Текст книги "Марш-бросок к алтарю"

Автор книги: Елена Логунова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

2

В детстве Алла Трошкина была пай-девочкой, отличницей и умницей. Учителя и родители ставили ее в пример менее правильным одноклассницам, из-за чего Аллочкина школьная жизнь сильно осложнялась. Трошкина непременно пережила бы множество неприятностей и целую кучу моральных и физических обид, не будь у нее лучшей подруги – Инки Кузнецовой. Инку совершенно искренне считали идеальной девочкой только влюбчивые школьные хулиганы и тренер баскетбольной команды.

Благодаря Инке цену женской дружбы Аллочка поняла едва ли не раньше, чем усвоила основополагающий принцип лепки песочных куличиков. И хотя впоследствии судьба забрасывала подружек в гораздо менее спокойные места, чем та песочница, где они когда-то познакомились, женская дружба в цене не падала.

– В мире, захваченном мужчинами, мы, девочки, должны держаться друг за друга! – назидательно сказала Трошкина заставке Яндекса, отогнав царапающую душу мысль о том, что иногда совсем неплохо бывает подержаться и за какого-нибудь мужчину.

Собственно, это штрейкбрехерское соображение не было несвоевременным. Аллочка уселась за компьютер, чтобы покликать в сети добровольца, готового стать мужем Катерины и отцом ее ребенка. Впрочем, про ребенка она пока решила не упоминать. Жизненный опыт подсказывал ей, что мужчины не склонны рассматривать детей, прилагающихся к женщинам, как ценный бонус.

Оказалось, что Алка отстала от жизни! Беременными невестами живо интересовались молодые люди призывного возраста, упорно не желающие платить долг родине. Наличие в семье одного младенца позволяло отсрочить призыв, а при появлении второго отпрыска папаша и вовсе освобождался от армейской повинности. Алка сделала пометочку в блокнотике, внимательно изучила объявления военнообязанных женихов и прилагающиеся к ним фотографии, выбрала наиболее симпатичных кандидатов и написала всем.

Следующую перспективную группу образовывали иностранные граждане, жаждущие на законных основаниях – в качестве супругов россиянок – обосноваться в РФ. Иностранцы, правда, сплошь были плохонькие – в основном из Средней Азии, Украины и Молдавии.

– Гастарбайтеры, – брезгливо сморщилась Трошкина.

Выйти замуж за каменщика или плиточника для интеллигентной Катерины было бы мезальянсом.

– С другой стороны, работящий мужик и семью всегда прокормит! – решила Алка и отправила парадное фото Катьки полудюжине кандидатов из ближнего зарубежья.

На этом оптовая рассылка закончилась, дальше пошла работа со штучным товаром. Пожилой русскоязычный казах, бывший житель Поволжья, ныне гражданин Германии, посредством объявления на сайте знакомств оповещал мировую общественность о своем желании найти молодую, симпатичную, хозяйственную подругу жизни, знающую русский язык.

– Катька знает! – кивнула Трошкина и охватила немецкого казаха почтовой рассылкой.

Русских жен также хотели: украинский программист в Австралии, еврейский юморист в Израиле, лесоруб, мигрировавшим из Ленинградской области в Финляндию, и армянин, неведомыми путями оказавшийся в Швеции. Не жен, но подруг желали обрести риэлтер в Чехии и ветеринар в Австрии. Алка от имени жаждущей крепких мужских объятий Катерины написала им всем, незначительно меняя текст в соответствии с запросами конкретного адресата. На этом первый сеанс одновременной брачной игры в интернете закончился.

Трошкина приготовила ужин и села кушать, продолжая перебирать варианты решения социальной задачи с одним неизвестным, где «иксом» был искомый муж. Очное знакомство Катерины с Мистером Икс исключалось по вполне уважительной причине безвылазного присутствия невесты в гинекологическом отделении шестого роддома. Устроить встречу потенциальных супругов непосредственно в роддоме в принципе было можно, но такой старт казался Алке малоперспективным.

– Желательно знакомство вслепую, вглухую и внемую! – подытожила она.

И вспомнила про бабу Соню!

