Текст книги "Марш-бросок к алтарю"

Автор книги: Елена Логунова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

4

– Где мои новые лиловые туфли?!

В пятницу утром этот вопрос звучал для меня гораздо актуальнее, чем вечно безответные «Кто виноват?» и «Что делать?».

Кто виноват, впрочем, выяснилось сразу после того, как мой гневный вопль достиг ушей бабули.

– Твои лиловые туфли лежат под зеркалом, – сообщила она, неторопливо складывая газету.

После этого очки, которыми наша старушка пользуется только для чтения, стали ей не нужны, и она приспустила их, чтобы укоризненно поглядеть на меня поверх оправы:

– Зачем же так кричать?

– Разуй глаза! – весело нахамил мне Зяма, подмигнув бабушке, которая свои собственные глаза уже разула.

– Они были в коробке, – проворчала я, вытащив туфли, завернутые в одну лишь бумагу, из-под трюмо.

– Коробку забрал Майкл, – сказала бабуля, водружая очки на место и вновь расправляя газету.

– Значит, не зря я провел с ним воспитательную беседу об армейской аккуратности! – обрадовался папуля, привычно зачищая обеденную зону после победоносно завершенного завтрака. – Надеюсь, теперь наш мальчик будет складывать свои игрушки в коробку, и я больше никогда не обнаружу резиновую гадюку в кастрюле с сосисками!

– Это была гробовая змея, – мимоходом просветила нас мамуля, удаляясь к себе с новой книжкой. – Та самая, которая укусила Вещего Олега!

– Я вижу, что русская классика нашему американскому мальчику так же вредна, как отечественный фольклор! – посетовал Зяма.

Я пропустила разговоры родственников мимо ушей. Наступил долгожданным для многих день торжественного бракосочетания Катерины и Александра. В ЗАГС новобрачные никого, кроме свидетелей, не позвали, но на свадебном обеде в ресторане «Старый замок» мы с Трошкиной должны были быть всенепременно. Поскольку других гостей от «МБС» не ожидалось, я просто обязана была единолично поддержать честь нашего процветающего рекламного агентства. По моим понятиям, это означало, что мой внешний вид должен быть таким, чтобы гламурные фифы с журнальных обложек и секс-бомбы с рекламных плакатов в сравнении со мной смотрелись убогими фригидными замарашками.

Для достижения столь амбициозной цели нужны были мощные средства. Лиловые туфли, слава богу, нашлись несколько раньше, чем со мной приключился инфаркт, вызванный кошмарным опасением, что под волшебное сиреневое платье мне придется обуть банальные черные босоножки. Само платье я утюжила минут тридцать, пока шелк не разгладился, как зеркало. Еще час ушел на оформление лица и сотворение прически, а затем мы с мамулей и бабулей, прервавшими по такому поводу свои интеллектуальные пиршества, перерыли фамильный ларец с полудрагоценностями, подбирая для меня украшения. Вдумчивые колебания между аметистами и гранатами заняли еще три четверти часа.

Трошкина, у которой аналогичный созидательным процесс протекал параллельно с моим, периодически позванивала мне, чтобы синхронизировать отдельные этапы, но не торопила ни меня, ни себя. Я уже начала беспокоиться, что мы с ней опоздаем на праздник, назначенный на полдень, но оказалось, волновалась я напрасно. Когда без десяти двенадцать мы с подружкой в парадном обмундировании и праздничном настроении прибыли к «Старой крепости», на горбатом мостике через декоративный ров стояла, скучая, одна Лара Котова с миской несъедобной ритуальной смеси из рисовых зерен, пшеницы и медной мелочи. Новобрачные, которым предстояло принять традиционный денежно-злаковый душ, еще не подъехали.

– Если хотите, можете подождать в обеденном зале, но предупреждаю, там такие запахи, что натощак долго не выдержать! – сказала Лариска. – Даже мои ребята, уж на что народ крепкий, тренированный, и то не усидели в помещении!

Действительно, по рукотворному острову неприкаянно бродили какие-то граждане. Судя по внешнему виду – не только Ларискины батраки, но и званые гости. В своих праздничных нарядах они плохо сочетались с искусственно состаренной крепостной стеной, полуразрушенными бойницами и ржавыми мортирами. Особенно дико смотрелась некая расфуфыренная дама с высоким шиньоном. Она опрометчиво высунула свою голову с венчающей ее волосяной башней в узкую каменную амбразуру, и теперь не могла втянуть ее обратно, не повредив прическу.

