Текст книги "Вышедший из ночи (СИ)"
Автор книги: Елена Элари
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 27 страниц)
Глава сорок шестая
– В жерло вулкана? – Ра стояла, запрокинув голову, и с потерянным видом смотрела на зелёную гору.
– Да. Неужто боишься? – улыбаясь, прищурилась Роук.
– Как сказать... Просто сколько дней туда подниматься нужно? И как?
– Значит, трудностей испугалась? – не унималась слуга Вэриата.
– Роук, отстань от Ра, – подошёл к ним король. – А ты не волнуйся, – обратился он к девушке, – подниматься нам не придётся, нужно наоборот, спуститься как можно ниже.
– В прямом смысле, как можно ниже, до самого дна пойдём! – похоже, Роук радовало это обстоятельство.
– Что же ты такая мрачная? – Вэриат ободряюще улыбнулся Ра. – Не бойся. Да и красиво там, сама увидишь. Вулканический жар способен создавать чудеса. И всё же я рад, что со смерти великой Дайон вулкан навсегда заснул.
– А почему мы пришли именно сюда? – Ра погладила свою лошадь, к которой за долгие дни пути успела привыкнуть.
– Не задавай глупых вопросов, ведь не трудно же догадаться, что именно здесь умерла Дайон! Собственно, тут она и жила, – Роук негодовала, что Ра боится, тянет время разговорами, да и вообще не рада, что оказалась здесь.
– Как жила, если вулкан действующий был?
– Он спал тогда, а когда родилась Смерть, проснулся и поглотил Дайон. По крайней мере, это одна из версий её гибели, – ответил Вэриат и пошёл в сторону скал и зарослей можжевельника.
Они вышли туда, где в земле среди огромных каменных глыб зияла тёмная дыра. Создавалось впечатление, что изначально здесь был сплошной каменный пласт, который что-то пробило изнутри.
Раздвинув колючие ветви облепихи, Вэриат открыл проход вниз. Когда Ра стала спускаться, то ей представилось, что она оказалась в воронке торнадо. Ступеней не было, идти приходилось по карнизу стены, что спиралью вился до самого низа. Повсюду торчали острые камни и нечто, напоминающее корни деревьев.
Идти было сложно. Под ногами крошился гранит, словно это место отторгало незваных гостей. Ветер вырывался из глубин темноты с такой силой, что Ра выставила перед собой руку, пытаясь хоть как-то защититься. Затем ветер утих, и воздух вдруг стал тяжелее и суше. Ра испугалась, что задохнётся, но вскоре ей стало легче.
Пару раз она оступалась, и Роук приходилось хватать её за рукав плаща, чтобы подстраховать от падения.
Никто не проронил ни слова, пока не спустились вниз. А шли они долго. Ра не удивилась бы, если б узнала, что уже наступила ночь.
Как ни странно, здесь не было эха и древняя, мудрая тишина жадно поглощала звуки шагов. Ра даже не слышала собственного дыхания, и это пугало её.
Наконец они прошли последний каменный виток, и ноги их коснулись гладкого твёрдого...
– Это стекло? – Ра провела носком ноги по полу, что казался в темноте чёрным.
– Да, – ответил Вэриат и зажёг факел, который всё это время нёс за спиной.
Роук с не меньшим интересом, чем Ра, озиралась по сторонам. Она тоже здесь никогда не была.
Они пошли вперёд. Ра поражало, что теперь она оказалась под вулканом.
Потолка не было видно из-за темноты. Пол был скользок и холоден, а стены грозили гостям железными шипами непонятно как и откуда появившимися здесь.
Воздух пах пеплом, из-за чего у Ра запершило в горле, и она закашлялась. Но всё это можно было стерпеть ради того зрелища, которое открылось ей, когда она вошла в жерло потухшего вулкана.
Вэриат не соврал, всё вокруг действительно сияло красотой!
Вверху был виден маленький белый клочок неба.
Камни были покрыты стеклом, сперва Ра даже не поняла этого и решила, что они обледенели, хотя холодно не было. А в стенах, словно звёзды, сверкали алмазы!
