Текст книги "Легенда о Белом Тигре (СИ)"

Автор книги: Екатерина Алферов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

– В наших легендах Белый Тигр – защитник западных земель, один из четырёх священных божественных зверей. Люди молятся ему о защите и силе. – Она улыбнулась. – Так что вместо страха я чувствую… благоговение. И благодарность, что он привёл тебя к нам.

Я смотрел на её лицо, залитое лунным светом, и чувствовал странное щемящее чувство в груди. Не голод, не жажда, не боль – что-то совершенно иное. Что-то очень человеческое.

– Спасибо, – сказал я, не выпуская её руки.

Мы сидели под грушей до самой поздней ночи, и каждый молчал о своём. И всё это время я пытался вспомнить то ощущение внутри себя, моё собственное равновесие – человек и зверь, сосуществующие в гармонии, усиливающие, а не ослабляющие друг друга.

На следующее утро, практикуя Шаг Ветра в саду, я впервые ощутил, как рядом с моей второй звездой культивации начинает мерцать третья. Ещё слишком слабая, чтобы полностью активироваться, но уже пробуждающаяся.

Этот культиватор[*] – применительно к себе слово «этот» и обозначения себя в третьем лице – это очень, очень вежливая, скромная форма, выказывание большого уважение собеседнику. Бай Ли показывает, какой он воспитанный

Глава 9

Игра в лесу и Интерлюдия: Лисья гора

В тот день я снова сидел на своём излюбленном месте под старой грушей, перебирая корни для новой партии лекарств. Солнце уже поднялось высоко, но в тени было прохладно и приятно. Сяо Юй с утра ушла на рынок, а Лао Вэнь принимал больных в доме – через открытые окна доносились приглушённые голоса.

Обострённый слух улавливал всё происходящее вокруг: журчание ручья неподалёку, жужжание пчёл в саду, мерный стук топора где-то в деревне. Мирные, человеческие звуки. Я привык к этой повседневной суете и даже находил в ней успокоение.

Поэтому когда в эту гармонию ворвались торопливые шаги и прерывистое дыхание, я сразу насторожился. По запаху я понял – ребёнок, девочка, взволнованная и напуганная. Подняв голову, я увидел Мэй Лин – одну из детей, которые дразнили меня в тот памятный день, когда я пытался освоить палочки.

Она бежала через огород, перепрыгивая через грядки, её косички растрепались, а на лице читалось отчаяние. Увидев меня под деревом, она резко остановилась, секунду колебалась, потом всё же подбежала ближе.

– Дядя Бай Ли! – выпалила она, запыхавшись. – Вы должны… вы должны помочь!

Я отложил корни в сторону и внимательно посмотрел на девочку. Ей было лет девять, обычно она держалась в стороне от других детей, более тихая и застенчивая, чем её братья-сорванцы.

– Успокойся, – сказал я мягко. – Расскажи, что случилось.

– Мальчишки поймали зверька в лесу! – у неё на глазах выступили слёзы. – Маленького, рыжего… Они его мучают! Говорят, что это игра, но он пищит и плачет, и у него кровь…

Внутри меня что-то сжалось. Зверь в моей душе рыкнул от гнева, мы оба не не терпели бессмысленной жестокости к слабым. А человеческая часть испытала разочарование. Значит, уроки Сяо Юй о доброте и уважении к живому не дошли до всех детей. Впрочем, это дети, ещё есть возможность их научить.

– Где они? – я встал, стряхивая пыль с одежды.

– У старой сосны, где ручей поворачивает к мельнице, – всхлипнула Мэй Лин. – Я просила их отпустить зверька, но они смеются… Говорят, что девчонки ничего не понимают…

Я кивнул и направился к дому.

– Сейчас вернусь, – бросил я через плечо.

В доме я быстро нашёл Лао Вэня, который как раз проводил пожилую женщину с баночкой мази от болей в суставах.

– Наставник, мне нужно отлучиться, – сказал я.

Старый лекарь взглянул на меня внимательно – наверное, что-то прочёл в моём выражении лица.

– Что-то серьёзное?

– Ничего опасного, – коротко ответил я. – но нужно вмешаться.

Лао Вэнь кивнул:

– Иди.