– Слушай, зачем мы будем там торчать, как две идиотки? – оценив эту трагикомическую картину, обратилась ко мне гордая Трошкина. – Давай подождем на воле, в парке.

Мне тоже не хотелось бродить среди угловатых камней, рискуя ободрать каблуки новых туфель или порвать нежный шелк платья. Я согласилась посидеть на парковой скамеечке, и мы с Алкой пошли ее, эту скамеечку, искать. Задача осложнилась тем, что лавочка нам нужна была затененная, но с хорошим видом на ближние подступы к «Старой крепости».

На единственной подходящей скамейке улегся поспать какой-то гражданин в облегченном спортивном костюме типа «трусы-майка». В этом наряде и при густой щетине на багровой физиономии он не выглядел благородным джентльменом, и мы не рискнули разбудить его вежливой просьбой уступить место двум милым леди.

– Может, здесь найдется какой-нибудь симпатичный пенечек?

Алка искательно заглянула за старый дуб, а потом заковыляла в обход раскидистого жасминового куста, но из гущи зелени неожиданно донесся сердитый бас:

– Занято!

– Ой, простите! – пискнула Трошкина и свернула с курса.

– Ну что за люди! – сокрушенно прошептала она, вернувшись ко мне. – В парке же есть нормальные туалеты! Неужто им жаль заплатить десять рублей за пользование общественной уборной? Смотри под ноги, раз такое дело!

Мы опасливо, как по минному полю, проскакали по скомпрометированной травке назад, на асфальт, и там остановились под деревом. Однако с него нам на головы посыпался подозрительный мусор, и мы, ругая птичек с их уж совершенно некультурным представлением об общественных уборных, выдвинулись под открытое небо.

Встали, не зная, куда податься. Ситуация на острове изменилась незначительно: впередсмотрящая Лара Котова по-прежнему торчала на мосту, только пристроила между балясинами перил пляжный зонт и спряталась в его тени.

Застрять на открытом месте под палящим солнцем было бы самоубийством. Оценив перспективу во всей красе грохнуться в обморок на пыльный асфальт, я заволновалась и даже уже услышала предупреждающий звон в ушах. Но тут Трошкина вытащила из сумочки свой мобильный, и я поняла, что мой обморок откладывается.

– Алло! Да. Что?!

Алка посмотрела на меня дикими глазами, растерянно вякнула еще: «Но как? О боже!» и отлепила трубку от уха.

Понимая, что ее обращение к господу нашему было сугубо риторическим, а значит, с ответом на некий неожиданный вопрос подружке надо помочь, я с готовностью спросила:

– Что?

– Звонили из пятого роддома, – ответила Алка, с недоумением глядя на выключенный мобильник. – Очень сильно ругали меня за нарушение больничного режима. Сказали, что немедленно меня выписывают.

– А что ты сделала? – заинтересовалась я.

– Я – ничего! – Трошкина сильно расстроилась. – Это твоя коллега, наша милая невестушка! Она смылась из больницы без спроса, пропустила вечерние и утренние процедуры и даже не предупредила об уходе лечащего врача!

– Не заводись, – попросила я.

– Я, конечно, понимаю: критический день бракосочетания, легкое помутнение в уме, радостное волнение и все такое прочее! – Трошкина уже завелась. – Но она же лежала на сохранении под моим именем! С моим паспортом! И что же теперь получается? Получается, что я теперь скомпрометирована перед профильным медучреждением как недисциплинированный пациент! А если мне самой понадобится в пятый роддом?!

– Ну, не сегодня же тебе туда понадобится? И не завтра! – Я попыталась утихомирить разбушевавшуюся подружку, но в результате неожиданной мысли замолчала сама. – Стоп…

– Что еще?!

– Тебе сказали, что Катерина пропустила вечерние и утренние процедуры? То есть она ушла из больницы не сегодня утром, как мы планировали, а еще вчера вечером? Странно…

Забыв заботиться о сохранности каблуков, наряда и прически, я нервно помяла подол, подергала себя за локон, притопнула и спросила:

– У Александра, нашего жениха, есть мобильный? Ты знаешь его номер?

