Текст книги "Ночная (СИ)"
Автор книги: Елена Ахметова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)
– А ты, Бланш? – спросил он. – Тоже родилась в столице?
– Нет, – усмехнулась я. – В Ланвее.
Рэвен поперхнулся вином и закашлялся.
– Что, серьезно? – сдавленно спросил он и тут же пояснил для Раинера: – Это второй по величине город в графстве Гейб. Получается, ты – моя поданная? – развеселился он.
– Будущая, – поправила я его и подняла бокал. – Ты давно там был? Там все-таки поставили статую королевы, как собирались?..
На самом деле ему нравилось и графство, и даже та самая злополучная статуя, эскиз которой не могли утвердить все те три года, что я проучилась на Иринее. В столице Рэвена держали люди, к которым он привязался, и все причины протест, по сути, сводились к необходимости прожить несколько лет вдали от них.
Раинер быстро выпал из разговора и вскоре ушел в свою комнату, отговорившись внезапно напавшей сонливостью.
А мы с Рэвеном ударились в сравнения: каким Ланвей помнила я и каким – он. И как-то вдруг выяснилось, что мы любили гулять по одним и тем же улицам, отдыхать в старом скверике над рекой – и даже в детстве бегали по одному и тому же подвесному мосту, вгоняя в ужас родителей.
Он рассказывал о городе с таким теплом, что мне снова захотелось там побывать. Зайти в цветочную лавку (уже целый магазин!) Юнити, повидаться с госпожой Лиминн, помогавшей сестре с ведением дел, завернуть в кофейню на центральной площади («Что, тоже пробовала кофе по рецепту господина Стринно? Где он только берет тот демонов перец, пьешь и плачешь, плачешь и пьешь…»), посмотреть, как цветет старая вишня в открытых садах градоправителя…
Рэвен был словно окошко в прежнюю жизнь, где еще парил призрак той славной наивной девочки, которая верила, что с ней все будет хорошо, потому что плохо быть не может.
…я не помнила, кто из нас потянулся первым. Но поцелуй был точно такой, каким я представляла себе свой первый поцелуй – еще до того, как его заполучил Старшой. Осторожный, легкий, очень нежный – просто прикосновение губ, которое ненавязчиво и естественно перерастает в нечто большее.
Я сама взяла его за руку и потянула в сторону жилых комнат.
Теплые объятия, в которых так уютно, что хочется, чтобы весь мир остановился и дал мне пару лишних минут. Тихий шепот – будто шелест речной травы в старом скверике на окраине Ланвея, поразительно легко поддавшаяся шнуровка на мундире – и платье, которое вовсе не пришлось расстегивать. И даже чертова кровать, слишком мягкая для нормального сна, для неспящих подошла идеально.
Рэвен был ласковым, как подобранный кот, внимательным и чутким. Он не спешил, не давил, реагируя на каждый вздох и стон, изучая меня – и я отвечала ему взаимностью; шептала те же милые нежности, эхом отзываясь на его слова и движения. С ним было легко.
Но в моей голове звучал совершенно другой голос.
Он хрипел, каждым обертоном царапаясь за грудиной, вибрируя по позвоночнику и растекаясь жаром по всему телу, плавил кости, не смолкая ни на мгновение.
«Ведьма-а-а…»
И я не находилась, что возразить.
* * *
– Все было настолько плохо?
От вопроса я вздрогнула и сначала виновато уставилась на внушительную стопку переведенных листов и только потом – на Рэвена. Будущий граф Гейб стоял у поворота в рекреационную зону, прислонившись плечом к стене и скрестив руки на груди.
Со вчерашнего вечера ничего не изменилось: тот же непокорный темный вихор надо лбом, помятая форменная рубашка, извилистые дорожки вен на тыльной стороне ладоней – теплых, чувствительных, с длинными и поразительно гибкими пальцами, какие бывают лишь у тех, кто с пеленок обучается магии. От него буквально веяло сонным умиротворением, свойственным разве что сытым котам да мужчинам, проведшим ночь не в одиночестве – но во взгляде сквозила вполне объяснимая настороженность.
