Текст книги "Жила-была Хозяйка или дорогами иных миров (СИ)"

Автор книги: Екатерина Боброва

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 30 страниц)

– Плевать на мое здоровье! – рявкнул Виктор Степанович. – Бегом собираться. Завтра выезжаем пораньше, перехватим их у деревни. Сядем на хвост, а там посмотрим. И не трясись – светиться не будем, но ствол на всякий случай возьми.

Мигом побледневший Алексей мелко закивал, развернулся и рванул из комнаты с видом человека, которому срочно понадобился гранатомет, ну или, на худой конец, пулемет.

– Что такой смурной? – спросил Сергей, когда они вырули на Садовое кольцо. Город только просыпался. Ездили полупустые автобусы, трамваи, но пробки уже подбирались к пяти баллам. Москва…

Сквозь мутный смог пробивалась утренняя свежесть. Было тихо, безветренно, и чистое небо дарило надежду на солнечный день.

– Из-за телефона расстроился? Плюнь. Знаешь, сколько я свой бил? И в туалет ронял. Симку вытащил?

– Вытащил, – уныло подтвердил Андрей, размышляя: сказать или нет приятелю о жучке. По инструкции должен доложить, а там… служебное расследование, экспертиза, десяток отчетов. Заставят пошагово вспомнить каждый день за последние три месяца, и обязательно всплывет дело, которым он занимался в обход инструкциям частным образом. А как начальство ненавидит подобные сюрпризы, он знал. Пара прецедентов в отделе уже случалась.

– Заедем в Тверь, купишь себе что-нибудь, в чем проблема?

Андрей хотел было добавить, что проблема вовсе не в этом, но вспомнил про Аню и промолчал. Нет, на самом деле, где он прокололся?

Дело о братках из тверской глубинки и дорогостоящий жучок никак не хотели складываться в общую картинку. Разве что все сложнее, чем кажется, и банда связана с человеком-молнией? И что получается? Преступная группа экстрасенсов? Работают тайно, боятся огласки. В банду входит гипнотизер, иначе чем объяснить провал в памяти вдовы Жернова? А в Красной Нови у них база. Отличное место для схрона, тихое.

Вопрос: сколько их там, на базе?

Андрей впервые засомневался, не переоценил ли он свои силы? Не стоит ли озаботиться поддержкой? И тут же успокоил себя – это разведка, в дом можно не соваться, хватит и наблюдения.

Итак, банда экстрасенсов. А что? Вполне рабочая версия. Остается один вопрос – каким боком ко всему этому относится Аня? Или она тоже?

Он вдруг представил, как Аня сидит за столом, разложив карты Таро, или двигает предметы взглядом. Рядом с ней почему-то оказался цыган, тот самый, с которым они по-глупому сцепились на дороге. Цыган противно улыбался и держал в руках гнутую ложку, а потом ловко достал из кармана пистолет, начав улыбаться еще противнее.

Сердце заныло, и Андрей, морщась, потер левую часть груди.

– Черт, – выругался Сергей, прокручивая экран навигатора, – все перерыли, сволочи. Придется в объезд. Слушай, а давай в твои Нови прямо сейчас рванем? Перед Тверью часа на два застрянем, а так срежем угол, полтора часа – и там.

Андрей глянул в боковое зеркало – показалось или нет – сзади мелькнула морда черного внедорожника? Очень похожего на тот, за рулем которого сидел цыган.

Отставить чертовщину, лейтенант Травкин! – приказал сам себе. Вы – офицер или впечатлительная барышня? Развели тут мистику в голове, так и до черного властелина додуматься недолго.

– Рванем, – согласился, чувствуя, как голова пустеет и появляется ощущение, что спуск нажат и его, как пулю, выпустили из ствола и свернуть уже без вариантов.

К участковому они все же заехали, во-первых – по пути, во-вторых – личный визит не то же самое, что звонок по телефону, в третьих – совсем без разведки ехать не с руки.

– Дом у озера, говорите? Красная Новь?

Участковый, по фамилии Степанов, был худощав, рыж и изрядно конопат. Светло-серые глаза смотрели с тоской собаки, чья жизнь состояла исключительно из будки, цепи, миски с водой и костей.

