Текст книги "Ночная (СИ)"
Автор книги: Елена Ахметова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)
– Плохая идея. Если я явлюсь в компании колдунов после того, как пропал на несколько недель, каратели меня даже слушать не станут. Да и машины вряд ли кого-то воодушевят.
– Как и идея щадить магов в принципе, – задумчиво кивнула.
Такие идеи не должны исходить из низов. К ним Тангарра не слишком-то снисходительна.
– Возможно, епископ Арман… – Раинер прервался, чтобы допить чай и мрачно уставиться в чашку. – Нет, сначала лорд Эйден, ты права.
Я прошлась по выделенным мне апартаментам, снова наполнив чайник и поставив его кипятиться. Храмовник провожал меня раздражающе рассеянным взглядом человека, которого уже тошнит от новых впечатлений. Молчание затягивалось; я думала, что сейчас он, наверное, захочет уйти, забиться в свою комнату, как раненый зверь в укрытие.
Но Раинер вдруг отставил чашку и уселся на край моей кровати, откинувшись на спинку.
– Расскажи еще что-нибудь, – попросил он и прикрыл глаза. – Я с ума сойду сидеть без дела до вечера.
Я растерялась – не то от внезапной просьбы, не то от того, как близко он оказался и каким домашним и привычным выглядел в казенной рубахе армейского образца.
– Например? – спросила я и заставила себя отвести взгляд от помятого воротника.
– Например, – он покосился на меня, словно проверяя, не пялюсь ли я дальше, – ты говорила, что перелет между планетами занимает лет двести-триста, а телепорты доступны только по специальным разрешениям. Как вышло, что ты побывала на четырех планетах? И что стало с Виранией?..
* * *
– Перелет занимал лет двести, – поправила я, обрадовавшись отстраненной теме. – Прогресс не стоит на месте. Новый тип двигателя изобрели семьдесят лет назад. Он куда быстрее и меньше, чем те, что устанавливались на первых кораблях. Изобретение позволило свободно перемещаться между планетами и значительно обезопасило использование телепортов: для заклинания мгновенного перемещения крайне важно знать точные координаты в пространстве и времени, а средства наблюдения за космосом до сих пор дают приличную погрешность. Зато, оставив на нужной точке прибытия метку или маячок, можно наводиться на него напрямую и не зависеть от телескопов.
– То есть, чтобы куда-то телепортироваться, сначала надо туда прилететь на корабле? – кажется, эта мысль его искренне забавляла.
– Большая часть маячков – общедоступна. Достаточно долететь один раз и поставить такую метку – и телепортироваться к ней смогут все маги с соответствующим уровнем допуска, – я пожала плечами. – Оберон тоже оставил маячок в хижине бокора, только еще и прицепил к нему сигнализацию о присутствии. Этим маячком не воспользуется никто, кроме него. Зато меткой, по которой он наводил портал на Ирейю, ежедневно пользуется несколько тысяч человек.
Напоминание о Тангарре и бокоре заставило Раинера заметно помрачнеть – как, в общем-то, и меня.
– Интересно, додумался ли кто-нибудь отыскать дом второго бокора, – вздохнула я. – Зомби наверняка продолжают подниматься…
– А винят в этом наверняка тебя, – безжалостно припечатал Раинер. Помолчал и мрачно добавил: – И меня.
И будут винить. Потому что спихнуть вину на того, кто не может возразить, – поистине святое дело.
– По крайней мере, эпидемия должна стихнуть. – К моей досаде, прозвучало это до ужаса неуверенно.
Я обещала оставаться в городе до тех пор, пока чума не схлынет. Не то чтобы я расстраивалась из-за того, что нарушила это слово…
Раинер смотрел исподлобья. Его глаза отливали темным, ядовитым свинцом – будто воды Гаэлл, огибавшей городской холм и подарившей болотам за стеной многочисленные старицы. В Нальме не было таких рек – широких, неспешных, темных и коварных. В столице царили серебристые ручейки и белопенные горные речушки, да играла бликами вода в мраморных перепускных каналах.
