Текст книги "От любви до ненависти"

Автор книги: Елена Белкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 19 страниц)

Глава 9

В тот день, когда Борис примчался к Илье, тот находился в свежей стадии запоя: пил только второй день, поэтому был еще свеж, энергичен, говорлив.

– Пистолет? – спросил он. – Зачем?

– Я люблю женщину. Девушку. Собственно говоря, Нинку.

– Ту самую?

– Ту самую. Спасибо тебе, кстати. Она… Я собираюсь жениться на ней.

– Правильно! – одобрил Илья. – Надо жениться на молодых и здоровых. Надо рожать полноценное потомство. А неполноценное уничтожать. Как спартанцы. С обрыва. А также наркоманов, алкоголиков и гомосексуалистов. С обрыва.

– Тогда и тебя. Ты ведь алкоголик.

– И меня! – согласился Илья. – Я пойду первым! Я поведу их, как козел ведет на бойню стадо баранов.

– Не отвлекайся, послушай. Я хочу на ней жениться. Но она по случайности связалась с криминальным миром. У нее есть хозяин, бандит, он силой хочет взять ее в жены. Его срочно нужно убить. Нужен пистолет.

– Правильно, – согласился Илья. – Перебить их всех. Но пистолет – это чепуха. Взрывное устройство. У меня есть знакомый, гениальный инженер. Я с ним еще полгода назад говорил, он делал устройство, чтобы подорвать областную Думу. А это махина, купеческой постройки здание! Так что хватит на твоего бандита и на всех его друзей. А другие друзья подумают на конкурентов. Начнется перестрелка. И мы заодно очистим город от преступного элемента. Ты согласен?

Борис, выпив водки, которой угостил его Илья (больше, чем обычно, потому что был в запальчивости), согласился безоговорочно.

Они помчались к инженеру на такси. Инженер был дома и по совпадению тоже выпивал.

Выслушав друзей, он полностью одобрил их план.

Они стали разрабатывать детали, потом Илья сбегал за добавкой.

По мере выпивания детали обрастали подробностями и уточнениями.

К вечеру друзья были готовы. План тоже.

Инженер достал из кладовки какой-то сверток:

– Пошли!

И они пошли.

Милиция их остановила меньше чем через квартал.

Связанные круговой порукой, они не выдали своих имен и фамилий. Они хранили полную тайну.

Тогда их поволокли в отдел милиции, при котором находился и вытрезвитель.

Раздели донага, отобрали все вещи и деньги, составив опись.

Когда взялись за сверток, инженер закричал:

– Осторожно, взорвется! Не трогайте!

Его не послушались. Тогда Борис бросился, оттолкнул милиционеров и лег грудью на сверток, не желая, чтобы погибли невинные люди.

В несколько рук его подняли, дали по шее и отвели в сторону.

Сверток развернули.

Там оказались старые, драные-передраные кеды времен спортивной юности инженера.

– Сволочь! – закричал инженер. – Это она! Она подменила!

Милиционеры даже не стали уточнять. Если пьяный русский мужчина, обвиняя и жалуясь, кричит о ком-то ОНА, то всем вокруг ясно, что это жена страдальца.

Их отправили в камеру вытрезвителя. Инженера и Илью через несколько часов выпустили, взяв штраф, а спавшего Бориса не стали будить, собираясь припаять ему пятнадцать суток за нападение на милицию.

Дело, правда, обошлось миром, штрафом.

Но когда он вышел на свободу, корабль с Нинкой на борту уже бороздил волны Черного моря.

Прошла неделя, другая.

Однажды, когда он коротал очередной одинокий вечер, раздался звонок в дверь.

Он открыл.

На пороге стояла Нинка в красивой легкой курточке (весна растеплилась раньше времени). Она была загорелой и прекрасной: глаз не оторвать.

Борис молча и виновато смотрел на нее.

– Так и будем стоять? – спросила Нинка.

Сбросила курточку, прошла, села в кресло, обнажив невообразимые свои ноги из-под мини-платья.

– Понимаешь… – сказал Борис.

– Все я понимаю. Ничего не говори. Ты ничего не мог. Я все понимаю. А главное, знаешь, что понимаю?

