Текст книги ""Узурпатор" и "Грымза" от ненависти до любви (СИ)"

Автор книги: Елена Анохина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

Глава 24: Почти признание

Неделя, последовавшая за «инцидентом с платком» в комнате для ксерокса, пролетела в «Альфа-Консалтинг» как один сплошной, слегка размытый день. Офисная жизнь, как огромный механизм, поглотила всех обратно, заставив забыть о минутных слабостях и личных драмах. Годовые отчеты были благополучно сданы, планы на следующий год утверждены, и в воздухе уже витало предвкушение новогодних каникул – это сладкое чувство всеобщего, молчаливого сговора о временном прекращении боевых действий.

Но для Глеба Бармина и Ларисы Орловой что-то изменилось. Не глобально, а тонко, на молекулярном уровне. Их взаимодействие потеряло прежнюю ядовитую остроту. Взгляды, которыми они обменивались на совещаниях, были все еще острыми, но в них теперь читалось не только взаимное уничтожение, но и… узнавание. Они видели друг в друге не только противников, но и союзников в битве под названием «родительство».

Ситуация с Артемом и Софией, к всеобщему удивлению, разрешилась. Глеб, следуя совету Ларисы, поговорил с сыном не как суровый судья, а как такой же, в прошлом, неуверенный подросток. Они не говорили о чувствах – оба Бармина были к этому органически не способны. Они говорили о стратегии. О том, как превратить поражение в тактическую победу. Артем, вдохновленный неожиданной поддержкой отца, не стал замыкаться. Вместо этого он, по совету Глеба (который, в свою очередь, пересказал идею Ларисы), подошел к Софии и сказал нечто вроде: «Слушай, это все идиоты. Давай не будем как они. Давай сделаем тот самый совместный проект по истории, о котором говорили. И пусть они подавятся своей злобой».

София, которой к тому моменту мама тоже провела аналогичную беседу (но с акцентом на «мужчины все тряпки, но некоторые бывают милыми тряпками»), после недолгого кокетливого сопротивления согласилась. Дети погрузились в работу над своим проектом с таким энтузиазмом, что злорадные сплетни одноклассников потонули в звуках их жарких споров о достоверности исторических источников.

Глеб наблюдал за этим и чувствовал странное, непривычное для себя чувство – отеческую гордость, смешанную с чем-то вроде благодарности. Благодарности к той самой женщине, чей совет сработал. Которая видела выход там, где он видел только стену.

Именно это чувство и привело его в пятницу вечером к двери кабинета Ларисы. Большинство сотрудников уже разошлись, в коридорах царила редкая тишина, нарушаемая лишь гулом уборщицы где-то вдалеке. Лариса еще сидела за компьютером, дописывая последние комментарии к бюджету на следующий квартал. На ней не было пиджака, и строгая блузка подчеркивала усталую грацию ее плеч.

Глеб постучал костяшками пальцев в притворенную дверь. Лариса вздрогнула и подняла голову. Увидев его, она на мгновение замерла, словно ожидая привычной атаки.

– Глеб Викторович? – в ее голосе прозвучал вопрос.

– Задерживаетесь? – спросил он, входя и останавливаясь напротив ее стола. Он казался немного неуклюжим, что было для него крайне несвойственно.

– Заканчиваю, – она отложила мышь. – Что-то случилось?

– Нет. Наоборот. – Он сделал паузу, собираясь с мыслями. «Просто хочу сказать спасибо за совет. Он сработал. Артем и ваша дочь теперь неразлучны за созданием какого-то виртуального Акрополя» . Звучало идиотски. – Я хотел… поблагодарить вас. За ту ситуацию. С Артемом.

– А, – она кивнула, и ее лицо смягчилось. – Я рада, что все уладилось. София тоже вроде пришла в себя.

– Да, – он снова запнулся. И затем, набравшись смелости, выпалил заготовленную фразу: – В знак благодарности… я хотел бы пригласить вас на ужин.

В кабинете повисла гробовая тишина. Лариса смотрела на него, явно пытаясь понять, не скрывается ли за этим предложением какая-то подоплека. Новый виток войны? Изощренная насмешка?

