Текст книги "Ночная (СИ)"
Автор книги: Елена Ахметова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)
Глава 11 Злая ведьма и прекрасная принцесса
Светским дамам от таких новостей полагается лишаться чувств и драматически падать на руки супругу (или хоть тому, кого дама заприметила в супруги). С леди Аино же вмиг слетела вся сдержанная томность, отличавшая урожденных дворян, и из-под этого защитного покрова выглянул стальной стержень, разом объяснивший, что же нашел в этой женщине Оберон.
– Ее видели выходящей из дворца? – заледеневшим, ровным голосом спросила она, беззвучно отставив чай.
– Внутренняя сеть телепортов. – Рэвен, напротив, пылал праведным негодованием. – Мелкая вышла из стационарного портала двумя этажами ниже, ее видел дежурный телепортист. Мы с Раинером поднялись по лестнице получасом раньше. Он рассказывал о подготовке храмовой дружины, так что к тому моменту, когда Мелкая… – он спохватился, что замершей от шока посторонней девице совершенно ни к чему знать домашнее прозвище королевского спикера, но только раздраженно передернул плечами. – Когда Эмори поднималась к тебе, защитных заклинаний на лестничной клетке уже не было.
Рэвен замолчал, не желая озвучивать очевидное: принцессу похитили, пока они с Раинером сбрасывали пар и вели секретные мужские разговоры.
– О том, что она собиралась ко мне, знала ее камеристка, секретарь и вчерашний дежурный с этажа, – рассудительно сообщила леди Аино, наотрез отказываясь терять голову от беспокойства, как это сделала я. – О, и телепортист, разумеется.
– Оберон спляшет от радости, – мрачно напророчил Рэвен. – Он-то всегда напирал на то, что телепортироваться надо уметь самим…
– Если Мелкую похитили… – лорд Эйден осекся, вдумчиво изучил мою макушку, но исправляться не стал. – Ее должны были телепортировать прямо с лестничной клетки. Если бы она вышла на любой из этажей, ее бы увидели дежурные. Аино, ты можешь связаться с Обероном? Он ближайший телепортист. Возможно, еще можно захватить след заклинания и хотя бы примерно определить, куда он ведет.
«Тысяча квадратных километров», – обреченно вспомнила я. Точнее место высадки не определят.
– Я тебе и так скажу, куда, – мрачно пробурчал Рэвен. – Эти демоновы иринейцы… как подгадали момент, … …!
Изреченный в адрес иринейцев пассаж заставил меня на мгновение подвиснуть, хлопая глазами и пытаясь представить, возможно ли это анатомически, но с нужной мысли все-таки не сбил.
– Действительно, как?
Оказывается, очутиться под перекрестьем взглядов титулованных особ – не такое уж приятное впечатление. Но запоминающееся, чего уж там.
– Мы сами не знали, что теперь любое слово Раинера способно разрушить все окрестные заклинания, пока он не разнес защиту тренировочного зала и щит Рэвена, – неровным тоном продолжила я, опустив глаза. – Но к тому моменту Мелкую… – тьфу ты, прилипчиво-то как! – То есть, простите, леди Эмори…
– Не заморачивайся, – коротко посоветовал Рэвен. – Пока ты тут все титулы переберешь, забудешь, что хотела сказать. А ты ведь права. Кто-то пронюхал об усилении способностей Раинера раньше, чем он сам – иначе откуда бы похитителю знать про защиту лестничной клетки?..
– То есть на задумку, координацию и исполнение ушло не больше нескольких минут? – недоверчиво хмыкнул лорд Эйден. – Вы ведь могли пройти по разным лестницам, а то и вовсе воспользоваться лифтом. Прости, Вен, но иринейцы однозначно ни при чем. Чтобы провернуть все настолько оперативно, организатор и исполнитель должны быть одним лицом.
– Не факт, – упрямо покачал головой Рэвен. – Вполне возможно, что исполнителю дали зеленый свет на любой подвернувшийся шанс.
Его потряхивало от напряжения, и я робко коснулась его предплечья.
Горячее.
А он в ответ на простой сочувствующий жест мгновенно встряхнулся и замкнулся в себе, как моллюск в раковине. И даже нашел силы успокаивающе улыбнуться мне.
