Текст книги "Ночная (СИ)"
Автор книги: Елена Ахметова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)
Глава 21. Храмовник и честные намерения
Перевод заставил Раинера надолго замолчать. Кажется, Хелла с ее исторически сложившимися особенностями (в духе магов всех мастей и Темным облаком, которое никого не напрягает) до сих пор не укладывалась у него в голове.
Рэвен воспользовался паузой, чтобы с независимым видом начать обсуждать детали передачи дела в юрисдикцию Хунты Хеллы. Леди Гвириль рассеянно поддакивала: похоже, ее сложившаяся ситуация тоже изрядно смущала. Наследница престола, виконт, только что разорвавший помолвку, его бывшая любовница, храмовник, который не успел сделать ей предложение, и засыпающий на ходу лейтенант, собравшиеся в одном тесном помещении, и так-то воспринимались несколько странно, а уж если добавить сюда симпатию, внезапно вспыхнувшую между принцессой и будущим графом, становилось совсем неловко.
Оберон заметил, что ситуация накаливается, когда я уже не знала, куда девать глаза. Он встрепенулся, пробормотал себе под нос что-то нелестное и повернулся ко мне:
– Давай-ка я верну тебя в госпиталь. Еще рано надолго оставлять тебя без присмотра.
Чувствовала я себя вполне сносно, но все равно с энтузиазмом согласилась, предпочтя уступить место на диванчике Рэвену. В тесноте защищенной комнатушки, битком набитой людьми, открывать портал было чревато, и Оберон решительно распахнул дверь в коридор. Раинер непреклонно последовал за нами.
– Кажется, Рэвен… – неуверенно начала я, плотно закрыв за собой дверь.
– Не кажется, – мрачно перебил Оберон, притормозив с заклинанием. – Он действительно идиот.
– Почему? – опешила я.
Оберон страдальчески поморщился и во избежание долгих разговоров посреди коридора сразу высказался по-тангаррски:
– Гвириль – единственная дочь Владычицы Адрианы. Ее муж неизбежно получит титул принца-консорта и будет вынужден играть роль тени за спиной своей жены. Ни о каких наследниках для графства Гейб речи не пойдет: дети леди Гвириль не смогут надолго покидать Зельтийер из-за фамильного проклятия. А Рэвен… граф Гейб – это фактически наместник на архипелаге. Для него такая партия неприемлема.
Я открыла рот… и закрыла, не найдясь, что сказать.
– Даже если леди Гвириль сама предложит? В качестве упрочнения дружественных связей между планетами, – вдруг предположил Раинер. Последняя фраза звучала чуждо и заученно – будто кто-то подсунул ему черновик речи Его Величества, а храмовник не поленился перевести и вникнуть.
Оберон, уже начавший выплетать портал, снова остановился.
– Тогда Рэвена убьет Аино, потому что следующий по очереди наследник – это я, и мне придется увезти ее в глушь. А она слишком любит свою работу, да и тетушка Вега не слишком-то горит желанием искать ей замену… – Оберон понял, что сболтнул лишнего, и отвернулся.
А я вспомнила, как Рэвен сетовал на бухгалтерию графства – но стоически промолчала. Это мне сейчас кажется, что на должности принца-консорта он смотрелся бы гораздо гармоничнее, нежели в качестве правителя, наделенного реальной властью, но что я, на самом деле, знаю об его образовании и талантах? Мы и знакомы-то меньше месяца…
Оберон посчитал разговор законченным и в третий раз вскинул руку в замысловатом жесте, но теперь его остановил Раинер:
– Подожди. Мне нужно поговорить с Бланш.
Черное пятнышко будущего портала рассеялось с едва слышным хлопком, а Оберон обернулся – с очень, просто до невозможности, утомленным видом.
– Да вы издеваетесь, – страдальчески вздохнул он.
Раинер смущенно развел руками, но остался непреклонен.