– На ужин? – переспросила она с предельной осторожностью. – Вы имеете в виду… рабочее совещание по поводу кадровой политики в ресторане? Или…

– Нет, – он перебил ее, и его голос прозвучал тверже. – Не рабочее. Просто ужин. Без папок, без отчетов, без KPI. Как… два человека, которые помогли друг другу в нерабочей ситуации.

Он сам удивился своей формулировке. Но она прозвучала искренне.

Лариса медленно откинулась на спинку кресла, изучая его. Она видела его смущение, его непривычную неуверенность. И это обезоруживало сильнее любой уверенности.

– Глеб Викторович, я… – она искала причину для отказа. Весь ее внутренний «грымзовский» кодекс кричал, что это плохая идея. Очень плохая. Но почему-то вспомнился теплый картонный стаканчик в руке и запах его платка. – Я не уверена, что это хорошая идея, – сказала она наконец, но уже без прежней жесткости.

– Это не идея, – парировал он, нащупав наконец почву под ногами. – Это предложение. Один вечер. В знак благодарности. Или вы боитесь, что нам будет не о чем говорить, кроме работы? – в его голосе снова зазвучал легкий, почти неуловимый вызов.

Это сработало. Ее гордость дрогнула.

– Я ничего не боюсь, Глеб Викторович, – ответила она, поднимая подбородок. – Особенно светской беседы.

– Тогда я заеду за вами в восемь? – он быстро подхватил, не давая ей передумать.

Она взглянула на часы, потом на свой незаконченный отчет. Потом снова на него. И кивнула. Всего один раз, коротко и решительно.

– В восемь. Я дам вам адрес.

Он кивнул в ответ, развернулся и вышел, оставив ее сидеть в полной тишине с одним-единственным вопросом в голове: «И что, черт возьми, я только что наделала?»

Ровно в восемь его черный седан остановился у ее дома. Лариса вышла из подъезда, и он на мгновение задержал на ней взгляд. Она была не в строгом костюме, а в темном, облегающем платье, накинув поверх элегантное пальто. Волосы были распущены по плечам, смягчая ее обычно резкие черты. Она выглядела… потрясающе. И он, к своему удивлению, почувствовал легкую нервозность.

Вечер прошел на удивление… легко. Он заказал столик в небольшом, но уютном итальянском ресторанчике, где не было шумных компаний и назойливых официантов. Первые пятнадцать минут были немного натянутыми. Они говорили о погоде, о предстоящих праздниках, о сложностях выбора подарков сотрудникам. Но потом, после бокала вина, лед начал таять.

Они не говорили о работе. Совсем. Говорили о книгах. Оказалось, они оба ненавидят один и тот же бестселлер про бизнес-коучинг и оба обожают старого, малопопулярного фантаста. Говорили о путешествиях. Глеб, к удивлению Ларисы, оказался фанатом горных походов, а не пятизвездочных отелей. Она же призналась, что втайне мечтает проехать на мотоцикле по пустыне, но боится, что не совладает с рулем.

Они смеялись. Это было самым странным. Глеб Бармин смеялся – не едкой, саркастичной усмешкой, а настоящим, глубинным смехом, когда она рассказала ему историю о том, как София в пять лет пыталась «оптимизировать» процесс поедания супа, смешав все в одну тарелку, чтобы «съесть за один раз». А он, в ответ, рассказал, как Артем в том же возрасте пытался «автоматизировать» полив цветов, подключив к лейке всевозможные провода и приводя в ужас домработницу.

Лариса смотрела на него и видела другого человека. Не «Узурпатора», а умного, интересного мужчину с чувством юмора и неожиданно глубоким взглядом на жизнь. Он слушал ее внимательно, не перебивая, и задавал вопросы, которые показывали, что ему действительно интересно.

Он, в свою очередь, видел не «Грымзу», а красивую, остроумную женщину с блестящим умом и… уставшими, но добрыми глазами. Он ловил себя на том, что хочет продлить этот вечер, хочет услышать еще одну ее историю, еще одно ее мнение.