– Не переживай, мы справимся, – сказал он. От того, как привычно и тепло прозвучал его голос, стало не по себе. Был ли он искренним хоть когда-нибудь? – Твою комнату уже зачаровали заново. Ты можешь пока закончить перевод и отдать договор Раинеру. Заодно убедишься, что я с ним ничего не сделал.
Прозвучало так, будто Рэвен был уязвлен моей заботой о храмовнике. Но, что куда хуже, его слова будто напомнили всем присутствующим, какая пропасть лежит – должна лежать – между королевскими внуками и мной. Лорд Эйден вскинулся, с усилием выпрямил сгорбленные в напряжении плечи; леди Аино взглянула куда-то сквозь меня и расправила и без того безупречно лежавшие юбки.
Я тут же почувствовала себя не в своей тарелке и поспешила дисциплинированно выскочить за дверь, пока в крошечной комнатке за моей спиной вершились судьбы династии.
В моей каморке меня дожидался брат Раинер, такой же чужой и неуместный здесь, на этаже, населенном сплошь титулованными особами, в мире, где почти никто не говорил на его языке. Храмовник перебирал листы договора – и по рассеянной задумчивости в его жестах я поняла, что прочитал он их давным-давно, но так и не придумал, чем еще заняться.
К счастью для него, я внезапно осознала, что меня разорвет на части, если немедленно не выговорюсь.
Возможно, он был не лучшей кандидатурой, чтобы изливать душу. Храмовую дружину по понятным причинам готовили иначе, нежели исповедников. Но Раинер умел слушать, как никто другой, и в тот момент мне было откровенно наплевать, что этот его чертов внимательный и сочувствующий взгляд – всего лишь очередная манипуляция.
Меня не было здесь чуть больше двух лет. Смешной срок, на самом деле. Но как-то вдруг оказалось, что эти два года изменили все.
Я родилась под одним небом с этими людьми, я выросла с ними в одной стране, мы говорили на одном и том же языке и любили один и тот же город. Но это ничего не меняло. Ничего не значило.
Среди этих людей я была чужой. Ненужной.
А чертов храмовник с зашоренной планеты, на которой все и каждый верили, что таким, как я, место на костре, – сосредоточенно слушал рассказ о событиях сегодняшнего утра, и его руки выжигали раскаленные узоры на моих плечах. Как и раньше, он не позволял себе ничего лишнего, – всего лишь жест дружеской поддержки, простое прикосновение, но от него мне становилось легче.
И сложнее.
– Кто вообще мог знать про скачок твоих сил? Ты ведь говорил об этом только со мной и с Рэвеном, – пробормотала я, уткнувшись лицом ему в плечо. А когда он неожиданно убрал руки – еще и бессознательно подалась следом, пытаясь продлить объятия.
Но он всего лишь потянулся за блокнотом – а меня наградил таким насмешливым взглядом, что я мгновенно выпрямилась не хуже лорда Эйдена.
«Мой случай – не уникальный, – убедившись, что никаких поползновений я больше не предпринимаю, вывел Раинер. – Почему, ты думаешь, настоятель не хотел принимать женщину в Орден?»
Предельно честный ответ в духе «потому что он долбанный патриархальный сексист» не годился по причине невежливости (а еще потому, что мой собеседник и сам гордо именовался таковым), так что я сделала то, что обычно ожидают от женщины долбанные сексисты – наивно хлопнула ресницами и пожала плечами.
«В храмовую дружину начинают набирать мальчишек с пятнадцати лет, – написал ниже Раинер. – Таких невозможно держать в узде, а уж если рядом есть кто-то вроде тебя…»
Он поднял взгляд, горько скривил губы, но зачеркивать последнюю фразу, как собирался вначале, не стал.
«Наша сила растет, когда ради обета мы отказываемся от того, чего действительно желаем. Рано или поздно любой дружинник доходит до предела. Обычно это означает конец службы в боевом отряде».
– Почему? – удивилась я. – Да тебя сейчас выпусти против любой тучи…
Его лицо исказила какая-то странная гримаса – не то улыбка, не то оскал. А надпись отпечаталась, кажется, до последнего листа блокнота – так он давил на ручку.