Я понял, что он имел в виду. Тигр во мне требовал показать котятам их место одним грозным рыком и шлепком лапы, но человеческая часть понимала – детей нужно учить, а не запугивать. Напугать проще, но надо действовать так, как делал Лао Вэнь со мной – добиться понимания.

Мэй Лин бежала рядом, показывая дорогу, хотя я и сам мог бы найти нужное место по звукам и запахам. Чем ближе мы подходили, тем отчётливее слышались детские голоса – смех, возгласы, и между ними тонкий, болезненный писк.

У поворота ручья, в тени раскидистой сосны, я увидел четверых мальчишек. Сяо-бо, Чен Мин и ещё двое, которых я знал в лицо, но имён не помнил. Они сидели кружком на земле, а в центре металась маленькая рыжая лисичка.

Зверёк был совсем молодой, размером с котёнка, с пушистым хвостом и огромными тёмными глазами. Одна из его передних лап была повреждена – видимо, он попал в силок или капкан. Мальчишки привязали к его хвосту верёвку и по очереди дёргали, заставляя бегать по кругу, пока он не падал от изнеможения.

– Смотри, как он кувыркается! – смеялся один из детей.

– А давайте посмотрим, умеет ли он плавать! – предложил другой, указывая на ручей.

Во мне поднялась волна ярости – такой силы, что пришлось сжать кулаки и сделать глубокий вдох, чтобы не дать тигру вырваться наружу. Дети не чувствовали моего приближения, увлечённые своей жестокой игрой.

– Достаточно, – сказал я негромко, но в голосе прозвучали нотки, которые заставили всех четверых подпрыгнуть и обернуться.

Увидев меня, мальчишки растерялись. Сяо-бо выпустил верёвку из рук, а лисёнок тут же заковылял к кустам, волоча за собой привязанную к хвосту бечёвку.

– Дядя Бай Ли… – начал Чен Мин. – Мы просто…

– Играли? – я шагнул ближе, и дети невольно попятились.

– Ну… да, – неуверенно сказал Сяо-бо. – Мы же его не убивали…

– Это всего лишь лисёнок, – добавил третий мальчик. – Вредитель. Они цыплят воруют.

Я присел на корточки перед ними.

– Скажите мне, – начал я спокойно, – вам было бы больно, если бы кто-то привязал верёвку к вашей руке и дёргал до тех пор, пока вы не упали?

Дети переглянулись, но не ответили.

– А если бы кто-то заставлял вас бегать по кругу с повреждённой ногой, пока вы не упадёте от боли и усталости?

– Но мы же люди, – возразил Чен Мин. – А это просто зверь.

– Просто зверь, – повторил я. – Боится ли «просто зверь»? – продолжил я. – Хочет ли он жить так же сильно, как вы?

На этот раз никто не ответил. Я видел, как меняются их лица – приходит понимание, а вместе с ним и стыд.

– В деревне принято убивать животных, – сказал я, поднимаясь. – Но только когда это необходимо. Для еды, чтобы прокормить семью. Чтобы защитить урожай или скот от настоящих хищников. Или чтобы избавиться от больных зверей, которые могут заразить других.

Я обвёл взглядом всех четверых:

– Но мучить слабое существо ради забавы… Это недостойно.

На мгновение я сам задумался, не вру ли я им? Но нет, и я-человек, и я-тигр, мы оба считали, что есть правила поведения и мы обязаны их соблюдать. Как будто когда-то давно я выучил некий кодекс и продолжаю следовать ему, даже если и не помню.

Кодекс…

Какое сложное слово. Явно из моей прошлой жизни. У кодексов обычно есть точные названия. Надо вспомнить его. Я должен. Если я найду тех, кто ещё ему следует, я смогу узнать о себе.

Под моим взглядом Сяо-бо вздрогнул, словно я ударил его.

– Мы… мы не хотели, – пробормотал он.

– Тогда скажите мне, – я скрестил руки на груди, – стоит ли сильному обижать слабого?

– Нет, – хором ответили мальчики.

– А если я, раз уж я сильнее вас, решу, что вы заслуживаете наказания за жестокость? – я сделал паузу, давая им подумать. – Может мне схватить вас и потаскать за волосы, пока вы не заплачете? Я сильный, подниму всех сразу, как морковок с грядки.

Глаза детей расширились от ужаса.