Нинка порывисто встала, обняла Бориса и зашептала ему в ухо, встав на цыпочки:

– Я понимаю, что я тебя люблю. Я не любила, я обманывала тебя, ты прости, я хотела только, чтобы ты его убил, а потом на тебе жениться, то есть замуж выйти, а потом развестись и все имущество поделить, вот такая я сука. А теперь люблю. Я там поняла, что люблю. Детей хочу от тебя.

Борис в ответ обнимал ее и чуть не плакал. Он в один миг воспринял ее информацию и в один миг простил ее. Мало ли что было. Главное – любит по-настоящему. Это сыграть невозможно.

– Что же теперь будем делать? – спросил он.

Не сразу спросил.

Часа через полтора.

– То же самое. Убивать его. Потому что я с ним жить не могу. Я заболею просто. Или отравлюсь.

– Так.

Лицо Бориса стало злым.

И он мог поверить этой малолетней интриганке! Наплела тут, призналась даже во всем, чтобы выглядеть правдивой. А цель все та же: заставить его убить Базу. Теперь уже мужа. Следовательно, она станет наследницей богатого человека.

– Так! – повторил он.

– Ты что?

– Все ясно. Я его убиваю, меня ловят и сажают в тюрьму. Я даже предполагаю, что ты сама меня сдашь. И станешь богатой молодой вдовой. Хорошо придумано!

– Ты с ума сошел, да? Мне бы и в голову не вперло! Какой наследницей? Он показывал мне завещание, у них у всех есть, они же все под пулей ходят каждый день. Все имущество – папе с мамой и младшему братику! А тебя, говорит, впишу года через два, если будешь хорошо себя вести.

– Ага, ага, – кивал с усмешкой Борис. – И ты хочешь, чтобы я всему этому поверил?

Нинка промолчала. Любовь ее разбилась о гранитную скалу недоверия Бориса. С одной стороны, она была обижена, с другой – понимала, что заслужила.

– Что ж, – сказала она. – Сама придумаю что-нибудь. Отравлю или…

И пошла к двери.

– Постой! – окликнул ее Борис, когда она уже открывала дверь. – Постой. Вернись. Извини.

– Если не веришь, – сказала Нинка, – не будем убивать. Будем просто встречаться. Потому что я без тебя не могу. В конце концов, не думаю, чтобы он за мной слежку установил. Раза два в неделю буду урываться часа на два.

– А если все-таки установит слежку?

– Тогда нам обоим конец.

Они долго оба молчали понурившись.

– Ладно, – сказал Борис. – Я что-нибудь придумаю. Иди.

Он, собственно, уже придумал.

Он искал револьвер, он спьяну хотел с алкоголиком-инженером взрывное устройство куда-то подложить, а у самого в гараже – ружье.

Именное охотничье ружье отца, карабин, который, наверно, давно нигде не числится.

Этот карабин был отцу подарен бог весть когда, в его высший начальнический расцвет, когда он считался заядлым охотником. Хотя больше действовал по части приема высоких гостей и сопровождения их по богатым воздушной и наземной дичью просторам окрестных лесов и болот. Но у него был и охотничий билет, как положено, и всякое снаряжение, и два ружья-дробовика, и вот карабин подарил от широкой души кто-то из зарубежных товарищей.

С этим карабином связана история: Борис был великовозрастным балбесом, оканчивавшим школу, и подружился с еще более великовозрастными балбесами, которые (как давно это было!) задумали свергнуть советскую власть сначала в одной отдельно взятой области, а потом и повсеместно. Каждый должен был внести свой вклад. Какие были вклады у других, Борис сейчас не припомнит: какое-то духовое ружье, какой-то револьвер без барабана. А он пошел на настоящий подвиг: слямзил у отца настоящий карабин. Тот заявил в милицию. Милиция стала в первую очередь трясти Бориса и его товарищей. Товарищи перепугались и временно (потом оказалось – навсегда) свернули деятельность своей подпольной организации, Борис же, спрятав завернутый в целлофан карабин в подвале дома, зарыв в землю, боялся признаться, боялся гнева отца.

Так все ни чем и не кончилось, карабин стал считаться пропавшим. И лишь через многие годы Борис откопал его, вычистил, смазал, спрятал в гараже, и долгое время он валялся там без пользы, Борис ведь не был охотником и не собирался им быть. После смерти отца он сдал все ружья куда положено, а про карабин «забыл». И ему не напомнили.

