Текст книги "Книга (СИ)"

Автор книги: Ефимия Летова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 27 страниц)

– Без даров, – подхватывает голос потерявшего тела мага-метаморфа Рентоса. Интересно, чувствует ли он сам себя каким-либо образом в пространстве – или нет? Отчего-то мне кажется, что он стоит прямо у меня за спиной – не лучшее чувство.

Я их боюсь. Их невозможно не бояться – они слишком другие. Каждый из них уже где-то за пределами смерти. Самый старый из магов Тианир, выглядящий, как сшитая из лоскутов кукла или жертва безумного патологоанатома, улыбается мне, словно пожилой отец внезапно приехавшей погостить дочери.

Вот только никакая я не дочь – скорее, наоборот. И вместе со страхом внутри меня вопреки всему колотится виноватая нежность, а рядом с ней – странное эйфорическое чувство, слишком напоминающее счастье.

Они существуют!

…почему Нидра не выдала меня?

– Крейне Криафарская… жена беспутного и бестолкового Вирата Тельмана, – нараспев произносит Стурма, всё так же рассматривая меня, словно картину в галерее перед покупкой. – Вирата Тельмана, который никогда к нам не приходил.

– Я хотела спросить о нём, – решаюсь я начать с малого. – Мой супруг… болен.

И тут до меня доходят слова Стурмы.

– Никогда к вам не приходил?! Не пытался вылечиться? И даже в детстве Вират Фортидер никогда его не…

Стурма качает головой.

– Не жена, судя по тому, что нетронутая, как пустыня. Невеста, – хмыкает Варрийя, удивительно мирная сегодня, но даже с таким настроением от неё так и веет агрессивной искрящейся энергией. Скрещивает руки-лезвия перед собой. – Невеста без места.

– Да вы что, вон оно как… Вот ведь…! – с чувством высказывается Рентос. – Да он… Ему бы… Да я бы..!

"Импотент" и "мудак" – это самые приличные слова, а часть ругательств я даже и не знаю. "Випирина гонада"?! Хотя, возможно, мне просто послышалось.

– Простите, – начала было я, потому что разговор явно пошёл в другую сторону, но прощать меня никто не собирался.

– Последние сто пятьдесят лет люди только и делают, что просят нас о чём-то, – мягко произнёс Тианир, которого матерная эксапада Рентоса совершенно не впечатлила. – Мы, дорогая Крейне, уже давно поняли, что людям зачастую нужно совсем не то, чего они якобы хотят. Обычно мы молчим об этом…

– Но ты сама пришла, так что не жди, что эти злые существа будут тебя щадить, – сероглазый Вестос улыбается, плотнее запахивая на продырявленной груди плащ.

– Что мне нужно? – спрашиваю я эхом, невольно поддавшись их влиянию, их воздействию. Их обаянию, возможно, никем, кроме меня, не ощутимому.

– Очень скоро тебе придётся уехать отсюда, – произносит Стурма, и я не могу сказать, о чём она: о ссылке ли неугодной супруги в Силай или о возвращении демиурга-Кнары в свой реальный мир.

– Но ты могла бы остаться, – неожиданно подхватывает Варрийя. – Могла бы, Крейне Криафарская. Ты хотела сказать, что хочешь спасти этот мир и мужчину, который тебе нравится, несмотря ни на что? Это так – и не так.

– Они так устали от того, что Варидас бездельничал полтора века, что сами подались в предсказательницы, – Рентос грохочет где-то у меня над головой.

– Спасти всегда хотят только себя самого, Вирата, не питай иллюзий. Обрести себя.

– С тех пор, как не стало нашей Лавии, – Тианир выглядит безмятежным старцем, мудрецом, ожившим портретом некоего античного философа. Но меня не обманешь этим благообразным внешним видом – Тианир не так уж прост. – Нас осталось восемь вместо девяти. Видишь ли, это не та перемена, с которой легко смириться.

Сказать по правде, мне не хочется, чтобы он продолжал. Но я знаю, что они всё равно продолжат. А ведь Рем-Таль меня предупреждал…

– У меня нет никакой магической силы. Никаких способностей.

– Но ведь магом нельзя стать, можно только родиться? – звонкий, удивлённый голос Вертимера не разрывает тишину, а погружается в неё, как брошенный в болото камень.

– Верно, но из каждого правила есть исключения, – по-прежнему мягко говорит Тианир. Так маньяк-убийца убеждает связанную по рукам и ногам жертву с кляпом во рту, что она всегда мечтала умереть на помойке с выпущенными наружу внутренностями. – Лавии больше нет, но она умерла не так, как следовало. Милостивая Шиару и благостный Шамрейн не забрали её душу, её магию, её силу. Только жизнь. И она в некотором смысле всё ещё здесь.

– О чём ты? – Вестос стряхивает серебристые пряди с плеч.

– Сила Лавии ещё здесь, и кто-то может её получить. Занять её место.

– Обряд стильхо? – Варрийя облизывает губы, такие красные, что они кажутся окровавленными. А возможно, так оно и есть.

