Текст книги "Марш-бросок к алтарю"

Автор книги: Елена Логунова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

2

Рабочий день в офисе начался с неприятного разговора с Броничем.

– Зайди ко мне, Инночка! – позвал он из своего бункера.

– Да, Михаил Брониславич, – мой голос упал.

Я слишком давно и хорошо знаю шефа, чтобы обманываться его ласковыми словами и интонациями. Голос Бронича будет исполнен нежности даже в том крайне нежелательном для меня случае, если ему вздумается повелеть что-нибудь вроде: «Инночка, взойди на гильотиночку!»

– Инночка! Это правда, что ты взяла заказик от казино «Пирамида»? – шеф размеренно постукивал ладонью по столу, словно забивал гвозди в крышку гроба.

– Нет! – твердо ответила я, не желая, чтобы этот гроб стал моим.

Я еще не готова покинуть ряды сотрудников «МБС». У меня нет другого стабильного источника доходов.

– Странно, а мне сказали…

Бронич перестал стучать и использовал освободившуюся руку для того, чтобы потереть лысину. Этот жест, по сути, аналогичен известной манипуляции Алладина с волшебной лампой: так шеф высвобождает волшебную энергию мысли.

– Это недоразумение! – все так же твердо сказала я.

– Надеюсь, надеюсь… Но должен предупредить: Левон Айрапетян – не тот человек, с которым я хотел бы иметь дело. Любое дело!

– А кто такой Левон Айрапетян? – спросила я, продолжая усиленно демонстрировать полную непричастность к любым делам игорного бизнеса.

– Левон Айрапетян – это хозяин того казино, заказ которого ты не принимала и принимать не будешь! – с нажимом сказал шеф и мановением длани отпустил меня на волю.

Я не тронулась с места: мне хотелось узнать побольше.

– Он что, бандит?

– Инночка, в твоем возрасте нельзя быть такой наивной! Он не бандит, он бизнесмен. Но такой, знаешь ли, некультурной формации…

– Типа выпускник солнцевской группировки? – понятливо уточнила я, великодушно пропустив мимо ушей бестактный намек на мои недетские годы.

Бронич замахал размашистее и энергичнее:

– Иди уже, Инночка, иди! Работай!

Я вернулась за свой стол и некоторое время по инерции изображала активную трудовую деятельность. Потом до меня дошло, что шеф сидит у себя за закрытой дверью и моего показного героизма не видит, а в общей комнате на меня и смотреть-то некому. В отсутствие Катерины, которая строго следила за тем, чтобы все штатные процессы в нашем офисе шли как положено, контролировать соблюдение трудовой дисциплины в «МБС» было некому. Более или менее вовремя на барщину вышла только я одна. Наша бухгалтерша оказалась больной, а копирайтер Сашка Баринов закосил от работы в офисе под предлогом необходимости встречи с клиентом на нейтральной территории. Зато ближе к обеду появился видеодизайнер Андрюха Сушкин, с понедельника пропадавший невесть где без всякого объяснения причин.

Тихо открыв и так же тихо прикрыв за собой наружную дверь, он опасливо поглядел на вход в кабинет шефа и шепотом спросил:

– Бронич у себя?

Я кивнула.

– Не повезло! – вздохнул Эндрю и на цыпочках, чтобы не скрипнула ни одна половица, прокрался в свою каморку.

Там он первым делом напился из кулера холодной воды, вторым – включил кофеварку, а третьим – со вздохом взял ручку, придвинул к себе чистый лист бумаги и низко, как дирижабль на привязи, завис над ним опухшим лицом.

– Уж полдень близится, а вдохновенья нет? – с пониманием спросила я, перефразировав Пушкина. – Что пишем? Не иначе объяснительную о прогуле?

– Ох… Как ты думаешь, где я все это время был и чем занимался? – вместо ответа спросил меня коллега.

– Мне угадать с трех попыток?

Я подошла поближе, рассмотрела Эндрю повнимательнее и уверенно заключила:

– Ты беспробудно пьянствовал в компании суровых парней и легкомысленных девиц вдали от дома, в условиях дикой природы!

– Как ты догадалась? – Андреас обессиленно откинулся на спинку стула.

