Текст книги "Вышедший из ночи (СИ)"

Автор книги: Елена Элари

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 27 страниц)

Глава пятнадцатая

– А как вы познакомились с Алией? – Скери держала в руках кружку молока.

Было жарко, но за ночь молоко не прокисло в кувшине, а ведь оно простояло в нём весь вчерашний день.

Алия ещё не вернулась, о том, где она, никто из охотников не беспокоился. Лэни сидел прямо на полу и поедал белый мягкий хлеб, найденный на подоконнике, а Майк, присев рядом со Скери, пересыпал в мешочки взятые на полках травы и какую-то золу, что была запечатана в баночке с матовым стеклом.

Они вели себя совершенно по-хозяйски, и почему-то из-за этого Скери чувствовала неловкость. Она не знала, кем им приходится Алия, но всё же ей казалось неправильным вести себя так в её отсутствие.

– Как познакомились? – оторвался от своего занятия Майк. – Ну, эта такая история…

– Мутная, – вставил Лэни.

– Как бы её рассказать? – задумался Майк.

– Без деталей, – ответил Лэни. – Алия мне жизнь спасла и Майку заодно, очень нас выручила. Больше не расскажем, может потом ты и узнаешь нашу историю, когда мы Смерть найдём, тогда сможем тебе её открыть.

Скери стало любопытно, но ещё больше тревожно, не нравились ей их секреты. Напряжённое молчание, прерываемое лишь тихим причмокиванием Лэни, заглушил звук открывшейся двери.

– Что, хозяйничаем уже? – лучистые глаза Алии лукаво улыбались.

– С утром тебя добрым, – на миг перестал жевать Лэни.

– Долго ты… – произнёс Майк, и Скери стало неуютно от его тона.

– Всё готово, я могу провести обряд. Возможно, мы узнаем, в каком направлении вам идти, – Алия села на комод, склонила набок голову, отдёрнула длинную цветастую юбку сарафана, и Скери подумалось, что Алия похожа на танцовщицу. Ей бы музыку, танцевать на площадях города, и монеты сыпались бы к её босым ногам.

Удивительной была эта женщина.

Когда они шли за ней по пружинистой ото мха и сосновых сухих иголок земле, Лэни шёпотом рассказывал Скери о том, кто же такая Алия.

– Она природная ведьма, её магия не может нарушать законы природы и привычный ход вещей. Она не такая, как другие ведьмы, Алия не относится к стороне тьмы, вот только и средь людей ей места нет… Она странница, может путешествовать с помощью животных. Коснётся она, например, волка или рыси, или оленя, кстати, Алию звери не боятся, и тогда способна видеть глазами этого животного. Чувствовать то, что он чувствует и даже управлять им.

– Ничего себе! – тоже шёпотом ответила Скери, глядя в спину Алии, которая негромко переговаривалась с Майком.

– Вот-вот! – закивал Лэни, кажется, он гордился Алией. – Только последствия плачевные могут быть… Сливаясь со зверем, она рискует потерять свой разум и погибнуть. Слышала, как Алия странно разговаривает, словно не на родном языке говорит? Это потому что к звериному привыкает.

Скери бросила на него короткий взгляд, Лэни выглядел обеспокоенным и расстроенным, его женственное, красивое лицо было серьёзным и задумчивым.

Ещё по пути Скери узнала, что вечером, когда она уже спала, охотникам пришлось долго уговаривать возвратившуюся домой Алию. А на вопрос, куда уходила колдунья, Лэни ответил:

– В лес, ворожить. Хотела заранее узнать, соглашаться ей нам помогать, или нет.

– И что? – несмотря на вопрос, Скери была уверена, что ответ будет: «Да, конечно, Алия же нам помогает! Что ты ерунду спрашиваешь?», но Лэни её удивил:

– Мы её уговорили, а так она сказала, что высшие силы не дали согласия, но и не запретили.

– Как так? – мало что понимая, скорее для поддержания разговора спросила Скери.

– Ну, Алия к Рыцарям ночи относится, – пожал парень плечами.

