Текст книги "Помощница судьбы. Пенталогия (СИ)"

Автор книги: Екатерина Бердичева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 29 страниц)

– Здравствуйте. Мне сказали про Вашу печаль. Если смогу помочь, буду рада. – поприветствовала я их. Раздался легкий и нежный смех, словно звенели колокольчики, и тихий голос сказал:

– Пойдем с нами, девушка, мы покажем тебе путь…

И я шагнула за едва видимым отблеском чужой сути.

           И снова я полетела зеленым коридором в неизвестном направлении. Рядом то и дело раздавался едва слышный смешок. Видимо, уж очень растерянной была у меня физиономия. Наконец я начала различать отдельные веточки с листочками, свет и тень под ногами.         Оглянувшись по сторонам, неожиданно увидала себя в большом зеленом зале. Под ногами мягко пружинила меленькая травка, середину “потолка” перекрывали длинные, цветущие розоватыми цветками, ветви, через которые падал рассеянный солнечный свет, а стены представляли собой ровные древесные стволы, выросшие ровным кругом, и тесно сплетенные нижними сучками, на которых тоже что-то цвело. Пахло свежестью и теплым солнечным днем. Мои провожатые здесь, в этом месте, наконец-то обрели форму и плоть. И я увидела рядом с собой двух молодых и очень красивых стройных девушек с платиновыми волосами и ярко-зелеными глазами. Они дружно улыбнулись мне:

– Добро пожаловать в наш дом, маленькая ведунья!

Я поблагодарила и попросила отвести меня к их Королеве. Собственно говоря, чего тянуть? Мне еще со своим заданием надо разбираться.

             Девушки взяли меня за руки и повели прямо к зеленой стене, в которой в последний момент открылся проход. И мы вошли в хорошенькую комнатку, увитую плющом с красными и розовыми цветками. Посередине ее, там, куда падали солнечные лучи, стояло низкое травяное ложе, а на нем лежала самая прекрасная девушка, которую только можно было себе представить.

– Это она? – поинтересовалась я у сопровождающих, хотя и так уже было все понятно. Я присела рядом с недвижно лежащей Королевой и протянула ладонь к ее лбу. Дриады недвижными изваяниями стояли рядом и внимательно смотрели на нас. Я потерла пальцы друг о друга и позвала ее:

– Ваше Величество! Где Вы?

Розовые губы красавицы чуть дрогнули, а великолепные зеленые глаза слегка приоткрылись.

– О-о! – Выдохнули девушки.

Но очи под густыми темными ресницами снова крепко смежились, и из груди вырвался едва слышный вздох. Я поместила руку над сердцем  и попыталась увидеть прошлое ее глазами.

Постепенно передо мной проявилась зеленая пелена, из которой стали выделяться цветы, ветви с молодой листвой, маленький серый зверек в траве. Голубое небо и белые кучерявые облака. “Покажи мне, что с тобой произошло, милая!” – молила я ее. И вот я увидела поляну, окруженную низкими и разлапистыми соснами. Под ногами шуршал песок, а переливающееся на солнце платье подолом скользило по редкой траве. Вот рука дотрагивается до опустившего головку цветка, и он сразу радостно поднял желтые лепестки. Недалеко, над ручейком, кружат свой бесконечный хоровод пестрые бабочки. Плеск и журчание воды становится все ближе и слышней, и в эту незатейливую мелодию вплетает свою песню  чарующий голос флейты, который хочется слушать бесконечно, упиваясь каждой нотой. Рука потихоньку отводит ветки плакучей ивы, загородившей своей густой листвой высокий песчаный берег. А  на той стороне ручья, на камне у самой воды, сидит молодой мужчина с черными, разметавшимися на ветру по плечам, волосами. Синие глаза под черными ресницами и узкими бровями смотрят в небо. Тонкие пальцы легко порхают над флейтой, а губы выводят мелодию, рождающуюся в голове при виде крутящихся в вышине туч. Они то наливаются синевой и тяжелеют – того гляди, пойдет дождь, то разбегаются друг от друга в разные стороны, словно играя в салки. Мужчина, не прекращая играть, иногда улыбается и кивает им головой. А небесное племя уже выстроилось в круг и завертело веселый разноцветный хоровод. Человек вскочил с камня и засмеялся, отняв флейту от губ и размахивая ей, как дирижерской палочкой. Музыка сфер гремела отовсюду, вбирая в себя каждый шорох и каждый звук.  Его белая рубаха с кружевами то надувалась под свежим ветром, то опадала, обрисовывая молодое сильное тело. Облака все кружили в небе, когда он неожиданно подпрыгнул, сильно оттолкнувшись от земли, и взлетел в небо большой черно-коричневой птицей с белыми перьями на крыльях и кончике хвоста. Он нырял и кувыркался в белом пухе летящих облаков, и солнце пыталось догнать его своими лучами.