– Применила дедуктивный метод Шерлока Холмса! – я выключила кофеварку и поставила на нетронутый белый лист перед Андрюхой дымящуюся чашку. – Пей! Во-первых, ты в той же самой одежде, что и три дня назад. Значит, дома не был. Во-вторых, от тебя несет крепким табаком, а ты не куришь. Значит, козьи ножки смолил кто-то рядом. В-третьих, на щеке у тебя следы губной помады как минимум трех оттенков красного. Значит, в непосредственной близости были веселые барышни. А вот воды для умывания и бритвы под рукой не имелось. Кроме того, ты весь в комариных укусах. Значит, предавался разврату вдали от цивилизации, на лоне природы.

– А откуда ты знаешь, что я пьянствовал, да еще беспробудно?

– В зеркало посмотрись! – посоветовала я. – У тебя на лице написано: «Пиво без водки – деньги на ветер!»

– Да, деньги ушли! – с сожалением молвил Эндрю и аккуратно положил голову на коврик для мышки. – Все пятьсот баксов!

Он тяжело вздохнул, зажмурился и с полминуты трагически сопел. Потом приоткрыл один глаз, посмотрел на меня и спросил:

– Меня тут никто не искал?

– Ну как же! Бронич искал!

– А еще?

– Вчера Сашка Баринов тебя спрашивал, – припомнила я. – И Лариска Котова с клиенткой, они какую-то свою кассету у тебя найти не смогли… Да! Еще пару дней назад приходили два парня, блондин и брюнет, искали «высокого и стройного молодого человека в оранжевой бандане и зеленом пионерском галстуке»!

– Эти двое только один раз приходили? – уточнил Эндрю, непослушными пальцами развязывая тугой узел своего грязно-зеленого шейного платка.

И его, и помятую оранжевую бандану он скатал в тутой комок и метким баскетбольным броском запустил в мусорную урну. А я, глядя на это, подумала, что начавшийся сеанс разоблачения надо бы продолжить, и вкрадчиво спросила:

– Андрюша, а что за дела у тебя с младшим Ратиборским?

– С кем? – Эндрю потянулся за чашкой.

Я поняла, что произнесенная фамилия ему ничего не говорит и зашла с другой стороны:

– С тем блондином, у которого один глаз карий, а другой голубой! Его зовут Никита Ратиборский, и он сын депутата ЗСК, которого недавно убили.

– И его тоже?! – Эндрю поперхнулся кофе.

– А кого еще?

Я вперила в Сушкина воистину инквизиторский взгляд.

– Лешку Пряникова, дружка моего. Царство ему небесное! – Андрюха отсалютовал чашкой потолочному перекрытию и залпом допил свой кофе.

– За упокой души надо бы не кофе пить, – сочувственно заметила я.

– Не кофе уже пили, – кивнул Сушкин. – Думаешь, по какому случаю была моя многосерийная пьянка? Это я Лешку поминал. Причем, можно сказать, за его же счет…

– Это как? Ты не успел вернуть ему одолженные деньги?

– Да нет.

Крепкий кофе похмельного Эндрю заметно взбодрил, и он неожиданно рассказал мне прелюбопытную историю.

Оказывается, с покойным оператором местного ТВ мой коллега была знаком еще со студенческих лет. Они вместе учились в институте культуры и приятельствовали, так что Сушкин был более или менее в курсе дел Пряникова. Иногда они даже сотрудничали.

– Вот в субботу Леха позвонил и попросил меня срочно скопировать на диск его съемку. Что за запись, не сказал, но я так понял, что какая-то халтурка. На нее сначала только один клиент был, а потом вдруг второй объявился. Ну, Леха же не дурак, чтобы от дополнительных денег отказываться? И я не дурак!

Андреас с легким вызовом посмотрел на меня, и я ему согласно покивала – мол, да, да, не дурак, редкий умник!

– Договорились, что я скопирую запись с флеш-карты камеры, и исходник Лешка отдаст основному заказчику. А второй клиент заберет диск с копией у меня.

– Прекрасно придумали, – почти задавив иронию в голосе, сказала я.

– Придумали отлично, а вот выполнили хуже, – проворчал рассказчик. – Лешка мне флешку так и не передал, убили его той же ночью, беднягу! А вот телефончик клиента номер два он мне выдать успел, и в понедельник я ему позвонил.

– Зачем? У тебя же не было записи? – удивилась я.

– У меня в тот момент еще и денег не было! Помнишь, я у тебя одолжить пытался? И у Бронича, и у Сашки, и у Люси… Никто не дал! Представь: у меня друг погиб, а я без гроша в кармане! Даже на рюмку водки не наскрести, а Лешку-то помянуть надо было?

