Текст книги "Почти цивилизованный Восток (СИ)"

Автор книги: Екатерина Лесина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц)

– Ничего. Все равно гадостный.

– Простите?

– Это вы меня, – надо все же думать, что говорю, а то ж неудобно получилась. – Я как-то привыкла к более крепкому, что ли.

Зевок удалось сдержать исключительно нечеловеческим усилием воли.

– Понимаю. Я сама не отсюда и тоже довольно долго пыталась приспособиться. Но все равно больше люблю кофе. Может быть…

– Не откажусь.

Глядишь, кофе окажется не таким жиденьким.

Леди позвонила в колокольчик и распорядилась насчет кофе. И завтрака.

– Время уже раннее. А мужчины порой так увлекаются разговором, что забывают обо всем. Вы не откажетесь разделить со мной завтрак? Ненавижу есть в одиночестве.

А она мне, пожалуй, нравилась.

Или нет?

– С удовольствием. Если только вы завтракаете не овсянкой.

– Эва её тоже терпеть не может. Но овсянка очень полезна для цвета кожи…

– Меня она не спасет.

А пожалуй, права маменька. Чего притворяться? Даже если кожу выбелю, волосы цвет-то не поменяют. Да и ниже я не стану. И… и чего ради? Чтобы кому-то там угодить?

– Вы весьма своеобразны…

Интересно, это похвала или наоборот.

Вздох.

И взгляд такой… на Эдди. Выразительный.

– Может, подскажете, где тут…

– Сад? – подсказала леди Орвуд.

– Сад, – покорно согласился Эдди. – Слышал, что у вас чудесный сад… особенно в рассветное время.

– Вас проводят. Он и вправду хорош. А на рассвете там удивительно спокойно. Кофе? Или все-таки чай?

– Кофе. На… нет, мне кофе, а ему вон чай. Или там компот. Вставай.

Сиу молча поднялся. И за Эдди отправился, правда, стараясь держаться в стороне. Так, чтобы ударом не достать.

– Этот… это…

– Сиу, – подсказала я. – Ему тоже нужна помощь. А я в свое время обещала.

– Понимаю.

И вправду понимает. А ведь… тоже леди.

– Быть женой некроманта непросто, – сказала леди Орвуд задумчиво. – Поневоле сталкиваешься с вещами, о которых, возможно, и предпочел бы не знать, но… сиу я еще не встречала.

– А кого встречали?

– Из живых?

Чудесное уточнение. Самое оно для завтрака. Хотя чего еще ждать от жены некроманта.

– Не подумайте. Мой супруг весьма осторожен. Он делает все, чтобы не тревожить меня лишний раз, но иногда… особенно раньше. Всякое случалось. Я уже не боюсь мертвецов.

А чего их бояться? От живых вреда куда больше.

Кофе подали и… и черный, густой, какого я и дома-то не пила. Горький до того, что зубы сводит.

– Сливки?

– Д-да… с-спасибо, – я сумела выдавить улыбку.

– Вы весьма необычны.

– Заметила.

– И вам придется нелегко. Впрочем, как и Эве… так уж получилось, что моя дочь… не имеет подруг. Точнее одна была, но и та оказалась легкомысленною особой.

Уж не о той ли подруге речь, которая помогла Эве сбежать? А кофе, если со сливками и сахаром, то и ничего так. Бодрит.

– Все равно не получается сварить нормально, – леди Орвуд поморщилась. – Учишь их, учишь, но без толку… специй не доложили.

– А еще и специи?

– Обязательно. Специи помогают раскрыться истинному вкусу. В другой раз я сварю сама. Думаю, вы оцените.

Куда ж я денусь.

– Так вот… отчасти виной тому стало наше положение. Орвуды – семья довольно известная, но… как бы это выразиться… Орвудов уважают.

– И боятся.

– Опасаются.

Один хрен. Но это мнение я оставила при себе.

– Как бы то ни было, но… девочек редко приглашали на детские праздники. Да и там они оставались словно бы в стороне. Берту проще. Дар у него выраженный, а некроманты все по сути одиночки и не слишком нуждаются в общении. Девочки же… думаю, в силу одиночества они и увлеклись, когда открылся дар.

Молчу.

Слушаю.

Даже сочувствую. Девица показалась мне довольно живой. Такой тяжко в одиночестве. У меня вон хотя бы Эдди был, да…

– И все закончилось плохо. Тори… ушла, а Эва осталась одна. Я пыталась как-то занять её. Воспитывала, как юную леди… очаровательную юную леди, несмотря ни на что.