Завороженная проскользнувшей ассоциацией, я замерла – а Раинеру этого мгновения хватило, чтобы окончательно уйти в себя.
– До сих пор все древние легенды подтверждались, – назидательно сообщила я ему. – Даже варка головы в уксусе сработала. Все должно быть хорошо.
Храмовник блеснул кривой улыбкой.
– Звучало бы гораздо лучше, если бы ты сама в это верила.
Я подавленно промолчала. На Ирейе о нахцерерах давным-давно никто не слышал – как и о бокорах, и о зомби. Классическая магия с годами вытеснила все остальное, оставив крохи власти лишь храмовому волшебству да самым могущественным ведьмам. Как я могла быть уверена в том, что в детской книжке с мифами и легендами Вирании изложена святая истина?
– Не хмурься, – строго велел Раинер и вдруг протянул ко мне руку. – Ты не рассказала, что случилось с Виранией. Ядро остыло?
Я с сомнением изучила протянутую руку – жилистую, жесткую, едва заметно тронутую загаром – и поднырнула под нее. Раинер невозмутимо приобнял меня за плечо, будто именно так все и задумывалось. Но обнимать его в ответ я все же поостереглась.
– Остыло, – сказала я вместо этого и обхватила руками согнутые в коленях ноги – во избежание соблазна. – Но эвакуировать все население возможным не представлялось, и, когда зима затянулась на несколько лет и начался голод, виранийские маги объединились и сплели самое грандиозное заклинание в истории, подменив тепло ядра планеты постепенно тающим сгустком силы. По примерным расчетам, его должно хватить еще на двести сорок лет. Но маги замахивались на еще больший промежуток времени, и выжали себя досуха. Никто из них не выжил, но остальное население уцелело. С тех пор на Вирании очень ровный климат и почти нет магов. Но, знаешь, – я заговорщически глянула на него снизу вверх, – все идет к тому, что маги – это следующая ступень эволюции. В каждом последующем поколении нас больше, чем в предыдущем. Ген магии – доминантный. Рано или поздно настанет момент, когда нормальных людей не останется.
– …только чокнутые?
Я возмущенно фыркнула и дернула его за слишком просторный рукав. Теплая ладонь слетела с моего плеча – и назад уже не вернулась: Раинер непреклонно скрестил руки на груди, словно сам устыдился своего порыва.
– Я не чокнутая, – упрямо сообщила я ему – но, кажется, только заставила сомневаться еще больше. – Просто нормальные… на Ирейе так называют людей, лишенных дара. Еще двадцать пять лет назад у нас был один маг на сто тысяч человек. Но уже в следующем поколении – десять на сто тысяч. Даже в королевской семье есть маги.
А вот эту тему я затронула зря. Раинер заметно поменялся в лице – и я тут же напряглась и подобралась, уже зная, о ком он сейчас спросит.
– Леди Эмори?..
– Маг, – подтвердила я, мысленно поставив себе одиннадцать из десяти за догадливость. – Один из сильнейших. Ее отец был женат на дочери иринейских целителей, и их дар проявился через поколение. А лорд Эйден – сын от следующего брака, от ирейской аристократки… нормальной. У него дара нет. Кстати, это отец Эйдена и Эмори повторно открыл Тангарру, – усмехнулась я. – Причем мимоходом. Чуть больше двадцати лет назад, когда Ирейя совместно с Хеллой организовывала масштабную операцию против космических пиратов. Объединенная армада прочесала рекордный по тем временам сектор, и на самой его окраине зацепила обитаемую планету. Сначала ее чуть не зачистили, приняв за пиратскую базу, но Его Высочество заметил, что излучение показывает практически полное отсутствие техники, и приказал отправить парламентеров. Так Альянс узнал о Тангарре – и заодно получил категорическое требование убрать свои корабли куда подальше.
– Погоди. – Раинер даже сел прямо. – Хочешь сказать, что на Тангарру садился целый звездолет, и этого никто не заметил?
– Куда бы он там сел? – удивилась я. – Парламентеры были из числа хелльцев, телепортировавшихся прямиком с орбиты.