– Надо, – кивнула я, уже догадываясь, каким будет продолжение рассказа. – Короче, вторым претендентом на съемки Пряникова оказался сын Ратиборского, так? И ты, бессовестным обманщик, вместо нужной видеозаписи, которой у тебя вовсе не было, всучил человеку первую попавшуюся кассету, так?

– Съемочку детсадовского утренника, – кивнул мелкий жулик.

Раскаяния в его голосе я не услышала. Наоборот:

– Знаешь, мне ничуть не совестно! – заявил Андрюха. – Только жалко, что я мало денег с них срубил, надо было не пятьсот баксов просить, а вдвое больше. Для таких мажоров, как эти папины сыночки, пятьсот баксов – не деньги. Видишь, они за них даже не бьются – один раз наведались, спросили: «Где этот, в бандане и галстуке?», получили шиш с маслом и ушли, как будто так и надо. Гламурные слюнтяи!

– Да, это не твой образ! – съязвила я, окинув помятого и несвежего коллегу выразительным взглядом.

– Мне съездить домой, переодеться? – смутился он.

– Съездить, – кивнула я. – Переодеться, помыться, побриться и придумать уважительную причину для затяжного отсутствия на работе. Беги, пока тебя Бронич не узрел!

Андрюха убежал, а я села на его место, выдвинула верхний ящик рабочего стола, и достала из нее флэш-карточку, которая пришла ко мне кружным путем, через город Тихошевск. Куда я сама же отправила ее в белом шарике с портретом Путина. Можно сказать, под патронатом Премьера…

Картинка выстраивалась четкая. Шарик с начинкой я лично сняла с гирлянды в ресторане «Старая крепость» в воскресенье. А накануне, в субботу, в «Крепости» праздновали другую свадьбу. И проводила это торжество все та же бригада Ларисы Котовой.

Та же, да не та: оператор был уже другой! В воскресенье, по просьбе Лары и при моем содействии, Даня Гусочкин заменил Лешу Пряникова, который был убит в парке у ресторана в ночь с субботы на воскресенье.

«Так, может, это предприимчивый дружок нашего Эндрю оставил свою флешку с записью в шарике, под охраной ВВП?» – задался вопросом мой внутренний голос.

Это было вполне вероятно, тем более что оператор запечатлел не какой-нибудь невинный детский утренник, а серьезное мошенничество в казино!

«Так не связана ли гибель Пряникова с его ночной съемкой в „Пирамиде“?!» – выдал новый шаг мой внутренний голос.

«Тогда убийцу оператора надо искать среди тех, кто был в казино! – сообразила я. – А кто там был из лиц, нам знакомых? Ратиборский-старший в накладных сединах, Гольцов в натуральной рыжине. Ратиборский-младший… О! Так ведь младой Никита Геннадьевич не пожалел пяти сотен долларов за „кассету от Пряникова“! С чего бы это? Может, это он и был тем мошенником, который неправедно получил флеш-стрит? А потом заметил, что его снимают, и захотел перехватить компрометирующую запись?»

«Вполне может быть», – согласился мой внутренний голос – но как-то неуверенно, без энтузиазма.

Кажется, он так же, как и Эндрю, склонен был считать младшего Ратиборского гламурным слюнтяем, не способным на решительные действия.

3

– И как зовут твоего соперника? – капитан Барабанов безжалостно утопил в горячем чае кружок лимона и еще потыкал в него ложечкой, выжимая сок.

– Лейтенант Лосев, Аркадий Валентинович, – ответил ему капитан Кулебякин.

Зрительная память у него была замечательная. ФИО подозрительного лейтенанта он запомнил с одного взгляда.

– Ну, знаю такого! – Кивнул Барабанов. – Он из ОБЭПа. Нормальным мужик.

– Успокоил, называется! – фыркнул Кулебякин.

Сам будучи нормальным мужиком, он прекрасно знал, что на эту категорию граждан красивая блондинка с отличной фигурой действует как магнит на гвозди.

– Гвозди бы делать из этих людей, крепче бы не было в мире гвоздей! – пробормотал ревнивец и от полноты негативных чувств погнул чайную ложечку, сделанную из менее прочного материала. – Слушай! А давно ли наш доблестный ОБЭП практикует съемки скрытой на брюхе камерой?

– Не знаю, – Руслан пожал плечами и оглянулся на барную стойку. – Где же наша пицца? Сколько еще ждать, я ж на службе… А насчет съемок – это верно, есть у Лосева уклон в кинематографию. На днях он нам такую запись на просмотр приволок – не поверишь! Публичные пляски Тимы Гопака!

