Текст книги "Почти цивилизованный Восток (СИ)"

Автор книги: Екатерина Лесина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 25 страниц)

Глава 45 В которой леди получает неожиданный диагноз и предложение

Глава 45 В которой леди получает неожиданный диагноз и предложение

Целитель обошел меня кругом. Двигался он против часовой стрелки, причем круг был уже третьим. До этого он заложил несколько по часовой стрелке. А теперь и вовсе застыл, потирая красный клювообразный нос.

– Что? – не выдержала я.

– В том и дело, леди, что я удивлен.

– Заметила.

– Никогда прежде не встречал столь здоровую юную леди.

Это он упрекает или хвалит? Я нахмурилась. И покосилась на мужа, который этого целителя, собственно говоря, приволок.

Сперва сам куда-то пропал, оставив меня наедине со свекровищем.

И явился только к ужину.

С целителемкоторый так сверлил меня взглядом, что едва кусок поперек горла не встал. А потом вот осматривать взялся.

И за руки щупал.

И в глаза заглядывал. И руками водил над головой.

– То есть, все в порядке? – Чарльз выпал из состояния задумчивости, в котором и пребывал весь вечер. Наверняка опять во что-то вляпался.

И без меня!

Нечестно!

– Как сказать, как сказать…

– Прямо! – рявкнула я.

И Чарльз протянул конфетку.

– Спасибо…

– А говорите и вправду прямо. Милисента… нервы у нее крепкие.

– В этом я абсолютно уверен. У столь здорового человека не могут быть слабые нервы. Иначе он был бы не таким здоровым.

То есть помереть мне не грозит. Но вот чую, не договаривает что-то этот человечишко.

– Тогда почему мне все время жрать хочется?

– Милли!

– Чарли, если бы я хотела просто есть, это не было бы проблемой. А мама учила, что целителям нужно говорить правду. Правда же в том, что мне хочется именно жрать. Причем постоянно.

– Гм…

– А если я буду постоянно жрать, то это ж никаких самых крепких нервов не хватит. Это уже не говоря о том, что скоро на мне ни один корсет не сойдется. Хотя, может, и к счастью…

– Это вряд ли… леди не грозит потерять фигуру. Сколь я понимаю, энергия весьма стремительно расходуется.

– На что?

Не понимаю. Я ем. Сижу. Лежу. Смотрю вот модные журналы, любезно присланные леди Диксон. Интересно, а если леди Диксон сейчас две штуки, люди не запутаются? Или, может, нумеровать как-то будут?

Главное не это. Главное, что расходоваться ей не на что.

– На формирование энергетического ядра. Одаренные дети, это известно давно, отличаются повышенным аппетитом. Причем есть мнение, что чем ярче будет выражен дар, тем этот аппетит, как бы сказать… выше. Хотя имеются и исключения.

– Я не ребенок, – заметила я, хотя, признаться, немного успокоилась.

– И тем любопытнее процесс, который я имею честь наблюдать. Не волнуйтесь, все останется, скажем так, между целителем и пациентом.

Радует.

И пугает одновременно. Где-то я уже видела подобный взгляд, превнимательный, с легкой толикой предвкушения и безумия.

– Так вот, ваше ядро было сформировано, как сие происходит обыкновенно, в годы юные. Однако сейчас оно словно очнулось и начало… доформировываться? Переформироваваться? Точно не скажу, но сугубо по ощущениям, оно становится словно бы плотнее? Насыщенней?

Ничего не поняла, кроме того, что жрать будет можно.

– Милисента не получила должного образования, – Чарльз все-таки слушал. – Поэтому… будьте добры объяснить.

– Чтобы объяснять, нужно понимать самому, а мы весьма далеки от этого, но… по принятой ныне теории ядро тонкого тела – это скопление энергетических линий. Как наш мозг управляет телом, так ядро управляет даром. Чем более развито оно, тем выше насыщенность этих линий. Ваши… подобное я видел лишь один раз в жизни.

Он осекся.

– Извините, точнее не скажу, хотя рисунок, безусловно схож… к слову, да, по рисунку многое можно сказать. Он наследуется, нет, нет, не весь, некоторые характерные элементы узора… удивительно. И невозможно.

– Что невозможно?

Человечек отмахнулся.