Вздох.

И кофе остывает. А все-таки есть что-то этакое в горечи. И в привкусе то ли корицы, то ли шоколада, что остается во рту.

Успокаивает.

Странно, раньше на меня кофе иначе действовал.

– Возможно, где-то я была… слишком требовательна. Но общество жестоко. Не ко всем, отнюдь… просто одним прощается больше, чем другим. И то, что для одних милая особенность, для других становится недостатком.

Верю.

Охотно. И даже ловлю себя на мысли, что эта женщина… она мне даже, пожалуй, симпатична. Немного.

– Я так боялась, что дочь не примут, что едва не потеряла её. Еще и её. А теперь понимаю, что её действительно не примут. То есть… повода отказать от дома не будет. Как и повода оставить без приглашения. Но одиночество может быть весьма разным.

– И что нужно от меня?

Не люблю словесных расшаркиваний.

– Род Орвуд не посмеют игнорировать. Но… внимание может быть разным. Эва – добрая девочка. Искренняя. Ей не хватает… скажем так, стойкости характера.

Вот тут бы я поспорила.

Стойкости?

Девицу умыкнули, держали хрен знает где и вряд ли в месте, на гостиную нынешнюю похожем. Потом продавали и, что характерно, продали. А она ни истерик, ни слез, ни обмороков… еще и пыталась требовать, чтобы сиу купили. Хотя что ей с того-то?

И мне будут говорить, что ей чего-то там не хватает?

– Вы же производите впечатление человека… стойкого.

Что она к этой стойкости привязалась-то?

– Кроме того вы находитесь в сходном… положении. Общество…

– Меня уже предупредили. Думаете, вдвоем нам будет веселей?

– Именно, – она улыбнулась уголками губ. – Вам понадобится кто-то, кто сможет… направить, подсказать… помочь сориентироваться в правилах писаных и неписаных. А Эве пригодится подруга, которая… не станет язвить.

Это она зря надеется, что не стану.

Хотя… издеваться над малышкой у меня и вправду желания нет.

Я задумалась.

А… собственно говоря, что я теряю-то? В том и дело, что ничего. Или сидеть в особняке, наслаждаясь обществом свекровищи. Или… или высунуться наружу. В этот самый высший свет. А там уж… как пойдет.

Я погладила револьвер.

– И да, – это не укрылось от взгляда леди Орвуд. – Как-то раньше я была против, но теперь… я буду весьма благодарна, если вы научите Эву стрелять.

– Без проблем. Это, к слову, и нервы успокаивает.

– Знаю, – леди Орвуд вздохнула и пошевелила пальцами. – Но в обществе как-то… не принято. Просто так. А охоту муж не жалует.

– А стрельбище?

– Я должна была подавать девочкам достойный пример. Но да, вроде бы имеется… или можно оборудовать. Не думаю, что Джастин станет возражать.

И я тоже.

А станет… Эдди попрошу. Чтобы в таком большом городе и не нашлось местечка, где две леди могут отвести душу? Ха.

– В таком случае буду рада вас видеть… в любое время. И леди Диксон напишу.

Вряд ли это поможет.

Но пускай себе.

Глава 33 О шаманах, магах и долговых обязательствах

Глава 33 О шаманах, магах и долговых обязательствах

В гостиницу Эдди вернулся, когда газовые фонари погасли, а небо посветлело настолько, чтобы тьма на улицах сменилась сизой мглой. Тянуло гнилью от реки и слегка – навозом. В этой серости тенями сновали люди. То тут, то там раздавались звон, собачий лай, хриплый рев скотины и обычная человеческая ругань.

Закончилось.

Хорошо.

И что девчонка цела, тоже хорошо. Но не отпускало такое вот погановатое ощущение, что… не так все просто.

Разговор этот долгий.

Мрачный и задумчивый Чарльз. Милисента придремавшая и дремавшая до самого дома. Но сон её был не настолько крепок, чтобы поговорить. А поговорить есть о чем.

– Скажи… шаман может призвать духа? Если у некроманта не получилось? Если… скажем так, был проведен обряд?

– Шаман – может.

– И обряд разъединения ему не помеха?

Эдди задумался.

– Надо пробовать. Но… маги себе. Шаманы себе. Другое. Шаманы видят два мира. И духи обретают на верхнем. Маг использует связь их с телом, которую и разрывают. Но дух-то никуда не девается. Он просто теряется там, в ином мире. Или уходит. Тут уже сложно, если уходит совсем. Хотя… нет, надо пробовать.