Баба Соня когда-то крепко дружила с собственной бабушкой Трошкиной, а после смерти той по возможности перенесла свое внимание на Аллочку. По причине очень большой разницы в возрасте предпочтения по части выходных мероприятий у подружек были разные, так что встречались они нечасто, но зато созванивались регулярно. Баба Соня взяла за правило не реже раза в неделю подвергать Аллочку обстоятельному телефонному допросу. Основной его целью было выяснить, не собирается ли Трошкина замуж. Трошкина же не собиралась, и бабу Соню это чрезвычайно волновало. Ее младший сын, сорокапятилетний юноша без вредных привычек, тоже засиделся в холостяках, и баба Соня рассматривала Аллочку как вполне подходящую кандидатуру на роль своей невестки.

– Я же, ты знаешь, бабка не вредная! – проникновенно внушала она Трошкиной, воспринимающей матримониальные планы старшей подруги без всякого энтузиазма. – Я же в дела молодые лезть не стану, шпынять невестушку не буду. Ой, да я же ее любить буду как родную, только бы она Саньку моего непутевого не обижала!

Далее обычно следовала развернутая характеристика непутевого, но славного Саньки, такая душевная и трогательная, что чувствительную Трошкину пробивала слеза. Впрочем, оплакивая судьбу Саньки перманентно страдающего от отсутствия женской ласки, Аллочка не спешила протянуть ему руку помощи. Руку, сердце и все остальное она приберегала для кого-нибудь менее непутевого.

А вот Катерина в ее нынешнем печальном и одновременно интересном положении могла бы и не быть столь разборчивой!

Допив чай, Трошкина перемыла посуду и заодно с чистыми тарелками разложила по полочкам свои аргументы в пользу скорейшего построения общего семейного очага непутевого Саньки и распутной Катерины.

– Бабушка Сонечка, здравствуйте! – напела она в телефонную трубку. – Как ваше здоровье, как дела, как ваш Санька?

Младшим сыном бабы Сони Алка по собственному почину интересовалась впервые. Чуткая старушка это обстоятельство мгновенно отметила и воодушевилась:

– А и ничего мой Санька, и хорошо! Повысили его на работе, главным инженером поставили, зарплату прибавили – хоть и не миллионы платят, а все деньги. Хватило бы и жене на платье, и детишкам на молочишко. Да только где те детишки… Никак не женится мой непутевый, уж я прошу его, прошу, а он все никак? Так и помру, наверное, не дождавшись внуков…

– Не помрете! – радостно заверила старушку Трошкина. – Есть у меня невеста для вашего Саньки! Очень хорошая девушка, красивая, умная, с высшим образованием, работает в хорошей фирме и зарплату вполне приличную получает. Хватит и мужу на брючки, и деткам на конфетки!

– Ой, а Санька-то мой подойдет ли ей? – заволновалась любящая мать. – Он у меня парень скромный, тихий, домашний…

– В самый раз! – заверила коварная Алка. – Этой девушке как раз такой муж и нужен: чтобы заботливый был, чтобы детей любил…

– Ну и отлично! – обрадовалась старушка. – Давай тогда поскорее их знакомить.

На том и порешили.

3

Нельзя сказать, что операция была глубоко секретной… Просто она не афишировалась.

– Сделать усе тихо, без шуму и пыли! – в приватной обстановке бани-сауны велел майору Кроткому его непосредственный начальник полковник Головань.

Полковник очень точно скопировал незабываемую манеру речи уголовно-лирического героя Анатолия Папанова из «Бриллиантовой руки». Майора Кроткого это искренне позабавило. Он не предвидел никаких проблем с выполнением начальственного задания. Более того, он уже почти выполнил его и, разделывая копченую рыбину, с удовольствием думал отнюдь не о работе. После успешного завершения задания Кроткий собирался попросить у начальства недельный отпуск. Он планировал потратить семь свободных дней и энное количество свободно конвертируемых денег на поездку в Грецию, где, если верить герою Аркадия Райкина, есть все. Включая большой выбор приятных дам, способных с лихвой компенсировать майору отсутствие законной супруги, которую он не собирался подвергать тяготам и рискам заграничного путешествия.

Предвкушая сладкие деньки в тени греческих смоковниц, майор Кроткий одновременно с аппетитом вкушал копченого судачка, для пущей гармонии внутреннего мира обильно заливая рыбу пивом. Данное исторически сложившееся сочетание выпивки и закуски казалось майору безупречно правильным и надежным, однако ближайшее время показало, что не все так просто. Не доев судака, Кроткий почувствовал себя на редкость плохо, вынужден был досрочно покинуть приятное общество в сауне и уже из дома, под причитания любящей супруги был увезен «скорой помощью».