Прошло ещё немного времени и Ра вслед за Вэриатом и Роук подошла к хрустальной арке, которая стояла посреди всего этого великолепия. Под аркой оказался мраморный чёрный алтарь, испещрённый витиеватыми письменами мёртвого языка, который никто из ныне живущих людей уже не смог бы прочесть.
Ра не решалась что-либо спросить. Она трепетала пред некой силой, которая ощущалась здесь.
Это был храм Дайон, в нём было страшно, мучительно таинственно и прекрасно. И Ра стало совершенно ясно, что вошла она сюда лишь потому, что её провёл Вэриат. Ра просто откуда-то знала, что простым смертным вход в этот храм закрыт.
Тишина была нарушена королём. Вэриат сказал лишь: «мне нужна твоя кровь», и в глазах Ра потемнело.
Последнее, что она увидела, было пламя. Белые всполохи, синие, красные, как кровь.
О небо, неужели Ра умирает? Она даже не успела понять, что лежит на алтаре, да и не видела больше ничего. Даже мысли её путались. Видимо, она была уже не в жерле потухшего вулкана, а где-то меж мирами. Даже не во сне.
Ра слышала только биение своего сердца, как барабанную дробь. В груди у неё болело. В ушах стоял шум крови, похожий на звук ветра. Ра казалось, что она падает вниз с большой высоты... И всё никак не достигнет дна. Дна... Бездны? О нет, что за глупость, ведь на то она и бездна, что бесконечна, разве не так?
И всё-таки Ра никуда не падала, а всё ещё была на алтаре, полыхающим пламенем, жарким и ослепительно ярким. Но в открытых глазах Ра стояла тьма. И ни боль, ни радость, ни страх не касались её. Она была здесь, но словно отсутствовала.
И лишь громогласное: "Дайон! Дайон! Дайон!", разрывая тишину, сотрясало стены. Чей это был голос? Не самой ли вулканической горы?
Дайон!
Свет вверху погас, наступила ночь. Пламя, танцующее на алтаре освещало пещеру. Жар его будто желал расплавить камни, обратить окаменевшие уголья в алмазы. Пламя пожирало воздух, затягивало собой пол, ползло по стенам. Обтекало тело короля нижнего мира, но не опаляло его, только волосы Вэриата, когда дошёл до них огонь, затрепетали от его касания, как от порыва ветра.
Дайон!
По вулкану прошла вибрация. Где-то обрушились камни. Вверх поднялся столб пыли и пепла. Пламя стало серебряным, как отблеск молнии, вот только оно, в отличие от неё, быстро не гасло.
Дайон!
Взошла луна, но свет её не проникал в вулкан, хоть и был виден в ночном небе. Роук кричала: что именно, нельзя было разобрать. Всё вокруг сотрясалось, как от землетрясения. Роук не могла удержаться на ногах. И вот она обратилась в облачко тумана и тяжёлым вздохом растворилась в воздухе.
А Вэриат, объятый пламенем, не дрогнув, стоял на месте.
Дайон!
По мраморному алтарю расползлись трещины и из каждой, как кровь, хлынула лава.
Ра не чувствовала этого, да и нетронута она была жаром. Ра уже не видела, не понимала и не слышала ничего, кроме громогласного – «Дайон», что раздавалось в душах тех, кто дерзнул побеспокоить дух великой пряхи.
Дайон!
И стихло всё...
Глава сорок седьмая
«Зачем ты пришёл ко мне, знаю я. Но как посмел потревожить меня? Смертную привёл… Что же, это достойная плата. Но ведь увести её от меня хочешь. Или нет? Ты пришёл за ответом. Я не дам тебе ясный ответ. И всё же тебе решить предстоит, выживет девушка или мне её в пепел обратить».
Голос Дайон был сухим, скрипучим и каким-то острым. От каждого её слова становилось больно в груди, и раскалывалась голова, будто в неё вонзали нагретые на огне спицы. Но Вэриат лишь чуть свёл к переносице брови, да сжал кулаки с такой силой, что побелели костяшки пальцев.
