Текст книги "Вышедший из ночи (СИ)"

Автор книги: Елена Элари

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 27 страниц)

Глава сорок девятая

Они давно не делали привала. Вэриат спешил, и Ра, отчего-то, ощущала страх. Даже Роук стала молчаливой и собранной, целый день Ра не слышала от неё ни слова.

Солнце роняло на землю закатные лучи. Лошадей, казалось, гнали вперёд ветра. Облака в темнеющем небе были разорваны в клочья. Ра казалось, что на самом деле она спит и никак не проснётся.

– Зачем так спешить?! – перекрикивая ветер, спросила она.

– Я чувствую беду, – ответил Вэриат, и Ра поняла, что было виной её страха.

– Я тоже… – произнесла она, думая, что это никто не услышит, но ошиблась.

Вэриат бросил на неё стремительный взгляд и погнал свою лошадь ещё быстрее.

– Вэриат! – Ра отстала от него и от Роук.

Король подождал, пока девушка поравняется с ним.

– Не надо… – Ра очень волновалась. – Я ни разу с тобой об этом не говорила, но больше не могу молчать ни минуты. Пожалуйста, не надо, не начинай войну!

Вэриат поехал вперёд. Ра подумала, что он ничего не ответит, но король произнёс:

– Боишься за людей или за себя?

– И за себя и за них, а ещё за тебя.

Роук, услышав это, удивлённо посмотрела на Ра, а Вэриат помрачнел.

– А за меня почему?

– Потому что ты… – Ра не знала, можно ли ей сказать такое властителю тьмы, но договорила: – ты мой друг.

– Это ты так думаешь. И всё?

– Нет, – Ра посмотрела ему прямо в потемневшие глаза, – ещё мне кажется, что ты сам не хочешь войны. Пожалуйста…

– Довольно.

Воцарилось молчание.

Орлиный крик пронзил собой тишину. Вэриат остановился, Роук и Ра тоже.

Над их головами кружила птица, рассекая мощными крыльями чистый воздух.

Вэриат выставил вперёд руку, и орёл сомкнул на ней свои острые когти, но король нижнего мира даже не поморщился, а рука его не дрогнула, будто орёл ничего не весил.

К его лапе была прикреплена капсула с письмом. Вэриат вынул послание и отпустил птицу.

Глаза короля стали тёмно-серыми, когда он прочёл письмо.

– Роук, позаботься о Ра, – гулко, словно доносился из колодца, прозвучал его голос.

Вэриат спешился, разбежался, и случилось то, чего Ра никак не ожидала. Прошло всего мгновение, как Вэриата укрыла чёрная дымка. Раздался оглушительный хлопок, из спины короля взметнулись в воздух два чёрных пласта, которые разорвали его рубашку, сомкнулись у Вэриата над головой, а когда расправились, оказались крыльями, что подняли его ввысь.

А хлопок тот был от его сломавшихся костей и крови, от напора которой лопнула его кожа на спине.

Тёмно-алые, почти чёрные брызги разлетелись вокруг, окропили травы и камни.

Вэриат всё отдалялся, а Ра с ужасом провожала его взглядом.

У него выросло два чёрных кожаных крыла, плотных и больших, сияющих мелкой чешуёй под тёмными, зловещими лучами заходящего солнца и увенчанных двумя изогнутыми шипами, толщиной с бычий рог.

Если бы Ра не была так напугана и удивлена, то догадалась бы, что некогда Вэриат пронёс её через озеро, а после и по спуску горы, именно таким способом – по воздуху. Да, хорошо, что тогда он не позволил ей видеть то, как появляются у него крылья, иначе Ра долго не пришла бы в себя, как и теперь. От потрясения девушка даже не сразу заметила, что Роук подобрала записку, которую выронил король.

– Онар сбежала! Сейчас она в Илиндоре! К Нижнему миру идут людские войска! – выкрикнула Роук. – Война началась, Ра, очнись! Ты что, плачешь?! Ненормальная, возьми себя в руки!

Роук буквально стянула Ра с седла и стала трясти её за плечи. Девушка плакала и сердце её, казалось, вот-вот разорвётся.

