Текст книги "Ведьмина ночь (СИ)"

Автор книги: Екатерина Лесина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)

Глава 26

– Да ладно тебе, – Свята вот крутилась, то и дело махая рукой, явно приветствуя знакомых. – Это ж Серега, его никто всерьез не принимает.

Из местных. А не из местных?

– Что за тотализатор?

– Ставки. Можно на себя, можно на подругу… можно просто так. Правда, суммы ограничены, деду вообще не слишком это нравится, но Гор убедил, что ставить все одно будут, но подпольно. А раз так, то не проконтролируешь.

И тут он прав.

– И как… – я задумалась. Ставить… на кого?

Не на себя же в самом деле.

– Да по-разному. Но в прошлом году разыгрывали ценные призы. А по деньгам… знаю, что кто-то там решил подпольно, чтобы серьезные деньги поднять, – она потянула меня к сцене. – Идем, что-то они долго… вот, а всплыло все уже почти перед финалом, когда мне позвонили и стали угрожать…

Безголовые.

Даже я уже поняла, что угрожать Святе – это, мягко говоря, не слишком разумно.

– Я Горке сказала, а он деду… а тот Маверику поручил разобраться. Тогда еще одна из девушек, ничего такая, к слову, ногу вдруг сломала… оказалось, что не просто так и вообще… в общем, дед тогда очень сильно гневался.

И знать не хочу, что бывает, когда упырь подобной силы гневается.

– И папа разозлился… тогда чуть все не прикрыли, с фестивалем. Но Горка деда уговорил. И жители тоже. Им нравится… во! Я же говорила, что дядя Лют будет!

Княжич выглядел солидно.

Никаких тебе драных джинсов с дизайнерской грязью. Светлый костюм, белоснежная рубашка, правда, без галстука, полагаю, ввиду неформальности мероприятия.

Сам хорош.

Как… упырь, чтоб его. С приличной родословной.

– Может, ты все-таки подумаешь? – шепотом спросила Свята.

– О чем? – также шепотом ответила я.

А княжич заговорил.

Бодро так. На подъеме. Что рад всех тут видеть и приветствовать, и всю жизнь мечтал принять повторное участие… просто спал и видел. Главное, врет и не краснеет. Еще немного и сама поверю, что все это – исключительно его личная инициатива.

– Замуж выйти.

– За кого?

– Можно за дядю Люта. Он хороший, добрый.

Добрый дядя Лют заверил всех в том, что фестиваль пройдет в приятной дружеской атмосфере. Призвал отнестись к соперницам с теплотой и пониманием. Напомнил, что правила строги и нужно проявлять уважение, терпение и что-то еще.

– Но можно и за папу.

Осталось папу уговорить.

– Знаешь… – я погладила платье. – Я… подумаю.

Это вырвалось само собой. Честно. Хотя… всегда можно подумать и передумать. Или вот найти некие обстоятельства непреодолимой силы. Главное, Свята просияла.

– Вот увидишь! А если что, мы поможем…

Помогут. Уверена.

И тогда мне и делать ничего не придется.

–…и в этом году мы решили внести некоторые изменения, чтобы сделать…

– Тихо, – зашипела девица в платье с широкими юбками и низким корсажем. Последний подчеркивал немалые достоинства девицы. А меня не отпускала мысль, что как-то он, корсаж этот, сидит… ненадежно, что ли. – Князь говорит! Будущий!

Свята скорчила забавную гримасу.

–…и в первую очередь традиционное шествие пройдет в новом формате.

Что-то мне оно подозрительно.

–…забега!

Что?

– Что? – переспросила девица.

– Он начнется с площади и пройдет по основным улицам города. Указатели и ленты не позволят вам ошибиться и свернуть не туда. А сам забег предоставит отличную возможность продемонстрировать не только красоту, но и выносливость, и отличную физическую подготовку.

Убью.

Узнаю, кто это задумал и самолично…

– Придушу, – мрачно заметила Свята и пальцами пошевелила, явно представляя себе горло, в которое стоит вцепиться. – Найду и…

– Первые двадцать участниц получат особо ценные подарки, а те, кто будет отмечен, – приглашение на ужин…

– Чем отмечен? – поинтересовалась я.

На меня зашипели.

И девицы как-то вот… плотнее придвинулись друг к другу. И взгляды у них стали очень недружелюбными.

– Затопчут, – сказала Свята со знанием дела.