– Так. – Оберон решительно встряхнулся и распахнул перед нами соседнюю дверь. – Общайся, рушь чужие заклинания, в общем, твори, что хочешь. Как закончишь, испорть малину этим голубкам, – кивок в сторону закрытой двери, за которой остались Рэвен и Гвириль, – пусть передадут, что вам нужен телепортист. Только, ради всего святого, пусть вызовут дежурного! – категорически потребовал он и, вопреки всем ожиданиям, нырнул в третье помещение. Судя по всему, досыпать.
Раинер же вежливо дождался, пока я зайду в открытую для нас комнату, и решительно закрыл дверь. Мне резко стало не по себе: обстановка здесь больше всего напоминала допросную – только вот в той, где мне довелось побывать, ни на одном из стульев не было фиксатора для головы.
– Рэвен говорил, что в этом бункере обычно работают с лицами, вызвавшими у МагПро ряд неприятных вопросов, – с некоторым напряжением в голосе сообщил Раинер, заметив мой брезгливый интерес. – Прости, но король лично просил меня открывать рот в строго отведенных для этого помещениях. Здесь, по крайней мере, защитные заклинания ставятся непосредственно перед транспортировкой заключенного, с учетом специфики его дара.
Я кивнула, вынужденно признавая резон, но стул предпочла занять простой, безо всяких фиксаторов и наручников. Раинер с сомнением покосился на второй и в итоге остался стоять, прислонившись бедром к казенному столу.
– Мне предложили постоянную работу после завершения текущего контракта, – сознался храмовник, опершись рукой о стол.
– Здорово, – невольно улыбнулась я – и только потом заметила, как побелели от напряжения пальцы на его руке. Вряд ли из-за небывалой радости. – И в чем подвох?
Раинер проследил мой взгляд и криво усмехнулся.
– Помнишь, что задумал лорд Эйден? Они с леди Эмори хотят установить контакт с Тангаррой. Пусть планета будет закрыта, но на случай экстренных ситуаций должна поддерживаться хоть какая-то связь. Если после твоей истории общественность всколыхнулась и засыпала королевскую канцелярию письмами, то после того, как вскрылась афера с работорговлей, началась истерия. Пока ты лежала в больнице, дворец осаждали пикетчики, требующие открыть Тангарру. Это, естественно, невозможно – не Ирейе решать, какую внешнюю политику ей вести. Но чтобы Верховный Патриарх согласился впускать на Тангарру хотя бы поисковые отряды, его нужно хоть чем-то заинтересовать. И… – Раинер помолчал, отведя взгляд, но все же продолжил: – Будем честны: методика избавления от Темного Облака ему не нужна. Более того, заикнись кто-нибудь о ее существовании, и на Тангарру ни одна мышь не проскочит. Вся власть храма держится на этом чертовом Облаке, и если его не станет – Верховный Патриарх уже не будет нужен, а фактическая власть перейдет к королю Тангарры. Он ей, конечно, очень обрадуется… но только после того, как разберется с народными волнениями, которые неизбежно последуют после падения авторитета храма. Это годы и годы работы, а результат от лорда Эйдена ждут уже сейчас.
Я коротко усмехнулась в ответ на этот типично тангаррский выпад (от Эйдена результат ждут, как же, а Эмори только в сторонке постоит и поулыбается!) и снова кивнула. Никто и не ждал, что храм так просто сдаст позиции. Если бы он действительно занимался только Облаком, то услуги по установке защитных контуров, отпеванию мертвецов, продаже саванов и тысячи мелочей, незаменимых в жизни образцового прихожанина, пришлось бы оказывать кому-то еще. Но это – деньги, а деньги – это власть. А где власть, там гораздо больше амбиций, чем прекрасных порывов души и искреннего благородства.
– И что лорд Эйден решил предложить? – спросила я.