           А флейта осталась лежать на камне. И вот тихо, под прикрытием кустов, ноги сами несут к одинокому валуну. А руки тянутся к волшебному инструменту и хватают его. Тотчас опустились сумерки, а музыка стихла. Птица черным камнем упала с небес и превратилась в хмурящегося мужчину, стоявшего совсем рядом. Синие глаза превратились в два тяжелых серых камня.

– Отдай! – протянул он руку. – Это не принадлежит тебе!

Но руки крепко сжимают инструмент, как будто вместе с его утратой оборвется туго натянутая в сердце нить.

– Тебе нельзя здесь находиться и видеть меня. Прошу тебя, милая дриада, отдай инструмент и я уйду. Я не хочу забирать с собой твою душу!

Из печальных зеленых глаз полились прозрачные слезы:

– Не уходи. Побудь немного со мной!

Руки сильно дрожали, сжимая чужой инструмент. Мужчина наклонил голову и нежно провел пальцем по щеке:

– Мне пора. Солнце заходит, и ветер меняется. А тебя ждет твой лес. Прощай, красавица!

         Он осторожно вытащил флейту, потом наклонился и поцеловал губы. Мужчина пах разогретым медом, сладким клевером и горечью полыни.

– Забудь обо мне!

        Большая птица с белыми перьями на концах крыльев стрелой взмыла в небо, исчезая в лучах заходящего солнца.

        А из глаз, не переставая, серебряной дорожкой капали слезы. “Люблю… люблю” – тихо пел над головой ветер, и шумел прибрежный камыш. “Нет без тебя радости” – грустно свистела пичуга, устраиваясь на ночь в кустах. И даже травяная дорога сквозь лес не стелилась гладким ковром, а лишь путалась под ногами.

        Вот и ложе. Там, во сне, он всегда будет рядом. Он сыграет на флейте самую красивую музыку, согревая теплом в одночасье застывшую душу.

       Я отдернула руку от сердца Королевы.

– Что? – выдохнули дриады.

– Тяжелый случай. – Я скорбно покивала головой. – Лечению практически не поддается.

Дриады охнули, побледнели и опустились рядом со мной на траву.

– Мы умрем! – повесили головы они. – Лес умрет! Пересохнут реки, и суховей будет пересыпать пыль одинокой и заброшенной пустыни.

Частые слезинки закапали из прекрасных и нежных глаз.

– Вот только ныть не надо. – Я встала на ноги. – Шанс есть всегда. Мне надо посоветоваться с Волком. Отведите, пожалуйста, меня к нему. Да и покушать бы хотелось. – Это уже намекнул организм грустным бурчанием в животе.

Дриады, как по команде, перестали плакать и, подхватив меня с двух сторон под руки, вывели в круглый зал.

– А как вы относитесь к любви, девушки? – спросила их я.

– Это цветок с капелькой росы в чашечке поутру! – прикрыла глаза та, что держала правую руку.

– Это щебетание птиц, встречающих солнечный рассвет! – пылко ответила та, что слева.

– Понятно, что ничего не понятно и требуется консультация специалиста. – Резюмировала я.

– Что? – С двух сторон на меня глядели невинные непонимающие глаза.

– К Волку! В лес. Поехали!

Через несколько секунд я снова стояла у подножия дерева-великана. Дриад рядом не было. Волка не видно. Только лес и я.

– А пожрать? – грустно вопросила я окрестности.

Глава четвертая. Мы отправляемся в путь.

          Вожак обнаружился неподалеку от поляны рядом с весело звенящим ручейком. Он задумчиво смотрел на плещущую по камням воду, и его янтарные глаза ловили солнечные искры, отражающиеся от пробегающих струй. Я молча подошла и села рядом с ним. Посмотрела на ручей и тоже призадумалась: я снова в чужом мире, с непонятным пока заданием и обещанием, данным из благодарности, но которое тоже надо выполнить. Да и на живую Королеву, в полный рост и с улыбкой на лице, хотелось бы посмотреть!

