Текст книги "Минни (СИ)"
Автор книги: Екатерина Соловьева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)
Глава 8
В спальне царила густая тьма и такая хрупкая тишина, что Минни казалось, будто она слышит стук собственного сердца.
Его руки были большими и надёжными. А ладони – тёплыми и немного шероховатыми: они царапали соски, когда он медленно проводил ими вдоль её обнаженного тела в кромешной тьме. От грудей… к животу… и дальше по ногам… до самых кончиков пальцев.
Снаружи ветер скреб ветками по фасаду и окнам холла, а здесь, в спальне, слышалось только их дыхание. От Люциуса пахло тревожно: тлеющим костром, дымом и вереском.
«Латакия».
– Вы должны уйти, сэр…
Минни думала, что это прозвучит твёрдо и холодно, но фраза больше была похожа на просьбу. Она уже выплакала в подушку злые слёзы и почти уснула, когда почувствовала, как прогнулась кровать от его веса. Одеяло медленно ползло под его пальцами вниз, а девушка думала о том, что Люциус в первый раз пришёл к ней сам, не пользуясь унизительным колокольчиком.
– Помолчи…
Пальцы коснулись её губ. Минни поняла, что Люциус пьян: сладковатый запах виски качнулся в густом воздухе. Она видела его разным: человечным и жестоким, застегнутым на все пуговицы и чувственным, без застывшей маски на холёном лице. Но таким встревоженным, открывшим не только тело, но и душу – никогда.
– Я сегодня преступил черту. Нарцисса ещё не знает, а ты… – мужчина покачал головой. – Я выкрал эту проклятую шляпу из кабинета Повелителя и собственными руками отдал Ордену. Обратного пути нет…
– Вы теперь… с Сопротивлением?!
Он молчал в темноте, и она не сразу поняла, что он расстёгивает рубашку. Минни подогнула колени к груди. Обида ядовито колыхнулась в сердце.
– Вы нарушили своё обещание, сэр. Я спала с вами в обмен на защиту от вашего сына, но вы даже не озаботились вернуть чары неприкосновенности.
Люциус сжал её колено. Его пальцы поглаживали внутреннюю сторону бёдер, холодя перстнем кожу.
– Я забыл о заклинании, верно… но у меня были причины… Дементоры забери эту войну! Чего ты хочешь за мою… ошибку?
«Тебя! – чуть было не выкрикнула она. – Всего! Целиком!»
– Свободы.
Он саркастически усмехнулся.
– Меня скоро убьют. Яксли подозревает меня. Он видел… После той стычки у Стоунхенджа он приглядывает за мной… Так что скоро ты получишь свою свободу. А сейчас… скажи, чего хочешь сейчас.
Вместо ответа она села и обняла его за шею.
– Тебя не убьют! Я их всех заколдую. Я ведь ведьма, ты знаешь?
– Моя. Моя ведьма, – прошептал Люциус, запуская пальцы в её пышные волосы на затылке и приникая к устам жарким поцелуем. – Mea est anima tua aternum…
* * *
После той ночи Минни казалось, что время несётся с поразительной скоростью. Спустя пару дней после Хэллоуина в поместье гостили Гринграссы и Паркинсоны. Мастер Драко много танцевал с юной Асторией и шутил. После того, как Минни подвесила его в воздухе, он старался не встречаться с ней взглядом.
Леди Нарцисса с каждым днём мрачнела и теряла свою легкомысленность. Девушка поняла, что Люциус в конце концов сообщил и жене о том, на чьей теперь они стороне. Леди Лестрейндж хмуро зыркала на всех и время от времени потирала предплечье с Меткой.
Поместье то затихало, словно перед бурей, то превращалось в гудящий улей. Из каминов поочерёдно появлялись то мистер Эйвери, то мистер Долохов, то мистер Яксли. На последнего Минни боялась даже смотреть, помня слова Люциуса о подозрениях. Гости обсуждали ярость Лорда и пропажу той самой Шляпы. Вслух обвиняли школьников и преподавателей Хогвартса, которые недавно посещали кабинет директора. И шёпотом роняли предположения о шпионаже и тайной слежке среди Совета.
