Текст книги "Вышедший из ночи (СИ)"

Автор книги: Елена Элари

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 27 страниц)

Глава тридцать пятая

Анна кусала ногти. Губы её уже были искусаны и болели, поэтому девушка перешла на ногти.

Руки дрожат, ей холодно, и в то же время её словно окатывает кипятком. Всё это от волнения, и Анна не знала, как ей успокоиться. Даже то, что она сейчас в безопасности, во дворце, в любимом всеми Илиндоре, не унимало беспокойства и поток тревожных мыслей.

Да, она, Арон и Джон вернулись в Илиндор. Арон уже который день лежал без сознания. Раны, полученные им в походе, дали о себе знать, но он точно должен поправиться! Лекарь сказал, что не всё так страшно, что Арон встанет на ноги уже через пару дней.

Когда они возвращались в Илиндор, то встретили Стражей, которые и провели их во дворец.

Армир и Селестина уже знали, что их дочь жива, отряд стражей не так давно отправился в Нижний мир, Арон пошёл бы с ними, но не успел, да и не в том он был состоянии.

Что теперь будет делать, Анна не знала. Она была рада, что царевна жива, но любовь к Арону, казалось бы, делала Анну хуже. Она не беспокоилась о своей царевне и чувствовала за это вину, но ничего не могла поделать. Больше всего волновало её то, что с Ароном ей уже не быть, ему не до неё. Ещё Анну пугала мысль, что если станет известно про сделку с воплощением ветра, то её могут обвинить в ворожбе. Всё-таки она направила на Арона чары, и приворожила бы его, будь такая возможность. И эта мысль тоже мучила её. Ещё было непонятно, куда исчез Рьян... Кольцо на мизинце дало трещину, но снять его Анна по-прежнему не могла, а значит, она до сих пор невеста Ветра. Но где же он? Анна звала его, шептала заговоры, прислушивалась к ветрам, но Рьян не отвечал и это тревожило, мучило. Анна боялась, но пока не понимала, чего именно боится.

Джон после возвращения во дворец стал нести службу царице. Анна увидела Селестину только раз, когда проходила мимо открытых дверей её комнаты. Селестина, высокая и стройная женщина с белыми волосами, собранными в высокую причёску, неподвижно стояла у окна. На ней было надето лёгкое, струящееся синее платье. От царицы словно веяло солёным воздухом океана и свежестью. Анна остановилась у дверей и смотрела на Селестину, пока та не обернулась. Анна спешно удалилась, но ей показалось, что царица плакала. Девушка уже слышала от других слуг, что Селестину часто видели с красными от слёз глазами, поэтому она не удивилась, застав царицу в таком состоянии.

Арон болел, Анне хотелось быть рядом с ним, но она не могла найти способ прислуживать ему. Он был в окружении своих слуг, помощь Анны не требовалась. Зато у неё появилась новая обязанность: приносить еду заключённому в подземелье мужчине. Немного страшно было каждое утро проходить мимо стражников, провожающих её цепкими взглядами и видеть пленника, удручённого своим положением, молчаливого и сурового.

О том мужчине Анна так же многое слышала от слуг. Он был лучшим палачом в Илиндоре, а в последние годы являлся ещё и надзирателем ведьмы, которой удалось сбежать и которую до сих пор не нашли. В то время, когда бежала ведьма, Джек тоже исчез, но он вернулся в Илиндор с новостью о том, что ведьма оказалась у Рыцарей ночи. Никто не стал разбираться, виновен ли Джек в измене, помог ли он бежать ведьме и говорит ли правду, его просто допросили и бросили в тюрьму. В любом случае, даже если Джек сказал правду, и ведьма попала к Рыцарям ночи, то найти её не представлялось возможности, Рыцари ночи славились своей скрытностью и осторожностью. Джека же не осудили на казнь. Возможно, когда всё более или менее разъясниться, его освободят и он вновь продолжит служить Армиру, пока же заключённого мучили тяжёлые мысли, и Анна это видела.

– Тебя ведь не казнят, имя своё ты не очернил, зачем так изводиться? – спросила она, когда ранним утром принесла ему еду и обнаружила, что его тарелка со вчерашнего дня ещё не опустела.