– Нет! – воскликнул Чен Мин. – Это будет несправедливо!

– Почему несправедливо? – спросил я. – Вы же мучили того, кто слабее вас. Разве я не имею права сделать то же самое?

– Но… но вы же добрый! – выпалил Сяо-бо.

– Значит, доброта в том, чтобы защищать слабых, а не обижать их? – подытожил я.

Дети согласно закивали, и я увидел, как до них наконец дошла суть урока.

– Хорошо, – сказал я, смягчая голос. – Тогда найдём лисёнка и поможем ему.

Лисёнок не ушёл далеко – раненая лапа не позволяла ему быстро двигаться. Мы нашли его в кустах малины, где он забился в самую глубь колючих веток, дрожа от страха и боли. Верёвка запуталась в ветках, и маленький зверёк не мог освободиться.

– Отойдите, – попросил я детей. – Он боится.

Я медленно приблизился к кустам и присел рядом, позволяя учуять мой запах. К моему удивлению, лисёнок отреагировал – перестал дрожать и внимательно посмотрел на меня своими тёмными глазами.

Наверное, звериная часть моей природы позволяла мне общаться с животными лучше, чем обычным людям. Я осторожно протянул руку тыльной стороной, и лисёнок, помедлив, обнюхал мои пальцы.

– Тихо, малыш, – прошептал я. – Не надо бояться.

Аккуратно распутав верёвку, я взял лисёнка в руки. Он был совсем лёгким, тёплым комочком жизни, который дрожал от пережитого страха. Я ощупал его. Повреждённая лапа была вывихнута, но не сломана – это можно было исправить.

– Смотрите, – сказал я детям, которые собрались вокруг. – Он боится нас. Для него мы – огромные чудовища, которые могут его убить.

Сяо-бо протянул руку, чтобы погладить лисёнка, но тот испуганно прижался ко мне.

– Он меня боится, – грустно сказал мальчик.

– Конечно боится, – ответил я. – Ты причинил ему боль. Доверие нужно заслужить.

Я осторожно осмотрел повреждённую лапку. Вывих был несложный, и я аккуратно вправил сустав на место. Лисёнок пискнул от боли, но не попытался укусить меня.

– Ему нужен покой и время, – сказал я. – Я заберу его к себе и выхажу. А когда он поправится – отпущу в лес.

– А можно… можно мне помочь? – неожиданно спросил Сяо-бо.

Я посмотрел на мальчика внимательно. В его глазах читалось искреннее раскаяние.

– Можно, – кивнул я. – Но только если будешь делать всё, что я скажу. И никогда больше не обидишь слабого.

– Обещаю! – горячо воскликнул Сяо-бо.

– И мы тоже! – подхватил Чен Мин, а остальные мальчики согласно закивали.

Я улыбнулся. Но расслабляться было рано. Мой нос уловил незнакомый запах – тяжёлый, мускусный, с примесью чего-то гнилостного. Где-то рядом было крупное животное, и что-то в его запахе показалось мне знакомым и тревожным.

– Дети, – сказал я, инстинктивно прижимая лисёнка к груди, – нужно в деревню. Сейчас же.

– Но почему? – удивилась Мэй Лин.

Её слова оборвал громкий треск ломающихся веток где-то в чаще. Потом раздался протяжный, утробный рык – не такой, какой издают обычные лесные звери. В этом звуке была злоба, голод и угроза.

Моя кровь похолодела. Я узнал этот запах.

Скверна.

– Бегите, – приказал я детям, и они услышали в моём голосе что-то, что не посмели ослушаться. – Прямо в деревню, не оглядывайтесь.

Из чащи выломился кабан. Но это был не обычный лесной вепрь – зверь был огромным, почти с корову, его бока покрывали чёрные наросты, а глаза светились нездоровым светом. Клыки выросли до неестественной длины, а по шкуре пульсировали тёмные вены.

Кабан-мерзость. Ещё одно создание, искажённое скверной. Слишком близко от деревни!

Зверь увидел нас и заревел, роя передними копытами землю. Дети закричали от ужаса, но, к моему облегчению, побежали в сторону деревни, не оглядываясь.

Я осторожно опустил лисёнка в мягкую траву под деревом – здесь ему было безопаснее, чем у меня в руках во время боя.

