Текст книги "Минни (СИ)"
Автор книги: Екатерина Соловьева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)
Минни чувствовала, как трусики врезались в промежность, а между ногами мокро, чертовски мокро.
– Ты игноририруешь приказы Лорда, Белла? Или песенка грязнокровки так тебя задела? – холодно осведомился мистер Малфой-старший.
Ведьма сверкнула агатовыми глазами, расхохоталась и раздавила окурок в пепельнице.
– Тебе лучше знать, Люциус.
Он поморщился и повернулся к горничной.
– Вот что, Минни. Спустись в кладовую, принеси мне «Латакию». У меня от этой духоты и коньяка опять ломит виски.
– И не забудь принять душ и сменить бельё на обратном пути, – насмешливо заметил мастер Драко.
Минни молча кивнула. Только силой воли ей удалось выровнять дыхание и медленно выйти с террасы. От пережитого унижения хотелось умереть.
Она спустилась в кухню на подгибающихся ногах. Кладовая была за дверью, а «Латакия» – в деревянном ящичке, на самой верхней полке. Девушка взялась за ручку двери и вдруг бросила взгляд на суетящихся эльфов. Чайна заколдовала посуду, и та самостоятельно мылась в большой раковине, Юна порхала над десертами, любовно добавляя в пирожные то вишенку, то взбитые сливки. Лу, хвала Мерлину, не было.
«Рабы, – с отвращением и грустью подумала она. – Но их хотя бы не пользуют, как последнюю…»
Злость поднялась с глубины души удушливой волной и охватила её, как пожар. И решение, такое чёткое и определённое в своей простоте, поставило точку в ненужных размышлениях.
– Чайна, – попросила горничная, – мистер Люциус просил открыть окна в холле, слишком душно, у него голова разболелась.
Домовуха кивнула и щёлкнула пальцами.
– Конечно, Минни!
– Ты – прелесть, Чайна, – усмехнулась Минни. – Мастер Драко просил твоего грибного пирога и бутылку воды.
Поставив тарелку с пирогом, бутылку и стакан на поднос, девушка быстро зашагала в тёмный холл. Она прекрасно знала, что все двери поместья запирались на ночь, и выход был только один. Горничная убедилась, что вокруг пусто: только холодный ветер вытаскивал прозрачные занавески сквозь приоткрытые створки. Она на всякий случай попыталась снять с шеи унизительные серебряные колокольчики, но это ей, как и всегда, не удалось. Стащив забытый плед с диванчика, она завернула в него бутылку и пирог и выбросила свёрток из окна. Услышав глухой звук удара о землю, она влезла на широкий подоконник и спрыгнула прямо в острые ветки жасминовых кустов.
Чертыхаясь, Минни потёрла оцарапанные ноги и левое плечо. Кругом царила ночная тьма, такая густая, что, казалось, можно было потрогать её руками. Изо рта вырывался пар. Девушка принялась шарить руками вокруг в поисках свёртка. Прошло несколько томительных минут, прежде чем она нащупала мягкий ворс краденого пледа. Минни прижала его к груди и попыталась сориентироваться. Парк потерялся в густом тумане. Серая пелена окутывала деревья и дорожки, размывая границы между предметами.
«Так, – судорожно соображала она, – если я с левой стороны холла, то та часть стены должна быть за теми клёнами… Наверное…»
Осенний холод торопил, пробираясь под атласное платье. Когда девушка добралась до стены, у неё зуб на зуб не попадал. Яму, обнаруженную накануне, пришлось искать на ощупь в кромешной тьме. Минни рыла подмёрзшую землю, ломая ногти о случайные камни и стараясь не думать о том, сколько времени она здесь возится. Наконец, ей удалось найти звериную нору, и она с двойным усердием принялась углублять её, стуча зубами от холода.
В какой-то момент Минни послышался шум со стороны поместья, и тут же она провалилась по локоть в яму. В этот момент в ночной тишине зазвенели колокольчики, то ли два, то ли три сразу, времени разбирать не было. Не теряя ни секунды, девушка нырнула в нору и протиснулась с другой стороны стены, вся в грязи земле.
«Свобода!»
