Текст книги "Лебединые одежды (СИ)"
Автор книги: Екатерина Гордиенко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)
ГЛАВА 8
– Хильд.
– Что ты здесь делаешь, Орвар?
– Жду тебя.
Он сделал шаг к ней, Хильд непроизвольно отступила и оглянулась в сторону ярко освещенных окон. Его опущенные руки сжались в кулаки.
В нескольких шагах от них, скрытый тенью кустов, приготовился к прыжку Кьяртан. Сегодня утром Орвар освободил его от клятвы на крови и приказал защищать Хильд любым способом, даже ценой жизни. Его, Орвара, жизни.
Справа тянуло запахом другого самца. Хельги Левша занял позицию за спиной Орвара и тоже ждал. О Хельги в Стае ходили легенды. Его помнили старики, заставшие еще Хокона Старого, отца нынешнего конунга. Давным-давно он исчез на много лет, а потом внезапно появился в день возвращения Хокона Младшего, Истинного Конунга с Мечом и Чашей в руках, и с тех пор верно и преданно служил Дому Инглингов. Старики уверяли, что Хельги ничуть не постарел за эти годы. Кьяртан не спешил верить сказкам, но точно знал одно: если Фрейя тоже дала приказ Хельги охранять эту человечку, то возможно, ему не придется запятнать свою честь кровью побратима.
Оставалось только надеяться, что Хильд действительно стоила той суеты, что поднялась вокруг нее.
– Прости, – сказал Орвар.
– Что? – Оторопела Хильд.
Орвар извинялся? Наверное, где-то в лесу медведь сдох.
– Я извиняюсь за то, что ударил тебя.
– А за то, что запугивал меня и вернул сюда против моей воли?
Он чуть опустил голову, глядя на нее из-под тяжелого лба. Его веки покраснели, под глазами залегли тени, но белая рубашка и темный костюм выглядели безупречными. Лишь волосы казались слегка взъерошенными. Как будто какая-то женщина уже успела запустить в них свои загребущие когти. Затем Хильд просканировала воротничок его рубашки в поисках помады. Ничего. Она ненавидела себя за эту слабость.
Орвар завел руки за спину и глубоко вздохнул.
– Я понимаю, что ты мне не веришь, но я действительно хочу, чтобы у нас все было по-прежнему.
– Зачем?
– Зачем? – Повторил он опасным голосом, и двое мужчин в темноте снова приготовились к прыжку.
– Да, зачем? Ты красив, богат, женщины прыгают на тебя, как… – она постаралась прогнать образ висящей у него на шее девки, – … как блохи на собаку. А я никто. У меня ничего нет. Я обыкновенная женщина и хочу обыкновенной жизни. Маленький дом, детей, мужа без секретов, простого и доброго парня. Я тебе не пара.
Орвар сильнее сжал кулаки за спиной. Если когти все-таки проткнут ладони, ему станет легче, только бы не слышать этих слов. Самое страшное, что Хильд не лгала, она действительно могла построить такую жизнь, о которой говорила. Это он сходил с ума, буквально зверел, все эти три года, а она жила себе в богами забытом городишке, нашла себе мужика и собиралась стать счастливой. Без него!
И все же:
– А если ты не знаешь себя?
– Что?
– Если ты не знаешь себя настоящей? Кто ты и что ты? – Он приблизился, двигаясь так мягко и плавно, что она не сообразила отступить. – Если ты только начинаешь узнавать себя?
– Я стала другим человеком, Орвар! Прошло три года. Я не та Хильд, которую ты когда-то знал.
Он мягко провел пальцем от ее уха к подбородку, коснулся нижней губы:
– А что, если новая Хильд нравится мне еще больше?
– А новую ты совсем не знаешь.
Он наклонился чуть ближе, согревая теплом своего дыхания:
– Мне так не терпится узнать. – Одна его рука скользнула вдоль ее талии, а вторая сжала запястье. – Нам есть с чего начать. Смотри, Хильд, твое тело все еще помнит меня.
– Н-е-ет!
– Да. Послушай, как бьется пульс.
– Это от страха.