– Лежи тихо, малыш, – прошептал я. – Скоро всё закончится.

Кабан опустил голову и рванул вперёд. Даже искажённый скверной, он сохранил звериные инстинкты – атака была стремительной и точной, рассчитанной на то, чтобы проткнуть меня клыками или сбить с ног.

Но я никогда не был беспомощным человеком. В момент атаки время словно замедлилось – обострившиеся чувства позволили мне просчитать траекторию броска и найти идеальный момент для уклонения.

Шаг Ветра – техника, которую я практиковал каждую ночь в горах. Моё тело растворилось в воздухе, переместившись на несколько метров в сторону. Кабан пронёсся мимо, его клыки полоснули воздух там, где секунду назад была моя грудь.

Зверь затормозил, взрывая копытами дёрн, и повернулся ко мне. В его красных глазах не было разума – только слепая ярость и голод скверны.

На этот раз он не стал разгоняться. Кабан двинулся медленно, методично, готовый среагировать на любое моё движение. Умный.

Я почувствовал, как в груди разгорается знакомое тепло – энергия третьей звезды, которая питала мои способности. Пальцы начали трансформироваться, превращаясь в когти, способные разрезать металл. Но кабан был огромным и покрытым наростами – простых царапин было бы недостаточно.

Кабан почувствовал изменение и заревел, бросаясь вперёд с удвоенной яростью. Скверна не терпела чистой энергии жизни – она причиняла ей настоящую боль.

Я увернулся от очередной атаки, выпустил когти и распорол зверю бок. Кабан взвыл – звук был полон такой агонии, что даже у меня мурашки побежали по коже. Он извернулся и ударил меня крупом.

Сила удара отбросила меня назад, но и зверь пошатнулся. На его боку зияла чёрная, будто обугленная рана, из которой сочилась густая жидкость. Но мерзость ещё не была побеждена. Скверна быстро затягивала рану, и кабан, хоть и ослабленный, готовился к новой атаке.

Я понял, что нужно действовать быстро. Пока зверь восстанавливался, я собрал всю энергию третьей звезды в правую руку, усилив её. Ци циркулировала по меридианам, наполняя мои когти силой.

На этот раз я не стал ждать атаки кабана. Шаг Ветра перенёс меня прямо к зверю, и я вонзил горячую ладонь в его шею, туда, где под кожей пульсировали тёмные вены скверны.

Кабан содрогнулся всем телом. Я прорвался туда, где находилось ядро и одним ударом раздробил его, уничтожая источник искажения. Яростный свет в глазах зверя угас, наросты на шкуре начали отваливаться, а сам он медленно оседал на землю.

Через несколько секунд от страшной мерзости остался только обычный лесной кабан. Я тяжело дышал, чувствуя усталость, но зверь был побеждён, дети в безопасности, и это главное.

Лисёнок всё ещё лежал под кустом, наблюдая за происходящим своими умными тёмными глазами. Когда я подошёл к нему, он не дёрнулся – наверное, понял, что я защищаю, а не нападаю.

– Пойдём, – сказал я, осторожно поднимая его, – Тебе нужно подлечиться, а мне – рассказать Лао Вэню, что в наших краях появилась ещё одна мерзость.

На обратном пути я размышлял о случившемся. Кабан был заражён скверной – но откуда он пришёл? Неужели где-то поблизости есть ещё одно гнездо тьмы? Олень упоминал о копях. Эта мысль не давала покоя. Если скверна распространяется, значит, деревне грозит опасность.

Но с этим я разберусь потом. А сейчас у меня был урок, который нужно было завершить.

Дети ждали меня у околицы деревни – все четверо мальчишек и Мэй Лин. Они столпились в кружок, взволнованно переговариваясь, но когда увидели меня с лисёнком на руках, бросились навстречу.

– Дядя Бай Ли! – закричал Сяо-бо. – Вы живы! А что случилось с тем зверем?

– Зверь больше никого не потревожит, – спокойно ответил я.

В доме старого лекаря Сяо Юй помогла устроить лисёнка в небольшой корзине, выстланной старой тканью и травой. Лао Вэнь осмотрел зверька более тщательно – кроме вывихнутой лапы, у него были ссадины и синяки, но ничего серьёзного.

– Поправится, – заключил наставник, нанося на раны целебную мазь. – Дня через три будет бегать как ни в чём не бывало. Только корми его часто и не давай много двигаться.

