Текст книги "Лебединые одежды (СИ)"
Автор книги: Екатерина Гордиенко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)
ГЛАВА 36
С кургана Орвар видел, как в маленьком доме на другом конце лощины открылась дверь, и Хильд вошла внутрь. Она должна была знать, что он смотрит, но не оглянулась. Она даже не попрощалась с ним, просто встала и пошла. И у него впервые в жизни не хватило смелости остановить ее.
Через полчала отзвонился Кьяртан. Ублюдок Агнар оказался ранен не так серьезно, как надеялся Орвар. Несколько швов на предплечье и укол в задницу – легко отделался. Тело его невезучего оператора перенесли ближе к домам, и обнаружившая его парочка уже проблевалась в кустах и вызвала полицию.
Вскоре подтянулись Боли с Хельги Левшой, теперь можно было оставить на них охрану Хильд, а самому заняться личными делами. Вернее, дело было одно, но о-о-чень личное. Ублюдок Агнар. Кьяртан отследил его до гостиницы, Орвару оставалось только зайти к нему в номер, придушить, а потом пойти в кабак и напиться. Нормальный план…
… который пошел не так, едва он открыл дверь старого бюргерского дома, переделанного под семейную гостиницу. Из двери прямо на него вывалился Агнар собственной персоной, в чистой одежде и с влажными после душа волосами, пробормотал то ли «извините», то ли «изыди» и уверенно двинулся вверх по переулку. На углу притормозил, на несколько секунд завис под вывеской «Золотая кружка» и нырнул в пивную.
Стало быть, план менялся. Сначала выпить, затем придушить ублюдка. Или совместить. Орвар толкнул дверь пивной и полной грудью вдохнул запах сигарет, соленой трески и жареных колбасок. Низко опущенные над столами лампы под жестяными абажурами давали мало света, но сквозь волны дыма он разглядел знакомую фигуру в дурацом свитере с оленями. Агнар сидел на высоком табурете перед барной стойкой, и единственными свободными местами оставалась пара насестов рядом с ним.
Данивапрос! Орвар уверенно растолкал уже хорошо поднабравшихся «отдыхающих» и занял табурет рядом с Агнаром.
– Пиво и снапс (1).
Снапс подали, как и полагается, в рюмке на ножке, а пиво в оловянной кружке. Орвар скосил глаза вправо, перед Агнаром стоял тот же «джентльменский» набор.
– Скол (2).
А у ублюдка были крепкие нервы. Орвар поднял свою рюмку и тоже посмотрел в глаза будущему трупу:
– Скол.
И щелкнул пальцами. Перед ними сразу возникли еще две рюмки. Выпили синхронно. Теперь пальцами щелкал Агнар. Орвар выпил медленно, цедя огненную жидкость через зубы.
– Закусить не желаете? – Поинтересовался бармен.
– После третьей не закусываю.
– И я, – поддержал Агнар.
– И я, – донеслось справа.
Орвар повернул голову и чуть не вернул выпивку на стол: перед ним сидел старый знакомый Вотан. Он же Гримнир, Ганглери, Херьян и Хьяльмбери, Текк и Триди, Туд и Уд, Хар и Хельблинди (3) и так далее и так далее. Короче, Отец богов Один собственной персоной. Как всегда в потрепанной куртке и с черной повязкой поперек рожи.
– Шесть снапсов, – сказал Орвар и четыре сразу пододвинул Вотану. – Догоняй, дорогой тесть.
Догнал за четыре секунды, после чего деликатно кашлянул в кулак и заметил:
– Вообще-то я с незнакомцами не пью.
Агнар понял его правильно. Лег животом на барную стойку и протянул ладонь лопатой мимо носа Орвара.
– Мартин.
Всеотец пожал протянутую руку:
– Вотан.
– Мартин.
Орвар тупо пялился на ублюдка. Какой нахрен Мартин?
– Еще шесть, – сказал Вотан и, переведя взгляд на Орвара, подтвердил: – Мартин, точно. Ты пей, я потом объясню.