Ра была без сознания. Вэриат знал, что сейчас она ощущает страх, но не чувствует боль. А над алтарём вспыхнуло жгучее, красное пламя, которое объяло девушку, желая её испепелить.
– Великая Дайон! – он опустился на колени и склонил голову, но не чувствовал себя униженным и принуждённым сделать это. Вэриат находился перед силой, которая превосходила его. Впрочем, дух Дайон имел власть только здесь, в жерле вулкана, и всё же Вэриат испытывал большое почтение перед матерью Смерти и Воплощения тьмы. Он впервые в жизни ощутил благоговейный трепет.
– Прости меня, если я дерзко поступил, вызвав тебя на разговор кровью той, кого в жертву тебе принести не желаю.
Он посмотрел на Ра, которая была бела, как полотно, и быстро перевёл взгляд на пламя, что взмывало от алтаря до кратера вулкана.
– Близится война и Карнэ, которой я служу, замышляет великие дела. Однако Смерть передала мне послание и я...
«Знаю всё. Сказала дочь моя: «Вышедший из ночи всегда столкнётся со светом, и чтобы не сгореть в огне солнца, нужно облачиться в доспехи, отбросить тень, что заставит пылать землю. Но есть и другой путь: можно просто вдохнуть… в себя… солнце». Так вот, этому суждено случиться, однако выбор будет за тобой, что сделать раньше, вдохнуть солнце в себя или же выбрать пламя, что землю сожжёт!»
– Но о чём идёт речь?
«О, несчастный ты… Неужели думаешь, что стану я вам помогать? Что вмешаться вздумаю в ваши судьбы? Ты ведь не только ждёшь, что ответ я тебе дам, ты надеешься, что указания от меня получишь».
Повисла тишина, нарушаемая только пением огня. Дайон задумалась.
«Раз пришёл ты сюда за помощью, то плати. Отдать силу своей правой руки обещай. Нет, мне не нужна она, но всегда что-то отдаёшь взамен того, что получаешь. Закон это».
– Я согласен заплатить.
«Слушай тогда. Коль девушку эту убьёшь, – и пламя хищно нависло над Ра, сгустилось, ещё больше скрыв её от глаз Вэриата, – то можешь забыть о послании Смерти. А оставишь её в живых, случиться может разное. Выбор за тобой, уничтожить девушку и идти по пути, что тебе Карнэ начертала, или же оставить Ра в живых, чтобы сказанное Смертью могло свершиться. Что застыл? Понял ли ты, что послание дочери моей предрекает тебе всего лишь выбор и показывает два его исхода?»
– Понял.
«Так что сейчас решишь? Идти по уже указанному тебе пути, слепо служить Воплощению тьмы, Ра мне в жертву всё же отдать, руку себе сохранить? Или девушку оставить в живых, знать, что ошибиться можешь или правильный сделать шаг, но исход только после узнать? Безвольный раб ты, за кого господа отвечают, или тот, кто готов ответственность за свои решения принять? Убить Ра, или рискнуть и Смерти внять?»
– Второе.
«Да будет так».
И пламя пробила его насквозь, испарив в воздухе разлетевшиеся от Вэриата капли крови.
Король Нижнего мира упал на раскалённые камни. Он не был ранен, Вэриат только чувствовал, как нечто до поры до времени затаилось в его правой руке, причиняя дикую режущую боль.
Вэриат крепко стиснул зубы, ожидая, пока боль утихнет.
Роук по-прежнему не было видно. Ра без сознания, но не тронутая огнём, лежала на алтаре, и кровь тоненькими струйками стекала с её запястий, которые перед началом ритуала Вэриат рассёк кинжалом. Он старался сделать это быстро и незаметно для Ра. Вэриат был уверен, что ему это удалось, и она даже не поняла, что произошло.
Король попытался подняться, но каждое движение причиняло ему муку, и он оставил эту затею.
Глубоко вздохнув... Вэриат улыбнулся.
