Текст книги "Книга (СИ)"

Автор книги: Ефимия Летова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 27 страниц)

– Я принимаю ваше предложение, – оборвала я его. – Тридцать солнцестоев – и мы расходимся. Спать вместе не будем.

– Разумеется, – Тельман улыбнулся, но мне показалось, что в этой улыбке есть что-то натянуто-фальшивое, чего не было раньше. – Разумеется, никакой постели, хотя для порядка навещать вас мне всё равно придётся. Кругом шпионы, кругом подлые доносчики. Ну а вы достанетесь вашему будущему новому мужу невинной и непорочной. Скажете спасибо еще, что я вами побрезговал.

Что, даже брачных четверти часа не было..?

– Спасибо, Вират. Естественно, раз уж вы не справились, найдётся кто-то… повыносливее. Так причина в этом? Лечили два года мужское бессилие, оттого и смотреть на меня не хотели?

Серые глаза снова потемнели, хотя губы продолжали улыбаться. Судорожным движением король извлёк из голенища сапога маленький свёрток из серой тонкой бумаги, ловко развернул – я заметила, что его длинные пальцы нервно подрагивали, высыпал на ладонь желтоватый порошок и резко вдохнул, откидывая голову назад и зажимая одну ноздрю.

– Вы… вы чего, совсем с ума сошли?! – я стукнула его кулаком по ноге, а Тельман дёрнулся, отшатываясь от моей руки, и, утягивая со стола скатерть, рухнул на пол, зацепив пару стульев… Посуда полетела на пол, двери в гостиную распахнулись, и на пороге я увидела Рем-Таля, а рядом с ним – встревоженную темноволосую девушку с мускулистым поджарым телом и донельзя хмурым лицом. Её голые руки были покрыты синим узором татуировок: то ли руны, то ли просто причудливый орнамент.

Рем-Таль первым оценил ситуацию, подскочил к запутавшемуся в скатерти монарху, вытащил его и поставил рядом с собой.

– Я же вам говорил, моя Вирата, что эти два идиота постоянно рядом! – расхохотался Тельман, утыкаясь лбом в плечо Стража. – Везде со мной, я просто как за каменной стеной! Это кто ещё из нас в темнице… – он всхлипнул, смахнул слёзы с ресниц и снова захихикал.

– Почему вы это позволяете?! – я рявкнула, психологически легче было орать на уже знакомого стража, чем на Тиру Мин, которую я видела в первый раз. – Вы же должны его беречь! Он употребляет эту отраву, а вы…

– Видите ли, дорогая, мне запрещено сдохнуть только одним, естественным, образом, все остальные – к моим услугам. Не учите их работать, а меня – жить, и остаток наших с вами дней пройдёт тихо и гладко. Ну и шуточки свои дурацкие бросьте. Сегодня ночью я вас непременно на-ве-щу, слышите?! Не одевайтесь там, примите ванну, и что там вам, девушкам, надо ещё… – он снова расхохотался, поднял кулёк с остатками порошка и запихнул обратно в голенище. – Рад был… Или не рад, лисак его знает. Веди меня, мой верный Рем-Таль, меня тянет блевать, это всё она, у меня на неё аллергия… Или нет, тебя же требовал к себе папаша, значит ты, Тира… Ненавижу брюнеток, – неожиданно трезво заключил Вират, после чего все трое наконец-то покинули малую гостиную, а я осталась одна. Посмотрела на ножевилку, сунула в карман – на случай, если дражайший супруг всё-таки "на-вес-тит" в спальне, как и грозился.

Светловолосая Айнике терпеливо дожидалась меня в коридоре, синяк на её щеке от пальцев Тельмана наливался лиловым.

* * *

– Вам не следует волноваться, Вират. Это вредно для вашего здоровья.

– Моё здоровье уже трудно испортить, Рем, – хриплый голос, некогда такой сильный, даже излишне громкий, напоминающий рёв камала, ныне – жалкая тень прошлого, слабый бесплотный шёпот. – Я до сих пор не могу поверить, что Ризвы нет в живых… что прошло два года.

– Тем не менее, это так, Вират.

– А ты всё тот же, Рем-Таль. Говоришь правду в глаза и ничего не боишься… Жаль, не могу сказать того же о собственном сыне. Где Тельман?

