Текст книги "Ночная (СИ)"
Автор книги: Елена Ахметова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)
Глава 20 Принцесса и ответы
Следовало признать: свое дело мастер Паншилл знал отменно. Его заклинания срабатывали четко, как по учебнику, целитель не ошибся ни с одним прогнозом и, видя успех, настаивал на неукоснительном соблюдении ранее озвученных требований.
Разумеется, теплых отношений на такой основе у нас не сложилось.
Он не пускал ко мне в палату ни Раинера, ни Оберона, ни Рэвена, а узнав про забытый храмовником блокнот, безо всяких сантиментов изъял потерю и самым возмутительным образом усыпил меня на полуслове. За те несколько дней, которые неумолимый мастер отвел на выздоровление, в отделение сумела прорваться только Юнити. Увы, поделиться новостями о покушении она не могла, но, по крайней мере, развеяла завесу тайны над болью под ключицей.
Неизвестный стрелок оказался куда более метким, чем я думала. Он попал именно туда, куда целился – но не учел, что среди гостей затесались две жрицы Равновесия, вполне способные заткнуть дырки в сердце тканями из руки. Спасти меня это не могло, но, по крайней мере, позволило дотянуть до храма и нормальной пентаграммы, где сердце заменили целиком. Юнити дисциплинированно отметилась у жертвенника и у главного целителя госпиталя, и на работу со мной отправили самых опытных и доверенных – не то в ответ на искреннюю просьбу сестры, не то в ужасе, что она наведается еще разок.
От таких новостей у меня немедленно заныло в груди. Теперь-то я отчетливо понимала, что боли – фантомные, на самом деле все давным-давно в порядке, а исцеляющий кокон был нужен, чтобы привыкание к восстановленным тканям происходило быстро и безболезненно. Но сообщение о том, что тебя вообще-то убили, редко кого оставляет равнодушным.
– Так вот почему Раинер так переживал, – пробормотала я и прикусила губу. Он-то не знал ни про храм Равновесия, ни про способности жриц и наверняка думал, что все кончено…
Юнити лукаво сощурилась, и я, поняв, что наводящих вопросов не избежать, обреченно вжалась в подушку.
– Он собирался сделать тебе предложение, – не смилостивилась сестра.
– Да не собирался он! – простонала я. – По тангаррским традициям положено порезать ладони и соединить их над чашей, а вытекшую кровь приносят в жертву в Собор, после чего храмовник должен связать руки жениха с невестой красной лентой, символизирующей связь. Ее потом положено привязать к специальному дереву хитрым узлом… в общем, поверь: то, что Раинер творил на королевском пикнике, ни о каких серьезных намерениях не говорит. – Я собралась было сообщить, что, скорее всего, Оберон попросту подкинул ему идею, как успокоить леди Шейли, убедить ее, что соперница не станет претендовать на Рэвена, – но вовремя прикусила язык.
Если бы Юнити узнала про Рэвена, она бы мне точно ноги вырвала.
– Ну да, конечно, он просто решил, что у него штаны слишком чистые, вот и встал на колени, – скептически хмыкнула сестра. – А кольцу в коробочке было душно, и его нужно было проветрить, а где же еще этим заниматься, как не в парке… Тебе не приходило в голову, что Раинер таким образом просто хотел выказать уважение к твоим корням?
Я озадаченно заткнулась.
Вообще-то он мог. Регулярные путешествия в принципе способствуют широте взглядов и уважительному отношению к традициям аборигенов – особенно если они, будучи в дурном настроении, сжигают чужаков на кострах. А таких аборигенов (и пострадавших чужаков) на Тангарре с избытком, и уж кто-кто, а Раинер с его цирковым прошлым наверняка набрался соответствующих впечатлений.
Но, справедливости ради, не следовало забывать, что Юнити не знала, зачем мне вообще понадобился храмовник на пикнике. Да и про обеты ее никто не просвещал, и про подписанный контракт с МагПро, по которому Раинер обязывался передать свой опыт по разрушению чужой магии с полуслова…
Нет, раскатывать губу было рановато.