От его прикосновений меня не бросало то в жар, то в холод, от них не оставалось пылающего следа на коже, а его голос не метался эхом в опустевшей голове. Но никакая сила на свете не заставила бы меня признаться в этом.
– Нет, – виновато улыбнулась я. – Все было замечательно.
– Тогда что? – поинтересовался он и страдальчески заломил выразительные темные брови. – Я храплю? Пинаюсь? Или я опоздал, и это уже стадия «ах-что-же-я-наделала-как-же-смотреть-ему-в-глаза»?
– Нет, следующая, – невольно усмехнулась я.
– «Ах-козел-как-он-посмел»? – предположил Рэвен.
– «Ах-козел-почему-без-завтрака», – подсказала я и, не выдержав, рассмеялась. С ним однозначно было невозможно терзаться угрызениями совести и тяжелыми мыслями попеременно. И вообще как-то забывалось, что он – виконт и действующий лейтенант МагПро. – Прости. Все правда было замечательно. Просто у меня бессонница, и я боялась тебя разбудить.
– М-да? – не внял намеку Рэвен.
Пришлось внимать намекам самой и вставать с нагретого места. За ночь ноги затекли, и будущего графа в рекреационную зону я втянула с такой перекошенной миной, будто собиралась не целовать его, спрятавшись за фикусом, а по меньшей мере удавить и закопать труп в горшке из-под этого самого фикуса.
Если Рэвена и напрягла моя мимика, то он ничем не дал мне этого понять и сразу же охотно ответил на поцелуй. Я расслабилась у него в руках, обернувшись теплыми объятиями, как мягким одеялом в морозную ночь, и, должно быть, приобрела наконец Тот Самый Вид (свойственный разве что кошкам на солнечных завалинках да женщинам, проведшим прошлую ночь у симпатичного мужчины), потому что лейтенант наконец-то улыбнулся.
– Уже убедительнее, – признал он, не выпуская меня из рук.
– Но для завтрака – еще недостаточно? – уточнила я, прижавшись щекой к его груди.
Все-таки в крупных мужчинах есть что-то волшебное. Наверное, вот он, мой типаж. И Старшой, и Рэвен отличались изрядным размахом плеч и солидным ростом (правда, тут виконт Гейб тангаррца сделал как стоячего), оба светлоглазые, смуглые и темноволосые, и обоих до невозможности уютно обнимать. В руках у такого мужчины чувствуешь себя маленькой-маленькой девочкой, которую есть кому любить и защищать.
Только вот Раинеру даже не нужно было меня обнимать, чтобы подарить ощущение уюта и безопасности. Рядом с ним вообще все было по-другому. Ярко, непредсказуемо и невыносимо остро.
Поэтому я стояла в пустой рекреационной зоне, вслушиваясь в успокаивающе равномерный стук сердца Рэвена, и уговаривала себя, что этого – достаточно. Мой контракт закончится, Раинер вернется на Тангарру, Рэвен женится и уедет в графство Гейб, а я смогу строить жизнь по своему усмотрению, не оборачиваясь ни на одного из них.
Оптимальный вариант. Только какой-то чрезвычайно тошнотный.
– Ты голодна или просто не хочешь разговаривать со мной?
И то, и другое.
– Первое, – соврала я.
Рэвен мягко приподнял мою голову, на мгновение задержал требовательный взгляд на лице – и, легонько коснувшись губами лба, кивнул.
– Схожу до дежурного. Подождешь?
Я улыбнулась и отстранилась, впервые ощутив, что это утро, оказывается, куда прохладнее вчерашнего. По коже пробежали мурашки – а следом меня характерно продрало холодком.
Раинер просто проходил мимо. Он ничего не сказал, даже не повернул головы, поздоровавшись с нами только после того, как Рэвен вынырнул из-за злополучного фикуса, который, разумеется, никак не мог скрыть нас полностью. Храмовник был сама деликатность, но я все равно застыла на месте, до боли прикусив губу.
