Текст книги "Почти цивилизованный Восток (СИ)"
Автор книги: Екатерина Лесина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)
Глава 39 О том, что улики – дело тонкое
Глава 39 О том, что улики – дело тонкое
Бертрам Орвуд смотрел на темный остов дома. Смотрел хмуро, и пальцы его сжимали навершие трости. Чарльз ощущал холодные волны силы, до того неприятной, что хотелось отступить.
Люди и вовсе старались обходить некроманта стороной.
А людей было много.
Пожарные.
Полицейские.
Любопытствующие и те, кто затаился в тени, ожидая, когда все лишние личности отбудут, позволив покопаться в развалинах. Там ведь осталось многое.
– Пожар начался на рассвете, – произнес Орвуд.
Над пожарищем поднимался дым, сизый, легкий, он тянулся к небу, чтобы после, изогнувшись, вновь излиться на узкие улицы.
– И дом заметили, когда он уже вовсю полыхал. Выходит, отец прав…
Орвуд сделал шаг, и худенький полицмейстер в мешковатой, явно доставшейся от кого-то, форме, поспешил убраться с пути.
– Искал? – поинтересовался Чарльз.
– Не скажу, чтобы специально. Мне нужно было подумать. То, что рассказал отец… это нехорошо.
Кто бы спорил.
И Чарльз кивнул. Огонь… огонь еще жил. Там, среди черных углей, залитых водой. А ведь когда все началось? Не тогда ли, когда они уехали из клуба?
Скорее всего.
И… случайность? Уголек, выбравшийся из камина? Свеча, что упала на бархатную портьеру? Что-то иное, такое же нелепое, но при том обыкновенное донельзя?
Только…
Дом был стар, но не настолько же, чтобы взять и вспыхнуть. Должны были сохраниться артефакты, которые защищали бы от огня. В любом мало-мальски приличном доме они есть. И пусть разыгравшийся пожар им не под силу укротить, но вот с угольком и свечой они бы справились.
Нет, тут другое.
Что-то такое… такое опасное. Очень опасное.
Ноздри Орвуда раздулись.
– Здесь кто-то умер…
– Господин? – перед некромантом появился человек в сером костюме, измазанном сажей. – Туда пока нельзя. Горячо.
– Погоди, – Чарльз удержал друга. – Сейчас я попробую. И в любом случае, стоит подождать, пока погаснет.
Он не собирался возвращаться сюда.
Да и…
Посыльный от Орвуда появился после обеда. И этот обед, с непривычно притихшей Августой, которая смотрела только в свою тарелку, суетливой матушкой и дядей, что пытался быть любезным, тянулся и тянулся. А когда закончился, Чарльз выдохнул с облегчением.
И посыльный.
Записка.
Пара слов. Просьба. Просьбу он готов был исполнить, но с огнем справились и так. Хотя… нет, не справились. Он еще жив. Тлеет там, внутри.
Соваться опасно.
Огонь – коварная стихия. И нынешний, почти захлебнувшийся водой, готов подняться, вцепиться в осклизлые развалины.
Чарльз поднял руки, дотянувшись до пламени. И то, счастливое, что его услышали, поспешило навстречу. Угли зашевелились, выплевывая один за другим тонкие жгуты огня. А те, добираясь до Чарльза, обнимали пальцы, ластились и пробирались в кровь.
И та принимала.
– Огонь магический, – спокойно произнес Чарльз, чувствуя, как там, в глубинах дома, жгуты свиваются друг с другом. Их было много. Слишком уж много. – Отведите людей. Будет еще один выброс. Не уверен, что удержу.
– Диксон?
– И ты тоже отойди.
– Твоя жена меня убьет, если что-то с тобой случится, – произнес Бертрам.
– Поэтому ты решил, что лучше уж самому? За компанию так сказать?
Улыбаться получилось.
А ведь… да, Чарльз чувствует огонь куда как лучше. И будь здесь Милисента, он точно бы справился. Вдвоем всегда легче…
– Погоди… у тебя камни есть? Драгоценные?
Бертрам сунул руку в карман и вытащил кошель, в котором обнаружились… алмазы?
– Давай по одному. Клади в руку… пока формируется ядро, я попытаюсь оттянуть силы…
А вообще какой чудак носит с собой мешок алмазов?
Впрочем, хорошо, что носит. Иначе было бы куда сложнее.
Камень упал на кожу, которая приобрела ярко-красный оттенок, но не обожженной, скорее уж цвет горячего угля. И Чарльз перенаправил жгут внутрь алмаза.