– Ужинал с Виратой Крейне. То есть, я хотел сказать…

– Не исправляйся. Всё равно мне осталось недолго, и все эти формальности ничего не меняют. Вират или Превират… Как он, Рем? У них с Крейне есть дети? Ну, говори, ты же понимаешь, я всё равно всё узнаю.

Рем-Таль посмотрел на лежащего на кровати мужчину. Называть его "стариком", как за глаза частенько делал Тельман, было явно неоправданно. Вирату Фортидеру было пятьдесят два года, и до взрыва, оборвавшего жизнь его супруги, раздробившего в ошмётки его правую ногу и обозначившего начало обратного отсчёта его собственной жизни, это был крупный и крепкий мужчина с густой копной не знающих седины волос, требовательный и жёсткий. Сейчас же бледное безволосое лицо, по цвету сливавшееся с бежевыми пуховыми подушками, бескровные, едва шевелящиеся губы казались синонимом беспомощности и слабости. Их человеческим воплощением.

– Нет, детей нет. Вирата Крейне неважно себя чувствовала и какое-то время… отсутствовала. Но сейчас она во дворце, так что…

– Я не понимаю, Рем! – внезапно совсем по-стариковски пожаловался Вират. – Я не понимаю! Мы с Ризвой так хотели этого ребёнка! Так любили его… Я знал, что она не сможет иметь ещё одного, я… я не виноват, что так всё вышло с его… здоровьем. Я всего лишь хотел уберечь его от него самого! Его и…

– Вы ни в чём не виноваты, Вират.

– Ко мне уже приходили виннистры – по финансам, животноводству, торговле, каменной отрасли и остальные, не было только по военным и иностранным делам, впрочем, не думаю, что те скажут что-то новое. Они как будто и не знают, что эти два года у страны был правитель! Они не делали… ничего! Совет Одиннадцати необходимо созывать завтра же. Во что этот мальчишка превратил Криафар? В бордель? А знаешь ли ты, Рем-Таль, что его, Вирата Криафара, малюют на картинках с распутными девками умельцы с Нижнего Рынка – и продают всем желающим за горсть презренного заритура? Разумеется, ты в курсе, ты же сопровождаешь его повсюду, но что ты можешь поделать, я всё понимаю и не виню тебя… Разве этому я его учил? А я ведь учил его, Рем, ты знаешь. Это правда, что струпы напали на твой отряд?

– Поражён Вашей осведомленностью.

– И что сделал наш Вират Тельман? – с сарказмом выдохнул Фортидер. – Дай-ка я угадаю? Ничего! Он ничего не сделал, ему плевать! Пора бы ему напомнить, что помимо него у меня трое племянников. Конечно, Армин совершенно безголовый, но Трастор и Деривер… – король гневно обессиленно выдохнул и отвернулся, на лбу его проступил пот, который Лазар, личный слуга Его Величество моментально вытер тряпочкой. Этот жест вызвал ещё один недовольный выдох. Вират Фортидер не был дураком, чтобы отрицать собственную слабость и беспомощность, но и смиряться с ними он не желал.

– Почему не ты мой сын, Рем? Почему такой сын, как ты, родился у…

– Прошу вас, Вират… Просто дайте Тельману шанс.

– Ещё один шанс! – горько произнёс умирающий. – Ещё один шанс! Что ж, почему бы и нет. Сколько они дают мне, Рем, эти бездари, именующие себя лекарями?

– Столько, сколько вы сами…

– Не ври мне, юноша, ты же мне почти как сын!

– Тридцать солнестоев, – тихо произнёс Рем-Таль, не отрывая глаз от изображения чернобурого фенекая, выполненного неуклюжей детской рукой, вот уже восемнадцать лет висящего на стене на почетном месте рядом с портретом королевской семьи: Вираты Ризвы, Фортидера и маленького Тельмана.

Король проследил его взгляд, приподнявшись при помощи слуги.

– Передай Тельману, что если он так занят, что даже не счёл нужным зайти к отцу… завтра я жду их с Крейне на Совете Одиннадцати. Еще один шанс, последний услышать взрослую речь из уст мальчишки. Только ради тебя, Рем-Таль.