– В мире хватает невозможного, но… если допустить мысль, что я прав, то весьма скоро ваш дар увеличиться.

Я поглядела на Чарльза.

Не надо ему увеличиваться! Этак я… этак я точно дом спалю! А то и город. Проклятье!

– Боюсь, возможны, даже весьма вероятны спонтанные выбросы энергии. Ядро, пока не стабилизируется, будет поглощать столько энергии, сколько сможет, а излишки скидывать.

Не было печали.

Точно спалю.

– И что… делать?

– Признаюсь, понятия не имею, – целитель развел руками. – Детям обычно ставят легкие ограничители, но вы подобные просто не заметите. Или сожжете при первом же выбросе. А полная блокировка, скажем так, категорически небезопасна.

Проклятье! Не то, чтобы меня привлекали блокирующие браслеты, но вот… реально же… а вдруг в следующий раз камушка под рукой не окажется.

– А если не есть? – мрачно поинтересовалась я, поскольку данная перспектива совершенно не привлекала. Напротив, живот отозвался на это предложение возмущенным бурчанием.

– Не поможет. И скорее даже навредит. В момент естественного формирования энергетического ядра тонкое тело становится как бы главным. И оно будет брать то, что ему нужно. Энергию. Извне и из тела физического. Следовательно, если вы откажетесь от еды, вы умрете от истощения. И полагаю, весьма быстро.

Целитель развел руками.

Понятно. Не жрать нельзя. А если жрать, то можно спалить все к бездне.

– Может… может, нам уехать куда? – предложила я. – В пустыню. Там, если чего и выбросится, то без вреда.

– Предложение весьма разумное, – ответил не Чарльз, а целитель. – Однако пустыня не нужна, думаю, подойдет какой-нибудь из полигонов. К примеру, в университете. Вы ведь, кажется, говорили, что вашей супруге нужен наставник? Вот заодно и решите вопрос. Договоритесь, пусть ей выделят жилье… да, дорогая моя, будет не так комфортно, но потерпеть надо.

– И… долго?

– Месяц? Два? Вряд ли дольше. Три – самое большее… ваш случай уникален, и я напишу моему коллеге, он…

– Это обязательно? – что-то идея Чарльзу категорически не понравилась.

– Отнюдь! Я ведь, уж простите, не знаю ваших возможностей, но, если у вас имеется собственный полигон, желательно, экранированный и приспособленный к работе с потоками высокой интенсивности.

По лицу я поняла, что полигона у Чарльза не было.

– А в остальном… рекомендую больше отдыхать, гулять и хорошо питаться. Это очень и очень важно. И да, уж простите, если невольно затрону такую тонкую тему, но в нынешних обстоятельствах беременность… будет… не к месту.

Чарльз нахмурился еще больше.

– Дело в том, что организм тоже перестраивается, – поспешил объяснить целитель, – приспосабливается. А беременность – дополнительная нагрузка. И нельзя угадать, как она повлияет на результат. Возможно, что тело просто-напросто не выдержит…

Да, никогда не любила целителей.

Ничего-то они хорошего не скажут.

– А над университетом подумайте, – он встряхнул руки и поднял кофр из черной кожи. – Если все-таки решитесь, я составлю протекцию.

И ушел.

А мы остались.

Я и Чарли… и сидим, смотрим… думаем. Вот ведь хрень! Полнейшая!

– От меня одни проблемы, да? – я опустилась в кресло, стараясь отрешиться от чувства голода. Пока слабого, но с каждым мгновеньем оно будет лишь нарастать.

– Университет…

– Ну да, я как-то… наверное, я и университет… – я пожала плечами. Что тут еще скажешь? В Последнем Пути университетов не было.

Там и школа-то одна на весь город.

– Может, все-таки пустыня?

Там привычней. И спокойней. Домик можно прикупить или снять. Или… пару месяцев даже в палатке прожить несложно, потому как если палатка сгорит, это одно. А если дом?

– Нет, – Чарльз покачал головой. – Он прав. Просто это очень необычно. Женщина в университете.

Ну… да. Или нет? Не знаю.

– Хотя… да, там есть небольшие коттеджи. Иногда случается, что студент одаренный, но дар контролирует плохо. Обычно происходит, когда дар обнаруживается у человека простого…

А я чувствовала сомнения.