И вот теперь он достал его.

К нему была целая коробка патронов. Карабин автоматический, пятизарядный, то есть в случае необходимости можно будет сделать подряд пять выстрелов. Но нужно только два: один в Базу издали и другой, как водится, в голову. Чтобы подумали на профессионального киллера. Правда, профессионалу полагается оставить орудие убийства на месте, но придется поступиться этим принципом: ружье может быть все-таки где-то записано, откопают архивы, легко выйдут на Бориса – и все.

План Борис обдумывал долго. Советовался с Нинкой. И получилось у них вот что. База, по рассказам Нинки, сейчас всегда и везде с двумя охранниками: обострились отношения с конкурирующей группировкой. Они провожают его до квартиры и остаются там: дежурят попеременно в огромной прихожей этой огромной двухэтажной квартиры, которую База купил накануне свадьбы. Как сделать, чтобы он остался один?

Тут не обойтись без помощи Нинки. Дом хоть и суперсовременный, но мусоропроводы сделаны по старинке: в подъездах, с люками между этажами. Обычно, стоит Нинке появиться с ведром (домработница-старушка приходит только днем), один из охранников услужливо хватает ведро, в два прыжка к люку, в два прыжка – обратно. Но тут Нинка скажет: «Ладно, сама разомнусь». Поднимется к люку, а там ее будет ждать Борис. Да, в подъезд так просто не проникнешь: и кодовые замки, и общий на весь подъезд охранник внизу. Но все не предусмотришь! – в подъездное окно возле этого самого мусоропроводного люка можно проникнуть через внешнюю лестницу, которая, по замыслу архитектора, должна была украсить дом, обвивая собою массивный металлический столб до верхнего этажа. Но осторожные жильцы, конечно, все двери с этой внешней лестницы наглухо заложили кирпичами. Однако есть выступ к окну, по нему не так уж сложно пройти (Борис присматривался), шпингалет же окна будет предусмотрительно в этот вечер отодвинут Нинкой. Итак, он схватит ее, она закричит: «Сережа!» Само собой, выскочат охранники. Невидимый (и в черной маске с прорезями для глаз) Борис крикнет: «Охранникам стоять на месте, База – ко мне!» База подходит, Борис два раза стреляет в него, выпрыгивает через окно на выступ, сбегает по лестнице и успевает уехать еще до того, как охранники откроют стрельбу.

Они верили в исполнимость этого плана. Они не раз обсуждали его и не находили никаких изъянов. Они назначили срок. И, в последний раз накануне проверяя все детали, вдруг стали спотыкаться.

– А если кто-нибудь заметит шпингалет и закроет?

– Разобью стекло.

– Услышат?

– Да… – сказал Борис. – Возможно. – И в свою очередь спросил: – А если мало будет мусора и База скажет: нечего таскаться?

– Я скажу, что воняет.

– А если он вдруг захочет сам вынести? Такой вот каприз. То есть не выкинуть, а донести до охранника? Твоя настойчивость покажется подозрительной.

– Да, – согласилась Нинка. – Кстати, а если охранники не послушаются и бросятся вперед? Им за это платят, между прочим!

И они находили все больше изъянов в своем безукоризненном проекте и убедились наконец, что он глупый, детский, дилетантский.

– Это конец, – горько сказала Нинка. – Он неуязвимый какой-то.

– Уязвимый. Просто мы идиоты. Мы все усложняем. Напротив этого вашего дома – другой дом, старый, с чердаком. Так?

– Так.

– Там даже слуховое окно есть. Я элементарно присобачиваю к винтовке оптический прицел, глушитель – и издали валю твоего Базу. И уж поверь мне, контрольного выстрела не потребуется!

– Ты гений! – воскликнула Нинка.

Все оказалось действительно довольно просто. В магазине «Охота – спорт» Борис без всякого охотничьего билета купил оптический прицел, эти прицелы были в свободной продаже. Приделал к ружью, выехал за город и в глухом лесу пристрелял его. Глушитель и резьбу на дуле для него сделал один знакомый слесарь-умелец из мастерской металлоремонта, взяв, живодер, большие деньги. Если его раскопают, он от всего отопрется.

Итак, пятница. Но не тринадцатое. Но поздний вечер.

