Текст книги "Жила-была Хозяйка или дорогами иных миров (СИ)"

Автор книги: Екатерина Боброва

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 30 страниц)

– Кто они? – севшим голосом спросила Клавдия Петровна.

– Так девчонка и парень ее, что квартиру купили. У них еще собака такая здоровая, черная. Они пока в квартире ремонт делают – утром приходят, вечером уходят. Безвылазно сидят. И люди к ним все время разные ходят. Может, и мастера, а может…

Она многозначительно замолчала, а Клавдия Петровна, чувствуя, как щемит сердце, сунула руку в карман за корвалолом, но пальцы нащупали холод кастета, и боль странным образом отступила.

Звонок мобильного телефона прервал их разговор, и Клавдия Петровна, поблагодарив соседку дочери, поспешила ответить.

– Клава, привет! Как ты там? Только не вздумай сказать, что без меня решила в сыщицу играть!

Бодрый и чуть ворчливый голос Травкиной звучал так жизнерадостно, словно она и не в больнице у сына была. Клавдия Петровна поморщился от резкого диссонанса с ее собственным настроением, но на душе стало легче, и уже казалось, что ничего страшного не произошло. Подумаешь, дочь не работает. Она же знала, что найти работу невозможно за один день. Подумаешь, с парнем квартиру ремонтируют и, скорее всего, не одна она там жить собирается – взрослая, давно пора о семье думать. Подумаешь, коллегой представила. У нее самой глаза есть, почувствовала, что не чужой он дочери. Ладно, познакомит когда-нибудь…

– Как Андрей? – ушла от ответа.

– Здоров и рвется в бой, но врачи еще не отпускают, хотят понаблюдать. Пришли результаты анализов – доктора руками разводят. Привезли с диагнозом – инфаркт, потом поставили подозрение на инфаркт, а сегодня после обследования и подозрение сняли. Что это было – никто не знает. Я еще пару дней тут побуду, и домой. Кстати, Андрей просил передать, что был у вдовы прежнего хозяина квартиры. Можешь не беспокоиться, там все чисто. Она не сможет заявить никаких прав.

– Это хорошо, но… – вздохнула Клавдия Петровна и поведала подруге разговор с соседкой.

– Отличные новости! – ошарашила ее Травка. – Смотри, как все логично складывается. Квартиру купила, может, и нет там сейчас никакого криминала. Мало ли в жизни совпадений бывает. Был криминал, да весь вышел. С парнем познакомилась, ремонт он ей помогает делать, а что про работу тебе наплела, да парня не представила, так не хочет волновать лишний раз. Ты же после Вадика сама не своя ходила, вот она и бережет.

– Не знаю, – неуверено произнесла Клавдия Петровна, признавая, что в словах подруги есть резон.

– Слушай, не мучайся. Андрей, как поправится, обещал в Тверскую съездить, воздухом подышать, да с местными пообщаться. Мне он ничего не рассказывал о расследовании, но я вот сейчас думаю, зря мы с тобой всполошились. И Павел этот… С виду приличный мужик, а что акцент, так молдаванин поди или еще какой нелегал. Мало ли их теперь на заработки приезжает. У меня вон знакомая пару лет назад зятем чехом обзавелась. Гол был как сокол. Ни квартиры, ни заработка. Муж ее к себе паренька пристроил, но главное – тот с головой оказался и с руками. Сейчас к себе на родину повез жену с дочкой. Хочет там подзаработать, а потом сюда вернуться и квартиру купить.

– А как же трупы и Жернов? – растерянно спросила Клавдия Петровна, сдаваясь под натиском Анны.

– С трупами мой Андрей разберется, не переживай. И с дарственной этой… Впрочем, мало ли надо алкоголику, чтобы дарственную по пьяни подмахнуть.

– Нет, – решительно возразила Клавдия Петровна, – не трогай сына. Ему сейчас отдыхать да восстанавливаться надо, а не частные расследования проводить. Я лучше сама с Аней поговорю, а то действительно, словно морок какой-то. Навыдумывали мы с тобой – целый детектив.

Анна Травкина хохотнула в ответ:

– Точно, сыскные бабушки. Все, я побежала. Звони, как что-нибудь еще узнаешь.