Однако расслабляться было рано. Впереди чернело щетинистое редколесье, и Минни бросилась туда, прижимая к груди свёрток с едой. Затерявшись между деревьями, она ещё раз попыталась сорвать проклятые колокольчики, которые и не думали умолкать. Бесполезно. Заколдованные язычки трезвонили, грозя выдать её местонахождение, и Минни собралась с силами и побежала вперёд. От усталости её шатало, и приходилось держаться за шершавые стволы деревьев. Подол треснул, зацепившись за ветку шиповника, но девушка только дёрнула ткань на себя и порвала атласное платье.
«Главное – добраться до какого-нибудь жилья… людей… И не попасться Сопротивлению…»
Подлесок вывел к широкому полю с дорогой, изрытой колеями. Минни ковыляла по обочине, дрожа от холода, и спотыкалась на каждом шагу – туфель стало не видно из-за налипшей грязи. Вдали от поместья туман рассеялся, и над полем взошла ядовито-жёлтая луна, заливая всё вокруг нездоровым мутным светом.
Минни шла, шла, но на пути не попадалось ни единого признака человеческого жилья. Она вздрагивала, заслышав вдалеке голодный волчий вой, и плотнее куталась в мягкий плед. Колокольчики по-прежнему пели, но уже тише, и девушка почти смирилась с этим назойливым звуком. Может, поэтому и прослушала, как позади с хлопком появились три тёмные фигуры.
– Попалась, грязнокровка!
Минни вскрикнула и обернулась. Мистер Люциус. Мастер Драко. И Чайна. Неприятный жёлтый свет луны придавал всем им зловещий вид. Будто злые духи, вышедшие из преисподней на Хэллоуин, задумали утащить беглянку в ад.
– Далеко собралась? – процедил хозяин Люциус.
В слепой надежде она бросилась бежать, но от усталости ноги больше не держали. Девушка спотыкалась и падала, вставала и снова с трудом передвигала ноги, ставшие вдруг такими тяжёлыми.
– Хватит, – раздался над головой сердитый голос мистера Люциуса. – Спектакль окончен. Бери её, Чайна, и неси домой! Да вымой хорошенько!
Минни почти не почувствовала внушительный тычок в ребра от обманутой домовухи. Только объятья худых лапок и резкий рывок, увлекающий куда-то сквозь пространство.
Глава 4
Люциус не мог заснуть. Который час он ворочался с боку на бок, отбрасывал одеяло и снова укрывался. Но стоило закрыть глаза, тут же возникало видение, как пальцы Драко погружаются во влажное лоно грязнокровки, а та сдавленно постанывает и безуспешно пытается свести ножки. Это сводило с ума. Люциус в очередной раз откинул одеяло и перевернулся на живот, сжав уголки подушки в кулаках. В голову закралась крамольная мысль, что груди девчонки, должно быть, такие же мягкие на ощупь. Лежать в таком положении стало совсем неудобно, и мужчина со стоном перевернулся. Его лихорадило. Такой каменной, неспадающей эрекции он не помнил давно, хлопковые пижамные штаны грозили порваться, едва видение вставало перед глазами. Но на месте пальцев Драко должно быть кое-что иное, чтобы девчонка кричала, визжала…
Невыносимо!
Люциус лежал в кромешной темноте и слушал, как воет осенний ветер за стенами поместья. Вот уж кто не связан никакими приличиями и обязательствами!
Он, конечно, накажет девчонку. О, да. Она поплатится за свой побег. Когда он понял, что её нет слишком долго, паническая мысль об её раненой гордости закралась сразу. И потом Люциус ясно представил себе, что сделает с ними Лорд, когда узнает, что они упустили грязнокровку.
Отыскать её, разумеется, не составило труда: колокольчики звенели на зов обоих Малфоев. Звук на какое-то время потерялся в перелеске, но на открытом поле стал слышен так, что даже волки подобрались ближе.
«А если бы волки… Проклятая дура! А Драко? Какого боггарта он так несдержан?!»
Люциус злился на сына, но в какой-то мере понимал его, и это сильно раздражало. Признавать свои пороки оказалось не слишком-то приятно.
Снова перед глазами возникла картинка: Драко прижал Минни к стене, его рука задирает коричневую юбку и дёргает трусики…
Люциус мысленно поставил себя на место сына. Он должен быть там, а не Драко. Чувствовать бархат её кожи, шёлк податливых губ…
Сейчас проще всего было спуститься в чулан, раздвинуть грязнокровке ноги и так отыметь её, что… но… Мерлин, всегда есть эти «но».