«Я за выбор, а не за бездумное подчинение. Правильно я поступил? Да. Уж лучше расплачиваться за свои ошибки, чем быть просто орудием в чужих руках. Тот, кто не способен отвечать за свои действия, чем отличается от простой безделушки? И всё же, о чём именно говорила Смерть?»
Вэриат смотрел вверх, и то ли в глазах у него меркло, то ли в жерле вулкана становилось темней, но вскоре король перестал что-либо видеть.
Ра, резко и шумно втянув в себя воздух, рывком поднялась с алтаря. Девушка зажимала всё ещё кровоточащие запястья, которые дёргало от боли, и озиралась по сторонам.
Вэриат лежал на полу. Выглядел он бледным.
Было очень темно, но снаружи уже теплился рассвет, и клочок неба, который виднелся вверху, был тускло-серым.
На стенах, то тут, то там, мерцали маленькие красные язычки пламени, словно повсюду горели свечи. А на каменном полу Ра заметила широкие трещины, наполненные остывающей лавой.
Воздух был жарким и тяжёлым. Дышать становилось всё труднее.
Ра подошла к Вэриату, опустилась рядом с ним и тихонько потрясла его за плечо. Она позвала его, но он не ответил. Тогда Ра, чуть не плача, стала звать Роук, но и она не отзывалась. Её нигде не было видно.
– Вэриат, что с тобой? Очнись! – пыталась Ра его разбудить.
– Хватит... дай отдохнуть.
– Что с тобой? – у Ра дрожали руки, но она немного успокоилась от того, что он всё-таки очнулся.
– Я тебя не убил...
Ра, поражённая его ответом, села рядом с ним и молча стала ждать пока Вэриат придёт в себя, найдёт Роук, и они все отправятся в обратный долгий путь.
– Как хорошо… Ещё есть время до осени, – отрывисто, сам себе, произнёс Вэриат.
Он не знал, что на самом деле времени до войны оставалось намного меньше, ведь Онар два дня назад вернулась в Илиндор.
***
«Во дворце так шумно! Да и Илиндор, кажется, уже долгое время не спит. Город кричит и рыдает, а ещё, мне чудится, взывает к битве. Неистово он полыхает огнями, грозящими врага нашего испепелить! Куются оружия, а из-за моря, с родины моей матери, корабли прибыли. Как же много воинов... Как же много тех, кто вскоре умрёт и тех, кто других убьёт», – Онар лежала в постели, она только недавно проснулась, но солнце уже стояло в зените.
«Я дома! А дома ли? Да и я ли это?», – к ней зашла её полная, круглолицая няня, и царевна поднялась.
«Джон был так рад, когда я вернулась! Мой верный Джон. Он обнял меня прямо при моём отце, а потом извинялся, наверное, тысячу раз», – Онар улыбнулась, но улыбка эта была призрачной, прозрачной, она исчезла сразу же, как появилась на её печальном лице.
«А как же поля, знакомые мне с детства? Они же все сгорят! Не надо... Пожалуйста!», – мысли её сменяли одна другую. Царевна словно находилась в бреду. Онар была настолько погружена в себя, что не заметила, как оказалась у лестницы.
«Перила, какие гладкие... Сколько раз я считала ступени, спускаясь к ужину? Здесь так много вещей, которые знают мои прикосновения. Как и эти перила. Они тёплые...
Я иду к Арону. Страшно, так страшно, что умереть хочется! Не замечаю даже служанок, которые рядом со мною.
Они расчёсывали мои волосы, наряжали меня в бирюзовое прямое платье. А до этого я виделась с матерью. Она так плакала! Она и улыбалась сквозь слёзы. А отец вчера почему-то просил прощения... О небеса! Как счастлив он был и с какой болью смотрел в мои глаза! А в мои ли?..»
– Онар, ну, что же вы?! Посмотрите на меня, прошу!
«А мне больно отнять руки от лица! Арон стоит передо мной на коленях. Он тоже молит меня о прощении, когда виновата на самом деле я! Виновата ведь?..»
