Текст книги "Вышедший из ночи (СИ)"
Автор книги: Елена Элари
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 27 страниц)
Скери увидела на уголке платка три красных стежка, так обычно делала Ра, она почему-то верила, что таким образом из платка получается своеобразный оберег.
– Майк… – рыжеволосый рассматривал камень. – Это ведь…
– Плата Смерти, – глухо прозвучал голос Майка.
– Это моей подруги, – робко проговорила Скери и, неожиданно для самой себя, сделала то, что и не думала делать: вырвала камень из рук Майка.
Охотники резко встали из-за стола, Скери отпрянула от них, но почувствовав, что камень рассыпался у неё в руке на множество частей, посмотрела на свою ладонь и увидела, что осколки камня стали угольно-чёрными. Она инстинктивно хотела сбросить их с ладони, но с ужасом поняла, что не может этого сделать: рука застыла и не хотела слушаться.
– Ну, молодец, – сел на своё место рыжеволосый, – теперь над тобой навис рок, сама виновата.
– Ч-что? – запинаясь, спросила Скери, не понимая, что происходит.
– Это похоже на плату Смерти, но такое название немного неверное, – подошёл к ней Майк, – правильнее сказать, что Смерть дала это в долг, а значит, потом придёт за расплатой.
– Что? – повторила Скери вопрос.
– Ты на себя навлекла беду, – пояснил рыжеволосый, его красивое, без малейшего изъяна лицо приняло серьёзное и мрачное выражение.
Что удивительно, люди на них не обращали внимания, хотя в трактире было тесно и шумно, но Скери и охотников просто никто не замечал. Никто, кроме вошедшей в помещение девушки.
– Скери, ты не видела здесь… – Ра остановилась возле подруги, переводя взгляд то на незнакомцев, то на платок, упавший на пол, то на Скери. – Кажется, у меня из кармана кое-что выпало…
Парни переглянулись.
– Ты обязана нам всё рассказать, – сделал вывод Майк, – только не здесь. Пойдёмте, – кивком подозвал он Ра и Скери, и направился к выходу из трактира. – А может быть, это мы с Лэни вам много чего расскажем, посмотрим.
– Судя по их растерянности, объяснять, что происходит, действительно придётся нам, – кивнул Лэни.
Глава седьмая
У трактира росли низенькие оранжевые и жёлтые цветы. Обычно Ра не любила их из-за цвета, но сейчас с нежной печалью окинула цветы взглядом. Ра и Скери, в сопровождении своих новых знакомых, переглядываясь, подошли к беседке у липы, уселись на скамейках, сделанных из разрезанных вдоль брёвен, и повисло недолгое молчание, которое нарушил Лэни:
– Ну, что же, если вкратце, то ты, – кивком указал он на Скери, – влипла, а ты, – посмотрел он на Ра, – должна нам всё рассказать. И учти, что тебе лучше не врать.
– Я никогда не вру, – тихо проговорила она, на что Лэни скептически хмыкнул, вот только Ра не собиралась ему ничего доказывать, не верит, дело его.
– Может, сначала вы расскажете, что это за плата Смерти? – Ра очень взволновали его слова насчёт Скери, ей не хотелось, чтобы у подруги были проблемы.
– Так называют камень, который Смерть оставляет человеку после заключения с ним сделки, – ответил ей Майк.
– Заковырка в том, – добавил Лэни, – что это даётся в кредит. Вот камень распался на двенадцать частей, – сосчитал он кристаллики, которые Скери до сих пор держала на ладони, – значит, у тебя, – глянул он на Ра, – двенадцать дней на исполнения уговора. Вообще, камень должен был распасться у тебя в руках, когда ты была бы в опасности, например. Каждым этим кристалликом можно убить, стоит только сделать так, чтобы человек принял осколок добровольно. Вот, к примеру, напади на тебя кто-то, украли бы они камень, или предложи ты его взамен на свою жизнь, и твоим врагам конец. Вообще, если тебе Смерть такую редкость оставила, значит, ты уже должна была быть мертва. Поэтому я и говорю, что это не платой, а кредитом назвать правильнее, ведь в конце Смерть придёт к тебе, и если ты не выполнила её указание, ты расплатишься своей жизнью, если же выполнила, значит, выплатила кредит, да ещё, быть может, и другие жизни Смерти в дар преподнесла.
