Текст книги "Марш-бросок к алтарю"

Автор книги: Елена Логунова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

7

– Сначала в ванную, потом поесть, а потом к девчонкам! – Денис Кулебякин хлопнул спутника по плечу и с намеком подмигнул ему.

Казимир Кузнецов поморщился, бережно помассировал плечо, натруженное лямкой рюкзака, и не сделал никакой попытки подмигнуть в ответ, красивые глаза гениального дизайнера опухли от комариных укусов и приобрели не свойственный им ранее монголо-татарский прищур. Тем не менее Зяма ответил:

– А потом опять поесть! – и тоскливо вздохнул.

Походно-полевой кухней утонченный и избалованный сын знаменитого кулинара-изобретателя был сыт по горло. Кашу с консервами, чай с дымком и вермишелевый суп с головастиками Зяма мечтал исключить из своего рациона до конца текущей жизни и на все последующие. Он также никогда больше не собирался сплавляться на рафте, спать в палатке и перемещаться по сильно пересеченной местности на своих двоих. Суровый экстрим больно ударил по организму дизайнера: у Зямы болели разбитые ноги, натруженные плечи, намозоленные руки и измученный непривычной едой желудок.

– Надо было позвонить Дюхе с Алкой и заказать нормальный праздничный ужин! – капризно сказал он.

– Не надо звонить! – возразил пулеводонепроницаемый капитан Кулебякин, у которого не болело ничего. – Сделаем им сюрприз!

– О-о-о! – желчный Зяма поднял взгляд к потолку машины и проникновенно попросил: – Господи, укрепи нас!

– В смысле? – нахмурился простодушный Денис.

Зяма иронично усмехнулся и покачал головой. Как герой-любовник с многолетним стажем, он не понаслышке знал, сколь малоприятны бывают сюрпризы типа «возвратился внезапно муж из командировки». Правда, ему еще никогда не приходилось выступать в роли внезапно возвратившегося мужа.

– Нет, ты давай отвечай! – колючкой вцепился в него профессионально настойчивый милицейский капитан. – Ты на что это намекаешь?

– По статистике, семьдесят процентов женщин не хранят верность своим избранникам. – высокомерно сообщил Зяма.

– Наши женщины не такие, – заявил Денис и растроганно улыбнулся.

– Все не такие, – кивнул Зяма. – Все семьдесят процентов… Вот, помню, была у меня одна бухгалтерша. Такая застенчивая, стеснительная девушка! А когда я собрался уйти к другой, она привязала меня к кровати собственными колготками! Вот были страсти-мордасти!

Капитан Кулебякин кашлянул, помянул недобрым словом холодную горную речку и некоторое время помалкивал. Зяма ждал, иронично выгнув бровь, и дождался:

– Я знаю Инку! – пафосно заявил Денис.

– Друг мой! Знаешь ли ты Инку? Я имею в виду – знаешь ли ты ее так, как я? – с надрывом перефразировал классика начитанный сын великой писательницы.

– Это откуда? – с подозрением спросил малообразованный в литературном плане капитан Кулебякин.

– Это из жизни, – буднично сказал Зяма. – Ты не представляешь, как сильно ошибается тот, кто уверен, что знает о своей подруге абсолютно все! Вот, помню, была у меня одна библиотекарша. Тихая, скромная девушка, большая любительница поэзии Серебряного века. И что ты думаешь? Когда я ушел от нее к другой, она взяла отвертку и нацарапала на капоте моей машины разные слова – отнюдь не цитату из стихотворения Ахматовой!

– Я не ушел к другой, – лаконично молвил Денис.

– Ты просто ненадолго ушел, этого могло быть достаточно, – хмыкнул циник. – Ах, друг мой! Как сказал великий Шекспир: «О женщины, вам имя вероломство!» Ангелы, которых мы любим, способны превращаться в демонов! Вот, помню, была у меня одна учительница физкультуры. Энергичная, веселая девушка, большая любительница пеших прогулок на свежем воздухе. И что ты думаешь? Подстерегая меня, она двое суток просидела в засаде в собачьей будке!

– Это случилось, когда ты ушел к другой? – уточнил Кулебякин.

– Шути, шути! – обиделся Зяма. – Посмотрим, как ты будешь смеяться, обнаружив, что моя сестрица не страдает от приступа одиночества, вызванного твоим отсутствием!