Андрей незаметно огляделся. Пункт полиции навевал ту же тоску, что стояла в глазах участкового. Серые, немытые окна, с архаичными деревянными рамами и дохлой мухой на подоконнике. Выцветшие плакаты на стенах. Старые столы с потрескавшимися краями. Кувшин с зацветшей водой. Банка растворимого кофе. Грязные чашки. И воздух, пропитанный запахом дешевых сигарет без фильтра.

– Все верно, Александр Валерьевич, именно этот дом нас и интересует, точнее, его обитатели, – Сергей был предельно вежлив.

– Можно просто Александр, – отмахнулся участковый и спохватился: – Чай, кофе?

Андрей с сомнением покосился на банку «Черной марки» и решил, что больное сердце как раз тот повод, чтобы отказаться от чашки дрянного кофе. Сергей же попросил чай и, получив чашку кипятка, долго мочил в ней пакетик «Принцесса Нури», но пить не стал.

– Значится, дом, – повторил, словно собираясь с мыслями Степанов, наморщил лоб, от чего веснушки потонули в складках морщин, и вдруг просветлел лицом: – Знаю, знаю. Там еще старик Жернов жил, а потом дом москвичи купили.

Он помолчал, воздел глаза к потолку, и его лицо сделалось еще более просветленным, а затем добавил с убедительностью фаната:

– Хорошие люди купили.

– А конкретнее? – уточнил Андрей, начиная ощущать смутное беспокойство. Участковый на глазах превращался из унылой собаки в собаку, стукнутую кирпичом по голове.

– Очень хорошие люди, – повторил Степанов и расцвел блаженной улыбкой идиота, – пожилая, – выматывающая нервы пауза, – пара живет. Сын, – пауза, за которую Андрей успел произнести про себя с десяток цветистых выражений, – им дом купил.

С каждой фразой паузы становились все дольше, точно для поиска ответа «мозговому компьютеру» Степанова требовалось сделать дополнительный запрос.

– Сам приезжает, – пауза, – продукты привозит. Потому в деревне, – снова пауза, – не появляются. А так живут очень…

Андрей не выдержал:

– Мы поняли, очень хорошие люди.

– Да, – с облегчением выдохнул Степанов, достал чистый, аккуратно сложенный платок и вытер отчего-то взмокший пот.

– Если понадобится – обращайтесь, вы нам очень помогли, – закончил он не совсем логичной фразой и смутился, упирая взгляд в сложенные на коленях ладони.

– Спасибо, – поблагодарил Сергей, вставая и делая знак Андрею двигать на выход.

– Черте-те что творится. Понабрали идиотов, – ворчал он, широкими шагами продвигаясь по узкому коридору участка, – толку с такого, как с козла молока.

Андрей помалкивал, ибо имел другой взгляд на происходящее, но предпочитал им не делиться с коллегой, уж больно тема щекотливая…

Они вышли на улицу, Сергей остановился, запрокинул голову, подставляя лицо под холодные лучи зимнего солнца, сделал глубокий вздох и резюмировал:

– Хорошо живут, сволочи. Народу нет, работы тоже, а природа вокруг… закачаешься. Слушай, – он пнул носком ботинка сугроб, выросший по обеим сторонам дорожки, – открой-ка досье на этого покупателя, что у него там за старики живут?

Андрей достал планшет, активировал, открыл нужный файл и стал читать вслух:

– Олег Петрович Тавров, 1985-го года рождения, село Анишкино, Тверской области. Родители Петр Петрович Тавров и Анна Павловна Ставрова.

И он включил мобильные данные, чтобы зайти в базу данных. Как назло, связь тут была ужасная, и капризная база грузиться не хотела. Сергей, посмотрев на его мучения, принялся звонить кому-то по телефону.

– Танюшечка, солнышко, не сильно занята? Как кто? Конечно, я. Да, подлец, но в следующее воскресенье обязательно в кино, а лучше на концерт. Тань, ну когда я обманывал. Конечно, не просто так звоню, а чтобы сказать ты – лучшая. А если поможешь в одном маленьком деле, вообще цены не будет. Да, как обычно. Диктую: Петр Петрович Тавров, 1959-го года рождения.

Через пару минут трепетного общения, Сергей прошептал, убрав трубку от лица:

– Разбились оба на машине, Олег с десяти лет рос в детдоме.