Вот так.
Потихоньку. Вамень чистый, и силу впитывает, наполняясь ею. Быстро. Слишком быстро.
– Второй… отводите людей!
– Слышали? – Орвуд отвернулся к полицейским. – И из домов окрестных тоже выводите. Отправьте кого-нибудь…
– Пусть водой поливают стены, – посоветовал Чарльз, наполняя силой второй камень. Сколько их там, в мешочке? Хватит ли? Огненный шторм лишь зарождался…
…и если полыхнет, то выгорит не только дом. Силы там изрядно. На всю улицу хватит. Что за…
Второй камень заканчивается быстрее первого. И Орвуд отправляет его просто в карман.
– …не отвлекайся. Я поставлю щит.
– А сможешь?
– Не моя специализация, но все-таки… может, мертвецов поднять, чтобы ров копали?
– Не успеешь.
Что бы ни оставили там, в развалинах, оно стремительно набирало силу. И те крохи, которые удавалось оттянуть, мало что решали.
Больше надо.
Больше и…
Куда?
Камни? Камней не хватит. А вряд ли у Орвуда есть другие, побольше.
– Надо больше, – Чарльз просто подбросил алмаз на ладони. Тот поменял окрас и теперь слабо светился. – Крупнее или…
Он закрыл глаза, пытаясь дотянуться…
Божественный брак? Должна же быть от него хоть какая-то польза. То есть польза уже была, но… как там… сила на двоих? Попытаться использовать связь, коль уж она есть? И перенаправить силу? Милисента примет. Но… но если Милисента сорвется…
Огненные щупальца взметнулись, пробив остатки крыши. И кто-то рядом выругался, причем весьма от души.
Не удерживать. Конечно. Нельзя удержать огненный шторм, но можно направить. Не окрест, а в высоту… выше и еще выше, вытягивая в тонкую нить, которая уходила куда-то сквозь облака. А нить, утратившую часть энергии, ибо там, в вышине, холодно, потянуть обратно и свернуть в шар… вот так, слой за слоем… как Милисента делала… молния получится изрядною, но теперь силовой поток выровнялся.
– У тебя одежда дымится.
– Не отвлекай.
Плотнее. И еще… и потянуть к себе, потому как небеса – это хорошо, но вряд ли рукотворная молния в них удержится. Упадет еще и как знать, куда… вот ближе, как шарик на веревочке. У него был такой, к палке привязанный. Бестолковая игрушка, но Чарльз любил.
Сейчас похоже.
– Ты… ты понимаешь, что если оно рванет, мы не выживем.
– Я тебя предупреждал, – Чарльз выдохнул. Там, в доме, сила осталось, но немного, остатки дома уничтожит, а вот городу ничего не грозит.
Если Чарльз не упустит бледно-голубой шар, который парил у него над ладонью.
Нить истончалась.
И… надо бы обрывать.
Как там… узелок? Это абсолютно ненаучный подход, но узелок завязывается легко. И второй для надежности. Структура стабилизируется.
– И… боюсь спросить, что ты собираешься с этим делать?
– Понятия не имею, – честно ответил Чарльз, разглядывая воплощенную силу, застывшую меж его ладоней. – Милли такой в камень упрятала. Но камень нужен большой.
– Извини, – Орвуд сунул палец в мешочек. – Тут одна мелочь… собирался сдать в магазин отнести.
– Откуда вообще…
– Да, по случаю отец приобрел. Нужно огранить бы.
И вряд ли стоит интересоваться, почему приобрел неогранненные и вообще откуда камни родом. У всех свои маленькие тайны.
– Господин маг, – полицмейстер подходил бочком и с явною опаской. – Могу ли я…
– Подойдет? – а вот откуда взялся Эдвин Дархард, Чарльз не понял. Но тот протягивал перстень с очень крупным зеленым камнем квадратной огранки.
– Могу испортить, – предупредил Чарльз.
– Ничего. А вы уберите уже людей подальше, – это Дархард сказал полицмейстеру. – Всех.
И растопырил руку, на которой вспыхнул синий дракон.
Тайная канцелярия?
Краснолиций полицмейстер стремительно побелел. И убрался.
– Щит я поставлю, – заверил Эдвин. – Вернее купол.
Он встряхнул руками.
И активировал артефакт. Весьма… серьезный.