Лорд ясно дал понять, что к девчонке пока нельзя применять Круцио, а значит, придётся использовать более сложные методы.
Люциус осознавал, что находится в весьма скользкой ситуации. Минни сбежала явно из-за Драко, и если сам он пойдёт по пути сына, то так ничего толком и не добьётся, а девчонка снова попытается улизнуть или выдумает ещё чего похуже. К тому же мужчина и сам предпочитал совершенно другой, более действенный подход, который всегда себя оправдывал. Умение заставить женщину «вариться» в собственном желании пришло к нему только с опытом, но каков был результат, когда вожделенный плод падал в ладонь сам, весь истекающий соком и предлагающий себя отведать!..
Люциус встал и набросил халат. Его била крупная дрожь. Он взял палочку, зажёг Люмосом свет и торопливо зашагал к спальне Нарциссы, справедливо рассудив, что женатому мужчине не пристало удовлетворять свои потребности самостоятельно.
После того, как мучительное напряжение было снято, Малфой вернулся к себе и смог думать яснее.
Люциус досадливо фыркнул, вспомнив манерные слова Нарциссы, разбуженной бесцеремонным вторжением: «Люциус, это же так некуртуазно. Это не модно теперь».
Хорошо ещё, что в спальне царила тьма: представлять на месте жены девчонку было намного легче. Особенно заводили воспоминания о массаже, о маленьких нежных пальчиках, так беззастенчиво и невинно ласкавших его.
Люциус снова накрылся одеялом и прислушался: ветер за стенами тоже успокоился и стих.
Однако мысли о маленькой горничной продолжали преследовать. Минни вторглась во все аспекты его жизни. Как некстати она заметила тот пустой портрет! Он заказал его почти год назад, и когда повесил в кабинете, сразу позвал:
– Северус! Ты слышишь меня, Северус?
Бледный зельевар "ожил", покосился на него, укоризненно покачал головой и ушёл. Просто взял и ушёл с картины за сто галлеонов. Собственно, от Снейпа ещё и не такого можно было ожидать, но именно теперь Люциусу требовался совет по поводу того, что происходит с Лордом. Почему он стал рано уходить с приёмов, будто сбегая в Хогвартс? Что за паника в голосе, когда он заговаривает о Поттере? В его смехе пробиваются истерические нотки или это только кажется?
Если бы Люциус не знал Лорда так давно, он мог бы сказать, что тот чего-то боится. Но образ напуганного Волдеморта просто-напросто не помещался в его сознании.
«Мы победили. Власть в наших руках, и всё идёт, как нужно… Чего же тогда ему опасаться? Неужто мальчишки Поттера?»
Вот если бы Снейп вернулся и рассказал хотя бы о том, за что Лорд убил его, загадок стало бы значительно меньше.
Мысли невольно вернулись к минувшему вечеру.
«Зачем грязнокровка, задери её пикси, разозлила Беллу этой песенкой? Нашла кому мстить и демонстрировать характер! Дважды дура!»
Эта идиотская песенка про двух сестёр вызвала непрошеные воспоминания не только у Беллы и Нарциссы. Нетрудно догадаться, что в роли «рыцаря» выступал он сам. Старая история. Давние обиды…
Белла всегда посматривала на него искоса. И Люциус, зная свояченицу, прекрасно понимал этот взгляд: таким хищник смотрит на жертву, мужчина – на женщину. Но ему претила одна только мысль о том, чтобы стать очередным победным значком на мантии этой ведьмы. Экземпляром личной коллекции.
Они тогда вернулись с Лазурного берега: жена забеременела Драко, её постоянно тошнило. Нарциссу успокаивали только прогулки в парке да жасминовый чай, который готовила Чайна. Поначалу Люциус везде сопровождал её, но потом ему это наскучило. Он наколдовал рядом с беседкой большие качели под навесом, и Нарцисса часто засыпала там.