Чарльз кивнул.

И сказал:

– После поговорим.

Вот чуяла задница, что одним аукционом все не закончится.

Но потом, так потом. Сейчас Эдди устал. И спать хотелось дико. А главное, экипаж полз этак, неспешно, покачиваясь… будто нарочно убаюкивая.

– Мальчишку я заберу, – Эдди встряхнулся. – Пригляжу, пока не решите, чего делать.

– Хорошо, но… к нему будут вопросы. Не у меня.

Сиу, забившийся в самый темный угол, только глазами зыркнул. И оскалился.

– Никто тебя не обидит, – сказал Чарльз. – Скорее уж нужна твоя помощь. И да, чтоб ты знал. Рабство запрещено. Надо будет опеку оформить. Официально.

Он потер шею и добавил тихо:

– А то чуется, что… в общем, пусть пока и вправду с тобой будет. А там разберемся.

Эдди кивнул.

И добавил для мальчишки:

– Вздумаешь бежать, найду. Ясно?

Сиу не шелохнулся. Вот ведь… не было печали. Но ничего, и с этим Эдди разберется. Со всем разберется… только выспится для начала.

Сонный швейцар распахнул дверь, проводивши взглядом и Эдди, и мальчишку, который держался в шагах трех. И пусть с видом независимым, но точно следил за каждым движением Эдди.

Лестница.

Ковер. Коридорный, что тихо дремал за столиком, а при появлении Эдди встрепенулся.

– Спать буду, – сказал ему Эдди. – Не беспокоить. А потом… часам к двенадцати завтрак подай. Или обед. В общем, пожрать. На двоих.

Мальчишка выглядел донельзя тощим, причем не понятно было, то ли сам по себе такой, то ли голодом морили.

Отключился Эдди сразу. И…

Вороны.

Много воронов. Он то был одним из стаи, то пытался сосчитать их, то вовсе, подняв с земли длинный прут, гонял их. Еще кричал:

– Кыш, кыш, кыш…

А вороны кружились, каркали и не желали улетать. Потом же, слившись в одну огромную птицу, поглядели на Эдди черным глазом.

– Я тебя не боюсь, – сказал Эдди.

Ворон же хрипло засмеялся и превратился в дракона. А тот дыхнул жаром и… Эдди проснулся.

Вот же ж… привидится.

Он даже не сразу сообразил, где находится. Взгляд уперся в провисший бархат балдахина. Сумрачно. И пахнет цветами, но не только… нос уловил аромат свежей сдобы. Корицы. И мяса.

Эдди потянулся.

Надо было бы раздеться, но… а ведь тоже странно. Он ничего по сути и не делал, а устал, как будто… или это накопилось просто?

Мальчишка сиу сидел на полу у кровати. На пятках. Неподвижно.

– Эй, ты живой?

Сиу повернул голову.

Стало быть живой. Эдди все же зевнул во всю ширь.

– Есть хочешь?

– Если господину будет угодно…

– Будет. Вставай. Чтоб тебя…

Голова болела. Нехорошо так. И… Эдди потрогал переносицу. Ощущение такое, что вот-вот из носу кровь хлынет. Но ничего… и муть перед глазами.

Что за…

– Твоих рук дело? – поинтересовался он. Сиу чуть прикрыл глаза и сжался. – Не твоих.

Молчание.

И страх. А ведь… он и вправду боится. Эдди? Кого-то кроме? И знает…

– Так, подойди-ка сюда.

Сиу поднялся.

И сделал шаг. Остановился, напрягшись, явно готовый бежать или… куда ему бежать.

– Не дрожи, – Эдди убрал руку от лица. – Не буду я тебя бить. Я детей не бью.

Не поверили.

– Зовут-то тебя как?

– Как господину будет угодно.

– Тьфу… так, ладно… ты знаешь, почему мне так хреново-то?

Потому что неспроста. И сны эти дурные. Эдди в жизни дурных снов не снилось, а если и случались, то мутные, бестолковые, которые и уходили, оставляя в памяти пару странных образов. А тут вот вороны. Ворон.

Дракон.

– Г-господин, – голос мальчишки все же дрогнул. Надо было его Милисенте оставить. Небось, её бы не боялся. Хотя… там еще эта, которая матушка Чарльза… или стоп, и вправду надо бы матушку кликнуть, она умеет находить общий язык со всякими там… найденышами. Навроде Эдди. – Г-господин об-обладает даром. В-видеть с-сокрытое.