Не отвлекаться. Шар с ладони никуда не исчез… и вот ведь, только утром… а теперь снова… этак, глядишь, и в привычку войдет. Надо будет озаботиться, приобрести пару-тройку камней приличного размера. А лучше пару десятков, так оно надежнее.
Нить легко поддалась.
И удалось обернуть её вокруг камня, в который она провалилась. Вот… почти так, как учили на артефакторике. И дальше потихоньку… камень сам будет принимать силу, нужно лишь выравнивать поток.
Чарльз работал молча.
Сосредоточенно.
И шар бледнел… бледнел… уменьшался, но казалось, что эта треклятая нить силы никогда не закончится. Но нет, вот вспышка, и она окончательно уходит вглубь огромного изумруда. Камень полыхнул… так, как там?
Надо посыл задать.
В артефакторике важен посыл, иначе структура может дестабилизироваться и… и лучше этот камень вывезти куда-нибудь подальше да закопать.
Защита.
Чарльз поднял взгляд. Пусть… пусть купол ставит. И поддерживает, пока есть энергия. Ну или пока хозяин не прикажет. Хозяина еще назначить.
– Руку, – рявкнул Чарльз. И Эдвин послушно протянул. – Кровь… лучше на кровь.
А то ведь случись что, и тогда как?
Бертрам вытащил клинок зловещего черного цвета, правда, приносить в жертву наследника Дархардов не стал, ограничившись проколотым пальцем.
Кровь вошла в камень, как и сила. И… и структура стабилизировалась. Сама.
Надо же…
А ему говорили, что артефакторика – это определенно не его. К ней талант нужен.
– К-кажется, все, – Чарльз покрутил перстень, смутно ощущая его недовольство. – Примерь?
– Руку не оторвет? – осведомился Эдвин, но перстень взял. Прищурился. – И… что он делает?
– В теории ставит щит. А на практике… в общем, сам разберешься. Я вообще-то не артефактор!
– А по тебе и не скажешь, действовал весьма уверенно.
Похвала была приятной.
Проклятье…
Чарльз вытер пот, который полз по шее. И руки горячие… и… что у него с манжетами?
– Слегка загорелись, – подсказал Бертрам. – Извини, я… возмещу.
– Да ладно, – Чарльз оторвал обугленное кружево. И подумал, что старая его одежда, та, которая для прерий, была определенно удобнее.
– Благодарю… – Эдвин надел кольцо. – Полагаю, отец тоже оценит.
– Там кто-то умирает, – Бертрам развернулся к дому. – Скоро уже… не чувствовал… полагаю, из-за огня… перебивает.
Он шел, закрыв глаза.
– Погоди, там горячо…
Чарльз бросился следом.
И Эдвин, закинув тросточку на плечо, тоже направился к дому.
Горячо было.
Жар исходил от углей. От камня, пропекшегося до трещин. Жаром дышал сам воздух. Жаром и остатками силы. И сила эта окружала Чарльза теплым коконом.
Он и поднялся первым.
По ступеням.
Мимо статуй, что рассыпались сизой пылью. Внутрь… осевшая крыша. Колонны. Если рухнут, то всех погребет. Перегородки прогорели насквозь, и подняться не выйдет. Но Бертрам Орвуд не поднимался. Крутанувшись, он направился куда-то влево.
Узкий коридор.
Выгоревшие стены.
И лестница, ведущая вниз. Здесь тоже пахло гарью, а еще горелой плотью, сильно, до отвращения, до рвотных позывов. Чарльз сцепил зубы. Сзади судорожно выдохнул Эдвин.
– Все никак не могу привыкнуть.
Провал вместо двери.
Ступени. Ступени из камня, как и стены, а потому почти не пострадали.
Человек лежал у подножия лестницы. Он казался темным пятном, отличным от других пятен лишь слабым биением сердца. И Чарльз чувствовал это биение, как и остатки жизни, стремительно покидавшей тело.
– Проклятье! Зар… Зар, как ты… – Эдвин упал на колени перед лежащим. – Я тебе говорил, что слишком опасно это, а ты… погоди, я сейчас… я…
Он ощупывал лежащего. И над пальцами виконта парили зеленоватые искорки. С каждым мгновеньем их становилось все больше. Они уходили в человека и…
– Что с ним? – тихо спросил Чарльз.
– Умирает.
– Не умрет. Он… крепкий парень. И упрямый. Ты ведь выживешь, Зар? Конечно… – Эдвин перешел на шепот. А искр стало еще больше. И вот уже они облепили тело, будто укутывая. Мерцающий полог дрожал, рассыпался и создавался снова.