Дети наблюдали за лечением с искренним интересом. Особенно внимательно следил Сяо-бо.

– Дядя Бай Ли, – тихо сказал он, когда мы закончили, – я понял.

– И что именно ты понял? – спросил я.

Мальчик задумался, подбирая слова:

– Что… что он живой. Как мы. Что ему больно и страшно. И что нельзя причинять ему боль просто потому, что можем.

– Правильно, – кивнул я. – А что ещё?

– Что сильный должен защищать слабого, а не обижать его, – добавил Чен Мин.

– И что доверие нужно заслужить, – подхватила Мэй Лин.

Я улыбнулся. Урок был усвоен.

– Хорошо. Следующие дни лисёнок будет жить здесь, пока не поправится. Кто хочет помочь мне за ним ухаживать?

Все пятеро подняли руки, и их лица светились искренним желанием помочь.

– Хорошо, – сказал я. – Но помните – он всё ещё боится. Нужно быть терпеливыми.

В следующие дни дети сменяли друг друга возле корзины с лисёнком. Они приносили ему молоко и мелко нарезанное мясо пойманных мной кроликов, тихо разговаривали с ним, осторожно гладили. Постепенно зверёк привык к их присутствию.

Сяо-бо проводил возле корзины больше всех остальных. И лисёнок, казалось, понимал – он перестал дрожать при приближении мальчика и даже позволял себя погладить.

– Он меня простил, – сказал Сяо-бо на третий день, когда лисёнок впервые лизнул его палец. На глазах мальчика стояли слёзы радости.

– Животные умеют прощать быстрее людей, – ответил я. – Но помни – нельзя обманывать доверие.

К концу недели лапка полностью зажила, и зверёк начал проявлять беспокойство, стремясь выбраться из корзины. Пришло время выпускать его в лес.

– А нельзя оставить его здесь? – спросила Мэй Лин. – Он же привык к нам…

– Лисы – дикие, – объяснила им Сяо Юй. – Они должны жить на воле, в лесу.

Дети притихли, но кивнули. Мы отнесли лисёнка на опушку леса, недалеко от того места, где произошла встреча с кабаном-мерзостью. Я поставил корзину на землю.

Лисёнок выглянул наружу, принюхался к лесным запахам, потом посмотрел на нас. В его тёмных глазах не было страха. Он выпрыгнул из корзины, сделал несколько шагов к лесу, потом обернулся и посмотрел на детей. Потом отвернулся, махнул пушистым хвостом и скрылся в кустах. Мы ещё немного постояли, прислушиваясь к шорохам, но он не вернулся.

На обратном пути дети шли тихо, каждый погружённый в свои мысли. Наконец Сяо-бо поднял голову:

– Дядя Бай Ли, а можно вопрос?

– Конечно.

– Когда на нас напал тот страшный кабан… Вы его победили… как настоящий герой-культиватор?

Я глянул на него:

– А как ты думаешь?

– Думаю, да, – серьёзно ответил мальчик. – И думаю, что вы защищаете всех слабых.

– Правильно, – кивнул я.

– Тогда когда я вырасту, я тоже хочу стать таким, как вы, – заявил Сяо-бо. – Хочу защищать слабых.

– И я! – подхватили остальные дети.

– Не нужно ждать, пока вырастете, – сказал я. – Начинайте сейчас.

Дети согласно закивали. Урок был усвоен полностью.

Хотелось бы надеяться…

Интерлюдия: Лисья гора

Лисёнок семенил по лесной тропе, время от времени останавливаясь, чтобы принюхаться к знакомым запахам. Его рыжая шёрстка блестела в лучах заходящего солнца, а зажившая лапка больше не напоминала о себе болью. Инстинкт вёл его домой – туда, где высокие сосны уступали место древним дубам, а обычные лесные звуки затихали.

По мере того как он углублялся в чащу, мир вокруг начинал меняться. Воздух становился гуще, насыщенней, словно пропитанный невидимой энергией. Листья деревьев шелестели без ветра, а между стволами мелькали призрачные тени – не то игра света, не то что-то особенное.

Лисёнок не боялся. Эти места были его домом.