Смотрел мальчишка исключительно в пол.

– К г-господину приходили. Мертвые. Г-господин спал. Распоряжений не было.

И мелкий поганец не стал вмешиваться. Но Эдди сам дурак. Знал же про неупокоенные души. Те, что послабее и хотели уйти, ушли. А вот с оставшимися все не так просто. И силу его они попробовали еще тогда. И… связь наверняка оставили.

И пришли.

Не удержались.

– В следующий раз или гоняй, или меня буди. И не надо говорить, что ты с мертвецами не управишься, – Эдди потянулся.

Зато понятно, откуда сны.

И слабость.

Надо будет оберег соорудить. На будущее.

– Ладно… завтрак не принесли?

– Проверить? – сиу-таки рискнул поднять взгляд.

– Проверь. И… ладно, иди уже. Я сам.

Главное, чтобы не плеснул чего… хотя нет, на нем штаны и рубашонка, сквозь которую видно тощее тело. Отраву спрятать просто-напросто некуда. Да и зачем? Сомнительно, чтобы мальчишка так сильно любил прошлого хозяина.

Страх-то не взялся из ниоткуда.

– Погоди, – Эдди потянулся так, что кости захрустели. – Я не знаю, что в твоей дурной голове творится, но не думай, что получится сбежать. Я не стану тебя сажать на цепь или еще чего, и выйти из гостиницы ты выйдешь. Только потом что? Рожа у тебя сильно приметная. Мигом в какой-нибудь зверинец угодишь.

По тому, как дрогнули плечи, Эдди понял, что о побеге мальчишка думал.

И не раз.

– Плохо было?

Не ответил.

Не доверяет. Оно и правильно. Эдди на его месте тоже бы не доверял.

– Ничего. Просто задержись. На недельку-другую, а там… поглядим. Обижать тебя никто не станет. Бить или еще чего, тоже. Если выйдет разобраться с делами тут, то уедем.

– Куда?

– Есть такой город… там и люди живут, и нелюди. И твое племя… хотя не буду врать, не уверен, что тебя примут.

А вот теперь мальчишка слушал внимательно.

Очень.

– Так уж вышло, что… похоже я знаком с твоей матушкой. Точнее моя сестра. Она как-то… ближе, что ли? И бабку твою мы встречали.

Эдди передернуло.

Все-таки есть в сиу нечто такое, на нервы действующее.

– Вас там немного осталось, но сиу упрямы. Да и… в общем, отвезти отвезу. И к делу пристрою, если не получится с родней.

– Какому? – первый вопрос, который мальчишка задал. И сам того испугался. Снова замер, голову в плечи втянув.

– Да… пока сам понятия не имею. Думал мастерскую открыть. Люблю с артефактами ковыряться. А так-то я больше охотник… на людей. Сиу, к слову, отличные охотники… в общем, какие-никакие перспективы, а будут. Поэтому просто не дури, ладно?

Молчание.

И осторожный неуверенный кивок.

– Отлично, – Эдди обрадовался. – А теперь давай, спроси за еду. И сам садись, не жди меня. Я… навещу одного человека.

У матушки снова были гости.

Гость.

И Эдди сперва вошел, а потом понял, что все же стоило не только постучаться, но и привести себя в порядок. А то ведь он и без того не сказать, чтобы красив, тут же и вовсе после сна, в мятой одежде и с мятою же рожей, на которой все сны отпечатались.

– Доброго дня, – поздоровался Эдди, раздумывая, не притвориться ли ему вовсе, что он дверью ошибся.

Но матушка поднялась.

– Проходи, дорогой. Ты весьма вовремя.

Не сказал бы.

И во взгляде гостя тоже сомнения читались. Да и сам этот гость… кто он? Лицо такое вот… знакомое, точно Эдди его видел. Хотя, конечно, откуда? Или просто они тут все… что Чарли, что этот, холеный до крайности.

В костюмчике сером.

С тросточкою, которую к креслу прислонил.

Цилиндр на столике.

Перчатки.

А вот все одно кого-то… нет, не судью… и не шерифа, те всяко попроще. Скорее уж и вправду одновременно, что Чарли, что Орвуда-старшего, да и младшего тоже.

Точно.