«Потом» наступило часа через полтора. Агнар… тьфу, Мартин лежал к тому времени щекой на столешнице и нежно похрапывал, а Вотан с Орваром наконец начали закусывать.
– Зря наехал на парня, – сказал тесть. – Он к Брюнхильде никакого отношения не имеет.
– Еще как имеет, своими глазами видел. У меня… ик… все закоду… задоку… метировано.
– Ерунду ты закоду… тьфу. Видел, да не понял ничего. А чувака в полосатом костюме и модном пальто ты видел?
Вообще-то да, был такой на записи с камер. После того, как Хильд, а следом за ней Агнар вышли из того кафе, за ними, не спеша проследовал этакий денди в перчатках и с тростью. Он на секунду задержался перед дверью и гадко ухмыльнулся прямо в камеру. Ну и что? Среди туристов попадаются еще и не такие чудики, этого Орвар запомнил только из-за неприятного взгляда раскосых черных глаз и черных волос. Вылитый лапландец. Эйги по многовековой привычке считали таких колдунами и вообще уродами.
– Бери выше, – скала Вотан. – Не колдун. Сам Локи, бог раздора и лжи, посетил нас, чтобы нагадить тебе в ботинки. Или мне.
– И что ему надо?
– Да так, старые счеты. Навел ложные сны, вот Хильд и приняла этого Мартина за Агнара.
– И где же этот Агнар?
Врешь, не уйдешь, подумал Орвар, все равно до тебя доберусь.
– Далеко, сынок. Так далеко, что не добраться ни тебе, ни мне.
Самому Всеотцу не добраться, поразился Орвар. Видимо, олимпийский чемпион по игре в прятки.
– Как же…?
Его вопрос повис в воздухе, потому что Вотан уже закинул себе на плечо руку Мартина и стаскивал на пол его бесчувственную тушку:
– Подсоби-ка.
Орвар подпер павшего товарища с другой стороны и втроем они быстро добрались до гостиницы. Перед дверями Мартин неожиданно очнулся и уперся ногами в косяк:
– Нет! Не туда. Идем в лес. У меня сегодня друга убили, надо поймать… зверя… людоеда.
– Тшшш, – почти нежно бробормотал ему на ухо Вотан. – Это был сон. Не было никакого людоеда. Не было никакого друга. Все приснилось.
– И мне приснилось? – Удивился Орвар.
Вот тут он был не согласен. Уж он-то точно помнил и рычание зверя и хруст костей и особенно липкую гнилостную вонь из клыкастой пасти, смешанную с тяжелым запахом свежей крови.
– Это был бездомный. Не повезло бедолаге.
Орвар сгрузил снова заснувшего Мартина на кровать, дал чаевые провожавшему их до номера портье и посмотрел на Вотана:
– Продолжим?
Что эти два литра на троих, так, разогреться только. Они вышли из гостиницы и остановились, глядя вверх. Зима на исходе неожиданно повернула на мороз. Холод иголками покалывал уши и щеки, зато небо над головой было ясным и полным звезд. В такую погоду умные люди сидят по домам и пьют глёгг (4), а глупые… а глупые ссорятся со своими женами и шляются потом по пивнушкам.
– Кстати, я к тебе по делу, – Вотан словно не чувствовал холода, так и стоял в куртке нараспашку. – Хотел предупредить, что эти черные безбожники уже здесь. В тумане им жрать нечего, так они начинают раскапывать могилы на курганах. Не допусти этого, сынок. Если эйги потеряют свое прошлое, то и будущего у них не будет. Так что кончай бухать и передай конунгу, чтобы собирал свою дружину.
– Значит, пора?
– Значит, так. Отправьте семьи на Бьёркё, там они смогут продержаться, если вы не…
Если мужчины не вернутся, ясно. По спине пробежал холодок. Нет, смерти Орвар не боялся. Каждый мужчина эйги живет для этого дня, и каждый храбрец знает, что смерти для него нет, но как быть с Хильд? Эта упрямая коза наверняка откажется уехать вместе со всеми, что же с ней делать?