– Им не обрадовались, – констатировал Раинер.
– Но и не сожгли, – я пожала плечами, – хотя, в общем-то, когда дело касается хелльских военных магов… все равно не смогли бы. Разве что оглушить предварительно.
– Храм учит, что Тангарру невозможно покинуть, – сказал десятник и, помедлив, снова откинулся на спинку кровати. – Облачная завеса мешает. Эти ваши телепорты для верховных патриархов, должно быть, как бельмо на глазу…
– Думаешь, технология массового рассеивания силовых облаков их обрадует? – спросила я.
Раинер промолчал, нахмурившись. Ответ на мой вопрос не нравился ему самому, и я, выждав с полминуты, робко тронула его за плечо – а он, не раздумывая, снова протянул мне руку.
Я уютно устроила голову у него на груди и показала язык своему неблагоразумному отражению в зеркале на дверце шифоньера.
* * *
Это нас и спасло.
Помимо моей довольной рожи и бесстрастного профиля Раинера, в зеркале отразилась полупрозрачная линия магического прицела, неспешно взбиравшегося по шее храмовника. Снайпер не спешил. На открытом воздухе магическое наведение было невозможно увидеть – а почуять его я уже не могла. Только вот специальную обработку зеркал в здании Магического Противодействия никто не учел…
Прицел дополз до лба Раинера и остановился.
Никогда бы не подумала, что способна внезапным рывком перекатиться через растерявшегося мужчину и по инерции сдернуть его с кровати. Он рухнул на меня, гортанно выругавшись и выбив весь воздух из легких, тут же отстранился и попытался встать – я уцепилась за его рубаху, но десятник уже и сам замер, зачарованно глядя на дымок, неспешно вьющийся над подушкой, на которой мгновением раньше покоилась его голова.
Запахло паленым пером. Дымок разросся в небольшое облачко – а потом наволочка занялась огнем.
– Ч-черт… – Раинер собрался было метнуться к чайнику, но я снова удержала его за кроватью, выразительно ткнув пальцем в потолок.
Система пожаротушения словно специально дожидалась этого знака, чтобы щедро оросить комнату ледяной водой. Где-то в коридоре надсадно запищала тревога. Судя по лицу Раинера, он разрывался между воплем: «Ведьма!» и дробным зубным перестуком, но явно склонялся ко второму. Мы промокли мгновенно и насквозь, а вода злорадно лилась еще с минуту, вымывая последние крохи тепла.
– Что это б-было? – с какой-то усталой обреченностью спросил храмовник, уже не порываясь встать и принимая мои объятия куда благосклоннее, чем на сухую.
– П-покушение, – в тон ему отозвалась я, уже мало интересуясь его реакцией на нарушение границ личного пространства. – В тебя стреляли. Кажется, с защитой информации в МагПро дела идут неважно…
Зато на оперативность персонала жаловаться было грех. Я не успела договорить, когда моя дверь (я ее запирала, между прочим!) распахнулась настежь, впуская дежурного.
Он мгновенно оценил композицию из мокрого храмовника, замерзшей девицы, пытающейся ввинтиться ему в подмышку, и простреленной подушки – но вместо того, чтобы выхватывать из кобуры табельный бластер, быстро нажал какую-то кнопку на пульте управления электроникой справа от входа.
На комнату обрушилась темнота. Дежурный неспешно щелкнул выключателем, и я, глядя на его невозмутимое спокойствие, рискнула высунуться из-за кровати. Окно оказалось закрыто вертикальной ставней, совершенно безобидной на вид – а значит, скорее всего, напичканной магией так, что Раинер мог бы с полчаса упражняться в вокале, прежде чем сумел бы ее поднять.
Дежурный пролаял в рацию набор зашифрованных команд и вежливо протянул мне руку, помогая встать. Начал было расстегивать мундир, явно намереваясь набросить его на отсыревшую даму, но я отмахнулась и вынесла из ванной полотенца – себе и Раинеру.