Когда подали десерт – тирамису, который они, к своему обоюдному удивлению, оба обожали, – наступила уютная тишина, полная понимания, а не неловкости.

– Знаете, Лариса, – начал он, откладывая ложку. – Я…

Но он запнулся. Слова, которые вертелись у него на языке – «Я сегодня отлично провел время», «Вы не такая, как я думал», «Давайте сделаем это снова» – казались слишком рискованными. Слишком личными. Они могли разрушить этот хрупкий, только что возникший между ними мост.

– Да? – она подняла на него глаза, и в них отразился мягкий свет свечи.

– Я рад, что вы согласились прийти, – сказал он вместо того, что хотел. – Это был… очень приятный вечер.

– Да, – она улыбнулась, и это была не ее обычная язвительная или холодная улыбка, а самая что ни на есть настоящая. – Я тоже.

Он оплатил счет (она не спорила, понимая, что это часть его «знака благодарности»), и они вышли на прохладную зимнюю улицу. Его машина ждала неподалеку. Короткая поездка до ее дома прошла в той же комфортной тишине. Он не включал музыку. Они просто смотрели на огни города.

Он остановился у ее подъезда и вышел, чтобы открыть ей дверь. Она вышла, поправила пальто.

– Ну что ж… спасибо, Глеб Викторович, – сказала она, глядя на него. – Это и правда было неожиданно приятно.

– Глеб, – поправил он тихо. – В нерабочее время, я думаю, мы можем позволить себе быть на «ты» только официально.

Она кивнула, и уголки ее губ дрогнули.

– Тогда спасибо, Глеб.

Он смотрел на нее, и в груди у него что-то сжималось. Уличный фонарь освещал ее лицо, делая его моложе и беззащитнее. Он видел ее взгляд – открытый, без привычной защиты. И он хотел сказать что-то. Что-то важное. Что этот вечер был для него не просто благодарностью. Что он увидел в ней что-то, что заставляет его сердце биться чаще. Что он хочет… он не знал, чего он хочет. Но он хотел чего-то большего.

– Лариса… – он начал, и его голос звучал хрипло. – Я…

Она смотрела на него, затаив дыхание, и в ее глазах читалось не ожидание, а скорее… тихое понимание. И может быть даже надежда.

Но он увидел тень сомнения. Вспомнил офис, их роли, миллион причин, почему это плохая идея. Вспомнил, как она плакала в комнате для ксерокса – уязвимая, беззащитная. И он испугался. Испугался спугнуть это. Испугался все испортить.

– Я… желаю вам хорошего вечера, – выдохнул он вместо того, что хотел сказать. – И передавайте привет Софии.

Он увидел, как в ее глазах мелькнула тень… разочарования? Или ему показалось? Она снова улыбнулась, но теперь это была более сдержанная, вежливая улыбка.

– И вам всего хорошего. До понедельника.

Она повернулась и пошла к подъезду. Он смотрел ей вслед, пока дверь не закрылась за ней. Затем сел в машину, уперся лбом в руль и тихо выругался.

«Идиот. Ты идиот, Бармин. У тебя был шанс, и ты его упустил» .

А Лариса, поднимаясь на лифте, прислонилась к его стенке и закрыла глаза. Вечер был волшебным. Он был другим. И этот взгляд у подъезда… этот несказанный момент… Он что-то чувствовал. И она чувствовала. Но он отступил. И она была почти рада этому. Потому что иначе пришлось бы что-то решать. А она не была готова. Они не были готовы.

Она вышла из лифта, открыла дверь в квартиру. Из своей комнаты донеслись звуки игры и смех – София что-то с азартом обсуждала с Артемом по видеочату. Лариса улыбнулась. Мир был сложным, запутанным и полным неожиданностей. Но некоторые из них, как этот вечер, были приятными.

Она повесила пальто и поймала себя на том, что все еще чувствует на руке легкое, едва уловимое прикосновение его пальцев, когда он помогал ей выйти из машины. И это чувство было теплым и тревожным одновременно. Как обещание чего-то нового. Или как предупреждение о надвигающейся буре.