          Волк повернул ко мне голову и плавно перетек в человеческую ипостась.

– Как она? – раздувая ноздри, спросил он, словно запах на мне мог ему что-то рассказать.

– Плохо. – Пожала я плечами и бросила в воду травинку. Она неспешно развернулась, вода подхватила ее течением и унесла за собой в неведомые дали.

– Это лечится?

– Лечится. – Согласилась я. – Только для этого необходимо выполнить два условия.

– Какие? – Вожак с волнением вскочил на ноги, а я посмотрела его беспокойство несколько иначе.

– Скажите, а Вы видели Королеву дриад?

Вожак нахмурился и тяжело взглянул на меня, словно хотел прочитать в моей голове подоплеку этого вопроса. Но мысли скрывать я умела давно, поэтому бросив на меня еще один хмурый взгляд, он сел и отвернулся.

– Видел. – Нехотя выдавил он из себя.

– И она своей неземной красотой настолько запала в душу, что готов достать с неба звезды, лишь бы она снова ходила по лесу и улыбалась природе своей нежной улыбкой… – Я искоса посмотрела на вздрагивающие плечи  и внезапно потерявшие свой блеск серебряные волосы.

Волк резко обернулся и смерил меня с ног до головы свирепым нечеловечьим взглядом.

– Что бы ты понимала, маленькая человечья самка!

– Действительно. Где уж нам уж. Ну, бывай, Вожак. Я так понимаю, тебе моя помощь больше не нужна. – Я встала с травы, перепрыгнула ручеек и, обернувшись пумой, заскользила по траве в сторону поляны с мальчишкой. Вылечить-то я его вылечила, теперь надо бы обратно в город вернуть.

           Белая тень смутно мазнула вдоль моего бока и резко остановилась, перекрыв мне путь.

 “Что тебе, родной?” – Я взглянула Волку в глаза.  Он обернулся человеком и тоскливо посмотрел на меня.

– Не уходи, маленькая кошка. Просто… задавая такие вопросы, ты делаешь больно моему сердцу!

“Ну и ..? Я хочу услышать правдивую историю.” – Я плюхнулась на живот и приготовилась слушать.

– Однажды, человеческая ведунья, в наш лес заехала королевская охота. Это было не здесь, а на склонах северных гор. У меня была большая стая… Женщины, щенки, молодые бойцы и старая гвардия. Нас бы не увидели и не услышали, да только двое молодых щенков убежали посмотреть на великолепие королевского выезда. Хоть они хорошо спрятались, да только почуяли их натасканные на волков быстроногие гончие и бросились в погоню. Мальчики были молодыми и глупыми. Взрослый волк всегда уведет людей от стаи, а эти бросились домой, ища спасения среди нас. – Вожак помолчал, вспоминая. – У охотников было оружие. Что может сильный боец с клыками и когтями против свинцовых пуль? Пока женщины и дети пытались хоть где-нибудь укрыться, мы боролись, оставляя лужи крови на мятой траве. Первыми погибли ретивые подростки. За ними, вскидываясь на последнем издыхании к горлу врага, полегли умелые воины. Охотники со смехом окружили наших волчиц с детьми и расстреливали их в упор, хвастаясь тем, сколько нелюдей им удалось завалить. Среди них были моя жена и волчонок. Я помню, как закрылись его голубые глаза… Как упала, сраженная пулей, моя жена, закрывая его своим телом. И я взмолился к силам природы, прося спрятать в густых дебрях хоть часть стаи… И явилась перед моими, уже закрывающимися от потери крови, глазами  прекрасная юная девушка. Она покачала головой и что-то прошептала. На пути охотников из земли выметнулись острые побеги, не дающие выбраться из леса и протыкающие их насквозь. Терновник и шиповник терзали плоть, насыщаясь кровью перепуганных животных и всадников. А для нас открылась лесная тропа, по которой остатки моего племени смогли уйти в другое место. Женщины еще долго кричали по ночам от ужаса и зализывали раны. А девушка с глазами молодой листвы и белыми, мягкими, как шелк, волосами, показала мне целебные травы, научила их использовать.