Та же маска аристократической надменности. И легкого раздражения, будто у него живот прихватило, а выйти никак неможно. И еще чего-то.

– Познакомься, Джеральд. Это мой сын. Элайя. Эдди. А это мой старший брат. Джеральд.

Эдди смерили взглядом.

Да нет, не смерили.

Просверлили.

И достали до самых печенок. И вовсе шкуру сняли бы. Причем, чувствовалось, что не только взглядом.

– Мне… сказали, – медленно произнес Джеральд. Интересно, если назвать его дядюшкой, его хватит кондрашка? – Но я и предположить не мог, что все настолько…

Он бросил взгляд на матушку.

И добавил.

– Впечатляюще.

– Ага, – только и сумел выдавить Эдди. – Вы… извините, если помешал.

– Ничего, дорогой. Ты не мешаешь.

А у Джерльда глаз дернулся. Но кивнуть он кивнул, подтверждая, что Эдди вот нисколечко не мешает. Ага, конечно.

– Присаживайся. Может быть, чаю?

– Нет, я… пойду пожалуй. Там… надо за кое-кем приглядеть. И… если что, то я рядом.

Все-таки взгляд у этого Джеральда был…

– Скажи, что тебя заставили… – и голос он все-таки понизил, но слух у Эдди всегда был хорош.

Матушка рассмеялась.

– На самом деле он замечательный.

Подслушивать нехорошо. И кажется, этот Джеральд тоже так подумал, если стену поставил. Ну и ладно, если чего важного, то матушка все одно расскажет.

Мальчишка-сиу сидел на полу, перед столиком, на котором выстроился ряд блюд под серебряными крышками. Крышки сияли. Из-под них тянуло съестным. И Эдди поднял первую же.

Хмыкнул.

Жареная оленина, посыпанная черным кунжутом. И соус сладковатый.

– Давай, – он поманил сиу. – Тебе тоже поесть надо, а то не понятно, в чем душа держится.

– У сиу нет души, – мальчишка не шелохнулся.

– И кто тебе такую дурость сказал?

Молчание.

– Иди сюда, – строже повторил Эдди. – Мне недосуг с тобой нянькаться. А еды тут на двоих хватит. На вот. Пользоваться умеешь?

Вилку сиу держал аккуратно. А вот Эдди не осталось. И… и когда его такая малость останавливала? Особенно, когда есть хотелось до одури.

И ел.

Эту самую оленину, что оказалась несколько пережаренной, потом был паштет с клюквенным соусом. И что-то белое, густое, пахнущее грибами и сыром. Мальчишка тоже ел. Сперва дичился, стараясь сидеть так, чтобы дотянуться до него было сложно. И застывал, стоило Эдди пошевелиться. И жевать почти не жевал, заглатывая еду кусками.

Вот же… кто с детьми так обращается?

Но ничего. Постепенно голод взял свое. И только наевшись, сиу икнул.

И сказал:

– Господину передали записку.

И снова этот изучающий взгляд. С чего бы… а, верно, записку он должен был отдать сразу. А он вот потянул. И ждет наказания?

Пусть себе ждет.

Пальцы Эдди вытер о рубашку, которую и без того вряд ли спасет прачечная. И записку прочитал.

Хмыкнул.

Что ж… почему бы и нет.

– Так, – он поглядел на сиу, снова притворяющегося неживым. – Я сейчас уйду. А ты… сходи помойся. С одеждой… скажу, чтоб принесли чего. И отдыхай. Из номера не выходи. Ясно?

– Да, господин.

Вот и ладно… только сперва Эдди надо себя в порядок привести.

Или нет?

Он перечитал записку снова. А может вообще… нет, нехорошо заставлять леди ждать. Да и интересно.

Глава 34 В которой речь идет о семье, силе и камушках

Глава 34 В которой речь идет о семье, силе и камушках

Проснулась я поздно и снова – от голода. Да когда ж это закончится-то? И главное, что делать, если… если не закончится?

Я зевнула.

Почесала спину, толкнула Чарли, который нагло дрых, развалившись на половину кровати. Причем именно на мою половину. Еще и одеяло отобрал, а в особняке, пусть даже и лето на улице, не сказать, чтобы жарко.

– Что? – Чарли приоткрыл глаз.

– Вставать надо, – я подавила зевок. – А то матушка твоя совсем обеспокоиться…

Ей ведь наверняка доложили.

И о том, что явились мы на рассвете.

И о платье ужасающей красоты, которое я оставила где-то там, за порогом спальни. И не хочу думать, о чем еще. Пусть себе.