Снова рассыпался.
– Он сильный, – заметил Орвуд. – Я и не думал, что настолько сильный…
– Не особо, – Эдвин все-таки поднял взгляд. В темноте его глаза слабо светились. – Это… это вас нужно благодарить, Чарльз. Я ваш должник… кольцо…
Пальцы погладили перстень.
– Вовремя. У меня самого сил бы не хватило. А теперь… теперь он хотя бы до целителя дотянет.
– Лучше бы его сюда, – Чарльз огляделся. – Это вообще кто?
– Мой названный брат. И лучший агент Тайной канцелярии… Бальтазар Азерос.
Вот ведь. Не было печали.
– И еще… вне зависимости от исхода. Он сегодня умрет. При исполнении долга… или несчастный случай? Надо будет подумать.
Взгляд его сделался рассеянным.
– Тело надо будет вынести.
– Тела, – поправил Бертрам. – Думаю… если ваша служба… или полиция… пожелает расследовать произошедшее, то им просто необходима будет помощь опытного некроманта.
– Вне всяких сомнений.
– А лучше Орвудов никого нет. Но работать мы предпочитаем в своей усадьбе. Соответственно, материал следует доставить именно туда.
Чарльз огляделся. И выпустил огневика.
– Не рванет? – заботливо осведомился Эдвин, который слегка посерел, но выглядел весьма бодро. В отличие от человека в знакомом балахоне.
– Нет, тут другого огня не осталось, а с тем, что есть, я справлюсь.
Подвал был… нет, скорее не подвал, а пятачок пространства, не затронутый огнем. Впрочем, если бы Чарльз не погасил выброс, не осталось бы ни этого пятачка, ни того, что скрывалось под домом.
Ни самого дома.
Лестница справа.
Слева дверь темного дерева с металлическими накладками. Впрочем, открывается он от прикосновения.
Эдвин, тихо матюкнувшись, опускается на пол рядом с телом.
– Умирает? – Чарльзу почему-то неудобно смотреть. У него братьев не было. Ни названных, ни родных. Сестра вот только, да и та уехала.
– На грани, – Бертрам поморщился и указал на дверь. – Оттуда несет смертью.
А ведь огонь сюда не добрался. Пожар, устроенный в доме, остался наверху. Здесь же… ни копоти, ни жара. Дым только. Дым вот должен был бы просочиться.
Почему только дым?
Все-таки артефакты? В подвале? Стало быть, подвал был важен. Возможно, не столько он, сколько место, куда он вел. Его защитили, но второй всплеск силы выпил защиту.
– Позволь мне, – Бертрам встал перед дверью.
А Эдвин снова что-то творил, что-то невообразимо сложное, похожее на хрупкую арку из зеленого света. Смотреть на нее было больно, и Чарльз отвернулся.
Вдохнул.
И с трудом выдохнул.
Он не некромант, но этот запах… смерть всегда пахнет по-особому. А еще чувство такое, будто он снова на том треклятом острове.
Безнадежности.
Тоски.
Следом накатило желание перерезать глотку. Себе? Можно и себе. Но остальным тоже. Эдвин мучается… к чему? Жизнь – это боль, а боль…
Боль пришла изнутри, полыхнула синим пламенем, сметая наваждение. И Чарльз потряс головой.
– Здесь…
– Ловушка, – спокойно отозвался Орвуд сминая что-то темное, рваное и отвратительное даже с виду. – Весьма любопытная. Побудь там. Надо… поглядеть. И дверь прикрой.
Чарльз не стал спорить.
Прикрыл.
И подошел к Эдвину.
– Что с ним?
– Пока не пойму. С виду повреждений нет, разве что на голове ссадина, но это мелочь.
– Может, череп проломили?
– Обижаешь. Я все-таки кое-что в целительстве смыслю. Кожу порвали и все… скорее похоже на отравление, но чем? Сиу… ты выкупил мальчишку?
– Да.
– Хорошо. Я с ним поговорю.
– Только аккуратно. Все-таки ребенок.
– Если все так, как я думаю, то на совести этого ребенка многие жизни.
– На совести тех, кто пользовался этим ребенком. Но… да, надо будет, чтобы глянул.
Говорить стало не о чем.
А вот тип на полу умирать перестал.
– Они… разговаривали. О том, что какой-то сыщик получил приглашение. Были недовольны. Но вот… настолько ли? Если подозревали, то почему пригласили меня вступить?