Это да.

Если только затопчут. А платья жаль. Пусть я на самом деле замуж выходить не собираюсь, но ведь красивое. Раньше, когда я с Гришкой жила, я представляла себе нашу свадьбу. Это же как раз нормально, мечтать. И платья рисовала. И выбирала кафе, чтобы недорогое, но домашнее и уютное…

Я потрясла головой.

И пропустила момент, когда над площадью, усиленный колонками, пронесся медный звон. И девицы, как одна, ломанули куда-то вперед.

Быстро.

Яростно.

Так, будто… будто от результатов этого забега жизнь зависит.

– Побежали, что ли, – Свята приподняла юбки. – Главное, вперед не высовываться… или тебе на ужин надо?

– Не надо.

Я, чувствую, за этим ужином и не сдержусь, выскажу, чего думаю.

– Тогда двинулись, – сказала Свята и припустила бодрой рысцой.

Вот точно, спартакиада… мелкие поганцы. Или не только мелкие, чувствую, без чьей-то опытной направляющей руки не обошлось.

А еще княжич.

Историк.

Гад он белобрысый и только… через первую туфлю я переступила, вторую обошла. Туфли были красивыми, изящными и на тонких каблуках-шпильках.

С узким мыском.

И еще одна, отделанная стразами. Или это не стразы? Чувствую, урожай счастливых туфель соберется немалый. А чуть дальше обнаружилась и девица в белом платье. Она сидела на тротуаре, под красной ленточкой и, обхватив колено, рыдала.

– Что случилось? – я остановилась. Забег мне все равно не выиграть, а вот ей явно помощь нужна. – Что-то болит?

Она приподняла руку. Разодранный чулок.

И снятая кожа, повисшая на тонком лоскутке. Крови много, выглядит рана тоже жутковато, хотя на самом деле не опасна.

– Шрам бу-у-удет… – взвыла девица.

– Не дергайся, – этот заговор я выучила одним из первых. И сила откликнулась легко, ушла в ранку, что вода в песок. – Свята, не жди меня, я… как-нибудь соберусь.

А ведь таких много будет.

Упавших. Расшибшихся. И ладно, если просто содранной кожей дело обойдется, но ведь можно и руку сломать, и ногу. И что серьезнее.

Я огляделась.

А на нас смотрели, с той стороны ленты, кто-то даже снимал видео, чем разозлил неимоверно.

– Не больно… – девица всхлипнула.

– Кожу надо расправить. Но это в больничке. Дойти сумеешь?

Она кивнула и встала, опираясь на мою руку.

– И туфля… потерялась, – всхлипнула она. А ведь совсем молоденькая с виду. Лет шестнадцать-семнадцать. Хотя… в правилах ведь написано, что совершеннолетние допускаются, стало быть, восемнадцать ей есть. Просто личико такое вот, кукольное, с детскими чертами. А платье на ней сидит… вот как на мне, явно чужое. – Платье порвалось. А оно из проката… и туфли… я Маринке обещала, что верну, а тут…

Слезы хлынули из глаз.

– Идем, – я взяла её за руку и решительно приблизилась к ленте. Люди почему-то попятились, кроме одного парня того характерного облика, который навевал на мысли об иной крови. – Ты…

Я указала на него.

– Иди сюда.

Возражать тот не решился. Подошел. Опять рыжий? И черты лица такие вот, семейно-узнаваемые.

– Вот, – я подтолкнула девицу в спину. – Проводи к больнице или там просто врача найди. И вообще проследи… кто тут отвечает за безопасность?

– Мир…

– Передай, чтобы готовились. Таких много будет… затейники.

Девица только моргнула.

А парень, окинувши её превнимательным взглядом, хищно улыбнулся и на руки подхватил. Кто-то засвистел, кто-то захлопал… а я что? Дистанция себя не пробежит.

К счастью, упавших больше не было. Точнее они сами вставали. Или находились желающие помочь. Кого-то окружали подруги, или родня, или просто знакомые. А вот туфель упавших меньше не становилось.

Я рысцой добежала до конца улицы, свернув налево, куда указывала стрелка. И перешла на шаг. А смысл выкладываться, если и без того безнадежно отстала. Правда, идти старалась быстро и с видом горделивым.

Кто-то свистнул вслед, но я на это внимание не обратила.