Клавдия Петровна шла по Удельному проспекту, бесцельно разглядывая магазины, дома. Мысли ее были далеко. Права была Травка. Жизнь гораздо проще, чем наши фантазии. Вальди, скорее всего, собака молодого человека дочери. То ли подарил, то ли попросил подержать у себя. А про работу… Все мы хотим казаться лучше, чем есть. Особенно перед близкими, оправдывая себя тем, что не хотим их волновать. Вот и дочь не исключение.

И все же тревога не проходила. Она была иррациональной, но назойливой, как песня Киркорова. Ворочалась в груди тяжелым комом, царапалась на границе сознания и плевать хотела на любые доводы логики.

ГЛАВА двадцать пятая

Павел сел за руль, посмотрел на профиль Ани – девушка сидела, прикрыв глаза и расслабленно откинув голову. Даже в полумраке салона было видно, как она устала. Сердце кольнула жалость. Многое свалилось на эту хрупкую девушку чужого мира, а еще больше ожидалось впереди.

Аня… Светлые длинные волосы. Серо-голубые глаза. Тонкие черты лица. Хрупкая на первый взгляд фигура и скрытая сила, читающаяся в развороте плеч, посадке головы, чуть прищуренном взгляде. Мягкая и одновременно жесткая. Пытающаяся найти свой мир среди иных миров и балансирующая на остром лезвии доверия-недоверия.

Внешне все было, как всегда, но он чувствовал – что-то изменилось. Какое-то напряжение появилось не только в их отношениях с Анной, но и в ее отношении ко всему Проекту. И это не было первой настороженностью, нет, что-то глубокое, осознанное сквозило во внимательном взгляде девушки. И когда она смотрела на него, Павлу казалось, что его взвешивают на невидимых весах, решая, чего он достоин.

Он вывернул на проспект, медленно, растягивая драгоценное время, когда они были наедине, поехал по крайней полосе и… малодушно проехал нужный поворот. Бросил быстрый взгляд на Аню, но та спала.

Остановившись на светофоре, протянул руку, убрал локон со лба девушки, полюбовался на точеный профиль, на крошечную родинку на левом виске. Сон разгладил черты лица, придав ему милую беззащитность.

Как сложатся их отношения? Куда заведет дорога, и долго ли они будут идти по ней вместе? Хотелось бы верить всегда, но… Нет, никаких «но», он сделает все, чтобы они были вместе.

Вот и знакомый двор. Машина, мягко освещая фарами тени углов, въехала во двор. Павел позволил себе еще полюбоваться на спящую Аню, а потом решительно тронул ее за плечо. Сегодня ему предстояла одна неприятная, но нужная встреча. «Браток» достал аппаратуру, и ее предстояло забрать.

Виктор Степанович пребывал в пре сквернейшем настроении. Его постигло ужасное, а именно скука. Давно позади лихие годы, когда ствол в кармане был неотъемлемой частью жизни, когда на стрелки ходили, словно на свидания с любимой, когда зона считалась необходимым курсом молодого братка. Сейчас он уважаемый хозяин ресторана, в наличии брюшко, лысина, радикулит и язва. Его уважительно называют «Виктор Степанович», и погоняло Скай звучит разве что на стариковских посиделках таких же, как и он, пенсионеров в наколках.

«Уйти вовремя и чисто – значит остаться в живых», – говаривал бывало Ферзь, вор в законе, которому приглянулся новенький пацанчик, и он взял его под свое покровительство. Ферзь научил Витьку всему, а потом передал дела, вчистую разойдясь с братвой.

Девяностые… пьянящий воздух свободы, растерянная власть, голодные и обозленные граждане и резвящиеся среди всего этого беспредела те, кому закон поперек горла был. Точнее, у них были свои законы. Простые, понятные и быстрые на приговор.

Виктор Степанович поморщился – желудок к вечеру прихватило, зря он налег на отбивные. Потянулся за таблетками, но вместо них налил коньячку. Этому лекарству он доверял больше.

