Текст книги "Минни (СИ)"
Автор книги: Екатерина Соловьева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)
Глава 21
Мартовский ветер приносил с моря холод и тоску. Драко стоял, оперевшись на гладкие перила каменной террасы, и смотрел, как в бухту заходит спортивная яхта Блейза.
«Наконец-то. Хоть с кем-то можно будет поговорить. И не о тряпках».
– Как дела?
Астория подошла сзади и обняла его со спины. Драко машинально протянул руку, чтобы сжать её пальцы, привычно изображая интерес. Жена ни о чём не должна догадаться.
– Чудесно. Любуюсь видом из нашего будущего ресторана.
Она молчала, и Драко был благодарен ей за это. За все эти её «Драко, смотри, какие очаровательные портьеры!», «Драко, Драко, смотри, это же оригинал Ле Фолле!» хотелось влепить «Силенцио».
Даже её голос казался не высоким, а писклявым. Астория стала какой-то блеклой, неживой. Как будто её кто-то недорисовал. Бледная, тень настоящей женщины.
Драко никак не мог понять, откуда вдруг взялась эта антипатия к собственной жене. Ведь он любил её, раз женился? Или нет? Был ведь отличный секс на пляже, долгие морские прогулки…
Он поначалу думал, что вся эта внезапная неприязнь оттого, что Астория так сильно похожа на его мать. Такая же бледная, светловолосая, надменная и холодная. Поэтому он жену больше и не хочет, ведь испытывать желание к матери – противоестественно.
Но когда понял истинную причину, внутри зашевелилось отчаяние. Всё началось именно в то утро, в августе прошлого года, когда ему приснилась Гермиона Грейнджер. Тогда Драко с трудом удержался, чтобы не разбудить Асторию и не реализовать грёзы. Он стоял под тёплыми струями душа, закрыв глаза, и прокручивал в голове жуткий и возбуждающий сон. Вода стала губами Гермионы: они ласкали обнажённый живот, внутреннюю сторону бёдер. Пальцы сами сомкнулись на члене, водя вверх-вниз, вверх-вниз. Драко настолько реально почувствовал её язык на головке, что застонал, запрокинув голову. От ощущения безграничного удовольствия его просто взорвало на мельчайшие частицы так, что он ещё долго не мог понять, где находится.
Когда он отдышался и смыл сперму, в голове вдруг что-то щёлкнуло: ты уже делал это. Как дежавю. И откуда-то всплыла фраза, его голос: «Поласкай меня!».
Драко бросило в жар.
«Невеста отца! Мерлинову мать…»
Были и другие сны. Один за другим. В первом Гермиона облизывала его подбородок так, что во рту скапливалась слюна. Во втором соблазнительно ела клубнику в шоколаде. В третьем выгибалась под ним и стонала: «Ещё, ещё…».
Всё это привело к тому, что сексуальная жизнь Астории стала яркой и разнообразной. А вот Драко мучился: он представлял на её месте другую. С пышными медовыми волосами и сладкими ягодными устами. Такую нежную и горячую.
«Ягодка…»
Жена вырвала из воспоминаний.
– Ты почему такой хмурый?
– Я был у мамы, – солгал он.
И Астория замолчала. Она прекрасно знала, каким угрюмым и дёрганым возвращался муж из Мунго.
В этом вопросе Драко сложно было уличить во лжи. Вид постаревшей опухшей матери медленно убивал. Но печальнее всего – то, что она больше не узнавала его. И самое ужасное – что ничего нельзя сделать, только смотреть, как Нарцисса медленно угасает. Драко упорно искал способ вернуть матери разум, но ни в одной книге ничего не говорилось об этом: одни легенды, сказки вроде Святого Грааля. Он принялся штудировать свитки с зельями, но и там пока не находилось никакого ответа. Теперь Драко частенько поминал покойную тётку недобрым словом. Беллатрису он всегда побаивался и не любил, но теперь ещё и ненавидел за то, что это она «заразила» сестру безумием.
Злило ещё и то, что отец совершенно ничего не предпринимал по этому поводу, полностью смирившись с ситуацией. Драко даже не стал сообщать ему о том, что Нарцисса пыталась дважды покончить с собой, и только благодаря своевременному вмешательству целителей осталась жива.