– Пищевое отравление! – бодро констатировал врач, осмотрев майора, едва ли не намертво сраженного копченым судаком.

– Так все же ели, и все в норме! – едва шевеля серыми губами, обиженно напомнил сильно хворый майор.

– Бывает и такое, – уверенно сказал специалист. – Копчености и соленья – это как русская рулетка. Едят все, а умирает кто-то один!

Умереть майору Кроткому, конечно, не дали, но активные реанимационно-восстановительные процедуры в гастроэнтерологии напрочь вырвали из его жизни почти двое суток. Именно поэтому выполнение задания, не казавшегося самонадеянному майору особо сложным, оказалось под угрозой.

До телефона Кроткий добрался лишь во второй половине воскресного дня. Чувствовал он себя дурно, мыслил с трудом, четко сформулировать распоряжение не смог, и лейтенант Лосев уяснил свою задачу лишь в самых общих чертах.

– Найти оператора Пряникова с городского ТВ и забрать у него отснятый материал для майора Кроткого, я все понял, сделаю! – браво протарахтел в телефонную трубку лейтенант, особо тщательно работая над собственной дикцией и тихо радуясь тому, что возможности современной телефонной связи еще не распространились на передачу на расстояние компрометирующих запахов.

Временно свободный от дел и перманентно не обремененный семьей лейтенант Аркадий Лосев с вечера пятницы и до середины воскресенья пребывал в глубоком загуле, из которого его и выдернул майорский звонок. Оставив недожаренные куриные ножки на гриле на произвол временной подруги, Аркадий вызвонил непьющего коллегу лейтенанта Смирнова и на его личном автомобиле отправился в офис городской телекомпании.

Воскресенье на провинциальном ТВ для большинства сотрудников являлось выходным днем. Кроме дежурных специалистов, в офисе никого не было, да Аркадий до редакционных помещений и не дошел. Полуживую душу он встретил сразу за железной дверью: в застекленном закутке за конторкой дремал преклонных лет ночной охранник, пенсионер Василий Кузьмич Морозов, которого все студийные шутливо звали «Дед Морозов».

– Слышь, отец! Где оператора Пряникова найти, не знаешь? – добродушно дохнув на него перегаром, спросил лейтенант Лосев.

– Пряникова-то? – сторож завистливо принюхался к исходящему от лейтенанта богатому амбре из совокупных запахов выпитой водки и съеденного шашлыка и горько вздохнул.

Дед Морозов в свое золотое время вел весьма свободную и веселую жизнь, а теперь отчаянно завидовал каждому молодому парню, не отягощенному артритом, бурситом, простатитом, толстой ворчливой женой и хроническим безденежьем. Оператор Алексей Пряников, по его небеспристрастному мнению, относился к числу счастливчиков. Ревниво наблюдая за достаточно бурной общественной и личной жизнью Пряникова, любопытный Дед Морозов был в курсе отдельных его проектов и планов, однако информация о трагической гибели Алексея до вечернего сторожа, едва заступившего на пост, еще не дошла. Поэтому на вопрос вызывающе ароматного лейтенанта Лосева охранник ответил то, что знал:

– Пряников сегодня второй день свадьбы в парке на озере снимает, – и снова вздохнул.

Слово «свадьба» у экс-гуляки прочно ассоциировалась со вкусной едой, обильной выпивкой и щедро декольтированными хмельными дамами, страстно завидующими новобрачной и при каждом крике «Горько!» непроизвольно выпячивающими губы в надежде подарить хоть кому-нибудь свой собственный поцелуй с перспективой немедленно развить его до традиционной программы брачной ночи.

– Я все понял! – Аркадий Лосев благодарно кивнул информированному старику и ушел, оставив растревоженного Деда Морозова в плену горьких табачно-шашлычно-водочных ароматов и сладких развратно-распутных воспоминаний.

Свадьбу этим днем в парке на озере догуливали всего одну, и оператор ее снимал один-единственный, так что о возможности ошибки в идентификации искомой личности лейтенант Лосев даже не подумал.

– Вот этот типчик нам и нужен! – сказал он напарнику, легко высмотрев в толпе радостно хороводящихся гостей малоподвижную фигуру с камерой на плече.

Мешать оператору, находящемуся при исполнении, лейтенанты не стали и в ожидании завершения съемочного дня удобно расположились на послеобеденный отдых в тени кустов и деревьев на ближайшей клумбе.