Борис по пожарной лестнице тихо поднялся на крышу дома, тихо прошел до слухового окна.

Обзор был замечательный! – все восемь окон двух этажей квартиры как на ладони. Нинка, как и уговорились, везде включила свет, якобы для того, чтобы чувствовался праздник: месяц, как они с Базой поженились.

Они уже дома, но никого не видно.

И – вот он! У окна встал со стаканом в руке, ясный сквозь прицел, как мишень. Палец на спусковом крючке.

Тут вдруг Бориса затрясло, обдало холодным потом.

Господи, ведь человека убиваю! – пронеслось в его мозгу курьерским поездом.

Так надо! – взревел еще более мощный встречный курьерский и смел первый поезд с рельсов, не оставив следа. Рукавом Борис вытер взмокшие глаза, приложился к прицелу. И вдруг свет погас. И в этой комнате, и в другой, и в третьей.

Все окна погасли!

Его обнаружили?

Нинка предала его?

Гадать будем после, а пока прочь отсюда!

И Борис быстро стал пробираться к лестнице, сполз по ней, бросился к машине, стоявшей в соседнем дворе…

Дома он с отвращением отбросил карабин, выпил сразу полный стакан вина. Он чувствовал досаду и облегчение.

Утром его разбудил звонок.

– Он только что уехал на работу, – сказала Нинка. – Ведь у них тоже есть работа! Смешно!

– Что случилось?

– Ничего. Мы отметили месячный юбилей, выпили шампанского. Он стоял у окна. А я тебя видела.

– Ты шутишь!

– Свет от фонаря прямо на прицел твой светил. Ну, бликовал то есть.

– Я дурак!

– Не в этом дело. Я поняла, что ты сейчас станешь убийцей. Ты убьешь человека. Не важно, что он бандит. Ты станешь убийцей из-за меня. И рано или поздно возненавидишь меня за это.

Борис молчал.

– И я решила сама.

– То есть?

– Я предложила ему поиграть в прятки. В полной темноте. Охранникам приказали не удивляться, дверь в прихожую закрыли. Я сказала ему: где поймаешь меня, там и… Ну, понимаешь? Я должна была прятаться и только посвистывать. И я задумала: тихо подняться на лестницу и оттуда свистнуть. Он бы за мной. И я бы его столкнула. С такой лестницы – такая туша – это верная смерть.

– И?..

– Не решилась. Мы оба не убийцы. Хотя я одного человека все-таки убила. Но это тогда. Давно. А теперь я тебя люблю. А когда человек любит, он не способен на убийство.

– Это правда, – согласился Борис. – Но что же нам делать теперь?

– Любить друг друга дальше. Как сумеем. Это лучше, чем никак.

– Но ты будешь с ним. Каждую ночь. Я от этого с ума сойду.

– Не каждую. Он так взялся за работу, что приходит, жрет и валится. Его хватает на раз в неделю.

И они стали встречаться тайком, урывками.

Но то, что раньше для Бориса именно и составляло прелесть, теперь было мучительно. Не любовницей ведь хотел он видеть Нинку, а Женой и Матерью своих детей!

Иногда они опять начинали строить планы, как убить мужа Нинки. Но это уже было скорее игрой.

Или мечтали, что однажды его пристрелят. Или он разобьется в машине.

Однажды, когда она выходила из его подъезда (это было уже летом), кто-то из подручных Базы увидел ее. Он даже поближе подошел, чтобы убедиться, оставаясь незамеченным. Убедился. И доложил Базе, понимая, конечно, что быть обладателем такой информации опасно, но и упускать случай выслужиться перед шефом нельзя.

База устроил Нинке допрос с пристрастием.

Она молчала.

Он бил ее ремнем, как когда-то.

Она молчала.

Он бил ее кулаком по лицу.

Она молчала.

Он раздел ее и хотел заставить охранников изнасиловать ее. Но оба от страха перед Базой не сумели этого сделать. Тогда это сделал он сам на их глазах.

А потом сказал, что вычислит ее любовника. Давно он чувствует, что она с кем-то путается! Он знает этот дом, ничего, что девять этажей и пятьдесят четыре квартиры! Завтра же список всех жильцов этих квартир будет у него на столе. Завтра же к вечеру он вычислит возможные кандидатуры. Завтра же ночью все эти кандидатуры будут шеренгой стоять перед ним. И через полчаса после некоторых не согласованных с законом действий останется один-единственный. И он с ним поступит очень нехорошо. Этот человек будет просто умолять Базу его прикончить. Но нет. Он оставит его жить и мучиться совестью. Он оставит его калекой. Ну и кастрирует, само собой!