– Вот! – Алка, встревоженная моим тоном, видом и поведением, без вопросов отыскала в с своей телефонной книжке нужный номер. – Позвонить ему?

– Я сама!

Я выхватила из рук подружки трубку, нажала вызов и, едва дождавшись ответа, затрещала:

– Саша! Александр, это Инна, Катина коллега. Мы ждем вас в ресторане. Вы уже расписались? Вы едете?

Говорила я довольно громко, и мои слова донеслись до Котовой. Лара, разомлевшая под зонтом, поняла сказанное так, как ей хотелось, и шумно обрадовалась:

– Едут! Едут!

Повинуясь ее сигналу, в «Старой крепости» загремела музыка.

– Тише вы! – крикнула я, отодвинувшись от трубки.

Трошкина ловко вывернула ее из моего кулачка и подхватила начатый разговор на полуслове:

– Нет? И давно? Как же так, о боже!

– Трошкина! Хватит по любому поводу взывать к всевышнему! – вызверилась я. – Сами разберемся! Что тебе Саша сказал?

– Он сказал, что второй час стоит на ступеньках ЗАГСа в ожидании Катерины! Букет уже завял, свидетели хотят расходиться, а невеста не появляется и даже не дает о себе знать!

– А мобильный ее?!

– Не отвечает!

Я замахала руками Котовой, призывая ее остановить никому не нужную свадебную вакханалию, но добилась обратного эффекта. Музыка стала громче, в ресторан на острове с разных сторон пестрым ручейком потекли заждавшиеся гости.

– Все было так хорошо, и вот на тебе! – чуть не плача, пожаловалась Трошкина, огорченная тем, что устроенная ее усилиями свадьба срывается. – А я так старалась… Да пошли они все!

Она махнула рукой, ссутулилась и побрела, покачиваясь на непривычных каблуках, прочь от «Крепости».

– Пошли! Пошли! – неожиданным басистым эхо грянул жасминовый куст.

Бродяга, спавший на лавочке, подпрыгнул как карась на сковородке. Из-за куста с низкого старта выпрыгнул рослый дядя в спортивном костюме. С дерева в вихре листьев и мелкого древесного сора рухнул мужик в камуфляжном комбинезоне. Разностильная троица мгновенно сорганизовалась в стройный птичий клин, взлетела на горбатый мостик и накрыла собой прилизанного мужичонку в красной рубахе и зеленых штанах. Торжественные аккорды марша Мендельсона заглушил протяжный женский крик.

– Что это? Кто это? – обалдело вымолвила Трошкина.

– Это Вера, – машинально ответила я, узнав знакомую. – Верочка, оформитель свадебных торжеств.

– Ей бы лучше на похороны! – высказалась Алка.

В самом деле, Ларискина декораторша заламывала руки и выла, как трагически овдовевшая самка тираннозавра.

– Почему у диплодока три головы и крылья, как у птеродактиля? – машинально процитировала я незабываемое, «из Майкла».

– Стоять! РУБОП! – грянуло в три луженых глотки.

Чокнутые бегуны, трехголовым чудищем налетевшие на мирного пешехода, совокупным весом проломили мостик и бухнулись в воду.

«Змей Горыныч и Калинов мост»! – прокомментировала я, не в силах вырваться из плена сложившейся системы образов.

Наконец-то заткнулся Мендельсон! Захлебнулась собственным жалобным криком декораторша Верочка. В шумном плеске и бульканье прорезался радостный голос, в котором я с изумлением узнала мужественный бас Руслана Барабанова:

– Что, гад? Не утек?

Жертву битвы под Калиновым мостом в шесть рук выволокли из канавы и разложили на берегу, как белье на просушку.

– Минуточку! – присмотревшись к фигуре в красной рубахе и зеленых штанах, с кровожадной интонацией Руслана Барабанова вскричала вдруг Алка Трошкина. – Да это же наш автоугонщик Вася!

– Мой Тима! Мой Тимочка! – точно споря с Алкой, запричитала Верочка.

– А ты говорил – скромная свадьба! – глядя на шумное столпотворение из окна буфета, попеняла официанту Роме официантка Люда. – Ты на количество гостей не смотри, это еще не показатель. Ты глянь, какая у них дорогущая анимация! РУБОП – это же гораздо круче, чем даже настоящий грузинский тамада!