– Подумаю об этом, когда он все-таки договорит, что собирался, – решила я.
– Ты же понимаешь, что это будет очень и очень нескоро? – уточнила Юнити. – Ты такими темпами так и останешься одна до глубокой старости.
Я подавилась воздухом.
– На себя посмотри!
Будто в ответ на мое возмущение, в дверях немедленно нарисовался мастер Паншилл с обязательным напоминанием:
– Госпожа Сабинн, вашей сестре противопоказано волноваться. Вам следует завершить визит или оставить столь животрепещущие темы.
Прозвучало это почему-то отнюдь не так категорично и требовательно, как я привыкла слышать. Да и выглядел мастер Паншилл изрядно выбитым из колеи: похоже, неповторимое обаяние моей сестрицы не оставило равнодушным даже непробиваемого целителя.
– Только не уходи! – тут же попросила я. Даже ужас перед матримониальными наставлениями Юнити проигрывал адской скуке, одолевающей меня второй день кряду.
– Как скажешь, – благосклонно кивнула Юнити, устраиваясь поудобнее на стуле для посетителей.
Под ее внимательным взглядом мастер Паншилл впервые на моей памяти едва не сбился с правильного плетения, но все же исхитрился вытянуть его на чистой силе и удалился, оставив меня с обновленным заклинанием на руке и саркастически заломленной бровью, которая никак не желала возвращаться на место.
– Не хочешь взять у него координаты сенсоров? – все-таки не удержалась я.
– Подумаю над этим, когда он тебя все-таки долечит, – передразнила меня Юнити и многомудро перевела тему. – Держу пари, ты хотела обсудить не своего целителя, а светскую хронику.
Я мигом проглотила все колкости, вертевшиеся на языке, и кивнула с мольбой во взгляде.
– Кроме тебя, никто не пострадал, – сообщила самое главное сестра. – После выстрела вокруг гостей немедленно возвели магический щит в несколько слоев, и крайний даже выдержал до того момента, как Раинер сообразил, что неплохо бы помолчать и не отвлекать жриц от работы. Короля с королевой увели во дворец, а поисками стрелка занимался лично лорд Вейланд ри Гейб, так что его поймали еще до того, как тебя увезли в храм Равновесия. Правда, в прессе указали только, что стрелок был гражданином Хеллы. Леди Гвириль сказала, что возьмет это дело под личный контроль.
Кажется, я не справилась с кривой усмешкой. Хелльцы и личный контроль, мифы и легенды для жертв планетарной изоляции.
Впрочем, не этого ли я добивалась? Леди Гвириль наверняка рвет и мечет, что кто-то посмел вывести из строя единственного доступного переводчика, способного помочь ей наладить контакт с вожделенным храмовником. Теперь она не то что стрелка лично на суку вздернет – еще и на Тангарру не поленится собственной персоной сгонять, чтобы вытрясти душу из Тегиля Айвенна…
Правда, когда я мечтала об ускорении следственной работы по делу о похищении леди Эмори, мне представлялся долгий и сложный разговор с леди Гвириль, а вовсе не выстрел в сердце.
Погодите-ка.
– Мне повезло, что среди гостей были жрицы Равновесия, – наконец-то сообразила я. – Мне повезло…
Проклятие, которое должно было приносить невезение, рассеялось.
А значит – сработало в полной мере.
– Вот черт, – обреченно выдохнула я, повергнув Юнити в недоумение. – Мне срочно нужно увидеться с Рэвеном и Обероном!
* * *
Мастер Паншилл был непреклонен, и вырваться к лейтенантам Гейб удалось только три дня спустя. Сначала дотошный целитель порывался еще и выделить мне сопровождение из числа медсестер, но обнаружил у регистраторской стойки невесть как пронюхавшего о послаблении режима Раинера и пообещал ему золотые горы и меня в придачу, если только храмовник будет держать язык за зубами.