Король тяжело опустился вниз, а Первый Страж трона кивнул и шагнул к двери. Никто не видел, как скривилось его лицо.

Глава 24. Наш мир

Я лежу на диване, заложив руки за голову, и прислушиваюсь к происходящему в коридоре, стараясь не пропустить возвращение Вечера, для которого у меня есть несколько животрепещущих новостей. Впрочем, пока что в коридоре, судя по тишине, не происходит ничего. Казалось, эта огромная квартира к тишине привыкла, но с учётом того, что ребятёнок-то, похоже, с проблемами, это и неудивительно. При мысли о мальчике у меня снова внутри всё сжалось от бессмысленной глупой жалости. С отцом, который верит в мистику, приводит домой кого попало, целыми днями пропадает на работе, трудно иметь счастливое детство. Впрочем, возможно, многие со мной и не согласились бы. Какие-то отцы сразу же бросают больных детей. А этот вот не бросил… И деньги в семье, очевидно, есть немалые.

– Машка, что ты об этом думаешь? – негромко пожаловалась я, однако скорпиониха хранила гордое молчание. По-хорошему, нужно было бежать отсюда подобру-поздорову. С учётом произошедшего либо Вячеслав мне врал – что было ожидаемо, но всё равно неприятно, – либо врали ему. Иметь дело с хозяином-дураком или с хозяином-сволочью – какая мне, в сущности, разница? И то, и то – незавидная перспектива.

Не знаю, почему я ещё здесь. То ли хочу дать ему последний шанс, то ли меня снедает любопытство – зачем это всё было надо?

Я не выдержала и позвонила Вальке.

– Ну, как там твоя служба?! – звонко выкрикнула она, и я невольно поморщилась, настолько контрастировал с окружающим безмолвием громкий голос моей подруги.

– Да ещё и двух дней не прошло, рано делать выводы, – неопределённо сказала я. Добавила в голос небрежности. – Слушай, ты ведь неплохо в железе разбираешься? Можно ли управлять компьютером удалённо, не присутствуя лично? Ну, там, выходить в интернет, просматривать файлы, находясь при этом за другим компьютером…

– Конечно. Удалённый доступ называется. Анька, ну ты и неуч.

– То есть посторонний человек… я имею в виду, человек, находящийся не в этой комнате и не в этом доме, может иметь доступ ко всем программам?

– Ну, да. Но это не будет совсем уж посторонний человек. Есть разные программки, которые должны быть установлены на компе, да и согласие на удалёнку надо дать. Так что это должен быть очень даже свой человек. Ну, или какой-то мощный хакер, не знаю…

– То есть, достаточно знать, какая установлена программа…

– Установить разрешение на компьютере для удалённого доступа. И интернет нужен. Да я всего пару раз такое видела, когда комп у меня ломался, братан помогал, вот он у меня в этом шарит, а я-то так… Что случилось?

– А без интернета? – вместо ответа спросила я.

– Без интернета никак, наверное… А что?

– Перезвоню, – буркнула я и отключилась.

По словам Вячеслава, Кнара пропала. А кроме неё, доступа к личному кабинету на сайте, где идёт выкладка романа, ни у кого нет. Однако новая глава выходит, кто-то её выложил, и это явно не я. Вариант первый – с Кнарой-Кариной всё в полном порядке. Либо они издеваются надо мной с Вячеславом на пару, либо муж, как и я, жертва глупого розыгрыша, глупого и недолгого, ведь очевидно, что о пополнении романа новой главой ему скоро станет известно. Либо подозрительные личности, похитившие известную писательницу, выпытали у неё логин и пароль от личного кабинета на сайте и опубликовали главу сами. Непонятно зачем только, вот такие они психи.

Однако могла ли Карина помимо логина и пароля дать неведомым врагам ещё и возможность удалённого доступа? Но зачем?

Я повернулась на живот и зарылась лицом в подушку.

Дать право на доступ Карина могла дать только в одном случае, точнее, смысл в нём был только в одном случае – если она знала, что за её компьютером сижу я и мучительно пытаюсь сочинить собственную версию событий в соответствии с найденным планом. Потому что половина новой главы была придумана мной! То, что отец Тельмана пришёл в себя, придумала я – он и должен был потребовать тот самый отбор. Злоключения Крейне по пути во дворец тоже придумывала я, вот только по моей задумке одно из них должно было привести к смерти жены Тельмана Криафарского, а она в итоге выжила. И, похоже, не собирается умирать.