Конечно, во всём виновата грязнокровка Грейнджер. После очередного визита в Мунго хотелось сжать её горло так, чтобы услышать, как хрустнут позвонки. Но слишком велико было искушение, что он не выдержит и сотворит с ней всё то, что душными ночами мучает во сне.
Эта Гермиона, чтоб её, сводила с ума, и порой Драко всерьёз опасался, что может присоединиться к собственной матери в Мунго. Он видел Гермиону в каждой женщине на улице, в каждом портрете и каждой колдографии под заголовками газет.
Грейнджер манила, как мираж оазиса в пустыне, как фата-моргана, которая, как известно, влечёт за собой только к гибели.
Драко вдруг вспомнил об одном неотложном деле в Британии, о серебряных запонках, забытых в верхнем ящике шкафа. В конце концов, пора бороться со своими страхами, пора посмотреть в глаза таинственной la femme fatale. *
[Закрыть]
* * *
Кожаный блокнот Гермионы всё распухал и распухал от новых записей. Оказалось, что вся хитрость вкуснейших блюд и напитков, приготовленных эльфами, крылась в правильно подобранных и добавленных травах. Вместе с Юной они составили календарь, когда нужные растения входят в полную силу, и их нужно собирать.
Гермиона полюбила Уилтшир. Весной он хорошел, как диковинный первоцвет. В конце апреля по краям оврагов уже синели цикорий и медуница, кивали золотыми головками нарциссы. Гуляя по опушкам и излучинам речки Кеннет, женщина собирала в корзинку травы. Голову кружили запахи дикой мяты и примулы.
На узких улочках Солсбери, сжатых старинными домами с остроконечными сказочными крышами, отпадала нужда в хроновороте. В древнем соборе замерло само время, оставив навсегда призраков рыцарей охранять святое место и чопорный Королевский дом.
А как здорово было похулиганить и нарисовать ещё один ведьмин круг на фермерском поле! На следующий день в местных газетах поднималось столько шума, а вокруг заколдованного места бродили сосредоточенные хмурые люди со странной аппаратурой.
Изредка в Малфой-мэноре гостила Джинни с маленьким Джеймсом: трансгрессия для таких крох была ещё опасна, да и после путешествия каминной сетью малыши, бывало, пугались и плакали. Они вместе гуляли в парке и болтали обо всём на свете: о Хогвартсе, о том, когда дети начнут ходить и когда к ним прилетит сова с приглашением в школу Чародейства и Волшебства. Гермиона была втайне благодарна Джинни за то, что та тактично молчала о её статусе незамужней женщины. Но всё-таки осознавать, что Гарри смог сделать подруге предложение, а Люциус ей – нет, было очень обидно. Он, видимо, не доверял ей и не желал связывать с ней дальнейшую жизнь.
Гермиона отгоняла горькие мысли и шла гулять в парк. Она полюбила фонтан и тисовую аллею. И Ви с Ричардом тоже. Когда Гермиона катила коляску с близнецами вдоль рядов стволов с изумрудным мхом, малыши пищали от восторга и смотрели вверх – туда, где смыкались кроны и ветви причудливо переплетались между собой, образуя ажурную арку.
Она с тоской и болью думала о том, что если у Люциуса появилась другая, и он приведёт когда-нибудь эту женщину в поместье, ей с детьми придётся убраться. Мэнор стал настоящим домом. Но Гермиона с готовностью променяла бы его на Люциуса, если бы только тот чаще вспоминал о ней.
Они по-прежнему редко виделись. Неразбериха с налогами в Министерстве продолжалась, к тому же попечительский совет в Хогвартсе отнимал у Люциуса почти всё время. Гермиона почти физически чувствовала, как его не хватает, будто выдернули почву из-под ног, но ничего не могла сделать.
* * *
В своём желании жениться на Гермионе с благословения мэнора Люциус упорствовал и не собирался сдаваться.