– Просто я понял, что на самом деле мне важно совсем не это… – ответил он.

Анна не знала, что имел в виду Джек, она, ничего не сказав, покинула подземелье, оставив палача наедине со своими мыслями.

А думал он о ведьме, которую оставил у Рыцарей ночи. Почему она так заботит его? Когда Офелия была в Илиндоре, ему было жаль её, и Джек помог ей бежать. Что же теперь волнует его, когда ведьму больше никто не мучает?

«Ясное дело что, – сам себе ответил палач, – мне не даёт покоя, что больше мы никогда не увидимся… Не увидимся же? Скорей всего так. Ладно, пускай. Я уже ни на что не смогу повлиять. Как глупо закончился мой путь».

***

Офелия тоже думала о Джеке, и чем больше думала о нём, тем сильней злилась.

– Он не захотел чернить своё имя, вернулся к своему правителю, для него унизительным было находиться в бегах, он выбрал честь, если это можно так назвать, – словно прочитав мысли ведьмы, сказала Алия.

Сегодня они вместе сидели на бревне у одного из засыпанных землёй, поросших травой домиков. Солнечные лучи, дробящиеся в листве высокого каштана, бликами играли на лицах женщин. Алия, подставив под свет ладони, улыбаясь, пыталась ощутить тепло невесомых огоньков, а Офелия с ненавистью разглядывала оковы на своих больных запястьях.

– Тебя совсем не пугает, что твой племянник сейчас в руках озлобленных людишек?

Алия искоса взглянула на Офелию и пожала плечами.

– Это его дело, – колдунья шнурком завязала свои заплетённые во множество косичек волосы и лукаво улыбнулась. – А ты что, переживаешь за него?

– Не имеет значения. Да и переживать за глупцов, не глупое ли занятие? Мне лишь досадно, что он не освободил меня.

– Ты пытаешься казаться хуже, чем есть на самом деле, – Алия подняла лицо к солнечным лучам и ласково улыбнулась теплу. – Я понимаю, что это способ защиты, но сейчас тебе не от кого защищаться, мы не враги тебе.

– О, конечно, я окружена друзьями! – Офелия отвернулась, длинные серые волосы скрыли её лицо от Алии, и очень кстати, ведь Офелия не смогла сдержать слёз.

Алия молчала, ей нечего было сказать. Неожиданно Офелия сделала рывок к колдунье и вцепилась зубами ей в руку. Алия вскрикнула, отбежала от ведьмы, схватилась за кровоточащую рану. У Офелии с губ стекала кровь. Ведьма подарила влажный от крови поцелуй своим кандалам.

– Что ты делаешь?! Это чёрная магия, глупая, опомнись! – вскричала Алия, но было поздно.

– Добрая, я добрая, я добрая? Так ты назвала меня когда-то? – воздух сгустился вокруг Офелии, по земле, приминая траву, прошёлся ветер, который, ударив Алию в лицо, заставил колдунью отойти назад.

– Кровь к крови ведьмы, – прошептала Офелия, – оковы не на тебе, на мне, кровь чужая, магией пропитанная, разрушит железо с запястий той, кто так же с магией рождён. Ведьма ведьме сестра, и это закон! – оковы зашипели, раскалились, Офелия, упав на колени, сжала зубы, чтобы не закричать от боли.

– Тебе всё равно не уйти! – Алия попыталась приблизиться к ней, но ноги будто приросли к земле.

– Госпожа моя, смерти мне желающая, – закрыв глаза, стала бормотать ведьма, – не погубите, вот она я, к вам обращаюсь, не как раньше, а как к другу. О, не гневайтесь на меня, богиня кошмаров за дерзость! Позвольте ближе к вам стать! Позвольте служить сыну вашему! Он ведь ждёт меня, так позвольте мне к нему попасть! Не помеха я больше ему. Войне со мной или без меня бывать. Так к чему Его огорчать? Вэриат желает меня вернуть, о Карнэ, молю вас, о помощи и милости молю! Я здесь, найдите меня, свою жизнь вам вручаю, решила – рискну!