– Она, по поверьям, – задумчиво проговорил Майк, – сама выбирать кому умереть, не может.
– А вот дать другим власть убивать, способна, – закончил за него Лэни.
– Ладно, с этим понятно, – Ра с ужасом представила, что было бы, если б она, как и планировала, разбила камень на части, чтобы расплачиваться за еду и оружие, которое собиралась приобрести, так же, как и лошадь, хоть и не умела ездить верхом. Сколько людей могло погибнуть, расплатись она с ними кроваво-алыми кристаллами? – Но Скери ведь здесь не при чём?
– Камень в её руках изменился, теперь она избранная, – Майк поднялся и стал ходить взад вперёд по шуршащему песку. Тени, что отбрасывала листва деревьев, играли на его лице и волосах в салки с солнечными бликами. – Про неё теперь все забыли, её даже родная семья не узнает, словно Скери совершенно чужой, незнакомый им человек. И ты…
– Ра, – представилась она.
– И ты, Ра, её не узнала бы, не будь обладательницей платы Смерти, – Майк остановился и, взглянув на Скери, вздохнув, обратился к ней: – У тебя есть какое-то время в человеческом облике походить по земле, а затем ты станешь Предвестником смерти, будешь являться к тем, кто вскоре должен погибнуть, чтобы предупредить их о надвигающейся опасности, дав им шанс избежать беды, или наоборот принести им неизбежную гибель.
– И что мне теперь делать? – поняв, что от камня избавиться не может, Скери положила его в карман коричневого платья.
– Я, я знаю! – Лэни даже подпрыгнул на месте, из-за чего Ра встрепенулась и на всякий случай отодвинулась от него. – Пока ты не стала этой жуткой тварью, – на эти слова Майк закатил глаза, а девушки со страхом переглянулись, – ты можешь отыскать Смерть, отдать ей камень и упросить её тебя освободить!
– И сколько у меня времени? – глаза у Скери были растерянными, вид расстроенным, голос немного дрожал.
– А кто его знает? – беззаботно ответил Лэни и пожал плечами.
– Так, пока оставим это, – остановил их Майк, и присел рядом с Ра, – теперь твоя очередь нам всё рассказать.
Ра не стала скрывать, что с ней произошло, вот только говорить обо всём было трудно: хотелось разрыдаться и скрыться от беспокойно-испуганного взгляда подруги, перед которой она чувствовала вину.
– Не знаю, как Майк, – сказал рыжеволосый охотник, – а я такой шанс не упущу, я пойду со Скери искать Смерть… Бр-р, прозвучало-то как жутко!
– Тогда и я с тобой, – кивнул Майк, – тем более, у нас ещё личные причины имеются, верно? – они многозначительно замолчали, что насторожило Ра, но спрашивать она их ни о чём не стала, только робко проговорила:
– А я?..
– А ты не теряй времени, – сочувственно улыбнулся ей Майк. – Мы объясним тебе, какой дорогой лучше идти в Нижний Мир, а больше ничего сделать для тебя не можем.
Купить бы лошадь, но денег на это не было. Охотники подарили Ра хороший кинжал с металлической блестящей рукояткой. Они провели её к краю леса, откуда было недалеко до Илиндора и можно было легко, даже не зная дороги, добраться до дубовой рощи. Все понимали, что Ра физически не успеет за отведённый срок попасть в Нижний мир, поэтому даже у мало знакомых ей охотников на лицах была видна скорбь. А вот Скери всячески успокаивала подругу, впрочем, как и она её. А на слова Ра:
– Прости, мне вообще лучше было бы не приходить…
Скери ответила:
– Хорошо, что пришла, я зато обо всём теперь знаю. Неизвестность была бы хуже, если бы ты пропала.