И всё это не укладывалось ни в какие рамки. Зачем? Почему? Ведь я сразу же всё узнала. Так или иначе, но Вечер мне врёт. Он знает, где Карина, и знает, что с ней всё в порядке. Он рассказал ей, что у них дома живу я.

И значит, вывод только один – они просто надо мной издеваются. Развлекаются на пару. Может, у Кнары периодически пропадает вдохновение, вот эта чокнутая парочка находит себе жертву и веселится вовсю. Очень смешно. Упасть – не встать. А если я сейчас возьму и вообще удалю все главы? Или выложу откровенный бред, в котором умрут все герои – да на этом книгу и закончу? Может, я тоже хочу повеселиться.

Похоже, сегодня мы с господином Становым окончательно простимся, не по мне такие развлечения. Впрочем, было бы любопытно узнать, на что он на самом деле рассчитывал.

– Вот так, Машка, – говорю я вслух. – Я буду по тебе скучать. На самом деле, ты реально милая, если на тебя не смотреть, конечно, и вообще беспроблемное существо, если есть кому тебя кормить. Но объясни мне! – я решительно села и уставилась в тёмное окно. – Почему нельзя было честно всё сказать? Почему нельзя было предложить… соавторство, так это, кажется, называется? И зачем было тащить меня из другого города? И почему именно меня?

Абсолютная тишина становилась невыносимо давящей. Её хотелось нарушить – и одновременно затаиться, прислушиваясь.

– И знаешь, Маш, – невольно понижая голос, продолжила я. – Мне ведь понравилось писать. Придумывать, сочинять. На самом деле, возможно, мне просто обидно стать целью глупого розыгрыша двух скучающих богатеев, но что касается всего остального… Что бы я сейчас делала у себя дома? Рыдала бы из-за Кирилла. Однозначно. А тут я вообще про него забыла, понимаешь? Думала о Вирате Тельмане, о Рем-Тале, о магах, о Крейне… Наверное, я пыталась отыграться на этой бедной героине, ведь она так похожа на меня: тоже не нужна своему прекрасному принцу, да и принц, сказать по правде, не такой уж прекрасный, но она, похоже, всё равно в него верит – и не исключено, что у неё, в отличие от меня, всё получится.

А у меня – нет. Я не героиня, Маш. Максимум – героиня дурацкой шутки.

В коридоре что-то звякнуло, и я подскочила на кровати. Как была, босяком, побежала в коридор. Впрочем, грех не побегать, полы-то с подогревом.

* * *

Вячеслава не обнаружилось, зато в коридоре стояла Милена, улыбаясь, как акула. Не может у человека быть столько идеальных белоснежных зубов. Не женщина – ходячая реклама стоматологических услуг, а возможно, и клиники пластической хирургии, студии по наращиванию волос, ресниц, бровей, грудей… Не хватает только ценников. Смотрелось бы куда органичнее.

…или я просто завидую?

Облачившаяся в ботфорты на высоком каблуке, и без того высокая няня смотрела на меня откуда-то сверху, слегка покачиваясь, как Пизанская башня. Смотрела с восторгом, как учёный на древнюю реликвию, как будто никогда раньше не видела живых, ненакрашенных и не оттюнингованных женщин. Нас можно было помещать на рекламные проспекты салонов и клиник вдвоём. Подписав "до" и "после", разумеется. Или на сайты, посвящённые борьбе с наркозависимостью. С той же подписью, но в другом порядке.

– Простите, дорогушенька! – залепетала няня. На этот раз очков на ней не было, и ничего не скрывало эпохально-неторопливое хлопанье слишком чёрных, слишком длинных, неестественно густых ресниц. – Я отвлекла вас от невероятно важного дела, от творчества, от созидания высших материй, от рождения словечек и фразочек! Но, с другой стороны, вы вышли так удачненько! Мне нужно вниз, но я не должна оставлять ребёночка одного. Не можете ли вы, милочка, посмотреть пять минуточек за мальчишечкой, пока Вячеславушка не вернулся?!