– Замолчи, она же погубит тебя! – в страхе пыталась перекричать Алия поднявшийся вихрь. Сила, что появилась в воздухе, душила Алию, и она ничем не могла помешать Офелии, призывающей богиню кошмаров.

– Карнэ, я здесь! Прошу, помогите уйти! – Офелия сбросила оковы и схватилась за голову, которая раскалывалась от боли. Чёрная магия зачастую опасна для тех, кто её использует.

Рыцари ночи, услышав шум, направились к ведьмам, но идти им мешали порывы ветра, поднимающие с земли колючую, горячую пыль.

«А не боишься, что умрёшь? В прошлом я сохранила жизнь твою, но теперь не стану этого обещать».

– Я молю вас, молю, помогите сбежать!

«Настолько верна моему сыну?»

– Ну, конечно же! И вам!

«Но зачем мне тебе помогать? Ты бесполезна уже. Молодец, что призвала меня, что открылась мне. О, я освобожу тебя… от всего».

Глаза Офелии наполнились тьмой, с них, как когда-то давно, полилась кровь. Ведьма упала, стала задыхаться, а магия, что витала в воздухе, утихла.

Алия не слышала слов Карнэ, она видела лишь, как Офелия, схватившись за голову, потеряла сознание, а после, в бреду, говорила что-то неразборчивое. И вот теперь ведьма бьётся в конвульсиях на примятой зелёной траве.

– Разойдитесь! – сквозь толпу, собравшуюся вокруг ведьм, пробился Мэл. – Отойдите все! Здесь сила Карнэ, которая убивает ведьму, она ненароком и проклятием на вас лечь может.

Все отступили, а Мэл, оказавшись рядом с Алией, схватил её за руку и вытянул колдунью из уже затягивающей её чёрной магии.

Пустота, темнота. Холод, жар, огонь. Всё мелькало, сливалось воедино, кровью шумело в ушах. Босые ноги Офелии коснулись обжигающе ледяного мрамора. Ведьме казалось, что её рвёт на части, ей так было больно, что она даже не могла закричать. А напротив неё, на нагромождении раскалённых добела камней, на которых стоял высокий трон со спинкой из стальных острых прутьев, восседала Карнэ и с наслаждением наблюдала за Офелией.

«Приветствую тебя, – её чарующий голос сопровождался громовыми раскатами и вспышками молний. – Ты мне свою жизнь вручила и вот, я решила принять её. Ты хочешь мне что-то сказать?»

Из горла Офелии вырвался раздирающий душу крик, а затем хриплым голосом, чувствуя во рту кровь, ведьма произнесла:

– Не выдержала… долго страдала, вот и призвала вас. Жалею… Я слабая, жалкая…

«Когда ты бессильна, когда тебе плохо, всё вокруг, в том числе и ты сама, кажется тебе ужасным. Так часто бывает», – с понимающим, наигранно сочувствующим видом кивнула Карнэ.

– Прошу… не убивайте, помогите мне! – она опять закричала, но умолкла, закашлявшись кровью.

«Мне это зачем?»

– Я соглашусь отдать вам свою силу, – прохрипела Офелия, и Карнэ заинтересованно окинула её взглядом.

«Магию у ведьмы можно забрать только с её согласия, а практически любая ведьма предпочла бы смерть, нежели лишиться своей силы. Неужели ты действительно так хочешь вернуться к Вэриату, что готова пожертвовать самым дорогим, что у тебя есть, лишь бы обрести свободу и увидеть его? – Карнэ задумалась. – Ты согласна стать простой смертной?».

– Согласна. Только сохраните мне жизнь и помогите уйти от Рыцарей ночи!

«Что ж, да будет так, – улыбнулась Карнэ. – Но до Нижнего мира я не поведу тебя, и после того, как ты останешься одна, если тело твоё не выдержит, и ты умрёшь, то это будет не моя вина».

– Согласна, – повторила Офелия, и тьма поглотила её.