Друзья, вот мы и стали свидетелями того самого долгожданного не-свидания, которое могло перевернуть всё.

А как вы думаете, почему он действительно не сказал того, что хотел? И что было бы, если бы он все-таки сказал?

Пишите ваши мысли и теории в комментариях! Очень интересно узнать, что вы чувствовали в этой сцене и как, по-вашему, должны развиваться события дальше

Глава 25: Ревность?

Понедельник ворвался в «Альфа-Консалтинг» с духом мстительной ярости, словно пытаясь наверстать упущенное за почти мирные выходные. Кондиционер, едва оправившийся от прошлого срыва, снова гнал то ледяную стужу, то тропическую духоту, сводя с ума бухгалтерию, где Маргарита Васильевна уже доставала валерьянку. Петров из ИТ, воодушевленный тихим воскресеньем, успел написать половину программы для автоматического отправления праздничных открыток и половину – для взлома школьного чата (в благородных целях, как он уверял), но благополучно завис, пытаясь совместить их в один код.

Лариса Орлова, вопреки хаосу, пребывала в странном, спокойно-созерцательном настроении. Прошедший ужин с Глебом витал в ее сознании призрачным, теплым воспоминанием. Она ловила себя на том, что перебирает в уме их разговор, его смех, тот долгий взгляд у подъезда. И самое странное – эти мысли не вызывали у нее паники или желания построить баррикады. Скорее… легкое, щекочущее нервы любопытство.

Она вошла в свой кабинет, поставила на стол сумку и налила кофе из термоса (сегодня на чашке красовалось «Не буди во мне HR… а то я встану»). Первая встреча была назначена на десять. Новый потенциальный клиент, крупная IT-компания «НекстВейв», желавшая пересмотреть свой кадровый бренд. Рутинная, в общем-то, работа.

В десять ноль-ноль ее кабинет наполнился не просто новым клиентом, а… явлением. В дверях появился мужчина лет сорока. Высокий, спортивный, в идеально сидящем на нем костюме, который стоил больше, чем месячная зарплата половины отдела. Его улыбка была ослепительной, почти голливудской, а глаза – цвета морской волны – смотрели на мир с обаятельным, немного игривым вызовом.

– Лариса Орлова? – его голос был бархатным баритоном, предназначенным для озвучки дорогих аудиореклам. – Максим Волков. «НекстВейв». Для меня честь познакомиться с легендарной «Грымзой» лично.

Он протянул руку. Его рукопожатие было твердым, уверенным, но не силовым.

Лариса, привыкшая к подобным попыткам панибратства, лишь слегка приподняла бровь.

– Легенды часто преувеличены, Максим. Проходите, садитесь. И давайте без кличек на деловых встречах.

– О, простите великодушно, – он рассмеялся, не смутившись ни капли, и занял место напротив. – Привычка. В нашем мире все на «ты» и по кличкам. Но для вас сделаю исключение. Вы того стоите.

Встреча прошла на удивление продуктивно. Волков оказался не просто красавчиком с деньгами. Он был умным, точным в формулировках и прекрасно понимал, чего хочет. Они быстро нашли общий язык по ключевым пунктам будущего сотрудничества. Лариса ловила себя на том, что ей… приятно. Приятно иметь дело с профессионалом, который не тянет время и не пытается блеснуть пустыми словами.

– Знаете, Лариса, – сказал Максим в конце встречи, собирая свои бумаги. – Вы превзошли все мои ожидания. Я ожидал увидеть сурового сторожа корпоративных правил, а встретил блестящего стратега. Позвольте пригласить вас на ланч? Чтобы обсудить детали в более неформальной обстановке. Я знаю отличное место неподалеку.

Приглашение прозвучало легко, естественно, без намека на подтекст. Но взгляд его морских глаз был настойчивым.

Лариса колебалась секунду. С одной стороны – строгие правила профессиональной этики. С другой – крупный клиент и действительно интересное предложение по сотрудничеству.

– Хорошо, – кивнула она. – Но только как деловой ланч.