– Не хочу, – Чарли попытался отнять у меня одеяло. – Граф я или как? Имею право спать…

– Я есть хочу, – пожаловалась я и одеяло не отдала. – А без тебя меня кормить откажутся. Попытаются.

– И Эдвин должен будет появиться… – промычал Чарли в подушку.

– А это что за… человек?

Все-таки надо вспоминать, как ведут себя приличные леди.

– Да так… один… познакомлю.

Я пожала плечами.

И встала-таки.

Потянулась, чувствуя, как пришла в движение сила. И какая-то она… не такая, что ли? То есть огонь был, огонь и остался, но… другой.

А в чем другой?

– Ты мне, к слову, преподавателя обещался, – сказала я, пытаясь этот самый огонь унять. Свернуть шариком и спрятать внутри себя.

А он все не сворачивался.

Твою же ж…

– Чарли, – голос дрогнул.

Категорически не сворачивался. Наоборот, его становилось больше. И больше. И…

– Прости. Я… замотался. Я…

– Чарли, если ты сейчас не встанешь, то я спалю это комнату к чертям собачьим, – я старалась говорить ровно и спокойно. – Впрочем, даже если встанешь, то не факт, что не спалю… оно не слушается!

Вот вскочил он моментально.

– Спокойно.

– Я спокойна… я так спокойна…

– Шоколадку хочешь?

– Что?!

Я ему тут катастрофу устраиваю, а он с шоколадкой своей…

– Хочу!

– Тогда давай… меняться… ты мне силу, а я тебе шоколадку?

– У тебя нету.

– Силы?

– Шоколадки! – я смотрела на кончики пальцев, на которых вспыхивали огоньки. Яркие такие. И главное вспыхивали, вытягивались вверх, словно прорастали одуванчики на тонких ножках. И отрывались. И… – Чарли!

– Вдох. И выдох. И ты хозяйка своей силы.

– Я ей это тоже говорю!

– Не говори, а… а думай. О шоколадке. О вкусной сладкой шоколадке…

Огонек, добравшись до потолка, расползся по нему мерцающим пятном. Я сглотнула. А пятно впиталось в штукатурку и… и надолго ли защиты хватит?

Так, он прав.

Не паниковать. Но… но если… если не получается не паниковать?! Я ведь не по своему хотению, я…

– Если я большой шарик сверну, удержишь? – я коснулась пальцами пальцев, сминая тонкие нити. Так проще. Смять и… и смотать. Вот так, плотненько… мама вязала из ниток. Пыталась. И я пыталась. Не выходило у нас одинаково, но у матушки хватило упрямства домучить тот уродливый шарф, который Эдди честно относил две зимы. Потом потерял.

Нет, вязать я не буду. А вот нити смотаю. Пусть и силовые, но все одно… плотнее. И еще плотнее. Цвет шара у меня в руках менялся. Медленно, но вот желтый стал красным. А красный – оранжевым. Тот посветлел, светлел и еще светлел, выцветая до белизны. А та… та приобрела интересный голубоватый оттенок.

– Ты… – голос Чарльза слегка дрогнул. – Главное, не отпускай его, ладно?

– Не буду.

– И… и как закончишь, бантик завяжи. А лучше два. Или три.

– Завяжу.

Сила постепенно успокаивалась. И дышать даже легче стало. А нити становились тоньше, и уже, чтобы свить их, приходилось прикладывать усилия. Значит, пора заканчивать.

Бантик.

И еще один.

А хвост… хвост, как в клубке, внутрь спрячу. И вот.

– Все, – я протянула ладонь, на которой лежал, вернее над которой висел пушистый шар бледно-голубого цвета. Ровный получился.

Красивый.

– Позволишь? – Чарльз протянул руку. И тотчас убрал. – Хотя нет… погоди… я сейчас вернусь. Главное, держи его.

А я вдруг поняла, что мне этот шар напоминает. Молнию. Как-то залетела такая в паб один. Крутанулась над бутылкой и вышла в окошко. Быстро. Главное, что пока крутилась, народец не то, что замолк, он и дышать-то поостерегся. А уже там, снаружи, молния и шибанула. Трех лошадей насмерть. А вот Мэгли, старому алкашу, ничего.

То есть, выходит, что я…

Нет, быть того не может.