Раинер улыбнулся ему так светло и обаятельно, словно понял, о чем шла речь, и промолчал. С золотыми горами вышла накладка, но меня ему честно вручили – настоятельно потребовав вернуться к вечернему обходу. Я клятвенно пообещала беречь нервы, руку, сердце и вообще прописаться в отделении, после чего меня с огромным облегчением выгнали оттуда взашей.
Приставать с расспросами к Раинеру было бесполезно, так что я безропотно позволила увлечь себя к воротам госпиталя. Там нас поджидал Оберон – привычно невыспавшийся и кислый, что не помешало мне завалить его градом вопросов.
– Погоди, – утомленно вздохнул он, не дослушав, и начал выплетать портал. – Сейчас перенесу вас в одно место, там и поговорим.
– Не на Тангарру, надеюсь? – полушутя поинтересовалась я.
Оберон, не оценив юмор, молча помотал головой и растянул окно портала. Раинер шагнул туда, как к себе домой, заставив меня изрядно удивиться. Но Оберон явно был не настроен на разговоры и в ответ на мой вопросительный взгляд просто кивнул на освободившийся проход. Пришлось шагать.
С той стороны портала оказалось душноватое помещение без окон. Пахло сыростью и землей. Центр комнаты занимали четыре стола, сдвинутых вместе, чтобы на них можно было разложить гигантскую схему с заметками, ниточками и кружочками, на первый взгляд больше похожую на ночной кошмар рукодельницы, чем на пособие для расследования. Часть нитей вдобавок тянулась к стене, где цеплялась к воткнутым в деревянную доску булавкам над вырезками и фотографиями. После размещения схемы в комнате практически не оставалось места, но кто-то все же исхитрился втиснуть в угол крошечный диванчик – а потом еще и завалить его учебниками наполовину.
На оставшемся пространстве плечом к плечу сидели Рэвен и леди Гвириль, уткнувшиеся носом в какие-то записи. Наше появление заставило виконта и принцессу встрепенуться – и даже попытаться отодвинуться друг от друга. Но Рэвен уже уперся в стену, а леди Гвириль вовсе не жаждала оказаться на учебниках.
– Добрый день, – сказала она на тангаррском с заметным хелльским акцентом.
Если она рассчитывала отвлечь внимание от своего местоположения практически у Рэвена на коленях, то ей это удалось.
– Вы начали учить тангаррский? – удивленно спросила я, позабыв о положенном реверансе, – и тут же поняла, что настолько далеко в изучении тангаррского принцесса явно еще не заходила. Пришлось исправляться – и с приветствием, и с языком.
– Присутствовала на нескольких уроках унилингвы для Раинера, – как ни в чем не бывало пожала плечами принцесса.
– Вот как, – я покосилась на храмовника, невозмутимо прислонившегося плечом к стене. – Кажется, я многое пропустила.
– Ты не представляешь, – заверил меня Рэвен, ссутулившись в попытке занимать как можно меньше места. Ссутулиться получилось, занять поменьше места – нет. – Видела бы ты, какой здесь был цирк, когда выяснилось, что без учителя Раинер не обойдется, а проводить уроки в обычной языковой школе нельзя, потому что рушатся все охранные и отслеживающие заклинания! Да и постоянно требовалось, чтобы рядом был либо наш с Обероном преподаватель тангаррского, либо мы сами. В итоге сошлись на том, чтобы Раинер учился здесь. Учительница была в восторге. До сих пор ей ни разу не приходилось ходить на частные уроки порталом в подземный бункер.
– О, – только и сказала я. Так вот почему окон нет и потолки такие низкие! – Давай угадаю: телепортировать и учительницу, и Раинера приходится Оберону?
Младший Гейб, услышав свое имя, приоткрыл глаза – но тут же снова задремал стоя. Последовавший за этим взрыв хохота его ничуть не побеспокоил.
– Вчера их телепортировала я, – справедливости ради заметила Гвириль, откинувшись на спинку дивана. Теперь Рэвен мог податься вперед – и, по крайней мере, не задевать ее плечом. – Но обычно – да, достается Оберону.