Онар даже не понимала, в какой комнате она находится, от волнений забыла, как сюда дошла, и какие именно служанки остались за приоткрытой дверью.
– Моя королевна, я знаю, что с вашими глазами. Позвольте взглянуть на них! Прошу! Мне всё равно... То есть, хочу сказать, что вы всегда будете для меня прекрасной. Боги! Я ведь так хотел спасти вас, Онар! И не смог… Но знайте, я уже говорил вам, однако повторю ещё раз, я никогда не верил, что вы мертвы!
«А я не могу! Не могу посмотреть на него! Зачем он меня мучит?»
Арон не решался прикоснуться к ней.
– Не плачьте, что же вы?
«Голос у него какой растерянный...»
– Я не могу видеть ваши слёзы.
Он всё же решился и протянул к ней руки.
«Обнимает меня и... Я так давно не чувствовала тепло, а сейчас меня обдало жаром».
– Арон, прости меня!
Крик и плач Онар просочился сквозь дверные щели и разлетелся по коридорам дворца.
Арон смотрел в её широко распахнутые глаза, полные слёз. Поблекшие, потерявшие свой цвет, затянутые светло-серым пятном, с бельмом на месте зрачка, они, под длинными ресницами, отбрасывающими тень на впалые щёки, были уродством царевны.
Арон взял её лицо в свои ладони. Приблизился и медленно, невесомо, поцеловал глаза Онар. На губах его остался солёный привкус.
– Я люблю вас...
А она прижалась к его широкой груди и зарыдала в голос, утирая кулачком бегущие по лицу слёзы.
– Всё будет хорошо, всё образуется, вот увидите! – он обнимал её, нежно, аккуратно, будто боялся, что от объятий его Онар может рассыпаться на множество осколочков. Но даже случись так, Арон был готов, изранив в кровь руки, собрать их и склеить.
– Вы дома... Уже всё хорошо. Не плачьте! – уговаривал он, гладя её по шелковистым волосам. – А глаза ваши... Это ничего! Правда, ничего! Хотя, нет... К ним прикоснулась сама Ночь! Моя Онар, подумайте только, вас Ночь услышала и посчитала ваши глаза достойной платой за свою помощь! А мне досталась большая драгоценность – вы сами. Вы прекрасны, посмотрите же на себя!
Он подвёл её к зеркалу в деревянной, позолоченной оправе. Онар стояла, опустив голову. Она боялась взглянуть на себя. Но Арон был за ней, положив свои руки на её плечи, и от них исходило такое тепло... Оно придало Онар сил, и она посмотрела на своё отражение.
– Я... – и не смогла больше ничего сказать, ведь глаза Арона, карие, тёплые, смотрели на неё с такой нежностью, что у царевны защемило сердце. – Я виновата перед тобой. Арон, прости меня!
– За что? – выдохнул он.
– За всё... – не в силах была она сказать, что Вэриат стал ей наваждением. Да и имело ли это теперь значение?
– Я люблю вас, – в его голосе была и радость, и печаль, и боль.
– Больше никому меня не отдавай! – она вновь заплакала, прижалась к нему.
Онар дрожала. Но Арон был рядом, и впервые за всё это время Онар почувствовала себя в безопасности.
Они ещё долго стояли посреди комнаты, освещённые солнечным светом, что лился из открытого окна и отражался в зеркале.
– Моя Онар. Моя любимая Онар, – шептал Арон, а она тихонько слушала.
«Я дома... Я дома! Вернулась» – и она, блаженно улыбаясь, закрыла глаза.
Глава сорок восьмая
Селестина, сидя у окна, медленно расчёсывала дочери шелковистые волосы. Закатное солнце освещало их красным тёплым светом, а лёгкие белые занавески колыхались от ветра.
– А помнишь свои покои в моём замке? – спросила царица у Онар. – С твоего балкона открывался вид на безбрежный океан. Помнишь, ты любила слушать, как он шумит? Тебе нравились волны и солёные ветра.