– Ничего, – признался Раинер, и его лицо преисполнилось той самой запредельной, невозможной честности и внимательности, за которые хотелось не то отдубасить его хорошенько, не то выложить как на духу все оставшиеся тайны и секреты (а их, прямо скажем, осталось совсем немного). – Ирейе нечего предложить. Да, Тангарре нужны и технологии, и экологи, и от целителей лично я бы не отказался. Но это – я. А Патриарху невыгодно даже признавать существование такой возможности. Долгие годы тангаррцам внушали, что планету вообще невозможно покинуть, и если вдруг выяснится, что это как раз запросто… – он хмыкнул, болезненно скривив губы. Да, для него самого эта новость была изрядным шоком. А что, если о такой возможности узнают необразованные бедняки? – Поэтому, по совести, Ирейе остается только бессовестный шантаж – а потом очень, очень осторожные диверсии. Лорд Эйден рассчитывает на то, что с Патриархом удастся договориться, если привлечь к делу кого-нибудь… несгораемого. А к моменту, когда власть над храмом перейдет к преемнику, существование альтернативы должно стать очевидным, по крайней мере, для самых недовольных слоев населения.
– Так вот на что ты согласился… – севшим голосом протянула я.
Диверсии. На Тангарре. Нет, если задуматься, одно его появление с целой и невредимой рукой после того, как весь Нищий квартал видел его после боя с нахцерером, уже тянуло на тихую диверсию, призванную пошатнуть авторитет храма, но…
МагПро и Орден Королевы определенно не теряли времени даром.
– Это моя родина, Бланш. Я могу думать что угодно про Верховного Патриарха, портить защитные литании епископа и бить по морде графа, но, помимо них, на Тангарре проживает около миллиона человек, и все они думают, что солнечный свет – это повод для праздника. Из-за горстки жлобов, готовых жить под вечным дождем ради пары сундуков со скарбом.
– И ты решил устроить вялотекущую революцию, – на диво спокойно произнесла я.
Раинер улыбнулся – не очень уверенно, но мягко и светло. Так, что все вопросы (кто вообще до этого додумался и как протолкнул эту самоубийственную идею Совету Ариэни?!) отпали сами собой.
Да, этот – мог. Причем именно в такой форме, поставив всех перед фактом: иначе нельзя. Все равно придется, но если начать сейчас, число жертв (и средств на силовое урегулирование конфликта) сведется к минимуму. А для пущей убедительности можно еще и показать хороший пример, лично сунув голову в петлю…
Манипулятор хренов.
– Хорошо. И что ты ждешь от меня? – проглотив совершенно бесполезное уже возмущение и протесты, поинтересовалась я. – Уж прости, но диверсии – не мой профиль, да и от Тангарры я не в восторге…
Я бы много чего еще сказала. Про его привычку взваливать все решения на себя, не видя никакой альтернативы, про Тангарру – только этот ад наяву мог исторгнуть из себя это чудовище с открытым и искренним взглядом! – и про его попытки свести Рэвена с леди Гвириль… еще ведь и получится, как пить дать, недаром же он начал так издалека готовить почву…
Но Раинер молча положил передо мной раскрытую ювелирную коробочку, и я захлебнулась словами.
На нежно-голубой подушечке лежало кольцо. На широком ободке из черного золота звездной россыпью поблескивали маленькие темные сапфиры. Присмотревшись, я и в самом деле опознала созвездие Плененной Ведьмы, которое можно было увидеть только на Тангарре – и только осенью.
Значит, кольцо делали на заказ. И стоило оно Раинеру, вероятно, доброй половины его гонорара за сотрудничество с МагПро…
– Погоди, почему это тебе уже заплатили, а мне – нет?! – возмутилась я, подняв взгляд.
Раинер немедленно начал давиться смехом.
– Ты уверена, что это именно тот вопрос, который волнует тебя в первую очередь?
Я осеклась. Судя по решительному настрою, мои сомнения в искренности Раинера, когда он собирался сделать мне предложение на пикнике, до него уже кто-то донес… не будем тыкать пальцем, ибо варианта всего два, и хорошо еще, если докладывали не хором.
А в дворцовом парке кольцо выглядело совершенно иначе. Казалось, будто здесь, в полумраке подземелий, в камнях появилась какая-то потусторонняя, зловещая глубина.
Плененная Ведьма. Вот же… храмовник!
– Не могу справиться с впечатлениями, – помедлив, призналась я. – Мне еще никогда не делали предложение в допросной. Или это все-таки пыточная?