Тропа вывела его к подножию Лисьей горы. Здесь граница между обычным и необычным окончательно стёрлась. В сумерках замерцали лисьи огни – крошечные сияющие шарики, что танцевали между деревьев, освещая путь наверх. Один такой огонёк подлетел к лисёнку, игриво покружился вокруг его морды и поплыл дальше, словно приглашая следовать за собой.

Склон горы был усеян норами и логовами, но большинство из них казались пустыми. Лишь изредка в тени мелькали силуэты – другие лисы. Некоторые имели по два хвоста, некоторые – по три. Все они с любопытством следили за маленьким путешественником, но не препятствовали его пути.

Лисёнок знал, куда идти. Его лапы сами несли его к вершине горы, где среди древних камней, оплетённых плющом, зияла пещера. Не простая нора, а настоящее логово – широкое, глубокое, уходящее в самое сердце горы.

У входа лисёнок остановился. Внутри царила тьма, но в глубине пещеры горели два глаза – огромные, мудрые, цвета расплавленного золота. Они не мигали, не двигались, но лисёнок чувствовал, как они изучают его от ушей и до хвоста.

Благоговение охватило маленькое сердце. Он присел на задние лапы и опустил морду, признавая превосходство того, кто обитал в пещере.

– Где же ты так долго пропадал, малыш Ян? – донёсся из тьмы голос. Мягкий, тёплый, но с нотками древней силы, которая не терпела неповиновения.

Лисёнок тихо тяфкнул, потом ещё раз – жалобно, рассказывая на своём языке о том, что с ним случилось. О силках, о людских детях, о боли, о страхе. И о том, кто его спас.

Золотые глаза в глубине пещеры дрогнули.

– Ах, вот как… – голос стал задумчивым, в нём зазвучали нотки удивления. – Значит, он проснулся…

Сияющие глаза начали приближаться. Сначала медленно, словно их обладательница размышляла о чём-то важном. Потом быстрее, и лисёнок услышал мягкие шаги по камню пещеры.

Из тьмы вышла лиса.

Она была прекрасна и величественна – белоснежная шерсть отливала серебром в свете лисьих огней, а за её спиной веером расходились пять пушистых хвостов. Размером она была с крупную собаку, но в её движениях читалась сила, способная сокрушить медведя.

Лиса склонила голову, рассматривая лисёнка, и её золотые глаза светились мудростью веков.

– Я должна сама убедиться, – сказала она. – Если белый тигр и правда проснулся… Значит, я не ошиблась…

Она не договорила, но лисёнок почувствовал, как воздух наполнился напряжением. Лисьи огни заметались быстрее, а тени между деревьев задвигались, словно сами духи леса прислушивались к словам старейшины.

Лиса подошла к краю пещеры и посмотрела в сторону человеческих земель, туда, где за холмами лежала деревня Юйлин. Её хвосты медленно покачивались, а в золотых глазах отражались звёзды.

– Интересные времена наступают, – прошептала она в ночной воздух. – Очень интересные времена…

Лисьи огни замерцали ярче, словно отвечая на её слова, а где-то в глубине леса протяжно ухнула сова – вестница перемен.

Маленький лисёнок свернулся калачиком у ног старейшины, чувствуя себя в безопасности. Он выполнил своё предназначение – принёс весть о том, кто его спас. А что будет дальше, решать было не ему.

Белая лиса всё смотрела на человеческие земли, и в её взгляде читались планы, которые простираются далеко за пределы одной маленькой деревни.

Ниже будет замечательная иллюстрация нашей пушистой красоты, но сначала я хочу сказать огромное спасибо всем, кто поддерживает «Легенду о Белом Тигре». Спасибо, друзья! Ваши тёплые слова, лайки, наградки и то, что вы берёте мою книгу в библиотеки и подборки – это очень греет мою душу писателя.

Те, кто ещё не лайкнул и взял в библиотеку – ребят, не стесняемся! Я буду очень рада вашей поддержке!

А вот и она, красавица-лиса =З

Глава 10

Сердце Горы

Много времени прошло с тех пор, как я принёс Белый корень, и маленькая Линь-Линь пошла на поправку. Избавившись от чёрных точек и лихорадки, девочка быстро восстанавливала силы. На второй день она уже могла сидеть на постели, а на третий – вышла во двор, чтобы погреться в лучах осеннего солнца. Меня радовало, что мои усилия принесли плоды.