– На Гриффиндоре не осталось сообщников Поттера, все подозрительные проверены Веритасерумом, – шепеляво рассказывал мистер Долохов, вычищая зубочисткой застрявшее мясо. – Все директоры с портретов попрятались, проклятые трусы! Привидения молчат, задери их мантикора!
Минни не уставала поражаться актёрским способностям хозяина: он кивал Пожирателям Смерти с угрюмо-озабоченным видом и постукивал пальцем по подлокотнику кресла, качая головой на очередную выдвинутую собеседником версию.
Люциус не отпускал её от себя ни на минуту. Под любым возможным и невозможным предлогом она была рядом с ним. В кабинете, пока мужчина работал с бумагами и письмами, вытирала пыль с полок в шкафу, где рядами стояли папки с гербом Малфоев и буквой «М», как на лацкане пиджака мистера Пия Толстоватого. Жаль, пергаменты были девственно-чистыми, но девушка подозревала, что содержание надёжно спрятано от посторонних глаз и проявляется только для хозяина. В спальне Минни перестилала бельё, взбивала подушки и проветривала, наполняя комнату морозной ноябрьской свежестью. А по вечерам растапливала камин и готовила ему земляничный чай с бриошами.
Она чувствовала напряжение Люциуса всякий раз, когда сжимала его испачканные чернилами пальцы. Он ожидал чего-то неприятного.
– Что будет, если Сопротивление победит?
– Мы уедем. К морю. Там есть одно место… я хочу показать его тебе. Волшебный грот. Там красиво.
– И ваша жена будет рядом? Всё время?
– Уж не думаешь ли ты, что я брошу её здесь?
– Правильно, бросьте меня… сэр.
Минни зашипела: так больно он сжал её руку.
Над поместьем сгущались тучи. За обедом все члены семьи молчали, и даже светские формулы не в силах были поддержать беседу. Напряжение висело в воздухе такое плотное, что, казалось, его можно резать ножом. Четыре человека, связанных тайнами, своими и чужими, скрытыми и явными. Семья.
Леди Нарцисса будто очнулась от наваждения и внезапно начала уделять внимание мужу. И каждый раз, когда хозяйка поправляла ему галстук или брала за руку, Минни казалось, что её сердце пронзает острый кинжал.
А на днях Чайна просила отнести в гостиную горячий шоколад. Горничная выполнила поручение с большим трудом. Увидев, что хозяева сидят на диване, а леди Нарцисса склонила голову на плечо мужа, Минни чуть не опрокинула чашки.
Выскочив, она опрометью помчалась в свою комнату, чтобы скрыть непрошеные слёзы. И тогда-то наскочила на мастера Драко. Он загородил ей дорогу, но больше не ухмылялся.
– Здравствуй, Минни.
– Пропустите, сэр, пожалуйста!
– Я ведь говорил тебе, глупая…
Девушка старалась сдержаться изо всех сил, но от его слов выступили слёзы. И она не осталась в долгу.
– Я всё думала, сэр, почему мне сошла с рук та пощёчина, и магия клятвы меня не изувечила.
– К чему ты клонишь? – нахмурился парень.
– А к тому, сэр, что клятва имеет обратную сторону! Когда сюзерен прекращает заботиться о своём вассале, клятва перестаёт действовать с обеих сторон.
Мастер Драко судорожно вдохнул и сжал палочку в рукаве. Но сумел взять себя в руки, только глаза потемнели, как грозовое небо, от еле сдерживаемого гнева.
– Я хотел бы видеть лицо отца в тот момент, когда ты сидела у меня на коленях и облизывала мои пальцы. Ты ведь не говорила ему, верно?
Минни сверкнула глазами: он попал в точку. Конечно, она ничего не сказала Люциусу ради хрупкого мира, который установился между ними. Пусть временно, пусть хоть на несколько дней, но оно того стоило: быть просто женщиной и мужчиной, а не служанкой и хозяином.