Ферзь, когда его подопечный попал на зону, обеспечил ему нормальный прием. Отсидел, можно сказать, с комфортом. С зоны Скай – как его прозвали за удивительно голубые глаза – вышел быстро, попав под амнистию. Вышел и закрутилось, понеслось. Веселые были дни… Большие дела… Пару раз смерть близко проходила, но Бог миловал. Семьей не обзавелся, не сложилось, да и по статусу не положено было. Зато сестра аж трех племянников подарила. Старшего к себе приблизил, ему и передал дела, себе оставив мелочь – ресторан да их стариковские сборища, куда племяннику пока входа не было – не дорос.

Переливами засвистел телефон. Виктор Степанович встал, взял мобильник, нажал зеленую кнопку.

– Да.

– Виктор Степанович, добрый вечер, – уважительно поздоровался мужской голос.

Алексей, Лешик, Леший и паразит недоделанный, а точнее, его личный помощник по связям с общественностью и бывший хакер, которого он спас от разборок с братвой – надо же знать, кого обворовываешь! – работал на Виктора давно. Вел нехитрый сайт ресторана, контролировал бухгалтерию и персонал, а также оказывал всякого рода услуги, столь необходимые в стремительно обрастающем гаджетами мире.

– Вы просили сообщить, если в архив будет отправлен запрос по гаражному делу.

Гаражным они называли дело о ребятах Хамона, убитых два года назад. Четыре братка, вооруженных стволами, против безоружного хлюпика. Очевидный расклад, не так ли? Но не в тот раз. Хамон весь Питер на уши поднял, но так ничего раскопать и не смог. Хлюпик был из залетных, однако кто-то помог замести следы. По крайне мере труп хлюпика из морга точно свои увели. Следы тянулись к Портосу, но тот грамотно залег на дно, а потом слишком многим оказывал услуги этот жирный боров, чтобы его можно было без лишних вопросов порезать на сало.

У Ская не было слабостей, у Виктора Степановича они появились, и это дело, пусть и не касающееся его лично, он взял на заметку, полюбив к старости ломать голову над странными вещами.

– Кто? – поторопил он за молкнувшего Алексея.

– Из московских фейсов, некто Травкин.

– Собери мне про него. Хочу знать все, и особенно, зачем ему это дело.

Павел посмотрел, как Аня, едва заметно пошатываясь, медленно вышла из машины. Вышел следом.

Девушка стояла, вдыхая полной грудью морозный воздух декабрьского вечера, потом потерла лоб, еле заметно поморщилась.

– Могу помочь, – предложил Павел, но Аня покачала головой.

– Само пройдет, – и решительно сгребла ладонью снег с капота соседней машины, растерла лицо. Вытерлась шарфом и шагнула было к подъезду, но тут же запнулась о поребрик.

– Осторожней, – поддержал ее Павел, подхватывая под руку, – я провожу.

– Н-не стоит, – заспорила было Аня, но маг лишь тверже сжал ее руку.

Когда они стояли в лифте, Аня вдруг прижалась к нему и доверительно сообщила:

– У нас могут быть п-проблемы.

– Справлюсь, – пообещал, ощущая, как от близости закружилась голова, как перехватило дыхание, а сердце резко ускорило свой бег. Так и подмывало заключить в объятия хрупкую драгоценность, прижать и не отпускать. Его драгоценность.

И еще хотелось, чтобы лифт ехал долго, а они бы стояли, прижавшись друг к другу в тесной кабине, и он бы вдыхал травяной запах ее волос, смешанный с горьким ароматом вереска, с едва уловимым оттенком дыма от костра.

Костер, вереск… А он понятия не имеет, что произошло там сегодня.

Дверь им открыла Клавдия Петровна.

– Добрый вечер, – вежливо поздоровался Павел, заводя Аню в квартиру и помогая раздеться. Снял пуховик, усадил на пуфик и, присев перед девушкой на корточки, стал расстегивать сапоги. Возле них крутился Вальди, радостно приветствуя обоих.

– Мам, я устала, ужинать не будут, мыться, спать, – скороговоркой выпалила заготовленную фразу Аня и замолчала, утомленно прикрыв глаза.

Клавдия Петровна, поздоровавшись, с изумлением смотрела, как чужой мужчина снимает с дочери сапоги, как поднимает и помогает дойти до ванной, заботливо уточнив, не нужно ли чего. Во взгляде «коллеги по работе» сияла совсем не товарищеская нежность.