Но в то время как жизнь Линь-Линь больше не вызывала опасений, деревенский совет через некоторое время забеспокоился о другом – о причине её болезни. Лао Вэнь прямо заявил старейшинам, что чёрные точки – признак «тёмного влияния», идущего из той пещеры у реки, где девочка играла.

– Нужно закрыть вход, – сказал он на собрании деревни, куда меня не пригласили, но я всё равно слышал каждое слово благодаря моему обострённому слуху, когда сидел на ступенях дома семьи Чжао, где проходило собрание. – Засыпать камнями так, чтобы никто больше не смог туда проникнуть.

Старейшины согласились, и уже на следующее утро ко мне пришёл гонец с просьбой помочь.

– Староста Чжао велел передать, что нужны крепкие руки, – сказал мальчишка лет двенадцати, переминаясь с ноги на ногу у порога дома Лао Вэня. – Кузнец Ван идёт, его помощник Сяо Хэ тоже. И ещё пятеро мужчин. Встреча у южного моста через час.

Я кивнул, соглашаясь. За те три месяца, что я жил в деревне Юйлин, я постепенно стал частью её жизни. Уже не опасный чужак с белыми волосами, не диковинка, а просто Бай Ли, помощник лекаря. Странноватый, но вроде бы почти свой. И когда нужна была физическая сила – будь то поднять что-то тяжёлое, починить крышу или, как сейчас, завалить опасную пещеру – меня звали наравне с другими крепкими мужчинами.

Лао Вэнь, наблюдавший эту сцену с порога, одобрительно кивнул:

– Иди, Бай Ли. Это хорошее дело. И… – он понизил голос, – будь внимателен у пещеры. Если почувствуешь что-то странное – запах, звук, холод – сразу скажи мне, когда вернёшься.

Я собрался быстро – нищему собраться, только подпоясаться – надел свои рабочие штаны и рубаху из грубого полотна, повязал на голову платок, скрывающий белые волосы, взял мотыгу, которую использовал для работы в огороде. В последнее время я всё реже испытывал потребность ходить босиком и теперь надел плетёные соломенные сандалии, которые изготовил для меня старик Лю в благодарность, что я помог наставнику сделать для него лекарство от кашля.

Южный мост соединял две части деревни, разделённые неглубокой, но быстрой рекой. Именно на её берегу, немного ниже по течению, находилась злополучная пещера. Когда я подошёл к мосту, там уже собрались остальные. Здоровенный кузнец Ван, широкоплечий и краснолицый, был центром группы. Рядом с ним стоял его помощник, худощавый юноша, которого я уже встречал, Сяо Хэ, несущий тяжёлые кувалды. Мы с Сяо Хэ кивнули друг другу. Пятеро других крепких мужиков деревни – два брата Лю, старый охотник Чжоу и ещё пара крестьян – негромко переговаривались, куря длинные трубки.

– А, вот и лекарский помощник! – прогудел кузнец Ван, заметив меня. – Теперь мы в полном составе. Идём, парни, нечего время терять.

Мы двинулись по узкой тропинке вдоль реки. Течение здесь было стремительным, и воздух пах мокрыми камнями и водорослями. Вскоре тропа стала петлять между высокими ивами, склонившимися к воде. Их длинные ветви с пожелтевшими листьями нежно касались поверхности реки, создавая уютные зелёные гроты – идеальные места для детских игр.

– Вот она, проклятая дыра, – пробормотал старый Чжоу, указывая на тёмное отверстие в скалистом берегу.

Вход в пещеру был не больше человеческого роста, обрамлённый мхом и маленькими бледными цветами. Со стороны он казался безобидным – просто углубление в камне. Но мои чувства обострились, как только мы приблизились. От пещеры шёл слабый, едва уловимый запах – не гнили или плесени, а чего-то чужеродного, словно густой металлический привкус во рту после долгого бега.

– Ну что, начнём? – Ван опустил на землю тяжёлый мешок с инструментами. – План такой – сначала обрушим верхнюю часть входа, затем закидаем камнями, потом землёй и укрепим.