В ту ночь ей снилось, как Люциус прижимает её в ванной лицом к стене из чёрного мрамора и входит сзади. А когда она разворачивается за поцелуем, её ртом жадно завладевает Драко.
Минни проснулась, вся в поту. И больше не смогла заснуть.
* * *
В тот вечер за стенами погромыхивало. Минни несколько раз выглядывала в окно, чтобы убедиться, что это не слуховые галлюцинации, ведь в ноябре гроз обычно не бывает. Чернильное небо и рваные свинцовые тучи расчёркивали белые молнии, будто чьи-то смертельные заклинания. Дурное предчувствие комом подступило к горлу, сразу вспомнились слова Люциуса о гибели.
На звон среднего колокольчика в холл она бежала со всех ног. Все Малфои собрались у двустворчатых дверей. Фигуры Люциуса и Драко казались совсем чёрными из-за плащей Пожирателей. Уродливые маски белели на лицах, как оскаленные черепа. Нарцисса обернулась к ней:
– Вот ты где, принеси-ка из гардеробной мою кашемировую мантию, да побыстрее!
– Нет, – голос Люциуса из-за маски искажался до неузнаваемости. – Даже не думай об этом.
Хозяйка совсем по-девчоночьи топнула ногой.
– Я иду с вами! Я волшебница! Я не могу сидеть здесь и переживать, когда вы рискуете жизнью!
Люциус подошёл к ней и погладил по щеке.
– Тебе там не место, Нарси. Мы с Драко будем действовать скрыто, а у тебя нет даже маски. Тебя моментально убьют. И я себе этого не прощу.
Минни поймала себя на том, что больно прикусила губу. Сердце сдавила холодная лапа ревности.
– Всё будет хорошо, мама, – Драко коротко обнял её и отстранился. – Пора. Бруствер просил не опаздывать.
Двери за ними захлопнулись, и поместье погрузилось в надрывное ожидание. Нарцисса устало ссутулилась, убрала светлую прядь со лба и вдруг наставила палочку на горничную:
– Убирайся в свою комнату, проклятая грязнокровка! Это всё из-за тебя, маленькая дрянь! Видеть тебя не желаю!
Минни закрылась в спальне, даже не поужинав. Впрочем, сейчас кусок не полез бы в горло. Вопросы росли, как снежный ком, но никто не мог дать ответов.
«Куда они? Зачем? Последняя битва Сопротивления? А если Яксли… Нет! Нет-нет-нет!»
Она только потом поняла, что домовики её заперли. Дверь оказалась запечатанной магией и не поддавалась ни пинкам, ни толчкам. Минни отчаянно металась, как зверь в клетке, чувствуя, что сердце рвётся наружу и заходится от страха. Вопреки воле и рассудку рвётся к нему, чтобы спасти, чтобы не дать погибнуть. В небе над поместьем разыгралась гроза: гром бранился, будто древнее божество, нечаянно потревоженное человеком. Тёмную комнату озаряли синие всполохи диких молний, окрашивая мир чёрно-белым, как плащ и маска Пожирателя смерти.
Минни закрыла глаза и сосредоточилась изо всех сил. Она вспомнила улыбку Люциуса, его запах, его ласки и руки – тёплые, сильные надёжные. «Моя, моя ведьма». Девушка открыла глаза. В руках сконцентрировался жаркий белый шар. Он менялся до тех пор, пока не превратился в маленькую выдру.
Повинуясь больше инстинкту, чем разуму, Минни выкрикнула:
– Лети к нему! Скажи, что я жду его живым! Помоги ему!
Зверёк вылетел сквозь стекло и растворился в ночи. Обессиленная выплеском магии и переживаниями, Минни упала на кровать и заснула, крепко обнимая подушку.