– Мы отвлеклись, – спохватился Рэвен и, вспомнив о манерах, встал. – Садись. Мы читали рапорт с Тангарры.
Вдвоем с леди Гвириль мы на диванчике поместились отлично, но лично мне это ничего не дало: рапорт оказался зашифрован.
– Если коротко, – вздохнул Рэвен, – то проклятие тетушки Веги отработало свое и спало. Граф Маркель Огастин, профессор Тегиль Айвенна и епископ Арман мертвы. Еще с несколькими людьми, так или иначе связанными с ними, произошли несчастные случаи разной степени тяжести. А я разорвал помолвку.
Последнее прозвучало так радостно, что я поморщилась, пережидая необъяснимый и беспричинный приступ боли под левой ключицей, и Рэвен все-таки посерьезнел.
– Леди Шейли здорово подставилась, – прокомментировал Раинер, поняв, что старший Гейб не может найти подходящие слова. – О том, что я буду сопровождать тебя на пикнике, заранее знал очень ограниченный круг лиц. В основном – члены королевской семьи и агенты службы безопасности. А леди Шейли узнала об этом из светской беседы с лордом Эйденом и, видимо, решила, что я буду играть роль этакой диковинки, развлечения для публики. – Он на мгновение сжал губы, и стало понятно, что эту роль он в итоге уже сыграл – и не раз. – И приказала нанять убийцу с Хеллы, чтобы казалось, будто на тебя ведет охоту профессор Айвенна. Только вот он на тот момент уже был мертв, сгорел от внезапно усилившейся болезни.
– Недостаток информации – страшная вещь, – светским тоном прокомментировала леди Гвириль.
А я почувствовала недостойную слабость в коленях.
– То есть доказать, что я ничем ему не помогала, уже не получится…
– Почему? – не поняла принцесса.
Пришлось объяснять, что со всеми обстоятельствами, позволившими похитить леди Эмори, была знакома только я, и рассказывать о теории Гейбов касательно какой-то магической связи, оборвавшейся, как только Раинер дошел до ручки и начал разрушать заклинания одним словом. Я нервничала, и доводы звучали до того сбивчиво, что на месте судьи я бы упекла себя на пару лет – просто на всякий случай, потому что невиновные так не трясутся.
Но леди Гвириль на мою речь отреагировала совершенно спокойно. Только нахмурилась чуть-чуть.
– Не было никакой связи, – уверенно сказала она. – Невозможно поставить магический зацеп на человеке, у которого канал не то что атрофирован, как у обычного, – а вообще отсутствует начисто.
– Но откуда он тогда узнал? – встрепенулся Оберон.
Леди Гвириль по-детски прикусила губу, зачем-то переведя взгляд с него на Рэвена.
– Вообще-то об этом не принято говорить, – не очень уверенно сообщила она. Виконт отвечал ей таким внимательным взглядом, словно взял у Раинера пару уроков актерского мастерства. – Но в числе первых представителей моей династии были люди с определенными талантами… – принцесса поболтала рукой в воздухе, подыскивая правильное слово на ирейском или, на худой конец, унилингве, но обреченно вздохнула и перешла на хелльский. – Ясновидящие. Те, кто способен видеть чужими глазами. За последние пять поколений в роду Эйлэнна они не появлялись вовсе. Зато порой появляются среди других магов, пусть и очень редко. Это довольно болезненный вопрос, – виновато улыбнулась она, возвращаясь к унилингве. – На Хелле очень многое значат магические таланты, и то, что какой-то захолустный книжный червь способен подсмотреть практически все, что пожелает, может пошатнуть авторитет династии. А он, будем честны, и так держится исключительно на принципе силы. Поэтому способности Ясновидящих запечатываются, как только их выявляют. Печать держится за счет собственной магической энергии носителя, и сорвать ее можно только в случае критического истощения. Вероятно, именно это с профессором и произошло, когда его вышвырнуло на Тангарру.