– Спорим, страдает? – завелся Кулебякин.

– Спорим, что нет!

Спорщики ударил по рукам и отвернулись друг от друга, мрачно созерцая трудно различимый в сгущающемся мраке пригородный пейзаж за окнами машины.

8

– Давай положим его на диван? – предложила Трошкина, сочувственно глядя на взятого нами «языка».

Один-единственный удар сумчатой булавой надолго лишил его дара речи. Парень невнятно мычал и слабо мотал головой. Процесс получения от него информации обещал затянуться надолго, так что всем нам имело смысл устраиваться поудобнее. Но я все-таки возразила:

– Давай не будем укладывать его на диван, это будет уж слишком фривольно! Посадим в кресло, оно достаточно комфортное.

Старинное кресло с высокой спинкой, мягким подголовником и удобными подлокотниками устроило бы даже королеву-мать, однако вялый «язык» норовил свернуться в нем скорбным кренделем. Пришлось привязать его к спинке кресла поясом от моего купального халата. Пояса от банных одеяний других членов нашей семьи тоже пошли в ход: без них руки «языка» безвольно соскальзывали с подлокотников, а ноги в белых туфлях самопроизвольно вытягивались на середину комнаты, что выглядело неприятно и даже пугающе.

Зафиксировав положение тела в пространстве, мы с Трошкиной присели на диван и стали ждать, когда «язык» оклемается и придет в себя. Сидеть просто так было скучно. Я машинально пощелкала пультом, и на экране телевизора возникли картинки уже знакомой видеозаписи из «Пирамиды». От нечего делать мы просмотрели ее до самого конца, правда на ускоренной записи. И узнали среди участников съемки еще одного знакомого – Алексея Голыцова!

Помощник Ратиборского появился в кадре около двух часов ночи. Его морковная голова пламенела на фоне дубовых панелей, как сказочное огниво в подземной пещере. Так же, как его босс Гольцов играл и даже, кажется, выигрывал. Непоседливый оператор слишком часто менял точку съемок, мешая мне вникнуть в происходящее на экране.

А в районе десяти утра, когда депутат и его помощник уже окончательно и бесповоротно ушли из кадра, в зале появился Ратиборский-младший!

– Ба, знакомые все лица! – ахнула я, узнав так сильно напугавшего меня однажды «разноглазого».

– Место встречи изменить нельзя! – поддакнула Трошкина.

– Место нельзя, а внешность можно, – машинально добавила я, имея в виду Катькиного Геночку с его досрочными сединами.

И тут мне в голову пришло одно интересное соображение. Его имело смысл хорошенько осмыслить. Я приготовилась основательно подумать, но в этот момент – не очень-то вовремя! – очнулся наш «язык». Он дернулся, тряхнув кресло, и снова затих.

– Просыпайся, Спящая Красавица, просыпайся! – проворковала Трошкина.

Спящий Красавец вздрогнул и шумно икнул. Замер, дернулся и снова икнул.

– Ему давит на желудок! Надо ослабить ремень! – авторитетно сказала Трошкина, которая когда-то преподавала лечебную физкультуру пациентам наркодиспансера и на этом основании считает себя отчасти доктором.

– Валяй, – разрешила я.

Алка склонилась над пробуждающимся Спящим Красавцем, повозилась в районе его талии и вдруг задумчиво протянула:

– Интере-е-есная у него штучка!

– Фи, Трошкина! – строго сказала я. – я была лучшего мнения о твоем морально-нравственном облике!

– При чем тут мой моральный облик? – Алка оглянулась и поманила меня пальчиком. – Иди, посмотри! Ты когда-нибудь видела такое?

– Думаю, что да, – ответила я с достоинством, но без хвастовства. – Думаю, что я видела и не такое! И если уж тебе охота поговорить об этих штучках, то у моего Дениса…

– Фи, Кузнецова! – с негодованием вскричала Трошкина. Я же не о том! Я об этом!

И она потрясла перед моим носом ремнем, который выдернула из брюк Спящего Красавца:

– Видишь, какая цацка?

– Ух ты!

В первый момент я искренне восхитилась богатым декором пряжки, но потом разглядела на ней миниатюрные кнопочки, присмотрелась и тоже ахнула:

– Да это же камера!