– Пригласили? – Эдвин подобрался. – Интересно… очень интересно. Позже поговорим.
Глава 40 Еще не последняя, но весьма к тому близкая
Глава 40 Еще не последняя, но весьма к тому близкая
Орвуд вернулся.
Злой.
От него тянуло темной мертвой силой.
– Не приближайся, – Эдвин встал. – Пожалуйста.
Зеленое марево, висевшее над раненым, отозвалось на близость некроманта яркими вспышками. А после и вовсе побледнело, почти рассеялось.
– Извини, – Бертрам попятился. – Там убивали.
Он потер лицо.
– Тела?
– Трое. Женщина. Двое мужчин. Женщина, насколько я понял, та, что продала Эву. Лицо изуродовано. Мужчины, думаю, просто помощники. Но… там убивали не их. Не только их, если точнее. И не просто убивали. Жертвоприношения.
Орвуд выдохнул.
– Сейчас… я собрал, что смог. Алтарь. Старый. И пользовались им не один год. Прикладная, чтоб её… некромантия. Сила слегка… опьяняет, но пройдет. Ненадолго.
Он отступил к стене, оперся на нее, а потом просто осел на пол, где и сидел несколько минут.
– Некромантия бывает разной. Я… урожденный некромант. Сродство к силе и все такое… и ограничения. С детства ограничения. На самом деле нас окружает смерть. И болезнь. И муки… помню как-то… кучера лошадь лягнула. В грудь. И я ощутил его боль. Мне она казалась такой… такой желанной. Я забрал её. А потом, когда он умер, и силу забрал. И испугался еще. Отец позже объяснил… так вот, мне не нужны ритуалы. Не нужно мучить жертву, чтобы получить силу.
– А там?
– Отец говорил, что искусство смерти… влечет людей. Им кажется, что познав его они научатся эту смерть откладывать.
– Вечная жизнь?
– Именно. И… тогда, еще в Старом свете, проводились опыты. Оказалось, что любой дар можно приспособить, хотя, конечно, деланный некромант всегда будет слабее урожденного. Ему как раз нужны и ритуалы, и… остальное.
Смерть.
Убийство.
– А еще он сказал, что весьма часто они сходили с ума. И сила… отец учил меня контролировать, что силу, что желания. А это… это сродни опиуму. Или виски. И те, кто прикасаются, раз за разом, к чужой боли, становятся зависимы от нее. Там… там пахнет болью. И смертью.
– Я могу войти? – просто сидеть было невыносимо.
– Сейчас да. Если хочешь. Ловушек нет, силу я тоже подчистил. Только… там все равно будет неприятно находиться.
Да неужели? В месте, где пытали и убивали людей?
Чарльз толкнул дверь. И светляка еще одного создал.
Узкий коридор.
И снова дверь. За ней – пещера… нет, подвал. Возможно, когда-то это было именно пещерой, с высокими сводами, с округлым потолком, и уже после люди доработали её под собственные нужды. Они убрали стены за кирпичной кладкой. Украсили их железными крюками. Поставили факелы.
И чаши.
Чарльз посадил светляка в ближайшую, и масло в ней вспыхнуло. И в следующей тоже. Чаш была дюжина. Совпадение?
Вряд ли.
Рядом с каждой на полу выбит знак. Мастерок… книга… ружье? Змея. Символы что-то да значат. Чарльз прошелся, пытаясь запомнить каждый.
И остановился у алтаря.
Или это… нет, все-таки алтарь. Темный камень, слегка отесанный с боков. Неровный. Ноздреватый. И рука скользит по поверхности его. От прикосновения остается неприятное чувство, будто Чарльз ненароком дотронулся до чего-то на редкость… омерзительного?
И руку он убирает.
Обходит алтарь. На нем нет ни символов, ни знаков. А вот цепи имеются. Снизу. Сверху.
И выдолбленные в камне канавки.
Что здесь… убивали. Чарльз снова поймал уже знакомое чувство тоски и безысходности, правда, слабое, даже не само чувство, скорее эхо его.
И тоска.
Страх.
Много всего.
Он отступил от алтаря.
А вот тела, о которых упомянул Бертрам, лежали у стены. Вытянулась на спине женщина, уставившись мертвым взглядом в потолок. Рядом застыл мужчина с перекошенным лицом. Третий сидел и казался живым.
Ни ран.
Ни…
Чарльз вышел и осторожно прикрыл дверь.
Остановился в узком коридоре. И… как быть? Сделать вид, что ничего-то не было? В конце концов, он ведь не обязан разбираться со всем этим.