Онар глубоко вздохнула. Она, как в детстве, сидела на полу, прислонившись к коленам матери. Ей было очень уютно и при этом грустно. А Селестина всё водила гребнем по её длинным волосам.
– Грядёт война, – вновь заговорила царица, – Арон собрал своих людей, а из-за моря прибыли мои воины. Мы с твоим отцом не может рисковать тобой. Ты отправишься домой. Будешь там ждать конца битвы, молить небеса о нашей победе, изнывать от жары, провожать лето, – Селестина вздохнула, и Онар ощутила её тревогу. – Тебя больше никто не обидит, моя милая, родная царевна, – она обняла Онар и та зажмурилась, пытаясь сдержать слёзы. – Что ты грустишь? Не бойся, мы победим. Первые нанесём удар монстру! – после этих слов Онар вздрогнула, но Селестина не заметила этого и продолжила: – Ты больше его не увидишь. А то, что было, уйдёт, как страшный сон. Слышишь?
А Онар не верила ей.
– Ты будешь с Джоном. Он не позволит тебе грустить и бояться. Он наш друг, мы знаем его так давно! Надо же, он скоро совсем в старика станет превращаться! – усмехнулась царица. – Он верен тебе. Правда, порой забываешь, что он просто слуга? Он нам, как родной. Что ты мочишь? Скажи хоть слово.
– Прости, мама. Мне просто страшно, – её голос прозвучал очень тихо.
– О нет, дорогая, не бойся! – Селестина обняла её ещё сильнее. – Ты уплывёшь далеко, туда, куда войне не добраться! Верь в победу! Верь, что мы победим зло, прежде, чем оно пересечёт море и дойдёт до тебя. Ты отправишься в путь уже завтра. Со мной. Я не оставлю тебя. А твой отец, да берегут его боги, поведёт к Нижнему миру войска. Вэриат не ждёт нападения, он думает, что осенью сам нанесёт нам удар. И неважно, что осень близиться, ещё лето не ушло. Даже если до властителя тьмы и дошли слухи, что Илиндор готов к бою, мы всё равно на шаг впереди. Что ты дрожишь? Успокойся.
– Нет, ничего, я просто... вспомнила Вэриата. И слишком явно его образ предстал пред моими глазами.
– Оставь все страхи позади! – приказала Селестина и стала заплетать её волосы в две косы.
«Мама, я ведь боюсь Илиндор оставить... Страшно мне, что буду от Наваждения моего вдали. Я не сбежала, мама. Я взаперти у своих чувств. Мне кажется, что предаю я всё и вся, поддаваясь своей страшной любви. Арон... ты можешь меня не прощать. Я погибла. Мне так... страшно это осознавать», – Онар пугала саму себя и не в силах она была остановить поток этих мыслей.
– Ты больше никогда не увидишь его! – пыталась успокоить её Селестина. – Забудь тёмного короля! Тебе не к чему о нём вспоминать! Скоро всё закончится.
«Не увижу его? – сердце Онар отчаянно забилось о рёбра. – Как больно от этих слов... О боги, я сошла с ума! О чём думаю, по ком печалюсь?! Я проклята! Проклята».
– Тише, не плачь! – Селестина заставила Онар присесть рядом с собой и с беспокойством вгляделась ей в лицо. Она не знала, чем успокоить её. Царица лишь подала ей стакан воды, что стоял рядом на столике.
***
– Что ты здесь стоишь?
Анна вздрогнула, когда услышала голос Джона. Девушка отпрянула от двери, за которой находилась царица с дочерью.
– Подслушиваешь? – Джон подозрительно сузил глаза и окинул служанку неприязненным взглядом.
– Ещё чего! Тебе показалось! – соврала Анна и сложила на груди руки.
– Ну, так иди отсюда, – посоветовал Джон и Анна, решив не пререкаться, зашагала вперёд по коридору.
Девушка, погрузившись в свои мысли, вышла на улицу. Она и некоторые другие служащие во дворце, собирались на рассвете уехать из Илиндора в земли Арона. Там они должны были скрыться в крепости на время войны. Но Анна не хотела уезжать. Мысли о Рьяне не давали ей покоя, как и дитя, которое она носила под сердцем.