– И блестят глаза. И щеки покраснели. А еще ты тяжело дышишь и пахнешь…
Он потянул носом и почти застонал. А Хильд чуть не завизжала от обиды. Да, ее тело все помнило: и как они не вылезали из постели все выходные, и как освоили в снятой Орваром для нее шикарной квартире все горизонтальные поверхности и даже некоторые вертикальные, как уезжали в горы с одним спальным мешком на двоих. Но!
Но это был НЕ ТОТ Орвар. Тот, прежний, ни за что не поднял бы на нее руку. Он был заботливым и нежным, он десять километров вез в своей машине найденную на дороге сбитую собаку и не беспокоился о том, что кровь может испачкать кожаные сиденья. Он кормил ее с ложечки мороженым, когда она обожгла руку, и сварил ей куриный бульон, когда она сильно замерзла после прогулки. Тот Орвар не был способен на убийство или измену. И та Хильд, которой она теперь стала, не собиралась терпеть в своей жизни такого мужчину.
Правда, сам Орвар об этом и не догадывался.
– Я причинил тебе боль своими изменами, а ты мне своим уходом. Мы квиты. Больше этого не случится. Даю слово.
В ее глазах измены были только цветочками, но Орвар почему-то считал иначе.
– Почему я должна тебе верить? Ты уже обманывал меня.
– Я гарантирую, Хильд. Я принял меры.
Да уж, с тоской подумал Кьяртан, я твоя гарантия. И Хельги. Свалилась же ты, девочка, на наши головы. Он в очередной раз позавидовал Греттиру, ловко отдувшемуся от почетной должности телохранителя.
Рука Орвара на ее пояснице вдруг стала горячей, словно он собирался выжечь на ней свое клеймо. Хильд отвернулась и попыталась освободиться:
– Не надо.
– Я изменял тебе, потому что боялся твоей власти надо мной. – Он низко наклонил голову и тяжело дышал ей в висок. – Я знаю, как плохо может кончиться слишком сильная связь. Я думал, даже если ты узнаешь… даже тогда ты простишь меня. Многие женщины так делают. Но ты ушла, не сказав ни слова. Ни звонка… ни записки. Ты ускользнула от меня, как вода сквозь пальцы.
Она толкнула сильнее, и он заставил себя отступить на шаг.
– И сейчас ты тоже ускользаешь. – Его взгляд ожесточился. – Сначала я думал, что ты утонула, не добралась до берега. Я чуть с ума не сошел, но пытался смириться. Но когда оказалось, что ты уехала далеко… что ты прекрасно живешь без меня. Я не мог это стерпеть. Потому что не мог без тебя. Никак.
Он смотрел на нее с ожесточением, расчетливо, как на препятствие, которое нужно либо преодолеть, либо сокрушить.
– Я сделаю все, чтобы ты любила меня. – Это прозвучало как клятва, и у Хильд холодок пробежал вдоль позвоночника.
– Я не хочу твоей любви, – прошептала она. – У меня была своя жизнь. Я была счастлива…
– Ты не можешь быть счастливой без меня, – рыкнул он.
– Я смогла! А потом ты все испортил. Ты мне жизнь ломаешь, неужели не понятно, медведь ты бесчувственный?!
Медведь? Кьяртан слышал, как в нескольких шагах от него фыркнул Левша. А девчонка не так проста, как кажется. Она еще не понимает, о чем говорит, но смотрит в точку. И Кьяртан не знал ни одного живого существа, которое могло бы с такой твердостью противостоять Орвару. Кроме самого конунга, конечно. Эти двое заставляли других склоняться перед ними одним усилием воли.
– Что я должен сделать, чтобы ты полюбила меня, Хильд? Что угодно.
Девушка чуть не застонала от охватившего ее чувства безысходности. Достучаться до разума через этот толстый череп было просто нереально. Может быть, она и заперлась от Орвара за стенами обиды и недоверия, но он времени не терял, уже решал, где расставить пушки и разбить лагерь. И ни малейшего сомнения, нужно ли ему это вообще.