– Можете рассказать, что произошло? – спросил дежурный, убедившись, что в его порывах следовать требованиям этикета никто не нуждается. – Сожалею, но промедление недопустимо. После рассказа вас проводят в другую комнату, чтобы вы могли переодеться.
Я нервно кивнула и честно начала рассказывать, опуская лишние детали – но, кажется, дежурный был из числа блюстителей чужих обетов, потому как на меня он смотрел, как отец почтенного семейства – на нищего оборванца, посмевшего поднять глаза на его невинную дочь.
А храмовник, заметив, что у меня по-прежнему зуб на зуб не попадает, еще и подошел и обнял меня со спины, накрыв нас обоих полотенцем. В прикосновении не было ничего интимного, он просто пытался меня согреть – но дежурный, кажется, все же записал меня в коварные растлители если не девственных дочерей, то невинных юношей – точно.
Рассказ я заканчивала красной, как рак – но, по крайней мере, уже согревшейся. Дежурный, каким-то чудом удержавшись от комментариев, добавил в рацию еще несколько команд и велел принести сухую одежду со склада, за что я немедленно прониклась к нему глубокой симпатией, невзирая на все осуждающие взгляды.
Форму принесли быстро – и в компании с хмурой женщиной из вспомогательного персонала явились братья Гейб. Дежурный их появление воспринял с нескрываемым облегчением, Раинер, напротив, насупился и подгреб меня еще ближе к себе.
От лейтенантов это не укрылось, но – хвала дворцовому воспитанию! – вся реакция ограничилась мимолетной ухмылкой Рэвена. Оберон к тому моменту уже подошел к окну и положил обе руки на ставню – и, похоже, даже что-то видел сквозь нее. Я с сожалением потянула носом, но, разумеется, никакой магии почуять не смогла.
А она ведь была. Причем таких ступеней, что мне и не снилось…
– Дамы вперед, – скомандовал Рэвен, отпустив дежурного и кивнув на дверь ванной.
Взяв предложенную стопку одежды, я выбралась из рук Раинера и, передернувшись от контраста между его теплом и влажной утренней прохладцей, поспешила укрыться в указанном направлении. За спиной какое-то время царила напряженная тишина, но Рэвен вскоре сумел разговорить храмовника – и если поначалу тот отвечал неохотно, короткими рублеными фразами, то буквально через пару минут уже говорил совершенно спокойно. К моему возвращению Раинер уже сидел на отсыревшей кровати, даже не подстелив под себя полотенце, и сосредоточенно внимал рассказу Рэвена о прогрессе вооружений и кооперации магии и технологии в вопросах производства бластеров.
Я несколько попортила идиллию, вернувшись в комнату и жалобно сообщив, что вопрос о походе по магазинам, кажется, встал ребром. Женской формы на складе не оказалось: дамы по-прежнему не слишком-то жаловали работу на магической передовой, несмотря на обещанные льготы, и я промочила последний комплект, имеющийся в наличии. Поэтому мне выдали рубашку от формы адъютанта (прискорбно висящую в плечах и натянувшуюся в груди) и стандартные брюки низших чинов, которые пришлось подгибать – не говоря уже о том, что сидели они тоже неподобающим образом.
– Вам нельзя покидать здание, – сразу покачал головой Рэвен. – Это слишком опасно.
– Можно связаться с твоими сестрами, – подал здравую идею Оберон, отвернувшийся от окна и тоже оценивший видок. – Наверняка они прихватили что-нибудь из старой одежды. Все равно идти в этом в город… – он замолчал и тактично отвел глаза.
Я обреченно вздохнула, признавая его правоту, и продиктовала координаты сенсоров Юнити. Она-то наверняка все продумала…
– Нападение может повториться, – не то констатировал, не то спросил Раинер, не спеша переодеваться.
– Пока мы не знаем, кто за ним стоял, это возможно, – признал Рэвен. – Но МагПро приложит все усилия, чтобы найти злоумышленника.
Храмовника это предсказуемо не удовлетворило.
– Когда я выдвигал свои условия, не было и речи о том, что нам с Бланш что-то может угрожать, – с затаенным раздражением сказал он.