Потом улица снова вильнула… сколько их будет? Надеюсь, про выносливость это шутка была… а вот и лужа, и грязная девушка рядом с раздражением срывающая фату. А за углом, опершись на стену, стояла другая, целая…

– Помочь? – с надежной поинтересовалась я.

Вот надо было первую в госпиталь проводить. И плевать, что не знаю, где этот госпиталь расположен. Главное, повод-то какой свалить с этого забега!

Она помотала головой и рявкнула…

Нецензурно.

Да уж.

А вот еще одна… и не одна, троица медленно брела, прихрамывая и поддерживая друг друга. На меня они поглядели едва ли не с ненавистью. Я даже на другую сторону улицы перешла, а за поворотом обнаружила, что отставших невест много больше. Кто-то ковылял, кто-то стоял, глотая воздух, кто-то что-то рассказывал, махая руками.

– Да отстань ты… – донеслось до меня. И только тогда я заметила девочку, которая бродила от одной невесты к другой.

– Эй, тебя как зовут? – я подошла к малышке.

Лет пять с виду, может, чуть больше.

– Лета, – сказала она, вытирая ладошкой слезы. В руке девочка держала палочку от мороженого. – Шарик улетел… а я потерялась.

– Чудесно… то есть, плохо, но мы все поправим. Ты приехала или тут живешь?

Если из местных, то адрес скажет, и все.

– Приехала… мы с мамой пошли. А потом… потом… шарик! Улетел!

Я присела и взяла девочку за руки.

– Тише. Мы обязательно найдем твою маму. Ты же знаешь, как её зовут?

Кивок.

– И свою фамилию?

Еще один кивок.

– Вот и отлично. Мы сейчас найдем кого-нибудь…

Должна же в городе полиция быть.

–…Мира, – всплыло в голове имя. – И попросим его найти твою маму. Хорошо?

Я оглянулась и почти сразу выцепила в толпе рыжую макушку. А вот интересно, они когда форму меняют, то масть остается? Если так, то… рыжие волки – это забавно.

– Привет, – парень сразу подошел к нам, будто только того и ждал. – Помочь?

– Помочь, – согласилась я, подталкивая малышку поближе. – Маму потеряли… точнее потерялись.

Он наклонился.

А Лета спешно спряталась за моими юбками, явно не желая знакомиться ближе.

– Эй, я не страшный, – сказал парень. – Сейчас…

Он достал телефон.

– Мне нужно твое фото, – пояснил он. Но девочка только головой замотала.

– Что не так?

– Он не человек! – громким шепотом сказала она, чуть высунувшись из-за юбок. – Он волк!

– Рысь вообще-то, – парень, кажется, ничуть не обиделся.

– Ты мальчик.

– И что?

– Рысь – это девочка, – пояснила Лета.

– А я – рысь-мальчик.

– Так не бывает!

– Хочешь, кисточки покажу?

– Какие?

– На ушах!

Лета высунулась чуть больше.

– У рысей ведь кисточки. А у волков нет. Если у меня кисточки, то я кто?

Девочка задумалась. А потом дозволила:

– Покажи.

Он улыбнулся еще шире, и во рту блеснули клыки. Рысь? В самом деле? Нет, волки… хотя, что я о метаморфах знаю, кроме того, что на луну они не воют и через пни не прыгают.

Парень тряхнул головой и уши его вытянулись, да и лицо чуть поплыло, изменилось. А ведь частичная трансформация – это признак немалой силы.

– Потрогать хочешь? – из-за клыков его речь стала слегка невнятною.

– Хочу!

– Тогда меняемся? Твое фото взамен на погладить?

– Соглашайся, – шепнула я. – Расскажешь потом, что рыся гладила.

А что, если мальчик, то как его назвать. И Лета мечтательно прищурилась.

– Вадька не поверит…

Фото он сделал и отправил кому-то. А потом наклонился, подставляя уши. И тоже зажмурился, когда девочка их погладила…

– А знаешь, – сказал он, глядя на нее желтыми кошачьими глазами, – что на самом деле оборотни не дают себя трогать людям. Неприятно это… а если приятно, значит, это суженая.

– Какая?

– Такая, – он протянул руки, и Лета разом позабывши страхи, пошла к нему. А парень, подхватив её, посадил на плечо. – Суженая – значит та, которая богами определена. Пойдешь за меня замуж?

– Я еще маленькая?

– Так и я не большой. Вот как раз дождусь, пока подрастешь…

Она засмеялась. И опять потрогала уши.