И что тогда делать ей? Запереться в доме Фрейи и сидеть, не высовывая носа наружу три месяца? Так себе идея, если учесть, что Орвар расхаживает до саду и дому конунга, как по буфету. И что будет потом? Фрейя, конечно, пошутила, насчет убийства Орвара… ой, а вдруг не пошутила?
Жена конунга была добра к Хильд, и она, без сомнения любит своего брата. Каким бы он ни был страхолюдом, а все ж родня…
Нет, она не могла ответить злом на добро.
– Заключим соглашение. Ты не причинишь вреда ни мне…
– Клянусь!
– … ни Сёрену и никому из моих друзей.
Орвар тихо выругался сквозь зубы.
– Взамен я обещаю встречаться с тобой, разговаривать, ходить куда-нибудь. Короче, дружить.
Он выругался громче, но кивнул.
– Ты держишь руки при себе и ни к чему меня не принуждаешь. Если я захочу тебя, то по доброй воле.
В глазах Орвара что-то мелькнуло и исчезло со скоростью падающей звезды. Он знал, что не нужно спешить заставлять девушку полюбить себя. Пусть сначала перестанет ненавидеть.
– На какой срок?
– Три месяца.
– Дай мне три года.
– Шутить изволите? – Сощурилась Хильд.
– Ты отняла у меня три года жизни. Верни их.
Она, как зачарованная, смотрела ему в глаза. Зрачки действительно светятся в темноте или она тоже сходит с ума с ними со всеми за компанию? Высоко на дереве каркнул ворон, и Хильд вздрогнула.
– Три месяца, мое последнее слово.
– Год.
– Каррр!
– Три месяца и ни дня больше.
– Каррр!
– Хорошо. Скрепим сделку?
– Да. – Хильд протянула ладонь для честного рукопожатия, но Орвар резко дернул ее на себя и поцеловал. – Что ты делаешь?
– Скрепляю сделку.
Обнял крепче и поцеловал еще раз, уже медленнее, нежнее, словно проверяя, пустят ли его глубже. Губы девушки дрогнули и приоткрылись. Как же он тосковал по это сладости…
– Каррр! – Донеслось сверху.
Хильд открыла глаза, оттолкнула его и бросилась к дверям. Она ожидала звука шагов за спиной, тяжелой руки на затылке, но ничего не случилось. Она хлопнула дверью, прыгая через две ступени взлетела по лестнице и добежала до своей комнаты.
Все получалось и лучше и хуже, чем она ожидала. Да, у нее появилась надежда освободиться от Орвара через три месяца и навсегда. Жить под настоящим именем, не оглядываться через плечо и не просыпаться от кошмаров по ночам. Всего три месяца.
Но… она не знала, сможет ли выстоять против него, когда он так смотрит, так прикасается. Целых три месяца.
Хильд бросилась на кровать и зарылась лицом в подушку, словно пыталась перестать видеть весь этот странный мир странных людей. Где сейчас Сёрен, что с ним, думает ли он о ней? Сёрен был ее пропуском в безопасную и спокойную жизнь, фундаментом, на котором она надеялась построить свою семью: детские кроватки, сказки на ночь, проводы мужа на работу, ожидание на причале, все, из чего состоит жизнь жены рыбака.
Орвар был опасным и непредсказуемым, как дикий зверь… как медведь. Только малолетняя идиотка, какой она была три года назад, могла видеть в нем пушистого плюшевого мишку. Нынешняя Хильд знала – это опасное и непредсказуемое животное, которое может броситься без предупреждения в любой момент. И она оказалась заперта с ним в одной клетке.
Стоя посреди темного сада, Орвар ослабил галстук и вдохнул полные легкие сырого холодного воздуха. Запах Хильд еще щекотал его ноздри. Сразу после возвращения от нее разило солью, водорослями, железом и другим мужиком. Он чуть умом не тронулся от этого запаха, чуть не совершил непоправимое. Теперь она пахла палой листвой, сосновой хвоей и немножко теплым хлебом, как раньше. И она согласилась остаться. Правда, всего на три месяца, но это давало надежду. Правда это обещание держать руки подальше от нее… сдержать его будет очень трудно.