– Дома маленькие, но жить можно и относительно комфортно. Частично экранированы на случай спонтанных выбросов, но стоят на краю полигона, поэтому, если вдруг кто ощущает прилив, то всегда успевает добежать.

Его сомнения. Будто… будто ему очень и очень не нравилась эта вот мысль.

– И учиться… да, там лучшие наставники.

– Что не так, Чарльз?

Я встала и подошла к мужу, взяла его за руки и заглянула в глаза.

– Что не так с этим гребаным университетом?

– Леди так не говорят, – он криво усмехнулся.

– Ну… положа руку на сердце, дерьмовая из меня леди.

– Эксцентричная. В обществе выражаются так.

– Ага…

– Дело в том, что… студенты по сути своей мальчишки. Но очень жестокие мальчишки, которые не удержатся.

– От чего?

– От слов. От… шуток.

– От попыток залезть мне под юбку?

– И от этого тоже.

Хреново, если так… дома я бы подстрелила пару-тройку желающий, да и Эдди… кстати…

– А если Эдди?

– Что?

– Ну… он ведь пограмотней меня будет, если подумать. Он все, что в библиотеке было, перечитал. И в нашей, и в городской. И даже пастор перестал кривиться, а потом вообще книги ему возил. Вот. Так что, если кому в вашем университете и место, то это ему. Заодно и за мной приглядит.

Вот он обрадуется-то…

– А дар? Университет магический.

– Ну… он же ж шаман. А это тоже дар.

– Своего рода, несомненно… только, понимаешь, если ты женщина, то Эдди, как бы это помягче…

– Орк. Я знаю.

– Ты знаешь. А они?

– Узнают. Ты не бойся, Эдди… он ведь только руку там сломает, зубы выбьет, если что…

А я вот на нервах и спалить могу. И ладно если только шутника.

– Но все-таки, – я погладила мужа по волосам. Смешной. И за меня волнуется. Странно, когда за тебя волнуется кто-то, кроме матушки и Эдди. – Может, у тебя найдется какой кусок пустыни неподалеку?

Увы, пустынь средь владений Диксонов не было.

Это они зря.

Очень непредусмотрительно. В конце концов, любому человеку может понадобиться своя собственная маленькая пустыня.

Глава 46 Где все собираются учиться, пусть и не совсем добровольно

Глава 46 Где все собираются учиться, пусть и не совсем добровольно

Эдди поглядел на Чарльза.

Но тот не дрогнул, только глаз слегка дернулся.

– Ты… серьезно? – он потер глаза.

– Более чем.

Эдди поглядел на потолок. Белый. Со все той же лепниной, которая раздражала несказанно. Перевел взгляд на зеркало, в котором отразилась его рожа.

Обыкновенная.

Серо-зеленая. С выпирающей нижней челюстью, дважды ломаным носом и массивным лбом. Самое оно для университета.

– Понимаешь, для Милисенты это и вправду самый лучший вариант. Я договорился. С ней будут работать по индивидуальной программе, но на некоторых общих лекциях присутствовать придется.

А ведь пару дней прошло всего с приезда-то.

И Эдди только-только начал с этим дерьмовым отелем разбираться, в котором загадок, как выяснилось, как на помойной крысе блох.

Сиу к матушке пристроил, которая, кажется, даже обрадовалась. В отличие от сиу. Но её не тронет. Пока… наверное… в общем, Эдди приглядит.

За обоими.

– Но даже если бы она сидела только в коттедже… а она не будет там сидеть, ты же понимаешь…

Самое поганое, что Эдди и вправду понимал. Не будет.

– …о ней бы узнали. И узнают. Дело времени. А дальше… я сам был студентом. Молодым. Буйным. С хорошим воображением и уверенностью, что весь мир у твоих ног.

– Полезут?

– Несомненно.

– Милли даст отпор.

– Возможно, но… если она сломает кому-то руку, да просто пристрелит, это одно. А если воспользуется силой – совсем другое. И там ведь не просто так. Там… скажем так, достойные сыны великих родов.

– Зажравшиеся ублюдки?

