такую, чтобы его горячо полюбила и захотела остаться рядом навсегда!

Я только усмехнулась. Трошкина – известная идеалистка, а вот я не чужда здорового цинизма. Так что мне трудновато поверить, что обеспеченному доктору наук еще не попадались половинки, готовые горячо полюбить отдельную благоустроенную квартиру, банковский счет, дом у моря и автомобиль «Пежо». И до конца жизни сливаться с ними в экстазе!

«Что-то тут не так», – поддержал меня внутренний голос.

Но вслух я своих сомнений не выразила. В конце концов, это же не мне жених, это вариант для Катьки, так что пусть она сама думает, брать ли это сокровище. Точнее, отдаваться ли ему.

– Катька-то не против, я ей звонила и все рассказала, – заверила меня Трошкина. – Проблема в том, что Катерина никак не может приехать на смотрины! Ее врач категорически не отпускает. У нее там сейчас какой-то критический срок, при котором крайне желателен строгий постельный режим. Ну, не может же она знакомиться с женихом, лежа в постели?!

– Запросто могла бы, не будь эта постель в роддоме, – возразила я. – А так, конечно…

Я побарабанила ногтями по столу и придумала: – Перенесем-ка мы эти смотрины на недельку! – Нельзя! – вздохнула Алка. – Никак не получится! Наш жених завтра уходит в отпуск, а через три дня на целых два месяца уезжает в свою приморскую резиденцию. Будет устанавливать там на крыше уникальную систему солнечных батарей, собственное изобретение, кажется, очень перспективное. Мы же не повезем проблемно беременную Катьку на смотрины за тридевять земель? И ждать возвращения жениха нам тоже никак нельзя.

– Если я правильно считаю сроки, Катерину нужно выдать замуж на этой неделе, иначе потом придется объявлять новорожденного младенца пятимесячным, – кивнула я. – То есть сегодня они должны познакомиться, а до субботы пожениться.

– В пятницу! – кивнула Алка. – Мы с бабой Соней договорились на пятницу, она уже меню для свадебного ужина составляет. А в ЗАГСе без очереди пройдем, у жениха там двоюродная сестра работает, поможет по-родственному. Все будет скромно, но со вкусом: гостей человек десять, только самые близкие, торжественный ужин в семейном кругу, первая брачная ночь в люксе «Хилтона», а потом молодой супруг отправится экспериментировать со своими солнечными элементами, а молодая жена под предлогом невозможности резко бросить общественно важную работу останется в городе.

– Отличный план, – без энтузиазма согласилась я. – Я вижу только один минус: сегодняшние смотрины не состоятся! И весь твой план коту под хвост.

– Вот именно! – Трошкина перестала хлопать ресничками и посмотрела на меня в упор: – Инка! Вся надежда только на тебя!

– А что я могу?

Не услышав в моем голосе откровенного протеста, Алка оживилась:

– Я все придумала! Вместо Кати на смотрины к Саньке, то есть Александру Ильичу, пойдешь ты!

– Ты с ума сошла?! Мы с Катькой даже не похожи!

– Да ты не бойся, я все продумала! – Трошкина успокаивающе похлопала меня по руке. – Что значит – не похожи? Две руки, две ноги… Обе не хромые, не горбатые, и роста почти одинакового, когда Катька на каблуках, а ты в тапочках.

– Но Катька рыжая! – напомнила я.

– Вот именно! Наденем на тебя кудрявый рыжий парик, и жених запомнит только самую яркую примету невесты – пышную огненную шевелюру!

– А лицо? Думаешь, он не запомнит мое лицо? – усомнилась я. – Хочешь сказать, оно у меня такое не запоминающееся?!

– Так он же не разглядит твое лицо! – обрадовалась Алка. – Забыла сказать, наш ученый муж, то есть жених, сильно близорук и стесняется прилюдно носить очки!

– Хм, я начинаю понимать, в чем подвох! – съязвила я. – Ну, положим, лицо мое он не запомнит. А голос?! Что, наш жених глуховат и стесняется прилюдно носить слуховой аппарат?!

– Сама догадалась? – восхитилась Трошкина. – Ну, ты просто телепатка, Кузнецова!

Я молча смотрела на нее.

– А что? А что? – заволновалась новоявленная сваха. – Катьку все устраивает – и что глуховат, и что слеповат! А тебе-то что? Не ломай добрым людям назревающее семейное счастье! Тебя всего-то и просят, что в ресторане посидеть да про успехи альтернативной энергетики послушать! Баба Соня сказала если женщина выдержит полуторачасовую лекцию про солнечные батареи, Санька непременно в нее влюбится!

– Ладно, – сдалась я. – Но сразу предупреждаю: я дублирую Катьку только на смотринах, заменять ее в брачную ночь мне даже не предлагайте!

– Не зарекайся, – хихикнула обрадованная Алка. – Может, тебе так понравится слушать про солнечные батареи…

Я шлепнула ее по голове иллюстрированным журналом, и Трошкина сразу же сменила тон, возмущенно запищав, что я порчу ей прическу.

– Кстати, о прическе: где мы возьмем рыжий парик? – спохватилась я.

– Не боись, у нас все схвачено! – Алка побренчала перед моим носом ключиками на брелочке. – Прекрасный рыжий парик из нужных волос есть у Катерины дома. Наша рачительная приятельница пустила в дело свою девичью косу. Вот, она мне ключи дала, чтобы мы могли попасть в квартиру. Ну? Едем?

– Едем. Я на встречу с новым клиентом! – громко, чтобы слышали все коллеги, объявила я, вставая из-за стола.

В каком-то смысле так оно и было, ведь правда?