Казалось, что даже солнце стало тусклым. Часть Северного леса, где находилось пристанище Рыцарей ночи, погрузилось в густую, всепоглощающую тишину. Ведьма, побледневшая, с залитым кровью лицом, с израненными руками, поднялась с земли. Никто не решился встать на её пути, остановить или окликнуть Офелию. В её глазах, которые полностью затянула чернота, горела демоническая злоба. Сейчас Офелия полностью себе не принадлежала и все понимали это.

Свободу или проклятие обрела ведьма, но она, наконец, ушла.

Глава тридцать шестая

Земля, до конца не потерявшая за ночь накопленное днём тепло, стала горящей, и её лесные запахи, попавшие в заключение ветвей деревьев, обернулись для Роук мучением. Сухие сосновые иглы, прошлогодняя листва, старый мох, дикие травы, всё вокруг словно душило её.

Она очнулась и в первое мгновение подумала, что в битве лишилась глаз, настолько сильную боль она ощутила, когда разомкнула веки, но оказалось, что это всего лишь солнечный свет лезвием резанул ей глаза. Роук лежала на животе и приподнять голову, чтобы отвернуться от солнца, у неё не было сил.

Она видела, как по её руке ползают муравьи. Грязные пальцы подрагивали, словно Роук хотела зацепиться за мягкую лесную землю. Порывистое дыхание сопровождалось свистом в груди, а во рту у Роук стоял тошнотворный вкус крови. Своя кровь казалась ей горько-солёной, пахнувшей ржавчиной.

– Ай… – она попыталась подняться, опёрлась на дрожащие руки и упала. – Больно, – сорвалось с её губ. Голос прозвучал жалобно.

Роук скосила глаза, посмотрела на ногу, которая насквозь была пронзена стрелой.

Потянувшись к стреле, Роук сдержала крик. От раны в спине каждое движение отдавалось ей резкой болью.

Наконец Роук удалось сесть и взяться за стрелу в ноге и медленно вытащить её из раны. Ногу залила кровь, и Роук чуть не вытошнило от боли.

Когда она откинула от себя стрелу, то несколько минут просто пыталась отдышаться. И вот Роук приготовилась к самому сложному, завела за спину руку, пальцы её сомкнулись на стреле, торчащей в лопатке, и Роук зарыдала. Так, заливаясь слезами, она буквально выдрала с себя длинную, напитавшуюся кровью, деревяшку. Выдрала и закашлялась. На пружинистую ото мха землю упали красные капли, Роук испугалась, что задохнется от наполняющей её лёгкие крови, но всё обошлось, и через какое-то время ей стало лучше. Она вновь попыталась подняться, и на этот раз у неё это получилось.

– Господин! – оступившись и упав на колени, крикнула Роук. – Господин, помогите мне, – она растёрла по лицу слёзы, всхлипнула, и уже совсем жалобно проговорила: – Вэриат, пожалуйста…

Но никто за ней не пришёл, никто не спешил на помощь. Роук пришлось встать и медленно пойти в сторону замка.

– Но вы ведь знаете, что мне плохо…

Взгляд её остекленел. Она представила, как Дианрит поведала властителю тьмы о случившемся в лесу, а он ответил: «Но сейчас же жизни Роук ничего не угрожает, до Чёрного озера она к завтрашнему утру должна дойти, раны её успеют затянуться? Раз так, значит, сама справится». И, по правде говоря, Роук почти ни в чём не ошиблась, Вэриат действительно выслушал лесного духа, а затем, ничего не сказав, покинул зал Дианрит, но в его мыслях были примерно те же слова, о которых подумала его слуга.

***

А в замке спокойно и тихо.

Это было длинное и светлое помещение, жаркое, наверное, во всём замке не было больше такого душного и тёплого места.

Ра, подобрав под себя ноги, сидела за высоким столом и наблюдала, как повар своими пальцами-когтями перебирал какие-то корешки.

На кухню, когда он работал, Ра старалась заходить только перед тем, как он уходил, потому что иначе был риск оказаться зажаренной или сваренной в каком-нибудь блюде, такая бурная и спешная работа там разворачивалась. Но сегодня было тихо.

– Приготовишь мне в дорогу тыквенный напиток? – спросила Ра и потянулась к одному из скрюченных, резко пахнувших корешков.