У меня, образно выражаясь, зарябило в ушах, захотелось потрясти головой, прыгая на одной ноге, чтобы из головы вывалились попавшие внутрь уменьшительно-ласкательные суффиксы.

– Где ребёнок?

– Ребёночек в комнатке, тихонечко сидит, играет в игрушечки, ждёт папочку! – няня разве что в ладоши не захлопала. – Вы солнышко, прелесть, я мигом!

Она действительно унеслась бело-чёрно-розовым вихрем, так, словно за ней гналась стая демонов, а я осторожно приоткрыла дверь в детскую. Остановилась на пороге.

Кажется, Вечер не хотел, чтобы я туда заходила, и в принципе, его можно было понять – вероятно, я бы тоже постаралась оградить особенного ребёнка от излишних контактов с незнакомцами. Но ведь я уже решила, что не останусь здесь, так какая мне разница, как он отреагирует?

Детская была даже больше кабинета Кнары. Кроватка с высокими бортиками, как у младенцев. Мягкий ковёр. Ящики с игрушками. Детский низенький столик и деревянный стульчик. Маленький Тель – мне не хотелось называть его полным именем, вызывавшим ассоциацию с малоприятным книжным персонажем – сидел посреди ковра с машинкой в руке. Его лицо было таким же безучастным к происходящему, как и в самый первый раз, когда я его увидела. На меня он не смотрел, и я снова испытала щемящую острую жалость – и сомнение.

Можно было оставить мужа. Оставить книгу. Разыграть меня. Читателей. Но бросить ребёнка!

– Привет, Тель. Меня зовут Аня.

Он полностью меня проигнорировал. И вот как общаться? Или лучше так, а ну как поднимет крик на весь дом… Я подошла к одному из пластиковых контейнеров с игрушками и наугад достала то, что первым попалось под руку – пару пластмассовых мячиков, размеров с теннисные. Бросила их мальчику, один за другим.

– Лови, Тель!

Сначала он вообще никак не отреагировал, я потянулась к нему, забрала мячи и кинула их снова, бормоча какие-то глупости про упругие разноцветные шарики, про ковёр, кровать, люстру с динозавриками, фартук для рисования на крючке… Не зная, о чём с ним говорить, я просто описывала комнату вокруг, надеясь, что его успокоят хотя бы интонации моего голоса. Бросала и бросала мячики, словно пытаясь зачем-то разбить невидимую стеклянную стену.

Прошло минут пятнадцать, и я испугалась, что белокурая Милена сбежала отсюда насовсем. Что Вячеслав может запросто вернуться под утро. Что я не смогу уйти и оставить ребёнка на произвол судьбы, а ведь его надо как-то укладывать спать, а он совершенно меня не воспринимает…

На этой мысли маленький темноглазый Тельман внезапно ухватился рукой за один из шариков и толкнул его обратно.

Ко мне.

Глава 25. Криафар.

Рыжеволосая смешливая служанка Айка деловито взбивала пуховые подушки. Деловито, энергично, но слишком долго. Взбивала, укладывала, перекладывала, расправляла складочки на простыне, смахивала невидимые пылинки… Было полное ощущение, что она то ли хочет вывести меня из себя, то ли просто наслаждается прикосновением к тому, чего не было в её собственных комнатах – дорогой гладкой ткани, упругому мягкому птичьему пуху. Даже те, кто жил при дворе, обеспеченная сытая обслуга, куда более обеспеченная и благополучная, нежели формально свободные струпы, не могли позволить себе продукцию животного происхождения, и чаще всего в качестве наполнителя для подушек использовали пористый, легкий и упругий минерал ситорит. Спать на нём было удобно, особенно если уже привык.

Но с подушками на постели Их Величеств дешевый ситорит не шёл ни в какое сравнение.

– Довольно, Айка! – не выдержала я. – Иди. Ты свободна на сегодня.

Рыжая кивнула, присела в легком поклоне и попятилась к двери, в этот же момент та распахнулась, и на пороге показался Вират Тельман. Судя по его мерцающим позолотой серым глазам, остаток сегодняшнего бесконечного дня не выдался удачным. И настроение у Вирата Криафара было самое что ни на есть мерзкое.