– Я ж не невеста…

– Как сказать? Невестиной дорогой шла, значит невеста… – он держал осторожно и кажется был вполне серьезен. А мне кивнул. – Вы идите. Я за ней пригляжу… и поверьте, хорошо пригляжу.

Только и смогла, что кивнуть.

А он усмехнулся так и добавил:

– Не соврали братья, что невест тут искать надо…

Безумие.

Но… глядя на этих двоих, я вдруг поверила, что так оно и будет. Суженая. И будет он ждать, пока она вырастет. И дождется. И… и кажется, еще немного я сама поверю, что не все так просто с этим фестивалем.

И обычаями.

Ну да ладно.

До конечной точки я добралась. Последней. Свята уже ждала на площади, к которой мы снова вышли, выходит, обежав город по кругу. Может, не весь, но глядя на измятых растрепанных невест, я с трудом сдержала улыбку.

Надеюсь, подарки будут в достаточно мере ценными, чтобы оно того стоило.

– Я рад, – на сцене вновь появился князь, на сей раз с корзиной роз. – Приветствовать тех, кто прошел испытание… к сожалению мы вынуждены будем вычеркнуть имена тех, кто не дошел до конца. Таков обычай. Но мы будем рады видеть вас гостями. И каждая выбывшая участница получит утешительный приз. А теперь прошу на сцену тех, кто…

Дальше я почти и не слушала.

Разве что отметила, что первой поднялась уже знакомая девица, из тех, кого я в магазине встретила. И получила бархатную коробочку, а с ней – розу. Следующих я не знала, да и особо интересно не было.

– Идем домой, что ли? – предложила я.

И Свята кивнула.

Глава 27

Книга дразнилась. Я раскрывала листы, уверенная, что если и существует способ снять проклятье, то он там, в этой вот книге прячется. Или хотя бы подсказка. Или что-то…

Но со страницы на страницу кочевал один и тот же рецепт.

Зелья от сердечной немочи.

И судя по витиеватому изложению, писан он был лет двести тому. И главное, поди-ка пойми, что именно имелось в виду, то ли тоска сердечная, то ли реальные проблемы с сердцем.

– Ладно, – мрачно произнесла я. – Понятно. Готовлю… что там. Две меры любистока…

Травы имелись. И главное, в лаборатории я-то прибралась, насколько это возможно, но соваться туда все еще было страшновато. Чужое место. И я для него тоже чужая.

И мало ли.

Но сняла ступку.

Банки с травами.

Любисток, он больше для душевных хворей. Как и озерница болотная, которая входит в состав почти всех отворотных средств. Правда, тут уж больно любопытное сочетание… черный перец? Почему бы и нет. Тоже трава, если подумать.

Соль.

Роса утренняя.

Ага, стоило собрать все вместе, как появился следующий кусок текста. Сам заговор. И значит, угадала, не от физической болезни зелье. Но и не отворотное. Скорее уж можно использовать как антидот к приворотному, что, чуется, в нынешних обстоятельствах весьма актуально.

Я взялась за серебряную ложку.

Посолонь.

И трижды прочитать, вкладывая силу. На самом деле слова не так важны, как нам говорили, дело скорее в том, что они помогают силу направить да и конкретизировать действие. Но я читаю, стараясь не сбиться. И зелье меняет цвет.

Синее.

И темное, что вода озерная. А потом прозрачное, как та же вода. Но сила в ней есть, звенит. И теперь во флаконы разлить да запечатать. Ага… хранить не больше трех месяцев.

Спасибо.

Похраню. Мне не сложно. Кстати, надо будет разобраться с теми флаконами, что уже стоят на полке. Чувствуется, большинство из них в мусор пойдет, как бы не все. Надписи есть хорошо, если на каждой пятой, да и то не факт, что правильные. Я же пока не в состоянии оценить, что внутри.

Жаль.

Наина ведь их готовила. Бережно. И для кого-то, наверняка. А теперь вот…

Я поставила три флакона с готовым зельем. Полюбовалась и-таки подписала. Листок. Сунула его под склянки и подошла к книге.

– Дальше что? – поинтересовалась я. А книга зашелестела страницами, раскрываясь на середине. И с картинки на меня глянула рысь.

Или глянул рысь?

По морде и не скажешь. Рысей я видела в зоопарке и, говоря по правде, особого впечатления они не произвели. Ну, по сравнению с теми же львами и тиграми.