– Каррр!
Чертова птица. Орвар поднял голову и всмотрелся в темноту. Высоко на ветке маячил большой черный комок, слишком большой, чтобы быть обычной городской вороной. На соседней ели торчал еще один.
– Поймаю и сверну шею, – пообещал он им обоим.
– Кру? – Совершенно искренне удивилась птица.
Орвар повернулся и пошел к калитке в стене.
Кьяртан с облегчением расправил плечи и хрустнул пальцами. День закончился совсем неплохо: никто никого не убил, и даже появилась надежда уцелеть в это войне двух влюбленных идиотов.
– Три месяца, – сказал он почти невидимому Хельги.
– Три месяца, – ответил тот.
ГЛАВА 9
Древние саги, написанные еще во времена, когда люди и эйги были единым народом, содержат рассказы о кровной мести, распрях и войнах. Месяцы и годы спокойной и безопасной жизни называются временем, «когда ничего не происходило». Вот уже несколько недель в жизни Стаи не происходило ничего. Никто не посягал на территории, контролируемые эйги. Вельва мирно спала в Уппсале и не видела дурных снов. Боги принимали жертвы. Бизнес был успешен. Все шло замечательно, за исключением одного: Хильд не смотрела на Орвара. Просто в упор его не видела.
В одиночестве своего дома он бесился, чуть ли не на стену лез, но как ни странно, не менял облика. Его недоумение, обида, злость были слишком человеческими чувствами и не имели ничего общего с животным страхом или яростью. С другой стороны, отступила тоска, что мучила его последние три года. Хильд была жива и здорова, ей ничто не угрожало и у нее хватало сил, чтобы ненавидеть его, и храбрости, чтобы показать ему это.
И, что уж душой кривить, он был благодарен сестре, удержавшей его от непоправимой ошибки. Когда Орвар узнал, что у Хильд был другой, когда почуял на ее коже тот мерзкий запах, он чуть не сошел с ума. Единственным его желанием было запереть ее в подвале и трахать, пока упрямая девчонка не возьмется за ум. Не просто тактическая ошибка, а стратегический провал, как сказала бы его умница-сестра.
И рано или поздно ему пришлось бы заплатить за все обиды, что он нанес Хильд. Те же саги подтверждали, что женщины Свеаланда высоко ценили свою честь и жестоко мстили за обиду. Печально известная Халльгерд (1), например, сгубила двух мужей, оскорбивших ее пощечиной, а Гудрун (2) вообще накормила своего мужа Атли сердцами собственных детей, лишь бы отомстить. Да что уж далеко ходить, он сам в сое время убил Хокона, мстя за отца, сестру и мать. И ни один эйги не сказал, что он поступил тогда неправильно. Зато теперь все были живы, здоровы и даже счастливы. За исключением самого Орвара.
Он каждый день завтракал и ужинал в доме конунга, чтобы иметь возможность встречаться с Хильд. Он бы с радостью вообще поселился у сестры… если бы не предостерегающий взгляд Хокона. Но надо признать, терпение у его зятя было аЦЦкое. На его месте Орвар давно бы уже себя убил.
А Хильд все равно на него не смотрела.
* * *
Выезд за пределы Фози был событием, сравнимым то ли с визитом представителя королевской семьи соседнего государства, то ли с вторжением армии карликового государства. Скорее всего, второе, думала Хильд, угрюмо пялясь в окно бронированного внедорожника. За рулем сидел высокий крепкий мужчина (других, кажется, в общине и не водилось) в черном костюме, а на пассажирском сиденье рядом с ним устроился Кьяртан. Хильд время от времени ловила его внимательный взгляд в зеркале заднего вида.
Зеркало было не таким, которое обычно входит в комплектацию автомобиля. Широкое и чуть изогнутое, оно давало отличный обзор всего, что происходит сзади, и водителю и пассажиру на переднем сиденье. За их внедорожником следовал еще один, точно такой же, с Хельги Левшой за рулем.