Есть Тайная канцелярия.
Есть Император.
Эдвин, который явно знает куда больше Чарльза. И Орвуды сейчас не отступятся. Совершенно точно не отступятся. Если так, то он даже лишний.
И…
И это не безопасно. Что бы там ему ни говорили, это категорически не безопасно. А стало быть, разумнее всего будет просто уехать. В конце концов, Августа вернулась, цела и не желает его видеть. Её право. Хочет общаться с родичами? Пускай. Матушка… матушка найдет, чем себя занять. В конце концов, Чарльз может забрать её с собой, хотя мысль и сейчас не кажется удачной.
А вот ему и Милисенте в городе Мастеров будет безопаснее.
Много безопаснее.
Беззвучно отворилась дверь.
– И что ты решил? – поинтересовался Эдвин.
– Читаешь?
– Прочитать человека не так и просто, как кажется. Но ты не из тех, кто бросает дело.
– Еще о долге напомни.
– Зачем? Люди или сами помнят о нем, или напоминать бесполезно. На деле… да, ты можешь уехать. И жену забрать. Я не стану чинить препятствий. Напротив, и я, и отец… и служба… поможем. Мы заинтересованы в лояльности Города. Но правда в том, что ты не уедешь.
Чарльз вздохнул. Погано, когда кто-то знает тебя едва ли не лучше, чем ты сам.
– И что предлагаешь?
– Если бы ты знал, как давно я пытался добраться… о Клубе Великой Дюжины, – Эдвин произносил каждое слово так, что было понятно – и вправду только Великой и Дюжины, – слухи ходили давно… отец говорил, что и в его время было что-то подобное.
– Это тебе с Орвудами надо.
– Знаю. Но тогда все закончилось… в общем, нехорошо все закончилось. Кое-кто связался с мятежниками, были взрывы, жертвы. И Клуб прекратил свое существование. Но лет пять тому он возродился. Возможно, что и раньше. Скорее всего, что и раньше.
Эдвин подошел к двери.
Выглянул.
Хмыкнул.
– Орвуд утверждает, что алтарю не менее двадцати лет. И этот дом… ты знаешь, что его нет ни на одном плане?
– Знаю.
– Удивительно. А я вот узнал недавно, когда Зар похвастал, что ему удалось получить приглашение. Мне не стоило его отпускать. Одного.
– Не одного, – покачал головой Чарльз. – Он не мог быть один.
– Почему?
– С дамой. Таково было условие. Появиться с дамой.
– А об этом он не упоминал. Хотя… я в тот вечер был занят, а он прислал записку. Что у него получилось. Что есть приглашение и… ты позволишь заглянуть в память?
Чарльз поморщился. Вот меньше всего хотелось, чтобы кто-то влезал в голову.
– Клянусь, я буду аккуратен, но мне нужно это увидеть. Самому.
– Твой…
– Мы с Бальтазаром росли вместе. И он не сын моего отца, если ты об этом. Отец никогда не оскорбил бы мать подобным образом. Скорее уж он сын его старого… друга? Знакомого? Человека, которому отец был многим обязан. А тот погиб. И отец взял Зара в дом. Мы росли. Вместе. Если бы Зар захотел, он бы получил и поместье, и содержание, и протекцию на любую службу. Но он всегда отличался склонностью к авантюрам. И… не суть важно. Главное, в контору он пришел раньше меня, я уже следом. И да, он старше меня по званию, если думаешь, что я приказал ему сюда отправиться.
– Не думаю.
– Ну да… так вот, он – мой брат. Пусть и не по крови, но… он куда ближе остальных. А меня не оказалось, когда он был нужен. И теперь я вовсе не уверен, что Зар выживет.
Чарльз нахмурился вспоминая подробности.
Имя он слышал.
Определенно.
– Они говорили… о сыщике, который купил приглашение у кого-то… того человека изгнали из клуба. Меня уверили, что это просто ритуал, что он не сумеет найти это место. Он не знает ни имен, ни лиц.
– Подозреваю, что так оно и есть.
– А его лицо я запомнил. Но это тоже не имеет значения, верно?
– Проверка.
– То есть?
– Смотрят, что ты будешь делать. Станешь ли искать? А если найдешь, будешь ли задавать вопросы? Какие.
– И…
– И искать станешь. Это в твоем характере. Вопросы тоже задать стоит. Но ни я, ни кто-либо… если появится кто-то третий, они просто исчезнут.