– Если он мог видеть все, что пожелает, – недоверчиво сказала я, – то почему от проклятия пострадала только я? Ведь было бы куда удобнее узнавать о планах от нескольких людей. Я ведь могла и не узнать, что леди Эмори в то утро собиралась в гости, мне просто повезло.
– Ясновидение – не абсолютная власть, – усмехнулась леди Гвириль. – У этой способности есть определенные ограничения.
* * *
– Например? – поинтересовался Рэвен, для которого, похоже, существование действующих Ясновидящих (пусть и на другой планете) тоже оказалось изрядным сюрпризом.
Судя по реакции леди Гвириль, на Хелле эта информация была из разряда тех табу, о которых не принято спрашивать – но знают о них, тем не менее, даже грудные младенцы. Принцесса с легким недоумением дернула плечом, но, видя полное непонимание на лицах присутствующих, все-таки ответила:
– Ясновидящие способны пользоваться чужими глазами только в том случае, если хорошо знакомы с их настоящим владельцем. При этом видят они исключительно то же, что и сам человек, через которого смотрят… – она запнулась и возвела очи горе. – Как вы вообще обходитесь унилигвой, когда речь заходит о магии?
Я припомнила, насколько сложно было общаться с профессором Айвенна на эту незабвенную тему. Хелльский язык действительно пестрел специфическими терминами, как базарная площадь – вывесками; для одной только магической силы существовало что-то около семи слов, обозначающих различные ее состояния. Но большая часть планет Альянса в таких лингвистических нюансах не слишком-то нуждалась, и общий язык (как, в общем-то, и локальные) в этой части был довольно беден.
Для леди Гвириль, кажется, это равнялось катастрофе.
– В общем… – принцесса мученически вздохнула. – Например, если Ясновидящий сейчас посмотрит моими глазами, то увидит стол, Рэвена, Оберона и Раинера, а боковым зрением зацепит еще и вас, госпожа Сабинн. Но он не будет знать, что происходит у меня за спиной, потому что я сама этого не вижу. Аналогично со слухом; Ясновидящий не сможет услышать то, что не услышала я…
– А если вы слышали, но не вслушивались? – вмиг воспрянув духом и забывшись на радостях, перебила я.
Но леди Гвириль к моей оплошности отнеслась с поистине царской снисходительностью и спокойно ответила:
– Если у меня была возможность услышать, то и у Ясновидящего, засевшего у меня в голове, тоже.
Раинер улыбнулся уголками губ, получив лишнее подтверждение своей правоты. Похоже, снабдить чертова профессора сведениями о планах принцессы и ее охраны действительно могла только я – только вот действительно не добровольно.
А уж сколько всего он сумел узнать, когда я жила в Нищем квартале и, как и все попрошайки, собирала сплетни и слухи для Старшого… граф Маркель Огастин, должно быть, безумно ценил своего неописуемо осведомленного советника!
А советник исхитрился еще и заметить дар епископа Армана и склонить его к сотрудничеству – если не шантажом, то хоть обещанием помочь справиться с силой. А с таким подспорьем, как один из сильнейших поющих во всем графстве, можно было не только наладить торговлю живым товаром с перевалочным пунктом на закрытой Тангарре, но еще и потихоньку начать подыскивать покровителей в Альянсе.
Когда я сумела выбраться на Ирейю и попасть в штаб-квартиру Магического Противодействия, Тегиль Айвенна, должно быть, свихнулся от счастья. Доступ к информации о членах королевской семьи открывал перспективы, о которых обычный профессор и мечтать не смел. Уж с такой-то добычей можно было прийти к тем, у кого действительно было право карать и миловать, – и добиться возможности вернуться в Альянс победителем.
Только вот увидев меня снова на Тангарре сразу после похищения леди Эмори, Тегиль решил, что где-то прокололся… и, открыв охоту на «ведьм», прокололся на самом деле.
– Похоже, все складывается, – не очень уверенно произнесла я и слегка ссутулилась. Знать бы еще, как доказать такие нюансы! – Мне одно неясно. Кто все-таки заказал похищение леди Эмори? Вы не говорили, что из-за проклятия пострадал кто-то из высокопоставленных иринейских семей, да и в новостях говорят только о пропавшем после, а он все-таки не того полета птица… что?