– Естественно, – он улыбнулся еще шире. – Ровно в час? Я зайду за вами.

Он вышел, оставив после себя шлейф дорогого парфюма и легкое ощущение чего-то нового, свежего, немного авантюрного.

Лариса позволила себе улыбнуться. Было приятно, когда твою работу ценят. И было приятно, когда это делает умный и активный мужчина. Она собралась было углубиться в бумаги, как дверь ее кабинета распахнулась без стука.

На пороге стоял Глеб Бармин. Его лицо было мрачным, как предгрозовое небо над Москвой-рекой.

– Орлова, – его голос прозвучал как скрежет металла. – Где отчет по оптимизации ФОТ за ноябрь? Он должен был быть у меня на столе полчаса назад.

Лариса медленно подняла на него глаза. Ее хорошее настроение начало испаряться.

– Доброе утро вам тоже, Глеб Викторович, – парировала она с ледяной вежливостью. – Отчет отправлен вам на почту в 9:45. Проверьте, пожалуйста, входящие. Возможно, ваша почтовая система снова «дает сбой». Или глаза.

Он проигнорировал ее колкость, шагнув внутрь кабинета.

– И что это за клоун в розовом пиджаке только что вышел от вас? – выпалил он, и в его тоне прозвучала такая неприкрытая агрессия, что Лариса откинулась на спинку кресла.

– Во-первых, пиджак был не розовый, а цвета пыльной розы, что, согласитесь, большая разница, – она скрестила руки на груди. – Во-вторых, это Максим Волков, новый клиент. Очень перспективный. Мы только что провели продуктивную встречу.

– Продуктивную? – фыркнул Глеб. – Это он у вас так продуктивно глаза строил? Я видел, как он на вас смотрел, когда шел по коридору. Как кот на сметану.

Лариса почувствовала, как закипает. Кто он такой, чтобы приходить и делать такие заявления?

– Глеб Викторович, мое рабочее время и то, как на меня смотрят клиенты, если это не переходит в харассмент, – это исключительно моя зона ответственности. Как и мое умение отличать деловое общение от флирта. Чего вы, собственно, хотите?

– Я хочу, чтобы в моей компании царила профессиональная атмосфера, а не… не сериал «Офисный роман»! – рявкнул он, и его пальцы сжались в кулаки. – И ваш отчет меня не устраивает. Переделайте. К обеду.

– Он составлен в полном соответствии с вашими же требованиями! – не выдержала Лариса. – Что именно вас не устраивает?

– Все! – крикнул он, поворачиваясь к выходу. – Абсолютно все! Структура, выводы, шрифт, которым он набран! Переделывайте!

Он вышел, громко хлопнув дверью. Лариса сидела, смотря на захлопнувшуюся дверь, в полном недоумении. Что, черт возьми, только что произошло? Шрифт? Он придрался к шрифту? Это был уже новый уровень безумия даже для него.

Весь последующий день стал для Ларисы сплошным испытанием на прочность. Глеб, словно бес вселился, находил ее на каждом шагу и придирался ко всему подряд.

Она предлагает новый, более выгодный план медицинского страхования для сотрудников? «Слишком дорого. Вы что, золотые унитазы им в поликлиниках ставить будете?»

Она отправляет ему на согласование график отпусков? «Петренко из тестирования хочет отпуск в январе? А кто будет работать? Он что, думает, компания для него одного существует? Отказать!»

Она просто шла по коридору, чтобы заказать воду в кулер? Он появлялся как из-под земли: «Орлова, вы куда? У вас, по-моему, работа есть. Или вы уже все переделали?»

К обеду Лариса была готова взорваться. Ее первоначальное недоумение сменилось яростью. «Он что, с ума сошел? После такого приятного вечера вдруг превратиться в монстра? Это какой-то садистский эксперимент?»

Она сидела у себя в кабинете, пытаясь заставить себя переделать тот дурацкий отчет со «шрифтом, который не нравится», когда в дверь постучали. На пороге стоял сияющий Максим Волков.