«Срыв. Достигшие предела всегда нарушают обет».
– Но ты же не нарушил.
Раинер поднял глаза – темно-свинцовые, ядовитые, вмиг утратившие и сочувствие, и нежность. И я вспомнила сама – и залилась краской.
«Ведьма-а-а…»
Да, не нарушил. Но это была заслуга алкоголя, а не его. И уж точно не моя.
– Даже если так. – Я поймала себя на желании отстраниться, отсесть подальше – и не стала себя в нем ограничивать. Раинер не возражал. – О феномене нарастания способностей известно у тебя на родине, само собой. Но Тангарра – изолированная планета. Кто мог знать об этом на Ирейе?
На этот раз он помедлил, прежде чем отвечать, – и явно сомневался, стоило ли вообще это делать. Но потом все-таки написал:
«А куда ведет портал, через который похитили леди Эмори, уже известно?»
* * *
Разумеется, я понятия не имела, но все-таки озвучила доводы Рэвена за иринейское направление. А Раинер задумчиво покачал ручкой над блокнотом и уверенно помотал головой.
«Слишком быстро все случилось. Действовал кто-то свой. Кто-то, кто знал, что я договорился о поединке с Рэвеном, леди Эмори собирается в гости к даме Аино, а обеты придают сил».
Прочитав очередную записку, я откинулась на подушку и недоверчиво хмыкнула.
– О спарринге с Рэвеном знал сам Рэвен, уборщица в тренировочном зале и дежурный по этажу. О том, что Эмори должна навестить леди Аино – лорд Эйден, секретарь принцессы, телепортист, камеристка и дежурный. А о твоих обетах – Рэвен и я. Нет ни одного человека, который был бы в курсе обо всех трех фактах одновременно… такого, о котором мы знаем. Что?
Храмовник молча указал на меня ручкой. Видя мое недоумение, обреченно вздохнул и все-таки наклонился над блокнотом.
«Обо всех трех фактах одновременно знала только ты. О спарринге тебе рассказал Рэвен, об обетах – я, а леди Эмори вчера беседовала с леди Аино прямо в коридоре, пока ты сидела над переводом в общем закутке. Они говорили по-ирейски, так что я могу только предполагать, но, скорее всего, о повторном визите принцесса предупредила именно тогда».
Беседу Эмори и Аино я не помнила, но в перевод я всегда уходила с головой – так что ничего удивительного в этом не было. В отличие от предположений храмовника.
– Намекаешь, что принцессу похитила злая ведьма? – ядовито поинтересовалась я, не найдя, что возразить.
Раинер укоризненно покачал головой, будто у него перед носом расшалился неразумный ребенок.
«Думаешь, раз ты с ним спала, то вопросов у него не возникнет?»
Вообще-то, если уж они возникли у Раинера, то… черт побери, мы же на Тангарре, чтобы меня без разговоров отправили на костер! Я не покидала здания, новые сенсоры мне так и не вживили, а единственным сообщением, которое я передала «на волю», была просьба Юнити прислать мне одежды, причем ответную посылку перетряхивали больше суток. Сама же я физически неспособна кого-либо телепортировать.
Только вот ночь перед похищением я провела в одиночестве, ускользнув от Рэвена и выбрав дальний угол за чертовым фикусом, который не просматривался с поста дежурного агента.
– Я здесь ни при чем! – возмущенно заявила я Раинеру – будто тот уже волок меня за решетку.
Храмовник только развел руками. Он это знал. Я это знала. А вот выбитые из колеи братья леди Эмори ни в чем уверены не были.
– Черт, – выдохнула я и откинулась на подушки, невидяще уставившись в потолок.
Не теряй голову, Бланш. Это не каратели, не бездумная толпа. Да, у следователей возникнут вопросы. Да, они будут и у Рэвена. Но у меня действительно не было никакой связи с внешним миром, кроме проверенной и официально одобренной отделом безопасности МагПро. Все, что мне грозит, – несколько допросов…
И, возможно, потеря работы. Кто захочет якшаться с бывшей подозреваемой по делу похищения Ее Высочества? Тут, между прочим, есть целых два переводчика, кровные родственники, и единственная причина, почему не привлекли их – это их нежелание отвлекаться от службы. Но если расклад изменится, и я перестану внушать доверие…
А еще господа агенты наверняка не постесняются выдернуть на допрос Юнити и Ясмайн. Как-никак принцесса пропала, важны любые свидетельства.