– Вообще-то покушались только на тебя, – не выдержала я. – Переоденься, пока не застудился, а то, учитывая твою реакцию на местную медицину, это будет однозначным успехом злоумышленников!
Все трое уставились на меня так снисходительно, что меня начало преследовать подозрительное ощущение, будто я сморозила несусветную глупость. Но Раинер, помедлив, все-таки взял сухую одежду, ушел в ванную – и застрял там, зашелестев душем.
Рэвен поглядывал на закрытую дверь с плохо скрываемым сочувствием.
– На самом деле, сейчас в опасности не только Раинер, но и ты, и мы двое, – деликатно отвлек меня Оберон, пока я не начала сыпать бестактными вопросами. – Просто потому, что переводить с тангаррского в столице могут только три человека, а без переводчика от знаний Раинера никакого толку.
– О… – только и сказала я, покрывшись колкими мурашками с ног до головы.
Оберон развел руками.
– Мне очень жаль, Эйвери. Прогулки по Нальме придется отложить.
Он говорил мягко и негромко, как с готовым раскапризничаться ребенком, и эта ассоциация волей-неволей заставила меня взбодриться. Уж что-что, а мешать МагПро заниматься расследованием, впадая в истерику, в мои планы точно не входило.
– Я понимаю, – сглотнув, кивнула я. – Но, выходит, если Раинер кому-то так сильно помешал… значит, кто-то очень сильно боится, что МагПро научится разрушать магическую защиту? Я бы еще поняла, если бы нас с Раинером попытались похитить какие-нибудь грабители с большими амбициями. Но зачем ликвидировать?
– Нам это тоже чрезвычайно интересно, – кисло отозвался Рэвен, и я вдруг поняла, что постояльцев на жилом этаже МагПро теперь прибавится.
Глава 8 Дамы и злодеи
Первым на этаж заселилось семейство Оберона – тихая, спящая на ходу жена с громким и решительно не спящим младенцем, разом пролившим свет на постоянный недосып лейтенанта. Почтенная дама Лоран ди Гейб, с которой все постояльцы волей-неволей познакомились в первую же минуту после прибытия, категорически возражала против режущихся зубов, нервных людей вокруг и смены обстановки – в относительно цензурной, но очень требовательной манере, свойственной настоящим леди. Не менее почтенная дама Аино ди Гейб пыталась урезонить дочь, но безуспешно – а няня должна была прийти только к вечеру.
К моему удивлению, удар героически принял на себя Рэвен: у него на руках девочка сначала сосредоточенно нахмурилась, изучая нахала, хватающего настоящих леди за что ни попадя, но потом все же снизошла до беззубой улыбки и согласилась пойти на контакт. Аино выдохнула с облегчением и устало потерла глаза, будто сама была готова разреветься.
– Нет ничего ужаснее переезда с младенцем, – с легким виранийским акцентом сказала она, беспомощно обводя взглядом заставленную сумками комнату – точно такую же, как у меня и Раинера, тесную и сумрачную из-за опущенных ставней.
А потом мне оставалось только хлопать глазами, удивляться и завидовать дворянскому воспитанию и прилагающемуся к нему умению строить всех окружающих в две шеренги, предварительно убедив, что они сами решили вытянуться по струнке.
Как-то само собой получилось, что «дядя Рэвен» отыскал в сумках жевательное кольцо и занялся обеспечением приемлемого шумового фона; Раинер, который в принципе сторонился ирейцев, принялся собирать в углу детскую кроватку, а давешний дежурный отправился с разведывательной миссией на хозяйственный этаж (позже выяснилось, что он еще и за детским порошком сгонял, обнаружив его прискорбное отсутствие в прачечной). Под раздачу не попал только Оберон (потому как давал показания в следственном отделе этажом ниже) да я – и то условно, поскольку мне предлагалось развлекать даму Аино беседой.
За какую-то четверть часа почтенная леди вытянула из меня историю с разорванным магическим каналом, за полчаса – краткое описание моих злоключений в Нищем квартале, за час – их закономерное завершение. На втором часу я поймала себя на рассказе о технике работы с «коготками» для подрезания кошельков и поневоле начала сочувствовать будущему зятю дамы Аино.