– К кому? – с каждым шагом её привычный мир рушился и пушистыми хлопьями пепла улетучивался от неё вдаль, очень многое было в новинку.

– Рыцари Ночи – это те, кто выбрал середину между людьми и жителями тьмы. Они сами по себе, предпочитают никуда не вмешиваться, а покровительницей их считается сама Ночь, – непривычно спокойным голосом объяснил Лэни.

– Пришли! – ласково проговорила Алия, когда они вышли на большую поляну, заросшую четырехлистным клевером.

В глазах колдуньи стояло непонятное для Скери ликование и азарт.

***

Девятнадцать костров полыхали нестерпимо ярким пламенем, в их кругу стояла Скери. Алия сидела на земле у самого высокого и жаркого костра. Лицо и правая рука ведьмы были расписаны красными витиеватыми письменами. Руки Алии были поднесены к её лбу, прямые пальцы сплетены друг с другом.

Охотники находились за пределами магического круга, с невозмутимыми лицами они ждали окончания обряда. Майк и Лэни давно привыкли к таким вещам, многое они насмотрелись за свою жизнь, а вот Скери нервничала, к тому же голова у неё шла кругом, а кожу пекло от огня, несмотря на то, что костры полыхали на довольно большом от неё расстоянии.

Пламя становилось всё выше, краснее, но вдруг оно опало вниз, ставь призрачно-синего цвета. Алия поднялась, обернулась к Скери, протянула ей руку.

– Дай сюда кристаллы.

За спиной ведьмы с другой стороны костра, который единственный продолжал гореть красным высоким огнём, показался силуэт оленя. Скери, как зачарованная, протянула колдунье плату Смерти. Холодные кристаллики упали в ладони Алии, и она подёрнулась огнём… Скери не могла пошевелиться, руки и ноги её не слушались, она только испуганными глазами смотрела на Алию, слившуюся с пламенем костра.

Олень взревел и осыпался пеплом по зелёному ковру клевера, Алия с тихим стоном опустилась на колени, костры погасли, и прозрачный сизый дым спиралями поднялся к небу…

– Жертва принесена, – с ещё большим акцентом, растягивая слова, произнесла колдунья. – Возьми камушки обратно, – отдала она Скери кристаллы. – Смерть вы сможете найти на границе её жизни… Там, где водопад из зелёной воды, деревья выглядят так, будто корни у них вместо ветвей, а в тёмной, чернеющей траве сияют звёзды…

– Это ещё что за бред? – фыркнул подошедший Лэни, сбив своим восклицанием повисшую в воздухе жутковато-магическую таинственность.

***

Ветер сбивал серебристые крупные капли, стремившиеся с небес к земле, лавировал меж дождевых стрел, но солнце уже освещало уходящие, клубящиеся, тёмно-синие тучи.

Прохладные капли, оторванные ветром от туч и принесённые туда, где трава блестела от солнечных лучей, хрустальной россыпью упали на землю, застыли в лёд и белыми, прозрачными бусинами откатились в стороны от подола белоснежного одеяния той, которая бродила здесь с самого начала дождя.

Её серебряные волосы не были мокры, в них жемчугом застыли дождевые капли. В чёрных глазах горело по одному маленькому солнцу. Широкие рукава с бахромой на концах, что походили на пушистые крылья ночного мотылька, беззвучно развевались в воздухе.

А вокруг поле с растущими на нём деревьями без листвы. Глядя на них, казалось, что кто-то выкорчевал лес, да так и оставил лежать деревья перевёрнутыми, а природа, решив подшутить над самой собой, заставила их продолжить свой рост корнями вверх и в стороны, а потом, пожалев мёрзнущие обнажённые деревья, пустила по их стволам лианы, которые теперь свисают с них зелёным водопадом.

Трава была такой тёмной, что казалась чёрной. По вечерам в ней сияли светлячки, а сейчас блистали под солнцем льдинки, но когда Смерть отходила от них, они таяли и терялись в траве.