Он просил совета у Северуса Снейпа, но тот ничем не смог помочь, ответив с портрета, что с такого рода магией дела никогда не имел. Тогда Малфой засел в собственной библиотеке и принялся искать лазейку в условии мэнора.
Он пропадал там вечерами и ночами, перебирая книгу за книгой, свиток за свитком, но нигде не встречался подобный случай. Люциус измучил Лу, подключив его к поиску и постоянно выпытывая все подробности о мэноре и предках. Но преданный домовик тоже оказался бессилен и, видя, что его помощь не приносит пользы, всё время порывался разбить голову о каминную решётку.
Люциус оформил подписку на редкие книги о волшебных домах и существах. Теперь по вечерам в библиотеке он разбирал волшебные статьи и сочинения, которые пока тоже не давали ответа на вопрос.
Когда от досады хотелось сжечь к Мерлину всю эту бесполезную макулатуру, Малфой шёл в Восточное крыло. В свой маленький уютный мир, где жила семья и всегда было тепло.
Ви, очаровательная Ви, так любила ловить мыльные пузыри, которые он запускал палочкой. От её серебристого смеха, казалось, всё вокруг светится и переливается разноцветными огнями. Люциус знал уже сейчас: когда-нибудь дочка станет настоящей красавицей, как её мать: личико сердечком обрамляли льняные кудри, буйные, как у матери, а глаза были его – цвета весеннего ручья.
А Ричард обожал возиться с игрушечным единорогом. С тех пор, как малыш безуспешно пытался поймать тех, что скакали на обоях, он устраивал скандалы, пока Люциус не вручил ему «настоящего» – пушистого и осязаемого. С тех пор единорог, который получил прозвище «Файт», благодаря стихийным всплескам магии Ричарда не раз поменял свой цвет с белого на красный, фиолетовый, морковный и ещё Мерлин знает какой. Сыну тоже достались светлые волосы Малфоев, и в сочетании с карими глазами, которые он унаследовал от матери, Люциус видел в нём черты юного Ланселота из легенд – белокурого и отважного.
Малфой любил наблюдать, как Гермиона возится с детьми: кормит, переодевает, читает сказки. Его поражало, насколько взрослой и властной она стала. Уже не наивная девочка, которую он знал, но мудрая молодая женщина, с большими карими глазами, на дне которых таилась печаль. И очаровательная нежность.
От нахлынувших чувств хотелось скорее сломать глупые условия мэнора и сделать Гермиону своей навсегда. А потом надеть кольцо.
А ещё радовало, что визит Драко в Рождество не испугал её. В тот день Гермиона сидела на диване и держала на коленях Ричарда, а малыш сосредоточенно грыз синюю погремушку.
Драко выглянул из камина на несколько минут. Разглядев отца и Гермиону, перевёл взгляд на малышей и замер. Кажется, тогда он окончательно понял, что намерения Люциуса серьёзны и пути назад нет. Драко сдержанно поздравил их, и Гермиона так же невозмутимо поздравила в ответ. Без страха, без дрожи, без заикания. Истинная леди.
Люциуса теперь волновало иное: не была ли смерть Вивиан подстроена коварными духами недовольных предков, и не грозит ли теперь ещё какая-нибудь пакость новой семье. Он мучился день и ночь, думая о том, как разорвать узы, сковывающие его с Нарциссой. Убить слабую, беззащитную спятившую женщину Малфой не мог. Вспоминая последний свой визит в её палату, он только вздохнул. Бывшая жена теперь не узнавала никого. Сидела целыми днями у окна и пела ту самую песенку «Cruel Sister», которую когда-то исполнила Минни на приёме в мэноре. Сквозь неубранные волосы виднелись выцветшие пустые глаза. Нарцисса давно была не здесь. А где-то там, с Беллой.
А когда Люциус пытался заговорить с ней, начинала истерично кричать и снова царапать лицо. Так что приходилось прибегать к помощи целителей, чтобы успокоить её.
Малфой ставил в вазу на её тумбочку одинокую розу и вручал целителям очередной мешочек с галлеонами на уход. Никто не виноват в том, что он полюбил другую, а бывшая жена тронулась умом. И мэнор не вправе ставить условия. Придя к этому логическому выводу, мужчина немного успокоился.