Чарльз потер шею.
– Убийство – это всегда крайняя мера. И одно дело избавиться от старой шлюхи, и совсем другое – убрать графа Диксона, человека весьма известного. Да и обласканного вниманием Его императорского Величества. Твоя смерть создаст больше проблем, чем выгоды. А они, как я успел понять, весьма практичны. Так что да… если ты не пройдешь проверку, они просто исчезнут.
– Хорошо, – шея чесаться не перестала. – Я… найду этого… брата, мать его, в отставке. И порасспрашиваю. И… потом-то что?
– Дождешься приглашения. А там видно будет.
– Какой-то у тебя план неопределенный.
– Какой уж есть, – Эдвин хлопнул в ладоши. – Идем. Пора покойников выносить. И… полагаю, ты с Орвудом весьма дружен стал? Навещай его почаще. Вам будет о чем поговорить.
– Я не твой подчиненный!
– Это пока, Чарльз… это пока.
Вот ведь. Надо было выбирать отъезд.
Эдди спустился в подвалы.
Подвалы при отеле были и вправду знатные. Начинались они за кухнями, и сперва даже казались обыкновенными приличными подвалами. Теми, в которых хранят, сыры да колбасы, тяжелые окорока, бочки с соленьями и всякого рода мешки, весьма нужные в кухонном деле. В них-то и пахло съестным.
– Лестница только одна, – Саттервуд огляделся и поежился. – Всякий раз вот ощущение такое… не знаю, как объяснить. Словно сквозняком тянет. Но откуда тут сквозняки?
Сквозняков и вправду не было.
Холод был.
Такой… неправильный холод.
– Где её нашли? – Эдди принюхался. Сквозь ароматы копченостей, сквозь душное облако приправ доносился-таки легкий едва уловимый смрад.
– Так… я сам не присутствовал, – Саттервуд, кажется, несколько смутился.
– А кто присутствовал?
– Бартон. Позвать?
– Позовите. И свечи пусть прихватит.
– Лампы?
– И лампы тоже.
Эдди прошел сквозь ряды. Сколько съестного, в жизни столько и в одном месте не видел.
– Там дальше винный погреб.
Дубовые бочонки выстроились на полках слева. Справа, припорошенные пылью, дремали винные бутылки. Зато вонь стала отчетливей.
– Вы… не чувствуете?
– Что? – встрепенулся Саттервуд и принялся крутить головой. – Здесь… призраки?
– Воняет.
Саттервуд принюхался.
– Извините… я прикажу убраться.
– Нет, не этот запах, который… и убираться смысла нет. Здесь довольно чисто.
Разве что на бутылках пыль.
– Нет-нет, – заметив взгляд, Саттервуд замахал руками. – Что вы… ни в коем случае нельзя. Пыль – это своего рода знак качества. Подтверждение, что бутыль лежала здесь много лет. Выдержанное вино.
Этаких извращений Эдди не понимал, но кивнул.
На всякий случай.
– Так… я позову?
Саттервуду явно хотелось убраться подальше. А уж на дверь, которая почти сливалась с кирпичной стеной, он глядел и вовсе с откровенным страхом.
– Позовите, – Эдди подошел к двери. – А за ней что?
– Тоже подвалы, но их… не используют. Понимаете, город ведь на самом деле стар. И многие здания здесь возводились поверх других. Ходят слухи, что иные… п-подземелья вовсе даже не людьми созданы. Но это только слухи. Полагаю, преувеличивают. Другое дело, что город строился и перестраивался не раз. Был и пожар, уничтоживший почти весь квартал, а после даже землетрясение приключилось. Вот и выходило, что новые здания возводились поверх старых. Планы утеряны, и… мы просто держим дверь запертой.
Только не в тот день.
– Всегда?
– Посмотрите сами, – Саттервуд оскорбился даже. – Видите? Есть и засов. И навесной замок. Не представляю, как ребенок мог туда попасть.
– Никак, – вздохнул Эдди, коснувшись двери. И запах, запах близкой смерти сделался отчетливей. – Зовите вашего… Бартона. И ключ пусть принесет.
– Открывать будете?
– Буду.
– Я… пожалуйста, осторожнее.
– А там опасно?
Саттервуд отвернулся.
Вздохнул.
И признался.
– Несколько лет тому там… горничная. Из новых. Её не сразу нашли… до того еще кухарка. И просто… я всякий раз собирался заколотить эту проклятую дверь.
– Отчего не заколотили?