Смерть не заходила под арки из ветвей-корней, где по земле стелилась тьма, к которой изредка пробивался солнечный луч. Она бродила там, где сохранились очертания поля боя, на котором ей впервые повстречалась её любовь, которую здесь же она и погубила ради предотвращения великой беды. Не так и много времени прошло с тех пор, но поле ещё тогда, в одночасье, изменилось. Да и как было ему не измениться, когда именно на этом месте Смерть заточила Карнэ в бездне.

А страшное в своей красоте поле полукольцом охватывают молчаливые острые скалы… И Смерть шепчет своему одиночеству песню, которая терзала её холодное сердце.

– Лето и шумит листва… Что делать мне с вечностью без тебя? Ушёл ты и не вернёшься ко мне, ведь случись это и я исчезну в дыхании жизни, а ты, всё равно, окажешься от меня вдали, – она испытывала все поглощающую тоску по своей любви и боль от бессилия вернуть её. – Твои руки, я помню их, о, как они были теплы, сильны… Глаза – небесная синь, волосы – выбеленный на солнце лён. И твой голос – музыка, для которой я не найду слова… Биение сердца твоего, горячее, живое, я бы слушала его всегда. И ни за чтобы не коснулась, не обратила бы в лёд. Да и готова была никогда, никогда не приходить к тебе. Забыть все тропы, что вели к твоему дому! Не искать на дорогах твои следы! Не смотреть в глаза, не поднимать на тебя головы. Лишь бы ты… Лишь бы ты… Остался здесь, во плоти, живой, а не растворился в бесконечности, там, где уж нет для меня пути. Я не властна над теми, для кого меня нет. Люди – тени, их я подвожу к вратам, за которыми сияет рассвет. И они исчезают при свете, а некоторые, при тьме… И только это есть моя смерть, ведь для них меня более нет. И этот закон неизменен уж множество тысяч лет. Мы отныне в разных мирах. Тебя тоже не существует для меня. Мне лишь осталось шептать слова:

Это не могло бы продолжаться вечно. Всему однажды наступит конец. Но вступив в спор с извечным, ты ищешь выход, которого нет. И веришь в переменчивость бытия, и не важно, что всё остаётся так, как вчера. И не важно, что ты ходишь по лезвию ножа. Просто верить – мало, но разве нельзя?.. И, тем не менее, знаю – больше мы не увидимся никогда.

Тебя… полюбила… Смерть.

Тебя полюбила Тьма.

И последняя, а не я, погубила тебя.

«Не ты? Верно, оговорилась, сестра».

Смерть остановилась и обернулась в сторону голоса, прозвучавшего из чёрной, поглощающей свет завесы, появившейся у арок росших ввысь корней.

– Нет, не оговорилась, я защищала людей от тебя, потому Он и погиб. Карнэ… Давно мы не разговаривали.

«И к лучшему, пусть ты единственная, кто может слышать меня не во сне, я не скучала по тебе. Ах, – протянула богиня, – прости, мне следует следить за словами, не хочется причинить боль твоему и так израненному сердцу, напоминая, что ты не можешь спать, да и умереть не способна. А если подумать, поэтому ты, как и я, не жива. Этим мы схожи».

– Ошибаешься, я конечно воплощение Смерти, но могла бы стать смертной, а значит – жива. Странный разговор, и имеет много разветвлений, оставим его, сейчас он бессмыслен, так как не даст нам ничего.

«Хорошо, будем о другом… Мой сын, отца которого ты, ради высокой цели, отправила во тьму на сотни лет, я знаю, что ты что-то задумала против Вэриата. Сестра, тебе закрыты к нему пути, в отличие от меня. И всё же, твой холод собирается рядом с ним».

– Я не против Вэриата. Он желает освободить тебя, – Смерть подошла к завесе, и по тьме кольцами прошла рябь, как по воде от брошенного в неё камня, – а я сделаю всё, чтобы ты не вышла из своих кошмаров, которые и породили тебя.

«У нас одна мать, не забывай, просто, видимо, я вышла из её снов. Великой ведьмой была эта пряха».

– Прощай, Карнэ, – Смерть, не касаясь земли, пошла прочь от чёрной завесы.

«Просто хотела предложить тебе сделку: ты не будешь касаться моих дел с сыном, а я помогу тебе вернуть нашу… твою любовь».