Или может? Я же уже скатывала шарик. Тот, правда, был поменьше и не такой голубенький. И по ощущениям сугубо слегка попроще. Но… но нет, это… это просто нервы. И ночь бессонная. И вообще… Чарли ведь сам говорил, что учиться надо, а не учит. И разве я виновата?

Спокойнее.

Просто держим. Дышим. Это же моя сила, которой вдруг стало слишком много. Интересно, а не связано ли одно с другим? Не может такого быть, чтобы еда переходила в силу? Как-нибудь так?

Я закусила губу.

Не знаю, сколько я так стояла, но рука стала слегка затекать. Чарльз вернулся с большой шкатулкой. Слегка потертая, украшенная узорами из черного камня она как-то сразу мне не понравилась.

– Сюда положи, – Чарльз открыл крышку. – Её используют для хранения нестабильных артефактов.

– Это не артефакт. И он стабилен, – я погладила шар. Даже не горячий.

– Пока ты его держишь. А если отпустишь?

Рискнуть?

Или…

– А если что-то нарушится? Там, внутри? – я поглядела. Внутри шкатулка тоже была черной. И хлипкою какой-то. Нет, если шарик рванет, то такая силу не удержит.

– Тогда… тогда нам срочно надо куда-нибудь за город, чтобы…

– Погоди, – я снова осмотрелась. – Может… может, у тебя камень какой есть? Камни, они силу хорошо принимают. Только побольше… и не простой!

Я от Эдди слышала.

Ладно, не только слышала. Притаскивал он пару камушков, чужих, сугубо на пробу. И я смогла в них силу влить. И сейчас смогу. Камушек, он всяко понадежнее хлипкой шкатулочки.

А то ведь станется булыжник притащить.

Чарли, к счастью, спорить не стал. Шкатулочку поставил и вышел, чтобы вернуться с другой. Эта была поменьше, поизящнее и вида совсем иного. Темное дерево. Инкрустация. Серебряные накладки.

А внутри – синий бархат.

И на нем – темно-синий камень в виде сердца. Сердца оплетала тонкая лоза, но меня очаровала не она, а сам камень.

Удивительно.

И цвет. И… никогда огромных таких не видела.

– Но если он треснет, мама меня убьет, – как-то обреченно произнес муж. И я сглотнула, подумав, что его убьют уже вторым, а первой точно буду я. И судя по тому, что я знаю о свекрови, смерть будет долгой, болезненной, но весьма приличной.

– Я п-постараюсь.

– Не спеши, – он вытащил камень. И рука чуть дрогнула.

Не спешу.

Я… я беру свое солнышко или молнию, или что там еще и аккуратненько, нежно пытаюсь затолкать в камень. И главное, получается не сразу. Будто что-то мешает…

– Пихай!

– Пихаю…

– Чарльз? – этот голос заставил меня усилить нажим. И… хруст.

– Проклятье…

Испугаться я не успеваю, потому что молния уходит внутрь камня. А он… он вдруг разваливается надвое. Э нет, так не пойдет! Я еще слишком молода, чтобы умирать. И потому успеваю подхватить две половинки, сжать их и обратиться к силе, скрытой внутри. Она же моя!

А значит должна помочь.

И…

– Чарльз? Я могу войти? У вас что-то случилось? Защита дома будто с ума сошла…

Я вот тоже сейчас сойду с ума.

Камень полыхнул синим светом, ярким до того, что едва глаза не заслезились. И погас. И…

– Он целый? – шепотом поинтересовался Чарли.

– Вроде, – я ногтем поскребла по поверхности. И потянула половинки в стороны. – Может, спаялся?

– Я силу не чувствую.

– Я тоже… может, ушла на то, чтобы спаялся? – прямо дышать легче стало, честное слово.

А то ведь.

– Не совсем и ушла, – стоило Чарльзу потянуться к камню, как он полыхнул, оплетши пальцы пламенем. Благо, муж у меня сообразительный и руку убрал. – Твою ж… что я маме скажу? Милли!

– Что? Я не специально! Я просто камушек попросила.

– Чарльз! Я вхожу!

– Не надо! – пискнул Чарли. – Сделай хоть что-нибудь… если эта штука взорвется в руках у мамы…

…мысль, конечно, интересная. И многие проблемы бы решила. Но вот Чарли не одобрит.

Определенно.

Дверь, кажется, открылась…

Так. Сила. Это моя сила, даже в камне… что-то… что-то придумать… безопасное… точно! Безопасность! Пусть эта сила охраняет того, кто камень носит! И главное, чтоб надежно. Чтоб, если кто покусится, то… то чтоб на раз желание покушаться отбило.