Рыси на их фоне казались мелковатыми.

И ленивыми.

Этакие кошки-переростки, но вот сейчас именно в этой, рисованной рыси, было что-то на редкость неправильное.

И пугающее.

Испугаться я не успела, поскольку почувствовала, что кто-то стоит у калитки. У той самой, от которой начиналась тропа к кабинету.

Причем был он дому знаком и, если не одобряем, то всяко считался своим. Наверное, и войти бы смог, но вежливость проявляя, стоял себе.

Ждал.

– Если так, – я поправила флаконы на полке. – Пусть заходит.

И спустилась сама.

Подумала, что надо бы в порядок себя привести. И форму надеть, которую я с собой притащила и даже повесила в шкаф. Но почему-то в Упыревке форма казалась излишнею, что ли.

Да и удобнее в джинсах.

– Доброго дня, – посетитель дождался, пока я открою ему дверь. И поклонился даже. – Госпожа ведьма.

И вежливо произнес, уважительно, без тени насмешки.

– Доброго вечера, – ответила я, разглядывая… да вот рыся, похоже, и разглядывая. Правда, нынешний был постарше тех, что на площади. И если понимаю, то изрядно старше.

Нет, седина еще не тронула рыжих его волос, но сама рыжина уже утратила яркость, сделавшись приглушенной. Черты лица грубоваты, но в этом что-то да есть.

– Мы не были представлены. Мирослав.

– Яна, – сказала я. – Ласточкина. А вы… по поводу девочки?

– И по поводу нее тоже, – он улыбнулся широко-широко. Что сказать, всегда завидовала людям с настолько белыми зубами. Ну и нелюдям в том числе.

– С ней…

– Все в порядке. Маму нашли быстро. И папу. И бабушку… и в целом все весьма удачно сложилось, за что вам большое спасибо.

Мне?

– Можно, я войду? Некоторые вещи не стоит обсуждать на пороге.

– А… да, конечно, пожалуйста, – я отступила. – Проходите. Я еще не совсем… освоилась. И может, у вас здесь опорный пункт имеется?

– Имеется.

– Тогда имеет смысл там открыть приемную. Людям удобнее…

– Боюсь, не получится, – Мирослав был выше меня. И шире. Но двигался при том со звериной мягкостью, словно перетекая из одно места в другое. – Наш опорный пункт – это маленькая комнатушка, в которой дежурный сидит.

– А…

– Больше нет нужды. Он с любым из братьев свяжется, а те уже решат проблему. Да и проблемы возникают крайне редко. Местные знают, что лучше без них.

Ага.

А неместные быстро усваивают порядки. Может, в зоопарке рысь и небольшой, особенно по сравнению с тиграми если, но в зоопарке. За решеткою когда. А если вот на узкой улице и без решетки, то, подозреваю, все воспринимается немного иначе.

– Вы… присаживайтесь куда-нибудь.

Вообще-то кабинет был большим и вполне современным, в таком, наверное, удобно работать, но я пока чувствовала себя довольно глупо. Что кресло это огромное, что стол, отделивший меня от оборотня, который вот в гостевом кресле устроился прекомфортно.

Ногу за ногу закинул.

Потянулся, зубы скаля.

А потом вытащил из внутреннего кармана куртки конверт, который на стол положил.

– Что это? – я сразу напряглась, вспоминая, за что мне можно дать взятку. Выходило, что давать мне взятки совершенно не за что.

– Ваш гонорар.

– За что?

– За двоих моих… племянников, которым сегодня повезло.

– Не понимаю, – я на конверт смотрела с опаской.

– Там банковская карта. Мне они нравятся больше налички. Оформлена на ваше имя. Счет тоже открыт на него. Сумма согласно прейскуранту. И я весьма рад, что договор подтвержден.

Какой, мать вашу, договор?

Какой прейскурант?

И главное, он прекрасно понимает, что я не понимаю! Издевается?

– Стало быть, правда…

– Я сейчас вас… прокляну!

– На оборотней проклятья почти не действуют.

– Это смотря какие, – буркнула я. Наверняка в книге найдется что-нибудь подходящее. – Заговор на блох еще как подействует.

Ляпнула так, первое, что в голову пришло.

– Не надо блох. Их потом поди-ка выведи. Простите… скажем так, я привык к Наине, хотя с ней в ряде моментов было сложно. А тут вы… выпускница среднего вуза, не самого популярного факультета. Да и баллы у вас так себе.