– Черт, – неоригинально повторила я и зажмурилась.
Самое смешное – держись я подальше от Рэвена, расклад был бы не столь безнадежен. Я выглядела бы не так подозрительно.
Но Раинеру об этом говорить определенно не стоило, так что я открыла глаза, чтобы сказать что-нибудь успокаивающее – и вздрогнула от неожиданности, обнаружив его склонившимся надо мной.
Отросшая щетина на подбородке и впалых щеках, сероватый тон кожи и тени под глазами: похоже, прошлой ночью храмовник тоже не мог уснуть, и на мгновение меня кольнула совесть.
Он оказался здесь из-за меня, пытаясь защитить. Из-за меня дошел до предела, после которого станет невозможной служба в храмовой дружине.
И не спал – из-за меня.
– Прости, – тихо сказала я.
Раинер вздрогнул, словно натолкнувшись на невидимую преграду, и резко отстранился.
К счастью, Рэвен вломился мгновением позже, а не раньше, и застал ничем не примечательную картину: храмовник уже сидел в метре от меня, среди разбросанных бумаг, и держал в руках блокнот. А я на подушках… ну, я-то не спала ночью, и лейтенант об этом знал.
Впрочем, это Рэвена ничуть не смягчило, да и на его неаристократичную манеру виртуозно материться прямо с порога не повлияло никак. Я уже настроилась на худшее, и что вся ругань адресована вовсе не мне, а Раинеру, поняла не сразу.
А поняв – похолодела.
– На кой … … тангаррцам ирейская принцесса-маг?! – завершил тираду будущий граф Гейб и звучно шарахнул дверью о косяк.
– Сойдет, если я переведу только окончание монолога? – нервно хихикнула я.
Рэвен спохватился, что говорил не на том языке, и любезно повторил – уже на нужном, правда, не столь красочно и многоэтажно: его разговорный тангаррский явно не подразумевал столь эмоциональное общение.
– В качестве топлива для костра? – вслух предположил Раинер от неожиданности.
Он не разговаривал уже несколько часов, и голос звучал хрипло – но все равно отдался в ушах тревожным эхом, заставив Рэвена, чутко реагирующего на изменения магического фона, страдальчески скривиться. Раинер виновато пожал плечами и обернулся к забранному ставней окну – будто мог там что-то разглядеть.
Судя по замысловатому жесту Рэвена – от защитного заклинания действительно ничего не осталось. Опять. Впрочем, это оказалось именно то, что нужно, чтобы сбросить лишнее напряжение: окно аж засветилось изнутри от излишне вложенной силы, а лейтенант расслабил плечи и зажал пальцами переносицу.
– Сядь и расскажи по порядку, – попросила я его, выразительно похлопав по смятой постели. – Так от нас будет больше толку.
Будущий граф протяжно выдохнул и сел на край кровати, прижавшись ко мне горячим бедром и ссутулившись. Я осторожно погладила его по руке, стараясь не смотреть на Раинера.
– Поисковые заклинания Мелкую не находят, – сообщил Рэвен, взяв себя в руки. – Похоже на щит от направленного поиска. Но Оберон, по крайней мере, смог подцепить след портала: Эмори сопротивлялась, а похититель торопился и ничего толком не затер. Телепорт ведет в тот же квадрат, куда в свое время забросило тебя, Эйв.
Меня передернуло. Раинер, похоже, тоже представил последствия прибытия дипломированного мага на Тангарру. Леди Эмори – практически квинтэссенция местных представлений о ведьмах: рыжеволосая, зеленоглазая, приковывающая взгляды.
И серебристая пульсация силы под ногтями – не последний фактор в привлечении взглядов, следует отметить. Каратели мимо такой красавицы не пройдут однозначно.