Андрей, повинуясь промелькнувшей догадке, открыл досье на Павла Самохина. К походу в кино добавился ужин в ресторане, зато оперативники разжились информацией о Самохиных.

– Что же у них традиция такая гибнуть и оставлять детей сиротами?

Сергей потер лицо, полез в карман за сигаретой, потом вспомнил, что бросил курить, и поморщился. Андрей пожал плечами – совпадению он не удивился, как и тому, что никаких стариков у Олега не оказалось.

– Как под копирку, – продолжал рассуждать Сергей, выезжая на трассу, – что один, что второй – сирота. Уверен, копнем глубже, найдем еще совпадения. А знаешь, самое любопытное, детдом этот я помню. Два года назад там пожар был. Никто не пострадал, но дела все сгорели, да и само здание перенесли в другое место – проще новое было построить, чем это восстановить. Знаешь, Андрюха, если хочешь мне что-нибудь рассказать, самое время.

Андрей глубоко вдохнул и задержал дыхание. Вот он – момент истины. Либо ему поверят, либо предложат пройти освидетельствование у психиатра. Сергей слушал молча, не перебивая. Что и говорить, слушать в их конторе умели.

– Значит, экстрасенсы, гипноз, – проговорил он задумчиво, потом резко свернул на обочину, заглушил мотор, – мне этот Степанов тоже подозрительным показался. Адекватный же мужик был, пока про дом не спросили. Ладно, брат, считай, твоя версия засчитана.

И он достал телефон, набрал номер, сел ровнее, и даже выражение лица стало серьезнее и строже.

– Вадим Петрович? Да, Никеев. Да, почти из Твери. Вадим Петрович, у нас тут с Травкиным странное дело нарисовывается. Травкин его еще до больницы зацепил, не успел доложить. Есть, следующий раз звонить до того, как штаны на заднице дымиться начнут. Так точно, и мозги включать будем. Да, файл сейчас перешлем. Да. Спасибо.

– Не благодари, – проговорил Сергей, возвращая телефон на панель, – и не спорь. Понимаю, боишься облажаться, но лучше быть живым дураком, чем мертвым и умным. Нас сейчас оперативная группа примет и будет вести. Выход на связь каждые три часа. Все, поехали в гости к твоим гипнотизерам. Ствол хоть не утопил?

Насмешку Андрей проглотил. Товарищ старше и опытнее, имеет право.

– Ствол взял, – и не удержался, проворчал: – Не мои они гипнотизеры.

ГЛАВА тридцать третья

Сказать, что Алексей мерз – не сказать ничего. Тонкие ботинки на меху, очень модные и дорогие, здесь, в Тверской глуши, превратились в ледяную ловушку для ног. Нос по цвету конкурировал с ярко-синим небом, руки в перчатках онемели, и приходилось держать их в карманах. Словом, зимний лес оказался именно таким, каким он себе представлял: холодным, полным снега, превращающегося в воду, стоило ему попасть в ботинки. Здесь не было четырех ЖЭ, а хваленый Мегафон показывал жалкие три палочки, а еще здесь царила мертвая, давящая на уши тишина, и даже солнце, искрящееся в сугробах, и легкий морозец – минус семь – не могли примирить его с действительностью.

Алексей нехотя вылез из машины – тепло оттуда уже выветрилось, а включать двигатель на холостой ход начальство запретило – конспирация, твою мать. Он бросил раздраженный взгляд на Виктора Степановича: шеф в дутиках, белом пуховике, лыжных штанах напоминал снеговика, присевшего на пенек в лесу у дороги. Как присел, так и не двинулся с места. А они тут почти полтора часа торчат. И зачем? Ради каких-то федералов, которым приспичило тащиться в эту дыру.

Когда вечером выяснилось, что телефон объекта не выходит больше в сеть и жучок, который он поставил объекту на мобильник, тоже, Алексей понадеялся – поездка отменится, но Виктор Степанович, критически оглядев приготовленные лыжи, лишь постановил выехать пораньше.

Машину они спрятали, не доезжая до деревни, на обочине дороги, ведущей к ангарам бывшей фермы, а сами устроились в лесу, под елками.