– А вот за это тебя вполне могут и на дуэль вызвать. Законные дети. Большей частью. Нет, есть и те, кто из простых, и в последние годы, как я слышал, их становится все больше, но… мне будет спокойней, если ты присмотришь за ней?

– А ты?

– И я. Я согласился прочитать курс лекций.

– Ну и отлично.

– Нет. Не отлично. Я не уверен, что моего присутствия будет достаточно. Скорее оно лишь подстегнет. Это… это тоже своего рода вид спорта. Соблазнить чужую жену.

– Все-таки вас мало в детстве порют, – сказал Эдди, почесав в затылке.

– Возможно, но…

– Думаешь…

– Думаю, что будет непросто. Всем, – Чарльз сел. – Мне эта затея не нравится категорически, к тому же дело не в Университете. Скорее такое ощущение, что мы с этим аукционом влипли в какую-то странную игру, смысла которой я не понимаю. Причем я даже не могу толком сказать, что мне не нравится. Точнее все… этот дар, столько лет спавший и вот теперь вдруг… и предложение… я пытался связаться со Шверинсоном, он лучший из целителей, но не смог. Он просто куда-то пропал. Орвуд… тоже про Университет. И не только… девчонку зацепили.

Ту, лохматую? Которая не испугалась наколдованного ворона? И гладила перья? И на Эдди смотрела без привычного уже ужаса?

Хреново.

– Сделали ей предложение. Подружиться с Милисентой. Присматривать за ней… так что отсидеться не получится, Эдди.

– Понял уже.

– И клуб… клубы начинаются там, в Университете. Разные… для тех, кто стоит выше, для остальных, которым не попасть в закрытый, но тоже хочется. И потому устраивают собственные.

Не те ли, в которых раздают клюворылые маски, чтобы спрятать лицо? А ведь хорошо получается. Спрятался и уже навроде как не при делах.

Сволочи.

…тогда они с Орвудом отужинали. И ужин был великолепен, чего уж тут.

Столовая роскошна. И главное, что никакой тебе позолоты. Та самая сдержанная роскошь драгоценного дерева, простоты и изысканности, которая заставляет ощутить себя, если не Императором, то где-то близко.

Костяной фарфор.

Свечи.

И вежливая незаметная прислуга.

Люди, изредка подходившие к столику, чтобы перекинуться парой слов с Орвудом. И Эдди поприветствовать, будто бы не было ничего-то необычного ни в его роже, ни в пропыленной, не слишком чистой одежде.

Распорядитель.

Короткий разговор, в котором их уверили, что произошедшее – не более чем престранная случайность. Как иначе? Клуб расположен в старом здании. И да, подвалы глубоки, но никто-то их не исследовал… дверь? Ставили, естественно. Чтобы никто не сунулся в катакомбы, а то мало ли…

Ключ?

Ни у кого его нет. Да и сам распорядитель не помнит, где он. Дверь ведь ставили вовсе не для того, чтобы её открывать.

А больше… больше ничего.

– В свое время меня не сразу приняли в клуб Университета, – продолжил Чарльз. – Полгода где-то я был кандидатом, к которому присматривались. Поручали разные… мелкие дела. Не всегда приятные, порой и вовсе… незаконные. Если бы попался, пришлось бы туго. Но тогда все воспринимается иначе. Игра. Вызов. Кровь кипит. Потом я стал членом клуба… к нам приходили те, кто давно уже закончил обучение. Клуб – это не просто место, где проводят время. Это связи. Знакомства. Помощь.

– Аукционы.

– И это тоже… как понимаю, одни клубы вырастают из других. Они не будут приглашать людей с улицы, но лишь тех, кого знают. Кого проверяли. Кого… сочли достойными.

– На меня не рассчитывай. Меня вряд ли пригласят.

– Это да… если уж они вели речь о чистоте крови. Но… эту заразу надо задавить на корню. А корни, как подозреваю, в Университете. Все преподаватели, точнее большинство – бывшие члены студенческого братства. И ныне состоят в Клубе. И только ли в нем или скорее только ли в этом – вопрос. Я не знаю, чего они хотят от Милисенты, но…

– Бросить и уехать – не вариант.

– Именно. Если я что-то и понял, то они терпеливы. И настырны. А жить, постоянно оглядываясь… нет, в этом надо разобраться.

Эдди кивнул.