         И вот у нас выросли новые щенки, и научилась защищаться бывшая молодежь, ставшая в одну ночь ветеранами… Она для меня – Богиня, недосягаемая и прекрасная. Я ей обязан жизнями моих родных и друзей. Пойми, девочка, – Вожак с болью посмотрел мне в глаза, – я сделаю все, понимаешь, все, чтобы она жила, чтобы радовалась каждому цветку и встречала песней каждое утро…

Волк отвел от меня взгляд и посмотрел в небо.

– Я все сказал. Решать тебе.

А я давно размазывала кулаками бежавшие из глаз слезы, даже не заметив своего обращения. Подтерев ладонью хлюпнувший последний раз нос, посмотрела на Волка.

– Как Вас зовут? – тихо спросила его.

– Можешь звать Алкен.

– Алкен, Вы действительно готовы ради нее на все? Это очень важно. Подумайте.

– Думать не о чем. – Он повернул ко мне серебряную голову и кивнул. – Говори.

– Вам это может показаться странным и глупым, может, неправильным. Но я видела… Алкен, Королева леса влюблена… Он оставил ее, не ответив на искренние чувства красавицы дриады. Сказал, что ему не нужна ее душа.

– Кто он? Ты можешь его описать? Я найду его даже на дне океана и притащу к ней! – Волк вскочил и быстро зашагал по поляне. Глаза метали молнии, а волосы на голове вздыбились, как шерсть на загривке.

– Я не знаю, он не назвался. Только могу описать.

– Говори!

– Он играет на флейте и ветер послушен его музыке. Деревья и птицы поют вместе с ним. Он умеет обращаться в большую птицу с белыми крыльями и летать среди облаков в солнечном небе. Еще он сказал, что уходит за закатным ветром и чтобы она забыла его… – Сумбурно рассказала я то, что видела глазами прекрасной Королевы.

         Волк перестал ходить и посмотрел на меня.

– Ты уверена в том, что видела?

– Конечно. Он был синеглаз и черноволос. В черных брюках и белой развевающейся на ветру рубашке с кружевами. У него тонкие пальцы и блестящая флейта. Когда он улетал, Королева говорила: люблю… хочу видеть и слушать его во сне, если не получается наяву… Вы знаете, о ком я говорю?

– Да, девочка. Он – высший дух, иногда спускающийся на нашу землю добавить в окружающий мир несколько нот радости и волшебства. И ей действительно не надо было видеть Одинокого Пастуха за его работой.

– Почему?

– Души, созданные для жизни земной, всегда тянутся к любви небесной. А он живет в ней, щедро одаривая наш мир, спускаясь к нам. И вечно юная Королева со всей пылкостью неискушенной души потянулась к нему за светом чистой неземной любви.

– И что нам теперь делать? – спросила я у Волка.

– Искать Пастуха, девочка. И уже его спросить об этом.

– И как мы попадем на небеса? – не удержалась я от глупого вопроса.

– Раз он спустился, значит, пока где-то на земле. Да! – загорелись два янтаря. – Мы идем его искать!

– Стой! – заорала я вслед обернувшемуся зверем Волку. – А мой мальчик? А поесть?

         Мой пациент сидел на полянке, скрестив ноги и волком взирая на своих безмолвных охранников по обе стороны от себя. Алкен кивнул головой, благодаря соплеменников за службу и отпуская их. Те молча поднялись и, не торопясь, потрусили под сень деревьев, не издав не малейшего шороха.

       Парнишка поднял голову и посмотрел на нас.

– Извини, что пришлось оставить тебя в лесу спящим. Неотложные дела, знаешь ли… – улыбнулась ему, присаживаясь рядом. Вожак остался стоять невдалеке под деревом. – Как ты себя чувствуешь?

– Ты вылечила меня, ведьма? – он повернул голову и посмотрел мне в глаза.

– Не надо было? – удивилась я.

– Не надо. – Отрезал он. – Сейчас бы я уже был навсегда свободен.

– А чем ты так занят?

– Мне придется возвращаться в город и продолжать отрабатывать долг отца.

– Зачем? Это его долги, пусть сам и возвращает. – Подняла я брови.

– Он продал меня в счет долга. Теперь я до совершеннолетия принадлежу гильдии.

– Глупости. Считай, ты уже умер. Все видели, как ты болел, и, если не появишься среди них, думаю, по тебе никто не будет плакать.