– Ждем здесь, – изучив карту, приказал Виктор Степанович, – другой дороги в деревню нет, а отсюда, напрямик через лес, чуть больше километра будет. Пока они по деревне крюк делать станут, мы уже добежим.

Алексей не был настроен так оптимистично. В его понимании на лыжах он мог разве что доползти, но заранее огорчать шефа не стал.

За полтора часа он успел выпить литр кофе из термоса, три раза провалиться в сугроб, получить мини-лавиной по голове, когда зацепил еловую лапу, и проклясть все на свете. Здесь он чувствовал себя игроком Фолыча – вокруг, не считая шефа, ни души, и за полтора часа по дороге проехало семь машин.

– Как вы их различаете, шеф? – спросил Алексей, растирая кончик носа. – Ну как вы поймете, в какой машине едут федералы?

– Я их, Лешенька, за километр чую, будь то федералы или менты, мусора, одним словом, – поднял голову Виктор Степанович, он не выглядел замерзшим, лишь щеки чуть побелели, да на седых волосах, выбивающихся из-под шапки, серебрилась изморозь.

Послышался звук мотора, и мимо в сторону деревни проехал серый кроссовер субара.

– А вот и наши гостьюшки пожаловали, – неспешно поднялся Виктор Степанович, у Алексея неприятно екнуло сердце и заныло под ложечкой.

– Что встал? Пошевеливайся! – прикрикнул шеф на растерявшегося специалиста по информации, споро надевая лыжные ботинки и одним движением защелкивая крепления.

По дороге в сторону деревни пронесся черный внедорожник. Машина ехала быстро, не удосуживаясь объезжать ямы, которыми изобиловала местная трасса.

– Интересно, – протянул шеф, провожая внедорожник внимательным взглядом.

– Что интересно? – замер Алексей, уже влезший в промерзшие ботинки.

– Увидим, – коротко бросил Виктор Степанович и нырнул в елки.

Алексей, чертыхаясь, кое-как застегнул крепления, проверил пистолет в кобуре и бросился догонять по лыжне скрывшегося за елками шефа.

Догнал, на свою голову. Шеф стоял, в липнув в толстый ствол елки. Заметив Лешу, сделал страшное лицо и махнул на соседнее дерево. Алексей повиновался, хотя в глубине души был готов постоять где-нибудь еще, подальше.

Он отцепил крепления, снял лыжи и, прошел метра три, проваливаясь по щиколотку в снег, прижался щекой к шершавому стволу. Выглянул, замирая от ожидания, что вот-вот прозвучит выстрел, и пуля выбьет щепку из дерева. Алексей и не думал, что в жизни все окажется иначе, чем в «стрелялке», там сердце никогда не стучало где-то в области горла, а тело не бил нервный озноб.

Обзор загораживала широкая лапа. Алексей, осмелев – выстрела не последовало, потянул за ветку вниз.

На узкой дороге, съехав с обочины и уткнувшись мордой в куст, стоял серый кроссовер. Внедорожник Хаммер нашелся метрах в трех – он перегораживал дорогу, точно черный пес, загнавший серую лису. Неизвестный мужик в кожаной куртке как раз вытащил под мышки из субару мужика и теперь волоком тянул его до внедорожника. Загрузив ношу на заднее сиденье Хаммера, он вернулся, покопался в салоне застрявшей в сугробе машины, потом вышел обратно, постоял пару минут без движения, и тут Алексей не поверил своим глазам – серая субара медленно, но верно начала терять свои очертания, становясь все более прозрачной, а потом и вовсе исчезла. Только примятый куст да вспаханный сугроб говорили о том, что минуту назад здесь стояла машина.

Твою же мать! – промелькнуло в голове у Алексея. Ни хрена себе тут творится.

От вонзившегося в уши вопля сойки он дернулся, стукнулся головой о ствол и тут же замер, перестав дышать, ощущая кожей, как чей-то холодный злой взгляд пытается проникнуть за дерево, отыскать съежившегося там парня и заставить исчезнуть, как машину пару минут назад.

Очень долгие тридцать секунд ничего не происходило, потом взревел мотор, зашуршали шины по снегу, звук начал удаляться, и Алексей наконец вспомнил, как надо дышать. Рвано вздохнул, обжег горло холодным воздухом, закашлялся, а неугомонный старик уже шагал по сугробам к дороге, неся лыжи в руках.