Клавдия Петровна ощутила, как от трогательной сцены защипало в носу и увлажнились глаза. За любовь – на удивление, сердцем поверила сразу и безоговорочно – она готова была простить и обман, и странности в поведении дочери и многое, многое другое.

– Павел, не хотите чаю?

Пока Аня мылась в ванной, жаркий натиск Клавдии Петровны принес свои плоды.

Выяснилось, что над дочерью глупо пошутили, подсунув вместо воды полстакана водки.

– Вы не подумайте, Аня не пьет, и мне в ней это очень нравится.

Дальше Павел рассказал, что работа временно на дому, так как должность и сам Проект новые. Что рабочее место пока не оборудовано, но по выбору можно будет продолжать работать дома. Что планируются частые командировки. Что работа сложная, но интересная и хорошо оплачивается. Что сам Павел приезжий, отсюда акцент. Собственной квартиры пока нет, но он активно работает над этим.

– Павел, какие ваши годы, успеете и на квартиру заработать, и на домик в деревне, – мягко улыбнулась Клавдия Петровна, ощущая глубокую симпатию к этому молодому человеку. Даже странно, чтоб вот так… с первого взгляда ей понравился человек. – И простите за бестактность, а сколько вам лет?

– Двадцать девять.

– А работаете вы?

– Вместе с Аней, но у нас разные профили.

– Знаете, вот поговорила с вами, – прочувственно сказала Клавдия Петровна, – и спокойнее стало на душе. Анечка у нас единственная, характер мягкий, творческий. Она очень ранимый человек и, к сожалению, плохо разбирается в людях.

Павел отставил в сторону чашку с чаем, думая о том, что Анечка сильно повзрослела и характер у нее уже далеко не мягкий, и в людях она разбирается неплохо, а в нелюдях и того лучше.

– Вы уж присмотрите за ней, пожалуйста, – попросила Клавдия Петровна.

– Обязательно присмотрю, – с легкостью пообещал Павел. Собственно, присмотром он и занимался все время: присматривал, спасал, защищал и ругался, отговаривая от очередной безумной затеи.

И сейчас, общаясь с матерью Ани, он ментально улавливал знакомое упрямство, интуицию и легкую настороженность. И непросто было повысить уровень доверия у Клавдии Петровны.

Правильно, что он зашел. Еще немного – и проблема вышла бы из-под контроля.

– Возможно, я тороплюсь, – он замялся, подбирая слова, – с вашей дочерью мы знакомы меньше двух недель, но Аня мне глубоко небезразлична. Знаю, это неожиданно и…

– Я вас понимаю, – мягко перебила его Клавдия Петровна, – сама, когда первый раз увидела будущего мужа, сразу поняла – вот он, тот самый, единственный. Николай таким и стал для меня на всю жизнь. А день, неделя или месяц – не так уж и важно. Главное – уважение и преданность. Без них любые чувства быстро перестают быть такими красивыми, как вначале. И, Павел, вы не представляете, как я рада с вами, наконец, познакомиться. Честно сказать, я почти с ума сошла от беспокойства, не понимая, что творится с Аней. Спасибо, что зашли и поговорили.

– Это вам спасибо за чай и за все, – потупился Павел, чувствуя, как начинают гореть кончики ушей.

Вызвать доверие и симпатию у собеседника – самое первое, чему учат на факультете менталистики. Он проделывал подобное тысячу раз, так почему на душе так гадко именно сейчас? Ее словно разделили на две части. Одна привычно выполняет свою работу, вторая морщится и совестливо вздыхает. Может, причина в том, что ему захотелось на самом деле стать тем, за кого он себе выдает? Войти в эту славную семью на правах зятя, назвать милейшую Клавдию Петровну мамой?

В памяти промелькнул недавно увиденный рекламный плакат магазина свадебных платьев. Он обратил на него внимание потому, что невеста была похожа на Аню. И представилось, как на девушке смотрелся бы кружевной наряд цвета слоновой кости… А ведь она достойна… и платья, и свадьбы, и счастья. А что из этого сможет дать он?