Точно так же он смотрел на нахцерера на погосте. Безо всякой угрозы и злости, со спокойным, холодным расчетом во взгляде – куда бить, как бить, чтобы противник и пикнуть не успел…
Рэвен как ни в чем не бывало ответил на приветствие и подстроился под шаг Раинера, чтобы в его компании дойти до дежурного. Я стояла, нервно обхватив себя руками, и провожала их взглядом, хотя больше всего на свете мне хотелось от души постучать головой об стену.
Да, мне действительно следовало отвлечься от храмовника. Но, кажется, этим стоило заниматься так, чтобы он об этом был ни сном, ни духом…
Потому что ему самому не помешало бы отвлечься от меня.
Эта мысль отозвалась колкой волной мурашек и легким тянущим ощущением в самом низу живота, и я еще яростнее вцепилась в собственную губу. А потом заставила себя выйти из-за фикуса и прибрать творческий беспорядок на столе.
За эту ночь я перевела больше, чем за два предыдущих дня, вместе взятых. Работа медленно, но верно близилась к завершению. Стыд оказался даже лучшей мотивацией, чем деньги.
Повторить, что ли? Если Рэвен выживет, конечно.
О храмовнике я думала хуже, чем он заслуживал: Рэвен и Раинер вернулись бок о бок, вполне мирно переговариваясь, и спокойно расселись в рекреационной зоне.
– Все нормально? – спросил у меня лейтенант, и я осознала, что снова застыла, как суслик на дозоре.
Раинер сощурился и едва заметно кивнул. Ему не нужно было спрашивать, чтобы узнать ответ на этот вопрос.
– Вполне, – ровным голосом ответила я.
Рэвен выразительно заломил бровь, намекая, что на мое актерское мастерство могли повестись только тангаррцы глубокой ночью, но послушно перевел тему:
– Раинер предложил размяться, – сообщил он. – Тут этажом выше есть тренировочные залы. Мы договорились устроить спарринг через пару часов после завтрака. Хочешь посмотреть?
Я дернулась и беспомощно перевела взгляд на Раинера.
– Это нечестно!..
– Почему? – В отличие от моего актерского мастерства, храмовничье оказалось вполне способно провести и ирейскую знать. – Рэвен обещал не пользоваться магией, а я не стану петь. Обычные тренировочные мечи, один на один. Что тут нечестного?
По отношению ко мне нечестно. Я – не его. И не Рэвена. Он тут вообще ни при чем, просто так получилось…
Но Раинер прекрасно знал, что я ни за что не скажу это вслух. Я помнила этот его взгляд – открытый, честный, способный заставить распоследнюю крысу в канализации срочно отыскать в себе что-то хорошее и выложить все как на духу. Сколько раз я покупалась на его особое выражение лица и дружелюбный тон?..
Рэвен о храмовничьих уловках не знал ничего. И что бы я сейчас ни сказала, это будет выглядеть глупо – наверное, ничуть не менее глупо, чем Раинеров порыв.
Дружеский спарринг. Ничего особенного, кроме того, что Раинер решил воспользоваться случаем почесать кулаки. Он же целый год занимался исключительно тем, что гонял нежить по всему городу! А Рэвену наверняка хватало погон и фамилии, чтобы решить любые проблемы еще до того, как они возникнут…
– Ну, если так, я с удовольствием посмотрю, – отозвалась я, с вызовом глядя Раинеру в глаза.
«Решишься? Решишься избить его прямо передо мной, когда я уже поняла, почему тебе это так нужно?»
А Раинер только улыбнулся – все так же дружелюбно и открыто, что я не выдержала и первой отвела взгляд.
Глава 10 Храмовник и степень концентрации
Повлиять на настроения в стане союзников не удалось: посреди завтрака мне доставили сообщение, что следователи МагПро желают видеть меня как можно скорее. Возражать я не рискнула – и в результате застряла у дружелюбного, как сытый крокодил, следователя почти на три часа, на разные лады повторяя ответы на одни и те же вопросы.
Когда я, наконец, сумела вырваться, на нашем этаже уже не было ни Рэвена, ни Раинера. Я стукнулась-таки лбом о косяк комнаты храмовника, обреченно выругалась и помчалась в тренировочный зал.