– Мне идти некуда. С детства не уходил дальше городской стены.

– Может, родственники какие в других городах или селах остались?

– Нет у меня никого. Да и отец мне настоящим отцом не был. Говорил, нашел меня, когда шел зимой через лес. Поэтому я и кашлял всегда, что застудился еще маленьким. Хоть он не бросил меня тогда и вырастил в своем доме, родным и близким человеком так и не стал. Он неплохой, но уж очень выпить любит. Как капля в рот попадет, не остановится, пока черти мерещиться не начнут.

Мальчишка встал с земли и размял ноги. А потом посмотрел в небо и засмеялся:

– Я – свободен! – Затем посмотрел на меня серыми теплыми глазами. – Домой я не пойду и в город не вернусь.

– Как знаешь. Ты здоров и можешь делать все, что хочешь.

– А ты, маленькая ведунья? В городе ведь тоже не останешься?

– Конечно, нет. Слушай, а за что меня хотели сжечь?

Мальчишка рассмеялся:

– Ты посоветовала жене мэра для похудания пить слабительное.

– Я что, была не в себе?

– Не знаю, – развеселился мальчишка. – Ты ей сказала, что от жира избавляются двумя путями: через рот – его заклеивают, и через задницу – расставляют ноги пошире и ставят клизму. А в промежутках – пьют слабительное.

– А зачем она пришла не к лекарю, а к простой девчонке?

– Так, когда ты остановилась в нашем городе, пять человек от смертельных болезней вылечила, и это не считая обычные хвори!

– Интересненько. Значит, в поисках заработка я моталась по городам и весям… Ты знаешь, где я жила?

– Тебе зачем? Хочешь опять поджариться?

– Хочу заскочить и забрать свои вещи. Думаю, в них найдется много нужного.

Алкен не выдержал и подошел ко мне:

– Когда мы идем? Нельзя терять ни минуты!

Я встала и твердо сказала сразу обоим:

– Парень! Не знаю, как звать тебя, ты – здоров и свободен. Тебя проводят к краю леса, и можешь идти на все четыре стороны. Мы друг другу ничем не обязаны.

– Алкен! Я обещала идти с тобой на поиски. Мы пойдем. Но, во-первых, мне надо поесть. Я сутки на ногах без еды и воды. Во-вторых, мне надо из города утащить свои вещи. Поэтому, пока я занимаюсь своими делами, ты объясни своему племени, зачем ты уходишь, и оставь нового вожака вместо себя.

– Я иду с тобой. – Хмуро сказал Алкен. – Город – не место для одинокого котенка.

– Алкен, не стоит. Все-таки, я больше человек, чем кошка. Жди меня на опушке леса на закате.

Вожак с сомнением посмотрел на меня и тихо растворился между деревьев. А рядом со мной и мальчишкой появился молодой серый волк.

– Веди, что ли… – попросила его я. И мы с парнишкой отправились следом.

– Куда ведет нас волк? – не выдержал он.

– К городу. Это меня. Я хочу поесть и собраться. Потом мы встретимся с Алкеном и уйдем на поиски.

– А я?

– Что ты?

– Я тоже хочу с вами. Мне все равно, куда идти, лишь бы подальше. Возьмите меня с собой!

– Зовут тебя как?

– Кленис.

– Так вот, Кленис, дорога может быть долгой и опасной. И безденежной.

Тот махнул рукой:

– Вот с этим проблем точно не будет!

Я хмыкнула:

– А у нас с тобой?

И мы оба засмеялись. Дойдя до лесной опушки с видом на городские стены и полусгоревший эшафот, мы простились с волком и посмотрели друг на друга.

– Так ты знаешь, где я останавливалась?

Глаза мальчишки сверкнули решительным огнем, а подбородок на чумазой мордахе упрямо выдвинулся вперед:

– Мы пойдем вместе!

– Э, нет. Вдруг тебя изловят?

– Ты же ведьма! Заколдуй меня так, чтобы никто не мог узнать!

Я подумала и поскребла затылок:

– Давай попробуем. Может, и правда, что получится.

Итак. Идентифицируют знакомого человека, в-основном, по лицу. Значит, меняем черты лица. Волосы у него грязно-коричневые. Короткие. Будем делать длиннее, меняя цвет.