Вот ведь… зараза ушастая!

С кисточками.

– Но что-то же Афанасьев в вас увидел. Да и дом принял. Сегодня и вовсе вы меня удивили. Не только меня… – он оперся ладонями на подлокотники, я едва удержалась, чтобы не вскочить. – Дело в том, что… подобным мне крайне сложно найти пару. Зверь – существо иррациональное. Если человек, вступая в брак, может руководствоваться сотней причин помимо личной симпатии, то со зверем это не пройдет. Он как бы чует…

Мирослав щелкнул пальцами.

– Именно ту женщину, которая подойдет наилучшим образом. Но как понимаете, вероятность, что однажды эта женщина встретится на твоем пути, ничтожна. Поэтому да, мы вступаем в брак, руководствуясь теми самыми человеческими резонами, какое-то время живем, держим зверя под контролем. Но крайне сложно строить отношения с тем, кого часть тебя или презирает, или опасается, или хочет сожрать. Причем буквально.

– Сочувствую.

Но я-то тут при чем? Хотя… что-то начинаю подозревать.

– Чаще всего наши браки не длятся дольше пары лет. И заключаются по предварительному договору. От жены мы ждем ребенка. Или двух… ну как получится.

– И что потом?

– Потом она получает неплохую компенсацию.

– А дети?

– Дети… если они нашей крови, остаются с нами. Это не прихоть. И не жестокость по отношению к матери. Это вопрос безопасности. Во время взросления бывает, что зверь берет верх над человеческим разумом. Да, ненадолго, да, как правило в минуты душевных волнений, но… это зверь. Опасный. И вполне способный убить.

Он замолчал, правда, ненадолго.

– А вот когда появляется суженая… та, кого принимают обе части, все… меняется. Ради своей пары и человек, и зверь готовы на многое… звезду с неба, может, и не достанут, но точно постараются. Ну и так, защищать, беречь… в общем, это большая удача. И редкая. Да и дети в таком браке рождаются исключительно нашей крови. И куда более сильные, нежели в ином случае. И звери у них сильные. И… в общем, это важно.

Да я уже поняла.

– Я к этому отношения не имею, – признаюсь честно.

– Имеете, – покачал головой Мирослав. – Двое из стаи… в прошлом году никого. В позапрошлом – тоже. И в позапозапрошлом, как и лет пять до того, хотя тогда и была жива Наина. Беда в том, что нет никаких признаков, примет… натальные карты, гороскопы и все это вот. Не работает оно.

– Тогда с чего вы решили, что я…

– Договор с Наиной заключил еще мой отец. И я подтвердил.

– Я не…

Мирослав покачал головой.

– Ты не она. Знаю. И ты ничего не делала. Тоже знаю. И она ничего не делала. Просто была хозяйкой места. А судьба нити так выплетает, что в руках хозяйки они и сходятся. Считай это платой за удачу. В моей стае больше трехсот парней, большей частью холостых…

– А девушек?

– Девушек нет.

– Как так?

– Не знаю. Может, это как-то с женской сутью связано. Не бывает просто… если девочка, то всегда человеком рождается. Хотя да, кровь передать она может, но на самом деле такое – редкость. Один лишь случай знаю, да и то там… сложно. Главное, что теперь у многих моих появилась надежда.

И что мне делать с этой надеждой?

Не получится ли так, что завтра поутру меня встретит стая оборотней, желающих получить по суженой?

Мирослав явно что-то такое понял и улыбнулся еще шире.

– Не переживай. Мы знаем правила. Мы храним тебя и твой дом. Ты, если вдруг получается найти бесхозную девицу, зовешь кого-то из наших… так оно обычно и происходит.

Ну вот.

Теперь я, выходя из дома, буду крутить головой по сторонам, выискивая сколь бы то ни было бесхозных девиц. Главное, чтоб сами девицы не прознали.

– Ну а это тогда зачем? – указываю на конверт.

– Сказал же, плата за удачу… обычай такой. Когда-то мой прапрапрапрадед заплатил золотом по весу своей невесты. А её ему ведьма вручила. Из рук в руки.

Так, руки надо держать при себе.

Определенно.