– Да что же ты?! – с досадой выкрикнула Роук. – Прекрати! Дай мне подумать, куда тебя деть. Мне ведь нужно быть рядом с господином. Так, хорошо, – видимо, что-то решила она. – Поехали в Ранмор! Поверь мне, до него не дойдёт битва. Наши воины тоже готовы к войне, не так уж люди и опередили нас. Ну и пусть они сделали первый шаг! Вэриат быстро доберётся до замка, а после вступит в бой! Он успеет вовремя, вот увидишь! – Роук уже оставила девушку и ходила взад вперёд так, что у Ра голова пошла кругом.

У Роук даже в мыслях не было, что её слова ещё больше пугали и вводили Ра в отчаянье.

– Неужели никак не избежать войны? – так слабо прозвучал голос Ра…

– Нет, – отрезала Роук и запрыгнула в седло. – Едем, нам надо спешить.

***

На глади чёрного озера прошли круги. Озёрный Дух в этот раз даже не показался на поверхности, лишь изумрудные глаза его, что налились кровью, блеснули под толщей воды.

Он вновь позволил кому-то пройти через его владения. Кто-то, кто шёл по берегу, не разозлил беспокойного Духа. Впрочем, мёртвых он никогда не трогал, а этот кто-то показался Духу мёртвым.

Шаги его звучали странно, разве ходят так живые? Спотыкаясь через каждых два шага, постоянно наваливаясь на левую ногу, поминутно меняя темп и, то шаркая, то останавливаясь, то легко переставляя ноги, шёл тот человек. Да и кровью пахло от него. Засохшей кровью. А ещё веяло липкой тёмной силой, древней и опасной. Нет, наверняка, решил Дух, того, кто идёт мимо хрустально-чистой воды, коснулась Смерть. Уж очень сильно веяло от него затхлым могильным запахом.

И кровавые следы от босых ног остались на заросшем травой берегу.

И гора стихий зловеще нависла над несчастным умирающим, или же умершим...

Протяжное звучное дыхание прерывалось каждый раз, когда левая, отчего-то посиневшая нога болезненно подворачивалась. И худые, некогда перебитые пальцы рук дрожали. И судорогой сводило измождённое тело. А матово-серые глаза были затуманены.

Ей овладели усталость, боль и страх. Даже на злость у неё не осталось сил. Сделав ещё два шага, она уже не верила, что не умрёт прямо здесь и сейчас.

У Офелии в груди стучит набат. У ведьмы, магию потерявшей и силу Карнэ стерпевшей, в мыслях одно: «Я жива. Мне бы успеть... Увидеть короля... Выжить бы, не умереть по пути. Дайте мне сил, ветра, дорога, гора стихий!».

Бывшая ведьма валиться с ног, расшибает голову о камень, а кровь почему-то течёт с её рта.

Но Офелия, дрожа от слабости, вновь поднимается и идёт.

Капли дождя сорвались с высокого неба. По спутанным волосам Офелии потекли ручейки прохладной воды, из-за которой не были видны слёзы, что бежали по лицу женщины. По лицу, на котором появились новые тоненькие морщинки в уголках глаз и едва заметные, у губ.

Веки Офелии потемнели, отяжелели. Она почувствовала, что сейчас упадёт и опустилась на колени, оперлась на руки, чтобы перевести дух. Пальцы её непроизвольно зарылись в мокрый песок, и под ногти больно забилась грязь.

Офелия с трудом дышала. Дождь набирал силу. Ей казалось, что он не каплями, а плетьми избивает её.

– Эльма... – подняла бывшая ведьма взгляд на замок, который уже виднелся вдали, освещённый полуденным солнцем, которое не успели скрыть тучи. – Эльма! Я не дойду до тебя... – и руки её проскользнули по грязи. Офелия упала.

– Вэриат, помоги! Услышь меня... сын. Я люблю тебя... Кто-нибудь! Я здесь! – но она не кричала, её голос превратился в очень тихий слабый хрип.

Хрип, не услышанный её названным сыном.