В коридоре собралась небольшая, но чрезвычайно возбужденная событиями толпа сотрудников МагПро, и меня поначалу даже не хотели пускать. Но на шум из зала выглянул разгоряченный лорд Эйден и мигом расставил все по своим местам.
– Ты как раз вовремя, Эйвери, – сдержанно сообщил он и буквально втащил меня внутрь. При виде такого напора я заподозрила худшее и начала судорожно подбирать слова – но, как и обычно, когда пыталась строить прогнозы касательно Раинера, промахнулась.
Они только-только начали, и никакого кровопролития не творилось. Противники кружили по залу, оценивая друг друга, знакомясь. И, к моему удивлению, в напружиненной позе Рэвена сквозила та же хищная готовность, какую я привыкла видеть в исполнении Раинера.
Эта метаморфоза – из огромного, теплого плюшевого мишки, которого так уютно обнимать и тискать, в сосредоточенного на своей потенциальной добыче тигра – сразила меня до такой степени, что я застыла, неблаговоспитанно уронив челюсть и напрочь позабыв о внезапной фамильярности маркиза. Все мои знания о фехтовании ограничивались тем, что я примерно представляла, за какой конец меча нужно держаться, но даже при всем моем вопиющем невежестве было очевидно, что Рэвена я здорово недооценила.
На меня оба обратили не больше внимания, чем на голую стену за спиной, полностью сосредоточившись на сопернике.
– Садись, – Эйден деликатно коснулся моей руки, привлекая внимание, и указал на место рядом с собой – на узкой спортивной скамье. – Думаю, одним разом они не ограничатся.
Я тоже так думала, но меня эта перспектива вдохновляла куда меньше.
– Вы тоже хотите попробовать? – осторожно спросила я, надеясь хотя бы отвлечь Раинера на другого противника.
– Само собой, – охотно кивнул маркиз. – Тангарра была изолирована много сотен лет. У брата Раинера уникальный стиль, с которым не сталкивался никто из нас. Тебе, наверное, не очень понятен наш энтузиазм, но фехтование – что-то вроде семейного хобби. Все мужчины Ариэни учатся держать меч. Но противников в наш век бластеров и огненных шаров найти сложно, а друг друга мы изучили уже вдоль и поперек… готов поспорить, что Рэвен сейчас не выдержит и нападет первым. Ага!..
Отвлекшись на разговорившегося маркиза, я пропустила первый выпад, а когда обернулась на звук, уже было непонятно, прав оказался Эйден или нет: храмовник и лейтенант снова кружили, примериваясь.
– Хорош, – удовлетворенно сказал лорд Эйден – непонятно в чей адрес.
Лично я считала, что хорош уже, но была вынуждена вежливо согласиться. Только с нервной дрожью в коленках ничего поделать не могла – хоть уже и убедилась, что избиения, которого я боялась, не будет.
Что это оказалось сюрпризом и для Раинера тоже, стало понятно, когда храмовник попытался провернуть какой-то хитрый финт и отчетливо скрипнул зубами, стоило Рэвену играючи ускользнуть. Лейтенант мог выглядеть массивным и неповоротливым, но двигался с легкостью, доступной только хорошо тренированным людям. С преимуществом скорости Раинер мог распрощаться сразу – а стиль фехтования противника был незнаком для обоих.
Рэвен действовал методично и чисто, словно отрабатывал связку – или просто танцевал с мечом. Что до храмовника, то скоро стало очевидно, что о классической технике он и слыхом не слыхивал.
Тангаррская нежить не знала, что такое фехтование. Древние искусства ее волновали мало. Она просто нападала – и вся сложность заключалась в том, чтобы вытянуть боевую литанию до того, как очередной неупокойник вцепится тебе в глотку. А уж если нежить подобралась-таки достаточно близко и отвлекает от молитв…
Храмовник подстраивался, обучаясь на ходу. Там, где Рэвен брал техничностью, Раинера спасала невероятная реакция. Стоило ему разгадать намерения противника, как он уходил в защиту – а потом следовал короткий, расчетливый выпад.