Смерть замерла, рука её дрогнула. Она прижала её к груди, чувствуя под пальцами холод. Затем Смерть вздохнула, и печальная улыбка появилась на её губах.

– Это невозможно…

«Отчего же? Стань ты смертной, и выберись я отсюда, то, так и быть, помогу тебе встретиться с Ним, верну Его тебе, ведь пока твоя любовь не ушла далеко. Вы сможете быть вместе… Соглашайся, подумай, кому нужно воплощение Смерти? О, великое Время справится и без тебя».

– Людям я нужна, без меня ты бы погубила всех. Я слежу за равновесием и не даю таким, как ты, попирать извечные правила, принося этим в мир хаос!

«Предашь любовь ради людей?» – пронёсся мелодичный смешок богини кошмаров.

– Не предаю, спасаю, – последовал твёрдый ответ. – Ты поработишь этот мир, и даже оставь ты меня и Его в живых, нам не будет здесь счастья. Да и любовь отдаляется, когда во имя её происходит зло.

«Значит ты за закон, неизменно, непоколебимо? И не способна на жертву ради…»

– Не искушай меня! – её серебряные волосы развились на вмиг поднявшемся ветру. На лицо Смерти упала тень, глаза засверкали словно звёзды, и чёрная завеса подёрнулась пламенем.

Карнэ видела, что ей удалось затронуть Смерть за живое, и подумав это, богиня забытья улыбнулась. Ей было искренне смешно, и пусть огонь причинил Карнэ боль, она испытала от этого наслаждение.

Ветер, что вспугнула словесная схватка древних сил, покружил по пустому полю, на котором остался только он и, воспарив к ясному небу, устремился вдогонку ушедшей тучи, чтобы разорвать её в клочья, тем самым стерев с себя остатки мрака и холода, которые случайно подхватил с места встречи Тьмы и Смерти.

Глава шестнадцатая

Во рту у Ра стоял привкус крови. Не открывая глаз, она сглотнула и попыталась что-то сказать, но из её губ вырвался только тихий стон. Она слышала рядом треск костра и какое-то движение. Чувствовала, что лежит на чём-то тёплом и укрыта плащом. Наконец ей удалось разомкнуть глаза и проговорить:

– Мы уже в роще теней?

– Куда там, – раздался недовольный голос Мэла, – до рощи ещё идти нужно. Мертвяки так бушевали, что пришлось плыть к ближайшему берегу.

Ра скосила на вампира глаза. Головой двигать было больно, она словно раскалывалась. Мэл сидел недалеко от неё и смотрел в огонь. Вот он подбросил в костёр пару палок и те, вспыхнув, ещё больше разогнали сгустившиеся сумерки.

– Что со мной? – Ра не могла понять, почему ей плохо. – Что произошло?

– Произошло то, что тебя обожают неприятности. Ты вдруг оказалась у самой воды и до тебя дотянулся один утопленник, когтем продырявив тебе спину. Если ты не знала, у них имеется коготь на большом пальце правой руки, и он ядовит.

Ра было очень плохо, чтобы вслух паниковать, так что она занялась этим про себя. Одно то, что её коснулся липкий, проклятый мертвец, вызывало у неё содрогание, не говоря уже о том, что теперь она отравлена.

– Спину продырявил? – только и спросила Ра, на что Мэл усмехнулся.

– Да ладно тебе, не смертельно, там так, довольно глубокая царапина. Если учесть, что у тебя истекает срок выполнения поручения Смерти, переживать из-за раны вообще не имеет смысла.

– Успокоил, – Ра хотелось расплакаться, но у неё не получалось, все слёзы словно высохли.

Оказалось, что она лежит на плаще Мэла, и это обстоятельство напрочь стёрло обиду на вампира, заменив её благодарностью.

– Я оставлю тебя, – вдруг сказал он.

Красные блики огня плясали на его лице, и глаза Мэла казались чёрными.

– Не уходи! – Ра не смогла даже приподняться, чтобы ухватить его за руку. Оставаться одной в таком состоянии ей не хотелось. – Побудь со мной хотя бы до утра!