И уточнил:

– Только ты же понимаешь, что моя рожа… она будет народец нервировать.

– Пускай себе. Даже надеюсь на это.

– Да и… в целом не факт, что возьмут.

– Куда они денутся. Орвуд согласился прочитать курс по прикладной некромантии, а старший и вовсе изъявил желание возглавить кафедру. Его давно звали, он все отказывался. Тут же решил взглянуть на новое поколение некромантов поближе.

А дядька серьезный.

Что ж…

– Условия он поставит. Так что, Эдди, готовься.

– Я всегда готов. А вот они… они пусть приготовятся. Надеюсь, университет у них крепкий.

– Дорогая… – от матушки пахло лесом и ветивером, и еще немного, едва-едва уловимо, дымом. – Мы вернулись, дорогая…

Она обняла Эву и даже коснулась щеки теплыми губами.

– Все в порядке?

– Конечно.

– Ты бледновата, но это скорее даже хорошо… Виктория, не стой, ты будто не дома.

Тори.

Сердце ёкнуло. И снова такое вот мерзкое чувство, будто в зеркало смотришься. И видишь в нем не себя, нет, точнее себя же, но… лучше?

Идеальнее?

Ей вот бледность точно к лицу. И худоба. Заострившиеся черты, которые подчеркивают хрупкость Тори… странно тоже. Они ведь близнецы, и внешне похожи были, но почему-то Тори всегда казалась хрупкой, а Эва… Эва неудачный вариант.

– Целитель утверждает, что ей нужны впечатления. Новые, яркие… и к тому же представление ко двору. Мы не можем пропустить его! Ох, все-таки с одной стороны это категорически некстати, – матушка отдала шляпку и перчатки горничной. – Но с другой стороны нет возможности лучше… и бал, несомненно, мы должны посетить бал… времени совсем не осталось. Тори, дорогая, обними сестру. Эва, тоже не стой. Я понимаю, что вы так волнуетесь, но теперь-то все будет хорошо.

Тори улыбнулась.

И протянула руки. Эва осторожно коснулась пальцев сестры. Надо же, какие теплые… живые… и сама она…

– Я… рада, что ты вернулась, – сказала она, покосившись на матушку. Та, кажется, выдохнула с облегчением.

– Я тоже, – ответила Тори чуть хрипловатым голосом. – Мне… не стоило вот так, надолго вас бросать. Проводишь?

– Комнаты приготовили? – матушка нахмурилась. – Я писала…

– Да, матушка.

– Отлично. Конечно, там не мешало бы сделать небольшой ремонт, все же обои несколько вышли из моды. В моде сейчас зеленый, но мы позже что-нибудь да придумаем. Я закажу каталоги…

– Поможешь? Сестрица, – пальцы Тори обхватили запястье и сжали его. – Я все еще так слаба… говорят, мне нужно больше двигаться, я слишком долго лежала…

– …но сначала гардероб. Боже, не представляю, где взять второе платье для представления! И согласятся ли внести Тори в списки… Дорогой! Ты должен решить этот вопрос…

– С платьем? – отец появился в холле. – Девочка моя, рад видеть тебя в добром здравии.

– Спасибо, папа, – Тори присела в реверансе. А руку сжала еще сильнее. Всегда она так… но Эва тоже улыбку выдавила.

– С платьем я сама как-нибудь разберусь, хотя, конечно, времени… времени почти не осталось! Но ты должен позаботиться, чтобы Тори внесли в списки!

– Несомненно…

– Идем, – Тори дернула Эву. – Боже, я, оказывается, соскучилась по всему этому… нет, представляешь, там, конечно, неплохо, а главное, все именно так, как тебе хочется. Но со временем надоедает. И оказывается, у вас тут тоже бывает интересно …

И вовсе не выглядела она ослабевшей. Напротив, хватка мертвой была.

– Кстати, может, ты уступишь мне свое платье? Это будет так мило…

– Обойдешься, – огрызнулась Эва, и сердце уколол страх. А если… раньше ведь случалось, что Тори вдруг начинало нравиться платье Эвы. Или шляпка. Или еще что-нибудь. И она начинала ныть, хныкать, а порой и вовсе падала, притворяясь больной, а матушка верила. И начинала уговаривать… и вдруг снова?