Они прощались долго и молча. Охотники отошли от них, и даже лес не мешал девушкам: он тихо стоял в стороне, безмолвно, спокойно. Только деревья изредка покачивали ветвями, будто пытались согнать с себя опустившиеся на них тени и красные лучи неумолимо клонившегося к горизонту солнца.
– Береги себя, ладно? – Скери обняла Ра.
– И ты себя, – расставаться с подругой не хотелось.
– Может я всё-таки с тобой пойду? – Скери выглядела более чем расстроенной.
Ра покачала головой.
– Там Смерть не найдёшь, она мне сказала, что не все дороги сама выбирает. Похоже, пока она не может зайти в Нижний мир.
– Девчонки, время уходит, давайте быстрее! – крикнул переминающийся с ноги на ногу Лэни.
– Ты не волнуйся за меня, – горько улыбнулась Ра, – и сильно не переживай из-за всего, ты не одна, это раз, у тебя есть шанс вернуть себе нормальную жизнь, это два, и…
– Я знаю, – перебила её Скери.
– И к семье ты вернёшься, – всё же договорила Ра.
– Угу… Хорошо, что они меня не помнят, переживать не будут.
– Эй, ну вы скоро?! – Лэни уже злился.
– Ещё увидимся, поняла? – отступила от подруги Скери.
– Да, конечно, – улыбнулась Ра, – а если у нас обоих ничего не выйдет, то когда я буду умирать, ты можешь за мной прийти, Предвестник смерти, и мы всё равно увидимся.
– Не смешно! – пусть она так сказала, но всё равно засмеялась, хотя и вовсе без веселья.
– Так, всё, мне это надоело! – Лэни подошёл к девушкам и за руку потянул за собой Скери, которая пыталась высвободиться и всю дорогу оглядывалась назад, как и Ра, которая пошла вдоль леса, прямо к закату…
***
Тьма перед Офелией сгустилась, закружилась, словно с углов темницы тянулись, соединяясь друг с другом, щупальца теней. И вот собравшийся воедино мрак разорвался в клочья, послышался чей-то вздох, и ведьма увидела Карнэ. Практически полное отсутствие здесь света не мешало Офелии разглядеть силуэт богини, её длинные волосы и синий взгляд на фоне белого, словно мрамор, лица.
Мгновение, и Карнэ оказалась совсем рядом. Она протянула к ведьме руку, холод коснулся щеки Офелии, а затем пальцы богини запутались в её волосах. Было даже приятно, пусть и холод со страхом сковывал мышцы пленницы, лишая возможности двигаться. Прикосновения богини кошмаров леденили кровь.
Она резко отдёрнула руку, оставив на лице Офелии царапину. Карнэ слизнула с ногтя кровь и губы её тут же налились красным.
Мелодичный смешок эхом отразился от стен. Карнэ с презрением смотрела на Офелию, которая не могла произнести и слово: её лёгкие будто покинул весь воздух.
«Понимаешь ли ты, какой чести я удостоила тебя, вновь придя в твой сон?»
«Так значит это видение… – поняла ведьма. – А выглядит всё таким реальным, будто Карнэ явилась мне наяву».
«Тебе повезло, милая, что оставить тебя здесь навсегда не могу, пока не освобожусь сама из заточения своих кошмаров. И до грани смерти тебя не доведу, ведь прежде, чем твоё сердце разорвётся от боли и страха, ты проснёшься. А впрочем, это не важно, ведь сейчас мы вместе», – улыбнулась она, и её рука вошла Офелии прямо в грудь, сдавливая сердце. Горячая кровь потекла с раны, а холод стал расползаться по венам.
– За что? – прохрипела Офелия. – Чем я разгневала вас? В чём провинилась? Ваш сын, Вэриат, я растила его, как родного, почему же вы так со мной поступаете?