– Девица собиралась из дому бежать. Замуж не хотела. Любимый у нее имелся, которого батюшка не одобрял. Она и придумала похищение. Правда, что-то там у них не заладилось, вот девица и от любимого бежать кинулась. Да в лесу заблудилась. Там её ведьма и нашла, к которой мой прапрапра… в общем, сказали ему, что ведьма сильная, способна помочь. Она и помогла.

– Я другую версию слышала, – призналась я, но так и не решилась коснуться конверта.

– Их на самом деле много. Так часто бывает.

Он приподнялся.

– В любом случае… если нужно золото, я золотом заплачу.

– Не надо!

Воображение нарисовало, как я, пыхтя от натуги, волоку ящик с золотыми монетами куда-то в подвал.

– Вот и мне кажется, что современные методы куда как удобнее… и еще, если моя родня захочет вас поблагодарить лично, пожалуйста, не отказывайтесь.

– Но…

– Если не отплатить за добро, удача может отвернуться, – сказал Мирослав и весьма серьезно. – А суженая… тот, кто обрел её, отмечен богами.

– Та девочка, – все-таки смущали меня местные порядки, если не сказать больше. – Ей ведь лет пять…

– Семь.

А выглядела на пять. Хотя что я в детях понимаю.

– У неё здоровье слабое, но тут мы подправим, – вновь же Мирослав говорил о том спокойно. – С родителями предварительный договор заключен. Они не против переезда, тем паче там… в общем, ты ведь не о том?

– Не о том. Она все равно маленькая для женитьбы. Свадьбы.

– Само собой. Как и мой племянник.

Вот он мне вполне взрослым показался.

– Разум, – Мирослав коснулся виска. – У нас взрослеет медленней, чем тело. Вот и будет время для двоих вырасти, привыкнуть. Осознать. Научиться… он еще та бестолочь, но такого шанса не упустит. Так что все к лучшему…

Не знаю.

Вот не кажется мне… и чувствую себя престранно.

– А что Наина с этими деньгами делала?

– Понятия не имею, – Мирослав усмехнулся и так, что клыки были видны. – Мое дело было отдать ведьме то, что ей причиталось.

Ага…

Два раза.

Или три.

И… и все равно неловко.

– И да, – Мирослав поднялся. – Я поставлю кого за домом приглядывать… так, на всякий случай. Афанасьев, конечно, нехорошо поступил…

Стало ясно, что все-то он знает.

– Но теперь мы на твоей стороне, ведьма. Так что, будет нужда, зови.

И ушел.

А я осталась. Наедине с белоснежным конвертом, на который и пялилась минут пять, прежде чем решилась-таки прикоснуться.

Деньги…

Не скажу, что мне так уж не хватало. Оклад у участковой ведьмы неплохой, да и премиями начальство баловало, сразу, как поняло, что я не совсем уж бестолковая. И надбавки имелись. И… и наверное, многие и за куда меньшие деньги работают.

Живут.

Радуются.

В этом и проблема, что деньги-то я получала, а радоваться им не умела. Как-то так… сперва с мамой. Мы жили бедно, это я теперь понимаю. В детском доме своих денег вообще не было. Там, в университете… появились, но хватало их едва-едва.

И Гришка опять же…

Я все же взяла конверт. И вытряхнула из него другой, характерного вида да из тонкой бумаги. Запечатанный. А вот расписаться не потребовали…

Потом, когда Гришки не стало, я… я жила некоторое время, как во сне. И по привычке. И еще с опаскою, что деньги вот-вот закончатся. Я ведь не самая лучшая хозяйка.

Карточка пластиковая, гладкая и черная. На одной стороне – логотип банка, к слову, незнакомого, на другой – номер карты. И все.

А еще было… такое вот чувство, когда себе что-то покупаешь, вины, что ли?

Почему?

Не знаю.

Я выбралась из кресла. И вышла. И дверь прикрыла.

– Вот и что ты об этом думаешь? – спросила я, но дом промолчал. А я вдруг поняла, насколько он велик. И еще пуст. И главное, что самому ему эта пустота категорически не по нраву.

Банк оказался местным.

И приложение имелось, которое я установила. А в конверте, благо, догадалась прихватить с собой, и логин с паролем были. Ну пароль я сменила, к телефону привязала. А вот сумма на карточке заставила меня подвиснуть.

И пересчитать цифры.

Трижды.

Моргнуть.

Потрясти головой. И снова пересчитать. По весу золотом? Не знаю, каков там нынче курс золота, но… верю.

Охотно.

Осталось понять, что с этим всем делать-то?