Матушка скажет, что нужно быть добрее к сестре.

Но почему-то не хотелось.

Совершенно.

– Посмотрим, – Тори широко улыбнулась. – Кстати, ты и вправду какая-то снулая. Или это я забыть успела? Кто у нас тут сегодня в гостях?

– Никто.

– Моя бледная занудная сестрица распугала всех подруг?

– Заткнись.

– Еще чего… я напишу пару писем? Или лучше ты? Я ведь так слаба, но мне очень хочется встретится со старыми подругами. И надо будет, чтобы ты мне помогла…

– Хватит, – Эва вдруг вывернулась из захвата. – Ты матушке можешь дурить голову, а меня оставь в покое.

– Огрызаться научилась?

– Скорее уж поняла, что с тобой нельзя «быть добрее»… – Эва выдохнула, пытаясь унять колотящееся сердце. – И еще… ты не думала, что пока ты там радовалась своему чудесному миру, я кое-чему научилась. И теперь вполне могу отправить тебя туда, где тебе так хорошо.

– Не посмеешь!

Главное, в глаза смотреть. И внутри все прятать. Страх. Неуверенность. Обиду. Все-все. Улыбаться. Она ведь уже умеет улыбаться, даже когда совсем не смешно.

– А ты попробуй, – Эва сумела и улыбнуться. И даже удивилась тому, до чего легко получилось. Оказывается, она тоже на что-то способна. И не моргать. И взгляд не отводить.

– Не зли меня, Тори, – Эва подобрала юбки. – И еще… я не знаю, что ты задумала…

…а ведь не просто от скуки она решила вернуться.

– …но я за тобой присмотрю.

Тори фыркнула.

И быстро поднялась.

– Я отдыхать! И скажи, чтобы принесли теплого молока. Целитель сказал, что мне полезно теплое молоко…

Вот ведь.

Но спорить Эва не стала. И подумала, что, возможно, у них получится ужиться. А если нет… если нет, то Эва ведь уезжает.

В университет.

– Куда? – матушкин голос заставил Эву подпрыгнуть на месте. – Ты с ума сошел?!

Это она с кем?

Эва замерла и все же решительно направилась к двери. Пусть и на цыпочках. Осторожненько. Но она должна знать… услышать…

– Это… это немыслимо! Приличной девушке нечего делать в Университете… там… там ведь один разврат!

– А ты откуда знаешь?

– Издеваешься?

– Отнюдь, – голос отца был спокоен. А если он запретит? Нет, Бертрам ему рассказал… или нет? Скорее всего рассказал, потому что иначе отец тоже не согласился бы. А он согласился. – Если серьезно, то идея не так и плоха. У нашей дочери есть дар.

– Боже…

– И отрицать это бессмысленно, как и то, что дар этот весьма… своеобразный. Я вот понятия не имею, как его развивать.

– Зачем?!

– Хотя бы затем, что если бы не дар, мы бы её не нашли! Послушай… все серьезно.

– Все закончилось…

– Только началось.

– Но…

– Пожалуйста, поверь мне. Я присмотрю за ней. Берт. Чарльз Диксон. Милисента… и её брат.

– Он, к слову, холостой…

– Дорогая, мне кажется, ты не совсем о том думаешь.

– Внешность, конечно, весьма специфическая, но к ней можно привыкнуть… с другой стороны, не совсем понятно, кто он…

– Не человек точно.

Вот как можно так обсуждать человека? То есть, не человека, но все равно. И главное, что за спиной! Но слушать все равно было страсть до чего интересно.

– Он спас девочку. И мне кажется, она на него смотрит как-то… выразительно?

– Она на всех смотрела очень выразительно. Со страху.

И вовсе даже нет! То есть, Эва, конечно, побаивалась, но не настолько же, чтобы разум потерять. А смотрела… смотрела, да. Но ведь сравнить хотелось. Он же ж там и тут разный.

– Ей нужно учиться работать с даром. И сдерживать себя. Чтобы не повторилось того, что произошло с Тори. По рассказам Эвы я понял, что мир неяви опасен. А она будет туда заглядывать. Сколько бы ты, я, кто-нибудь другой ни запрещал, все равно будет. Ты сама знаешь, дар, если он не угас, возьмет свое. Поэтому ей нужно научиться обращаться.