Мэл загадочно улыбался, Ра стало жутко от его вампирской улыбки. Но когда он подошёл и склонился над ней, она увидела, что Мэл смотрит на неё с печальной нежностью.

– Не могу, я себе проблем наживу, если помедлю. Я чувствую приближение того, с кем не хочу встречаться, а вот тебе лишним не будет увидеться с ним. Если после этого ты останешься здесь и будешь жива, я вернусь за тобой. Прощай, Ра.

Видимо, это из-за темноты, что была здесь плотнее, чем за пределами леса вдали от гор, и из-за яда, который гулял по её венам, но Ра показалось, будто изображение Мэла расплылось, а затем и вовсе растворилось в воздухе. Эту иллюзию нарушали только его отдаляющиеся шаги, которые Ра слышала, будучи уже в полусознательном состоянии.

Ей снился дом, мать, расчёсывающая свои длинные густые волосы цвета ржи и брат, играющий на полу с деревянной игрушкой. На столе стояла зажжённая свеча и плетёная корзинка с коржиками, пахнущими корицей. Это был день рождения Алика, ему исполнилось три года. Ра знала, что это сон, и потому ей было очень грустно. А мама всё продолжала расчёсывать свои волосы, поглядывая на сына, на дочь, улыбаясь им, что-то говоря и незаметно, медленно исчезая. Сон менялся, путался и, наконец, Ра перестала что-либо видеть и слышать.

Что-то гладкое, прохладное легло ей на лоб, и жар с болью сразу же оставили её.

– От тебя веет холодом Смерти, – голос, идеальный, ровный, красивый, прозвучал задумчиво. – Как ты, человек, оказалась здесь и зачем?

Ра открыла глаза. С её лба всё ещё не убирал руку молодой, лет, как ей показалось, двадцати-пяти, мужчина с чёрными как смоль волосами, которые в некоторых прядях переливались огненным цветом.

Его тонкая, белая кожа немного отдавала синевой, аристократичное лицо было спокойным и непроницаемым.

Ра смотрела на него, видела, как ткань его рубашки надувается от ветра, как солнечный свет проникает под его тонкую кожу на висках, где просвечиваются вены, как…

– Ты слишком долго думаешь над моим вопросом, – а голос его уж слишком правильный, Ра так и хотелось добавить в него хрипотцы, или шелестения, бархата или стали, или же больше разных эмоций, которые оттеняли бы его идеальность.

Внезапно Ра стало не по себе, её пугал этот голос, но ей было трудно объяснить, почему.

Тем временем незнакомец убрал с неё руку, и прежде чем он надел шёлковую белую перчатку, Ра заметила, что ногти у него матового чёрного цвета.

Ей уже не было плохо, будто он своим прикосновением вытянул всю её боль. Она села, потёрла глаза, перекинула через плечо свои длинные волосы и попыталась понять, что ей делать.

– Здравствуйте… – поздоровалась Ра, сразу подумав, что это прозвучало как-то не к месту.

Его лицо осталось непроницаемым, разве что глаза потемнели и теперь были мутно-серого цвета.

– Отвечай на вопросы.

Она замялась. По правде говоря, Ра так удивилась и не совсем ещё отошла от сна и всего пережитого, что не очень вслушивалась в то, что он говорил.

– Я здесь по поручению Смерти, – сказала, и чуть не улыбнулась, после таких слов засмеяться было бы ещё более странно! – И такое бывает, да, – с самоиронией произнесла она.

– И что же тебе поручила Смерть? – почему-то вовсе не удивился он.

– Найти властителя тьмы. Но только я не успею, у меня мало времени… Я, наверное, уже и от раны бы умерла. Спасибо, что помогли, – она не сомневалась: ей лучше благодаря незнакомцу.

– Успела. Говори, зачем тебя послала ко мне Смерть?

Сердце Ра заколотилось в бешеном ритме. Она встала, даже подошла к нему, вспомнила слова Мэла, сказанные им перед тем, как он ушёл, и счастливо, с облегчением, улыбнулась.