Банкет, оплаченный заранее, все-таки состоялся. Так и не дождавшись жениха с невестой, истомленные гости собрались за накрытым столом.

Я нисколько не сомневалась, что об отсутствии героев праздника все очень скоро забудут, и нарастающему веселью не помешает даже отсутствие руководящих лиц: команда Лары Котовой, деморализованная потерей еще одного бойца – задержанной для дачи показаний Верочки, «Старую крепость» покинула.

Мы с Трошкиной тоже не остались на бессмысленную пьянку, уехали из парка с Русланом Барабановым на его личном авто.

Русик, мокрый с ног до головы, рвался домой – переодеваться в сухое, но я упросила его съездить с нами на квартиру Катерины. По дороге Алка доходчиво и коротко, в несколько предложений, рассказала Руслану драматическую историю Катерины, особо акцентировав загадочное исчезновение героини в финале.

– Да напилась, наверное, ваша подружка на радостях, что ее замуж берут, и спит беспробудным сном! – выдал циничную мужскую версию происходящего толстокожий милицейский капитан.

– Она не могла напиться, она же в положении! – возмущенно напомнила Алка.

На это Барабанов ничего не сказал, только пожал плечами. Полагаю, Руслану трудно было вообразить себе положение, в котором не смог бы принимать спиртное он сам. Тем не менее капитан так проникся нашей с Алкой тревогой, что не остался в машине, а пошел вместе с нами.

Запасные ключи от Катиного жилища все еще были у Трошкиной. Мы вошли в квартиру и осмотрелись. На мой взгляд неспециалиста, в доме все было, как обычно, но многоопытный капитан Барабанов быстро выяснил:

– Вентили на газовой и водопроводной трубе перекрыты, окна и форточки плотно закупорены, в холодильнике пусто, и он отключен! В прошлый раз, когда вы сюда приходили, все было так же?

– А я не помню, как тогда было, – виновато призналась Трошкина и с надеждой посмотрела на меня.

– Тогда на подоконнике стояли кактусы! – вспомнила я.

– Стояли! – подтвердил Руслан, осмотрев подоконник. – Два горшка, один поменьше, другой побольше – от них круги остались… Ну, это уж верная примета: ваша подружка собиралась отсутствовать весьма продолжительное время!

– Наверное, она отдала свои кактусы кому-то из соседей! – смекнула Алка, которая и сама порой поступает подобным образом.

– И этот «кто-то» может знать о причинах, по которым ваша беременная невеста вдруг сбежала из-под венца далеко и надолго! – резюмировал Руслан.

Мы вышли на лестничную площадку. Кроме Катькиной там были еще две двери. Одна – бронированная, с массивной золоченой ручкой и глазком, похожим на небольшой иллюминатор, вторая попроще, в дырявом кумачевом кожзаменителе на сером ватине. Капитан Барабанов сначала направился к пролетарской двери, но с полпути свернул к буржуйской, потому что за ней кто-то дышал – шумно и даже с хрипами.

– Соседи! – с одобрением сказал Руслан. – Любознательные соседи – находка для опера.

Он послушал астматические хрипы с умеренным интересом участкового терапевта, шепотом сказал нам с Алкой: «Лет сто субъекту не иначе!» – и довольно-таки ласково попросил:

– Граждане, откройте, милиция!

Размеренные хрипы мгновенно превратились в заливистый лай.

– Мне кажется, гражданин пес еще молод и полон сил! – съязвила Трошкина.

Бронированная дверь сотрясалась. Барабанов поежился и сказал, маскируя смущение:

– Собаки! Собаки – удивительно неприветливый народ.

Мы перешли к ватно-дерматиновой двери, из-за которой никто не гавкал. Руслан на более высокой ноте и уже без всякой нежности повторил свой призыв к гражданам открыть милиции.

– Ври больше! – донеслось из-за двери. – Знаем мы такую милицию! Я открою, а меня по башке тюкнут и квартиру всю обчистят!

– Читает, читает народ Достоевского! – вздохнула Алка.

Капитан Барабанов со словами: «Читайте, читатели!» залепил дверной глазок своим развернутым удостоверением.

– Вправо подвинь! – послышалось изнутри квартиры. – Теперича влево чуток… И вниз опусти… Капитан Руслан Тимурович Барабанов? Али Тараканов? Шо написано, не разберу…

– Сама ты Тараканова, букашка старая, я тя щас саму по косточкам разберу! – моментально рассвирепел наш капитан. – Что за народ! Не облают, так оскорбят! Открывайте, гражданка пенсионерка! Будете давать показания!

– Марьвасильна меня зовут, – вполне добродушно сообщила бабушка, открыв дверь на ширину ладони и выглянув в просвет одним глазом. – А шо показать-то тебе, капитан Комаров?

– Тараканов! – машинально возразил замороченный Руслан. – Тьфу! Барабанов!

Трошкина захихикала, а бабусин голубой глаз заблестел так проказливо, что я побоялась: сейчас она назовет нашего капитана Клоповым или Мошкиным! Поэтому я поторопилась сбить градус нездорового веселья серьезным вопросом:

– Марья Васильевна, давно ли вы видели вашу соседку, Катерину?

– А и недавно! – с готовностью ответила общительная старушка, все так же глядя на нас одним оком, как мелкий циклоп. – Аккурат вчера вечером! Катюшка мне кактусы свои принесла на постой.

– А сама она куда делась? – спросила я.

– А и не знаю! Не спрашивала я ее! – престарелый циклоп недобро прищурился. – Некультурно это – спрашивать девку, куда она на ночь глядя с мужиком подалась!

– Ага, значит, был какой-то мужик! – уцепился за слово капитан Барабанов Тараканов. – Какой?

– Ой, старый! – с сожалением вздохнула свидетельница. – Седой, как лунь! Ажно жалко мне стало Катюшку, что она красоту свою молодую с этим дедом дряхлым погубит!

– Он был седой и дряхлый? – повторила я. – Точно дряхлый? Или только седой?

– Это важно? – скривился Руслан, критикуя мою манеру собирать свидетельские показания.

– Молчите, Бабочкин! – я отпихнула его от двери. – Марьвасильна! Вспомните, пожалуйста, как выглядел тот мужчина, с которым ушла Катя?

– Так говорю же – седой! Усы, борода, волосья – все белое, как у Деда Мороза! Разве что не в тулупе он был, а по-модному, как молодой, в футболке и джинсах, как вот ваш капитан…

– Барабанов! – разом выдохнули Руслан и Алка.

– Только сухой, – закончила бабка и сменила тему. – Капитан, а шо ж ты весь наскрозь сырой? Где тебя замочили?

– Дело у меня было мокрое! – огрызнулся Барабанов и сделал такое лицо, что стало понятно: сейчас он сам кого-нибудь замочит за здорово живешь!

– Марьвасильна, а Катя не сказала, долго ли она будет отсутствовать? А чемодан у нее был? – не отставала я.

– Сказала, что долго. И чемоданов у ней цельных два было. Здоровущие, как мой комод! Мужик ейный пер их – ажно приседал!

– Приседал, но пер! – я подняла указательный палец и все, даже старушка-циклопушка, посмотрели на него с большим вниманием. – Так-так-так…

– Все, что ли? – с досадой спросил Барабанов. – Можем отпускать свидетельницу на вечный покой?

– Типун тебе на язык, Пауканов! – выругалась Марья Васильевна и шумно захлопнула дверь, едва не прищемив насекомому капитану правую лапку.

– Бабки! – Барабанов скрипнул зубами и поднял глаза к потолку в лохмах осыпающейся побелки.

– Ну? – подбодрила его Трошкина, с интересом ожидая очередной милицейской мудрости.

– Бабки хороши в кошельке! – изрек Барабанов и поскакал вниз по лестнице, оставляя на серых цементных ступенях сырые следы.

– Уже уходим? – вопросительно посмотрела на меня Алка.

– Ну, если больше ничего не осталось… – ответила я, как Винни-Пух.

Мы спустились вниз, вышли во двор и обнаружили в машине Барабанова незнакомого молодого человека с приятным, но незапоминающимся лицом.

– Он расспрашивал народ во дворе, не знает ли кто, где искать гражданку Екатерину Владимировну Громову из пятнадцатой квартиры, – оригинально представил юношу мне и Трошкиной капитан Барабанов. – Я решил, что нам нужно предметно побеседовать. Садитесь, поехали!

– Чтобы предметно побеседовать, мы обязательно должны куда-то ехать? – струхнула Алка, видимо, вообразив, что сердитый Руслан повезет нас всех на допрос в милицию.

– Чтобы предметно беседовать, я должен получить сухие штаны! – рявкнул Барабанов.

– Значит, никаких мокрых дел больше не будет! – заботливо успокоила я встревоженную Трошкину.

5

– Дениска, у тебя найдутся чистые сухие штаны? Вынеси их во двор! – попросила я милого и, не ответив на закономерно последовавшие вопросы списком, выключила трубку.

Не надеясь на моего капитана с его скудным гардеробом и плохо налаженным холостяцким бытом, с просьбой вынести во двор чистую сухую рубашку Трошкина позвонила Зяме. Его запаса модного тряпья могло хватить для переодевания в сухое обмундирование всех участников исторического форсирования Днепра.

Наши любимые мужчины прискакали во двор одновременно и с одинаково настороженными лицами. Заказанные нами чистые и сухие одежды они держали так, что их было бы очень удобно использовать как оружие ближнего боя.

– Это кто же тут у нас голозадый?! – еще с крыльца зловеще поинтересовался Денис, воинственно размахивая запасными штанами.

– О ком заботимся?! – подхватил Зяма.

Узнав, что заботимся мы не о каком-нибудь залетном ловеласе, а о проверенном товарище Руслане Барабанове, ревнивцы успокоились и так подобрели, что не стали возвращаться в дом, а засели вместе с нами в беседке вокруг покосившегося стола для игры в домино. Руслан тут же, за виноградной шпалерой, переоделся в сухое и вывесил свои мокрые шмотки на просушку на веревку. Зяма сбегал в магазин за пивом с чипсами для мужчин, вином с конфетами для женщин и соком с печеньем для пацана, несовершеннолетний возраст которого легко читался на его румяном безусом лице. Затем наши капитаны подвергли парнишку перекрестному допросу. Тот и не запирался (сок с печеньем расположили его в нашу пользу) и доверчиво рассказал милицейским дяденькам и штатским тетенькам о своей миссии.

Едва услышав словосочетание – «люди в черных масках», мы с Алкой одинаково многозначительно сказали: «Ага!» и отодвинулись от шампанского и даже от конфет. Трошкину по понятным причинам заинтересовало описание тех двоих, которые поджидали Гольцова у подъезда с маской в кармане.

– Скажи, Сереженька, а не было ли у них такой особой приметы, как кавказский акцент? – спросила она.

– Вроде нет, – ответил Сержик. – Бабушка-свидетельница назвала другую примету: один из тех парней был красноглазым!

– Какая же это особая примета? – хмыкнул капитан Кулебякин, выразительно поморгав рубиновыми от недосыпания очами.

– Может быть, РАЗНОГЛАЗЫМ?! – встрепенулась я.

– О! – сказала Алка, сделавшись круглоглазой.

– Что – «О»? – спросил Кулебякин, явно ничего не понимая и так же явно от этого сердясь.

– Все! – торжественно сказала я и выразительным жестом попросила налить мне шампанского. – Я все поняла! Все.

– Тогда сначала скажи мне, где Катя, потому что я очень за нее волнуюсь! – попросила Трошкина не усомнившись в моем внезапном всезнайстве.

– Где точно – не скажу, но думаю, что уже на пути в прекрасные дальние страны. – ответила я.

– А как же ее замужество?! – охнула Алка. Я так старалась! А баба Соня так ждала! И несчастный Саша…

– Саша действительно несчастный, – согласилась я. – Вдобавок к глухоте и близорукости получил, бедолага, моральную травму… Зато у Катьки теперь все хорошо. У нее будет ребенок, а у ребенка родной отец!

Алка неуверенно улыбнулась и снова нахмурилась:

– Постой-ка… Разве этот ребенок у нее не от Ратиборского?

– От него! – я кивнула и хитро прищурилась. – Думаешь, кто был тем удивительно крепким старцем, с которым она сбежала?

– Геночка?! – ахнула подружка.