– Вот, значит, почему он не стоял на месте и все время теребил свой ремень! – с удовлетворением сказала Алка. – Вовсе не потому, что хотел по-маленькому! Он ходил вокруг стола и тайно вел в «Пирамиде» видеосъемку!

Не сговариваясь, мы одновременно оглянулись на телевизор, на экране которого застыл финальный кадр другой видеосъемки, сделанной в том же самом казино. Я быстро клацнула пультом и вырубила телик. Затем мы синхронно повернули головы к нашему «языку». Желание разговорить его достигло того предела, за которым начинаются бесчеловечные опыты с раскаленными щипцами, утюгами и плойками для завивки волос.

– Алка! Проверь его карманы! – велела я.

Трошкина бестрепетно обшарила чужие карманы и предъявила мне добычу: бумажник со скромной суммой денег, связку ключей, мобильный телефон и милицейское удостоверение на имя Аркадия Владимировича Лосева.

Последняя находка сильно умерила нашу с Алкой жажду знаний.

– Лейтенант милиции! – обескураженно молвила моя подружка. – Странно… Никогда бы не подумала… Ой, Кузнецова, как же так – мы с тобой напали на милиционера?! И даже взяли его в плен… Считай, похитили!

– Обещаю, что никому об этом не скажу! – неожиданно ясно произнес наш пленник. – Если вы тоже не будете болтать и немедленно меня отпустите. И вернете мне удостоверение и ремень!

– Да, пожалуйста! – вскричала Трошкина и от переизбытка чувств всплеснула упомянутым ремнем, как корова хвостом.

– Видал? Похоже, я выиграл! – прозвучало за нашими спинами.

Мужской голос был исполнен мрачного торжества. Моментально узнав минорный баритон родного брата, я обернулась:

– Мы! – голосом, не предвещающим ничего хорошего, поправил мой милый милицейским капитан.

Денис и Зяма плечом к плечу стояли в дверном проеме – как два былинных витязя в раме картины.

«Пересвет и Челубей!» – сострил мой внутренний голос, намекая на необычный монгольский разрез глаз моего единокровного братца.

– Эт-то что за срамотища здесь творится?! – нутряным богатырским басом прогудел капитан Пересвет Кулебякин.

Примерно таким голосом, я думаю, начинал перебранку с Соловьем-разбойником Илья Муромец.

Не дожидаясь, пока кого-нибудь из присутствующих обзовут чудищем поганым и вобьют по шею в мать-сыру землю, я ласково проворковала:

– Милый, я тебе сейчас все объясню! Наедине!

– План меняется, – пристально, исподлобья, как бык на тореро, глядя на меня, сказал Денис Зяме. – Ужин и душ переносятся на потом!

– Согласен! – быстро ответил мой братец.

Он широко шагнул к Трошкиной и сцапал ее за руку.

– Ай! – взвизгнула Алка и уронила злосчастный ремень.

Пленный лейтенант задергался, пытаясь освободить ноги и дотянуться до ремня на полу. Поглядев на эту сцену, Денис с чертыханием помянул какие-то страсти-мордасти и и необыкновенно язвительно поинтересовался у меня:

– Чем привязали? Колготками?

– Почему – колготками? Поясками от халатиков! – дрожащим голосом ответила за меня Алка и смущенно потупилась: с колготками у нее совсем недавно тоже была какая-то сомнительная история.

– Молчи, грешница! – величаво нахмурился Зяма, отчего-то впадая в церковную тему. – Кто еси сей муж?!

– Я им не муж! – возмутился пленник.

– Он нам не муж! Он мент! – подтвердила я и показала развернутое удостоверение милиционера.

– А мент нам в мужья не годится?! – совсем осерчал канитан Кулебякин, уже переходя на личное.

– Милый! Давай об этом тоже поговорим наедине! – теряя терпение, попросила я.

– Отлично! Гр-ражданка Кузнецова, пр-ройдем-те! – прорычал Денис.

– Гражданка Трошкина, останьтесь! – повелел Зяма.

– Граждане, граждане! – заволновался привязанный, видя, что все расходятся. – А как же я? Я же лейтенант милиции! И я, между прочим, при исполнении!