На попытку Хильд отвязаться от этого то ли почетного эскорта, то ли конвоиров, Фрейя лишь беззаботно пожала плечами:
– Не бери в голову. Просто у наших мужчин слишком сильно развит инстинкт защиты семьи.
Или они слишком лелеют свою паранойю. Или у них действительно есть причины опасаться за жизнь своих женщин? В любом случае, исходив за три дня вдоль и поперек весь Фози, Хильд была согласна на любые условия, лишь бы вырваться за границы этих нескольких кварталов, ограниченных незримыми заборами и решетками.
Особенно ее тянуло в Западную гавань. Там ветер с залива нес соленую пыль, там пахло водорослями, кричали чайки, там на лотках у эмигрантов-голландцев можно было купить селедку с мелконарезанным луком и несколькими ломтиками соленого огурца. Называлась она смешно: «maatjes haring», то есть девственная сельдь. Ничего вкуснее Хильд в жизни не ела.
Иногда к ней присоединялась Фрейя, которая лопала «голландских девственниц» с завидным аппетитом, но чаще Хильд приезжала в гавань одна. Побродить вдоль набережной, посидеть на скамейке или на камнях парапета со стаканчиком горячего глинтвейна, закрыть глаза и подставить лицо соленому влажному ветру – вот и вся свобода, доступная ей в настоящее время. Пару раз Кьяртан отвез их с Фрейей в рыбные рестораны с устрицами, тунцом и прочими деликатесами, но после того, как за столом к ним непринужденно и естественно присоединился Орвар, Хильд сильно напряглась.
– Да ладно тебе, – как обычно отмахнулась Фрейя, – эти рестораны принадлежат нашей семье, так что здесь всегда можно застать кого-нибудь их наших.
Как успела заметить Хильд, «нашим» принадлежало несколько торговых центров, сеть быстрого питания, автомобильные заправки, и чуть не половина бутиков на Содергатан (3) – короче, не бедствовали. Не удивительно, что Фрейя так легко позволила Хильд избавиться от старого гардероба. Она могла опустошить все модные магазины Мальмё, а банковский счет Орвара не стал бы короче ни на одн нолик.
Пришлось оставить мысль отомстить ему через кошелек. За свою одежду Хильд заплатила сама, благо сумку, что она привезла с Овечьих островов ей вернули в целости и сохранности вместе с завернутой в пижамные штаны пачкой наличных.
– Не желаешь брать у моего братца ни эре (4)? – Хохотала Фрейя при виде этой бумажной «котлеты». – Наш человек!
Да, не хотела. Наверное, это было действительно смешно, но Хильд всеми силами цеплялась за иллюзию свободы: тратила собственные деньги, хваталась за любую работу по дому и в саду, чтобы отплатить конунгу за гостеприимство, и пользовалась любой возможностью выбраться к морю.
Ой, кажется, она совсем замечталась. Хильд открыла глаза и оглянулась по сторонам. Тяжесть в животе подсказывала, что ей пора навестить дамскую комнату – полулитровый стакан малинового чая уже просился наружу. Обычно в таких ситуациях Кьяртан тормозил возле какого-нибудь «нашего» ресторана, где Хильд сразу попадала под прицел камер слежения, но сейчас она могла и не успеть.
– Тормозните здесь, – попросила она.
Кьяртан обернулся и слегка нахмурился.
– Что случилось?
– Мне надо пи-пи.
Уголок его рта чуть дернулся.
– Через пять минут…
– Через пять минут будет поздно. – В конце концов «онажедевочка»! Имеет право на маленькие капризы. – Пожалуйста, сейчас.
С тяжелым вздохом Кьяртан кивнул водителю в сторону невзрачного дома, вдоль первого этажа которого тянулись вывески: «Халяль», «Муслим-стайл», «Пальмира-кебаб».
– Причаливай.
Он вышел первым и внимательно посмотрел на двух мужчин возле мусорного бака. Один из них был по уши замотан в куфию (5) вместо шарфа, другой в вязаной крючком тюбетейке. Прожив в Мальмё два года, Хильд так и не побывала в мусульманском районе. Это было интересно.