Работа пошла споро. Братья Лю стали долбить киркой верхний свод пещеры, остальные – собирать крупные камни и складывать их неподалёку. Я помогал и тем, и другим, радуясь физической нагрузке. С тех пор как я начал культивировать осознанно, моё тело стало ещё сильнее и выносливее. То, что раньше требовало больших усилий, теперь давалось легко. Тяжеленные камни я поднимал и переносил без особого труда, чем заслужил одобрительные взгляды сотоварищей.

– Силён, чёрт побери, – усмехнулся Ван, наблюдая, как я таскаю глыбы, с которыми другим приходилось справляться вдвоём. – Где научился так работать?

Я пожал плечами:

– Просто… сильные руки, наверное.

– Ага, – хмыкнул кузнец.

Ван не стал развивать тему, переключившись на работу. Через пару часов мы устроили короткий привал. Сели на камни неподалёку от пещеры, достали воду и лепёшки. День выдался тёплым для середины осени, но не жарким – идеальная погода для тяжёлой работы.

Кузнец Ван достал из кармана кусок металла – не больше ладони, тёмный, с красноватым отливом. Он задумчиво вертел его в руках, рассматривая на свету.

– Что это? – спросил я из вежливости, хотя уже по запаху понял – железная руда, только какая-то странная, с примесями.

– Руда из новой жилы, – Ван скривился. – Ерунда, а не руда. Плавится плохо, в работе капризная, инструменты из неё – на один-два раза, потом гнутся или крошатся.

Я взял кусок в руки, повертел. Действительно, металл казался пористым, неоднородным. Сдави я сильнее, я смог бы раскрошить его пальцами.

– Плохо? – спросил я.

– Ещё как, – вздохнул кузнец. – Раньше железо с Южной горы шло отличное – крепкое, в самый раз для ножей, топоров, плугов. А теперь… – Он махнул рукой. – Теперь половина инструментов, что я делаю, ломается в первую неделю. Крестьяне ворчат, а что я могу? Из дерьма конфету не сделаешь.

Сяо Хэ, его молодой помощник, подсел ближе:

– Мастер Ван рассказывал мне историю о настоящем железе, – сказал он с энтузиазмом. – О том, что было в древние времена!

Кузнец усмехнулся, но было видно, что ему приятен интерес ученика:

– Не просто железо, а «сердце горы» – так его называли. Металл такой твёрдый, что из него делали мечи, способные разрезать камень, как масло.

– Где оно бралось? – спросил я, заинтересовавшись.

– В старых шахтах, – ответил Ван. – В тех, что на Западном хребте. Их забросили, когда я ещё мальчишкой был. Говорят, случилась там беда – обвал или что похуже. Много людей погибло.

Мне сразу вспомнились слова духа-оленя о скверне в копях…

– Похуже? – переспросил я.

Ван понизил голос:

– Болтали, что в шахтах завелась нечисть. Шахтёры пропадали один за другим. Находили их тела… или то, что от них оставалось. Одни говорили – подземные воды подмыли крепи, другие – появились злые духи. Как бы там ни было, шахты забросили и забыли о них.

– Не совсем забыли, – возразил Сяо Хэ. – Мальчишкой я туда лазил с друзьями. Правда, недалеко – страшно было. Но вход цел, и первые галереи тоже. Дальше мы не совались.

– И правильно делали, – проворчал Ван. – Мало ли что там осталось. После столетий темноты и одиночества даже камни могут стать опасными.

– А где точно находятся эти шахты? – спросил я.

Все посмотрели на меня с удивлением.

– Зачем тебе? – Ван прищурился. – Или решил попытать счастья?

Я уклончиво пожал плечами:

– Просто любопытно. Если там и правда было особое железо…

Кузнец усмехнулся:

– Ну да, было. Мой дед рассказывал, что его дед видел меч из такого железа. Почернелый от времени, но острый как в день ковки. Даже если там и осталась руда, всё равно никто не рискнёт.

Мы вернулись к работе, и к вечеру вход в пещеру был надёжно завален камнями и землёй. При этом меня не покидало странное чувство – словно мы закопали что-то что не надо прятать, что-то, что надо бы раскрыть и вычистить полностью. Или, возможно, это было эхо того явления, что поразило Линь-Линь – отголосок тьмы, спрятанной теперь под слоем камней. Но приказ старейшин – это приказ старейшин, сказали закопать, значит, закопать, кто будет слушать пришлого мальчишку?