– Ты единственная, кто здесь любит овощи, – повар легонько хлопнул её по руке и покачал головой, Ра догадалась, что корешки лучше не трогать.

– Я всё удивляюсь, как то, что ты готовишь, можно не любить?

– Здесь в основном питаются мясом, – ответил повар, и Ра отвернулась к решетчатому окну.

– Знаешь, – сказала она, – если после этих слов вспоминать, среди кого я нахожусь, становится жутко.

Повар усмехнулся и стал нарезать корешки. Стук ножа по разделочной доске звучал монотонно и успокаивающе.

Ра захотелось спать, она вышла из-за стола, с надеждой посмотрела на огромную тыкву под подоконником и с мыслями о фруктово-тыквенном соке ушла к себе в комнату.

«Уже завтра я отправлюсь к Дайон. Во что же превратилась моя жизнь? Всё так стремительно поменялось… Почему-то очень грустно. И странно. А ещё горько, но как-то счастливо, пусть и страшно. Но я рада, ведь чувствую себя живой. Да, очень важно чувствовать себя живой».

Ра дотронулась до камня от кошмаров и закрыла глаза. Она знала, что всё равно не заснёт, но сейчас ей было приятно лежать и слушать своё дыхание, треск в камине и завывание ветра за окном, а приоткрыв глаза, видеть небо и облака, белые, пушистые, принимающие различные формы, то похожие на крылья, то на драконьи клыки, то на клочья старой пряжи…

– Эльма, ты становишься мне дорога, – обратилась Ра к Духу, но подумала о самом замке.

«Не понимаю, это сон? Но ведь мне не могут сейчас сниться кошмары, посылаемые Карнэ», – Ра обнаружила себя у зеркального коридора. Судя по всему, был уже вечер, и где-то за спиной девушки полыхал факел.

«Я же не сплю!», – она хотела уйти, но что-то мешало ей.

С ужасом Ра поняла, что не отражается в зеркалах, но видит, как они, отражая друг друга, образуют бесконечный чёрный коридор.

«Я не сплю, это явь! – Ра больно ущипнула себя. – Не понимаю».

На этот раз дверь в зал Лесного духа была заперта, девушка знала это.

«Просто знаю… значит, всё таки сплю. Но как тогда чувствую боль?», – по её спине прошёл холодок.

Ра что-то или кто-то толкнул в коридор, и она услышала, как дверь за её спиной захлопнулась. Ра развернулась и попыталась найти выход, но её руки нащупывали только шершавую стену.

Чьи-то ладошки синхронно ударили с той стороны зеркал, а затем врассыпную разбежались. Ра вскрикнула и прижалась спиной к стене, но вдруг боковым зрением увидела, что на самом деле за ней находится очередное зеркало, за стеклом которого кто-то стоял и тянул к Ра руки.

«Я сплю, сплю, сплю!», – зачастила она про себя, но сон не проходил.

Ра было страшно шевельнуться, она перестала понимать, где находятся зеркала, а где настоящее пространство.

– Беги из замка! – вырвался из зеркал дробящийся детский голос. – Беги, беги! Выходи в окно! На тот свет отсюда сбеги! Вот, здесь так много стекла, бери! Оно поможет…

И шёпот сменился звоном. Ладошки разбили зеркала. На мгновение Ра показалось, что в брызгах осколков окажутся те, чей шёпот до сих пор врывался в её сознание, но на месте зеркал оказалась лишь тьма, а когда пол осыпали осколки, в коридоре воцарилась тишина.

– Уйди! – резкий, дребезжащий крик заставил Ра зажать уши и упасть прямо на стекло.

Но падения, которое могло обернуться ей смертью, не последовало. Чья-то сильная рука придержала Ра.

Девушка открыла глаза. Она находилась всё в том же коридоре, у первой его двери, два зеркала рядом с ней были разбиты, а по её рукам стекала кровь. У Ра даже пронеслась мысль, что это она сама разбила зеркала. Вэриат, который придерживал её, смотрел куда-то в сторону, и Ра проследила за его взглядом: в последнем зеркале промелькнула тень…

– Пойдём, – сказал Вэриат и вывел её из коридора.