Первые три Рэвен сумел отбить, странно вывернув руку на последнем, и стало очевидно, что вот он, тот самый момент. Лейтенант не успел бы вернуть меч в защитную позицию.
Раинер понял это, как обычно, на мгновение раньше меня.
Я уже видела это движение – неуловимое, обманчивое. Точно таким же он снес голову нахцереру в подземельях Собора. Одним взмахом.
И даже если сделать скидку на тренировочный меч, удар такой силы по горлу…
Я зажала себе рот, давя рвущийся наружу испуганный писк и отлично понимая: что бы ни произошло сейчас, я все равно не успею ничего сделать.
Удар пришелся чуть ниже ключиц и отшвырнул Рэвена на пол, выбив странный сдавленный звук.
Нахцерер был тангаррцем – пожалуй, на полголовы ниже дюжего лейтенанта, – и движение явно рассчитывалось на куда менее габаритного противника. А Рэвену непомерно длинные ноги вполне позволяли дотянуться до лодыжки Раинера и от души пнуть, выигрывая время.
– Хорош, – повторил Эйден, и в его голосе скользнули мечтательные нотки.
Лейтенант и храмовник, тоже рухнувший на пол, смотрели друг на друга уже иначе. Не с холодным расчетом – а с азартным, мстительным огоньком в глазах.
Мгновение – и они снова на ногах, тяжело дышащие и разгоряченные. Рэвен прокрутил меч в руке, выдавая, что третий выпад храмовника не прошел для него даром, и решительно встряхнулся.
– А если…
Они заговорили одновременно – и одновременно же рассмеялись, как-то зло и азартно.
– Магия и пение? – предложил лейтенант.
А Раинер – прибью паршивца – охотно кивнул. Эйден, напротив, разочарованно откинулся спиной на стену.
– У меня и Вера… в смысле, герцога Эверарда, моего старшего брата, нет магического дара, – пояснил он мне в ответ на удивленный взгляд. – А кузенам Рэвену и Оберону передался от матери, поэтому поединки меча и магии – их личное развлечение. Мы, скорее всего, и не рассмотрим ничего.
Я мрачно кивнула, соглашаясь. Не рассмотрим. Зато…
Раинер начал петь еще до того, как сделал первый шаг. Судя по раздосадованному лицу Рэвена, тот тоже планировал сначала прибегнуть к магии, а уж потом размахивать мечом.
А судя по вытянувшейся физиономии лорда Эйдена, он внезапно открыл для себя новую грань в боях меча и магии. Сугубо акустическую.
Литания была все та же – я даже начала запоминать слова; но сегодня что-то было иначе. Казалось, если присмотреться, станет заметна вибрация воздуха вокруг храмовника. Он пел легко, без надрыва, сбиваясь лишь на самых быстрых маневрах – и Рэвен, подметив эту особенность, тут же взвинтил темп.
А потом, улучив момент, замысловато взмахнул рукой – и прервавшего литанию Раинера смело с ног и бодро протащило до противоположной стены.
Тренировочный зал, где происходили подобные поединки, разумеется, был зачарован. Стенам полагалось мягко спружинить, не давая человеку удариться.
Но защитного заклятия на месте не оказалось.
– Вот черт!
К счастью, Рэвен соображал быстрее, чем я, и вместо стены Раинера встретил гибкий щит. Полностью скомпенсировать удар он уже не мог, но, по крайней мере, смягчил его и не позволил упасть, обернувшись вокруг храмовника.
А потом Раинер хрипло выругался – и щит, тонко завибрировав, лопнул, выронив свою добычу на пол тренировочного зала.
Который тоже не спружинил.
– Ты в порядке? – Рэвен был рядом даже раньше, чем я и Эйден.
Храмовник страдальчески поморщился и уцепился за протянутую ладонь.
– Кажется, ты разнес всю защиту в зале, – растерянно сказал маркиз.