Камень слегка мигнул.

И погас.

Ну… не совсем, чтобы совсем погас. Он по-прежнему переливался и таинственно мерцал, но уже не сказать, чтобы это сильно бросалось в глаза.

– Потрогай… – я сунула шкатулку Чарльзу. И тот ткнул пальцем в камень.

Ни огня, ни всполохов.

– Чарльз? Что вы тут… мне сказали, что ты…

Леди Диксон вошла осторожно, словно опасаясь, что сейчас прогонят.

– Доброго… дня, – сказала она, слегка отворачиваясь. А я вспомнила, что стою тут почитай нагишом. – Прошу прощения, но мне сказали, что что-то происходит… и источник волнений здесь.

– Все хорошо, матушка. Я… я просто решил показать Милисенте камень.

Нам не поверили.

И леди Диксон приподняла бровь, явно выражая сомнения. И взгляд перевела с Чарльза на меня. И обратно.

– Вот, – Чарльз протянул шкатулку матушке. – Просто…

– Мне захотелось посмотреть.

– Вы… только проснулись.

– Вот как проснулась, так и захотелось, – я пнула мужа. В конце концов, матушка его, пусть сам и выдумывает, чего бы такого соврать, чтоб прилично звучало.

– Именно так.

– А… с домом что?

– Возможно, просто сбой какой-то. Я после посмотрю.

Матушка кивнула.

И опять не поверила. Вот ни на мгновенье.

– Камень и вправду чудесный, – сказала я, когда пауза слишком уж затянулась. – Никогда не видела такой красоты…

И ведь правда.

Истинная.

– Его подарил мне супруг, когда родился Чарльз, – она улыбнулась так, печально, что мне стало до крайности неловко. Едва не испортила. А может, и вправду испортила, пусть даже выглядит камушек цельным.

Леди Диксон осторожно коснулась.

– Это сапфир…

– Дорогой, наверное…

– На самом деле не очень. Тогда… тогда мы находились в несколько стесненных обстоятельствах.

– Он большой.

Что-то у меня другие представления о стесненных обстоятельствах. Мне в моих сапфиры не дарили.

Леди осторожно достала камень.

А я зажмурилась. Но… нет, ничего.

– Камень достался по случаю… он большой, но с существенным дефектом. Если посмотреть, то здесь есть трещина… – леди Диксон подняла камень.

Трещина?!

– Трещина? – сдавленно переспросил Чарльз.

– Да… и однажды я его уронила, и камень раскололся.

Значит, это… это не я? И потому энергия… потому и не запихивалась, что камень был не цельным. А потом запихнулась и… и вышло, что вышло.

– …можно было бы, конечно, отдать… каждую часть превратить в отдельный…

Мы с Чарльзом обменялись взглядами.

– Но я отказалась. Все же это скорее память. Символ, а не… странно, трещины не вижу. Конечно, его скрепили заклинаниями, но это так ненадежно… и я больше не надевала. Она должна быть!

– Может… заросло со временем? – робко уточнила я. – Заклинание хорошим оказалось…

– Или трещина не такой глубокой?

– Надо будет пригласить мистера Хоффнера.

– Не надо! – в один голос воскликнули мы.

– Почему?

– Зачем? С камнем ведь все в порядке, матушка? – очень ласково произнес Чарльз. – Так зачем тебе этот проходимец?

– Чарльз!

– Будто я не вижу, как он на тебя смотрит… – возмутился муженек и, кажется, вполне искренне. А у меня вот появилось желание поближе познакомиться с этим самым мистером Хоффнером.

Может, он не только смотрит… посмотрит.

В общем, надо будет.

А свекровь, если подумать, женщина далеко не старая. Ей бы замуж. Глядишь, занялась бы она тогда мужем, а от меня отстала.

– Странно… все-таки странно… я точно помню, что трещина была и я так переживала, когда он разломился…

А я-то как испереживалась. Едва не поседела со страху.

– Исчезла, ну и черт с ней.

– Чарльз!

– Матушка, ты в общем… может… к себе…

– Ах да, прошу прощения… – спохватилась свекровище. – Чарльз, дорогой… у нас гости. И лучше, если ты к ним выйдешь.

Мой муж тяжко вздохнул и спросил:

– Кто?

– Твой дядя… мой брат. Он хочет забрать Августу.

Это свекровь произнесла… с недоумением?