1. Снапс – крепкий спиртной напиток, который гонят из картофеля или злаковых с добавлением трав
2. Скол – Scol, традиционный тост в Швеции
3. По легенде бог Один путешествует среди людей, меняя имена
4. Глёгг – горячий напиток на основе красного вина со специями, изюмом и миндалем
ГЛАВА 37
Хильд не удивилась открытой двери дома вёльвы, и горящему внутри свету тоже не удивилась. Она слишком устала сегодня, чтобы удивляться хоть чему-либо. Сразу от порога начиналась гостиная с изразцовой печью, двумя массивными креслами и низким столом на кованых ножках. Коваными же были и несколько подсвечников на столе и стенах. И ни намека на современные удобства, ни тебе электричества, ни отопления. Хозяйки, кстати, тоже не было видно, зато откуда-то сбоку тянуло горячим ароматом имбиря и корицы.
Хильд подняла руку, чтобы постучать.
– Заходи уже, не мешкай, – донесся из глубины дома женский голос. – И дверь закрой, я берегу тепло.
Ой, ну конечно. Хильд закрыла дверь и посмотрела на дубовый засов в железных скобах. Наверное, следовало запереть дом на ночь.
– Не закрывай, – произнес все тот же голос. – Я жду второго гостя, а больше сюда никто не пройдет.
Вот как, значит, ее ждали? Хильд прошла в маленький коридорчик за войлочным ковром и оказалась в кухне, маленькой, но очень уютной. И удобной. Фасад печки с топкой, котлом для нагрева воды и чугунной плитой занимал одну стену. Хильд обвела взглядом кухню: ничего мистического (оловянная посуда на полке, несколько медных кастрюль на стене, серая льняная скатерть на столе), за исключением хозяйки дома. Мать Орвара оказалась невысокой и тонкой, как камыш, женщиной. И такой же прямой.
Вот, значит, как выглядит настоящая вёльва? Ни волшебного посоха, никаких других атрибутов власти не наблюдалось. Такие шерстяные платья-рубахи с длинными жилетами и сейчас носили старые женщины где-нибудь в деревнях, необычным был лишь белоснежный платок, закрывающий целиком голову и плечи. Ни единой прядки не выбивалось из-под платка, но судя по количеству морщин на руках и лице, волосы вёльвы должны быть совсем седыми. Это казалось неестественным при таком свежем и молодом голосе.
– Садись, я сварила глёгг.
Хильд с благодарностью обняла ладонями стенки большой оловянной кружки, затем сделала первый глоток. Как же это было хорошо…
– Спасибо… – как ей следовало обращаться к матери Орвара? – … фру Хорфагер.
Старуха со своей кружкой уселась напротив:
– Фру Хорфагер теперь ты. А я просто вёльва. У вёльвы нет имени, семьи и дома. По крайней мере, так принято считать.
Хильд вспомнила одинокую мужскую фигуру, спускающуюся с кургана в призрачном лунном свете, но промолчала. Мать Орвара рассматривала ее спокойно и с легкой улыбкой. Ее взгляд, хоть и пристальный, неловкости не вызывал.
– Кого мы ждем? – Спросила Хильд.
Видимо, в отстутсвии второго гостя вёльва говорить не собиралась. Хильд и не обижалась: ее ведь не на чай пригласили, а слова ведуньи на вес золота, ими не разбрасываются. Против ожидания, старуха ответила:
– Твоего отца, девочка. Пора тебе решить, кто ты и зачем. Хватит стоять двумя ногами в разных мирах.
– Моего отца?
Значит, он не умер много лет назад вместе с мамой? Или умер, но эта женщина сможет поднять его из мертвых, чтобы Хильд могла узнать что-то важное? Что это за тайна, которую никак нельзя унести в могилу? И что это за разные миры?… и в каком мире она сейчас?
Мысли шевелились в голове лениво, как засыпающие рыбки. Свет уже не казался таким ярким, а фигура вёльвы стала такой маленькой, словно Хильд смотрела на нее с обратной стороны подзорной трубы. Она положила голову на руки и вздохнула. Она немного полежит с закрытыми глазами, а потом… потом…
Гудрун Хорфагер смотрела на спящую перед ней молодую женщину. Белые, как лунный свет волосы закрывали часть щеки, длинные ресницы чуть подрагивали, а губы после горячего вина казались розовыми, как лепестки шиповника. Брюнхильд была прекрасна, как лебедь на волне, даже красивее, чем описывали ее в сагах.