– Готовы к ланчу, Лариса? – он выглядел как воплощение солнечного дня в этом мрачном корпоративном болоте.

В этот самый момент из своего кабинета вышел Глеб. Он увидел их, и его лицо исказилось такой гримасой отвращения, будто он увидел не клиента и сотрудника, а двух тараканов на торте.

Лариса поймала его взгляд. Вспыльчивый, гневный, полный… чего? И тут ее осенило. Она посмотрела на Глеба, который старался не смотреть на нее, но весь его вид кричал о раздражении. Она посмотрела на улыбающегося, уверенного в себе Волкова. И кусочки пазла сложились в одну, абсолютно бредовую, но идеальную картинку.

«Неужели… ревность?»

Мысль была настолько нелепой, настолько неправдоподобной, что она чуть не фыркнула вслух. Глеб Бармин? «Узурпатор»? Ревнует? Её? К клиенту?

Но чем больше она смотрела на него, тем очевиднее это становилось. Его немотивированная агрессия, его придирки, эта детская, плохо скрываемая досада… Это было не похоже на его обычные методы ведения войны. Это было что-то другое. Что-то личное.

И самое странное – осознав это, Лариса обнаружила, что ее гнев куда-то испарился. Вместо него появилось другое чувство – теплое, щекочущее, немного удивленное и… довольное. Ей это польстило. Дико, неадекватно, но польстило.

– Конечно, Максим, я готова, – сказала она, нарочито громко и с самой очаровательной улыбкой, которую смогла изобразить. Она взяла сумочку и вышла из кабинета, проходя мимо Глеба. Она почувствовала, как от него буквально исходит жар.

– Глеб Викторович, я ухожу на деловой ланч, – сказала она, останавливаясь рядом с ним. – Надеюсь, к моему возвращению вы определитесь с предпочтениями по шрифтам. Я слышала, Comic Sans сейчас в тренде у ретроградов.

Она повернулась и пошла к лифту рядом с Волковым, чувствуя на своей спине его взгляд – тяжелый, яростный, обжигающий. И она улыбалась. Широкая, довольная, немного хищная улыбка.

Ланч прошел прекрасно. Максим был остроумен, галантен и предельно профессионален. Но мысли Ларисы то и дело возвращались в офис. К Глебу. К его искаженному злобой лицу. К этому абсурдному, невероятному, но такому приятному открытию.

«Он ревнует. Боже мой, он действительно ревнует. Этот огромный, неуклюжий, самовлюбленный ребенок в костюме от Brioni» .

Возвращаясь в офис, она чувствовала себя не жертвой его тирании, а обладательницей ценнейшего секрета. Она вошла в здание, поймала себя на том, что ищет его глазами, и… почти разочаровалась, не увидев его сразу.

Он появился вечером, когда она собиралась домой. Вышел из своего кабинета, мрачный и насупленный, с папкой в руках.

– Орлова, – бросил он ей через весь коридор, не глядя. – Завтра к девяти утра мне нужен переработанный отчет. И чтобы шрифт был… нормальный.

– Какой именно «нормальный», Глеб Викторович? – спросила она сладким голосом, останавливаясь. – Arial? Times New Roman? Или может, что-то более… мужественное? Чтобы компенсировать недостаток уверенности в других сферах?

Он замер, медленно повернулся к ней. Его взгляд был испепеляющим. Но где-то глубоко, в самых его глубинах, она увидела не злость. Она увидела замешательство. И смущение. Он понял, что она раскусила его. И ему это ужасно не нравилось.

– Just make it readable, – просипел он сквозь зубы и быстрым шагом удалился в сторону лифта.

Лариса смотрела ему вслед и не могла сдержать улыбки. Война продолжалась. Но правила игры изменились. И она, похоже, только что получила в свои руки самое мощное оружие. Оружие, против которого у «Узурпатора» не было защиты.

Она вышла на улицу, где уже темнело, и достала телефон. Написала Софии: «Привет, солнышко. Как день?» И добавила смайлик с подмигивающим чертиком. Сегодняшний день внезапно оказался совсем не плохим. Он был… интригующим.