В «Пальмире-кебабе» действительно жарили кебабы, правда, не на огне, а на электрическом гриле, но пахло вкусно. Крутился вертел с плотно нанизанными на него ломтями мяса. Продавец срезал с него мелкие кусочки и заворачивал в тонкую лепешку вместе с колечками лука и ленточками салата. Кажется, это называется шаурма, вспомнила Хильд. Над будет попробовать.
В туалете не было ни души. Единственная женщина вошла внутрь, когда Хильд уже мыла руки над раковиной. Бумажные полотенца кончились, электросушка для рук отсутствовала. Она рылась в сумке в поисках бумажного носового платка, когда краем глаза заметила движение. Женщина резко повернулась от зеркала, в руках у нее была открытая пудреница. Хильд не успела ни отвернуться и отступить. Женщина с силой дунула ей в лицо. Сразу зачесались глаза, судорогой свело горло.
Затем закружилась голова.
Потом пришла темнота.
–
1. Халльгерд – героиня саги «Люди из Лососьей долины»
2. Гудрун, Атли – герои «Старшей Эдды»
3. Содергатан – торговая пешеходная улица в историческом центре Мальме
4. Эре – мелкая шведская монета. Крона состоит из 100 эре.
5. Куфия – мужской головной платок, принятый у мусульман Ближнего востока
ГЛАВА 10
Что-то давило на горло и мешало дышать. Хильд открыла глаза и поморщилась. Виски ломило, в горле пересохло, а голова кружилось. Полная иллюзия поездки с похмелья на взбесившейся карусели. Вот только она не пила ни капли спиртного, это Хильд помнила точно.
Тем более, с этим странным чуваком.
Тем более на этом пустыре.
Пора было осмотреться и понять, что происходит. Хильд попыталась сесть, но получилось лишь дернуться и застонать.
– Ма се гбе. – Странно бесформенная фигура отпрянула в сторону, затем снова склонилась над ней. – Ди ожу ре.
Кошмар сумасшедшего, в котором она жила после возвращения в Мальмё, продолжался. Только теперь с новой озвучкой.
– Где я? – Пересохшие губы двигались с трудом. – Ты кто такой?
Из темного облака, больше похожего на пчелиный рой вытянулась худая темная рука и толкнула ее в лоб:
– Па, арабинрин мон!
Арабинрин… арабинрин… что-то знакомое. А! Дочь обезьяны! В интернате была одна девочка, мечтавшая ехать в Африку спасать носорогов. Так вот, изучение йоруба (1) она начала с ругательств, и кое чему научила Хильд. Вот и пригодилось.
– Сам ты… омо мон (2). Отстань от меня, хакуна матата.
Где-то в вышине каркнул ворон.
Черное облако отпрянуло от нее и зашипело, горло сдавило так, что она не могла втянуть себя ни глотка воздуха. Снова пришла темнота.
* * *
Боль в висках напомнила, что она все еще жива. Хильд лежала, скорчившись в узком пространстве… в каком-то узком пространстве. Справа и слева был только черный пластик, а под ней что-то двигалось. Вернее, двигалась она, потому что находилась в машине. Почему она лежала на полу? И куда ее везли?
– Очухалась? – На ее плечо опустилась нога в грязном ботинке и покачала ее тело, как бревно. – Не притворяйся дохлой. Вижу, что очухалась.
Ну, по крайней мере, этот мужчина имел четкий облик, хотя и довольно неприятный. Не араб и не африканец. Белый, но не скандинав. Акцент заметный, но незнакомый. Итальянцы, немцы и французы так не шипят.
– А теперь сосредоточься, курочка. – К ее лицу опустилась рука с телефоном. – Твоя педаль?
– Ч-что? – Хоть бы воды дали, изверги.
– Телефон твой, спрашиваю?
Телефон, с одним-единственным номером в списке контактов. Чем он мог ей грозить?
– Ну? – На этот раз шепелявый подтвердил свой вопрос чувствительным пинком по почкам.
– Мой!
– Это что же? – Глумливо поинтересовался мучитель. – Подружка Орвара сама пришла к нам в руки? Слышь, Черный, девка Орвара валялась на пустыре, как юзаный гондон. Ты в это веришь?