Мужчина чем-то неуловимо напоминал носорога. Огромный мясистый нос первым приковывал к себе взгляд, в тени густых бровей прятались маленькие глазки, квадратный подбородок мог бы быть симпатичным, если бы его не портили небольшие, в форме бантика губы. Тело было грузным, плечи широкими, а выпирающий живот органично дополнял носорожий образ.

– Заходи, братан.

Портос, похожий на одноименного героя разве что габаритами, вел прием в специально оборудованном гараже. Павел знал – таких точек у него несколько. По уровню доверия к клиенту и по соображениям безопасности – ушлый Портос никогда не хранил все яйца в одной корзине. Павлу довелось побывать в двух точках.

– У меня разный народ случается, – Портос стоял за сколоченным из разного хлама прилавком, подперев ладонью пухлую щеку, отчего один глаз почти скрылся в складках. У братка, похоже, было лирическое настроение, и он не прочь был поболтать, – но ты самый прикольный чувак из всех. Появляешься неизвестно откуда, пропадаешь.

Павел оторвался от разложенных на прилавках приборов, бросил острый взгляд на Портоса, но тот его не заметил.

– Знаешь, в чем твоя проблема, чел? Ты пытаешься выдать себя за нас, но старика Портоса не проведешь. Глаза, чел. Они выдают тебя.

Воздух в гараже потяжелел. Маг напрягся – насколько он мог изучить Портоса, тот никогда не позволял себе откровенных разговоров с клиентами, ему платили за тайны, и он их соблюдал, а иначе в этом бизнесе быстро поймаешь пулю в лоб.

Павел аккуратно отложил в сторону то, что ему показалось полезным. Он, конечно, провел домашнюю работу и порылся в интернете, но качественно находить нужные сведения в этой информационной помойке у него не получалось.

– И что же ты прочитал в моих глазах? – криво усмехнулся Павел, искренне жалея, что отказался тогда купить ТТ. Оставлять труп, убитый при помощи магии, было бы глупо.

– Чужой ты, не отсюда, – медленно проговорил Портос и даже зевнул для убедительности. Но Павла этим было не обмануть, он чувствовал напряжение и страх, идущие от бандита.

– Так, может, я шпион? – еще одна усмешка, и пачка денег легла на стол.

– Не-е, чел, шпионов я повидал, – покачал головой Портос, практически подписывая себе приговор. При виде денег он оживился, подгреб их к себе, быстро пересчитал пухлыми пальцами.

– Здесь больше.

– Доплата за то, чтобы ты держал свою догадливость при себе.

– Как обычно, чел, как обычно. Портос – могила, чтоб мне, падали, землю жрать.

– Ну-ну, – Павел тяжелым взглядом посмотрел на братка, и лицо того посерело, а на лбу выступили капельки пота. Ему, конечно, далеко до теневика – тот подобные фокусы одной левой проделывает, но что-то и он может.

Дверь скрипнула, и Павел с наслаждением вдохнул свежий воздух. Здесь, на окраине, в гаражном кооперативе, было тихо. Поздний час, будний день, и ряды между коробками гаражей пустовали.

В руках в пакете лежал его ответ теневику. Следить за Аней нехорошо, но коллега не оставляет ему шанса. Должен же он знать, что происходит между ними.

В гараже какое-то время было тихо, затем в углу завозился кто-то большой, шумно завздыхал, зачмокал и наконец тяжело поднялся, опираясь на стойку. Постоял, восстанавливая дыхание, высморкался, потом чуть покачиваясь, дошел до шкафчика, висящего на стене. Достал оттуда поллитровку, отпил прямо с горла.

Постепенно водка подействовала, и цветом лица Портос перестал напоминать свежего покойника. Еще пара глотков, и мужчина окончательно пришел в себя. Витиевато выругался, полез в карман, доставая мобильник.

– Напугать, значится, хотел. Сейчас обратно испуг прилетит, – и он набрал по памяти номер.

– Але, начальник, не отвлекаю?

Трубка помолчала немного, потом усталым мужским голосом предложила Портосу идти далеко и надолго. Портос визгливо хохотнул.

– Смотрю, не меняетесь, начальник. А как же любовь к людям? Без этого в вашей профессии нельзя.

– Чего тебе, Портасов? Ты по делу или поболтать?