Вскоре раздались чьи-то шаги. Женщину кто-то схватил за волосы и вдёрнул на ноги. Её рассматривали два воина облачённые в чёрные одеяния с защитными стальными пластинами. У одного были рыжие волосы, заплетённые во множество косичек и стянутые шнурком на затылке. Голову второго укрывал капюшон, под которым было видно строгое лицо с выделяющимися скулами и острым холодным взглядом. Он и держал Офелию за локоть и волосы так, что её голова была запрокинута.

– Человек, – не признал он в ней бывшую ведьму и швырнул её на землю.

– Здесь, в такое время? – задумчиво произнёс рыжеволосый воин. – Что она тут забыла?

– Если подумать, нам и знать не надо, – его приятель вынул из ножен меч. – Она чужая и раненная, я положу конец её страданиям, – и он сделал шаг к Офелии, которая никак не могла собраться с силами, чтобы хоть что-нибудь сказать.

Он занёс над ней меч и в тот момент, когда лезвие отразило солнечный свет, который болью резанул Офелии глаза, бывшая ведьма поняла, что стало темно…

– Такие ошибки не прощаются даже во время войны, – услышала Офелия знакомый голос и распахнула глаза.

Вэриат стоял рядом с ней, а воин, который собирался её убить, лежал у ног короля с вогнанным под рёбра клинком.

Рыжеволосый воин упал на колени пред своим королём, но Вэриат не обратил на него внимания. Он повернулся к Офелии. Его глаза были черны, даже белки затянула тьма. На нём висела разорванная шёлковая рубаха обляпанная кровью, но страшных крыльев уже не было видно. В следующий миг нити рубашки переплелись друг с другом, а кровь бесследно сползла со скользкого шёлка.

Вэриат поднял Офелию на руки, отвернулся от своих воинов и пошёл в сторону замка.

– Кто это сделал с тобой? – его голос дрожал от злости. – Назови лишь имя…

– Карнэ, – с трудом прохрипела она, и Вэриат остановился, но затем вновь ускорил шаг.

– С тобой всё будет хорошо, – сказал он с нежностью и состраданием. – Потерпи.

– В Эльме так чувствуется сила богини, – говорить ей было сложно, Офелия закашлялась кровью. – Не хочу туда.

– Тише… – убаюкивающее прошептал Вэриат. – Помолчи, тебе не стоит сейчас разговаривать.

– Не начинай войну. – Офелия задыхалась от собственной крови. – Не освобождай её, – и Вэриат чуть не споткнулся, когда услышал это, – Карнэ не должна обрести свободу.

В горле Офелии заклокотало, и женщина подумала, что сейчас перестанет дышать.

Вэриат опустил её на землю, присел рядом.

– Сейчас, потерпи, – он приложил к её лбу руку и глубоко вздохнул. – Я дам тебе сил.

– Тебе нельзя тратить магию, оставь её для войны, – одними губами произнесла она.

– Мне подвластен ветер, вода, земля и огонь, что стоит мне излечить тебя от магических ран?

По его руке ко лбу Офелии словно потянулись чёрные нити, и она задышала ровнее.

– Стоит это много сил, ведь раны у меня от…

– От Карнэ, знаю. Молчи, – попросил он, а затем разозлился: – Или ты хочешь умереть?!

– Я хочу, чтобы ты прекратил войну, – по её щекам текли слёзы. – Ненавижу Карнэ. Ненавижу! – она опять закашлялась, и Вэриат положил руку ей на грудь, желая унять её боль.

– Я не могу предать Карнэ, она моя мать и богиня – практически беззвучно произнёс он.

– Ты для неё оружие, а для меня сын, так кто же тогда я тебе? – она с мольбой смотрела в его бледное лицо, а Вэриат молчал. – Я сбежала для того, чтобы не дать тебе освободить Карнэ… Я так спешила.

– Так значит напрасно! – со злобой воскликнул он. – Я не могу так просто предать ту, которая являлась ко мне во снах и молила о помощи, которая обещала править со мной, желала свободу от людей, что мешают нам! Не могу предать ту, которой служил всю свою жизнь!