– И то, и другое, – пожал плечами Раинер. – Двусмысленно, согласен. А ты?
Я успела прикусить язык до того, как ответила однозначное «да» на вторую по счету двусмысленность.
– Раинер!
– Что? – безо всякого смущения поинтересовался он. – Да, помолвка получится в лучших традициях ирейского этикета, с добрых полгода, пока не истечет мой контракт. Но, по крайней мере, я буду уверен, что за это время в твоей жизни не появится какой-нибудь Рэвен. Поговаривают, что в Ордене работает аж два бастарда наследника престола, мало ли…
– Раинер.
Он, наконец, заткнулся – кажется, и сам уже понял, что вынужденное воздержание от устной речи сыграло с ним злую шутку. Я тряхнула головой, мечтая избавиться от мысли о том, как на нем скажется воздержание совершенно другого рода, и решительно отодвинула от себя ювелирную коробочку, не притронувшись к кольцу. Хотя хотелось. Интересно, угадал он с размером?..
– Ты же знаешь, что я своего добьюсь, – спокойно сказал Раинер.
Ну, если вспомнить, как он нашел возможность сделать это же предложение перед лицом короля, до каких путей реализации мирной революции на Тангарре додумался или как отыскал повод съездить Рэвену по физиономии…
– Добьешься, если захочешь, – признала я. – Но будем честны: когда тебе говорят о семье, ты представляешь себе уютный домик, огонь в камине, кресло-качалку, запах хлеба и детский смех. Как в эту идиллическую картину вписывается пленная ведьма?
Раинер нахмурился так выразительно, что я на мгновение осеклась, опустив взгляд на нетронутую коробочку, но упрямо продолжила:
– Прости. Но лучше ты поймешь это сейчас, чем годы спустя, в пустом доме, пока жена сутками пропадает на работе. Я не создана для…
– …меня?
Прозвучало как-то недобро, и я с удивлением подняла глаза. Раинер плотно сжал губы, явно сдерживая рвущиеся наружу слова, – но я, кажется, поняла и так. Помимо моей бесплодности, у нас был еще один камень преткновения, о котором он никогда не забудет.
Рэвен. Моя минутная слабость обернулась для Раинера ржавчиной, медленно, но верно разъедающей его уверенность в себе.
Он был уникальным, сильным, востребованным, умным, и я смотрела на него с нескрываемым восхищением, но в ту ночь ушла с другим. И это тоже будет стоять между нами нерушимой стеной.
Но если уж речь зашла о честности…
– Я люблю тебя, – тихо призналась я. – И меньше всего на свете хочу, чтобы ты снова пожалел о том, что связался со мной.
Раинер изменился в лице – и, кажется, только титаническим усилием воли не сдвинулся с места. Я с интересом пронаблюдала эту войну желания и обязанностей, уже понимая, что хожу по тонкой грани, но все-таки добавила:
– Я буду с тобой. Но это… – я кивнула куда-то в сторону коробочки, не отводя взгляда от его лица, – нет, брат Раинер.
Кажется, его добило даже не обещание остаться с ним, что бы он ни решил, какие бы шаги ни предпринял, а вот это напоминание о его статусе и прошлом. Братом я его назвала определенно зря – но осознать свою ошибку получилось с изрядным опозданием, потому что сначала была горячая ладонь на моей спине, жесткие пальцы в волосах, смешавшееся дыхание и сводящее с ума прикосновение губ.
Если он рассчитывал этим порывом раз и навсегда стереть из моей памяти факт своего происхождения, то не преуспел. Но на какое-то ослепительно краткое мгновение из головы вышибло вообще все, чему было положено там находиться – от здравого смысла до тормозов.
– Я тебя сейчас посажу вон на тот стул, – не своим голосом пообещала я, когда он все-таки отстранился, – и не отстегну, пока не… – мгновение промелькнуло, мозг вышел из аварийной перезагрузки, и заканчивать предложение я не рискнула. Судя по выражению лица Раинера, оглянувшегося на упомянутый стул с фиксаторами, первой на нем рисковала оказаться я сама. И не то чтобы мне не понравилось бы, но…
Полгода. Кажется, это действительно пыточная.