Я сжала зубы и замерла у кровати, радуясь тому, что ещё не успела раздеться и лечь. Айка тоже застыла, поскольку выход наружу был перекрыт телом Его Величества.

Довольно-таки невменяемым уже телом. Кажется, к порошку из жёлтого скорпиутца Его Величество присовокупил что-то алкогольное.

– О, моя пр-рекрасная кор-ролева! – он слегка запинался на длинных словах, а пальцы путались в пуговицах собственной рубашки. – Какая жалос-сть, что вот вы уже в спальне, а я смотр-рю на вас и понимаю, что вы меня ну совер-ршенно не возбуждаете, это пр-росто какое-то… – расстегивать рубашку ему надоело, и в итоге Тельман просто рванул её от ворота вниз. – А! Вер-роломство, я же должен исполнить этот, как его… долг, поскольку имею несчастие являться вашим, этим, как его… супр-ругом! Точно! Потому что папенька хочет, чтобы мы с вами, как бы это сказать… Ну, так пр-ришёл бы сам и сам бы вас от…жахал, я не пр-роттив.

Он сделал шаг вперед, и Айка попыталась змейкой проскользнуть наружу, однако именно в этот момент Вират потерял равновесие и ухватился за её плечо, да так и не убрал руки, словно рядом с ним была вешалка, а не человек.

– Но почему, почему я один стр-радаю?! Давайте, сделайте хоть чт-что-нибудь ради нашего бр-рака! Ст-танцуйте, р-разденьтесь как-нибудь… кр-ррасиво!

Я продолжала молчать. Расширенные зрачки Тельмана отдавали болезненной желтизной, как всегда после приема порошка из панциря жёлтого скорпиутца. Он был невменяем, и я ничего не могла с этим поделать. Точнее, я примерно представляла себе, что теоретически можно сделать – промыть желудок, например. На практике Вират вряд ли бы мне дался для этой медицинской процедуры.

– Опять молчите, мил-лостивая Шиар-ру и этот, как его, втор-рой! Вы такая… дур-рная, что я даже не знаю, что! А между тем кр-ругом полно кр-расивых, доступных, но почему я должен ублаж-жать имен-но вас?! В чем я пр-ровинился?!

За дверью наверняка стоял кто-то из бессменных сопровождающих. Рем-Таль. Тира Мин. Кто-нибудь еще.

Громкий голос Вирата было слышно, наверное, даже в Рассветном зале.

– Вот она, – Тельман неожиданно резким и сильным толчком притянул к себе рыженькую служанку. – Она же гор-раздо… А вы кор-ролева, и у меня на вас не ст… Но, заметьте, во всем этом пр-роклятом двор-рце нет больше ни одной бр-рюнетки, только вы и Тир-ра, випар-ра души моей! Я хр-ранил вам вер-рность, хотя бы так!

– Как вам угодно, – я не должна реагировать, вообще не должна реагировать, он мне никто, я ему никто, и то, что в уголках глаз стали вдруг скапливаться жгучие злые слёзы, оказалось для меня полной неожиданностью. Я не планировала тут задерживаться и уж тем более спать с Тельманом. – Как я вам уже говорила, если у вас проблемы с мужским здоровьем, посетите целителя. Я тут не при чем. И меня не нужно ублажать, я уже говорила, что не собираюсь с вами спать. И вообще разговаривать, когда вы в таком состоянии.

– У меня нет пр-роблем! – будь я в другом состоянии, будь на его месте кто-нибудь другой, я непременно бы захихикала, настолько комично пьяно звучал сейчас его голос, настолько по-детски, жалобно и обиженно скривились его губы. Но Тельман вдруг взглянул мне в лицо, в глаза, куда-то в самую затаенную скрытую за глазами суть, и голос его изменился, как по волшебству, словно тут он ломал невесть для кого предназначенную комедию. Он вдруг перестал спотыкаться на словах, и шатать его тоже больше не шатало.

– У меня. Нет. Проблем, – отчеканил Вират Криафара, резко разворачивая рыжую служанку спиной к себе, прижимая ее к стене, упираясь одной растопыренной пятерней ей в лопатки, а второй расстёгивая пуговицы на брюках. – Никаких проблем, Вирата Крейне.