– По делу, по делу, – заторопился Портос, – говорили, если стоящее чего будет, то… эта… амнистия Машке выйдет, так?

– Может, и выйдет, – лениво вздохнул телефон, – а может, и нет. Смотря, что у тебя там.

– Чел один. Вышел на меня сам два года назад. Дело было простое – жмурика из морга увести, ну и следы кое-какие подчистить. Жмурик этот, я слышал, прежде чем копыта двинуть, четырем ребятам Хамона путевку на тот свет обеспечил. Хамон шкурой тогда наружу вывернулся, но не нашел, кто за этим стоял. Чел этот Блеклым назвался, сказал, у них так одного героя зовут. Я спецом потом пробивал – нет такого ни в героях, ни в комиксах. Бабло по договору заплатил и пропал. А тут объявился, кое-что по мелочи купить.

– Оружие? – насторожилась трубка.

– Да нет. Прослушка, жучки, да глушилка.

– И что думаешь?

– Не из ваших, но и не из наших. Странный какой-то.

– Даже для тебя? – изумилась трубка.

Портос посопел и подтвердил:

– Даже для меня.

– Пить меньше надо, – хмыкнула трубка, – тогда и странностей тоже меньше будет. Ладно, диктуй номер. Проверим твоего чела. Но если обманул…

– Да чтоб мне, падали, землю жрать. И это, начальник, осторожней там. Меня сегодня словно под катком размазали.

Трубка выразительно хмыкнула, выражая полнейшее недоверие и отключилась.

Утром Аня банально проспала. Ее не поднял будильник и звонок Павла, не разбудил мокрый нос Вальди, тыкающийся в лицо, не подействовали голоса в коридоре. Когда девушка взглянула на часы, стрелки безжалостно показывали пол-одиннадцатого.

Аня подпрыгнула в кровати и, как была в пижаме с рисунком из желтых плюшевых медведей, выскочила из комнаты. Вихрем ворвалась на кухню.

– Ма-ам! Ой! Здрасьте.

На кухне наблюдалась мирная картина любезнейшего чаепития. Горкой высились блины, алел ягодами малины пирог, желтело в пиале грушевое варенье, а среди всего этого изыска сидел Павел и поедал блинчики, полив их сверху вареньем. Напротив с довольным видом сидела мама, меланхолично помешивая сахар в чашке с чаем.

Павел медленно повернулся, отложил блин и кивнул:

– Доброе утро, Аня. Как спалось?

Спалось-то как раз хорошо, а вот чувствовалось не очень, а главное, она – встрепанная со сна, в пижаме, без макияжа… И вообще, предупреждать надо, что теперь он, оказывается, друг семьи!

Все это за мгновение пронеслось в голове, Аня выдавила кривую улыбку и умчалась в ванную – приводить себя в порядок.

Они ехали по проспекту в сторону квартиры – ее квартиры, пусть это и не укладывалось до сих пор в сознании.

Вальди вольготно расположился на заднем сиденье, всем видом изображая полную удовлетворенность, что его взяли с собой.

– Зачем ты с ней так? – спросила Аня, нарушая повисшее в салоне молчание.

– А как ты хочешь? Чтобы она сходила с ума от беспокойства? Чтобы начала следить, подозревать и дошла в своих подозрениях до ваших органов власти?

– Это моя мать! – повысила голос Аня.

– Я знаю, и поверь, мне тоже не нравится ситуация, но по-другому никак. Ваш мир жесток, особенно к чужакам. Мы должны быть осторожны.

– Это моя мать, – повторила уже тише, вдруг с ясностью понимая, что жизнь меняется не только стремительно, но и кардинально, а самое ужасное – эти изменения касаются всего: родных, друзей, привычек и привязанностей.

Утро после попойки, пусть и вынужденной, всегда… отрезвляет.

Вчера ей звонила подружка, не получив ответ на сообщения в Контакте и ватсапе. Приходили еще сообщения от нескольких друзей с вопросами: куда она пропала. Можно, конечно, вечером сходить, потанцевать в клубе, выпить «Маргариту» в баре, но почему-то любимые раньше забавы теперь казались скучными, разговоры пресными, а интересы… перестали быть такими. Что происходит? С ней, с ее жизнью?