– Которой тебя научили служить, – уже не надеясь его переубедить, сказала Офелия, и Вэриат легонько поцеловал её в холодный лоб.

– Тебе уже лучше? – в его голосе больше не было и тени недавней злости.

– Да, – ответила Офелия, понимая, что разговор о Карнэ закончен. – Зато тебе теперь нехорошо, много сил ты мне отдал.

– Это неважно, главное, ты жива, – ответил Вэриат и поднял Офелию с земли. – Я отнесу тебя в замок, о тебе позаботятся. Вскоре ты поправишься, и тогда отправляйся в Ранмор, там для тебя безопаснее.

– Хочешь, чтобы я была подальше от Карнэ, когда она выйдет из бездны? Она ведь пыталась убить меня.

– Я не позволю, чтобы такое повторилось. Я со всем разберусь. – И вдруг его тон изменился, а во взгляде появилась боль: – Прости, три года меня не было рядом с тобой…

Но Офелия уже не слышала этих слов, она спала на его руках.

Глава пятидесятая

На ней была одета чёрная накидка с капюшоном и тонкие кружевные перчатки.

Бесшумной тенью скользила девушка по палубе корабля.

Все ожидали опасности, были готовы сражаться, чтобы ни угрожало им, но никто не знал, что она сама бросится в разинутую пасть войны.

Подкупив троих человек, подстроив всё так, чтобы никто раньше времени не узнал о её побеге, она всё же не переставала сомневаться в своём решении.

Но вот Онар уже в лодке, качается на волнах. Молчаливые провожатые её держат вёсла, а один, на всякий случай, лук – море в войну тоже опасно, не знаешь, что может принести к тебе водная гладь.

Корабль всё отдалялся, его паруса и мачты скрывались во тьме.

«Мама, ты не оставляла меня надолго с самого моего возвращения в Илиндор, – Онар погрузилась в свои мысли и даже не замечала брызг, которые ветер швырял ей в лицо. – Прости меня, я сама не понимаю, что со мной. Но мне мечтается сейчас, что корабль наш разобьётся о скалы! Так было бы у меня оправдание того, что я за палубой. Я могла бы соврать, что вынуждена была покинуть корабль, и никто не узнал бы, что я оказалась в лодке по собственному желанию. И всё же, разве преступление то, что я готова бежать к Наваждению своему, чтобы просить его прекратить войну?! Ну, разве он откажет мне, предаст меня? Разве ему не дороже я, чем желание мир наш разрушить? Он послушает меня, обязательно послушает! Мне бы только взглянуть в его глаза...»

А в небе не сияли звёзды, и не дробился лунный свет в солёной воде, тучи затягивали небосвод и ветра завывали и поднимали небольшие волны.

Царевна боялась и ждала, когда лодка её прибудет к берегу.

Онар думала, что сошла с ума.

***

Роук оставила Ра в трактире, заплатила за комнату и спешно ушла. Уже день, как Ра не выходила на улицу и в тревоге проводила время. Ра не знала, началась ли битва, но чувствовала обжигающее дыхание войны. Всё случилось так быстро, что девушка ещё не успела до конца осознать происходящее.

Вся её прошлая жизнь казалась Ра сном. А сейчас она действительно прибывала во сне. Но даже здесь её не оставляло чувство беспокойства, а мысли о Скери и вовсе, казалось, сведут её с ума.

И сон ей снился тревожный. Она видела, как с Илиндора отплывает корабль, как с северной стороны из лесов выходят воины тьмы и чудища, среди которых даже были огромные, с человеческий рост, пауки. Взору Ра открылось, что Рыцари ночи, если понадобиться, готовы вступить в бой. Они не хотели принимать какую-либо сторону, но всё-таки надеялись, что победят люди.

Ра слышала, как гремит Нижний мир, взбудораженный войной, как свистят стрелы, и бушует пламя. Слышала, как кровь впитывается в землю, а земля, бедная, вынуждена молча её глотать.

О, если бы Вэриат опоздал ещё на немного, у людей бы возрос шанс на победу! Но король Нижнего мира спешил со своим войском к границе своих земель, на которых начались сражения.