Люциус решил: как только закончится вся эта налоговая свистопляска, он купит дом и переедет туда вместе со всей семьёй. Подальше от кровожадных призраков, которые ослабнут без постоянной поддержки волшебной силы, текущей от магов. И там женится на Гермионе.
* * *
Близнецы тем временем пытались научиться ходить самостоятельно. По всей детской паутиной протянулись верёвочки, Рик храбро держался за толстый шнур и ковылял, а Ви, у которой ножки были слабее, чем у брата, обиженно хныкала и тянулась следом, хватаясь за всё подряд: коробку с игрушками, мягкий пуф.
Помня, что хроноворот скоро возвращать, Гермиона отчаянно трудилась в бывшем пабе. Уже дожидались свою хозяйку маленькая уютная спальня и рабочий кабинет с сейфом и полками для папок с договорами и заказами.
Одним мановением палочки навсегда исчез старый лепрекон над стойкой, и его место заняла связка блестящих серебряных колокольчиков.
Гермиона улыбнулась, оглядывая своё творение. Она помнила, что именно в этом пабе Рон напился и оклеветал её. Помнила всё, что кричали ей тогда на Косой Аллее: «Шлюха!», «Пожирательская подстилка!». Догадывалась, о чём шептались в прошлом году у Фортескью, видя её с животом. И решила показать им всем, чего стоит героиня войны – никогда она не будет содержанкой!
Гермиона с детства доказывала, что имеет полное право быть ведьмой и колдовать в волшебном мире. И теперь предстояло вернуть своё доброе имя.
Всё, что осталось от покупки паба, пришлось снова положить в Гринготтс под самый высокий процент.
Но даже вся эта сумма целиком не давала возможности закупить необходимые продукты. Недолго думая, Гермиона направилась во «Всевозможные Вредилки Уизли».
Джордж встретил её за прилавком – в лёгком оливковом костюме и с хитрой улыбкой.
– Рад тебя видеть! У Верити выходной сегодня.
– Джордж, я к тебе с просьбой. Мне нужно тысячу галлеонов. В долг, конечно, – торопливо прибавила она и смущённо опустила глаза. – И я обязательно верну!
– Ого! – Джордж присвистнул. – Кстати, может, зайдёшь, выпьем чаю?
На кухне с заколдованным окном, в котором бесновалась гроза, царил хаос. На полках громоздились сахарницы в виде розовых слонов, с потолка свисал серпантин, оставшийся с Рождества, а из шкафа торчал красный бок воздушного шарика.
Джордж заварил свежий чай и поставил на стол вазу с овсяным печеньем.
– Как тебе живётся у Малфоя?
– Прекрасно!
– Но не настолько, чтобы попросить денег у него?
– Джордж!
Это был удар ниже пояса. Гермиона вспыхнула и вскочила.
– Послушай, я зря пришла… не стоило мне…
– Нет, ничего, прости меня, – Джордж взял её за руку. – Я с удовольствием одолжу тебе эту сумму. Ты всегда можешь на меня положиться. Просто я хотел знать, что с тобой всё в порядке.
– Всё отлично, правда!
– Как малыши?
– Ви поёт песенки… Правда, на своём, на детском… А Рик, кажется, будет рыцарем, всё хочет поймать нарисованного на стене единорога!
Они рассмеялись, и Джордж пожал ей руку на прощание:
– Береги себя!
Объявление о наборе персонала Гермиона дала в Лютном, рассудив, что именно там быстро найдутся те, кто отчаялся, оказавшись на самом дне. Такие люди будут держаться за своё место и смогут измениться ради хорошей жизни, лишь бы достойно платили.
В назначенное время в паб собрались семеро. Две размалёванные девицы, высоченный детина, кто-то из родителей которого явно был великаном. Волшебник в жёлтом котелке, пожилая дама в кружевах и с бородавкой на носу. Две бедно одетые девочки-подростка лет пятнадцати, видимо, сёстры.
Гермиона откашлялась, напустила на себя важный вид, совсем как в Хогвартсе, и представилась.