– Ты же говорил, что литания всегда направлена на что-то конкретное, – нахмурился Рэвен, убедившись, что Раинер вполне способен стоять самостоятельно и в помощи не нуждается. – Иначе бы ты рассеял и портал, когда проламывал наши с Обероном щиты. Что…
– Молчи, – сообразила я.
Раинер хмуро покосился на меня, безмолвно намекая, что додумался до этого и без моих подсказок, и отвел взгляд. Рэвен и Эйден, напротив, вопросительно обернулись.
А я не без труда справилась с желанием провалиться сквозь землю.
* * *
Теорию магии я в свое время сдала легко; предмет был интересен, да и преподаватель – почтенный седой иринеец, у которого для каждого студента находились добрые слова – мне искренне нравился. Но я никогда не представляла себя на его месте.
А стоило бы.
– Мы привыкли к определенной схеме управления магией, – издалека начала я, и Раинер страдальчески закатил глаза, видимо, припомнив мою лекцию о мироустройстве вместо простого ответа на вопрос о том, откуда мне известны планы Собора. – Наиболее распространенная – та, которой обучались и Рэвен, и я: основанная на жестикуляции с примесью звуковой формулы для наиболее редких и сложных заклинаний. По сути, это – наш способ сконцентрироваться на цели, которую необходимо достичь, и таким образом упростить преобразование внутренней силы. Но есть и другие техники концентрации, в том числе те, которые вообще не требуют магической энергии в ее классическом понимании.
– Ты сейчас про пентаграммы Равновесия и наговоры у травников? – уточнил Рэвен. – Про те схемы, которые основаны на высших силах и личном настрое объекта? – тут он, видимо, сложил два и два и уставился на храмовника с плохо скрываемой смесью сочувствия и неодобрения.
Раинер беззвучно выдохнул, будто понял, о чем шла речь – впрочем, вид Рэвена говорил сам за себя, так что я поспешила продолжить объяснение, отвлекая их друг от друга.
– Литания – всего лишь еще одна техника концентрации, призванная привести сознание в определенное состояние, – пояснила я. – Но при определенном уровне владении силой (неважно, внутренней или внешней) ритуальная часть становится неважна. Так мы отбрасываем звуковую часть заклинания, когда и так хорошо представляем результат. Возможно, брату Раинеру больше неважно, говорит он или поет. Его… настроя достаточно, чтобы любое слово срабатывало как заклинание.
– Значит, – медленно произнес лорд Эйден, – любое место, где он сегодня говорил, сейчас лишено магии?
Воистину, любовь делает людей глупыми. Пока я, Рэвен и Раинер раздумывали о причинах столь резкого скачка способностей храмовника, маркиз зрел в корень – и первым делом прикинул, что же, в таком случае, творится с защитными ставнями на жилом этаже МагПро. Десятник провел там все утро – и вряд ли все это время он держал язык за зубами.
Лейтенант на мгновение застыл, явно попытавшись установить с кем-то связь, и тут же экспрессивно выругался по-ирейски.
– Сенсоры тоже вылетели, – мрачно пояснил он. – Кажется, теперь у меня в голове сидят два бесполезных куска камарилла. И у тебя, Дэн, тоже, предупреди своего секретаря, чтобы не переключал вызовы. – Это он командовал уже по дороге к выходу из зала, пока лорд Эйден все-таки совершал безнадежную попытку выйти с кем-нибудь на связь.
– М-да, – резюмировал маркиз. – Интересно, есть ли какой-то способ несколько… снизить концентрацию? Полагаю, брату Раинеру будет крайне неуютно молчать все время.
Храмовник как раз тронул меня за руку, молча требуя свой законный перевод, и я устало потерла руками лицо.
– Думаю, он знает об этом лучше, – тактично предположила я на унилингве и честно перевела весь разговор на тангаррский.
Выслушав, Раинер одарил меня обжигающе тяжелым взглядом и плотно сжал губы. Я поймала себя на том, что пялюсь на них, и поспешно повернулась к лорду Эйдену.