– Неужто того самого Гопака? – капитан Кулебякин, наслышанный о производственных трудностях лучшего друга, наконец отвлекся от личных проблем. – Где же это он гастролировал, будучи в розыске?

– Опять же, не поверишь! В самом центре города, в популярном кабаке «Старая крепость», белым днем, при большом скоплении народа, на свадьбе!

– Каким конкретно днем?

Капитан Кулебякин потребовал уточнения совершенно машинально, по неистребимой милицейской привычке. Но капитана Барабанова этот простой вопрос неожиданно привел в сильное возбуждение.

– Черт, какая мысль! – воскликнул он, резко откинувшись в пластмассовом кресле, которое отозвалось на физкультурное упражнение протестующим скрипом. – А что, если… Да, это нужно проверить!

– Ты куда? А пицца?! – крикнул вслед убегающему товарищу удивленный Денис.

– За чай мой заплати! – донеслось уже из-за двери.

Мысль, посетившую капитана Барабанова, проверяли на крепость и жизнеспособность всем отделом, предварительно внимательно выслушав автора идеи.

– Свадьба – это единственное известное мне торжество, где хозяевам праздника незнакома добрая половина гостей, – как лектор с кафедры, вещал устроившийся на подоконнике Барабанов. – Таким образом, свадебный обед для беспринципного халявщика является идеальной возможностью вволю наесться, напиться и повеселиться. Никакого риска, что дармоеда разоблачат и с позором прогонят от кормушки! Родственники жениха думают, что это гость со стороны невесты, – и наоборот! А поскольку всем давно известно, что на свадьбе степень веселости гостя обратно пропорциональна его близости к новобрачным, тот факт, что незнакомец выкомаривает, как заезжая звезда эстрады, никого даже не удивит. Правильно я говорю?

– Правильно, – подал нужную реплику коллега и подчиненный капитана Барабанова, лейтенант Михаил Орлов.

– Тогда идем дальше. Свадьбы в нашем благодатном крае – отнюдь не редкое явление общественной жизни. С пятницы по воскресенье все центральные улицы запружены лимузинами в бантах, от сигналов клаксонов можно оглохнуть, а в парках и скверах не протолкнуться среди поддатых граждан с флердоранжем. То есть количество свадебных пирушек таково, что ушлый любитель дармового угощения и безудержного веселья может кочевать с одного застолья на другое, сколько захочет. Правильно?

– Правильно, – снова поддакнул лейтенант Орлов.

А старлей Сыроядников сделал ценное замечание:

– Главное – заранее располагать информацией о том, когда и где будут праздновать, и составить грамотное расписание!

– Во-о-от! – обрадованный капитан Барабанов пистолетиком направил на мудрого Сыроядникова указательный палец. – А кто заранее располагает сводом такой ценной информации? Не ЗАГСы – там только расписываются, а гулять идут в кабаки. И не кабаки – там знают только график работы данного конкретного заведения общепита.

– Компании, которые организуют праздники! – заработал еще пару очков за сообразительность смышленный Сыроядников. – Они ведут учет своих заказов и планируют работу на недели вперед!

– Именно! – капитан Барабанов глубоко кивнул и хищно улыбнулся.

A немногословный, но тоже сообразительный лейтенант Орлов молча потянулся к телефону, позвонил в горсправку и в считанные минуты получил список фирм, специализирующихся на проведении свадебных торжеств.

– Вот она! – заглянув в бумагу поверх лейтенантского плеча и прицельно ткнув пальцем в середину столбика из более или менее вычурных названий, уверенно сказал капитан. – Шайка, которая рулила той воскресной свадьбой, где гулял наш клиент Тимофей Гопак, называется «Праздник жизни»! А спроворьте-ка мне, ребята, их расписание работы на текущий месяц – это раз. Список штатных и внештатных сотрудников – это два. И наконец, личные дела тех работников женского пола, о которых известно, что у них проблемная личная жизнь.

– Русик, ты гений! – фамильярно похвалил старшего по званию старлей Сыроядников. – Ты гений, а мы все идиоты! Родственников невесты опросили всех до единого, сторону жениха тоже перетрясли, как половики в борьбе с пылью, думали – Гопака кто-то из них позвал. А тут такой поворот!

– Сейчас мы этого Гопака вычислим, с кем он хороводится! – воодушевился лейтенант Орлов.