– А вы с мужем, случайно, не коллеги? – уточнила я, поняв, что еще немного – и уже раскаялась бы даже в том, в чем сама себя еще не подозревала.
Дама Аино блеснула очаровательнейшей из улыбок, продемонстрировав умилительные ямочки на щеках, и потупила по-виранийски светлый взор. А Рэвен внезапно расхохотался, и Лоран, вначале не одобрившая резкий звук, звонко присоединилась, будто тоже оценила шутку.
– Теряешь сноровку, невестка, – отсмеявшись, заметил Рэвен и повернулся ко мне. – Мы не коллеги. Оберон и я – сотрудники розыскного отделения МагПро. А Аино… – он замялся, подбирая слова, и я невольно сглотнула.
Кажется, знать должность дамы Аино посторонним не полагалось – и она только подтвердила мои предположения, деликатно сообщив:
– Сейчас я посвящаю все свое время семье. Хотя, должна заметить, в словах «декретный отпуск» мне мерещится изощренный сарказм.
Я вдумчиво окинула взглядом композицию – двое вкалывающих на благо общества мужчин и две женщины, гоняющие чаи из казенного сервиза – но все-таки покивала, соглашаясь.
– А ты? – тут же перевела стрелки Аино. – Не задумывалась о семье? Теперь ты снова на Ирейе, в безопасности, и вполне можешь себе позволить…
В ее словах мне вдруг почудились интонации Юнити, и я заметно скисла.
Опыт совместного проживания у меня имелся. Со Старшим. И что-то я не слишком горела желанием повторять – да еще сопроводив это дело отметкой в идентификационной карте. А Юнити ведь наверняка начнет беспокоиться, как бы я не проморгала свою судьбу… за своей бы проследила.
– О чем она говорит? – тут же поинтересовался Раинер, заметно тяготившийся невозможностью поучаствовать в беседе.
Дама Аино благовоспитанно замолкла, позволяя ввести храмовника в курс дела – а я отчего-то стушевалась, и спасать положение пришлось Рэвену.
– Намекает, что Эйвери теперь может жить полноценной жизнью и найти себе супруга, чтобы даме Аино не было слишком скучно в декрете одной, – хмыкнул он – и страдальчески поморщился, словив по лбу от дамы Лоран.
Я честно попыталась скрыть свое злорадство, но, кажется, не преуспела. А Раинер задумчиво кивнул – и отвернулся. Молча.
Злорадствовать резко расхотелось.
– Я… – голос звучал как-то странно, и пришлось прерваться, чтобы прочистить горло. – Я вернулась совсем недавно и, признаться, пока вовсе не задумывалась об этом. Есть проблемы поважнее.
– Семья – это не проблема, – решительно заявила Аино. – Это…
– Это способ решить тысячу проблем, – вклинился Рэвен, – которых не возникло бы, не будь у вас семьи.
– Ты драматизируешь, – заметила дама Аино.
Рэвен вздохнул и не стал спорить – вцепившийся в нос ребенок вообще здорово отвлекает от ведения дискуссии – но я все-таки рискнула спросить:
– А кто из вас старше? Ты или Оберон?
– Увы, я, – прогундосил Рэвен, спасая свой нос.
Лишившаяся столь занимательной игрушки дама Лоран решительно запротестовала против ущемления в праве выбора занятий. Если она и не апеллировала к принятому семь лет назад закону о свободе выбора профессии для отпрысков приближенных к трону семей, то исключительно потому, что коварный угнетатель (он же будущий граф Гейб) тут же подсунул ей резиновое кольцо для зубов.
Вопрос о том, как же вышло, что младший сын женился раньше старшего, я предпочла опустить. Скорее всего, Оберону позволили выбрать супругу самостоятельно – а вот жену королевского внука, наследника графства Гейб, может назвать только Совет династии Ариэни.
На его месте я бы тоже драматизировала, но от этого скорбного занятия меня успешно отвлекли.