И Карнэ снизошла для объяснений:
«Это ради него. Ты помеха для Вэриата. Я лишь пытаюсь развязать ему руки, мысли о тебе мешают ему, сдерживают. Ты для людей щит, которым они прикрываются от моего сына. Ты мешаешь ему действовать».
– И вы хотите моей смерти…
«Я думала, что ты не вытерпишь ещё больше пыток, погибнешь, но люди даже после бала, прерванного магией, не захотели казнить тебя, не пытали дольше, чем ты способна выдержать, – в голосе богини слышалась ненависть, – поэтому я решила пытать тебя и во сне, чтобы наяву тебе, уставшей, измождённой, даже малая боль казалась невыносимой».
Карнэ резко выдернула руку из груди ведьмы, и Офелия с ужасом увидела, как белые пальцы богини кошмаров сжимают её кровоточащее сердце, а кровь, чёрная жгучая кровь, забрызгала каменные, покрытые плесенью стены.
Боль, пульсирующая и беспощадная, поселилась в груди ведьмы, вместо сердца стала гнать по венам кровь, и Офелии показалось, будто по её телу прошлось пламя. Она закричала и проснулась от собственного голоса.
Мгновение ведьма не могла понять, находится она в кошмаре или наяву у себя в камере. Она лежала на дощатом полу, руки её были в железных кандалах, но уже не таких тесных, сдавливающих почерневшие запястья. Рядом с Офелией кто-то сидела на корточках, и ведьма со страхом вжалась в стену.
– Не бойся, – услышала она голос Джека. – прости, что напугал… Ты кричала во сне, я зашёл проверить, как ты, и мой факел погас… от тебя рванул порыв ледяного воздуха, который и меня чуть с ног не сбил, и вот, ты проснулась.
– Джек… – ей было тяжело говорить, но ведьме показалось, что его имя очень приятное на вкус, поэтому она ещё несколько раз повторила его. – Джек… Джек… – Офелия резко подалась вперёд и неожиданно вцепилась перебитыми грязными пальцами ему в рубашку, – прошу не оставляй меня! А лучше дай уйти! Или сними кандалы! Я хотя бы попытаюсь защитить магией свой сон! Карнэ убьёт меня! Она убьёт меня… Я умру…
Джек поднялся на ноги, и Офелия медленно сползла на пол, но прежде, чем она упала, палач взял её за локоть и, приподняв, обнял пленницу, вдохнув запах её светло-серых волос, которые пахли кровью и пылью.
– Прости меня. Прости… – он аккуратно опустил её на пол и вышел из камеры, оставив Офелию в темноте. И вскоре, поддавшись слабости и сну, ведьма вновь оказалась во власти Карнэ.
Глава восьмая
Закат окрасил землю в пурпур, листва деревьев шумела на ветру, зелёная трава приглушала топот копыт. Онар с Ароном возвращались во дворец с конной прогулки. Сначала царевна беспокоилась о ранах Арона, время от времени спрашивала его о самочувствии, предлагала отменить прогулку, но он лишь отмахивался и говорил, что отдохнул и ему намного лучше. Вскоре Онар поняла, что он сказал чистую правду, ну не может человек, которому плохо, так веселиться! Они проехали аллеи сада, выехали в лес, что входил во владения Илиндора, затем катались мимо полей, смеясь и вспоминая детство. Устраивали пикник на поляне, заросшей клевером.
И вот, пора возвращаться во дворец. Сколько раз трава, устилающая дорогу, была примята ногами, колёсами повозки, копытами, но всё равно зелень не уступала место песку и камням, она упрямо поднималась и росла дальше.
– А помните, как в детстве мы пробрались ночью на кухню и съели почти всё варенье, что там нашли? – Арон улыбался и выглядел очень забавно: его белые как лён волосы растрепались, да в придачу в них застряла листва, о чём Онар предпочла промолчать и молча любоваться этим.