Стоп. Я же не думаю об этом всерьез? После унизительной зависимости сначала от слова Старшого, потом от доброго отношения Рэвена – еще и это?..
– Юнити рекомендовала поступить примерно таким образом с тобой, – хрипловато и мечтательно признался Раинер, не дождавшись окончания фразы. – И не выпускать, пока не получу согласие.
Дельный совет, в общем-то, вполне в стиле Юнити. Жаль только, что никак не поможет получить оплату за мои услуги – да и самому Раинеру изрядно попортит послужной список.
– Не хочу даже думать, в каких обстоятельствах состоялся этот разговор и кто его переводил, – решительно заявила я, выравнивая дыхание. Варианта было всего два, один хуже другого. И до чего же показательно, что сестрица изначально была уверена, что я откажу!
Штатный психолог МагПро на этом месте уже бы приплясывал от нетерпения и трудового энтузиазма. Я предпочла ограничиваться тем, что поднялась на ноги, отойдя подальше от искусительного стула, и сказала:
– Пойдем-ка к Рэвену и леди Гвириль. – Не одним же нам мучиться, в конце концов?! – Есть один серьезный вопрос, который я хотела бы обсудить с бухгалтерией МагПро…
Раинер хмыкнул и вышел вслед за мной, хозяйственно засунув коробочку за пазуху. И эта невозмутимая безропотность отчего-то напрягла куда больше, чем если бы он начал скандалить и выяснять отношения, потому как однозначно подразумевала, что у чертова храмовника уже заготовлен (а то и приведен в действие!) долгосрочный план «Б».
На мой настороженный взгляд он ответил безмятежной и очень-очень искренней улыбкой – и я, вопреки всякой логике, в коридор бункера вывалилась с точно такой же.
Эпилог
Три месяца спустя
Денек выдался чересчур насыщенным.
Ровные ряды столов амфитеатром спускались к «арене», и я за трибуной чувствовала себя так, будто из служебного выхода на меня вот-вот спустят пару-тройку львов. Чувство времени, сбитое с толку двумя телепортациями за день, молчало в растерянности. Успокаивало только то, что за моей спиной нерушимой скалой высились лорд Эйден и лорд Рэвен: этих достойных образчиков широкоплечей королевской наследственности должно было хватить, чтобы расправиться и со львами, и с загонщиками (а в случае неудачи львы обожрались бы так, что я уже не представляла бы для них интереса).
Увы, Совет Альянса взирал на нас отнюдь не с гастрономическим интересом. Эта проблема решалась не копьями и магией.
Пришлось набрать полную грудь воздуха и заговорить.
Выверенная акустика виранийского Дворца Справедливости, где традиционно проводились съезды Совета, подхватила мой голос – и заставила его казаться совсем детским, высоким и неуверенным. Эмори очень нравилась эта особенность зала: добрая половина присутствующих тут же проникалась сочувствием к «бедной девочке» и заранее вставала на ее сторону.
Вторую половину эта нарочитая инфантильность раздражала, поэтому говорить все-таки предстояло по делу – и я дисциплинированно зачитала сухую статистику по пропажам магов за последние годы, завершив ее весьма неутешительным прогнозом. С подачи Владычицы Адрианы магия в Альянсе становилась все более востребованной услугой, и одаренные дети превращались в этакий канат для социального лифта. Первое раскрытое дело о работорговле через Тангарру вряд ли стало бы последним – с этим следовало заранее смириться и принять меры, чтобы подобные случаи, по крайней мере, можно было полноценно расследовать.
Следом за мной должна была выступать леди Эмори с историей о похищении, поэтому я не слишком напирала на личную заинтересованность во внесении поправок в Планетарный Пакт. Сухие цифры, графики и прогнозы. Моим делом было только напомнить, кто я такая, и что мое попадание на Тангарру – тоже аргумент «за», пусть и не такой статистически значимый, но вызвавший определенный резонанс.