Бедный мой мальчик, подумала старуха, счастливый ты мой, несчастный, как же ты умудрился встретить не кого-нибудь, а дочь самого Всеотца? И чем тебе придется заплатить за свою любовь? И не придется ли расплачиваться нам всем?
Она посмотрела на руку Хильд, узкую ладонь с длинными пальцами, на старое золотое кольцо. Когда-то Гудрун носила его с гордостью. А до нее мать ее мужа Магнуса… а до них многие и многие женщины, долгая череда жен, матерей и бабушек. В те времена кольцо Хорфагеров было ширким и толстым, оно закрывало всю фалангу ее безымянного пальца. На руке невестки оно выглядело в два раза тоньше. Плохой знак.
Такое уже было в их роду восемьсот лет назад, когда умер Хакон III Сверресон. Его незаконный посмертный сын спас Хорфагеров и стал Хаконом IV, а его сын и внук прославили семью. Да и правнука не зря в народе прозвали Святым: он сумел призвать к порядку больших людей в Норейг и защитил крестьян от крепостного ярма. Молодец, конечно… жаль, что был слишком «святым» с женщинами.
Гудрун с трудом встала из-за стола и, тяжело опираясь о стену, побрела к своему креслу. От таких мыслей она чувствовала себя в два раза старше. А может быть, слишком долго пробыла в этом мире. Пора было возвращаться в сон. «Никто не избегнет злых норн приговора» (1), даже ее красивый и сильный сын.
С Фрейей все было ясно: через несколько месяцев она родит своего ребенка, нового Инглинга. Молодец, дочка… Судьба же Орвара была темна, а кольцо на пальце его жены таяло на глазах. Но говорят и иначе: «Не легко изменить то, что суждено, но нужно биться до конца». В том, что Орвар будет биться до конца, она не сомневалась.
* * *
* * *
Хильд разбудил негромкий стук, она подняла голову и потерла глаза. Стучали в дверь. Она вышла из кухни. Вёльва спала в кресле, укрытая шерстяным одеялом, никакого гостя не было, светильники не горели, зато небо за окном уже посерело в ожидании восхода.
Стук повторился, но мать Орвара и бровью не повела. Видимо, нужно было открыть самой. А, ну да, конечно… должен был прийти отец. От смешанного ощущения ожидания и страха вспотели ладони. Хильд быстро обтерла их о джинсы и потянула ручку двери на себя.
На пороге стоял Орвар, такой как вчера, и в то же время совершенно другой. И дело было не в усиленной железными заклепками кожаной куртке, больше напоминающей средневековый стеганый доспех, и не в привязанном за спиной мече – он словно смотрел на нее сквозь прозрачную стену. Видел, слушал, но не мог прикоснуться.
Туман за спиной Орвара сгустился в почти непроглядную мглу, и оттуда доносилось глухое рычание и чавканье шагов по насквозь пропитанной влагой земле. Свершилось, подумала Хильд. Леопарды уже здесь и Стая выходит им навстречу.
Возможно, я вижу его в последний раз. От этой мысли все ее тело застыло, как сосулька.
– Останься целым, – онемевшие губы слушались с трудом, но она во что бы то ни страло должна была произнести эти слова.
Он улыбнулся одними губами, а глаза оставались такими же отстраненными:
– Знаешь, чего я хочу больше всего?
– Мирового господства? – Попыталась пошутить она.
– Нет. Чтобы ты была счастлива. Раньше я был уверен, что смогу сделать тебя счастливой, но теперь думаю, что без меня тебе будет лучше. Я всегда чувствовал, что не заслуживаю тебя, просто отказывался это признать. Забудь меня и живи спокойно.
Легко сказать, забудь. Видимо, Орвар перед битвой решил отдать все долги и идти на смерть с легким сердцем. А как быть той, которая останется стоять на пороге и будет смотреть ему в спину?