На этот раз леди Эмори выбрала платье пастельно-сиреневого оттенка, нежное и воздушное. Оно шло ей еще больше предыдущего, и я – в казенной форме с чужого плеча и все еще влажными волосами – почувствовала себя неуклюжей замарашкой. Вошедший следом за сестрой лорд Эйден несколько приподнял мою самооценку, задержав взгляд на адъютантской рубашке, но быстро спохватился и склонил голову в традиционном приветствии. Раинер тут же оставил в покое детскую кроватку, которую успел застелить цветастым одеяльцем, и поднялся на ноги.
* * *
В комнате стало откровенно тесно. По совести, на одних только Рэвена и Эйдена с их поистине королевским размахом плеч нужно было две такие – что уж говорить про ситуацию, когда сюда набилось столько народа?
– Мы ненадолго, – виновато улыбнулась принцесса, окинув взглядом помещение, где и без нее яблоку было негде упасть. – Я очень рада, что вы не пострадали. Надеюсь, стрелка скоро найдут, и вам не придется сидеть взаперти дольше необходимого.
– А уж я-то как надеюсь, – пробормотал Рэвен, успокаивающе поглаживая по спине даму Лоран, негодующую из-за возмутительной тесноты. – Но мне почему-то кажется, что вы двое здесь не ради визита вежливости.
Раинер тронул меня за плечо, без слов напоминая, что снова выпал из разговора, и я послушно отвлеклась на перевод. Эмори вежливо подождала, пока я введу храмовника в курс дела, и коротко сказала Рэвену:
– Дедушка дал добро.
Я перевела ее реплику на автомате, не включая мозги, и только по странному выражению лица Раинера поняла, о чем шла речь.
Это Эмори и Рэвену он дедушка. А нам с Раинером – Его Величество король, который одобрил готовящийся проект по контакту с Тангаррой и, заодно, вопросы астрономической оплаты за консультационные услуги.
– Кажется, отпуск можно считать законченным, – ляпнула я не на том языке.
– А это был отпуск? – с непередаваемой интонацией уточнил храмовник.
Я честно попыталась представить, как последние дни выглядели с его точки зрения – и невольно смутилась. Это я радовалась, как ребенок, возвращению домой, сестрам, звукам родной речи, утренней прогулке и знакомству с первыми лицами королевства. А он проторчал двое суток взаперти, вообще не понимая, что происходит, потом валялся с лихорадкой, терзался из-за собственного неведения, а потом словил впечатлений от языкового барьера, Нальмы и рушащихся шаблонов. Покушение на его жизнь в свете всего этого было прямо-таки вишенкой на торте.
А если учесть, что оно может быть не последним…
– Поверь, – сказал Рэвен по-тангаррски, – в такой ситуации работа – один из лучших способов сохранить рассудок. Много, много работы. Чтобы приходить домой и падать лицом в подушку, ни о чем не думая.
Раинер устало потер лицо рукой и пробормотал:
– Я знаю еще один способ, получше, но он неуместен среди женщин и детей.
Рэвен явно заинтересовался, но был вынужден отложить обсуждение известных способов сохранения рассудка, потому как лорд Эйден счел, что они с сестрой все-таки пришли не ради того, чтобы слушать разговоры, которые не в состоянии понять, и сообщил:
– Полагаю, ближайшие три дня с вами будут общаться преимущественно сотрудники Магического Противодействия, но после этого я хотел бы приступить к работе. До ближайшего заседания Совета остается полтора месяца, и подготовкой законопроекта придется заниматься в ускоренном темпе. Я принес договора. Боюсь, экземпляр для брата Раинера перевести было некому, поэтому я очень рассчитываю на ваши услуги, Эйвери. – Лорд Эйден протянул мне два договора. Мой оказался двое тоньше и большей частью сводился к требованиям о неразглашении полученной информации.
Второй договор, для Раинера, тянул на полноценное художественное сочинение, составленное так дотошно, как будто весь штат королевских юристов устроил ночное бдение, обдумывая формулировки и придираясь к каждому слову. Впрочем, если учесть, что в графе «заказчик» значился Его Величество, – ничего удивительного.