4

– Большое спасибо! – Даня Гусочкин спрятал в карман деньги, поправил на плече ремень кофра с видеокамерой и тепло улыбнулся работодательнице.

– Тебе спасибо, – желчно буркнула Лариса Котова.

Размеры своей устной благодарности она уточнять не стала. С учетом того, что Даня выручил фирму в критическую минуту, хозяйкино «спасибо» могло бы быть более искренним, но тяжелый день полностью исчерпал Ларины запасы душевности и сердечности. Кроме видеосъемки, все рабочие процессы, связанные с аппаратурой, шли наперекос и через «не могу». Сбоил микшерный пульт звукотехника, резаными поросятами визжали радиомикрофоны, мучительно моргал пораженный загадочным нервным тиком плазменный экран, и ноутбук обморочно отключился как раз в момент показа слайд-шоу, спешно состряпанного из «загсовских» фотографий новобрачных. Лара устала удивляться количеству и разнообразию технических проблем!

– Это нас конкуренты сглазили! – уверенно сказала Ларисина помощница Галина. – Наташка Рощина из «Супер-пати», точно, больше некому! Она вечно с колдунами, гадалками и экстрасенсами якшается, лично проводит на все корпоративы придурков из «Архитектуры космоса»! Не иначе, это они по ее просьбе нам весь астральный фарт порушили.

– По бартеру, вместо оплаты за ведение очередной корпоративной вечеринки космических архитекторов, – ехидно поддакнул звуковик Стасик Прыгов, обиженный тем, что Лара в очередной раз не дала ему ожидаемую премию.

Лариса, обычно весьма критично относящаяся к сообществам мистически-философских течений и завихрений, мрачно зыркнула на подчиненных и промолчала.

– Ну, я пошел! – сказал Даня Гусочкин, чутким ухом пожизненно гонимого создания уловив, что тут ему уже не рады.

– Да… пошел ты! – хамски одобрил звукорежиссер, откровенно завидующий Даниному вызывающему успеху: у оператора нынешним многотрудным днем техника работала как часы.

– Это потому, что Наташка Рощина из «Супер-пати» про замену оператора ничего не знала! – уверенно сказала помощница Галина, потыкав пальчиком в спину удаляющегося Гусочкина. – Видимо, сглазили только нас, основной состав! Списком или поименно.

– Точно, штатным сотрудникам всем плохо пришлось! – согласился звуковик.

Он понизил голос и пугающе вытаращил глаза:

– Куда уж хуже! Лешку нашего, вон, вообще убили!

– Тьфу на тебя! – рассердилась Лариса.

Она подхватилась и показательно засуетилась:

– Ну, чего стоим? Спектакль окончен, всем спасибо, все свободны. Живо собираем барахло, грузимся в машину – и по домам!

Даня Гусочкин вышел из «Старой крепости» и с удовольствием оглядел простирающиеся за несерьезным мозаичным рвом клумбы, пламенеющие тюльпанами и окруженные еще не зацветшими жасминовыми кустами.

Было начало пятого. Граждане, гуляющие в парке с детьми, группировались у каруселей в центральной части парка. В укромный уголок у «Старой крепости» еще не стеклись бездомные парочки и застенчивые алкоголики. Было тихо, пусто, и запах свежескошенной травы кружил голову оператора, отработавшего несколько часов в прокуренном помещении, заполненном шумной толпой. Даня воспрянул духом, с бодрым топотом пробежал по бревенчатому мостику и остановился на краю просторной клумбы. Опустив на зеленый ежик газонной травы сумку с камерой, он с хрустом потянулся, глубоко вздохнул и закрыл глаза.

– Стоять, не двигаться! – проскрипело ближайшее дерево.

Оно моментально отрастило крепкие ветки, которые принудительно свели и зафиксировали руки Гусочкина у него за спиной.

Даня поспешно открыл глаза. Жасминовый куст перед ним мучительно содрогнулся в родовых схватках и с треском произвел на свет коренастого молодого человека в мешковатых серых джинсах и футболке такой расцветки, которая получается, если сосредоточенно потоптаться по брезентовому полотну очень грязными ногами. Военно-маскировочный окрас шел новорожденному жасминцу чрезвычайно. Казалось странным, что он отпочковался от мирного декоративного куста, а не вылез, как танк, из маскировочного стога перепревшего сена. Или из гущи вонючих водорослей, как подводная лодка. Запахи от военизированного жасминца исходили такие, что хоть противогаз надевай!