Не замечая царящей вокруг суеты, Анна миновала несколько улиц, прошла рынок, свернула в узкий сырой переулок и крадучись, озираясь по сторонам, шагнула на улицы бедняков, где царили разруха и грязь.
Здесь через улицы были протянуты верёвки, на которых сушилось тряпьё. Дети, грязные, недосмотренные, бегали по улочкам. У стен старых домов лежал мусор. По разбитым дорогам было тяжело идти. Здесь стояла вонь и можно было столкнуться с попрошайкой, каких обычно гонят с главных площадей и светлых улиц Илиндора. Но тут можно было отыскать знахарку, которую за глаза все кличут ведьмой. И Анна, накинув на голову капюшон, шла туда, куда её направил человек, продающий на рынке травы. Он любезно объяснил Анне, где искать старуху и не обманул, девушка, после недолгих блужданий по пыльным улочкам, действительно нашла знахарку сидящей на сгнившем деревянном крыльце дома с покосившейся крышей.
– Пришла-таки, – прошамкала старуха, и её острый подбородок некрасиво дёрнулся вверх, когда она поджала губы. – А я всё гадала, придёшь, не придёшь?
Анна чувствовала себя неуютно под выцветшим взглядом знахарки, и потому смотрела себе под ноги, не решаясь взглянуть ей в лицо.
– Я догадывалась, что ты будешь меня искать, – старуха похлопала рядом с собой, приглашая Анну присесть на крыльцо. – Но всё же ты сама скажи, зачем пожаловала?
Анна подошла ближе. На крыльцо она не села, побрезговала, на что старуха только усмехнулась.
– Я вскоре должна покинуть дворец, уехать в более безопасное место. Однако перед отъездом я хотела отыскать вас. Думала, может, вы дадите мне совет, как поступить, как быть дальше? Ветер исчез…
– Не исчезают ветра просто так, – перебила её знахарка.
– А я жду ребёнка, которого должна буду ему отдать.
– Которого ему пообещала, – поправила её старуха.
– Но странно мне, – и Анна замолчала, подбирая слова. – Такое чувство, что с Рьяном произошло что-то плохое. Я боюсь. Тревожно на сердце! Я хотела спросить у вас, можно ли как-нибудь отыскать Рьяна? Разве не должен он защищать меня? Неужели он меня бросил на произвол судьбы, когда близится война?!
– Подойди ближе, дитя, – протянула ей руку знахарка, и Анна вложила в её иссохшую ладонь свою. – Как тебя зовут?
– Анна.
– А я Стела, – представилась старуха и вгляделась в глаза девушки. – Да, не ошиблась я тогда, когда сказала, что беда над тобой нависла. Не желает Воплощение тьмы, чтобы дитя твоё на свет появилось.
– Почему? – одними губами прошептала Анна.
– А мне почём знать? Может зла на тебя иль на Ветра. Может, предрешает что-то рождение ребёнка твоего, и Карнэ хочет тебя найти и погубить ещё не рождённое дитя. А с Рьяном точно беда приключилась…
– Откуда вы знаете? – у Анны начали дрожать руки, и знахарка сильнее сжала её пальцы.
– Колечко треснувшее, – пояснила она, и голос её прозвучал сочувственно. – А знаешь что? Оставайся со мной, я помогу тебе. Жаль мне тебя. Да и когда мне ещё выдастся дитя самого Ветра увидеть? Ты будешь ухаживать за мной, а я за тобой, – улыбнулась она беззубым ртом. – Ну как, договорились?
– Но если до Илиндора дойдёт битва…
– Не уж-то думаешь, что я здесь останусь? Нет, вместе уйдём к малым скалам, что за лесом. Спрячемся там.
Анна подумала, и согласно кивнула.
– Значит, решено, – старуха деловито потёрла ладони. – Приходи ко мне с вещами. И еды какой прихвати. До рождения ребёнка будешь жить со мной.