На вопросы отвечал, в основном, лорд Эйден, который и составлял для меня речь. Рэвен вообще присутствовал здесь по другой причине – и, едва члены Совета умолкли, обдумывая услышанное, уверенно вывел меня через служебный ход в специально выделенное помещение. Я нырнула за ширму – переодеваться.
– Успеешь к шести? – поинтересовался Рэвен, неуловимым движением выплетая портал дальнего действия. – Гвириль будет ждать.
Я как раз вышла из-за ширмы и неопределенно хмыкнула, когда окно портала рывком расширилось точно до моего роста. Леди Гвириль оказалась тем самым аргументом, который, наконец, заставил Рэвена научиться виртуозно телепортироваться – и его тут же припахало на благо государства родное ведомство. Разумеется, мириться с этим произволом не был согласен ни виконт Гейб, ни сама принцесса.
– Посмотрим, насколько быстро сложат костер. Раинер уже должен был отдать распоряжения.
Рэвен в общих чертах был знаком с деталями операции, но все равно поперхнулся и с чувством признал:
– Эйв, у вас самые странные отношения, которые я когда-либо видел. А на моих глазах женился одержимый, который иногда занимал тело собственной невесты, чтоб ты понимала!
– Не завидуй, – невозмутимо посоветовала я и, впихнув ему приличное платье, шагнула в портал.
Яркое солнышко Вирании сменилось сыроватым сумраком храмовой темницы. Я с сомнением покосилась на кучу прелой соломы, гостеприимно сваленной в углу, и обреченно уселась на нее. Ведьме не положено быть слишком уж чистой – для таких экзерсисов Тангарра еще точно не созрела.
В дальнем конце коридора потрескивал одинокий факел. Где-то шуршали мыши. Чувство времени после трех телепортаций за сутки прокляло мой род до седьмого колена и наотрез отказывалось признаваться, который сейчас час. А ведь около пяти по Зельтийеру нужно активировать маяк, чтобы нас с Раинером перенесли на Хеллу!
Увы, плененным ведьмам часы не полагались, а окон, чтобы определить время хотя бы по солнцу, в храмовой тюрьме не предусматривалось. Оставалось только примерно прикидывать: отправить меня на костер должны были на рассвете – это соответствовало где-то трем часам дня в Зельтийере; значит, после казни у меня было что-то около двух часов, чтобы явиться «юродивым» у храма, мелькнуть в Веселом квартале и прийти к точке сбора за городскими воротами.
Это был второй город за три месяца, где планировалось торжественное сожжение ведьмы, которое чудесным образом никак не влияло на облачный слой над поселением. После него следовало залечь на дно, позволив слухам довершить свое дело за нас, – и возобновить тихую пропаганду магии через несколько недель в том самом герцогстве, откуда в свое время так красочно удрал Раинер. Я несколько опасалась, что там его могут узнать, но из нас двоих генератор можно было вживить только ему – а Рэвен и Оберон участвовать в операции уже не могли. МагПро спешно готовило им замену, но уложиться в пару недель было нереально.
Поэтому мне оставалось только смиренно сидеть на прелой соломе и ждать, когда за мной придут каратели – а они не слишком-то торопились. Я успела задремать, прислонившись затылком к каменной стене, и проснулась от топота в коридоре.
За злобной ведьмой каратели пришли аж втроем. Один нес ключи от камеры, второй – факел, а третий просто нахально ухмылялся из-за их спин, успешно делая вид, что готов выхватить освященный меч и сокрушить проклятую колдунью.
Я сделала страшные глаза, чтобы он прекратил, и забилась в угол, словно это могло помочь. Самый младший каратель – с ключами – злорадно хмыкнул и тут же испуганно опустил взгляд: похоже, ведьм на его жизненном пути было критически мало, и он сам меня побаивался.
Знал бы он, что настоящий ведьмак стоит у него за спиной и корчит рожи заключенной, начисто лишенной магии…
Позлорадствовать вдоволь я не успела. Младший каратель отпер дверь, но внутрь заходить не спешил, опасливо отодвинувшись в сторону.
– Выходи!
Коварным ведьмам не полагалось радостно скакать на костер впереди тюремщиков, и я предпочла проигнорировать просьбу и вжаться в стену.