Рэвен смотрел на меня как-то сочувственно-покровительственно, как на наивную младшую сестренку, которой сейчас придется снять розовые очки.
– То есть о том, что он – бастард принца Роланда, ты не знала?
Я откинулась на спинку дивана и зажала пальцами переносицу, словно мечтала удержать розовые очки на месте. Увы, было поздновато.
– Кто ж их считал, бастардов принца Роланда, – жалобно вздохнула я. – Их же больше, чем официальных наследников!
Но в схему это как раз укладывалось идеально. Реально влиятельные иринейские семьи вряд ли рискнули бы настолько крупно – за их матримониальными планами пристально следит вся планета. С другой стороны, бастард, который доказал свою лояльность, но так и не сумел приблизиться к отцу, вполне мог пойти на такой шаг – уже ради своих детей.
– Неудобное какое-то вышло проклятие. Вроде и все виновные наказаны, но к делу-то это не пришьешь! То есть, я хотела сказать… – оказавшись под перекрестьем взглядов власть имущих да приближенных (а главное, родственников и коллег Ее Высочества Веги), я смутилась и замолчала.
– Проклятия срабатывают, только если сказаны в сердцах, – заметила леди Гвириль после паузы. – А почему его нельзя пришить к делу?
Теперь под прицелом взглядов оказалась она – но ее это, что характерно, ничуть не смутило.
– Тонкости ирейского законодательства, – все-таки ответил ей Рэвен. – Проклятие не может считаться доказательством в суде. Мало ли, вдруг оно несправедливо или непрофессионально…
– На Хелле в таком случае устраивают разбирательство в два этапа, – пожала плечами леди Гвириль. – Сначала суд рассматривает проклятие, изучает формулировку и результат срабатывания, назначает штраф магу и переходит собственно к делу о причине, спровоцировавшей его на проклятие. По-моему, вполне логично. Для того, чтобы проклятие сработало, не обязательно знать виновника в лицо, достаточно искреннего желания отомстить и правильной формулировки с ограничивающим условием. Леди Ариэни ограничила свое проклятие степенью вины, так что на Хелле ее бы оправдали.
– А на Ирейе ее и обвинять никто не станет, – хмыкнул Оберон. – Как и любую мать, чьего ребенка похитили.
Леди Гвириль дернула острым плечом, не желая вступать в сравнительные дискуссии об уголовных кодексах, а Рэвен, помолчав, вдруг предложил:
– Почему бы тебе не потребовать дело в свою юрисдикцию? Главный обвиняемый – гражданин Хеллы, хоть и покойный, и, вдобавок, успел изрядно отличиться и у себя на родине. У тебя есть все основания, чтобы передать расследование Хунте Хеллы. Мы с Обероном могли бы помочь с переводом тангаррских показаний и поспособствовать скорейшей передаче архивных дел.
Последняя фраза прозвучала с какой-то тихой, затаенной надеждой. Не удержавшись, я выразительно заломила бровь – а Рэвен, непробиваемый, беспардонный Рэвен вдруг смутился и покраснел, как мальчишка.
Оберон молча закатил глаза, никак не прокомментировав чаяния и настроения в стане родственников. Я едва сдерживала гнусное и совершенно неуместное хихиканье. Раинер, кажется, был готов сгореть от любопытства, не сходя с места. Рэвен ждал вердикта с таким трепетом и нетерпением, что впору было становиться на одно колено и предлагать прекрасной принцессе ручку и папку с делом.
А леди Гвириль, помедлив, с чрезвычайно серьезным и задумчивым видом кивнула.
Рэвен немедленно заулыбался шире собственной физиономии, и Раинер, не утерпев, все-таки попросил:
– Переведешь?
Кажется, это слово леди Гвириль уже выучила – потому как залилась краской до трогательного одновременно с Рэвеном.