Я должна была отвернуться. Может быть, подойти и отвесить пощёчину. Может быть, запустить в него чем-нибудь. Но у меня будто ноги приросли к полу, а взгляд, точно лазерный луч, впился в Его ненавистное Величество.

Он смотрел на меня своими бездонными серыми с золотыми крапинками глазами, а я – на него.

На то, как медленно, тягуче задирает он длинную тёмную юбку податливо обмякшей Айки, оглаживая смуглые узкие голени в белых гольфах, а затем бёдра, задержавшись на голых ягодицах – никаких панталон, никакого белья. Смотрела, как он заправляет её подол в ворот платья, раздраженно смахивая в сторону рыжую прядь, выбившуюся из строгой прически. Как прижимается к ней со спины, запуская руку в глубокий вырез спереди, мягко поглаживая, снова, и снова, и снова, сжимая так, что девушка едва сдержала то ли вскрик, то ли стон. Как он почти грубо отпустил ей, потянулся к закушенной губе, проталкивая палец между губ, вытаскивая и вновь вводя его в полуоткрытый влажный рот, размазывая слюну по губам и подбородку. Как его вторая рука скользит вниз, по её впалому животу. Как он резко, почти равнодушно, но точно входит в неё, закрывая широкой ладонью её рот.

Я смотрела, смотрела на него, а он – на меня. Несмотря на выверенный ритм толчков Тельмана в это доверчиво подставленное женское тело, постепенно ускорявшийся и невольно подчинявший себе моё дыхание, я не видела похоти в его направленном на меня взгляде. Ненависть – может быть. И что-то ещё, чему не могла в тот момент подыскать названия.

Девушка задышала глубже, закрыла глаза, глухо и сдавленно простонав что-то, а он вдруг вышел из неё, небрежно оттолкнув в сторону.

«Пятна останутся», – отстраненно подумала я, глядя на испачканную стену, всё ещё не в силах пошевелиться, не понимая толком, что я чувствую, что сейчас только что произошло.

Айка, не удержав равновесия, осела на пол и принялась тут же торопливо поправлять юбку и корсаж.

– У меня нет проблем, моя дорогая Вирата, – его голос, его дыхание, казалось, даже не сбились. – Спокойной ночи.

Только услышав мягкий хлопок закрывшейся двери, я смогла проглотить скопившуюся в пересохшем рту слюну и осознать, что в спальне кроме меня никого нет.

* * *

– Ты нашёл демиурга, шипохвост? – огненная Лавия, как всегда, вплавлена в мёртвую скалу, только непримиримо, дерзко и почти весело глядит её багровый с голубой радужкой глаз. И всё же нетерпение и возбуждение магички чувствуются даже в камне: тёплом, слегка вибрирующем. – Демиург где-то здесь, в Криафаре. Неужели так трудно найти того, кто умирал и внезапно вернулся к жизни? Это – непременное условие, Шип.

– Но это единственное непременное условие, гвирта, и его недостаточно! Ведь в Криафаре множество людей, а мы даже понятия не имеем, мужчина это или женщина, возраст, внешность, социальное положение и… И маги благодаря предсказанию Варидаса тоже знают о демиурге, госпожа. И они тоже будут его искать, искать, чтобы вернуть обратно, потому что пребывание демиурга в созданном им самим мире опасно. Время сворачивается в кольцо, словно проглотившая хвост випира, и…

– Мне нет дела до времени! Я от него устала. Ты знаешь больше других, шипохвост. Ищи демиурга!

– Больше других?

– Кровь демиурга исцеляет.

– Но я не могу брать кровь у всех подряд и проверять! Я и пирамиду-то не имею возможности покидать надолго.

– Думай, думай, шипохвост… смотри по сторонам. Ищи. Надейся на удачу. Нам действительно нужно поторопиться… я знаю, я чувствую. Свобода так близка. Моя и твоя свобода!

Стоящий перед каменной стеной маг кивает и делает шаг назад, однако почти тут же дёргается, давя слабый крик. Тоненькая змейка, молодая рогатая випира с кожаными наростами на голове, благодаря которым она и получила своё название, стремительно проползает в узкое пространство между тканью брюк и кожей. Сворачивается в кольцо на щиколотке.