– А с Милисентой что?

– Тоже какая-то проблема, кажется, излишек силы… редкое явление. Их примут в виде исключения. Вольнослушателями.

– Это неприлично.

– Подберем компаньонку…

– Я сама пойду.

– А Тори?

– И она. В конце концов, у нее тоже дар. И ей тоже нужно как-то… что-то с ним делать.

Эва скривилась. Вот только сестрицы ей там и не хватало.

– Да, пожалуй… но ты…

– Ты против?

– Отнюдь… знаешь, это будет даже интересно. Как-то Император упомянул, что одаренные есть и среди женщин и на самом деле много. Пусть даже дар выражен обычно слабо, но все же… а в итоге женщины просто не пользуются им. Не умеют. И было бы неплохо обучать их.

– Никто добровольно не отправит дочерей в… такое место, как Университет.

– Благородных, – уточни отец. – Но есть ведь… незаконнорожденные. Или простого происхождения, но с даром. Те, кто становится незаконными целительницами, могут вполне законно стать помощниками целителей. Целителей всегда не хватает. Да и в целом… разве не удобнее было бы, скажем, тебе обратиться к целителю-женщине?

– Ты меня уговариваешь, но не могу понять, на что.

– Чтобы ты взглянула непредвзято. Для девочек университет создаст специальную программу. Облегченную. И будет неплохо, если ты оценишь, насколько она… удачна.

– В каком смысле?

– Насколько полезно то, что предлагается. Я не думаю, что им нужны история возникновения магии или основы философии. Куда важнее вещи сугубо практические.

– Ты… ты хочешь…

– Я хочу, чтобы через год или два, или даже десять, не суть важно, главное, чтобы в этом Университете учились женщины.

– Это безумие!

– Почему?

– Зачем женщине образование?!

Эва прикусила губу. Может… может, затем, чтобы не стоять на сцене в тонкой рубашке, ожидая, когда тебя купят? Если бы у Агнесс был дар, хотя бы крохи? Если бы она могла выучиться? И получить работу. Какую-нибудь такую работу, которая прокормила бы её. И семью. И…

Разве от этого было бы плохо?

– Кто захочет отправить…

– Может, отправить никто и не захочет. Может, найдутся девушки, которые захотят отправиться сами. Дочери военных, которые вынуждены идти в гувернантки и компаньонки, а потом жить, не имея шанса обзавестись семьей. Дочери купцов и ремесленников. И… если уж говорить о проекте, то он подразумевает даже оплату обучения государством.

– Это… определенно…

– Слишком ново, чтобы принять, – согласился отец. – Но это поможет многим. Пусть не Университет… там и вправду будут не рады. Возможно, получится организовать женскую школу.

– Звучит уже лучше. Но их много…

– И чему там учат? Танцевать? Рисовать? Принимать гостей? Вести дом.

– Можно подумать…

– Это все важно, я не спорю. Но нужно другое. Нужно обучить тех, у кого есть искра, пользоваться ею. Дать навыки. Вполне конкретные. А тут уж… женщин-учителей, способных на подобное, просто-напросто нет. И в любом случае придется приглашать преподавателей из Университета.

– Подслушиваешь? – поинтересовался кто-то. И Эва подпрыгнула.

А Тори прижала палец к губам.

Вот ведь… слабая она. Конечно. Бледновата, худовата, но на ногах держится крепко. И вообще подкралась так, что Эва не заметила.

– Хорошо… я не уверена, что у вас что-то выйдет, но…

– Ты поможешь?

– Почему нет… ты прав… я ведь в комитете, и… среди девушек, которые оказались в… затруднительном положении, одаренных хватает. Из них получаются неплохие горничные. Их учат паре-тройке плетений, пыль вытирать, полы очищать, но я сама думала, что можно и большему… но Университет…

– Интересное что-то? – осведомилась Тори.

– А то. Учиться поедем, – Эва поглядела на сестру мрачно. Надо привыкать к её возвращению.

– Смеешься?

– Если бы… в Университет. Но с мамой.

Тори вздохнула и прикусила губу. А потом сказала:

– Без мамы учиться было бы интересней.

…а все-таки иногда с ней было весело. Но только иногда.