* * *
Утром её звали так требовательно, что цепочка туго натянулась, поторапливая и выталкивая в коридор через расколдованную дверь. Звенели все три колокольчика. Минни не стала разбирать, какой был первым, а просто прочла на серебряном боку большого «Спальня» и бегом бросилась туда.
Люциус лежал в кровати, бледный, с тёмными кругами под закрытыми глазами. Леди Нарцисса хлопотала над ним, расставляя на тумбочке склянки с остро пахнущими зельями. Она накрыла его по грудь одеялом и поцеловала в лоб.
– Мэм… – взволнованно начала Минни.
Хозяйка обернулась, и девушка заметила седую прядь в её волосах. А ещё красные от слёз глаза и опухшие веки.
– Минни… мне нужно отдохнуть. Будешь следить за состоянием моего мужа. Через час надо будет втереть в предплечье вот эту мазь, это бадьян и вороний глаз. И сразу же напоить вот этим оранжевым зельем, оно восстанавливающее. Потом пойдёшь к Драко…
Оставшись наедине с хозяином, Минни едва сдерживала слёзы. Она с ужасом смотрела на его предплечье, где теперь вместо Метки алел уродливый рубец. Не удержавшись, девушка коснулась раненой руки, и Люциус застонал, не приходя в сознание.
– Всё кончено… Мы победили… Хогвартс наш…
Минни шмыгнула носом, она только теперь заметила, что из-под одеяла выглядывают бинты, стягивающие грудь. Не дожидаясь положенного часа, она принялась осторожно наносить вязкую мазь дрожащими пальцами.
Поместье словно накрыли невидимым колпаком, отрезав от внешнего мира: никто не появлялся в пламени заблокированного камина, не трансгрессировал в парк, ни одна сова не стучалась в окно. Томительная тишина окутала уголок Уилтшира, за окнами крупными хлопьями падал снег, обволакивая мир холодным белым безмолвием.
День за днём они с Нарциссой сменяли друг друга у постелей Люциуса и Драко – парня ранили в спину, и он вынужден был лежать на животе, но его шрам от Метки хотя бы заживал быстрее. Домовики молча приносили бульон, свежую воду и салфетки для обтирания.
В то время Минни действительно стала настоящей частью семьи Малфоев. После того, как она поила, кормила с ложечки, а потом обтирала влажной тканью Драко и Люциуса, они из хозяев превратились в раненых мужчин, родных и близких.
Когда Люциус пришёл в себя и увидел её, он прошептал:
– Скажи мне, как…
– Что, сэр? – она склонилась над ним.
– Как ты вызвала Патронуса без палочки?
– Я не знаю, сэр. Я просто очень хотела… чтобы вы вернулись.
– Твой зверёк… выдра, он спас мне жизнь. Если бы он не отвлёк Яксли… я бы лежал в склепе, а не здесь.
Люциус благодарно сжал её руку, переплетя её пальцы со своими. Минни казалось, она могла бы сидеть так рядом с ним вечно, чувствуя тепло и радуясь оттого, что нужна ему.
Однажды она застала леди Нарциссу в голубой гостиной, рыдающей над старой колдографией. Тушь под глазами размазалась и стекала по щекам чёрными слезами.
– Мэм, простите, вам плохо? Я сейчас принесу вам жасминовый чай…
– Уйди! – всхлипнула хозяйка, утирая платком распухший нос. – Оставь меня с ней наедине!
Минни поняла, что на колдографии смеётся леди Беллатриса, ещё молодая и, возможно, ещё не сумасшедшая. Ещё живая…
Она боялась спрашивать, кто ещё погиб в этой битве при Хогвартсе. Из скупых фраз Драко стало ясно, что Яксли серьёзно ранил Люциуса и сбежал, а самого его сильно приложил Кэрроу. Эйвери, Макнейр и Долохов теперь в Азкабане. Поттер сразился с Лордом, и оба они упали замертво, но Поттер снова встал, а Волдеморт рассыпался в прах. Убиты оборотень Люпин и один из мальчишек Уизли. Хогвартс пострадал сильнее, чем в первый раз, и грядущее Рождество школьники будут отмечать дома.