Я снова кивнула:

– Ратиборский собственной персоной, живой, здоровый, загримированный под дедушку, как тогда, в казино!

– Но как?!

Я с победной улыбкой оглядела сидящих за столом.

– Да-да, нам тоже очень интересно! – сказал Зяма, хрустя чипсами, как зритель на просмотре увлекательного фильма в кинотеатре.

Служивые люди Кулебякин, Барабанов и Сержик отделались молчаливым согласием. Не иначе, почувствовали, что дилетант в моем лице в очередной раз посрамил профессиональный сыск! Чтобы не огорчать их сверх меры, я начала с извинения:

– Честное слово, я не хотела! На сей раз я специально ничего не расследовала, это как-то само получилось.

– «Не виноватая я, он сам пришел!» – язвительно процитировал Зяма.

– Кто? – Денис вздрогнул и огляделся.

Я с легким злорадством подумала, что у него развилась небольшая фобия насчет приходящих мне мужчин.

– Конец истории, – пояснил Зяма. – Которую я бы предпочел услышать с начала. Давай, Дюха! Излагай!

И я охотно изложила.

– Жил-был один бизнесмен, по совместительству занимающийся политикой. У него имелись кое-какая недвижимость и половинная доля в казино, вторым владельцем которого был Левон Айрапетян.

– Это ты о Ратиборском говоришь? – догадалась Трошкина.

– О нем, – подтвердила я. – О Катькином Геночке.

– Катька – это кто? – спросил Зяма, который всегда живо интересуется прекрасным полом.

– Ты ее знаешь, это секретарша моего шефа, – ответила я.

– Любовница Ратиборского и мать его будущего ребенка! – от себя добавила Алка, чтобы прибить Зямин живой интерес на корню.

– Жил Ратиборский, жил – и дожил до переломного момента в своей жизни, – я вернулась к повествованию. – Из выгодного игорного бизнеса компаньон – типичный бизнесмен солнцевской формации – его постепенно выдавил, получив казино «Пирамида» в единоличное владение. Пришлось Ратиборскому полностью перекинуться на политику, и неплохие у него там были перспективы для карьерного роста, но не смог Геннадий Петрович удержаться от мести и начал посильно вредить своему бывшему компаньону.

– Это Айрапетяну-то? – хмыкнул капитан Барабанов. – Ну-ну!

– Хо-хо! – тоже хмыкнул капитан Кулебякин.

– А как он ему вредил? – умница Трошкина не стала издавать нечленораздельные звуки, а задала вопрос, полезный для развития сюжета.

– Сначала он вредил Айрапетяну общественно полезным способом – путем активного продвижения закона о закрытии в городе всех игорных заведений и выдворении их в необжитые кубанские степи. Хорошее дело, по-моему, за это Ратиборскому можно только спасибо сказать.

– Айрапетян не скажет, – возразил Барабанов.

– Айрапетян, я думаю, как раз высказал свое отношение к этой законодательной инициативе, организовав взрыв депутатской машины, – предположила я. – Хотя у него был и другой повод сильно обижаться на Ратиборского. Геннадий-то Петрович не удовлетворился моральной победой над игорным бароном и затеял еще игру в Робин Гуда!

– Мошенническим путем срывая в «Пирамиде» куши, то есть флеши? – догадалась Алка.

– Быстро соображаешь, молодец! – похвалила я. – Полагаю, со времен партнерского владения «Пирамидой» у Ратиборского в казино остались добрые знакомые, к которым можно было подкатить с деловым предложением «пощипать» казну.

– Ничего себе – «пощипать»! Пара флеш-стритов по пять тысяч долларов за ночь! Да это моя зарплата за полтора года! – возмутился Кулебякин.

– Быстро считаешь, молодец! – похвалила я и его тоже. – Только Ратиборский с сообщниками срубили больше, чем пару флешей. Думаю, они провели в «Пирамиде» не один сеанс робингудства, так что Левон Айрапетян сильно обеспокоился и с целью выявления «засланных казачков» в рядах своих сотрудников заказал кое-кому съемку скрытой камерой.

– Что значит – «кое-кому»? – неожиданно обиделся капитан Барабанов. – Администрация казино «Пирамида» обратилась за помощью к нашим коллегам из ОБЭПа!

Капитан Кулебякин издал невнятный, но отчетливо вопросительный возглас.