– А ты проверь, – отозвался водитель, – только быстро, пока нас не засекли.
Шепелявый ткнул пару раз в экран:
– Ну, сука, молись, чтобы ты ему еще была нужна. Слободан не любит, когда ему врут.
Два звонка поставленного на громкую связь телефона показались ей бесконечными.
– Хильд, где ты?
– Я…
Грязная ладонь опустилась на ее лицо, и Хильд чуть не вырвало от отвращения.
– Поговори пока со мной, чухна.
– А ты кто?
– Познакомимся, если сойдемся в цене. Твоя девка у нас. – Он ухмыльнулся и подмигнул Хильд. – А она ничего так, жопа… сиськи. Глаза красивые… пришлю их тебе, если будешь жадным.
– Я хочу ее услышать.
– Это можно. – Телефон снова оказался перед лицом Хильд.
– Орвар… – Закончить она не успела.
Шепелявый прижал ее ногой к полу:
– Так она тебя интересует или можно пустить по кругу? Моим ребятам она понравится.
– Тронешь ее хоть пальцем, выверну мясом наружу.
Голос Орвара звучал совершенно безэмоционально, но тем не менее шепелявый на пару секунд замолчал.
– Вы не должны были брать то, что принадлежит мне. Вы сделали ошибку.
– Давай-ка повежливей, Орвар. – Огрызнулся похититель. – Я ведь могу продать ее твоим врагам… если в цене сойдемся.
– Сколько?
– Деньги не нужны. Я хочу часть твоей территории. Участки возле Западной гавани, весь твой бизнес на набережной и вокруг парка.
– Документы невозможно приготовить за несколько часов.
– А я подожду, – заверил Орвара шепелявый. – Я терпеливый. Правда, твоя сучка очень хочет пить. Да, Хильд? Тебя так зовут? – Он снова попинал ее в спину, но уже не больно. – А воды она не получит, пока ты не привезешь все бумаги, и я их не прочитаю.
– Я хочу еще раз услышать ее.
От ухмылки шепелявого у Хильд холодок пробежал по спине.
– Могу сломать ей пальчик. Будешь слушать?
– Я тебя понял. Документы скоро будут.
Шепелявый приподнялся и вышвырнул телефон через открытый люк в потолке фургона.
– Приятно работать с деловыми людьми. Бизнес и ничего личного.
А вот тут ты ошибаешься, подонок, подумала Хильд. Она еще плохо знала тех странных людей, которых сестра Орвара называла Стаей, но уже поняла, что женщины и дети в этом сообществе ценятся намного выше, чем деньги или имущество. А власть еще выше. Тот, кто умудрился посягнуть одновременно на обе эти ценности, покупал себе билет бизнес-класса к медленной и мучительной смерти.
– Что уставилась? Нравлюсь? – Подонок наклонился к Хильд и провел рукой по ее лицу, обирая прилипшие ко лбу пряди. – Может, развлечемся, пока есть время?
– Твое время почти вышло, – несмотря на весь страх, ее голос звучал хоть и хрипло, но уверенно. – Придумай себе надпись на могилку, а то не успеешь…
– Куя!
Рука в ее волосах сжалась, затылок ударился о пол, Хильд снова потеряла сознание.
* * *
В следующей серии кошмара ее никуда не везли. Она лежала на боку, уткнувшись лицом во что-то вонючее и грязное. Рядом кто-то всхлипывал. Болела голова, руки, все тело. Хильд попыталась сесть. Хоть и не с первой попытки, но получилось. Все потому, что руки за спиной были туго связаны монтажной лентой. Судя по тому, как саднило запястья, она уже успела содрать кожу до крови.
Узкая вертикальная полоса серого света позволила немного осмотреться. Странное помещение было больше похоже на транспортный контейнер: железный пол, рифленые стены. Вдоль стен сидело несколько женщин. Кажется, они не были связаны, просто боялись пошевелиться. Кто-то из них тихо плакал. Более громкий плач доносился из противоположного угла, там шевелились две фигуры, только она почти ничего не могла рассмотреть.