– При исполнении? Вот и исполняй! – съязвил Кулебякин. – Лейтенант он, понимаешь!

С этими словами капитан Кулебякин гордо вытащил из кармана красную книжечку собственного служебного удостоверения и с изяществом тореадора исполнил ею перед физиономией младшего по званию классическую полуверонику.

– Виноват, товарищ капитан! – пробормотал пленный.

– Виноват – покайся! – наставительным голосом строгого падре посоветовал ему Зяма и со словами: «В келью, дщерь моя, на исповедь!» – повлек оторопевшую Трошкину в свою комнату.

Из-за закрывшейся за ними двери немедленно послышались звуки наиактивнейшего умерщвления плоти. Денис злорадно молвил: «То-то!» и с ускорением потащил меня в прихожую.

– А что исполнять-то?! – оставшись в одиночестве, вскричал всеми забытый лейтенант.

– Что, что! – Кулебякин с сожалением отпустил мою талию и вернулся в комнату. – Цыганочку с выходом! Ладно уж, свободен!

Через несколько секунд мимо меня бочком и со словами извинения проскользнул лейтенант.

– До свиданья, – с сожалением сказала я ему вслед.

Допросить столь ловко взятого «языка» так и не удалось!

– Я тебе покажу свиданье! – Денис погрозил мне кулаком.

– Покажи, милый, покажи! – промурлыкала я.

Тяжелый милицейский кулак мгновенно разжался в горячую ладонь, которая клейко, как банный лист, прильнула к моему бедру.

Описывать наше дальнейшее времяпрепровождение я не буду. Папа, мама и пионерская организация воспитывали меня скромницей. Не очень-то это у них получилось, но лично я не в претензии…

Четверг

1

В шестом часу утра мы с Кулебякиным, держась за руки, как добрые друзья-дошколята, сошли по лестнице с Денискиного восьмого этажа на наш седьмой и потихоньку внедрились в фамильное гнездо Кузнецовых. Необходимость ночной вылазки диктовало бальное чувство голода. Холодильник Кулебякина не мог продемонстрировать нам ничего, кроме художественной инсталляции «Снежная пустыня».

– Хочу копченого мяса и сыра с маслом! И яичницу с беконом! И салат из помидоров! И гренки! – сладострастно нашептывал мне любимый, пока мы пересчитывали ступеньки ногами в мягких тапочках.

Мы почти бесшумно, чтобы не побеспокоить Зяму с Алкой, вошли в квартиру и уже там обнаружили, что совершенно напрасно соблюдали режим молчания. Мой брат и наша общая подрута вовсе не почивали! Они переместились из спальни в кухню и там занимались именно тем, чем мечтали заняться мы с Денисом: последовательно превращали в снежную пустыню все три камеры нашего холодильника!

– Доброе утро! – звонко приветствовала нас Трошкина, стоя у плиты. – Яичницу будете? С беконом!

– А также с мясом, сыром, гренками и помидорами! – поторопился застолбить жилу Денис.

Алка с Зямой еще только начали истребление провианта, и мы очень мило покушали, за доброй едой распив три бутылки красного вина. Его притащил из своей комнаты Зяма. Я сделала себе зарубочку в памяти: вот где в следующий раз надо будет искать спиртное! Не в коммунальных амбарах семейства, а в личных закромах братишки! Похоже, у него там богатые винные погреба!

Бордо было превосходное, и настроение у сотрапезников сделалось ему под стать.

– Ну и что же вы тут делали со своим лейтенантом? – с трудом отвалившись от стола, почти благодушно поинтересовался мой капитан.

– Во-первых, он вовсе не наш! Во-вторых, мы ничего такого с ним не делали! – поторопилась оправдаться Трошкина.

– Он был нужен нам в качестве источника информации, – объяснила я, виртуозно сплетая правду и ложь. – Дело в том, что наше агентство получило заказ на продвижение казино, и мне принесли готовое видео для монтажа рекламного ролика, но я никак не могла самостоятельно разобраться в происходящих на экране процессах. Мне нужен был грамотный консультант, и мы с Алкой нашли его в казино.

– Но там было шумно, и вообще – неудобно разговаривать! – подхватила подачу Трошкина. – Мы с большим трудом уговорили сведущего человека приехать сюда и только-только расположились для спокойной беседы, как – трах! Бабах! Вломились вы двое и испортили нам все дело!