Однажды в поместье гостили Белла с Родольфусом. Был июль, солнце палило нещадно. Они играли в покер в беседке и пили вермут, Нарцисса цедила свой чай. Люциус собрал тогда стрит-флеш и выиграл у Руди. Малфой допил вино, потянулся и отправился в особняк, чтобы облегчиться. От зноя его, помнится, сильно развезло, и, встретив в коридоре на обратном пути Беллу, Люциус не слишком удивился. В глазах свояченицы плясали черти. Она молча подошла к нему и опустилась на колени, стягивая брюки.
– Полегче, Белла, – хрипло заметил он. – Мы же родственники!
– Тогда это должно быть вдвойне пикантно, – низко пробормотала она и принялась облизывать его член.
Люциус прекрасно понимал, что сам позволил ей это. Но Нарси из-за беременности в последнее время совсем перестала его ласкать, а мужские потребности никуда не делись. К тому же он просто диву давался, что вытворяла Белла. Свояченица дразнила языком, заглатывала глубоко, до умопомрачения, ласкала полными губами, сжимая его ягодицы острыми ногтями. Это было сродни наваждению – животная похоть, крепко замешанная на вермуте и долгом воздержании; и он, вцепившись в её чёрные растрёпанные волосы, со стоном излился ей в горло.
Разумеется, в этот пикантный момент их и застала Нарцисса. И пока Люциус застёгивал брюки, сёстры уже успели достать палочки и направить их друг на друга. Каким чудом он тогда успел выхватить свою и заорать «Экспеллиармус!» – одному Мерлину ведомо. Хмель мгновенно выветрился, едва Люциус понял, чем бы всё сейчас закончилось. Он фактически втолкнул Беллу в камин и бросился успокаивать рыдающую жену.
– Она мне не раз говорила, – всхлипывала Нарцисса, – что окрутить тебя ей ничего не стоит… она была права… я для тебя ничего не значу!
Люциус мысленно наградил себя Круцио и крепко обнял её, покрывая лицо поцелуями.
– Прости меня, милая! Я в этот момент думал о тебе… – уверенно солгал он. – Я ни на кого тебя не променяю!
Заглаживать вину тогда пришлось долго, Люциус месяца два не отходил от жены. А потом Белла совсем спятила и запытала Лонгботомов до безумия, за что и была заключена в Азкабан. Но позже, когда Лорд освободил её, и она снова появилась у них в поместье, сёстры снова помирились, но свояченица больше не прожигала его взглядом. Ведь она получила свой значок на мантию.
Засыпая, он снова вернулся мыслями к маленькой горничной.
«Повелитель отдал её нам в безраздельное владение, – рассуждал он. – Лорду Поттер нужен мёртвым, и после этой операции Минни больше ему никогда не понадобится. Она наша навсегда».
* * *
Минни сидела в чулане на полу, сложив по-турецки ноги, напевала себе под нос и чистила картошку. Таз перед ней постепенно наполнялся шелухой, а глиняный горшочек – белыми клубнями. Настроение было прекрасным, хотя ещё два дня назад казалось, что жизнь кончена.
Чайна позавчера была очень зла. Она бросила Минни в ванну с водой и чуть не утопила, заставляя окунуться целиком. Девушка так выбилась из сил, что даже брыкаться не могла, только судорожно отплёвывалась, когда выныривала на поверхность. Старая домовуха была так сердита, что всякий раз больно дёргала за волосы, втирая в них шампунь. Она ополоснула свою подопечную и швырнула ей большое полотенце.
Минни, дрожа, завернулась в него и молча легла на постель, желая уснуть и больше никогда не проснуться.
Следующим утром она обнаружила, что заперта в чулане. На спинке стула висело её старое коричневое платье, рядом – чёрные башмачки. Еду через несколько часов принесла Юна. Маленькая домовуха поставила миску с пресной овсянкой на пол, собираясь исчезнуть, но Минни схватила её за лапку.
– Погоди, Юна. Ну хоть ты-то на меня не сердишься?
– Минни предала хозяев! – неожиданно злобно зашипела та. – Минни плохая!
– Юна, послушай… У меня не было выбора. Прости меня! Вам, наверное, здорово досталось от Малфоев?
– Минни обманула Чайну, – горько ответила Юна. – Домовики никогда больше не станут уважать Минни!
И с хлопком исчезла. Девушка в сердцах пнула миску, и овсянка разлетелась по дырявому ковру. Так она осталась без завтрака.