И я потянула волосы в рост, одновременно осветляя до максимума. Тяжеловато, со скрипом и матерком в моем исполнении, волосы начали шевелиться и удлиняться. Минут через двадцать на голове мальчишки выросли очаровательные блондинистые кучеряшки длиной по плечи. Я захихикала. Он вскинул подбородок и метнул в меня нервный взгляд.

– Все хорошо! – давясь смешком, успокоила я его. – Ты похож на ангелочка!

– Кого? – удивился парнишка.

– На пушистое облачко. Не вертись. Буду ваять дальше.

Я поднатужилась и поменяла ему цвет глаз с серого на синий. Уж очень красивыми были глаза Одинокого Пастуха! Подрастила реснички и бровки, сделав их немного светлее. Всего-то ничего, а передо мной стоит совсем другой человек!

      Подойдя к нему вплотную, я подвернула рукава его безразмерной фуфайки и, нагнувшись, оторвала обтрепанные и  грязные концы его бесформенных штанов.

– Душка, а не мальчик! – откомментировала я свою работу. – Теперь не пугайся, но по улицам с тобой тоже пойдет мальчик.

Балахон, одетый сердобольными горожанами на меня для казни, давно исчез, а на моем теле красовался костюм народа пум – рыжая рубашка и черные штаны. Длинные волосы, конечно, мне было резать бесконечно жалко. Но, с другой стороны, в дороге мужчина с двумя пацанами вызывает гораздо меньше вопросов и встречных взглядов, нежели с девчонкой в компании. Грустно вздохнув, я вырастила на руке бритвенной остроты коготь и, зажав волосы в кулак другой рукой, безжалостно начала их срезать. Через минуту под деревьями стояли два мальчика. Закопав пряди под кустом, мы, наконец, поспешили в город.

       Мальчишка шел рядом и все косился на меня так, что я не выдержала:

– Ну?

– Что? – покраснел пацан.

– Это я тебя должна спросить: что?

Парень покраснел еще больше и выдал:

– Ты, оказывается, такая маленькая! Понимаешь, когда я умирал, толком тебя и не разглядел. Думал, взрослая женщина. А ты – совсем девчонка. Сколько тебе лет?

Я подумала. Ростом я гораздо ниже его, хотя раньше казалось, что не намного. А сейчас, когда он выпрямился, оказалось, не достаю ему и до плеча. Пусть тогда мне будет лет… двенадцать. Пусть считает младшей сестрой. Оно спокойней для всех. Скосив глаза кверху, закусила губу и сказала:

– А как сам думаешь?

– Ну, лет десять.

– Двенадцать. Но не забывай, что я – ведунья. Мы, бабки-ежки, умнеем не по годам.

– Кто? – опять удивился он.

– Фольклор. – выдала еще одно непонятное слово. – И меня зовут Ир. Не забудь, что я – парень.

Кучерявое облачко согласно мотнуло головой.

– А мы что, пойдем через ворота? – спросила я, разглядев стражников, тоскливо глядящих по сторонам.

– Нет, тут, в стене, есть пролом. Наши все знают. Прыгай! – он дернул меня за руку, и с маленького мостика мы полетели в кусты, изобильно росшие на дне мелкого ручейка.

    Пригнувшись, чтобы со стен нас было не видно, мы по руслу приближались к стене. Ручей, за свою многолетнюю историю, промыл под стеной большую дыру. Поколения градоначальников ее заделывали, а вода и умелые руки  ночных ходоков благополучно снова ее разрывали, пока самый мудрый правитель не поставил в камень просто металлическую решетку. Ночная братия, возмущенная этим коварным поступком, прутья подкапывала и разжимала. Так что для ребят нашей комплекции не составило особого труда пролезть на укрепленную вражескую территорию. Скоро мы с Кленисом шагали по грязным и узеньким улочкам, благоухающим помоями и отходами жизнедеятельности. Трехэтажные домики, стоявшие настолько близко друг к другу, насколько было возможно, загораживали крышами светлое небо, оставляя земле грязь и сырость тухнущих нечистот. Изредка мимо нас пробегали подозрительные личности, кутающиеся в рванье и скрывающие лица.

– Как ты здесь мог жить! – удивилась я. – В вашем городе не только туберкулез,  а кишечная палочка с педикулезом так и кишат в отравленном воздухе!

Очередной оборванец, скользящий мимо нас, от моих слов резко дернулся в сторону.