– Хочу, чтобы вы уяснили себе раз и навсегда: я потребую от вас беспрекословного подчинения. Дисциплина будет железной. Один-единственный промах – и вы будете уволены! Так что если здесь ещё остались лентяи и плуты – прошу на выход. Я обещаю вам хорошую зарплату, даю вам шанс на достойную жизнь и надеюсь, что вы оцените это!
Она с замиранием сердца следила, как парочка размалёванных девиц, хихикая, скрылась в дверях. Но больше никто не ушёл, и это несказанно радовало.
Гермиона вернулась в мэнор поздно, окрылённая успехом и уставшая. Вылетев из камина, она попросила Юну подать ужин ей в комнату, а сама трансгресировала прямо в коридор, ведущий в Восточное крыло.
– Ой!
Гермиона столкнулась с кем-то в сумраке и отпрянула, удивлённо моргая. Пока она искала палочку в кармане, незнакомец засветил огонёк «Люмосом». Это был Драко.
Гермиона оторопела.
– Что ты… Что вы здесь делаете?
– Странный вопрос, – протянул Малфой. – Это и мой дом, вообще-то. Но если хочешь перейти на «ты», я не против.
Драко окинул её долгим оценивающим взглядом, задержавшись на тонких пальцах, сжимающих палочку.
– Ты боишься меня?
Гермиона вздрогнула и нахмурилась, подавив желание отшатнуться.
– Вот ещё! С чего бы это?
– Тебе лучше знать… Вижу, ты так и осталась в статусе невесты, Гермиона.
– Верно, – Гермиона дёрнула плечом. – Мне пора! Доброй ночи!
– До встречи!
Она вбежала в комнату и заперлась на все известные заклятья. Судорожно сбрасывая джемпер, Гермиона пыталась не разреветься. Вспомнились все провокации Драко и гадкая фраза про выпотрошенную устрицу. Его слова причиняли боль. Ведь он был прав.
Добравшись до детской, она вцепилась в спинку кроватки так, что побелели пальцы. Сердце обжигало ядом недоверия.
«Почему Люциус ничего не делает? Ведь достаточно простого росчерка пера и обычного кольца!»
Вивиан проснулась и заплакала. Гермиона взяла дочку на руки и прижала к груди.
– Надеюсь, твой принц будет больше тебе доверять и вовремя возьмёт тебя замуж!
* * *
Драко в кабинете листал договоры с продуктовыми лавками, собственное меню и курил, стряхивая пепел в волшебную пепельницу. Она всё время бегала по столу, перемещаясь за сигаретой хозяина, чтобы успеть ничего не просыпать. Малфой пытался сосредоточиться, но его отвлекало нестройное щебетание птиц: май выдался жарким, и окна были распахнуты настежь.
Ресторан вышел прекрасным: небольшим, но стильным и респектабельным. Клиентам нравилось, часто поступали заказы на праздники, мелькнула пара статей в местной прессе от довольных критиков. Года через два все вложения должны окупиться.
Но что-то коробило, что-то было не так. Драко изучил меню всех ближайших конкурентов и не понимал, чего не хватает. Ресторан казался каким-то банальным, безликим, как Астория.
Взгляд коснулся альбома в цветной обложке, лежащего на краю стола. Он вспомнил, как на Рождество у них в особняке гостил Блейз со своей новой подругой. И пока девушки болтали о своём, Забини протянул большой альбом со школьными колдографиями.
– Вот, с праздником! Решил, что воспоминания – неплохой подарок!
Листая страницы, Драко внезапно наткнулся на колдографию гриффиндорцев. Это был пятый курс, снято рядом с галереей, во внутреннем дворике. Поттер, Уизли…
– Грейнджер!
– Да, конечно, – хмыкнул Блейз. – А что тебя так удивляет? Она же всё время таскалась с этими двумя…
– Тогда почему я этого не помню? – с мукой в голосе спросил Драко. Он смотрел, как лёгкий ветерок теребит завитки волос девушки, и сам хотел стать этим ветерком. – Я помню Поттера, Уизли… всех, кроме неё. Как я мог забыть подругу Поттера?..