– Тангарра позиционирует себя как изолированное общество, где не место магам, – сказал Рэвен. – Почему Эмори? Она – единственная из женщин Ариэни, у кого есть дар. Единственная, кому на Тангарре грозит нешуточная опасность. Зачем ее могли похитить? – он поднял глаза на Раинера и досадливо поморщился: – Говори вслух. Если сейчас не разрушить то, что я наплел на окно, оно расплавит пластик. Переборщил…
– Не представляю, – честно признался храмовник и опасливо обернулся. Но Рэвен, похоже, приуменьшил: окно по-прежнему светилось. – По-моему, нужно срочно собирать отряд и телепортироваться обратно к Собору. – Слова «телепортироваться» в тангаррском не было, и он произнес его по-ирейски – с чудовищным акцентом. Я следила за окном, чтобы не концентрироваться на мыслях о возвращении. – Не могу себе представить, кого интересовало бы положение дел на Ирейе, но в храм стекаются все слухи… – десятник скосил взгляд на меня и задумчиво добавил: – А если не туда, то в Нищий квартал.
– Меня туда уже не пустят, – напомнила я ему.
– Если не заплатишь, – возразил Раинер.
Заклинание на окне все держалось, и я сочувственно положила руку Рэвену на бедро.
– Мне храм не заплатил, – сказала я. – А иностранная валюта Элои вряд ли устроит.
– Не факт, что храму есть за что тебе платить, – резко возразил Раинер – и окно вмиг погасло.
Глава 12 Ведьма и профессор
Сложнее всего почему-то оказалось не шагнуть в портал в старую хижину бокора на Тангарре – а надеть старое платье, выданное еще в храме. Я казалась себе змеей, которая пытается втиснуться в сброшенную кожу – но все же справилась и с этим.
Зато Раинер обрадовался своей идиотской укороченной рясе и мешковатым штанам, как родным, и немедленно стребовал назад освященный клинок. На фоне лейтенантов Гейб храмовник напоминал чрезвычайно неудачливого разбойника с большой дороги, пока королевские внуки не раскопали в хранилищах маскарадные костюмы жителей Тангарры.
Теперь разбойников напоминали все трое, хотя холщовые рубахи с натуральной окраской на Ирейе, должно быть, стоили немногим меньше парадных мундиров МагПро. Я постаралась отделаться от ассоциаций с маркитанткой при бандитской шайке и дисциплинированно вывалилась из сплетенного Обероном портала прямо под ноги мертвецу.
Зомби невозмутимо переступил через меня, обошел подрагивающее пятно телепорта и заскрипел ступеньками на мансардный этаж, чтобы отнести покойному колдуну давным-давно не нужный ему ужин. Я проводила мертвеца взглядом, задавила запоздавший всхлип и поспешно откатилась в сторону. Раинер словно специально ждал этого момента, чтобы выпрыгнуть из портала и мягко спружинить на полусогнутых ногах, восстанавливая равновесие.
– Ты в порядке?
Наверху что-то звучно грохнуло, выбив вниз старую труху, зазвенела разбитая посуда, и только какая-то неугомонная уцелевшая тарелка шумно вращалась на месте еще несколько секунд.
– Кажется, ты расколдовал зомби, – растерянно сообщила я с пола.
– Оно и к лучшему, – пожал плечами храмовник.
– И закрыл портал.
Раинер обернулся – и задавил все напрашивающиеся на язык ругательства, потому как над полом уже медленно собирался сгусток темноты, обещающий развернуться в зеркало нового портала. Вскоре из него шагнул Рэвен – и тут же высказал все, что оставил при себе храмовник.
Подать мне руку, помогая подняться, догадался только Оберон. Утренние события стряхнули с него всю привычную сонливость, и он деловито, не отвлекаясь ни на ругающегося брата, ни на огрызающегося храмовника, достал из-за пазухи тонкий шелковый платок. Поискового заклинания я не почуяла, но, судя по досадливой гримасе, неизвестный похититель по-прежнему держал над Эмори щит – и вблизи тот действовал не хуже, чем на расстоянии в три с лишним парсека.
– Кажется, щит хелльский, – удивленно сказал Оберон.
Рэвен и Раинер мигом прервали назревающую потасовку.