А происходит то, что она накрепко увязла в новой работе, что ее тянет в дом, что она даже мысленно все время там, в портальном коридоре. И восемь дверей, восемь миров, точно якоря в море, удерживают ее рядом с собой. Какой клуб, шопинг или кофе с подругами? Все это меркнет в сравнении с Фиолетом, драконами и русалками.

Хочется ей этого или нет, но прошлая жизнь действительно осталась в прошлом. Новое, все увеличивающимся в размерах смерчем, сметает труху с антресолей, отбрасывает в сторону мусор, обрывает нити привязанностей и подталкивает в спину – иди, только вперед и не оборачивайся.

Машина свернула во двор, остановилась. Аня взялась было за ручку двери, но слова Павла заставили ее передумать.

– Я читал, у вас принято просить руки невесты у родителей?

У Ани возникло ощущение, что ее стукнули по затылку чем-то тяжелым. Воздух в машине стал горячим и вязким, трудно было дышать. Какая невеста, о чем он?

Павел и не ждал ответа, вышел из машины, кивнул встречающему их магу, кинул ему ключи и скрылся в подъезде.

Аня стиснула зубы – даже не оглянулся! И что это было? Ей сделали предложение или намекнули на решение, которое устроит всех: выданная замуж Хозяйка, причем за мага-менталиста, – это же просто и гениально. Всегда под рукой, всегда на виду и всегда с дилеммой – как решить проблему переселенцев, не обидев сородичей мужа.

Очень хотелось выругаться, пнуть кого-нибудь, особенно одного… брюнета с замашками интеллигентного варвара. Почему варвара? Потому что ведет себя внешне прилично и вежливо, а в глазах читается желание заставить сделать по-своему и совсем не гуманными методами. А ну как проснется она однажды утром замужней дамой с полным отсутствием воспоминаний о свадьбе. И что тогда?

– Уйду жить к Фиолету, – пробормотала Аня, выходя из машины, – он – добрый, не выгонит.

Вальди пристроился рядом. Так они и вошли вместе в квартиру. Пришлось задержаться, выбрать цвет стен для покраски, и когда они наконец очутились в портальном коридоре, их уже встречали со всем нетерпением.

– Анечка, дорогая, доброе утро, – лучась радушием, поприветствовал Арвель, его дружно поддержали остальные. Аня насторожилась – с чего бы такой душевный подъем у переселенцев? Сами открыли новый мир? Договорились с драконами? Утопили русалок? Или поголовно полюбили фиолетовый цвет?

Нет, все оказалось банальнее.

Уже за кофе, когда ажиотаж встречи спал, выяснилась причина.

– Мы провели разведку.

– Скрытно, насколько было возможно.

– Нашли вот это.

И несколько камушков легли на стол.

– Остальное у вас в комнате.

Аня представила грязную корзину на светлом полу и… погрустнела. Потом представила, как приходит в ломбард с таким вот камушком, а оттуда уже под белы рученьки и за решеточку… С ее везением она точно угодит к честному приемщику. Н-да, тяжело быть миллионершей в родном государстве, а еще тяжелее работать в коллективе, зараженном алмазной лихорадкой.

– И вас не съели? – уточнила, задумчиво покатав камень по столу. Маги переглянулись и тоже погрустнели.

– Повезло, – подвела итог Аня и посоветовала: – Не стоит там появляться без меня. Местные не так хорошо воспитаны, как Фиолет, и питаются… Короче, вы им как раз по зубам.

– А вы? – заинтересовался Тахмар.

– А я – нет, – ухмыльнулась девушка, – костлявая слишком.

– Анечка, вы интригуете. Может, поделитесь информацией?

– Так вы уже все разведали? – «удивилась» девушка, но маги на подколку не среагировали. Аня вздохнула, коротко взглянула на Арвеля и отрицательно покачала головой.

– Нечем мне вас порадовать, координатор. Есть кое-какие идеи, но вы слишком долго обманывались. Мне не хотелось бы давать вам ложных надежд.