– Да это окраины! Вот подожди, выйдем чуть дальше, там красиво! – обиделся за свой город парнишка. – А про что…

– Проехали, – перебила его я, увидев, наконец, просвет между домов.

           И мы, немного погодя, высунув нос из трущоб и прижимаясь к домам, вышли на площадь. По меркам этого средневекового городка она была большой. И, что самое удивительное, замощена аккуратно притертым друг к другу булыжником. Посередине площадь разделял на две части маленький овальный прудик. В нем горкой были навалены валуны, из недр которых бил тонкой струйкой фонтан. А вокруг плавали золотисто-красные утки. С нашей стороны бурлил самостийный базар, на котором продавали всякую мелочевку: платки, дешевые, но яркие украшения, картины художников и недорогую ювелирку. С той стороны чинно гуляла чистая и богатая публика. Детишки то и дело подбегали к пруду и бросали раскормленным уткам еду, купленную тут же, у фонтана. Я засмотрелась на эту веселую и жизнерадостную картинку.

             Кленис взял меня за руку, и одновременно кто-то деликатно подергал за рукав. Непроизвольно сжав руку парню, я оглянулась в другую сторону. Рядом со мной стояла чернявая девушка. “Ну, никуда от цыган не денешься, во всех мирах достанут!” – подумала я, рассматривая ряды бус и монеток на шее и яркую юбку в красных цветах.

– Чего тебе? – буркнул посмотревший в ту же сторону кучерявый Кленис.

– Не ходи туда, куда собралась, девушка! – серьезно сказала цыганка. – Тебя ждет смерть!

“Она и так вокруг меня постоянно.”– горько усмехнулась я про себя. А вслух сказала:

– Что же тогда мне делать, милая?

– Уходи из города, быстро уходи! Скоро она придет за тобой! – толкнула меня цыганка и, крутнувшись на ноге, скрылась в толпе.

– Альта даже денег с тебя не спросила! – потрясенно проговорил Кленис. – Надо бежать!

          Мы развернулись, чтобы опять нырнуть в свой крысиный проулок в то же время, когда на площадь выехали всадники. Один из них покрутил головой, словно ища что-то в толпе. Потом протянул руку в нашу сторону и громко, перекрывая шум площади, сказал: – Ведьма здесь!

Люди ахнули. Где-то заплакал напуганный ребенок. Торговцы и зажиточные горожане начали потихоньку разбегаться. Мы же, скрываясь за чужими спинами, все-таки успели юркнуть в спасительную темноту.

– Бежим! – задыхаясь, крикнул Кленис. – Это здешний главный маг. Он-то тебя и приговорил к сжиганию!

           “Мать твою, магический прогресс и конкуренция…”– выругалась я, ныряя в очередную подворотню. Сзади послышался топот копыт. Мы перемахнули низенькую оградку и полезли вверх по водосточной трубе.

– Уйдем по крышам! – крикнул сверху Кленис.

– Вот она! – услышала я внизу властный голос, и тут же мою ногу захлестнуло обжигающей петлей.

– Беги! – заорала я, одновременно вызывая в пальцах жар шаровой молнии. Посмотрев вниз с высоты второго этажа, я увидела злорадные и ухмыляющиеся лица. “Сволочь! – подумала я, выделяя мага из развеселой толпы. – Связался черт с младенцем!” Как только шар набрал температуру, я стряхнула его с руки, точно направляя в самодовольное лицо.

           Да, не ожидал кузнечик такого вот конца! Как он дрыгал ногами и орал, когда шар обжег ему глаза! Не подозревал он от ребенка такой подлянки. Жгут на ноге тотчас исчез, и я белкой взлетела по трубе на крышу. Там меня ждал довольный компаньон.

– Как ты его! Бамм! Ай-яй-яй! – восторгался он, прыгая по черепице. Я сосредоточенно скользила за ним. Мне все еще было страшно. Но вот впереди засветилась облезлым краем городская стена. Свобода была совсем близко!