– Помню, конечно! – она украдкой проверила рукой свою причёску и с облегчением поняла, что её волосы в порядке, они по-прежнему аккуратно собраны в высокий хвост. – А потом я заснула на твоём плече. Надо же, мы спали на полу, представить только!
– Вы спали, а я и глаз не сомкнул, – Арон поехал немного медленней, ни ему, ни Онар не хотелось спешить.
– Почему ты не спал? – пчела села ей на плечо, и царевна смахнула её с тонкой воздушной материи блузки, которую стягивал коричневый корсет с чёрной шнуровкой.
– Боялся, что во сне повернусь на бок и разбужу вас, – его голос звучал нежно и чуть смущённо.
Онар улыбнулась в ответ. Вот значит как, поняла она, Арон ещё тогда относился к ней с почтением.
– Нас всё равно вскоре нашли, – вспомнила она, чем закончилась их детская шалость, – нашли, да ещё лекаря вызвали, потому что и тебе, и мне, нехорошо стало от такого количества сладкого.
– Вы лучше вспомните, как мы решили поиграть в прятки, а в итоге сбежали от слуг и ушли на пшеничное поле, – его тёплые, карие глаза затуманились от нахлынувших воспоминаний, он прикрыл их и вздохнул. Лёгкая улыбка промелькнула на его губах, и Онар невольно залюбовалась им.
– Я помню… Я помню всё. Я ждала нашей встречи, – она спешилась, ноги коснулись вымощенной камнем дороги. Дворец возвышался над Онар и Ароном, и в его высоких тёмных окнах отражался свет заходящего солнца.
Слуги взяли лошадей, и Арон с Онар отправился к ступеням дворца.
– И я помню всё, – он подал ей руку и они зашли внутрь, – моя королева, как же я рад нашей встрече! Не хочу больше расставаться с вами.
– А придётся, – Онар взбежала вверх по винтовой лестнице, свесилась с перил, улыбнулась и со смехом в голосе сказала: – до ужина мы не увидимся, но время быстро летит! Благодарю, Арон, за прекрасный день, – и она скрылась наверху, только звуки её лёгких шагов ещё продолжали отражаться от стен.
Арон так и стоял, глядя ей вслед.
– Онар… – шепнул он. – Моя Онар…
Отдохнув и приняв ванну, царевна оделась к ужину, вышла за двери и увидела Джона. Он, сложа на груди руки, стоял у стены, недовольно взирая на неё.
– Из-за вас опять ужин поздним вышел, – укоризненно прозвучал его голос. – Как вы провели время? Почему от охраны сбежали? Вы с Ароном, как дети малые… – и он, насупившись, отвернулся.
– Я не обязана отчитываться и оправдываться перед тобой, – отчеканила царевна.
Она прошла мимо своего слуги в сторону лестницы. Свечи на стенах полыхали тёплыми весёлыми огнями, отбрасывая на пол красные блики. Это таинственное сияние отражалось в украшениях царевны, плясало по её шелковистым волосам, скрывалось в складках чёрного, шелестящего платья.
– Ваше высочество, – догнал её Джон, – простите мне мою вольность… Забылся. Просто я всегда волнуюсь за вас. Я помню вас совсем маленькой, мой отец служил вашей матери, вы мне очень дороги. Не гневайтесь, если я порой позволяю себе лишнего…
– Что, что ты? – ласково произнесла Онар, сменяя гнев на милость. – Я вовсе не сержусь, Джон. Ты мой друг и я ценю твою преданность и заботу.
Они вышли в широкий короткий коридор, за поворотом которого находился залитый светом от факелов зал, где за столом их уже ждали Армир с Ароном. Когда Онар подошла и села напротив Арона, он налил ей в кубок красного вина и, казалось, вновь забыл о её отце.
Слушая разговоры короля с Ароном, царевна медленно пила терпкий напиток и думала, что мир прекрасен, а жизнь её просто чудесна.
Джон сидел поодаль от них и ел жареное мясо. Он, как всегда, был похож на пирата, захватившего вражеский корабль и, не успев освоиться в нём, выглядел чужим и неуместным в новом королевском судне.