– Так вы Вэриат? Правда? Так я не умру! Как же я рада вас встретить, – ей и в голову не пришло, что он, стоит ему только захотеть, сам может запросто её убить. Да, Ра чем-то пугал его голос, но и восхищал, а сам Вэриат был очень похож на человека обладающего необычной красотой, и совсем не внушал ей страха.

Да и к чему вообще эти размышления?

Ра пыталась собрать свои разбегающиеся мысли, вспомнить слова Смерти, а улыбка всё не сходила с её губ. Вэриат же стоял перед ней с мрачным видом и терпеливо ждал.

– Смерть просила, чтобы я передала вам послание: «вышедший из ночи всегда столкнётся со светом, и чтобы не сгореть в огне солнца, нужно облачиться в доспехи, отбросить тень, что заставит пылать землю. Но есть и другой путь: можно просто вдохнуть в себя солнце».

Вэриат выслушал это, на миг задумался, потом передёрнул плечами, бросил: – Хм, чтобы это значило? – развернулся и пошёл в сторону зарослей высокого, в человеческий рост, папоротника.

– И всё? – у Ра опустились руки, а брови удивлённо изогнулись.

– А чего ты ожидала? – обернулся Вэриат.

– Ну, не знаю… Вам Смерть передала послание, а вы… – она не рискнула договорить: «а вы пожали плечами, и как ни в чём не бывало продолжили свой путь. Даже не удивились, не заволновались, в глазах и особого-то интереса не было!»

– Я не знаю, что означают её слова. Если это пророчество, то пойму его, рано или поздно. Хорошо бы, конечно, сейчас, но что поделаешь?

– А я? – Ра шагнула было к нему, но замерла. Перед ней властитель тьмы… Вот он, властитель тьмы? А она смотрит ему в глаза, Ра всегда смотрит в глаза тем, с кем разговаривает. Но имеет ли она сейчас на это право? И стоит ли об этом задумываться, он – зло, разве не так? Почему она должна относиться к нему с почтением? Хотя, Ра на его землях, да и убить он её может... А может ли? Да, конечно. Но разве станет? Вэриат совсем не походил на убийцу. Или всё же…

– Что, ты? – прервал он её лихорадочные мысли.

– Что будет со мной?

– Условия Смерти выполнены, я больше не ощущаю на тебе её поцелуя, твоё сердце не застынет.

Он вновь собрался уходить, но остановившись, не оборачиваясь, поманил Ра рукой.

– Следуй за мной. Я не отпущу тебя пока не пойму, что хотела сказать этим Смерть. Как твоё имя?

– Ра… – она подошла к нему, зачем-то захватив с собой плащ Мэла, а потом, якобы незаметно, положила его на землю.

– Будешь жить у меня в замке, – сказал Вэриат, и Ра ощутила невероятное волнение, смешанное с чем-то радостным.

Она чувствовала себя защищённой, идя рядом с тем, кого должна бы бояться. Виной тому облегчение от ухода с её сердца смертельного холода и не до конца осознанная ситуация, в которой оказалась Ра. Чуть позже она подумала, что лучше было бы дождаться Мэла и попросить его провести её домой, но Вэриат всё равно не дал ей выбора, поэтому зачем переживать?

Они шли в рощу теней. И вот уже над их головами густо смыкались ветви, под которыми парили серые крупные мотыльки. Вскоре от каждого шага, треска сломанной ветки или шуршания сухих листьев в воздух взмывали сотни ночных мотыльков, которых роща теней манила к себе сладким запахом плотных листьев высоких развесистых деревьев.

Ра устала безостановочно идти за Вэриатом, и потому отстала от него, опасливо следя, чтобы мотыльки не садились на её одежду и волосы, заплетённые в косу. Ей, время от времени, приходилось смахивать с себя этих, пугающих её, насекомых. Вэриат терпеливо ждал пока она, постояв, немного отдохнёт, и Ра, не желая злить властителя тьмы, догоняла его.

Если недавно она ждала, что всё вернётся на круги своя, когда выполнит поручение Смерти, то сейчас Ра поняла, что её путь в этой истории только начинается.