Юна больше не разговаривала с ней. Домовуха молча приносила какую-нибудь работу и возвращалась, чтобы забрать то, что сделано. Минни поняла, что в наказание поручения ей дают самые унизительные, по мнению хозяев: то разделать перепёлок, то нарезать майоран. А заштопать – горку только эльфийских хламид, ибо чинить одежду чванливых Малфоев она не достойна. Горничная была этому только рада: от одной мысли, что придётся зашивать панталоны леди Нарциссы или бельё мастера Драко, её передёргивало.
«А мистер Люциус? Носит ли он бельё? Вряд ли», – подумала Минни и хихикнула про себя.
Когда работа кончалась, горничная не знала, куда себя деть от скуки и отчаяния. Она понимала, что наказание за побег скоро последует, и гнала тревожные мысли о нём. Временами накрывала такая глухая тоска, что девушка просто ходила кругами по чулану, словно зверь, запертый в клетке. Поневоле она жалела, что не досталась волкам. Уж они-то не стали бы её мучить, сожрали бы – и дело с концом!
На второй вечер Минни прижалась лбом к холодному зеркалу.
«Если бы были живы родители… или друзья. Ну хоть кто-то, кому она нужна… кто бы поддержал… Одна. Совсем одна».
Она провела ладонью по трещине, невольно сравнивая свою жизнь с этим зеркалом – такая же тусклая и разбитая. Из глаз потекли слёзы. И сквозь полупрозрачную пелену Минни увидела, как трещина медленно зарастает. Проморгавшись, она с изумлением уставилась на собственное отражение – целое и невредимое. Девушка снова и снова проводила по гладкому стеклу, но больше чудес не случалось.
Однако это открытие окрылило её и сразу подняло настроение.
«Я – волшебница! Настоящая волшебница! Я могу колдовать даже без палочки!»
Целый день Минни экспериментировала с разными предметами: оторвала кусок простыни, скребла растрескавшуюся деревянную раму, но капризная магия пропала так же быстро, как и появилась. Несмотря на это, девушку грел сам факт волшебства и надежда, что когда-нибудь оно вернётся.
«Что если просто лучше питаться и набраться сил? Или… достать палочку?..»
Настроение поднялось ещё и от воспоминания о словах мистера Люциуса о том, что монстр-Лорд запретил трогать её. А это, если рассуждать здраво, значило, что в ближайшее время Круцио ей не грозит, и этим моментом глупо было бы не воспользоваться.
Кроме того, Минни решила, что стоит заручиться хоть чьей-нибудь поддержкой в этом ужасном доме, иначе до следующей попытки побега ей просто не дожить.
Поразмыслив, она пришла к выводу, что во всём поместье был только один человек, на помощь которого можно рассчитывать. Ведь не первый же раз мистер Люциус спас её от собственного сына. К тому же Минни всё ещё манил его кабинет с пустым портретом и газетными подшивками.
* * *
На третий день Юна вывела пленницу из чулана и велела следовать за ней. В голубой гостиной домовуха оставила девушку щуриться от непривычного после тьмы чулана света, бьющего в высокие окна, и исчезла. Минни почувствовала, как сердце начинает выстукивать бешеный ритм: перед ней в креслах сидели хозяева и пристально разглядывали; леди Нарцисса в строгом белом платье, как шахматная королева – с неодобрением, мастер Драко в костюме цвета индиго – с предвкушением, мистер Люциус, весь в чёрном… его лицо не отражало ни одной эмоции, и это напугало больше всего. Угрюмое молчание затягивалось, и девушка с трудом сдержала желание вытереть о платье вспотевшие ладони.
– Служанка, именуемая Минни, – холодным тоном начал мистер Люциус, – подло предала свою семью, совершив побег и мелкую кражу.
Минни сглотнула. Оттого, что о ней говорили в третьем лице, будто её здесь и вовсе нет, дополнительно создавалось унизительное ощущение собственной ничтожности.
«Кражу? Да чёрта с два они бы обеднели без тряпки, воды и куска пирога!»
И тут она разглядела на столике свиток и серебряный нож.
– Горничная Минни должна быть наказана в назидание другим слугам. И за чёрную неблагодарность и измену своим хозяевам приговаривается к принесению вассальной клятвы на крови.
– На крови… сэр? – переспросила девушка. – Но, может…
– Не смей перебивать, дрянь! – взвизгнула Нарцисса. – Ты переходишь всякие границы!