Алексей редко жалел о своей работе, но сегодня он явно побил рекорд. Передернул плечами – мокрая от пота рубашка неприятно льнула к спине, вытянул вперед руку, отметив тремор пальцев, зачерпнул снег, обтер им лицо и пошел следом на дорогу. Двигало им не столько чувство долга, сколько боязнь выглядеть трусом в глазах шефа.

Шеф обнаружился перед вспаханным сугробом. Виктор Степанович стоял, засунув руки в карманы, старческие глаза, когда он посмотрел на подошедшего помощника, горели азартом, а еще там не было ни капли страха. Алексей мгновенно ощутил укол стыда. Подтянул перчатки и постарался принять независимый вид, точно каждый день участвовал в засаде и наблюдал убийство.

При мысли о трупе к горлу подкатил противный комок. Алексей сглотнул, пытаясь отвлечься на что-нибудь менее реальное. Завтра, например, выйдет апгрейд Fallout.

– Смотри, Лешенька, как интересно. Мы с тобой ничего не видим, так?

Воодушевление шефа Алексея ничуть не трогало, но он послушно кивнул.

– А ведь это иллюзия, машина никуда не делась. Вот она, – и Виктор Степанович протянул руку, ощупывая что-то невидимое.

– Поразительно, – выдохнул шеф, покачал головой, точно был не в состоянии поверить своим же словам.

– А этот… Ну…

Напавшее косноязычие точно насовало камней в рот, язык сделался чужим и отказывался повиноваться.

– С трупом который, – закончил он, наконец, внятно.

– С трупом, говоришь? – прищурился Виктор Степанович. – Трупы, Лешенька, обычно в багажник грузят, так что федералы еще живы. Пока.

– Так их что, несколько?

– Пока ты по лыжне тащился, я видел двоих.

– А, – только и сказал Алексей, потом подумал и спросил: – И что мы будем делать?

Если бы шеф сказал:– Идем до дома, разведаем, что к чему, – он бы пошел. Без особого желания, но пошел, а потому ответ шефа его особенно порадовал.

– Лет эдак двадцать назад я бы собрал надежных ребят и вскрыл этот домик на счет раз-два. Против калаша, Леш, ни один фокус не поможет. Но времена меняются. Хамон помер в прошлом году, а новый верховод не станет вписываться. Кишка тонка. Да и я уже…

Шеф замолчал. Молчал и зимний лес, тишина висела над дорогой, а где-то там тряслись на заднем сиденье вырубленные федералы. Один точно был не старше самого Алексея.

– И что мы оставим их просто так? – возмутился Алексей. Ему было плевать на ребят Хамона, он вообще относился к своей работе как к некой игре, когда и мухлюешь, и закон нарушаешь, но по мелочи, без крови, трупов и бандитских разборок. Он и разрешение на оружие оформил, и стрелять научился, потому что уж больно обидно над ним подтрунивал водитель Виктора Степановича, называя задротом.

И сейчас в Алексее проснулась крепко спавшая до сего момента гражданская сознательность и захотелось совершить что-нибудь эдакое, подвигообразное. Интуиция шептала: «Фокусник – чужой», – и что тогда получается? Наших бьют, вот что получается. Пусть эти «наши» и поганые федералы.

Он вздернул подбородок, крепко сжал кулаки, в мыслях представляя, как впечатывает кулак в нос черноволосому фокуснику. Адреналин, бурлящий в крови, заставил забыть и о мокрых ногах, и об отмороженном носе, а еще о страхе.

– Можно и не просто оставить, – медленно проговорил шеф, что-то обдумывая. Алексей замер, ожидая ответ шефа.

– Эх, придется тряхнуть стариной, – выговорил тот наконец, и сердце парня радостно забилось, а кулак в мыслях трансформировался в дуло глок-17, которым он тыкал в лицо черноволосого.

– Не думал, что когда-нибудь вспомню этот номер, – бормотал шеф, доставая из кармана мобильник и набирая чей-то номер.