Если люди не ворвутся в Нижний мир, то войско тьмы вырвется оттуда и заполонит собой города, и в первую очередь Илиндор.

И как же хотелось Ра, чтобы Вэриат прекратил этот кошмар. Чтобы он отрёкся от цели освободить Карнэ! Но даже Смерть не остановила его. А Ра была уверенна, что в послании Смерть говорила о том, что Вэриат может избежать беды.

Но что случится теперь, ведь Вэриат начал войну?

И тьма закружилась в вальсе перед Ра. Девушка больше ничего не видела. Рука её потянулась к шее, где должен был висеть амулет от кошмаров, но пальцы нащупали одну лишь верёвку.

Амулет рассыпался в пыль. Что для Карнэ жалкий камень, когда Нижний мир упивается кровью и болью во имя её?

«Я показала тебе то, что есть и то, что скоро произойдёт. Уже за меня погибло несколько человек! И как же много смертей грядёт!»

Ра не видела богиню кошмаров, лишь слышала её ликующий голос.

«Меня ждёт свобода! Я дождалась! Мой сын не оставил меня. Если потребуется, Вэриат уничтожит не только людские войска, но и свои, чтобы их болью магию напитать сполна и врата в бездну открыть! Что молчишь? Тебе страшно, или вновь скажешь, что это сон и можно тебе не бояться?»

– Это уже реальность…

Во всепоглощающей темноте Ра не могла рассмотреть Карнэ, но знала, что богиня улыбается.

«И где же твой свет, который не может поглотить тьма? – смех Карнэ оглушил её. – Может в Вэриате ты видела его? Так вот, девочка, он не человек, а магии естество!»

– Вэриат всего этого не хотел! – сказала она и замолчала, понимая, как нелепо это сейчас звучит. – Он сам не был рад предстоящей битве, – тихо добавила Ра. – Я видела, что Вэриат очень часто был задумчив, выглядел грустным… Так же я знаю, как он смеётся и улыбается. Замечала, что он думает о других! – и вновь она осеклась и словно ответом на её мысли, прозвучал смешок Карнэ:

«Думает о других, убивая их?»

– Я о том, что он очень похож на человека и вовсе не представляется мне монстром…

«Так почему же сейчас в голосе твоём звучит сомнение?»

– Да нет, не то чтобы сомнения, – Ра боролась с желанием расплакаться, – я понимаю, на чьей Вэриат стороне.

«Тогда о чём ты?»

– О том, что мне кажется, он раскается и пожалеет об этом.

Карнэ рассмеялась, искренне, от души, если, конечно, у неё была душа.

«Глупая девочка! Пожалеть мог бы он, не вознагради я его и оставь ни с чем! А раскаяться он может только в том случае, если и вправду есть в нём свет! А его нет. Не видела свет я в душе моего сына. Там тьма, за завесу которой даже мне не проникнуть! А ты боишься, что будет он страдать от того, что сделал? Так нет, он не раскается!»

– Я не боюсь, а хочу, чтобы он пожалел, пока ещё не поздно! – крикнула Ра, чувствуя, как её охватывает злость. – Не такое уж и зло твой сын. Он просто несчастен, ему очень плохо! Если бы Вэриат знал что-то кроме боли, пожил среди людей, если бы с ним обращались не так, как с монстром, разве бы он стал служить тебе? Как ты можешь называть себя богиней, когда так низко поступаешь с собственным сыном?! Это ты заставила его убивать, чтобы напитавшись болью им убитых, он открыл для тебя врата! А что потом, ты разрушишь мир? И как, по-твоему, он может быть счастлив, оставшись с тобой на груде костей среди руин? Как по-твоему он не раскается?! Ты низкая… И тоже несчастная. Вот только сама виновата. И это я даже не осудила, а сказала, как есть.

«За людей и за Вэриата, значит, скорбишь и боишься? Веришь, что и в нём есть свет? Надеешься, что и Вэриат его в своей душе отыщет? Пока не поздно, говоришь? Увы. Поздно, да и ошиблась ты.