– Хелла – это же полностью магическая планета? – неуверенно уточнил храмовник.
– Не полностью, – покачала я головой. – Но там процент одаренных на душу населения выше всего. И магическая наука, соответственно, развита куда лучше, чем на остальных планетах Альянса…
– Откуда здесь взяться такому? – последнее слово Раинер произнес тем особым тоном, каким обычно благородные дамы поминают грязь под колесами автофлакса.
– Оттуда же, откуда взялась ирейская принцесса, – резонно заметил Оберон. – Кто-то же ее телепортировал.
Раинер скривил губы, но комментировать не стал.
– Не будем терять времени, – вклинился Рэвен. – Вы с Эйви идите в храм, а мы с Обероном выждем немного, чтобы не привлекать к вам внимания, и попробуем разнюхать, что творится в городе. Завтра в полдень встретимся здесь и обменяемся новостями.
Храмовник скупо кивнул и первым вышел из хижины.
Над болотами шел мелкий дождик. Он шелестел в зарослях осоки, выкрашивал старые доски домишки в темно-серый цвет и распускал маленькие круги на ровной глади над бочагами. Где-то неподалеку блаженно распевались болотные лягушки, надежно перекрывая куда более замысловатые мелодии из города.
– Какой-то праздник? – предположила я, неохотно выглядывая из-под подтекающей кровли над верандой.
Раинер, успевший спуститься на старую гать, бодро пожал плечами.
– Чем быстрее дойдем, тем быстрее узнаем.
Как раз-таки быстрее идти в город мне хотелось меньше всего, но именно поэтому я упрямо встряхнулась и полезла вниз.
Однажды я сумела отсюда выбраться. Смогу и снова. Столько раз, сколько понадобится, чтобы больше не бояться, чтобы этот мир не преследовал меня в ночных кошмарах… или чтобы они, по крайней мере, снова стали ночными.
Болотная вода оказалась неожиданно холодной – или я уже разнежилась и привыкла держать ноги в тепле? Это над Нальмой светило летнее солнышко, а здесь царила ранняя осень, промозглая и дождливая. Тонкие сапожки из плохо смазанной кожи не спасали, и вскоре у меня зуб на зуб не попадал.
Зато Раинер, казалось, впервые за последние дни вздохнул полной грудью – и теперь в охотку чесал по гати. Под его ногами ритмично чавкала болотная грязь, и казалось, что несгибаемому храмовнику нипочем ни осень, ни холодная гнилая вода, а единственное, что могло его смутить, осталось позади…
– Ты ведь не собираешься возвращаться на Ирейю, – неожиданно поняла я.
Кажется, насчет «позади» я не то чтобы погорячилась, но подумала совершенно не в том смысле, в котором следовало бы. То единственное, что могло смутить храмовника, действительно было позади него.
Шагах в трех, если быть точной.
– Я не подписал тот договор, – резко отозвался Раинер, но темп ходьбы все-таки снизил, позволяя себя догнать.
Идти вровень все равно не вышло бы – гать была слишком узкой. Но теперь я оказалась точно за его плечом, как голосок совести:
– Но ты обещал помочь.
– Я помогаю, – упрямо сказал Раинер. – Что вы сможете сделать на Тангарре без меня? Тебя не хотят видеть в Нищем квартале, эти двое – и вовсе чужаки, с которыми захотят говорить разве что такие же пришлые. Выходов на городское правление у вас нет. Остается только храм… – он запнулся и пошел еще медленнее.
– Настоятель сможет заметить, что с тобой что-то не так? – бестактно спросила я.
– Он не гоняется за каждым десятником, чтобы проверить его работоспособность, – хмыкнул Раинер и тут же раздраженно передернул плечами. – Но ему донесут, как только станет ясно. Среди десятников нет нарушивших обеты. А я… никто не ставит во главу отряда таких, как я.
– Что с тобой будет дальше?
Он остановился и резко обернулся, а я шарахнулась назад: так близко оказалось его лицо – и только своевременная реакция тренированного дружинника не позволила мне соскользнуть с гати. Раинер помог мне восстановить равновесие и тотчас же убрал руки, словно боялся обжечься.
– Не пропаду.