– Привет, начальник, еще коптишь воздух-то? Узнал, значит. Ты при делах или уже картошку на даче копаешь? Даже так… Ну, поздравляю, товарищ полковник. Со звездочкой тебя и не хворать. Конечно, по делу. Просто так мы с тобой только в допросной общались. Нет, не настолько я соскучился, в гости с повинной не жди. Нет на мне вины, начальник. А что звоню-то? Так дело у меня. Тебе с федералами базарить с руки больше, чем мне. Парней у них двоих взяли. Кто, не знаю. Залетные. Записывай.

Закончив разговор, шеф повернулся к Алексею.

– Теперь можно пообедать, а через пару часов, когда кавалерия подъедет, на хвост им сядем. Ловок этот чертов фокусник, хочу посмотреть, как его брать будут.

Аня стояла в столовой, засунув руки в карманы брюк и покачиваясь с пятки на носок. Вальди носился где-то на улице, а его место за ее спиной занял лысый трехметровый мужик в нелепых шортах и дурацкими взглядами на жизнь. В руках он держал одного из котят, осторожно почесывая крошку за ухом. Тот жмурился, басовито мурча, нисколько не смущаясь странным цветом кожи чесальщика. За стеной на кухне слышался перезвон посуды и голоса – в помощь Клавдии Петровне отрядили двух женщин из мира переселенцев, Таймара присутствовала там же в качестве переводчика. Словом, бывшая холостяцкая кухня Сан Саныча еще никогда не переживала столько женского внимания, как сегодня.

Идиллию нарушал лишь хмурый вид Павла. Маг стоял напротив, внешне спокоен, но выражение лица у него было самое решительное – точно за спиной Москва и ни шагу назад.

– Ты понимаешь, это бессмысленно? Я все равно пойду туда.

– К русалкам? – зло бросил Павел, но покосился на Зеленку и шумно выдохнул, явно пытаясь успокоиться. Девушка отметила – с недавних пор присутствие зеленого товарища действовало на магов умиротворяюще.

– К дракону, – отрезала Аня, тоже начиная злиться. Голос она, впрочем, понизила, потому как маме совсем не обязательно знать ее послеобеденных планов.

– Зачем, Ань? – маг устало потер виски, выглядел он на одну бессонную ночь и выматывающее нервы утро. – Ты уже все сделала. Нашла отличный мир, чуть не погибла. Зачем этот бессмысленный риск сейчас? Ты не маленькая, прекрасно понимаешь, всем не помочь. Ты и так совершила невозможное для нас.

– Для вас, Павел, для вас. А как же остальные? Себя, родимых, спасли, а на остальных плевать? Я начинаю понимать, за что теневики вас ненавидят.

– И за что мы их ненавидим?

Дверь распахнулась, впуская свежий морозный воздух, Вальди, с налипшими комками снега на лапах, и Тагира. Павел сморщился, точно в дом принесло тещу, а вот Аня, наоборот, обрадовалась. Во-первых, Тагир поддержит любую авантюру, а во-вторых, у него должны быть новости об Андрее.

Через пять минут, стоя на улице в накинутой наспех куртке, она поняла – радовалась рано.

– Ты зачем притащил их сюда, придурок? Совсем стукнутый, да?

– Сам стукнутый!

Маги стояли друг напротив друга во дворе дома, у распахнутой дверцы машины, и орали, точно коты, делящие территорию. Аня подошла ближе, заглянула – внутри салона, вповалку, сладко похрапывали двое: Андрей и незнакомый парень.

– А что мне оставалось делать? В лесу их под сосенкой прикопать? Они, считай, сюда добрались. Еле успел на повороте перехватить. Вчера думал в больничке по-тихому сработать, но этот уже слинял оттуда. Полночи по Москве мотался, привязка ослабла, никак ловиться не хотела. Как знал, охранку на дороге в Тверь оставил, на всякий случай. Она и сработала. Я рванул сюда, пока они к вам в дверь не постучали.

– Рванул, – насмешливо повторил Павел.

– Я – то всю ночь на ногах, а ты что делал, охранничек? Кофе гонял? И только намекни, я всегда «за» прикопать. Прибить проще, чем с памятью возиться. Только вот что Синеглазка скажет?

Аня задержала дыхание, досчитала до десяти. В больничке, значит, по-тихому хотел сработать. А кто из-за него в эту больничку попал?