А ведь не за горами очередной чудесный день, который Онар ждёт с нетерпением и волнением. Её свадьба обещает стать грандиозным событием. Онар, это будущее не только города Илиндор, но и всех близ лежащих земель. Своим браком она объединит два рода. У семьи Арона в подчинении большая армия, их владения, это плодородная земля, вересковые поля, на которых работают люди, уважающие Арона и готовые, как и его воины, пойти за ним, куда бы он ни последовал.
Предполагалось, что брак Онар и её мать, прекрасную белокурую Селестину, сделает ближе к Армиру, с которым у них давно были натянутые отношения. Царица, с окон замка которой был виден безбрежный океан, почти сразу после рождения дочери перестала быть благосклонной к своему мужу, а тот и до этого не испытывал к ней ничего, кроме уважения и чувства долга. Любви между ними не было, появление дочери лишь укрепило чувство долга, которое они оба испытывали друг перед другом, но не создало любовь. Онар до сих пор не уверена, есть ли любовь на самом деле, или же любовью называют обязанности, уважение и долг?
Селестина приедет на праздник и пробудет в Илиндоре целый месяц. Возможно, за это время она сблизится с Армиром.
Царевну о чём-то спросили, и Онар рассеяно посмотрела на отца.
– Прости, я не услышала, что ты сказал?
– Говорю, какой подарок ты хочешь на свадьбу? – Армир выглядел чуть захмелевшим, щёки его покраснели, а в глазах плескалось веселье.
– Не знаю… Пусть это будет сюрпризом, – Онар почему-то смутилась и опустила взгляд, чувствуя, как на неё смотрит Арон.
Через какое-то время царевна вновь принялась слушать их голоса и, не разбирая при этом слов, думать о своём.
«Интересно, а увижу ли я ещё когда-нибудь Его?.. – поймав эту мысль, Онар встрепенулась. Она не понимала, почему незнакомец, которого встретила у пшеничного поля, до сих пор не выходил у неё из головы. – Будто магия, наваждение… Я не должна думать о нём. Это была мимолётная встреча, это был изменчивый, как небо, взгляд, который врезался мне в память только потому, что был необычен… И до жестокости красив. Быть может он не выходит из моих мыслей, потому что в них до сих пор не было ничего подобного? Я никогда не сталкивалась с жестокостью, со злом, с ненавистью. Не думаю, что Он – зло, но мне кажется, будто Он жесток, иначе, почему эти мысли мучают меня? Не будь он жесток, давно бы покинул мои мысли. Как глупо, хорошо, что никто не слышит, о чём я думаю. Я не должна вспоминать того человека. Чувствую себя виноватой, но почему? В чём моя вина, ведь это ни что иное, как наваждение… Да, наваждение… Наваждение…»
***
Запах леса мешался со страхом, тишиной и дыханием вечера, создавая тем самым щемящее сердце чувство тоски.
Ра не любила проводить вечера в одиночестве. Ночи она ещё могла вытерпеть, ожидая рассвет и веря, что с его приходом развеются все тревоги, уйдёт притаившаяся за дверью беда. А вечерами, когда видишь, как сумрак побеждает день, как солнце, прощаясь, дарит земле последние, какие-то тёмные, если можно так назвать свет, лучи, неизбежно становиться грустно.
Сейчас же Ра была не дома, а шла мимо высоких деревьев, которые, казалось, подпирают макушками тёмное небо. Но она была готова полюбить вечера, смириться с их тоскливой тишиной, которая, признаться, иногда ей даже нравилась, лишь бы оказаться дома, а не идти по пружинистой земле, спотыкаясь о сухие ветки и понимать, что из-за темноты продолжать путь становиться всё труднее.
Ра шла, вздрагивая от непонятных лесных звуков, и вспоминала разговор со Скери, как они жаловались друг другу на однообразные, пресные, серые дни. Вот, настали перемены, необычные, опасные, интересные, только не радостные.