В этом я и так не сомневалась – а продолжать разговор что-то вдруг расхотелось.
* * *
В городе и правда праздновали.
Даже стражники на воротах оказались слегка навеселе и на вооруженного храмовника с девицей, по щиколотку измазанной болотной грязью, взглянули без особого интереса и неодобрения. Раинер попытался было завязать диалог, но от него только досадливо отмахнулись: не иначе, в сторожке дожидалась своего часа еще бутылка-другая.
– Запах изменился, чувствуешь? – с затаенной надеждой заметил храмовник, отчаявшись добиться чего-нибудь от стражников.
Как по мне, не слишком. От города всегда пахло одинаково: нечистотами, дымом и сырым деревом. Но сегодня и впрямь что-то изменилось, исчезла какая-то тревожная, горчащая нотка, к которой я так привыкла за последние месяцы, что уже не обращала внимания.
На окраинах было непривычно пустынно. Зато где-то в центре громко играла музыка и царил праздничный гомон, и мы, не сговариваясь, нырнули в мучительно знакомый проулок, чтобы срезать дорогу до городской площади. Уже за пару кварталов стал виден дым – и я, проклиная себя последними словами, догнала Раинера и трусливо вцепилась в ленту десятника, переброшенную через его плечо.
– Это не казнь, – понимающе усмехнулся храмовник, перехватив мою руку. – Видишь, дым светлый? Костер жгут просто так, без масла и… не трясись. У тебя грамота от храма, помнишь?
– Помню, но не уверена, что она все еще действительна, – пробурчала я. Заледеневшие от страха пальцы медленно отогревались в его ладони, но думать о хорошем у меня не получалось – в отличие от него. – А костер может просто догорать, между прочим.
– Тогда бы пахло по-другому, – упрямо покачал головой воспрявший духом Раинер и добавил шагу.
На площади, перехватив ошарашенный взгляд подзагулявшего стражника, он спохватился и выпустил мою руку, но я уже и сама успокоилась. Казням здесь все-таки так не радовались – по крайней мере, бочки с дешевым молодым вином точно не выкатывали. Да и помост у спуска от замковых ворот явно сооружался для комфорта высоких гостей, а вовсе не для того, чтобы чернь могла насладиться кровавым зрелищем.
Сейчас помост пустовал, но напыщенный герольд в выцветшем камзоле то и дело провозглашал, что «добрым жителям» надлежит выпить за помолвку графского советника, красоту и плодовитость невесты, а также долгие лета собственно графа.
Мы с Раинером переглянулись и тут же причислили себя к жителям злым. Я – потому что подозревала, что невеста категорически против оценки себя с точки зрения плодовитости, а храмовник – потому что знал несколько больше о графском дворе, нежели я.
– Насколько я помню, графского советника унесла чума, – тихо сказал он мне, благодарно приняв простенький глиняный кубок из рук виночерпия. – После этого Его Сиятельство и приказал обратиться за помощью к бокору, но тот ничего не успел сделать, потому как в городе потери были куда значительней. Где граф успел найти нового советника за такой короткий срок, да еще неженатого?
Его удивление было вполне понятно: такие дела на Тангарре быстро не делались. Советников выбирали тщательнее, чем жену: та надоест – и на костер, а с советником-то каждый день общаться! И чтобы им стал кто-то настолько молодой, что еще даже сам жениться не успел…
Раинер нахмурился, так и не пригубив вино, и потянул меня по ступеням вверх – к темной громаде Собора.
Там его появление предсказуемо произвело фурор. Молодой послушник – совсем еще мальчишка – выронил метлу, которой медитативно шаркал у порога, с вожделением поглядывая на гульбище внизу, и метнулся во внутренние помещения. Его крик свидетельствовал о чем угодно, кроме радости.
– Кажется, твои братья решили, что ты умер, – заметила я. – А теперь восстал неупокойником и таскаешься с девицами.
Раинер спохватился и выпустил мою руку. Я хозяйственно подобрала метлу и прислонила ее к косяку.