– За дело, бойцы! – призвал подчиненных гениальный капитан и спрыгнул с подоконника, машинально придержав на бедре несуществующую саблю.

… – За дело, курсант! – с очень похожей интонацией произнес почти в то же самое время другой начальственный служивый – капитан Никифоров. – Идите и без доклада не возвращайтесь.

Сержик Мызин браво щелкнул каблуками и с ускорением устремился к двери.

– Да пребудет с вами сила! – по инерции благословил его капитан, с удовольствием возобновляя просмотр на мониторе служебного компьютера любимого фильма.

– И на обратном пути купите, пожалуйста, бубликов! – попросил лейтенант Березкин, с сожалением посмотрев на пустое блюдечко вблизи своего правого локтя.

Сержик унесся.

– Хороший парень, но не умеет правильно расходовать избыточную энергию! – посетовал Березкин, нажатием кнопочки оживляя электрический чайник.

– У нас научится! – ответил Никифоров и ввинтил в ушную раковину наушник.

Грамотно экономя жизненные силы, капитан до обеда смотрел «Звездные войны», а лейтенант пил пустой чай и нетерпеливо ждал бубликов. Тем временем избыточно энергичный практикант Мызин за полдня обскакал шесть райотделов милиции и выяснил, что в два из них уже обращались граждане, ставшие жертвами нападения хулиганов в черных масках! В первом случае это был гражданин Гольцов Алексей Юрьевич, о столкновении коего с замаскированными типами Мызин, как и тысячи телезрителей, уже знал из новостей, а во втором – гражданка Ратиборская Алиса Викторовна.

– Капризная дамочка! – охарактеризовали ее в отделении.

Капризная гражданка Ратиборская сначала принесла заявление, в котором сообщила сразу о двух случаях нападения – на нее саму и на ее взрослого сына, но уже на следующий день свое заявление забрала. Впрочем, последнему обстоятельству в отделении, без устали борющемся не столько с преступностью, сколько с потенциальными «висяками», были откровенно рады.

Практикант Мызин работы не убоялся. Услышав фамилию Алисы Викторовны, Сержик сделал стойку, как охотничий пес в виду глухого тетерева. Алиса Ратиборская была супругой, а с недавних пор – вдовой депутата, в помощниках которого состоял Алексей Гольцов!

Уловив связующее звено, Мызин очертил круг лиц, близких к погибшему Ратиборскому, и в серии телефонных разговоров с собственного мобильного проявил живой интерес к их судьбе. Оказалось, что второй помощник депутата, Александр Пущин, бесследно пропал, о чем его супруга заявила в милицию только накануне. А водитель и охранник Ратиборского, как было известно, погибли вместе с ним при взрыве автомобиля.

– Получается, что все, кто был близок к Ратиборскому, пострадали! – азартный Сержик, захлебываясь эмоциями, сообщил свои выводы капитану Никифорову и лейтенанту Березкину. – Одним угрожали расправой, с другими расправились! Выходит, мы можем предположить, что в убийстве депутата замешаны эти, в черных масках!

– Предположить-то мы это можем, но хотим ли? – вздохнув, пробормотал капитан Никифоров.

Следствие по делу об убийстве депутата активно и не без успеха раскручивало версию о виновности в содеянном группы умственно неполноценных личностей. В компанию к туповатой пэтэушнице, задержанной на площади в самом подозрительном виде – «в белом, но с окровавленными перстами», сыщики подгребли уже погибшего чокнутого «провидца» и дальнего родственника задержанной – дефективного юношу, в возрасте восемнадцати лет самозабвенно играющего в машинки. Возложив ответственность за взрыв на площади на придурковатое трио, следствие благополучно уходило от скандальной темы очередного политического убийства и подводило под монастырь разве что медицинские службы, плохо присматривающие за потенциальными клиентами дурдома в период весеннего обострения психических заболеваний.

Версия практиканта Мызина подрубала эту красивую схему на корню. Поэтому лейтенант Березкин напрягся и нашел в рассуждениях Сержика слабое место.

– Ты утверждаешь, что лиха хлебнуло все близкое окружение Ратиборского? Гм… А как же депутатская любовница?

– Да, да! – обрадовался зацепке капитан Никифоров. – У Ратиборского же любовница была! Что с ней?

– Я узнаю, – пообещал несгибаемый Сержик и исчез из кабинета до конца рабочего дня.

Лейтенант Березкин, у которого юный практикант по инерции все еще ассоциировался со свежими бубликами, до вечера пребывал в неважном настроении.