– Они уговорили его с большим трудом, ты понял? – иронично покосился на моего брата мой жених.

– Пустили в ход все свое обаяние и все родовые запасы суровой пеньки! – кивнул Зяма.

– Это были всего лишь пояски от халатиков, – проворчала Алка. – Нам пришлось использовать их, чтобы поудобнее устроить в кресле нашего гостя. Он был сильно нетрезв и не мог сидеть прямо!

– Я тоже сильно нетрезв! И тоже предпочел бы лечь! – с подкупающей откровенностью признался Кулебякин, с пристрастием погладив мою коленку. – Однако я хочу доказать, что капитан на порядок круче лейтенанта, и с этой целью готов прокомментировать для тебя, любимая, эту твою непонятную запись из казино.

– А ты разве разбираешься я азартных играх? – удивилась я.

– Разбирается ли Денис в азартных играх? Я имею в виду – разбирается ли он в них так, как я?! – картинно заломил руки Зяма.

Вот так, неожиданно для самих себя, мы с Алкой получили сразу двух разговорчивых консультантов вместо одного молчаливого. И узнали немало интересного!

– Съемка велась с двух часов ночи до десяти утра – это время работники игорных заведений называют морским термином «собачья вахта», – изучив показания таймера, сообщил Зяма. – Для работников заведения эта смена самая тяжелая: особенно сильно хочется спать, внимание притуплено, а народу в зале то очень много, то совсем мало, и в периоды затишья персонал совсем расслабляется.

– Что очень удобно для разного рода мошенников! – подхватил Денис. – Внимание на экран! Смотрите, у играющих в покер с завидным постоянством выпадает флэш-стрит!

– Что у них выпадает? – спросила я.

– Флэш-стрит! Пять карт одной масти, сложенные по порядку! – объяснил Кулебякин.

– По правилам, тот, у кого выпадает эта комбинация, получает в кассе заведения максимальную ставку! – добавил Зяма. – В «Пирамиде» это пять тысяч долларов. Если судить по статистике удач, то такой выигрыш бывает один раз на пятьдесят тысяч попыток! А тут – дважды за один вечер!

– Чудо! – благоговейно молвила Трошкина.

– Но только рукотворное чудо! – поправил ее Денис, голосом нажав на определение. – Зяма, открути запись назад… Да, сюда. Смотрите, наивные барышни: крупье подкладывает колоду карт так, что у подставного игрока выпадает нужная комбинация!

– Натуральное мошенничество! – подтвердил Зяма.

Наши добровольные эксперты погоняли видеозапись туда-обратно и единодушно выдали экспертное заключение: как минимум один из двух «флэшей» – подтасовка! Об этом, дескать, свидетельствует выпадение самому крупье тех карт, которые раздачей раньше выпали счастливому игроку. Кроме того, крупье придерживал часть карт, сбрасывая их частями к перемешиваемым, что является нарушением правил раздачи.

– Интересно было бы знать, кому так повезло? – озвучила наши общие мысли Алка.

К сожалению, в эпизодах с флэш-стритами оператор снимал исключительно стол и руки игроков, так что увидеть лицо везунчика нам не удалось. У меня появились кое-какие перспективные соображения по этому поводу, но высказать и развить их я не успела – народ отошел ко сну.

Зяма с Денисом еще в процессе видеопросмотра сползли с кресел на пол, чтобы оказаться поближе к экрану. Они удобно расположились на ковре, обложились диванными подушками, постепенно перешли из сидячего положения в лежачее и вскоре затихли. Последним полусознательным действием Кулебякина была экспроприация Алкиного мягкого тапка с зайчиком – он подсунул его себе под голову. Зяма, сворачиваясь калачиком, стянул с ближайшего кресла бархатную накидку и небрежно накрылся ею. Денис, не открывая глаз и не отрывая от щеки краденого тапка, в трогательной манере слепого щеночка подполз к моему братцу и закатился под его бархатную попонку. Парни срослись спинами, как сиамские близнецы, и дружно засопели.

Мы с Трошкиной не стали их будить и пошли досыпать поодиночке – я в свою комнату. Алка в Зямину.