             Спускаясь вниз по очередному водостоку за моим провожатым, я неожиданно уловила ароматнейший запах, и мой желудок взбунтовался, заглушив настойчивый голос разума, требующий немедленно бежать дальше. Повиснув на одной руке, я заглянула в окно: на столе, совсем рядом с моими голодными глазами, стояло блюдо. А на блюде лежала, истекая соком, жареная птица, кокетливо окруженная печеными овощами. Моя сущность, не имеющая во рту с незапамятных времен даже маковой росинки, сразу прониклась ненасытной любовью к этому шедевру кулинарного творчества. “Мы созданы друг для друга!” – спел победную песнь мой желудок, наполнив рот длинной тягучей слюной. Мгновенно перекинувшись в кошачью ипостась, я влетела на подоконник и вцепилась зубами в птичий бок. В комнате кто-то тоненько завизжал.

“Мое!”– громко заявили о себе голодным урчанием внутренности, и, грозно рыкнув для острастки, я вымелась из комнаты на улицу. Кленис с воплем шарахнулся. Мою пуму мальчик еще никогда не видел и, дикими глазами, замерев, смотрел на диковинное животное, взявшееся неизвестно откуда, да еще и с добычей во рту. Чтобы парнишка не сбежал, пришлось срочно оборачиваться в девчонку.

          Он вначале обалдел, а потом заржал, увидев мою измазанную жиром сердитую физиономию с птичкой в зубах. Вытащив еще не проглоченный кусок изо рта, я кивнула Кленису, и мы побежали к стене, причем на ходу я отрывала мясо и засовывала его в рот, спотыкаясь и роняя мелкие косточки на землю.

          Не останавливаясь, мы протиснулись сквозь прутья, и по ручейку рванули к спасительному лесу. Хоть вещи раздобыть так и не удалось, желудок я успокоила и с нетерпением ждала встречи с Вожаком.

Глава пятая. В погоню за Алкеном.

          Солнце медленно спускалось за холмы, а Алкена все не было. Парнишка сидел рядом со мной и дотошно расспрашивал, что я еще умею делать и в кого превращаться. Он болтал и болтал, а я начинала беспокоиться. Что если Вожак решил нас, таких непредсказуемых, не ждать, а пойти на поиски самостоятельно? Это было бы глупо и неосмотрительно. Я поморщилась. Начинало холодать, и от травы с полей потянулся молочный туман. Поежившись, я пробурчала:

– Ну и где наш торопыга?

Кленис понял, о чем и о ком я говорю, и удивленно поднял белесые бровки:

– Ну ты же ведунья! Возьми и посмотри, где он!

– Как? – задала ему глупый вопрос.

– Ну, как вы, ведуньи умеете! – улыбнулся мне Белое Облачко.

А как я умею? Да никак! Тогда придется мыслить рационально. Я сменила ипостась, покрутилась на месте, и пошла вдоль кромки поля, пытаясь засечь запах Алкена. Кленис бежал за мной. “Лес– лесок!”– взмолилась я. – “Подскажи, где твой хранитель? Выведи к нему!” Удивительно, но лес услышал, зашумел листами и выстелил перед нами зеленую травяную дорогу. Мы с мальчишкой ступили на нее. Секунда вечности – и мы на месте. Все та же опушка, только немного дальше места, где мы сидели. Здесь я сразу нашла знакомый запах. След выходил из глубин леса и вел в степи. “Все-таки решил уйти один.” – подумала я и мотнула головой пацану. И мы поплыли по росистой траве навстречу почти зашедшему солнцу и сырому промозглому туману, кое-где поднимавшемуся выше моей головы.

            Я быстро шла, все еще чуя свежий волчий след. Мальчишка периодически отставал и ныл, что болит живот, потом пятка, а тут и вовсе застряла в ноге колючка. Я обернулась, посмотрела на него горящими глазами и щелкнула зубами. Кленис тут же замолчал и сосредоточился на поисках мешавшей ему растительности.  Дождавшись, пока он, сопя, ее выдернет,  мы пошли дальше в ночь. Но, в конце концов, мой маленький спутник не выдержал, споткнулся и кубарем скатился в неглубокий овражек. Не торопясь, я начала спускаться за ним. В неширокой лощине стоял густой белый туман. Сладко пахло зимними яблоками, как на бабушкиной даче. А вот и яблони! Как они выросли с тех пор, когда я была девчонкой! Кругом меня, на траве, лежали они – яблоки моего далекого детства: зеленая антоновка, белый налив, штрейфлинг, апорт. А навстречу, с корзинкой, шла моя бабушка. Она улыбалась и звала меня к себе. Как же я ее любила и плакала, когда она умерла!