– Я не знаю… а зачем тебе её помнить? – озадаченно ответил Блейз и усмехнулся: – может, тебе показаться в Мунго?
Драко бросил на него такой взгляд, что Забини мгновенно сменил тему, и злосчастный альбом в тот вечер был благополучно забыт.
Но не Гермиона Грейнджер.
Драко знал своего отца, как человека весьма скрытного, с упрямством и убеждениями, достойными гранита. Если он что-то решил, например, жениться на грязнокровке – его уже не сдвинуть с места. И не подобраться, чтобы узнать хоть что-то сверх того, что скажет сам Люциус. Оставалось одно – провоцировать отца на внезапные откровения.
«А ещё, – решил Драко, – если уж он такая скала, почему бы не попытать удачи с самой мисс Грейнджер? Уж одна-то наверняка не такой крепкий орешек».
И пора, в конце концов, наведаться в библиотеку мэнора и поискать там что-нибудь об излечении безумия. Может, там кроется ответ, как помочь матери. Прекрасный повод бывать чаще рядом с Гермионой, чтобы раскусить её.
Кроме того, чтобы узнать всё о мисс Драклова-Загадка-Грейнджер, он нанял частного детектива, чтобы в случае чего отвести от себя подозрения: Астория оказалась ревнивицей.
Драко затушил сигарету, придавливая пепельницу вместе с ножками к столешнице. Пальцы скользнули в карман жилета и извлекли на свет фиал с волосом медового цвета, который, казалось, даже сейчас пах яблоками. Ею.
Когда Малфой пару недель назад столкнулся с Гермионой в коридоре мэнора, он и не думал, что сумеет незаметно заполучить такой неожиданно приятный подарок. Оборотное зелье оказалось несложно достать даже здесь, в Кале, только именовалось оно во Франции Многосущным и продавалось почему-то дешевле, чем в Британии.
– Дорогая! – позвал Драко. – Ты уже ужинала?
* * *
Заваленный финансовыми отчётами, протоколами заседаний попечительского совета и книгами о волшебных домах, Люциус изнывал и злился от бессилия. Всё вокруг пока что шло против него, наперекор всем планам.
Визит Драко хоть как-то разнообразил этот рутинный поток бумажного Ахерона. Они разговорились, и Люциус поведал сыну о плачевном состоянии дел с заместителем и секретарём.
Драко откинулся в кресле и сказал:
– Я могу порекомендовать тебе Блейза.
– Забини?
– Да, именно. Блейза Забини. Мы учились вместе, и я помню, что он неплохо разбирался в налогах и страховках, ведь его мать…
– Да, помню, – Люциус постукивал пальцем с перстнем по подлокотнику. – Регина ведь получала немалые суммы по страховкам, выплаченным за смерть очередного мужа… Что ж, пусть твой друг явится ко мне в пятницу, посмотрим, выйдет ли из него толк. Во всяком случае, его кандидатура лучше всех, которые присылал Отдел кадров… Кстати, как твои успехи в качестве ресторатора?
Драко неопределенно повёл рукой и вздохнул.
– Я давно нашёл подходящее место и уже всё закончил. Получилось бы раньше, но для отделки пришлось брать гоблинов, а они работают хорошо, но медленно. Там красиво, там два этажа с видом на бухту. Не хватает какой-то изюминки. А чего именно, понять не могу…
– Как Астория?
– Прекрасно, – он отвернулся к заколдованному окну, в котором переливался жаркий тропический день. – Ты давно был у мамы?
– Тридцатого марта, – Люциус холодно взглянул на сына, ожидая новой тирады о возвращении к Нарциссе. – Мои визиты плохо влияют на её самочувствие. Да и дела, знаешь ли.
– Да, знаю, – Драко обернулся и посмотрел на отца изучающе. – А ещё детишки, молодая ведьма…
– Если ты пришёл, чтобы снова оскорблять мою семью… – угрожающе начал Люциус.
– А я? Разве я – не твоя семья?
– К чему ты клонишь?