– Как мне тебя забыть, Орвар?
… если это были пять самых счастливых и самых горестных лет ее жизни?
– Вот, – он достал из кармана небольшой сверток и развернул его.
В шерстяной платок были завернуты две вещи: запечатанный восковой пробкой коровий рог и флешка в черном футляре. Коровий рог был ей знаком, в нем был тот самый мед забвения, что обещал ей конунг. Тогда она так и не решилась выпить его. А флешка…?
– Здесь названия банков и пароли, дающие доступ к моим счетам. Ты сможешь жить где и как захочешь. И с кем захочешь. – Последние слова давались ему с особенным трудом. – С твоим Анундом все в порядке, за исключением того, что он оказался Мартином.
– Где он?
– Спит в гостинице.
– Ты с ним ничего не сделал?
– Ну так, по мелочи… но жуткое похмелье ему гарантировано.
Наверное, в эту минуту боги смеялись над ней до икоты, потому что только сейчас Хильд поняла, что не хочет жить без своего мужа. Сколько времени она потратила на борьбу с ним, не понимая, что наносит раны сама себе. А на самом деле, сопротивление не приносило ей ничего, кроме боли.
В горло словно загнали ватный ком. Ее голова клонилась вниз, пока лоб не коснулся железной пластины у него на груди. Широкая ладонь опустилась на ее затылок и медленно скользнула по волосам. Хильд сжала в кулаках ткань его куртки и стиснула зубы, чтобы не закричать.
– Я иду с тобой. Подожди секунду, я возьму свое оружие.
Орвар вздрогнул и напрягся. Хильд вела себя именно так, как он опасался. Он до последней секунды надеялся, что шприц с транквилизатором не понадобися, но, видимо, придется. Орвар опустил руку в карман.
– У меня малов времени, – сказал он. – Прости, Хильд, но я должен…
– В этом нет необходимости, – чья-то рука сжала его запястье, не позволяя достать шприц из кармана. – Иди к своей Стае, Орвар, я присмотрю за Брюнхильд.
Хильд перевела взгляд на высокого мужчину в кольчуге и шлеме с золотыми рунами и широким наносником. Из-под шлема на нее смотрел серый, как старый лед, глаз, а второй был плотно закрыт веком.
– О… тец? – Неуверенно спросила она.
1. Цитата из «Песни о Сигурде». Норны, богини, ткущие нить судьбы человека и даже божества.
ГЛАВА 38
Хильд все-таки рванулась вслед за Орваром, когда он спустился с крыльца и пошел в сторону тамана, но Вотан положил руку ей на плечо:
– Не торопись.
– Я должна быть с ним. Он мой муж!
– Да уж, видел я ту свадьбу. Так только мухи женятся. Дочь отца богов заслуживает лучшей судьбы.
– Откуда ты знаешь, какая у меня судьба? Что ты вообще знаешь о моей жизни, папочка? И вообще, с какого такого перепугу я должна верить, что ты мой отец? Я хорошо помню своего отца.
Пальцы на ее плече сжались еще сильней, так что уже и пошевелиться было больно:
– Ты помнишь только то, что я тебе позволил. Пора тебе открыть глаза, дочка.
То, что он сделал дальше, не было чем-то невиданным. В кино и компьютерных играх и не такие видеоэффекты рисовали, вот только никакого кино и в помине не было. Мужчина коснулся ее груди, затем отвел руку назад, и за его пальцами потянулась нить, длинная и полупрозрачная, слегка волнистая, как распущеная пряжа. Когда нить закончилась, Хильд сделала вдох полной грудью. Так свободно она еще никогда не дышала… то есть дышала, только очень давно. Она запустила ладонь под воротник и потерла кожу под ключицей, шрамы исчезли.
Ноздри наполнились запахами свежевзрытой земли, сосновой хвои и мокрой шерсти. Где-то далеко каркали вороны, в кустах от волнения тявкала лисица, за курганами слышалось дыхание множества живых существ – не совсем животных, совсем не людей – хищных, голодных и готовых убивать все живое на своем пути.