Драко поправлялся быстрее, чем его отец. Уже через три дня он сидел в столовой с идеально прямой спиной, которая, видимо, всё ещё ныла, а при ходьбе едва заметно прихрамывал. Люциус начал вставать уже через трое суток, а полностью исцелился через неделю. Он всё ещё был бледен, но со своей обычной уверенностью разблокировал камины и велел эльфам вычистить от снега все дорожки в парке.
Он запретил Драко покидать поместье и в одиночку отправился на разведку в Лондон. Его отсутствие ощущалось остро всеми членами семьи: они меряли гостиную шагами, изредка поглядывая на большие часы на каминной полке, которые так медленно отсчитывали минуты. Минни не понимала, какого чёрта они подчиняются ему сейчас, когда Лорд пал и больше никто не угрожает?
«Почему именно сейчас нельзя прикрыть его, ведь после болезни он так слаб…»
Люциус вернулся к вечеру, живой и невозмутимый.
– Всё довольно неплохо, – сообщил он, стягивая перчатки и меховую шапку. – Орден занял Министерство, там хозяйничает Бруствер. Он первым делом снёс тот идиотский монумент в Атриуме, который поставила Амбридж… В Хогвартсе заведует МакГонагалл, мы с ней договорились, что я переведу из Гринготтса приличную сумму на восстановление замка. Но обучать они смогут только к февралю, если не к марту.
– Что насчёт меня, папа? – спросил Драко, потирая переносицу, совершенно так же, как отец.
– Поттер, – коротко выдохнул Люциус, словно эта фамилия всё объясняла. – Я почти договорился с Бруствером о денежном возмещении твоих рейдов, но Поттер… он требует срок в Азкабане. И сказки про Империо уже не действуют.
– Ну да, почему бы нет? – желчно усмехнулся Драко. – Ведь меня всего лишь ранили в спину, а он умер пару раз!
Леди Нарцисса заявила от окна, потирая озябшие пальцы:
– Я хочу уехать отсюда. Мне больно быть здесь без неё! Я не смогу смотреть в глаза тем, кто её убил… Люциус, когда мы отбываем?
Он нахмурился, разглядывая серебряные застёжки на плаще.
– Международная сеть порталов заблокирована. Французы, чтоб им провалиться! Они запаниковали, когда весть о смерти Лорда пересекла Ла-Манш. Придётся дождаться пока новый исполняющий обязанности министра даст разрешение на перемещение.
– Бруствер согласится пойти против Поттера? – с недоверием спросил Драко.
– Он обещал. Сказал, как подготовит все бумаги, сразу отдаст прямо через камин.
Потянулись бесконечные дни ожидания.
Минни пугала одержимость Люциуса. Самое страшное было позади: битва кончилась, никакая смерть ему не грозила, а он каждый раз занимался с ней любовью, как в последний. Он не мог надышаться ею, зарывался в волосы, шептал какие-то глупости и ласкал до безумия.
И сейчас в его кабинете, когда она удобно устроилась у него на коленях, с интересом читая «Ступени волшебства», что-то определённо мешало.
Люциус занимался двумя стопками, одна из которых была облигациями банка «Гринготтс», а другая – банка «Дувр». Он сверял цифры с пергаментом, развёрнутым на столе, и что-то быстро подчёркивал острым пером, царапая бумагу.
Минни чувствовала, как что-то весьма ощутимо упирается между ягодицами, и сидеть становится всё неудобнее, но не могла оторваться от книги. «Ступени» читались как увлекательный приключенческий роман, и не хотелось пропустить ни строчки. Поэтому она очнулась, только когда руки мужчины накрыли грудь, уверенно поглаживая и дразня сквозь атласную ткань. Пальцы нетерпеливо расстегнули мелкие пуговички на лифе и коснулись нежной кожи.