Ра было страшно, очень, настолько, что дыхание превратилось в судорожные всхлипы. Наконец она решила, что так больше нельзя, остановилась, сказала про себя, что прямо сейчас ей ничего не угрожает, и глубоко вздохнув, стала думать, где бы остановиться на ночлег. Бежать через лес всю ночь Ра не видела смысла, прекрасно понимая, что всё равно, не зная дороги, не успеет в положенный срок пешком дойти до Нижнего мира, а тем более, отыскать и поговорить с властителем тьмы.
Но если она не успеет, если поручение Смерти заведомо невыполнимо, то почему же Ра отправили в бессмысленный путь?
Смерть сказала, что не все свои дороги выбирает сама, возможно, она зашла к Ра домой случайно, и сама понадеялась на чудо, отправляя смертную в Нижний мир. Или это была судьба? Ра погибла бы, не приди к её дому Смерть.
До сих пор Ра удивительно от осознания того, кто именно спас ей жизнь.
Но в судьбу она не верила, пусть и случайности считала не случайными. Всё случается от чего-то и для чего-то, любые решения, слова, даже мысли влекут за собой последствия, события. А те, в свою очередь, создают новую цепочку действий. Так может и случайности, это всего лишь последствия чего-то? А судьба…
Нет, Ра верит в выбор, от которого и зависит какой будет жизнь человека. Если изначально людские судьбы записаны, то как объяснить, почему в них есть зло? Мир был создан светлым, природа со своего первого дня не несла в себе зла. Не может сразу, с рождением человека, быть предрешено, что он будет плохим и несчастным. Иначе, каким был смысл его появления на свет? Неужели он был обречён, лишён выбора, шанса изменить что-то к лучшему в своей жизни? Нет, не был. Только тот, кто делает выбор, может стать злом или добром, счастливым или нет, любящим или ненавидящим. Будущее изменчиво, оно зависит от людского выбора, а значит, судьбы нет.
Да и как может быть предрешена чья-то судьба, если и завтрашнего дня не существует, а настоящее, это отголоски прошлого, его стирающиеся следы. Но что же тогда есть время? Может на самом деле оно неизменно, а меняется лишь то, что находится в нём? И что оно значит для Смерти? Для людей-то понятно, но как быть с теми, кто не может умереть? Наверное, они ощущают себя застывшими, наблюдающими за движением чужой жизни, которая кажется им стремительным потоком. И этот поток, великая сила, которая может повлиять и на тех, кто находится вне власти времени.
Возможно, Смерть отправила Ра в опасное путешествие именно поэтому. Не потому что это судьба Ра, а потому, что Смерть случайно зашла к ней в дом и поняла, что появился шанс отправить кого-то в Нижний мир. И она воспользовалась шансом, и Ра согласилась попытаться, ведь она понимала, что если бы не этот случай, то была бы мертва.
Мысли бушевали в её голове, сменяли друг друга, вились неукротимым роем, и Ра в отчаянье опустилась на колени. Она понимала, что всё, на счёт чего рассуждала, возможно, только "её" правда. Это не ложь и не ошибочное мнение, но и не истина. Надо уметь отличать свою правду от истины. Хотя, как знать, быть может, Ра как раз и видела истину, просто сомневалась, она ли это.
– Если всё действительно так… Если решить, что все мои доводы верны, то значит… Не во мне дело, не моя это судьба, предрешено для людей лишь одно – их ждёт смерть, за которой, наверняка, лежит ещё множество дорог. Вот и я, встретившись со Смертью, куда-то иду, только я всё ещё жива, да и иду по поручению Смерти… Так что же получается… Она, бедная, решила поверить в смертную, поручая ей задание, которое та вряд ли способна выполнить. Как же это… Смерть… Надеется на меня?
Ра вдруг увидела всё случившиеся с ней другими глазами, посмотрела на всё со стороны и ей захотелось… помочь Смерти.
Она поднялась, заплела распустившиеся волосы в длинную косу и продолжила путь.