– Нужно раздобыть где-нибудь письменный набор, – сказала я. – Тогда Раинер сможет, по крайней мере, отвечать письменно. Если ему известен какой-либо способ управлять разрушительным действием своего голоса, он сообщит об этом.
Лорд Эйден скупо кивнул и, извинившись, отправился сообщать плохие новости своему секретарю. Мы с храмовником остались наедине, и он тут же вопросительно вскинул брови.
Выяснив перевод, Раинер коротко дернул уголками рта, пряча усмешку. Он-то точно знал способ свести все разрушительное действие к нулю.
Всего-то и нужно – нарушить обет безбрачия. И все – его литания станет обычной молитвой, голос – всего лишь голосом, а не силой, распыляющей любую магию.
А сам он станет совершенно бесполезен и для МагПро, и для Ирейи, а у меня наметятся крупные финансовые проблемы – потому что переводчик уже не понадобится.
– Не надо, – тихо попросила я.
Раинер успокаивающе похлопал меня по плечу. В жесте не было ничего интимного или подначивающего, но вернувшийся Рэвен прожег взглядом руку храмовника – и прицельно впихнул в нее блокнот с ручкой.
– Хорошо, что здесь собралась такая толпа зрителей, – как ни в чем не бывало сказал он. – По крайней мере, все ответственные лица уже оповещены. Раинер, ты как?
Храмовник перевел взгляд с него на меня и коротко черканул в блокноте: «Бланш, оставь нас».
– А мне точно стоит?..
– Стоит-стоит, – подтвердил вместо него Рэвен. Уловив мой настрой, тяжело вздохнул и перешел на унилингву. – Эйв, ну, серьезно. Ты правда думаешь, что без присмотра я ему тут же морду набью?
– А чем ты только что занимался? – логично поинтересовалась я.
– Бил ему морду под присмотром, – невозмутимо отозвался лейтенант. – Когда мне сильно приспичит, не постесняюсь повторить. А если ты беспокоишься, что мы тут начнем тебя делить, то, клянусь, это я тоже не постеснялся бы сделать прямо при тебе. Хотя бы потому, что в этом случае неплохо бы учесть и твое мнение в том числе.
– Неплохо бы? – повторила я, разом растеряв весь запал.
– Именно так, – кивнул Рэвен. – Подожди меня у Оберона. В помещениях, где успел побывать Раинер сегодня утром, сейчас находиться опасно.
Я прикусила губу, переводя взгляд с лейтенанта на храмовника, и Раинер, не выдержав, с нажимом произнес:
– Бланш.
Голос даже звучал как-то иначе. Глубже, тяжелее, сильнее, словно он уже распевался.
У меня мурашки по спине побежали.
– Блокнот, – севшим голосом напомнила я ему не на том языке и позорно сбежала на жилой этаж.
Леди Аино приняла меня с распростерными объятиями: няня как раз уговорила даму Лоран на послеобеденный сон и от счастья прикорнула сама, а Оберон вероломно сбежал еще в процессе убаюкивания, отговорившись необходимостью срочно восстановить защиту на этаже. Объяснить, что происходит, он не потрудился, и теперь его супруга изнывала от любопытства.
Пришлось дисциплинированно пить чай и докладывать, что случилось в тренировочном зале. О причинах скачка способностей Раинера я тактично умолчала – но чувствовала, что под безжалостным напором безукоризненно вежливых, строго светских вопросов скоро выдам и это.
Спас меня, сам того не зная, лорд Эйден, заглянувший к даме Аино в надежде обнаружить на посиделках еще и леди Эмори.
– Она сегодня не заходила, – с искренним разочарованием в голосе отозвалась леди Аино. – Если встретишь ее, передай, пожалуйста, что пропускать чаепитие с подругой – дурной тон. Не то чтобы я надеялась, что ее проймет, но все же…
Лорд Эйден ответить не успел: в комнату залетел запыхавшийся Рэвен и с порога выругался так, что леди Аино демонстративно сделала вид, что его здесь нет – и поддерживала эту иллюзию ровно до тех пор, пока лейтенант не взял себя в руки и не выпалил:
– Ее нигде нет! Мелкая пропала!