Облигации и книга были забыты. Люциус развернул её к себе лицом, и девушка обняла его за шею, легонько покусывая мочку уха. Его чувственные губы захватили соски, язык ласкал острые розовые кончики, вызывая у девушки страстные вздохи. Минни взяла его лицо в ладони и приникла в пылком поцелуе. Огонь между ними разгорался, как пламя дракона – стремительно и неистово.
Она слышала, как Люциус расстегнул молнию, и трусики исчезли под властью негромкого «Эванеско!»
Минни чувствовала, как член медленно погружается внутрь, заполняя её. Она уперлась коленями в подлокотники, стараясь принять его в себя целиком.
Люциус насаживал девушку на себя, с силой сжимая бёдра до синяков. Он не сводил с неё жадного взгляда, возбуждаясь ещё больше от одного вида: глаза прикрыты от блаженства, язык скользит по губам, а затем белые зубы вонзаются в них в попытке удержать громкий стон. От несравненного удовольствия её горячего тесного лона темнело в глазах.
Он охватил губами ягодку соска, покусывая и посасывая так, что любовница охнула и впилась в его бедро острыми ногтями.
Минни всхлипывала, от каждого толчка обжигающее горячее удовольствие разливалось по телу. Клитор тёрся о лобок мужчины, и в предвкушении чего-то большего девушка оперлась руками на спинку кресла. Она задвигалась вверх-вниз, пытаясь поймать приятное ощущение. Люциус низко застонал от блаженства и принялся помогать ей, быстро подаваясь навстречу. Вдруг девушка залепетала:
– Милый… Люциус… Боже… До чего же… хорошо-о-о-о!
Она протяжно вскрикнула и обмякла на его груди, тихо вздрагивая. Люциус уже был на грани, когда мышцы её лона сжали его. Он зарычал, вбиваясь с неистовой силой, и вцепился зубами в плечо девушки, чувствуя, как изливается в неё, как весь мир ослепительно вспыхивает, унося на волнах безумного блаженства.
– Ты… великолепна, Минни… В кровать, малышка.
* * *
Гермиона спала. Ей снился странный сон. Сначала погоня по лесу от егерей, потом поместье Малфоев и пытки этой ведьмы Лестрейндж. Потом ограбление Гринготтса и битва в Хогвартсе. Фенрир у горла Лаванды… пылающая Выручай-комната и запах гари… Ярость Рона и кольцо его крепких рук на метле… предсмертный вопль Крэбба… острый клык василиска и смятый от яда кубок… Гарри… Гарри! Как она испугалась, увидев его на руках Хагрида бездыханным! Но он поднялся, словно непобедимый Мерлин и снова атаковал Волдеморта!
Они победили. Конечно же, они победили! А тёплое дыхание рядом – это Рон. Всё позади, всё теперь хорошо. И его рука, крепко прижимающая её к себе – как подтверждение этому. Гермиона улыбнулась, решив не открывать глаз и просто понежиться в объятьях любимого.
Она чувствовала, как Рон целует её в плечо, переворачивает на спину. Его губы касаются ключиц, тёплый язык приятно обводит полушария грудей и вершинки.
«Боже! И когда он только этому научился?».
Поцелуи опускаются всё ниже, обрисовывая живот, Рон сгибает её ноги в коленях, и нежно покусывает внутреннюю сторону бёдер. Гермиона изнывает от предвкушения чего-то великолепного и сжимает в кулачках простынь. Его ласки нежны и неторопливы, язык скользит вверх и вниз, так что всё внутри пылает от желания почувствовать его внутри. Она негромко постанывает, комкая в руках ткань, когда он проникает внутрь. Любимый покусывает и посасывает бугорок клитора, и девушка чувствует, что сейчас взорвётся, а губ срывается какое-то жалобное поскуливание.
– О… о, милый… милый, только не останавливайся!
И он ускоряется, понимая, как она близка к тому, чтобы…
– А-а-а-а-а-а-а-а-а-а!