– Камера? – вопросительно молвил благоуханный Аркадий Лосев, присев перед Гусочкиным на корточки, уперев кулаки в колени и по-собачьи склонив голову к плечу.

Голова у Аркадия была шишковатая, плечо бугристое, кулаки квадратные. Все вместе производило на слабонервных штатских очень недоброе впечатление. Даня запаниковал:

– Чего сразу в камеру? За что в камеру? Что я сделал?!

– Точно, камера, – не обращая внимания на страдания плененного Гусочкина, сказал лейтенант Лосев и по-хозяйски расстегнул кофр. – А запись где?

– Запись? – растерянно повторил Даня.

Записью, идеально ассоциирующейся с пугающим незнакомцем, в представлении Дани, был расстрельный список.

– Запись, запись! Я от Кроткого! – с нажимом сказал Аркадий, с запозданием вспомнив, что в качестве волшебного слова ему следовало сразу же упомянуть запоминающуюся фамилию майора.

И тут Гусочкин окончательно понял, что перед ним матерый уголовник! Именно такая публика, Даня знал это по кровавым отечественным детективам, обожает давать жутчайшим типам нарочито простенькие прозвища, предпочитая почему-то имена прилагательные: Косой, Хромой, Горбатый, Хмурый… Неведомый Кроткий привиделся испуганному Дане презлобным паханом с лицом, похожим на куб испещренного кавернами железобетона и аналогичного вида кулаками. К слову сказать, этот фантазийный образ не сильно отличался от реального отражения майора в зеркале. Даня моментально смекнул, что затягивать общение с посланцами Кроткого опасно для здоровья и, осмотрительно не вникая в причины интереса блатняков к видеозаписи вполне обычной свадьбы, резво перевел стрелки на Лару Котову, сказав:

– А запись я уже отдал хозяйке! Там она, в ресторане! Лариса ее зовут.

– Подержи-ка его пока, Вась, – распорядился Аркадий.

Он зашагал к «Старой крепости», на ходу – в преддверии встречи с дамой – приводя себя в максимально презентабельный вид. Поплевав на ладони, пригладил волосы, потом вопросительно понюхал себя под мышкой и помахал ладонью, разгоняя ароматы по ветру.

В опустевшем зале было сумрачно, и легкий ветерок гонял по полу обрывки серпантина и скомканные бумажные салфетки. Тяжелые шаги лейтенанта Лосева под сводами разоренной и покинутой оккупантами крепости общепита прозвучали гулко и зловеще.

– Ой, кто здесь? – испугалась обычно бойкая Котова.

– Лар-р-риса? – притворно добрым голосом Очень Злого Серого Волка рыкнул лейтенант Лосев.

– Йа, – выдохнула Лара, как типичная Красная Шапочка из Эльзаса.

– Я не я, и хата не моя! – басовито хохотнул Серый Волк Лосев. – Кассетку гоните, девушка!

– Ka…

– Какую кассетку? – понятливо договорил Аркадий. – Ту, которую вам оператор оставил.

– Ка…

– Какой оператор? Да этот, – лейтенант кивнул на дверь. – Рыжий, рыжий, конопатый… Убил дедушку лопатой…

– Кто кого убил?! – Лариса откровенно запаниковала.

Что за беда с этими операторами! Утром одна история с убийством, вечером другая!

– Давайте, давайте, девушка, – подбодрил ее Аркадий. – Гоните кассету, а потом забудем былое и расстанемся друзьями.

Мужское самолюбие Аркадия сильно пострадало бы, узнай он, что желание расстаться с ним немедленно и навсегда посетило симпатичную женщину на первой же минуте их милой беседы. И видеозапись второго дня свадьбы в тот момент представлялась Ларе не слишком дорогой ценой за исполнение этого светлого желания.

– Вот, – сказала она, безропотно вручая лейтенанту Лосеву затребованную кассету.

– Вот и хорошо, вот и умница! – обрадовался Аркадий.

Он тоже думал, что легко отделался, потратив на выполнение экстренного задания руководства всего пару воскресных часов. Ни жареные на гриле куриные ножки, ни стерегущая их милая дева, наверное, еще не остыли и могли быть употреблены нагулявшим аппетит лейтенантом ко всеобщему удовольствию.