А над головой шелестели огромные крылья. Это лебеди, поняла Хильд. Пусть их пока не видно из-за низко нависших над землей облаков, но над полем будущей битвы уже кружила стая лебедей. Ее сестер.
– Ты пришел забрать меня, Всеотец?
– Да, Брюнхильд. Все скучают по тебе. Лети домой.
Ей на руки поверх данного Орваром свертка опустилась большая охапка белоснежных перьев – ее одежды, в которых она когда-то парила над сражающимися воинами, выбирая самых смелых и сильных, достойных сидеть в покоях Вальгаллы рядом с богами и героями.
Хильд растерянно посмотрела на белый ворох:
– А как же Орвар?
– А что Орвар?
– Он мой муж. Я не могу его оставить.
Один пожал плечами:
– Хороший парень, признаю. Но он всего лишь смертный. Если он погибнет сегодня, ты сможешь сама отнести его в мой дом.
– Ты думаешь, его убьют?
– Их всех убьют. Силы слишком неравны. На моей памяти народы переселялись много раз. Когда-то предки Орвара истребили или загнали на север лапландцев, теперь пришло время им самим уйти из Великого Свитьода. Мне самому эти пришлые не нравятся, но видно ничего не поделаешь. Одевайся, дочка, мы тебя ждем.
Слова Одина еще звучали, а сама его фигура истаяла в воздухе. Хильд еще несколько минут стояла на крыльце, глядя на охапку перьев у себя в руках. Отец снова решил вмешаться в ее жизнь и, как всегда, не вовремя. Ей снова придется жить в мучительном ожидании последней битвы людей, богов и чудовищ. И снова она должна будет забирать жизни самых лучших людей, молодых, сильных и красивых. И Орвара тоже…
– А вот нет же!
Ворох перьев взлетел высоко в воздух и на секунду завис маленьким облаком. Ветерок растрепал его, разорвал на клочки и погнал в сторону курганов.
Хильд вернулась в дом и вскоре вышла наружу, застегивая на ходу ремни перевязи. Она огляделась по сторонам, а затем бегом припустила в ту сторону, где за стеной тумана прятались Королевские курганы.
С доме вёльвы старая женщина выпрямилась в своем кресле и, не открывая глаз, произнесла громко и четко:
– Славься день!
И вы, дня сыны!
И вы, дочери ночи!
Взгляните на нас
Благостным взором,
Храбрым победу дайте! (1)
* * *
Орвар мог разглядеть только несколько десятков людей-леопардов, да и то только потому, что они стояли, почти соприкасаясь плечами. Задние ряды терялись в тумане, но он чувствовал дыхание множества и множества глоток. Их были сотни, если не тысячи.
– Выглядит, как мой вариант Диснейленда, – сказал Хельги Левша. – Кто-нибудь из вас, ребята был в Диснейленде?
– Это круче, – заверил его Боли. – Какие у нас шансы перебить этот зверинец?
– Почти никаких.
Орвар усмехнулся. Почти никаких, это намного больше, чем совсем никаких. На сердце было легко и спокойно. Он вспомнил лицо сестры, когда она подала ему Чашу. Странно, но он не запомнил вкуса напитка, выпил до дна, как воду и все. После прощания конунг на руках отнес жену к катеру, ее лицо окаменело, она держала руку на своем большом животе, а следом шли Лиза с Лоттой. Фрейя обещала позаботиться о них.
В том, что она выполнит обещание, Орвар не сомневался. Женщины знали свой долг – любой ценой сохранить то, что останется от Стаи – чтобы их мужья, сыновья и братья могли совершить то, для чего живет каждый мужчина. Принять свою судьбу с оружием в руках. Орвар посмотрел на конунга, стоявшего на шаг впереди Стаи.
– Ху! – Хокон вскинул вверх руку с мечом.
По клинку, сливаясь в единый поток, хлынули голубые искры.
– Ху! – На одном дыхании отозвалась Стая.
– Ху-у-у! – Ринулись они вперед, на ходу принимая боевую форму.