– Значит так, граждане маги. Во-первых, никаких прикапываний под сосной. В бандитов будете в другом месте играть. Во-вторых, память стирать пока рано. Есть вероятность, что они успели доложить начальству о своих планах. А стереть память всему ФСБ… слабо?

Тагир скорчил недовольную гримасу, пнул сугроб и нехотя подтвердил:

– Слабо.

– Тогда будем договариваться. Павел, ты можешь разбудить Андрея?

– Я и сам могу, – тихо проговорил Тагир, и Аню прорвало:

– Ты, – она ткнула пальцем в грудь теневика, – очень много всего можешь. И пожилую женщину обманом в чужую квартиру заманить, и парня до больницы довести. Не много ли талантов для одного?

– Да нет, Ань, – губы Тагира кривились в усмешке, а в глазах стыла зима, – в самый раз. А вы, я вижу, тесно сошлись? Хозяйка и охранник? Отличная пара, только спроси у своего телохранителя, насколько он тебе доверяет, что жучок поставил на мобильник?

Аня повернулась к Павлу. И ведь ясно, чего добивается теневик. Влезть между ними. И пусть она это понимает, но остановиться не может. Обидно, чес слово, день так отлично начинался, да и погода, как назло, не располагает к выяснению отношений. И все же она спросила, глядя ему в глаза:

– Это правда?

Павел бросил убийственный взгляд на коллегу.

– Да.

И что с ними делать? По-хорошему, прикопать бы обоих под сосной вместо федералов, да нельзя. Повязана она с ними, и крепко. Аня посмотрела на спящих федералов, вздохнула – а ведь это, милая, уже статья. Причинение вреда органам. Докатилась. Пора сушить сухари и отвыкать от маминых обедов.

Твою же мать. А ведь такое было чудное утро, а ночь и того лучше.

– Оба с глаз долой, – сказала, не глядя на мужчин, – и позовите Арвеля.

Арвель с расстроенным видом топтался около машины, бормоча об осложнениях, что они все обязательно исправят, пусть Анечка не волнуется. Аня хотела съехидничать, что поздно, батенька, волноваться, когда почки отвалились. Вот они, федералы, валяются без сознания во дворе ее дома. Ладно, пусть по документам не ее, но портал из квартиры ведет сюда, да и отпечатки ее здесь повсюду. Не отвертишься, что случайно пачку соли попросить зашла, причем не покидая пределов Питера.

В лесу застрекотала сорока, ей в ответ пронзительно мяукнула сойка, и Аня поймала себя на том, что вглядывается в гущу леса, пытаясь уловить среди темных стволов елок движение.

Совсем до жилась, мать, уже группу захвата в гости ждешь, – одернула себя. С другой стороны, если начальство парней в курсе их инициативы, сколько им потребуется времени, чтобы обнаружить исчезновение агентов и поднять тревожную группу? И не придется ли, как обещал Тагир, на практике проверять что круче: файербол или автомат Калашникова.

Она открыла было рот, чтобы спросить: а сколько здесь до Москвы, но осеклась. Андрей заворочался на сидении, шумно зевнул, потер лицо, открыл глаза и вдруг в одно движение оказался снаружи, рука засунута в карман куртки.

– Не это ли ищешь? – поинтересовался Тагир. Маг стоял, облокотившись о капот машины, и подбрасывал на ладони пистолет. Рядом, руки в карманах пальто, прикрывал отход в лес Павел.

Андрей обернулся, мигом узнал чернявого «цыгана», и неприятный холодок пополз по спине. Неужели его вели еще до больницы? Верить в подобные совпадения – себя не уважать. Значит, вели. Твою же мать… И где он так оплошал? Засветился, когда в квартиру пришел? Или во время слежки? Уже не важно.

Рядом с чернявым – хахаль Ани, и его Андрей возненавидел сразу. Просто так, без повода. Не понравился, и все.

Одного взгляда хватило, чтобы оценить шансы на прорыв, ругнулся про себя – хорошо обложили – не прорваться в лес, и сосредоточился на другой стороне – Ане, стоящей рядом с незнакомым седоволосым мужиком.

– Аня, – хрипло выдохнул, вцепляясь в девушку долгим неприятным взглядом.