Когда они дошли до комнаты и Ра села в кресло, Вэриат снял свои белые перчатки и осмотрел её раненные руки.

– Всего лишь царапины.

– Что это было? – наконец-то задала она вопрос, но Вэриат не спешил с ответом.

Он сел напротив и, сминая зажатые в кулаке перчатки, долго молчал.

– Чем же ты так Карнэ не угодила? – Вэриат сказал это сам себе, но ободряюще улыбнулся Ра.

– Разве это был сон? – мысли до сих пор путались, она не понимала, что произошло.

– И сон, и явь, что-то среднее. Амулет, который я тебе дал, не может полностью защитить тебя от Карнэ. Раз ей не удалось проникнуть в твой сон, она нашла иной способ достать тебя. Тот коридор, единственное место в замке, где через зеркала можно увидеть слуг или магию богини кошмаров. Ты заснула, и её сила привела тебя туда, чтобы погубить. Пожалуй, переночуй сегодня у меня, – он подошёл к двери и ожидающе встал на пороге. – Идёшь? Там тебе точно нечего опасаться.

Ра встрепенулась.

«Властитель тьмы предлагает мне переночевать в его комнате...» – промелькнула быстрая, как стрела, мысль, и Ра не удержала нервный смешок.

Когда девушка уже утопала в тёплой, чёрной постели, только тогда она поняла, насколько ей неловко находиться в комнате Вэриата. Но, несмотря на это и на то, что недавно произошло, здесь ей было хоть немного, но спокойнее, чем у себя.

Вэриат куда-то вышел, сказав напоследок, чтобы Ра спала и не о чём не думала. Он дал ей что-то выпить, и она незаметно для самой себя уснула.

***

Царевна стояла на фоне огромного камина и казалась ещё более хрупкой и нежной, чем обычно.

Впервые Онар была в этом зале одна. Она привыкла ужинать здесь, но придти сюда ночью было для неё большим испытанием.

Вечером Онар нашла у себя записку от Вэриата, в которой он просил её придти, и она не смогла отказать. Сейчас её даже не пугала люстра из человеческих костей, её больше страшила скорая встреча с Вэриатом. Страшила, будоражила и опьяняла радостью, смешанной с чувством вины за все эти чувства.

Король, не войдя в зал, остановился у лестницы, из тени наблюдая за царевной. Из-за света от камина, напротив которого стояла Онар, Вэриат очень чётко видел её силуэт, но черты лица и детали пышного чёрного платья с широким поясом, завязанным сзади бантом, казались ему размытыми.

Онар медленно крутилась на месте, она просто не могла спокойно стоять, ей постоянно чудилось, что за ней кто-то находится, и царевна оборачивалась, чтобы проверить это.

Вэриат склонил на бок голову, присмотрелся к ней. Её испуганные глаза и жалобно изогнутые брови смешили его, но он не без труда подавил смех и вышел к своей пленнице.

Онар вздрогнула, но быстро взяла себя в руки и с гордо поднятой головой, со сцепленными перед собой опущенными руками, дождалась, пока король подойдёт к ней.

– Я позвал тебя, чтобы проститься, – он говорил тихо, но Онар отчётливо слышала каждое его слово, – завтра меня здесь не будет, я уйду на рассвете.

– Когда ты вернёшься? – ей очень хотелось обнять своего похитителя...

– Не знаю.

– Вэриат, – и осеклась, опустила глаза, а затем: – То, что я тогда сказала…

– Ты тоже стала дорога мне, – его рука в белой шёлковой перчатке оказалась у её лица, он невесомо коснулся Онар и ощутил, как она вспыхнула.

На щеках царевны расцвёл болезненный румянец, сердце её сбилось, дыхание участилось. И Вэриату опять захотелось рассмеяться, а Онар вдруг прижала его руку к себе и дрожащим голосом спросила:

– Что же будет со всеми нами, что?

– Не знаю, – честно ответил он, сверху вниз с интересом наблюдая за Онар. – Не знаю.