Тем не менее утро совершенно неожиданно для меня началось с поцелуев! Еще не вполне проснувшись, я почувствовала, что кто-то размеренно тюкает в мою щеку вытянутыми в трубочку теплыми губами. Поскольку для напористого капитана Кулебякина столь невинная манера целоваться совершенно нехарактерна, я сильно удивилась и широко распахнула глаза.

– Ю окей? – заботливо спросил меня маленький Майкл.

– Олл райт, – машинально ответила я.

Видимо, это был правильный отзыв на пароль потому что ребенок перестал меня чмокать, спрыгнул с моей кровати и убежал из комнаты со словами:

– Бабася, царевна уже не мертвая!

– За царевну отдельное спасибо, – пробормотала я и села в постели.

Майкл на смеси двух языков продолжал гомонить под дверью санузла. Оттуда ему что-то отвечала мамуля. Я догадалась, что «бабася» – это, в переводе с майклового, «баба Бася» и усмехнулась. Мамуля уже не раз заговаривала со мной и с Зямой о внуках, и мне было интересно, что получится из этого небольшого практикума. Я лично с трудом представляла себе Великую Басю Кузнецову в роли доброй бабушки. Мне бы не хотелось, чтобы моим деткам на ночь глядя читали ужастики!

«Но „Сказка о Мертвой Царевне“ – это не ужасное, это классическое произведение детской литературы, обязательное к изучению в начальной школе! – напомнил мне внутренний голос. – Вспомни, в четвертом классе ты учила его наизусть!»

– В той норе, во мгле печальной, гроб качается хрустальный на цепях среди столбов!..

М-да… С высоты жизненного опыта эти выразительные пушкинские строки уже не казались мне совершенно безвредными для неокрепшей детской психики.

Услышав мою декламацию, в комнату снова заглянул Майкл. В руках у него был внушительный книжный том, раскрытый на середине.

– Инди! – позвал ребенок и призывно похлопал половинками книжки.

– Можешь звать меня тетей, – зевнув, разрешила я.

– Тетинди! – откорректировал позывной талантливый мальчик. – Вай зе диплодок хэд зе сри хедз анд зе птеродактиля вингз?

– Почему у этого диплодока три головы и крылья, как у птеродактиля? – автоматически перевела я и завертела головой в поисках упомянутого неправильного динозавра.

Это не было полной глупостью. В такой творческой семье, как наша, можно ждать сюрпризов в самом широком диапазоне. У нас, если кто-то решит занести домашнюю зверушку, ею вполне может оказаться как белая мышка, так и редкая рептилия. Кстати, огнедышащий дракон был бы вполне подходящей компанией для нашего нового заокеанского ребенка…

Однако живого динозавра я не увидела. Любознательный мальчик тыкал пальчиком в книжную иллюстрацию.

– Ах, это! – с нескрываемым облегчением выдохнула я. – Это же просто обыкновенный Змей Горыныч!

– Просто? – с сомнением повторил Майкл.

Это был хороший детский вопрос. Действительно, что простого и обыкновенного в трехголовом огнедышащем змее? Я задумалась.

Не дождавшись ответа, непоседливый ребенок потерял ко мне интерес и убежал. Я снова улеглась и закрыла глаза, но поваляться, наслаждаясь тишиной и покоем, мне не удалось. Внезапно из гостиной донесся дикий рев, косвенно подтверждающий версию о появлении в нашем доме динозавра. Или даже Змея Горыныча – как минимум двухголового, так как бешеный рев явно складывался из двух голосов. Судя по интонациям, Горынычу было смертельно нехорошо.

«Кажется, сейчас мы узнаем, отчего вымерли динозавры!» – некстати обрадовался мой внутренний голос.

Я выпрыгнула из постели, выскочила из комнаты в коридор и там столкнулась с Трошкиной.

– Что? Где? – лепетала она, растерянно крутясь на месте.

Напрашивающееся до комплекта «Когда?» она не озвучивала, потому что ясно было, что нечто страшное и ужасное происходит прямо сейчас.

Я протолкнула подружку в гостиную. А там и без нас была полна горница людей! Папуля, мамуля, Денис и Майкл бегали по комнате, являя собой живую иллюстрацию к тому параграфу школьного учебника по физике, который увлекательно повествует о броуновском движении молекул. Молекула Майкл была самой шустрой, а молекула Денис – самой шумной. Одним из исполнителей лебединой песни умирающего динозавра определенно был мой милый капитан!