Арвель окинул девушку задумчивым взглядом, и не понятно, чего в нем было больше: уважения или усталости, но одного не наблюдалось – злости на непокорную Хозяйку, которую нужно призвать к порядку. Неужели или ей показалось, что координатор начал прислушиваться к голосу разума?

– Дайте мне время до вечера. Все решится быстро. Если получится… тогда и поговорим.

Она крутанула алмаз. Накрыла камень ладонью, и тот откликнулся неожиданным теплом.

– Вы собираетесь вернуться? – холодно поинтересовался Тахмар, и под его прямым взглядом ей стало неуютно. Второй координатор явно пребывал в ярости.

– У вас нет другого выхода, – отчеканила, с вызовом глядя на мага, – вы доверитесь мне или проиграете. Пора признать, есть миры, которые вне вашего контроля, а я могу наладить контакт с их обитателями.

– Как с русалками, да?

На эту реплику Павел отреагировал гримасой, все еще болезненно переживая тот промах. Потом ободряюще улыбнулся, и дышать Ане сразу стало легче. Их отношения органично вписывались в царящий дурдом. Поцелуи, приправленные дымом вероятного предательства, служебное положение телохранителя и охраняемой, начальство Павла, настроенное против любой ее инициативы. Их постоянно бросало от холода и чуждости до страстных объятий, их постоянно окружал густой туман недоговоренностей, сквозь который тонким лучиком надежды пробивалась его поддержка. Она точно знала – он будет рядом. Спасая, утешая, ругая и ворча, но рядом.

Тепло коснулось сердца, согревая.

Драконы? Подумаешь, проблема… Русалки… Ерунда, чес слово.

Под пальцами что-то дрогнуло, Аня приподняла ладонь и растерянно посмотрела на прозрачную лужицу на месте алмаза. Твою же… Алмаз был размером с некрупное куриное яйцо, и сейчас целое состояние вместе с потенциальными виллой и яхтой растекалось по поверхности стола.

Вот так и получай в подарок алмазы, которые под руками плавятся, подумалось девушке, а затем в лужице закопошилось, завозилось крошечное нечто, все больше обретая черты насекомого. Лужица съеживалась, словно существо впитывало ее в себя, потом над столом расправились крошечные крылья и… дракончик – прозрачный точно геккон, поднялся в воздух. Завис на пару мгновений, вспыхнув переливами радуги, а потом прозрачной тенью скользнул к окну.

– Держи, – крикнул Арвель, вскакивая и роняя стул, – не дайте ему улететь.

Павел бросился к окну, прижал к стеклу бьющуюся об него рептилию и тут же отдернул руку, морщась от боли. Зубы у алмазного дракона были тоже алмазными.

На крики в столовую ворвались дежурившие в коридоре маги, и комната разом наполнилась голосящими и размахивающими руками людьми.

– Держи.

– Где он? Не вижу его, прозрачный гад!

– Слева.

– Нет, в углу.

– Вот верткая тварь.

– Какой урод кинул на меня сеть? Отставить магию! Она его все равно не берет.

Незадействованными остались трое: Аня – лезть в толпу к мужикам было небезопасно – затопчут же, ну и координаторы – не по статусу начальству самим такими делами заниматься.

– Аня, сделайте же что-нибудь, – прошептал Арвель, страдальчески морщась от звука разбитой посуды, – весь ремонт коту под хвост.

Девушка наклонила голову, внимательно посмотрела на мага и… решилась:

– Не станете мешать?

Арвель потер переносицу, и на его лице Аня увидела растерянность. Дракончик в очередной раз прошмыгнул над столом, маг проследил его полет удивленным взглядом. Аня и сама едва сдержалась, чтобы остаться невозмутимой. Бывшее прозрачным тело теперь покрывала черная, блестящая чешуя, крыльями дракончик напоминал летучую мышь, а вот голова была классическая, драконья – с гребнем, вытянутой мордой и оскаленной пастью, полной острых зубов. А еще это чудо явно подросло.

Похоже, нервы у мага сдали, потому как он всплеснул руками и воскликнул:

– Да делайте, что хотите!

Аня понимающе усмехнулось, концовка должна была быть: «Утонешь – домой не приходи».

Девушка протянула руку и свистнула. Дракончик спланировал откуда-то сверху, уселся на палец, крепко обхватив его когтями.