Эту трогательную картину и застал смутно знакомый парень, выскочивший с молитвенником наперевес из внутренних помещений. Начатая уже литания встала у него поперек горла: неупокойника он бы еще как-то задержал до прибытия остального десятка, но против двоих мертвецов – или, того хуже, мертвеца с женщиной – выстоять ему не светило. Дружинник посерел лицом и попятился, и Раинер досадливо ругнулся.
– Еще ты давай убеги впереди своего визга, Камиль, – раздраженно пробурчал десятник, решительно переступая порог. – Живой я, живой! Не веришь – спой.
– Й-я-а еще не д-доучил, – проникновенно признался Камиль, и стало понятно, что он немногим старше удравшего послушника.
Раинер резко выдохнул, прикрыв глаза, и затянул литанию сам.
Выверенная акустика храмовой залы подхватила его голос, расцветив его новыми обертонами, подхватив мелодию эхом. Казалось, будто Раинеру подпевал целый хор – с искушающей хрипотцой, царапающей слух, шуршащей где-то под ребрами, распадающейся на сотни и сотни голосов, отстающих друг от друга на доли секунды. Сумрачные краски витражного света охватывали его фигуру слабо сияющим ореолом, услужливо рассыпая цветные блики под каждый его шаг.
Я застыла на пороге – дура дурой, зачарованная, завороженная, безнадежно прикусив губу.
Хорош, паршивец. До чего же хорош…
Камиль, похоже, всецело разделял мои впечатления. Первые слова молитвы он слушал, разинув рот, на середине у него задрожали губы, а под конец дружинник все-таки выронил молитвенник на пол и бросился обниматься – по-медвежьи неуклюже, каждым жестом выдавая, как ему непривычны такие выражения чувств – и как они ему нужны.
Я, наконец, вспомнила, где видела его. Камиль входил в десяток Раинера. Это его он посылал в храм сообщить, что нашелся артефакт, способный растворить неупокойника.
Раинер подтвердил мои выводы, неловко похлопав Камиля по спине и быстро отстранившись.
– Где ты был? – неровным голосом спросил он и, спохватившись, подобрал молитвенник с пола. – Мы уже решили… в Нищем квартале сказали, тебя ранил нахцерер… епископ Арман лично пел тебе заупокойную!
Надо полагать, молитву пели только для Раинера. А то, что я пропала вместе с ним, было отличным поводом вздохнуть с облегчением.
Что ж, кажется, в моем возвращении есть свои плюсы. По крайней мере, я смогу лично взглянуть в глаза епископу. И даже настоятелю!
– Долгая история, – вздохнул Раинер. – Бланш знала человека, который смог вылечить мою руку. Но не сразу.
Камиль открыл было рот… и тут же закрыл, перехватив предостерегающий взгляд своего десятника.
– Лучше расскажи, что тут творилось, пока меня не было, – нарочито беспечно попросил Раинер, хлопнув дружинника по плечу, и уверенно пошел в сторону столовой, увлекая его за собой.
На меня он даже не оглянулся, и я, глубоко вздохнув, развернулась и пошла обратно к площади.
Быть не может, чтобы там не ошивался никто из дневных в поисках наживы! А Элои говорил только о Нищем квартале и ничего – о том, что мне и подходить к старым знакомым нельзя…
* * *
Кто-то впихнул мне в руки такой же глиняный кубок, как и Раинеру – четвертью часа ранее; там плескалось на самом донышке, но разило так, будто туда вылили всю бочку. Я натянула на лицо благодарную улыбку, отсалютовала кубком, тайком плеснув себе в волосы, чтобы не выделяться в развеселой толпе, и ввинтилась в самую гущу народу.
Говорили обо всем подряд. В течение ближайших пяти минут я узнала все, что происходило, не происходило и могло бы произойти в городе – оставалось только выяснить, какие из сплетен к какой категории относились.
А вот чтобы высмотреть юркие тени, мелькающие среди добропорядочных жителей, времени ушло куда больше. Меня никогда не готовили для работы в толпе – Старшой считал, что мне самое место на ночных улицах, а вот для гуляний я слишком приметна. Он, разумеется, оказался прав: сама я никого поймать не сумела, но зато и часа не прошло, как передо мной вынырнул невесть откуда Длинный и тут же окинул меня оценивающим взглядом.