– Давай, – раздраженно сказал Раинер и обнажил меч.
Оружие меня тоже не слишком-то впечатлило. Что-то подсказывало, что, если бы мне всерьез угрожал костер, я бы выбрала смерть от меча разгневанного карателя – а тот, напротив, предпочел устроить назидательное шоу.
– Да вытаскивай ее оттуда и пошли, – буркнул каратель с факелом.
Раинер показательно вздохнул – мол, достали эти ведьмы, хоть бы одна дисциплинированно промаршировала на костер и сама к столбу привязалась! – и шагнул в темницу. Каратели за его спиной переглянулись – и, не успела я сообразить, что пошло не так, младший споро хлопнул дверью и зазвенел ключом, запирая меня вдвоем с Раинером.
– Луи, сдурел? – искренне удивился он, обернувшись на звук.
Луи что-то неразборчиво пробормотал себе под нос – то ли помолился, то ли выругался. Вместо него ответил каратель с факелом, спокойно наблюдающий за подчиненным:
– Это ты сдурел, ведьмак, – хладнокровно сообщил он. – Думал, раз влез в рясу – так тебя никто не узнает? – и, не размениваясь на дальнейшие любезности, развернулся и ушел. Луи поспешил за ним – и с каким-то девчачьим ойканьем подскочил, когда Раинер от души ударил по запертой двери.
Несмазанные петли отозвались страдальческим стоном, но выдержали.
– Интересно, подразумевалось, что мы передеремся, и на дровах можно будет сэкономить, или там все-таки готовят второй костер? – нервно хмыкнула я.
– Мне больше интересно, на чем я попался, – мрачно пробурчал Раинер, в сердцах вдарив кулаком по косяку. – Ты как?
– В бурном восторге, – саркастически отозвалась я и достала из-за пазухи аварийный маячок для портала.
– Подожди, – остановил меня Раинер. – Рано.
Я вопросительно заломила бровь.
– Осмелюсь напомнить, для колдовства тебе нужны свободные руки. Местные, конечно, привыкли иметь дело с травницами и бокорами, но даже они сообразят связать нас, прежде чем вести на костер. Раз тебя раскрыли, нужно эвакуироваться, пока не поздно. Потом разберемся, где произошла утечка.
Пока я говорила, Раинер деловито примерялся к дверным петлям и к концу фразы прицельно ткнул куда-то острием меча, вынудив меня удивленно замолчать. Спрашивать, что он задумал, я уже не стала: когда у него становилось такое сердито-сосредоточенное лицо, под руку лезть не стоило. Проще подождать и увидеть все своими глазами.
Так вышло и на этот раз. Раинер подвигал мечом, вызвав жалобный скрип петель, и плавно, как-то нарочито лениво шевельнул пальцами. Из-под ногтей просыпалось несколько серебристых искорок, растаявших прежде, чем долетели до пола: колдовал храмовник все еще неважно – но поставленной цели, как правило, добивался.
Клинок вспыхнул неуютным, холодным светом. Раинер тут же с силой надавил на рукоять, использовав зачарованный меч вместо рычага. Петли издали странный звук, и дверь просела в коробке. Раинер едва успел поймать ее за решетку, чтобы не наделать шуму – и предсказуемо выронил меч. Зажмурился, со страдальческой физиономией пережидая звон, радостным эхом метнувшийся по пустому тюремному коридору, и выпустил дверь, видимо, решив, что хуже уже не будет.
– Хотел сделать вид, что выбрался безо всякой магии? – скептически уточнила я. – Думаешь, они не догадаются, что меч на самом деле слишком хрупкий, чтобы послужить рычагом?
– Хочу свалить все на тебя, – невозмутимо сообщил он и без предупреждения дернул меня за подол, оторвав клочок ветхой ткани. Притормозил на мгновение, оценив открывшийся вид, и намотал тряпку на рукоять. – Бежим?
Я сделала несколько глубоких вздохов. В оперативной работе я ненавидела две вещи: бег и Раинера с его гениальными идеями, которыми он фонтанировал, как прорванный колодец напорной канализации. Напарник об этом отлично знал, но я не отказала себе в удовольствии напомнить ему об этом.