Яд этой змеи не настолько сильный, как у золотого скорпиутца, взрослого здорового человека не убьёт, но парализует шагов на пять-шесть.

– Помощник, – в голосе Лавии проскальзывает нечто, похожее на улыбку. – Мало ли что.

Глава 26. Криафар.

Заснула я только под утро.

Не то что бы увиденная сценка настолько поразила меня, чтобы напрочь лишиться сна и покоя, но было тоскливо и тошно. Конечно, я не невинная юная Крейне, чтобы терять сознание и романтические иллюзии при виде законного супруга, хладнокровно задирающего подол первой попавшейся служанки на глазах у жены. Я знала, что Тельман был капризным, избалованным и порочным мальчишкой, я и хотела, чтобы он таким был до поры до времени, но то, что он вытворил сейчас, явно выходило за все мыслимые рамки.

Почему он поступал так? Как будто мстил. Что эта впечатлительная, милая, хрупкая девочка ему сделала?

Господи, да ничего она ему не сделала, не было у Крейне никаких страшных секретов, скелетов в шкафу и подводных камней, не представляла она из себя ничего особенного. По моей задумке, это была чистая и наивная девушка, с искренней симпатией и надеждой смотрящая на своего юного супруга, не знающая о специфической репутации Тельмана Криафарского. Та, что запросто могла бы влюбиться с первого взгляда и долго закрывать глаза на измены, но породить такую ненависть… Впрочем, в который раз я могла убедиться – мои герои зажили собственной жизнью. Что мешало им иметь личные тайны от своего создателя?

Светловолосая Айнике разбудила меня, приоткрыв тяжёлые шторы.

– Простите, Вирата, – потупилась она. – Вират Тельман ожидает вас на завтрак.

– Я не приду.

Глаза служанки широко распахнулись, видимо, она представила, как сейчас идёт к не в меру похотливому господину с докладом об отказе строптивой супруги и закономерно следующий за этим приступ королевского раздражения, заранее приводящий её в ужас.

Спал ли он и с ней тоже? И с ней, и с каждой встреченной во дворце девкой? Кроме, пожалуй, Тиры Мин, которая и за женщину-то у него не считалась. Судя по всему, к брюнеткам Тельман пристрастия действительно не питал.

Злость была слишком сильной. Но я постаралась не выдать её хотя бы голосом:

– Я не приду. Неважно себя чувствую. Принесите завтрак сюда.

– Но, Вирата…

– Тебе по сто раз нужно всё повторять?!

Девушка тут же безропотно повиновалась, а мне на миг стало стыдно. Но только на миг: в конце концов, единственное, что я могла в действительности сделать для них для всех – это выбраться отсюда живой и невредимой и дописать чёртову книгу. Но как выбраться?

Пожалуй, бежать из дворца еще рано, да и некуда. Вокруг – каменная пустыня, жаркий час гнева в полдень и стужа по ночам, жуткие озверевшие бродяги и ядовитые твари, а то и что-нибудь похлеще. Возможно, стоит навестить магов. Открытый день уже, вероятно, прошёл, я как раз собиралась о нём писать, впрочем, надо выяснить. В любом случае, можно придумать способ поговорить с ними…

Дверь распахнулась, Вират Тельман снова стоял на пороге, весь помятый, взъерошенный и серый, не только глазами, но и лицом. Я села в кровати – по крайне мере, новая ночная сорочка, закрытая и непрозрачная, позволяла мне это сделать.

– Выйдите и закройте дверь. С той стороны.

– Подождите, Крейне…

– Убирайтесь.

Дверь он действительно закрыл, но с этой стороны, и мне моментально стало не хватать воздуха.

"Его вообще не существует, не существует, не существует…" – надо твердить, как мантру, и возможно, тогда… Но как же "не существует", когда вот же он – стоит в каких-нибудь паре метров, лохматый, насупленный, точно домовёнок – так и тянет протянуть руку и пригладить пальцами волосы. Тоже мне, король…

– Крейне. Простите меня.

Я приподняла брови, а Тельман повторил, глядя куда-то вбок:

– Простите. Вчера я не должен был… я был не в себе.

– А мне как раз показалось, что подобное поведение для вас в рамках обычного.