– Возьми нож и свиток, грязнокровка, – медленно произнёс мастер Драко. – Порань ладонь и зачитай клятву. Вслух.
Минни развернула желтоватый пергамент и нервно облизнула губы.
– Я, Минни Грейнджер, клянусь хранить верность семье Малфоев…
– Нет, так не пойдёт!
Мастер Драко поднялся и схватил её за руку. Взяв острый нож, он раскрыл ладонь девушки и глубоко полоснул по ней. Минни вскрикнула от боли, пытаясь вырваться, на глазах выступили слёзы. Алая дорожка сбегала на толстый ковёр, пропитывая его.
– Читай! – хладнокровно приказал Люциус.
Он кивнул Нарциссе, и та развернула пергамент перед горничной, брезгливо оттопырив мизинец.
Минни всхлипнула, готические буквы сквозь пелену слёз расплывались, теряя своё значение. Сдавленное запястье онемело. Не видя никакого иного выхода, она сбивчиво заговорила:
– Я… Минни Грейнджер… клянусь хранить верность семье Малфоев… не поднимать руки против моих хозяев… и никогда ничего не утаивать. Не выдавать их тайн… ох! Не злоу… не злоумышлять ни против них, ни против их крепостей… ни против их владений… и хранить… и хранить перед ними почтение…
Рану неприятно обожгло, словно её присыпали солью. Кровь, пролитая на ладонь и ковёр, густо задымилась, принимая клятву оммажа.
– Принимаю клятву, – сказал мастер Драко.
Он отпустил руку Минни и внезапно крепко поцеловал её в губы. Пока ошарашенная девушка приходила в себя, леди Нарцисса бросила пергамент на столик и повторила:
– Принимаю клятву.
Она взяла лицо Минни в ладони и также поцеловала её. Когда с кресла поднялся мистер Люциус, щёки горничной пылали от смущения.
– Принимаю клятву, – сказал он и приник к устам девушки.
Минни оперлась на столик, баюкая раненую руку и не в силах поверить в случившееся. Губы ещё горели от нежданных прикосновений, и осознание того, что сейчас произошло, накрыло с головой, возвращая с небес на землю. Девушка совсем растерялась: все планы новых побегов, все мечты о свободе рушились на глазах.
«Вечная кабала…»
– Кроме того, – прибавил вдруг мистер Люциус, – я накажу тебя лично. Чтобы ты знала, что ждёт тебя за любую провинность. Иди за мной!
Он пошёл вверх по лестнице, направляясь, очевидно, в свой кабинет, и Минни обречённо последовала за ним. Даже думать не хотелось о том, что ещё её ждёт.
– Отец, – вдруг вмешался мастер Драко и сжал её плечо, останавливая. – Не стоит беспокоиться. Я сам накажу её.
Люциус медленно обернулся и покачал головой.
– Это моя обязанность, Драко. Отпусти Минни!
– Отец, – парень вопросительно поднял бровь, – не ты ли говорил, что мне пора браться за ум и заниматься делами поместья? Вот я и пытаюсь следовать твоим советам. Мне так хочется испробовать новые заклинания… Не зря же ты посылал меня на обучение к Лорду?
– Конечно, нет. Но пока я – глава рода, я определяю, кто и как здесь будет наказан.
Мастер Драко опасно сощурился.
– Считаешь, у тебя достаточно власти для этого? Лорд одарил меня могуществом, и я не слабее тебя…
Минни зажмурилась. Хотелось бежать отсюда как можно дальше и не оглядываться. Рука молодого хозяина жгла кожу сквозь ткань платья.
– Драко, – вкрадчиво начал мистер Люциус, спускаясь обратно и покручивая трость, – ты сейчас, конечно, в фаворе у Лорда. Но что станет с твоей репутацией, если Лорд узнает, что грязнокровка сбежала именно по твоей вине?
Парень побледнел и сжал губы, глядя на отца.
– Ты этого не сделаешь. Неужели грязнокровка тебе дороже, чем я?
Мистер Люциус схватил трость, и голова серебряной змеи уперлась в подбородок сына. В льдистых глазах полыхало бешенство.
– Ты забываешься, Драко! Изволь следовать приказам старших, иначе наказывать придётся тебя!