Раинер честно выслушал первые три слова и, убедившись, что цензурных за ними не последует, молча развернулся к выходу и припустил отработанной спортивной трусцой. Я добавила пару ласковых в адрес его физподготовки, которая определенно заслуживала лучшего отзыва, заткнулась и побежала следом.
Мимо факела он промчался, не сбавляя скорости. Я удивленно обернулась через плечо на удаляющийся огонек, но вопросы оставила при себе, сберегая дыхание. Раинер бодро драпал вперед – а потом вдруг остановился так резко, что я едва не врезалась ему в спину.
– Изобразишь злобную ведьму? – любезно предложил он – и исчез.
Пара секунд у меня ушла на то, чтобы опознать стандартное заклинание невидимости – урезанную версию того, которым пользовался Оберон. А потом я все-таки расслышала, что заставило Раинера резко изменить план действий.
Судя по разнобою в приближающемся топоте, сюда бежало никак не меньше пяти человек. Что они собирались делать с шумными пленниками в узком тюремном коридоре, для меня так и осталось загадкой, потому как, обнаружив меня в гордом одиночестве, доблестные каратели резко затормозили.
Я смутилась, но натягивать подол на колено, обнажившееся вследствие оригинального Раинерова подхода к уликам, не стала, внезапно ощутив за собой знакомое тепло – а потом и прикосновение загрубевших от меча ладоней к своим запястьям.
Он управлял мной, как марионеткой, а каратели видели только, как ведьма с лихорадочным румянцем на щеках воздела руки. Этого хватило, чтобы первая двойка карателей обнажила мечи и бросилась вперед, не дожидаясь сюрпризов от «колдуньи». Вместо ожидаемого сюрприза их встретил тонкий щит и ворох серебристых искорок, просыпавшихся на земляной пол. Каратели отлетели назад, к тройке «группы поддержки», и в один голос прокляли ведьму, которая вообще-то была совершенно ни при чем.
А сюрприз в итоге преподнес тощий паренек, державшийся позади всех.
Он запел.
Кажется, его коллеги и сами не ожидали от него столь здравого и, что немаловажно, эффективного подхода. Искорки на полу растаяли, щит лопнул, обдав карателей волной застоявшегося воздуха – а пальцы Раинера на моих запястьях резко стали видимыми. Как, похоже, и он сам.
Немая сцена длилась доли секунды, но отправила коту под хвост все надежды Раинера на возобновление диверсий внутри храмов. Жуткий кукловод за моей спиной впечатлил карателей куда больше, чем какая-то парочка ведьмаков.
Ошалевший от такого результата паренек замолчал, и это будто послужило сигналом.
На полноценное заклинание времени не оставалось, а выстоять вдвоем против пятерых нам не светило даже с поправкой на узкий коридор. Раинер принял единственно верное решение: выпустил поверх моей головы волну сырой силы, разметавшей противников, и втолкнул меня в свободную камеру по правую руку.
– Давай!
Я проглотила все напрашивающиеся комментарии и бросила маячок в центр камеры. В коридоре ругались и стонали, но кто-то, судя по шорохам, уже поднимался на ноги.
Счет пошел на секунды.
Кристалл аварийного маячка разлетелся на полупрозрачные осколки, очертив круг диаметром в несколько шагов. Несколько кусочков отскочило от стены и ног Раинера, наверняка вынудив дежурного телепортиста с руганью и плясками корректировать координаты точки отправки.
В коридоре звякнула сталь и коротко откашлялся недоросль-певец, способный накрыть медным тазом всю эвакуацию. Раинер обреченно выругался, схватил ржавую цепь с пола и выскочил обратно, намереваясь заткнуть бывшего коллегу.
Я прикрыла глаза и напомнила себе, что эту работу он выбрал добровольно, потому как не мог сидеть сложа руки, зная, что творится на Тангарре. А меня соблазнила баснословная даже по меркам столицы зарплата, так что нечего теперь трястись за чужую шкуру!