От нахлынувшей волны оглушающего удовольствия Гермиона выгнулась дугой, сжав голову любимого между бёдрами. Сквозь туман неги и блаженства она чувствовала, как тёплый толстый член раздвигает её складки и беспрепятственно проникает внутрь, вызывая целую гамму невероятных ощущений.
«Но… Нет… Мы же ещё не… я хотела…»
Гермиона распахнула глаза, чтобы увидеть счастливое лицо Рона, ведь он так желал этого. Но мужчина, который двигался в ней, оперевшись на сильные руки, Роном вовсе не был.
– Доброе утро, малышка! – озорно улыбнулся Люциус Малфой.
Его белые волосы, озарённые светом из окна, словно светились, создавая какой-то неземной ореол, и в первое мгновение Гермиона решила, что попросту спятила.
Девушка в ужасе закрыла и открыла глаза. Она не понимала, где она и что происходит. И каждая мысль разбивалась новым толчком, приносящим мучительное наслаждение.
– Прекра-а… тите… – и даже голос срывался на вдохе.
Творился какой-то страшный сюрреалистический кошмар: она в постели с Малфоем-старшим, да ещё и получает от этого удовольствие. Девушка рванулась вверх, пытаясь оттолкнуть его.
– Пусти… Пусти-и-и-те!
На мгновение Люциус замер, осознавая, что происходит, а затем резко перехватил её запястья и прижал к матрацу.
– С возвращением, Гермиона! Кто бы мог подумать, что оргазмы избавляют от Обливейта! Стоит предложить этот метод в Мунго, то-то Локонс обрадуется!
– Что вы де… лаете?!
– Ну ты же получила удовольствие, – ухмыльнулся Люциус, возобновляя движения, – теперь моя очередь.
– Не смейте…
Она яростно задёргалась, и Малфой ускорился, уничтожая любые попытки сопротивления.
– Пусти… Чудовище!
– А вчера ты звала меня «милый Люциус»…
Одно воспоминание об этом – и Люциус подхватил её под коленки, прижимая ноги к животу. Гермиона осыпала его плечи градом ударов, она царапалась и даже вцепилась в спутанную белую гриву. Но когда он стал брать её с бешеной скоростью, проникая так глубоко, что из горла рвались жалобные всхлипы, девушка ощутила, как неотвратимо накрывает второй оргазм, не менее яркий, чем первый.
– О, чёрт… Нет, нет!
– Да-а, – хрипло выдохнул Люциус, и Гермиона, почти теряя сознание, почувствовала, как он заполняет её тёплым семенем.
Придя в себя и отдышавшись, она спихнула его, откатилась на край кровати и завернулась в одеяло. И тут же схватилась за голову: картинки-воспоминания посыпались так быстро, что она не успевала воспринимать их.
Клятва-оммаж… Обливейт Драко… Побег в ночь, волчий вой… Вот она делает Люциусу массаж… «Как поживает твоя горничная, Люциус?»… Драко прижимает её к стенке в библиотеке… Легилименс Волдеморта, боль… «Милый… Люциус…»
Слёзы катились градом по щекам. Гермиона захлёбывалась рыданиями.
– Вы… Вы меня… Это должен был быть Рон!
– И думаю, я прекрасно с этим справился, – цинично заметил Люциус, приводя в порядок растрёпанные волосы. – Уверен, Драко не стал бы с тобой так церемониться.
И тут она вспомнила Стоунхендж. Глаза её расширились от ужаса.
– Гарри! Рон! О, господи… Они теперь думают, что я на вашей стороне!..
– Собственно, так оно и есть, – невозмутимо кивнул Люциус.
Он к этому времени надел брюки и застёгивал последнюю пуговицу чёрной рубашки.
Гермиона злобно прошипела:
– Подонок!
И тут же охнула от боли, скрутившей тело: собственная кровь, принявшая клятву, не давала оскорблять хозяев.
– Мерзавец! Похотливая скотина! Трусливый Пожиратель!
Боль сложила пополам, но так, казалось, даже легче переживать всё то, что свалилось на неё разом.