С этими словами База заглотнул бутылку водки из горлышка и ушел спать.

Поздней ночью Нинка в слезах позвонила Борису и все это ему рассказала.

– Я знал, что так кончится.

– Я убью его! Я зарежу его сонного.

– Не надо. Постарайся заснуть.

– Что ты хочешь делать?

– Ничего особенного. Спокойной ночи.

Нинка, конечно, не спала. Пила водку – и не пьянела. И лишь под утро свалилась, выпив огромную дозу.

Утром ее трогали, трясли, она мычала и вопила:

– Отстань! Ненавижу!

– Это я, – сказал голос не Базы.

Она с удивлением открыла глаза. Перед ней стоял Борис. Лицо окровавленное. Но улыбающееся.

– Пойдем, – сказал он. – С этой минуты ты моя жена. Навсегда.

Эпилог

Этот финал придется объяснить тем, что произошло несколькими минутами раньше. Борис, не спавший всю ночь, принял решение самое нелепое. Но он принял его.

Он надел лучший свою костюм, тщательно побрился. И пошел к дому – ТОМУ САМОМУ.

Он ходил по тротуару напротив подъезда.

Вот вышел огромный База с охранниками.

Борис сделал шаг и сказал:

– Сергей Николаевич? Только не беспокойтесь, я без оружия.

Он вывернул карманы, но База приказал охранникам еще и обыскать его. И лишь после этого позволил приблизиться.

– Ваша жена была со мной, Сергей Николаевич, – сказал Борис. – Дослушайте! Она была со мной и раньше, когда была еще вашей содержанкой. Она любит меня, а я ее. Это просто, не так ли? Дослушайте, а потом можете меня убить. Объясните мне, почему женщина любит одного, а должна жить с другим, которого, извините, ненавидит?

– Она мне врала! – хрипел База.

– Она вас боялась, поэтому и врала. Вы ведь бандит, – мягко сказал Борис.

База таких слов никогда не слышал.

– Я не понял, – сказал он, – чего ты хочешь? Чтобы я тебе полегче смерть выбрал?

– Зачем? Ведь она вас от этого не полюбит.

– А мне и не надо. Я ее выкину сегодня же.

– Глупо. Некрасиво. Зато будет красиво, если вы скажете: «Что ж, раз так получилось, берите ее, Борис Борисович, – это меня так зовут, – и живите счастливо!» И, Сергей Николаевич, может, этот поступок не один грех с вашей души снимет. Ведь есть грехи, я думаю. Даже уверен.

Челюсти охранников отвисли до земли.

Но никто не знает и никто не узнает, какое короткое замыкание произошло в мозгу Базы, бандита, экономического преступника и, возможно, даже убийцы. Он вдруг сказал:

– Я тебе, жидяра, не за то ее отдам, что ты красиво говоришь. А мне ей, сучке, хочется в самом деле добро сделать. Знаешь за что? За то что я ее все-таки немножко любил, маленькую дурочку. Только ее. Значит, и другую смогу. Бабья-то на свете, слава богу! Иди, тебя вот этот проводит, – кивнул он на охранника.

И он уже хотел сесть в машину, но повернулся, подошел к Борису и сказал:

– По святому воровскому закону я просто обязан был вас обоих пришить. Ладно, живите. Может, меня за это нарушение тоже пришьют. Но без всякого закона, от личной обиды, я все-таки тебя блызну.

И он блызнул Бориса по лицу. (Да так, что, потом выяснилось, вылетело три зуба и треснула челюсть, легкое сотрясение головного мозга не в счет.)

Эпилог после эпилога

Однажды, года через два, когда они, обнявшись, любовались своим первенцем-сыном, Борис сказал Нинке, зверея от нежности и стискивая ее за плечи до боли:

– Ты моя маленькая любовь!

Она вдруг резко отпрянула и сказала:

– Никогда так больше не говори!

– Почему? – удивился Борис.

– Не говори – и все!

– Ладно…

И она опять прижалась к нему.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.