– Ты же просил узнать насчет лейтенанта Лосева! – напомнил ему Руслан. – Я и узнал. Минувшей ночью Аркадий действительно находился в казино с заданием провести видеосъемку скрытой камерой.

– Его послали выполнить чужую работу потому что запись, которую несколькими днями раньше сделал в «Пирамиде» профессиональный оператор Леша Пряников, до заказчика не дошла! – перебила я, радуясь своей сообразительности.

Затем моя радость угасла: я вспомнила, что кто-то вытащил диск с упомянутой записью из нашего домашнего видика. Я с укором посмотрела на Кулебякина. Он принял независимый вид.

– Дошла до нас та первая запись, дошла, – подтвердил мою загадку капитан Барабанов. – Хоть и с запозданием, но дошла. Спасибо Денису.

– Лучше скажите спасибо мне: это я нашла флеш-карту в путинском шарике, куда ее спрятал Пряников! – дуясь, напомнила я.

– Я не знаю, что такое «путинский шарик», – осторожно сказал начинающий чекист Сержик. – Но из того, что было сказано, я улавливаю некую связь между фамилией «Айрапетян» и замаскированными типами с кавказским акцентом. Что скажете?

– Что ты тоже молодец! – Я одобрительно похлопала парнишку по плечу. – Но замаскированные – это большая и интересная тема, связанная с казино лишь частично. Видишь ли, под однотипными черными масками скрывались разные лица, не только кавказской национальности! Причем как мужские, так и женские!

Тут я посмотрела на Трошкину. И остальные тоже посмотрели.

– Это было всего один раз! – краснея под устремленными на нее взглядами, неохотно сказала Алка. – Мы с Валентином хотели немножко прижать Гольцова, но опоздали – нас опередили замаскированные кавказцы. А мы и не в масках вовсе были! Просто в колготках!

– Все-таки без колготок не обошлось! – сочувственно сказал Зяме Денис.

– Милая, напомни мне попозже расспросить тебя о Валентине, с которым у тебя это – с колготками – было всего один раз! – притворно мягким голосом попросил Алку мой братец.

– Да Валентин тут вовсе ни при чем! – громко сказала я, выручая подружку. – Кроме них с Алкой, в масках бегала целая толпа народа! Кавказцы Левона Айрапетяна, разноглазый сынок Ратиборского со своим дружком, депутатский помощник Гольцов – все носились по кругу, пытаясь найти того, кто завладел деньгами Геннадия Петровича!

– Флешами из казино? – уточнила Трошкина.

– И выручкой за продажу недвижимости! – добавила я. – Думаю, сумма набежала кругленькая, но искать ее у родных и близких Ратиборского никакого смысла не было. Геннадий Петрович держал свои денежки при себе!

– Вот с Геннадием Петровичем хотелось бы разобраться! – снова подал голос пытливый юноша Сержик. – Он же погиб при взрыве на площади, разве нет?

– Конечно нет! – Я помотала головой. – Ратиборский после субботнего заседания комитета из парадного на площадь и не выходил! Из здания ЗСК еще боковой выход имеется, им обычно обслуживающий персонал пользуется. Геннадий Петрович, слегка изменив внешность, утек туда. А в депутатский автомобиль вместо Ратиборского сел и, увы, взорвался второй помощник Геннадия Петровича, некий Александр Пущин…

– Заявление об исчезновении которого в отделении приняли только вчера, – пробормотал Сержик.

– Пущин до прихода к Ратиборскому был актером молодежного театра, – объяснила я. – Однажды под Новый год он спроворил Геннадию Петровичу карнавальный наряд из театральной костюмерной, а потом, видимо, начал применять свои профессиональные навыки в более широком диапазоне. Когда Ратиборский начал опасаться за свою жизнь, он не только нанял телохранителя, но еще и сделал Пущина своим дублером. В гриме тот вполне убедительно играл роль собственного шефа, разве что некоторая разница в телосложении выдавала подмену, я заметила, что «Ратиборскому», который вышел из ЗСК и сел в машину за секунду до взрыва, пиджак был слегка великоват, а брюки коротковаты. Очевидно. Пущин был немного выше и стройнее своего босса. И шея у него была потоньше, поэтому он ее платком замотал.