Странная штука – жизнь, стоит запутаться в вихре рассуждений и увидишь, как внешне всё просто, и ещё больше понимаешь, что каждый видит мир по-своему. И кто докажет, что их видимость мира ошибочна, не является истиной?
Ра улыбнулась, она противоречит сама себе, но сейчас могла бы с уверенностью сказать, что весь мир состоит из противоречий.
– Интересно, знала бы Смерть, что порой творится у меня в голове, с какой ненормальной связывается, она дала бы тогда мне это задание? Или она знала и посчитала, что только ненормальный человек может его выполнить? Хм, я ведь вижу этот мир не так, как все. Более того, я верю, что вижу его настоящим, и при этом признаю, что, возможно, ошибаюсь.
Она шла, но на этот раз к рассвету. Дойдёт до дубовой рощи, отыщет дорогу к лунному озеру, а там посмотрит, что будет дальше.
***
Где-то вдали ревел ветер. Вокруг темнота, и не видно ничего, кроме женского тонкого силуэта. Вот блеснула молния, и Вэриат успел разглядеть белое лицо Карнэ, её тёмно-синий презрительный взгляд и чёрные кудри длинных волос, змеями извивающиеся под несуществующим ветром.
Вспышки молний уже не прекращались, они со стальным звоном разрезали низко нависшее над пропастью небо.
Вэриат стоял на плите чёрного мрамора, от которого исходил пронизывающий холод, а из пропасти поднималось чёрное пламя, лизавшее края плиты, но при этом не освещая её.
Карнэ подошла ближе, и от каждого её шага по камню расползались глубокие трещины.
«Мой сын, приветствую тебя».
– Карнэ, – он с почтением склонил голову.
«Ты вновь в моих владениях, очень кстати, ведь я хочу предупредить: моя сестра желает помешать мне выбраться на свободу. Ты сможешь открыть для меня врата в людской мир, только когда напитаешься болью тысячей людей, упьёшься их смертями и на пепелище городов проложишь мне путь к свободе. После войны ты станешь сильнее, Вэриат, и у тебя получится призвать меня из моих кошмаров. Мы будем властвовать вместе, и никто из людского рода не станет нам помехой. Они больше не будут уничтожать твоих воинов и слуг, перестанут порицать моё имя! Те, кто выживут, поклянутся нам в верности. Но Смерть не желает этого. Вэриат, прошу, поспеши! Но будь бдителен, Смерть наверняка уже что-то предприняла, чтобы помешать тебе».
– Вы беспокоитесь напрасно, – шагнув к матери, невозмутимо ответил он. – Карнэ, я уже знаю, что сделаю, и мне не станет помехой никто и ничто. А вот чья-нибудь помощь мне бы пригодилась.
Молнии громыхали, будто два исполина сражались в бездонном небе на гигантских огненных мечах. Холод от чёрной мраморной плиты смешивался с жаром пламени и, кружась, взмывал к небу, создавая собой мучительно ледяной ветер, взъерошивший волосы Вэриата и опаливший до крови его лицо.
Властитель тьмы был мрачен от боли, но держался прямо и гордо. Карнэ протянула к нему руку, коснулась обожжённой щеки и улыбнулась. Она не нуждалась в объяснениях, Вэриату было ни к чему рассказывать ей о своём плане, он упомянул о помощи, и она поможет.
«Я дам тебе свою силу, но лишь на одну ночь», – когда Вэриат получит её силу, Карнэ узнает, как он собирается ею распорядиться, так зачем тратить время на вопросы?
– Этого вполне хватит, – одними губами произнёс Вэриат и, открыв глаза, обнаружил себя на берегу чёрного озера.
Он проснулся и долго смотрел в увенчанное луной ночное небо.
Вэриат глубоко вдохнул пахнущий сыростью и прохладой воздух, раскинул в стороны руки, чувствуя, как под ними примялась мягкая, щекочущая его пальцы трава, и стал ждать рассвет.