* * *
Возвращение памяти было одновременно и благословением и проклятием. От мысли, что Агнар, единственный друг ее одинокого детства больше не вернется никогда, сердце истекало кровью. Но когда Хильд подумала, что может сегодня потерять и Орвара, оно ударилось о ребра с такой силой, что чуть не разорвалось на части.
Ну нет, отец, я никогда не стану такой, как остальные твои дочери. Ты создал их из тумана и льда, они не чувствуют ни сострадания ни жалости, они без тени сомнения выполняют любой твой приказ. Я уже видела этот фильм, и мне не понравился конец.
Но спасибо большое за то, что не отнял у меня Знание. Хильд в разное время подслушала и запомнила все Заклинания Отца (кроме тайного, восемнадцатого), причем двенадцатое сейчас горело перед ее глазами огненными буквами.
Двенадцатым я,
Увидев на дереве
В петле повисшего,
Так руны вырежу,
Так их окрашу,
Что он оживет
И беседовать будет (2)
Да, в детстве Отец часто брал ее в Священную рощу. Они проходили в молчании среди висящих на деревьях тел – свиней, коз, лошадей – но перед людьми Один обязательно останавливался. Это посланцы, говорил он, ими нельзя пренебрегать. И тогда он острием ножа вырезал на ладони три руны – Йер, Альгиз и Беркану – и прикасался окровавленной ладонью ко лбу мертвеца. И тот открывал глаза и передавал послание от людей богам.
Земля под ногами перестала хлюпать, Хильд чувствовала, что поднимается вверх. Вот показался первый камень, он поднимался над землей всего на локоть, но она знала, что он уходит в землю на человеческий рост. Этот викинг был настоящим богатырем.
Йез, Альгиз, Беркана… С каждой насечкой боль становилась все нестерпимее. Она приставила острие пораденного Орваром ножа с ладони и зажмурилась, а потом надавила в последний раз. Возможно, любовь делала мужчин слабее, но женщинам она точно придавала силы.
Камень под ее рукой вздрогнул, по земле пробежали круги, огромного роста мужчина выпрямился в полный рост и расправил плечи. Его глаза скользнули по лицу стоящей перед ним женщины, на мгновение задержались на ее окровавленной руке, затем он повернулся в сторону, откуда доносились приглушенные крики.
– Не медли, – сказала Хильд. – Долог был сон твой, долги несчастья… – И добавила совсем по-простому: – Наших бьют.
– Ху! – Он уже бежал в сторону сражения, на ходу выхватывая из ножен меч.
Камни поднимались из земли один за другим, Хильд уже потеряла им счет. Ладонь перестала кровоточить, она чиркнула острием ножа по запястью и окунала в кровь палец. Йез, Альгиз, Беркана… Йез, Альгиз, Беркана…
– Агнар!
Очередной вставший перед ней воин недоверчиво посмотрел ей в лицо, затем коснулся пальцем щеки. Хильд и не знала, что плачет. Слеза на огрубевшем кончике пальца переливалась, как алмаз при ярком свете.
– Ты меня помнишь?
Его дорогое лицо было холодным и неподвижным, не живым и не мертвым – лицо человека сотни лет проведшего на грани между жизнью и смертью. Агнар посмотрел в ту сторону, куда бежали воскресшенные ею люди, и Хильд перестала цепляться на его одежду. Он заслужил свою Вальгаллу, больше она не будет мешать.
Она уже не помнила, как долго бродила по курганам, просто в какой-то момент колени подломились, и она осела на землю. Затем кое-как перевернулась и подползла к очередному камню. Поднять его уже не было ни сил, ни крови. Она даже биения собственного сердца не слышала, просто пальцы превратились в ледышки, и очень хотелось спать. И ног не чувствовала. Хильд сама не понимала, какая сила не позволяет ей закрыть глаза. Она должна была дождаться… узнать… что? Наверное, что-то важное, раз до сих пор не заснула.
Затем в груди что-то дрогнуло и потянуло, она улыбнулась непослушными губами и прошептала:
– Орвар.
1. Цитата из «Речей Сигрдривы»
2. Цитата из «Речей Высокого»