Второй участник дуэта уже не ревел и даже не шевелился. Мой бедный брат распластался по стеночке, как княжна Тараканова на известной картине. Сходство с захваченной наводнением княжной усугубляла лужа на ковре. Я приподняла бровь. Зяма вздрагивал и выглядел шокированным, но не настолько, чтобы обмочиться от страха!

– Зачем ты это сделал, паршивец?! – рявкнул Денис Кулебякин, выходя из образа резвой молекулы и возвращаясь к амплуа злобного дракона.

В этой роли он был гораздо убедительнее.

Пойманного Майкла наш капитан держал за шиворот и встряхивал, как сырую тряпочку. При этом мокрым, как я заметила, был не Майкл, а сам Денис. С его волос капало, а на голых плечах блестели влажные дорожки.

– Что? Что он сделал? – хором, как в греческой трагедии, вопросили мамуля, папуля и я.

Денис в ответ только гневно зарычал. За него ответил Зяма:

– Он облил нас водой! Меня ледяной минералкой, а Дэна кипятком из чайника!

В голосе братца отчетливо звучало удивление.

– Так вот кто взял наш чайник! – обрадовался папуля. – А я его ищу, ищу!

– Так вот кто взял мою минералку! – загрустила мамуля, смекнув, что искать ее уже не стоит.

Майкл, отнюдь не выглядящий испуганным, оживленно лопотал по-английски. Трошкина, которая неплохо подучила язык в своей Австралии, первой поняла что к чему:

– Мальчик говорит, что Денис и Зяма лежали как убитые. А он хотел помочь и поэтому полил их живой и мертвой водой!

– Мне, я так понимаю, досталась мертвая! – пробурчал ошпаренный Денис, опуская ребенка на пол. – Слышишь, ты, лекарь! Ты, вообще, кто такой?

– Да, кто такой этот маленький знаток сомнительных фольклорных рецептов? – поддержал вопрос подмоченный Зяма.

– Это Майкл! – сообщила я. – Наш с тобой, Зяма, племянник из-за океана!

– Теперь я понимаю, почему вы держитесь от него на таком значительном расстоянии! – пробурчал Денис.

– Все, дети, давайте мириться! – хлопнув в ладоши, признал всех присутствующих папуля, после увольнения из своего танкового корпуса в запас переквалифицировавшийся в пацифисты.

Впрочем, он быстро утратил миротворческое настроение, когда выяснилось, что Майкл успел отметиться и в его вотчине – на кухне. Разбил два десятка яиц! Объяснение, что этот акт продовольственного вандализма был необходимым условием для поиска иглы, заключающей в себе жизнь Кащея Бессмертного, расстроенного папулю не успокоило.

– Не надо было читать этому ребенку русские народные сказки! У него явно нет иммунитета к фантастике! – попенял он мамуле, прихлебывающей вместо холодной минералки теплое бордо.

Зяма вынес к столу еще пару бутылок из своих запасов – для снятия стресса.

– С этого ребенка надо снимать не стресс, а порчу! – уходя на службу, сердито сказал Кулебякин, в связи с безвременной утратой предназначавшихся для омлета яиц оставшийся без горячего завтрака.

– Интересная мысль! – знатная авантюристка мамуля выпрямилась и заблестела глазами.

– Давайте обойдемся без кликушества и потусторонних фокусов! – попросила я. – Предлагаю на недельку отдать Майкла в детский коллектив. В обществе сверстников он быстро отыщет нормальные жизненные ориентиры. Заодно и русский язык подучит!

– Можно договориться с Анечкой Пятницкой из первого подъезда, она работает воспитательницей в старшей группе детского садика, – посоветовала Алка.

– Отличная мысль!

Обрадованная мамуля немедленно побежала договариваться с Анечкой. Папуля повеселел, и Зяма перестал поглядывать на Майкла как злопамятная жертва бомбардировки на мирный кукурузник. Мы выпили вино, съели наскоро сочиненный завтрак и разошлись кто куда.

И лишь перед уходом на работу, собирая в свою сумку все нужные вещи и ненужные вещички, я обнаружила, что мой диск с видеозаписью из казино «Пирамида» бесследно пропал.