– Люциус! Драко! – Нарцисса вскочила и встала между ними. – Перестаньте сейчас же! Это всего лишь прислуга! Кто мешает вам наказать её по очереди?
Минни закрыла глаза от ужаса, пытаясь не упасть в обморок. Хотя в этот момент это было бы наилучшим выходом.
– За мной, Минни, – процедил Малфой-старший, и девушка почувствовала, как неохотно разжимаются пальцы на её плече.
Гостиная осталась позади. Горничная шла за хозяином, низко опустив голову и считая ступеньки, покрытые изумрудным ковром. Мир рушился с каждым шагом. Не соврать, не постоять за себя… И когда за её спиной захлопнулась дубовая дверь, Минни вздрогнула, ощущая боль в ладони и тупую тоску в сердце.
Мистер Люциус задёрнул шторы и зажёг огонь в камине: в кабинете было прохладно. Он подошёл к горничной, что понуро стояла у порога, взял её за руку и направил палочку.
– Вулнера санентур!
Рана мгновенно затянулась, не оставив даже шрама. Минни смотрела в глаза хозяина, который так и держал её руку в своей. Девушка чувствовала, как изнутри снова поднимается гнев: излечить, чтобы затем снова наказать?!
– Зачем вы всё это делаете? Этот обряд, клятва… Я здесь чужая! Это не мой дом!.. Господи… Вы ведь обманываете меня… Если мои родители были вам так преданы, где их могила? У меня нет ни одной их колдографии!
– Не смей обвинять меня! – с угрозой в голосе сказал мистер Малфой, отпуская её и пряча палочку.
Но Минни уже было не остановить.
«Какого чёрта?! – зло подумала она. – Наказанием больше, наказанием меньше?!»
– За что вы меня так ненавидите? Чем я хуже вас?
Мужчина предупреждающе погрозил пальцем. Девушка топнула ногой и поморщилась: её же тело наказывало болью свою хозяйку за нарушение клятвы – непочтительность.
– Да что такого в моей крови? Она заразная? От неё можно заболеть? Или всё это выдумки?
Мистер Люциус скрипнул зубами, вынул палочку из трости и направил на непокорную горничную.
– Не смей говорить о том, о чём понятия не имеешь!
Но Минни это только раззадорило. Она взялась за его палочку и ткнула себе в грудь.
– Давайте! Круцио? Инкарцеро? Я своих убеждений всё равно не изменю. Что, не можете? Лорд не велел?
Мистер Люциус испытующе смотрел в её тёмные как ночь глаза.
– Диффиндо, – тихо сказал он.
Платье, распоротое заклинанием, разъехалось по швам. Минни ахнула. Она схватилась за края в попытке удержать ткань на себе.
– Диффиндо! Диффиндо! Диффиндо!
Люциус взмахивал палочкой снова и снова, так что коричневая ткань вместе с лифчиком и трусиками осыпалась на пол лохмотьями, оставив лишь цепочку с колокольчиками. Обнажённая Минни стояла перед ним, сжавшись от страха и прикрыв груди ладошками. Такого поворота она не ожидала.
Хозяин медленно обошёл горничную, словно хищник, готовящийся напасть на добычу. В чёрной рубашке он напоминал девушке палача. Мистер Люциус снял перчатки и отодвинул вьющуюся прядь с её бледного лица, его пальцы будто невзначай скользнули вдоль белой шеи.
– Бедняжка Минни… Теперь ты не так верна своим убеждениям, м-м-м? Видишь, как всё просто, когда я на своём месте, а ты на своём?
Минни задрожала. Прикосновение тёплых пальцев к озябшему телу будто огнём обожгло.
Голос срывался на рыдания.
– Вы… Я считала вас порядочным… Вы такой же, как ваш сын!
Мистер Люциус насмешливо изогнул бровь:
– Ты так считаешь?
Он подошёл к двери и положил пальцы на круглую медную ручку.
– За этой дверью стоит мой сын. Я чувствую это, это моя кровь. Он ждёт, когда я выпущу тебя, чтобы вплотную заняться тобой. И, знаешь, я в любой момент могу распахнуть дверь и отдать тебя ему. Вопрос в том, хочешь ли ты этого. Решай сама!
Минни заплакала. Ей отчаянно не хотелось верить в происходящее.