Дверь со скрежетом поползла в сторону, в проеме мелькнул и исчез мужской силуэт. Теперь Хильд видела и большой ящик в углу, и девушку, что лежала на нем грудью, и мужчину со спущенными штанами, что не давал девушке подняться. Тот, что вошел только что, встал рядом, прислонившись плечом к стене. Его она знала, старый знакомый из фургона. Возможно, тот, кто сейчас трахал девушку на ящике, был водителем.
Шепелявый что-то сказал насильнику, то ускорился, девушка заплакала громче. Совсем скоро насильник зарычал, дернулся и упал на девушку. Затем выпрямился, отступил и застегнул штаны. Вопросительно перевел взгляд на шепелявого, затем снова на девушку. Она лежала без движения, даже не пытаясь поправить на себе одежду.
Хильд почувствовала во рту вкус крови, она даже не заметила, что прокусила губу. Эти мужчины были животными. Они смотрели на лежащую перед ними девушку, как на вещь, которую можно использовать, а затем выбросить в мусор. Эти люди были способны изнасиловать, избить, даже убить, не моргнув глазом. А ведь им было чуть за двадцать. У них где-то должны были быть матери, сестры. Такие молодые и такие жестокие.
Шепелявый оттолкнулся от стены, подошел к Хильд и присел перед ней на корточки.
– Ну что, может, останешься с нами? – Ухмыльнулся он. – Скучать не придется, обещаю.
– Это была твоя последняя шутка. Обещаю.
– Ну, ладно, не хочешь, как хочешь. Тогда поехали.
Ей на голову нахлобучили мешок, дернули вверх за воротник куртки и потащили наружу. Хильд попыталась считать шаги, но вскоре ее приподняли и бросили на твердую поверхность. Загудел двигатель, машина тронулась и поехала. Остановилась. Потом ее снова куда-то вели. Наконец, отпустили. И ни звука, ни шороха, ни шепота.
– Орвар, – нерешительно позвала Хильд.
– Оставьте мешок, – голос Орвара звучал так спокойно, что казался неживым. – Не смотри, Хильд.
Она не могла видеть, только почувствовала справа от себя быстрое движение, раздался булькающий звук и по закрывающей ее лицо ткани хлестнула тугая горячая струя. Кто-то закричал, страшно, по-животному.
Хильд села на пол, потому что ноги ее уже не держали. Вокруг кто-то стремительно двигался, что-то чавкало, хрустело. Грохнул выстрел, раздался визг… скоро все стихло. Затем с ее головы сдернули мешок.
– Закрой глаза, Хильд.
Она не могла. Она смотрела на огромную фигуру перед собой. Орвар говорил невнятно, словно губы и язык не слушались его. Он протянул к ней руку… нет лапу с длинными черными когтями.
– Закрой глаза!
На этот раз она послушалась.
Во второй раз она осмелилась посмотреть, когда ее подняли на руки и понесли. Орвар был одет в брюки и куртку на голое тело. Он дышал спокойно и мерно, только глубоко в груди еще что-то хрипело… нет, это скорее напоминало урчание большого животного. Он нес ее к распахнутым высоким воротам, где в прямоугольнике света стояла его машина. За спиной кто-то надрывно стонал, затем стоны резко оборвались.
Орвар пнул ногой какой-то круглый предмет, и тот откатился в сторону, как футбольный мяч. Стараясь не думать, что это может быть, Хильд уткнулась лицом в шею Орвара. Сквозь запах крови пробивался аромат туалетной воды, и она запоздало удивилась, что может его услышать.
– Ху! – Крикнул кто-то совсем рядом.
– Ху! – Ответили с другой стороны.
– Ху! Ху! Ху! – доносилось из-за спины Орвара, в пустом складе, который они только что покинули.
Хильд закрыла глаза и теснее прижалась к мужчине. В этом жестоком мире, полном чудовищ, единственным способом выжить, было иметь свое собственное. И держаться за него как можно крепче.
–
1. Йоруба – группа негроидных народов западной Африки
2. Сын обезьяны