Я пообещала заняться переводом сегодня же – и только по диким глазам Раинера поняла, что на самом деле он до последнего не верил, что его условия сочтут приемлемыми. Лорд Эйден сделал вид, что ничего не заметил, и вежливо откланялся, позволив обращаться к нему в любое время, если возникнут вопросы по договорам. Леди Эмори и вовсе пообещала заглянуть завтра – просто так – но сегодня все-таки последовала за братом, оставив нас переваривать новости.
– Что ж, по крайней мере, у тебя работа уже есть, – с легкой завистью вздохнул Рэвен, поглядывая на внушительную стопку бумаги у меня в руках.
– Не переживай, у меня всегда найдется занятие для тебя, – зловеще пообещала ему дама Аино.
А дама Лоран сочла необходимым намекнуть, каким это занятие будет, и проявила недюжинный интерес к лейтенантским погонам, но тут же зевнула и потерла глаза.
– Кажется, на ближайшие пару часов – не найдется, – заметил Рэвен.
– Ты ее сначала убаюкай, – посоветовала дама Аино. – Оптимист…
А я решила, что это самый удачный момент, чтобы своевременно откланяться и не принимать участие в дежурстве над почивающей дамой Лоран, сославшись на необходимость сделать перевод договора для Раинера. Леди Аино не слишком обрадовалась, но возражать не стала – благо Рэвен подходящего предлога придумать не смог.
Поскольку новую комнату мне еще не выделили, я бесцеремонно оккупировала спальню Раинера. Храмовник как-то легко и естественно смылся следом за мной – и теперь сидел на кровати рядом со мной, ловя каждый переведенный лист. Чувствовалось, что с договорами он сталкивался нечасто, а потому зевал над текстом шире дамы Лоран, но подписывать, не читая, все же не рисковал.
Три часа спустя, заполучив очередной лист и вдумчиво уставившись поверх текста куда-то в стену, Раинер рассеянно спросил:
– Как думаешь, Рэвен еще у дамы Аино?
– Вряд ли, – честно ответила я. – А зачем он тебе? На условия договора он никак повлиять не может.
– Я и не затем, – вздохнул храмовник и отложил стопку переведенных листов.
– Читать-то будешь? – уточнила я, не дождавшись никаких пояснений.
– Завтра, – отозвался храмовник и, до хруста потянувшись, встал. Я успела отвести взгляд от его обнажившегося живота прежде, чем он заметил. – Сегодня я намерен грубо нарушить пару основных пунктов. Нет, – он остановил меня жестом, – не нужно за мной идти. Ты можешь побыть здесь, пока не решится вопрос с размещением. Я не знаю, когда вернусь.
– А как ты собрался… – я замолчала, потому как допрашивать закрывшуюся за храмовником дверь было явно непродуктивно.
Как он собрался искать Рэвена (или хотя бы выход из штаб-квартиры), не зная языка, я представляла смутно. Но навязываться не стала: в последние дни мы провели вместе достаточно времени, чтобы изрядно друг другу надоесть. Таскаться следом, как нянька за несмышленышем, я точно не собиралась. В первую очередь потому, что мне именно это и хотелось сделать.
– Обеты, – напомнила я своему отражению в зеркале на типовом шифоньере. – Ты бы им вообще не заинтересовалась, если бы не эффект запретного плода. Не твой типаж. Совсем.
Отражение кисло соглашалось. В награду за его благоразумие я раздобыла полноценный ужин, но доесть его не смогла. В одиночестве это занятие оказалось лишено всякого шарма – да и желудок за два года на Тангарре напрочь отвык от таких порций и трехразового питания. Оставив поднос на подоконнике, я послала благоразумие к чертям и забралась под чужое одеяло.
Раинер спал на этой постели слишком недолго, чтобы на ней остался сколько-нибудь заметный отпечаток хозяина. Но я все равно отчего-то мгновенно умиротворилась и задремала, обняв подушку.
Просыпаться же пришлось от нечеткого и хрипловатого:
