Текст книги "Лебединые одежды (СИ)"

Автор книги: Екатерина Гордиенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

ГЛАВА 2

Они ночевали в Бергене. То, что это был частный дом, а не гостиница, не добавило Хильд шансов на побег. Окно в ее комнате закрывалось металлическими жалюзи, а Греттир устроился спать прямо в кресле перед ее дверью. Она, конечно, подергала железный щит на окне, и даже попыталась поковырять замочную скважину пилочкой для ногтей, но быстро смирилась. Что поделать, графа Монте-Кристо из нее не получится.

Греттир несколько раз разговаривал с Орваром по телефону, но ей трубку не давал. Да она и не просила. Будь, что будет. Просить и унижаться она не станет. Нате, выкусите!

Когда яхта пришвартовалась к причалу в Западной гавани (1), снова начинало темнеть, но знаменитый «Вращающийся торс» – небоскреб, где Орвар когда-то снимал для нее квартиру – был еще виден на фоне сумеречного неба. Греттир перекинул сходни, сошел сам и помог сойти Хильд. Она приняла его руку, но только потому что хотела сохранить остатки гордости: ноги подгибались и она всерьез боялась споткнуться и упасть.

В конце пристани их ждал блестящий черный внедорожник. Греттир забросил ее сумку в багажник, подсадил Хильд на заднее сиденье, а сам уселся радом с водителем. И сразу же поднял стекло, разделяющее салон пополам.

Машина не поехала в сторону ее прежней квартиры, но и не свернула на юг к заброшенной промышленной зоне. Дышать стало чуть легче. Хильд подергала ручку двери, конечно, та была заблокирована. Водитель и пассажир изредка поворачивали друг к другу головы и переговаривались, но она ничего не могла услышать. Сидела, как хомяк в банке и ждала решения своей участи.

За окном промелькнула ярко освещенная площадь с городской ратушей, затем церковь Святого Петра. Судя по всему, они направлялись в один из районов к северу от центра. После нескольких поворотов асфальт под колесами автомобиля сменился булыжной мостовой, исчезли вывески кафе и трактиров, зато вдоль дороги потянулись высокие изгороди из терновника, время от времени перемежающиеся кованными чугунными воротами.

Наверное, это Фози (2), догадалась Хильд. Супер дорогой и супер элитный, недоступный для простых смертных район города. Ни туристов, ни праздно шатающихся горожан. Каким-то образом местные обитатели умели отгородиться от чужаков, не прибегая к шлагбаумам и заграждениям, с помощью некой невидимой границы.

Ворота, около которых притормозил внедорожник отличались от соседних не только размером и количеством позолоты: их створки украшали изображения орла и льва, а сверху была прилеплена большая буква «Х» и что-то вроде герцогской короны. Машина прошуршала по гравийной дороге и остановилась перед большим особняком, очень древним, если судить по фундаменту из огромных глыб дикого камня, темным от времени бревенчатым стенам и покрытой мхом крышей. Над крыльцом висело большое то ли знамя, то ли полотнище с теми же львом и орлом, перед которым каждый входящий в здание невольно склонял голову.

Греттир открыл дверь и снова протянул ей руку.

– Орвар пока занят, – коротко сказал он. – Я покажу тебе твою комнату и принесу что-нибудь поесть.

Внутри было тихо, пахло воском, но судя по дуновению свежего воздуха, система вентиляции работала не хуже, чем в любом современном здании.

– Это его дом?

Не отвечая, Греттир направил ее к широкой деревянной лестнице с резными перилами. Проходя через холл, Хильд повернула голову вправо и заметила большую полутемную комнату, в глубине которой в сложенном из таких же чудовищных камней камине светился живой огонь, и горели несколько настольных светильников под шелковыми абажурами.

– Почему ты привез меня сюда?

Снова молчание в ответ.

Стены коридора на втором этаже были украшены гобеленами, явно старинными. Окна в толще стен были чуть шире бойниц, а круглые стеклышки в свинцовых переплетах наверняка попускали минимум света даже в самый солнечный день.

– Мы что, вломились в музей? Дай сигнал, когда нужно будет прятаться от полиции.

Опять тишина. Хильд посмотрела в маячившую перед глазами широкую спину и сжала зубы от мучительного желаний пнуть Греттира в зад.

– Спасибо за приятную беседу, глухой тетерев.

– Я все слышу. – Греттир остановился перед темной дубовой дверью с ярко начищенными медными полосами и ручкой. – Входи.

Против ее ожиданий, ни цепей, ни пыточных инструментов внутри не оказалось. Более того, комната была современной и по-своему уютной, просто явно мужской. Изразцовая печь в углу, пара кожаных диванов с широкими подлокотниками, обтянутая шелком скамеечка под окном, стопка книг на кофейном столике и… ой… огромная кровать с толстым стеганым покрывалом.

Подходить к кровати она побоялась. Сняла ботинки у порога, в носках прошла по толстому ворсу пестрого ковра и устроилась на скамеечке. Решетки на окне не было. Интересно, оно открывается? Хильд посмотрела на очередную ярко начищенную ручку.

– Не советую, – сказал Греттир. – Сигнализация. Камеры наблюдения. Живая изгородь.

– Ясно. Понятно. Ужина не надо.

– Объявляешь голодовку?

– А есть смысл?

– Нет, – ответил он. – Я запру дверь снаружи. Если что-то понадобится, свяжись со мной через коммуникатор.

Он кивнул на небольшой экран возле кровати, затем закрыл дверь. Замок повернулся два раза, стало тихо. В комнате было тепло, но ее бил озноб. Хильд поджала ноги, плотнее обхватила себя за плечи и положила голову на спинку скамейки.

Финиш. Конец. Итог ее трехлетнего путешествия. Все усилия, страдания, все жертвы… все было впустую. Она сидела, запертая в четырех стенах и ждала, когда у Орвара появится время, чтобы распорядиться ее судьбой. Ее жизнью.

Хильд закрыла глаза и вздохнула. Слеза скользнула из-под ресниц вниз по щеке, но стирать ее девушка не стала. Она спала.

* * *

Палуба под ней качалась, но было тихо – ни скрипа лебедок, ни криков рыбаков. Спать сидя было не очень удобно, но кто же обращает внимание на комфорт во время лова, когда отдыхать приходится урывками по два-три часа. Хильд быстро научилась засыпать в любом месте и положении.

Затем палуба исчезла. Ее ноги висели в воздухе, а тело слегка покачивалось, прижатое к теплой и твердой груди. А, это Сёрен. В последнее время, найдя ее спящей в кубрике или на кухне, он относил ее на койку и накрывал своей курткой. Хороший парень, простой и честный. Как раз такой и нужен был ей после месяцев страха и тревоги.

– Не уходи, – пробормотала она. – Полежи рядом.

Койка была удивительно мягкой. Впрочем, после пятнадцати часов работы на ветру и холоде ей сладко спалось бы и на каменной плите. Она повозилась, теснее прижимаясь к Сёрену и сквозь сон улыбнулась, когда что-то твердое уперлось ей в копчик. Он нежно целовал ее затылок, затем стянул с волос резинку и запустил пальцы в светлые пряди.

Она даже застонала от удовольствия:

– Уммм… продолжай.

– Ты скучала по мне? – Шепнул он.

– Ужасно.

Он перевернул ее на спину и уже целовал лицо:

– Обещай, что больше никогда не оставишь меня.

– Ннне…

– Обещай!

– Угу.

– Ты моя, Хильд! Повтори!

Хильд? Сёрен не знал этого имени!

Она открыла глаза и в ужасе уставилась в нависшее над ней лицо. Орвар не снял пиджак, даже не ослабил галстука, но его брюки были расстегнуты, и он лежал у нее между ног. А она… ее джинсы и куртка куда-то исчезли, теплая фланелевая рубашка лишилась всех пуговиц, а майка была задрана почти до ключиц.

– Скажи, что ты моя, – приказал Орвар.

– Пусти! – Она дернулась, пытаясь выскользнуть из-под его большого тела. – Слезь с меня.

– Мне так тебя не хватало.

Он попытался поцеловать ее, но Хильд повернула голову и поцелуй пришелся в ухо. Орвар рыкнул и, схватив ее за челюсть, заставил посмотреть ему в лицо. В свете единственной лампы у него за спиной, ей казалось, что его глаза пожелтели, а пальцы выглядели неестественно длинными и почему-то черными. А еще к его привычному аромату кедра и лайма примешивалось что-то звериное и острое. И от этого запаха у нее кружилась голова и судорогой стягивало внизу живота.

Ей нужно было срочно освободиться.

– Пусти, я сказала!

Хильд взмахнула рукой, и щеку Орвара перечеркнули три царапины. Он даже не вздрогнул, только крепче сжал пальцы.

– Ты сама попросила меня лечь с тобой.

– Это был сон, ты, урод!

Его пальцы сжались крепче. А ведь он легко может сломать мне челюсть, внезапно поняла она. И все остальные кости.

– И кто же тебе снился? – Спросил он смертельно опасным голосом.

Может быть, если разозлить его как следует, он убьет ее быстро.

– Не твое дело!

– Этот твой Сёрен Торвальдсен? Что ты в нем нашла? Он нищий неудачник и слабак. Я могу разорвать его голыми руками.

– Зато он не врал мне! – Орвар ослабил хватку и чуть отстранился.

Хильд воспользовалась этим, чтобы столкнуть его на край кровати. Она перекатилась на другую сторону, вскочила и бросилась в ванную.

– Хильд… – начал он, но она хлопнула дверью перед его носом и пустила воду в раковину.

Кровь давно уже перестала течь с ее руки, но она все продолжала тереть ее зубной щеткой, стараясь выскоблить из-под ногтей малейшие частички Орвара. Боже, она никогда не дралась, даже в детстве, даже в интернате, но этот мужчина будил в ней что-то животное, какую-то опасную ярость, которая заглушала даже страх за свою жизнь, не говоря уже о голосе разума.

– Хильд.

Она бросила взгляд через плечо. Орвар стоял, прислонившись плечом к дверному косяку.

– Ты не можешь так поступать со мной. Сейчас не пятнадцатый век, а ты не местный царек с правом первой ночи.

– Я могу делать с тобой все, что захочу. Ты моя женщина.

Вот и весь ответ. У Орвара Хорфагера в голове был как раз пятнадцатый век.

Хильд швырнула в него зубную щетку:

– Если бы я знала, что ты такой, ни за что не связалась бы с тобой.

Он шагнул ближе и убрал за ухо ее светлые волосы.

– Не плачь, – хрипло приказал он. – Не надо, маленькая моя.

Вообще-то маленькой она казалась только рядом с Орваром. На самом деле Хильд была высокой и крепкой девушкой. И сильной. А жизнь на Овечьих островах и тяжелая работа сделали ее еще сильнее. Она смотрела с желтоватые глаза Орвара, на его твердые губы и испытывала нестерпимое желание… зарядить ему правый хук в челюсть.

Его глаза на мгновение вспыхнули янтарем и снова погасли:

– И этого тоже не надо, – предупредил он.

Он всегда читал ее, как открытую книгу. Неужели она так ничему и не научилась за то время, что убегала от него? Впрочем, нет, научилась – не верить ни единому слову Орвара-блин-Хорфагера.

– Выйди. Мне нужно привести себя в порядок.

Он снова отступил к двери и окинул ее подчеркнуто насмешливым взглядом.

– За эти три года появилось что-то, что я еще не видел?

Хильд так и подмывало сказать, что да, появилось, но это было неправдой. Когда-то Орвар исследовал ее всю, сантиметр за сантиметром, своими пальцами, губами и языком и… честно говоря, она скучала по тем временам. Что ей стоило, не пойти за ним там, на острове Бьёркё, и не лезть на ту проклятую скалу?

– Нет. Ничего не появилось.

Она отвернулась, скинула порванную рубашку и майку, надела купальный халат и как можно туже затянула пояс.

– Не бойся. – Он снова читал ее мысли. – Я не собираюсь трахать тебя против воли.

Он стоял, заполняя собой почти весь дверной проем, высокий, широкоплечий, с сильными руками и ногами, похожий на викингов из старинных саг. Уже без пиджака и с подвернутыми рукавами рубашки, открывающими мощные предплечья. Все ее обещания были напрасны, подумала Хильд. Даже если бы она знала наперед, что он за человек, все равно не устояла бы перед таким мужчиной. А как смотрели на него другие женщины на скале. Как бросилась на него та девка… Она быстро опустила глаза… от греха подальше.

В глубине комнаты зазвонил телефон. Орвар вернулся в спальню, до Хильд донесся его бесстрастный голос. Несколько слов на незнакомом языке, и он вновь стоял возле ванной.

– Мне нужно работать. – Он шагнул к ней, быстро обхватил ее лицо руками и нежно поцеловал. – Я рад, что ты вернулась. Жаль, что не по своей воле, но я рад.

Хильд не ответила. Она вышла вслед за Орваром в спальню и молча наблюдала, как он поправляет рубашку и надевает пиджак. Уже открыв дверь, он обернулся:

– Тебе принесут новый телефон. Можешь звонить мне в любое время и по любому вопросу. Никаких контактов из прежней жизни. – Его взгляд был снова холоден, как лед. – Ты же не хочешь, чтобы кто-то пострадал?

Этот новый Орвар за доли секунды переходил от нежности к угрозам. Видимо, теперь ей придется привыкать к его истинному облику. Возможно, она еще не до конца узнала настоящего Орвара. Хотела ли она знать?

– Нет. Не хочу, – сказала она.

– Ложись спать. – Он закрыл дверь.

–

1. Западная гавань – прибрежный район города Мальмё

2. Фози – престижный район города Мальмё

ГЛАВА 3

– Хильд. Просыпайся, малыш.

Кто-то гладил ее волосы. Прикосновение было настолько нежным, что она улыбнулась, прежде чем открыть глаза. Затем она увидела Орвара, и вернулась в сегодняшний день. Улыбаться уже не хотелось.

Он провел пальцем по ее щеке.

– Почему ты спишь на диване. Тебе не нравится кровать?

Да, она похожа на ловушку.

– Что у тебя с глазами?

Вчера в темноте ей не показалось – его глаза действительно были желтоватыми. Вернее, цвета темного янтаря, но когда на радужку попадал свет, она наполнялась золотым сиянием. Красиво. Жутко.

– Все в порядке. – Он никогда не слышал вопросов, на которые не хотел отвечать. – Греттир сказал, что ты вчера не ужинала. Твоя одежда в гардеробе. Одевайся и спускайся вниз. Поговорим.

Хильд, как бабочка из кокона, выбралась из покрывала, которое на прошлую ночь заменило ей одеяло и простыни, и прошла в ванную. Когда она вернулась, Орвара в комнате уже не было. Вот и хорошо.

Гардеробная комната мало уступала в размерах спальне, и все ее вещи из старой квартиры находились здесь. Мужская и женская обувь занимала целую стену. Ее платья, костюмы, юбки и брюки висели рядами, идеально вычищенные и отглаженные. И все это были дорогие дизайнерские вещи, либо купленные сразу после выхода новых коллекций либо сшитые на заказ.

Два года ее жизни с Орваром были бездарно потрачены на шопинг, вечеринки и развлечения. Она продала себя за эти тряпки. Хильд пропустила между пальцами тонкий шелковый чулок. Она была готова повеситься на нем.

Девушка выбрала широкие брюки и объемный кашемировый свитер, тем не менее, открывающий одно плечо и часть спины. Ничего более закрытого среди ее старых вещей не нашлось. На комоде стояла ее сумка для косметики и органайзер для драгоценностей. Косметичку она швырнула в корзину для грязной одежды, а органайзер развернула и осмотрела. Некоторые камни были настолько большими и чистыми, что она когда-то простодушно принимала их за стекляшки. Но теперь, в этом огромном поместье посреди густонаселенного города, она понимала, Орвар Хорфагер может позволить себе очень многое. И то, что он не спрятал ее в подвале, не связал и не заткнул рот говорило не о его любви к ней, а о том, что он не опасался наказания ни за похищение человека, ни за любые другие преступления.

В коридоре было пусто. И на лестнице тоже. И в холле. Интересно, есть ли охрана во дворе и у ворот?

– Не мечтай, Хильд. – Из боковой двери появился Орвар. – Завтрак тебя ждет.

Судя по количеству подносов на буфете и сервированному серебром и фарфором столу, кухарка и горничные в доме все-таки были. Не мог же Орвар приготовить все эту прорву еды самостоятельно? Она взяла сваренную на сливках кашу с изюмом и булочку с корицей, и поморщилась при виде блинчиков, фаршированных лососем. После трех лет жизни на Овечьих островах баранина и рыба у нее уже в горле застревали.

Орвар сосредоточенно пилил истекающий кровью буфштекс. Странный выбор на завтрак, но она помнила, что он готов был есть мясо в любое время суток, а вот об овощах и хлебе иногда просто забывал.

– Почему не доедаешь? Тебе не нравится, как это приготовлено? – Он наблюдал за ней, не выпуская из рук ножа и вилки. – Мы сменим повара, если хочешь.

– Зачем?

Что он задумал?

– Ты хозяйка в этом доме. Ты можешь устроить все, как тебе нравится.

– Зачем?

– Я хочу, чтобы тебе было хорошо здесь.

И все? Так просто?

– И что ты потребуешь взамен?

– Чтобы ты жила здесь, со мной.

– Как долго? Год? Пять? Пока не надоем?

Орвар смотрел на нее, как на ягненка, не согласного с рецептом, по которому его сейчас зажарят. Затем отложил столовые приборы и отодвинул тарелку. Хильд сделала то же самое, хотя очень хотела оставить нож. Сейчас решалась ее судьба, и ей была нужна хоть какая-то защита.

– За пять лет ты мне не надоела. Так что приготовься к тому, что это продлится достаточно долго.

Затопившее ее чувство беспомощности было настолько отвратительным, что заглушило даже инстинкт самосохранения.

– Что я должна сделать, чтобы ты отстал от меня? У тебя же все есть! – Она обвела взглядом всю эту музейную роскошь. – Чего тебе не хватает?

– Тебя. – Зрачки его глаз расширились, а радужка казалась тонким золотым кольцом. – Когда ты исчезла, я понял, что ты мне действительно нужна. Я хочу то, что было между нами раньше.

– А что между нами было, Орвар?

– Ты меня любила.

– А вот тут ты ошибаешься. Я любила не тебя. Мой любимый не убивал людей и не… – она подавила поднимающиеся в горле рыдания, – … не изменял мне с первой попавшейся шалавой.

– Ты ничего не знаешь. Я убил его по закону. Со временем ты поймешь, что я был прав. А та женщина была ошибкой, я заглажу свою вину. Ты можешь попросить любую виру за свою обиду.

Хильд в недоумении уставилась на него. Вира? Закон, дающий право на убийство? Да в каком мире он жил?

– И сколько было таких ошибок? Десять, двадцать? Больше?

Орвар пожал плечами, словно речь шла о съеденных конфетах:

– Не важно. Больше не будет ни одной. Только ты и я.

– Опять врешь, – возмутилась она. – Потерпишь месяц-другой, а потом начнешь все заново.

– Нет, я сказал, все кончено. Если ты всегда будешь ждать меня в нашей постели, мне не понадобятся другие женщины.

Ну, конечно. Он хотел ту покорную и доверчивую идиотку, которая готова была любить его с закрытыми глазами. Сюрприз, сюрприз – ее уже не существовало. На Овечьих островах женщины жили по другим правилам. Когда Магда, жена старшего матроса с «Фрама» узнала, что у ее мужа шашни с барменшей из портовой таверны, она явилась туда с пятикилограммовой тушкой трески, и при всем честном народе отхлестала вонючей рыбиной и гулящего муженька и его тощую зазнобу. Сейчас Хильда чувствовала в себе силы повторить этот подвиг. Все ее тело гудело, как железный прут под током. Наверное, даже волосы встали дыбом.

Зато Орвар, казалось, наслаждался сценой. Он наклонился вперед и втянул в себя воздух, словно принюхивался.

– И ты веришь, что я собираюсь стелиться перед тобой, лишь бы ты не бегал по бабам? – Хильд вскочила на ноги, за ее спиной грохнул об пол опрокинутый стул.

Орвар встал и подошел к ней вплотную.

– Я был не прав, когда воспринимал тебя, как должное. Но ты была почти ребенком, а я взрослым мужчиной. Я держал тебя в стороне от моей настоящей жизни, чтобы не ранить без необходимости. Я ошибся, когда взял тебя с собой на Бьёркё.

То есть убийство человека он ошибкой не считал? Хильд все больше убеждалась, что попала в какую-то иную, извращенную реальность. Он притянул ее к себе и быстро заговорил, уткнувшись лицом ей в волосы:

– Я чуть с ума не сошел, когда понял, что ты ушла одна, ночью, через озеро на лыжах. Когда увидел, что твои следы обрываются у полыньи. Я искал тебя в этом озере, на дне. – Хильд хотела вырваться, но он так стиснул ее плечи, что она и пошевелиться не могла. – А потом твои часы обнаружили у скупщика краденого. – Он посмотрел ей в лицо. – Тогда я начал думать, что тебя ограбили и убили. Мне было страшно представить, что они могли сделать с тобой перед смертью.

Орвар словно источал черную энергию. Воздух вокруг них сгущался и начинал звенеть.

– А три дня назад тебя наконец нашли. В этом паршивом городишке. С этим паршивым неудачником. Ты выходишь в море ловить рыбу и спишь с рыбаком! Что ты в нем нашла, Хильд, а? Я могу тысячу раз купить и продать его! Я могу разорвать его голыми руками!

Он встряхнул ее так, что зубы клацнули. Зато страх окончательно пропал.

– А ты думал, что я буду убиваться по тебе всю жизнь? Ты пошел налево, я направо. Это ты изменял и обманывал, а не я! Поэтому я имею право найти себе честного парня и жить, как мне нравится. Пусти меня!

Он действительно отпустил ее плечи… чтобы тут же схватить за горло.

– Смотри мне в глаза, Хильд. – Медленно и очень страшно произнес он. – Ты принадлежишь мне. Только я решаю, что ты можешь делать, а что нет. Ты меня поняла?

Она подняла глаза, чтобы через его плечо увидеть дерево за окном. На ветке сидела большая черная птица. Через пару секунд рядом с ней села еще одна.

– Смотри на меня, я сказал. – Ни за что. Если ей придется умереть здесь и сейчас, пусть последним ее зрелищем будут не его злые глаза, а это серенькое небо, коричневая рваная листва и эти две нахохлившиеся птицы.

– Ты меня поняла? – Он сильнее сдал пальцы. – Скажи сейчас.

– Мне больно… говорить, – прохрипела она.

Хватка ослабела, но не исчезла.

– Тогда кивни. Ты остаешься здесь. Ясно? – Она молчала. – Ты выполняешь все мои приказы. – Она закрыла глаза. – Если ты этого не делаешь, мои люди вернутся в Клаксвуйк и разберутся с Сёреном Торвальдсеном. Никто не может прикасаться к тому, что принадлежит мне. Запомнила?

Глаза Хильд широко открылись. Затем она кивнула. Слеза покатилась по ее щеке.

Орвар прикусил зубами ее нижнюю губу. Когда она попыталась вырваться, он усилил давление. Когда он отпустил ее и отступил назад, тонкая струйка крови стекала по ее подбородку на свитер. Он оглядел ее так, словно она испачкалась по своей вине.

– Вернись наверх и приведи себя в порядок. – Его голос звучал совсем бесчувственно, как механический. – Тебя будут видеть слуги и мои люди. Ты всегда должна выглядеть безупречно. Греттир даст тебе телефон. Ты можешь гулять по дому и саду. Не подходи к воротам и не разговаривай с охраной, иначе будешь наказана. Если тебе понадобится выехать в город или что-то купить, позвони мне. Кивни, если поняла.

Она кивнула.

– Сегодня вечером мы будем ужинать в доме моей сестры и ее мужа. Оденься красиво, но скромно. Наши женщины не открывают шею и руки перед чужими мужчинами. Кивни, если поняла.

Она бросила на него ненавидящий взгляд, затем обошла по широкой дуге и вышла из столовой.

– Хильд!

Она обернулась, уже держа руку на перилах лестницы.

– Если ты попытаешься вскрыть вены или сделать другую глупость, я сам поеду в Клаксвуйк. Поняла?

– Да.

Да, чтоб ты сдох! Ворон за окном каркнул, второй ответил ему таким же хриплым криком, затем они оба сорвались с ветки и скрылись за выступом крыши.