– Не знаю, – сказал он растерянно. – Просто не знаю, но… будьте осторожны. Жози… завтра обещала прибыть.
Понятно.
Он не об Эдди беспокоиться, скорее уж о своем месте и отеле. Точнее о месте, а уж отель ему постольку-поскольку. Хотя, конечно, и не только ему.
Когда Саттервуд ушел, появилось желание отправиться следом.
Стало тихо.
Слишком уж тихо. И запахи обострились. Эдди закрыл глаза, пытаясь понять, что за они. Тлен? Нет, не то… гниль? Самую малость. Сладковатый аромат близкой смерти.
Предупреждающий.
Порождающий страх. И Эдди почувствовал почти непреодолимое желание убраться.
– Шалишь, – сказал он, не открывая глаз.
Что бы там ни было, оно было там давно. И не слишком радовалось гостям.
…замок.
Замок на двери амбарный, внушительный, но стоило прикоснуться, и он, тихо звякнув, повис на одной дужке.
Приглашают?
Эдди вытащил замок. И засов сдвинулся легко, будто и не покрывали его толстые клочья ржавчины.
Дверь приоткрылась и…
– Эй, – раздался нервный голос. – Есть тут кто?
– Заходи, – Эдди осторожно прикрыл дверь и замок на место вставил, правда, без особой надежды, что тот удержится.
И вправду заколотить бы.
Или…
Человек вошел и остановился на пороге, подслеповато вглядываясь в полумрак. В руке он держал лампу со стеклянным колпаком. А в ней трепетал огонек.
– Бартон?
– Да, господин, – человек сделал шаг и остановился. – Велено, стало быть…
Не из верхней обслуги. Та вся в костюмчиках ходит, ибо положено. Да и выбирают тех, которые рожей поприятней. А Бартан кривой на один глаз. И щеку его шрам пересекает, отчего кажется, что на лице застыла издевательская полуулыбка.
Силен.
Высок. Едва ли не с Эдди ростом. Плечи мощные. А ступает осторожно, мягко…
– Военный? – поинтересовался Эдди.
– В прошлом.
– Граница?
– Два года. Потом… попал. Глаз вот выбило и рожу посекло, – Бартон протянул лампу. – Ну и в госпитале провалялся. А потом уж того, на пенсию выпроводили. Торжественно.
Зубов у него тоже не хватало, но единственный глаз глядел прямо, с вызовом.
Эдди чуть наклонил голову.
– Пенсия маленькая?
Бартон только сплюнул. Стало быть, и вправду маленькая.
– А тут что?
– Тут… тут моя… хозяйка подсобила, иначе с такою рожей в жизни не взяли бы. Но на кухне вот. Туши таскаю. Рублю. Дрова ношу. Ну и так… помочь, принести, убрать.
Эдди поставил лампу на бочонок.
И свечи достал.
Дюжина. Причем отменных, из белого воска скатанных. Саттервуд не поскупился.
– Ты девочку нашел?
Бартон разом посмурнел. Похоже, вспоминать о случившемся ему не хотелось.
– Я.
– Расскажешь?
– Так… чего? Зачем в смысле?
– Найти хочу, кто её убил.
– Это… это вы навряд ли. Он и убил.
– Кто?
– Отель. Еще то чудовище. Всех жрет.
Интересный взгляд. Но… нет, там, наверху, Эдди не ощущал ничего такого.
– Тоже рассказывай.
Бартон замялся. Боится? Нет, не отеля. А… чего?
– Я заплачу, – Эдди сунул руку в карман и достал пару золотых монет. – И еще сверху. Сотню. За честный рассказ.
Деньги лежали на ладони.
И…
Нет, не то. Не правильно. Деньги – это хорошо и нужно, иначе бы не унижался бывший вояка в подсобных рабочих. Но одних денег мало.
– Я обещал ей, что найду убийцу.
– Кому?
– Девочке. И это не отель. Это человек. Это весьма конкретный человек. Он встретил девочку. Привел в подвал. И убил. И я дал слово его найти. Наказать. Если ты поможешь…
– За помощь не платят.
– За информацию – вполне. А мне она нужна. Я в этих краях чужой.
– Заметно, – улыбался Бартон жутко, лицо его перекашивало на одну сторону, губа задиралась и становились видны редкие желтые зубы. – Видал я ваших…
И убивал наверняка.
И его тоже встречали не с цветами. Граница. Всякое случается. Что ж теперь.
– Поможешь?
– Слово охотника?