Аня чуть ли не физически ощутила, как его взгляд скользит по коже, без всякого сексуального контекста – так изучают противника. Опасного противника, ну, или врага государства. И как-то сразу стало понятно, что игры закончились, а детство осталось только в памяти, и друг давно уже не тот, да и она, собственно, не та девчонка, с которой он бегал на заре на рыбалку. И между ними столько тайн, покруче, чем в ордене Тамплиеров.

И что она ему должна сказать? У нее все хорошо и это не то, что он думает? И здесь вообще все не то, чем кажется, даже дом?

А может, по-другому? Что черноволосый парень распылил неизвестный науке сонный газ, а не вырубил их заклинанием? Да-да, не волнуйтесь, граждане, произошел взрыв газа, и зажигалочкой щелк. Но жизнь круче любых «Людей в черном», хотя такая «зажигалочка» ей бы пригодилась.

– Привет, Андрей, – кисло улыбнулась Аня, помахала рукой и, посчитав, что надо бы разрядить обстановку, спросила: – Как там тетя Аня?

Тагир за спиной парня закатил глаза. Наверное, оценил ее высокие способности к переговорам.

– Спасибо, хорошо, – медленно процедил Андрей. Выглядел он взведенной пружиной – тронь и сорвется, руку из кармана так и не вытащил. А кому понравится, когда его притаскивают, точно мешок с картошкой, на заднем сидении машины, да еще и оружия лишают?!

Аня его прекрасно понимала, но, кроме сочувствия, предложить ничего не могла. Впустить в дом родное государство? Нет, она еще не сошла с ума, чтобы загубить Проект. Тогда придется разнимать не только теневеков с переселенцами, но и сограждан в борьбе за место под чужим солнцем.

Повисла тишина. Нехорошая такая тишина, которая заполняет голову плохими мыслями и подталкивает к неверным решениям: например, выпустить бультерьера, то есть дать добро Тагиру на его злостные планы, вплоть до «прикопать под сосной». Вот разве она имеет право рисковать Фиолетом или Сан Санычем?

– Поговорим? Могу предложить чай или кофе.

Андрей дернул головой, разминая плечи, чуть расслабился и неожиданно уточнил:

– Кофе растворимый?

– Обижаешь, у нас только молотый.

Аня незаметно перевела дух. Если палач интересуется, каким именно кофе его собираются травить, то есть напоить, еще не все потеряно. Есть шанс договориться.

– Прошу, – она махнула рукой в сторону дома.

– Только после тебя, – проявил он предусмотрительную вежливость. Шагнул за девушкой, но тут же остановился: – А он? – кивнул на открытую дверцу машины.

– Не переживай, присмотрю, – хищно улыбнулся Тагир, добавив: – И даже колыбельную спою.

Вид у «нянюшки» со стволом в руке был еще тот, и Андрей заподозрил членовредительский эффект «колыбельной», но тут вмешался Арвель. Скорбно, как только он умел, вздохнул и тоном уставшего от жизни, а особенно от глупых выходок молодежи человека предложил:

– Идемте, молодой человек, выпьем чаю. Обещаю, с вашим другом ничего не случится, зато вы получите ответ, э-э, на часть ваших вопросов.

Первой в дом вошла Аня, сделала страшные глаза, развернулась было прикрыть дверь, чтобы получить лишние десять секунд, но не успела – Андрей уже стоял на пороге. В его глазах она прочитала удовлетворение, он словно ставил галочки в мысленном блокноте.

Дом, неизвестные личности, европейской внешности и разговаривающие с акцентом – галочка номер один. Черный пес, басовито гавкнувший на него, – галочка номер два. А вот на третьей он споткнулся, беспомощно хлопнул по пустому карману, куда переложил пистолет, когда они свернули на дорогу к дому с озером, и сильно-сильно пожелал, чтобы товарищи поторопились с поддержкой, потому как ему одному во враждебном окружении требуется помощь, эм, психиатра, ибо трехметровые зеленокожие мужики в синих шортах в простых глюках не приходят.

– Знакомься, это – Вальди, а это – Зеленка, – страдальчески прикусив губу и мысленно плюнув на голос разума – чему быть, тому не миновать, – Аня принялась знакомить Андрея с обитателями дома. И вот куда вылезли? Сидели бы в столовой, может, и обошлось бы.