– Она – не пара тебе, отец! – Драко оперся на рабочий стол, с отчаянием глядя на него. – Разве ты не понимаешь, эта Грейнджер с тобой только из-за денег?! Как все эти вертихвостки, от которых ты отбиваешься. Она окрутила тебя! А дети… Как ты можешь быть уверен в том, что они твои?! Да она же залетела от кого-то, а ты и рад возиться с баста…
Бах!
Ладонь Люциуса оглушительно хлопнула по столешнице.
– Хватит! Не смей оскорблять мою семью!
Он схватился за трость, и Драко примирительно поднял руки:
– Я всего лишь пытаюсь заботиться о тебе. Я ведь твой сын, помнишь?
– А я – твой отец и взрослый человек! И в такой заботе не нуждаюсь!
* * *
В конце мая Люциус вздохнул с облегчением: закончились, хвала Мерлину, бесконечные проверки, аналитический отдел обрабатывал полученные данные, а Блейзу уже можно было доверить часть рутинной работы. Забини неплохо показал себя, и если будет продолжать в том же духе, может стать его правой рукой.
Малфой наконец-то стал больше времени проводить дома. Неприятное чувство, что они с Гермионой сильно отдалились за последнее время, камнем лежало на сердце. Толком не разговаривали, не жили, как муж и жена. Люциус понял, как сильно соскучился по любимой женщине. И решил устроить семейный вечер в гостиной, чтобы ближе к ночи Юна уложила близнецов в кроватки, а они остались наедине.
За окнами рацветало лето, и всё никак не темнело. Лиловые сумерки колдовским туманом лились в гостиную сквозь приоткрытые шторы.
Ричард и Вивиан выглядывали из полупрозрачного манежа, держась за край, и увлечённо гремели игрушками.
Люциус и Гермиона устроились рядом, на диване. На столике подтаивало фисташковое мороженое в креманках, в бокалах искрилось золотистое вино. Малфой обнял Гермиону, с грустью чувствуя, как отвыкла она от его ласк, как неловко сжалась.
– Если ты замерзла, я согрею, – прошептал он ей на ухо.
– Последнее время мне кажется, ты так далеко, что я замёрзну без тебя навсегда…
– Гермиона…
Её большие глаза смотрели с надеждой и недоверием. Люциус провёл пальцами по её нежным полуоткрытым губам, и улыбка тронула его уста.
– Не знаю, как жил без тебя так долго. Кажется, пора звать Юну и укладывать малышей…
Он сжал футляр с кольцом в кармане пиджака, собираясь сказать все самые важные слова.
И вдруг полыхнуло зелёным пламенем. В гостиную из камина шагнул Драко, весь в чёрном, как ангел смерти. Его крупно трясло, а глаза бегали. От колючего взгляда всё вокруг словно покрылось инеем.
– Как трогательно, отец… Вы с мисс Грейнджер сидите здесь, будто всего остального мира и в помине нет!
Его голос так срывался, что Люциус сразу поднялся, мысленно выбранив себя за незапертый камин.
– Что случилось, Драко? Что за тон?!
– Ты не получал сегодня почту?
И тут же в окно заколотила клювом взъерошенная сова. Люциус повернул задвижку, впуская её, и отвязал от лапки письмо. Птица крутила головой и печально ухала, будто извиняясь за опоздание. Пока Люциус читал, Гермиона настороженно поймала больной взгляд Драко, полный неприязни и чего-то смутного, тяжёлого. Ричард и Вивиан заплакали. Она взяла детей на руки и прижала к груди, неосознанно пытаясь защитить от неизвестной опасности.
– Гермиона… – голос Люциуса стал холодным, как лёд. – Иди к себе.
– Что случилось?
Гермиона чувствовала, как от паники сильнее стучит сердце. Она смотрела, как Лу подаёт Малфою пиджак, и вспоминала ту ночь, когда они собирались к Стоунхенджу, чтобы обменять её на Гарри.
– Укладывай малышей, я вернусь через несколько часов.
– Но что случилось? Я должна знать!
Люциус замер, сжав трость. Он колебался, не решаясь озвучить новость, которая могла бы выдать всю гамму чувств. Потом обернулся и тихо ответил:
– Нарцисса умерла.
_______________
* Роковая женщина (фр.)