Роняя слёзы на толстый ковёр, она проговорила:
– Вы что же… вынуждаете меня выбрать между ним… и вами?.. Как вы можете… Что скажет ваша жена…
Мистер Люциус оперся спиной на дверь и сложил сильные руки на груди, разглядывая носки ботинок.
– Думаю, Нарси будет рада, если я больше не стану принуждать её к тому, чем ей претит заниматься. Не стоит строить из себя идиотку, ты прекрасно видишь, как они с Беллой держатся за руки.
Минни с вызовом бросила:
– Хотите, чтобы я стала вашей сексуальной игрушкой?
– Только так я смогу защитить тебя от Драко. Он набирает силу. Если я проведу обряд первым, он не сможет больше касаться тебя. Это исключительно твой выбор.
Девушка опустила голову. Ей хотелось умереть. Броситься из окна и разбиться насмерть. Быть может, тогда она встретится с родителями?
Молчание тянулось и тянулось. Хозяин ждал ответа, демонстративно поглядывая на настенные часы.
– Итак, я открываю дверь.
В этот момент она себя ненавидела. С большим трудом дались слова:
– Я выбираю вас…
Мистер Люциус резко развернулся и распахнул дверь. Минни вздрогнула от ужаса, думая, что хозяин вероломно обманул её. На пороге действительно стоял мастер Драко, переводя мрачный взгляд с отца на горничную.
– Сам видишь, Драко, – улыбнулся мистер Люциус, – она выбрала меня. Видимо, оригинал лучше копии…
Парень зло ухмыльнулся:
– Это мы ещё посмотрим!
Он смерил Минни оценивающим взглядом, словно обдумывая, с чего бы начать осаду, затем резко развернулся на каблуках и исчез в коридоре.
Девушка сжалась в комок на ковре.
– Зачем вам всё это? Зачем вы это делаете?
Люциус закрыл дверь и запер её заклинанием.
– Считай это наказанием за побег.
Он сдвинул два кресла и взмахнул палочкой, трансфигурируя их в большую кровать. Затем наколдовал бельё и тёплые одеяла. Минни с ужасом следила за его манипуляциями. Она закрыла лицо руками, когда в кабинете на миг появилась Чайна и тут же исчезла, оставив на столе бутылку вина, бокалы и что-то ещё.
– Сюда, Минни, – нетерпеливо позвал хозяин, похлопав по кровати. – И пошевеливайся!
Она подошла на негнущихся ногах и села рядом, безуспешно пытаясь унять сильную дрожь.
– Держи.
В руках оказался бокал с холодным вином, оно качалось в хрустальном плену, будто кровь, и Минни выпила его одним махом.
Мужчина опрокинул её на спину и улёгся рядом. Замерев от страха, она чувствовала тепло его тела сквозь чёрный шёлк рубашки, чувствовала жадный опаляющий взгляд и лёгкие, почти невесомые касания умелых пальцев.
В нелепой попытке сбежать девушка попыталась встать, но Люциус удержал её за талию и снова повалил на кровать.
– Не спеши, Минни! У нас впереди много, много приятных минут.
Минни закусила губу и отвернулась, признавая своё поражение. Да и можно ли победить в противоборстве со взрослым мужчиной? От бессилия хотелось плакать, но слёзы уже кончились. Она так надеялась на его поддержку, считала, будто Люциус опекает её, заботится, ограждая от своего сына, а на деле… и это можно было бы счесть предательством, если бы её не подвела собственная глупая наивность и невозможные ожидания.
Внезапно Минни поймала себя на мысли, что по телу растеклась приятная нега, а вино постепенно согрело и расслабило, избавив от дрожи. Она не смогла бы с точностью сказать, когда успокаивающие поглаживания перешли в смелые ласки. Одно настолько плавно перетекало в другое, что каждое его касание казалось естественным и таким необходимым. Руки Люциуса дарили неожиданное, но такое нужное сейчас тепло, и девушка с удивлением поняла, что собственное тело предаёт её, что оно с радостью отзывается на умелые мужские ласки, изгибается, словно моля о большем. Дыхание участилось, кожа будто горела от каждого прикосновения. Девушка поймала себя на мысли, что невольно любуется этим беловолосым мужчиной, и покраснела.