Попробуй соврать мне, та, кто врать не умеет... Ты скажи, что не видишь в его глазах бездну и пустоту! Ты соври, что удалось тебе разглядеть в них свет, надежду, жизнь! Почему же молчишь? Думаешь, скажешь, что так, и тем согласишься поверить, что лжёшь? Ведь я попросила – соври!

Ты попробуй не упади, не сорвись с обрыва, не погибни от холода. Чуешь, ветер ледяные стрелы пускает с севера? Видишь, под ногами твоими зияет пропасть?

Что стоишь? Ты попробуй, соври, что я правду тебе говорю, давай!

Как, не хочешь отвечать мне? А если я скажу… что в его глазах отражение не небес и цвета они не дождя? Знаешь, в них бездна отражена. Переменчивая, бесконечная, но всё же мгла. Неправда? Так ты посмотри, посмотри ему в глаза и скажи мне, что я не права!

Попробуй, соври, та, кто думает, что никогда не врала!

Он – монстр, ты согласись, что я права.

И Смерти не удалось помешать мне! И ты бесполезной была! Свершиться скоро то, что я давно ждала. И никакие пророчества надо мною не властны. И можно более не гадать, что означало послание Смерти, ведь я скоро выйду из бездны, и судьбы других сама буду писать!»

– Да ты всё это время боялась меня! – Ра ударила по темноте, она жалела, что в руке её не было меча, пусть и понимала, что он был бы сейчас бесполезен. – Ты думала, что Смерть с моей помощью задумала что-то сделать против тебя. И ты хотела меня изучить и убить, являлась ко мне во снах. Будь ты так сильна, как говоришь, не боялась бы меня!

«А самомнения сколько! Не тебя опасалась я, а Смерти! Пыталась сына своего я оградить от тебя, ведь не понимала, почему именно ты стала посланницей моей сестры! А теперь вижу, что зря я пыталась в тебе разглядеть что-то особенное. Ты жалкий, жалкий простой человек».

Поднялся вихрь из тьмы, и Ра пришлось пригнуться, чтобы её не сбило с ног.

«Всё не так, как ты, девочка, видишь, – голос Карнэ смягчился, стал почти нежным, а ветер утих. – Твоя слепая вера в добро ничего не изменит. Мне даже жаль тебя. Тебе ничего не поможет, ни вера в свет, которого и не было, ни доброта твоя к монстру, у которого сердце черство. И, прошу, не начинай говорить, что Вэриат не такой, каким его вижу я… Я, и сотни других. Ты станешь свидетелем крушения мира, уже потеряла семью и друзей. Твоя прошлая жизнь отныне практически неощутима. Тебя словно нет и, поверь, не стань тебя на самом деле, никто бы ни горевал по тебе. А я удостоверилась, что ты пустышка, не несущая в себе ни опасности для меня, ни пользы. Пойми, Ра, слепо верить во что-то опасно для себя. Вы проиграли, это ваша судьба. Давай же, скажи, что не веришь в судьбу!»

– Не верю.

«Ах да, ты веришь в выбор. Что ж, путь так, разница сейчас не велика. Вот, что выбор Вэриата за собой повлёк, смотри! Теперь это ваша судьба. А вера твоя бесполезна. Ты жалкую жизнь прожила… Хочешь, сегодня я милосердна, склонись предо мой и тогда обещаю, что когда выйду из бездны не убью тебя».

– Мне жалость твоя не нужна.

«Сказала она, заливаясь слезами, – протянула Карнэ. – Проснись, бедняжка. Мне даже противно стало мучить тебя».

И Ра распахнула глаза. Сердце её разрывалось на части. Страх сковал её тело и никак не хотел отпускать. Но вот девушке удалось сесть на кровати и свесить на холодный пол ноги.

Ра не заплакала, хотя внутри у неё всё кричало от боли, безнадёжности и бессилия. Но соглашаться с Карнэ она не хотела, пусть и думала теперь, что, быть может, в чём-то богиня кошмаров права.

– Вэриат, ты ведь не остановишься, – глядя в окно на затянутое тучами небо, шепнула девушка.