– Существует такой обряд, – кивает Тианир, тянет себя за бородку. – Обряд, позволяющий призвать силу убитого мага в чистое невинное тело.

– Стильхо?! – возмущенно гудит невидимый Рентос. – Нет, я тоже хочу, чтобы нас стало девять, но я бы не позволил, чтобы меня выпотрошили как самку галлуса! Мне были дороги мои потроха!

– Чтобы вместить магию в тело, изначально для неё не подготовленное, нужно освободить пространство, – Тианир пожимает плечами так, словно удаление детородных органов, селезёнки, желчного пузыря, щитовидной железы, почки и одного лёгкого является чем-то обыденным. "Освобождение пространства"… Я знаю, как выглядит бесполое безволосое существо после обряда стильхо, это не вошло в основной план книги, но когда-то я придумывала что-то вроде отряда элитных магических воинов.

– Тебе страшно? – с любопытством спрашивает Стурма. – Но никто не может, никто не собирается принуждать тебя к чему-то. А ведь так ты сможешь остаться здесь, как ты и хочешь – на самом деле. Обрести силу, какой у тебя никогда бы не было. Свободу.

…да, силы у меня не было. Там, в своём мире, по уши погружённая в его проблемную тревожную суету, будучи единственным и неповторимым демиургом Криафара, я не чувствовала собственного могущества. Здесь я вообще была ничем, липовая королева, заблудившаяся душа в чужом теле. Хочу ли я на самом деле спасать мир, спасать Тельмана, которому я не нужна, хочу ли я вернуться обратно – или обрести свою судьбу?

Может ли быть, что то, что предлагает мне Тианир – и есть моя судьба?

Я трясу головой. Что за бред. Может быть, Нидра воздействует на меня?

"Нет"

Маги смотрят на меня выжидательно, а я чувствую себя загнанной в угол. Я думала, что это мне нужны они, а оказалось – я нужна им.

"Они не знают"

Нидра неподвижна, всё ещё повёрнута к нам спиной. Её голос раздаётся внутри моей головы.

"Почему ты им не сказала?"

"Что толку? Им нельзя говорить"

"Почему?"

"Демиург в созданном им мире лишён магических способностей и почти беспомощен. Но это не означает, что его жизнь, а особенно его смерть нельзя использовать. О демиурге знают. Его ищут"

"Кто?"

Вот теперь мне стало страшно. Чёрт, чёрт, чёрт.

"Я не выдаю своих" – Нидра равнодушно транслирует мне собственные мысли. Спорить с ней бесполезно, да и времени нет.

"Но не ты?"

"От твоей смерти я ничего не выиграю. Месть меня не интересует"

"А чего ты хочешь?"

Слушая шелест мыслей ослепшей и оглохшей после проклятия менталистки, я обвожу взглядом каменную залу. Вертимер возится со своим цветком, Вестос вдыхает запах недоступного для него вина…

– Мне надо подумать, – выдавливаю я, перевожу взгляд на одну из стен и вижу проступающие руны, округлая вязь, напоминающая корейскую письменность. Я знала, что древние жрецы, предшественники служителей, общались с духами-хранителями письменно, но знание этого языка давно утеряно.

А язык остался.

– Думай, – выдыхает Рентос мне в самое ухо.

– Думай, Вирата, – от широкой улыбки Стурмы несколько язвочек лопается, гной стекает по подбородку.

«Думай».

– Я провожу, – говорит Вестос, поднимаясь, от его резкого движения плащ на груди распахивается, и я вижу дыру, огромную, неисцеляемую брешь.

В этот момент мне кажется, что жуткий обряд стильхо не такая уж необходимость для принятия магии.

Просто тот, кто пополнит Совет Девяти должен быть своим в полном смысле этого слова. Что-то безвозвратно утратившим, ощущающим вечную тоску по недостающей части себя самого.

Глава 38. Криафар

Не так уж много информации к размышлению, но я выхожу из Пирамиды… не то что бы ошеломлённая, скорее, нагруженная тяжёлыми мыслями. Мыслями обо всём сразу.

Криафарские маги – безумные существа, стоит ли прислушиваться к их словам? Теперь, когда жар дневного светила усилился многократно, и по лицу заструился пот, сознание самым парадоксальным образом прояснилось.

…как я вообще могла слушать эти бредовые речи про изуверский обряд наполнения магией, про мою судьбу и желание остаться здесь? Немыслимая чушь. А вот то, что Тельмана они ни разу не видели – интересно. Очень и очень интересно. Я даже остановилась, отчего идущий сзади по моим следам Вестос чуть не врезался мне в спину.

А чем Тельман вообще болен? Почему Вират Фортидер не отвёл его к Стурме ещё в раннем детстве? Сам старший король пришёл в себя уже после "открытого дня", и, кажется, к целительнице тоже не обращался, хотя это-то я как раз могу понять. Вират не цепляется за жизнь без любимой супруги или не верит в слабые способности магички, или у них давний конфликт, или он настолько демократичен, что не решился побеспокоить магов вне установленного расписания встреч – ещё одна чушь, но пусть будет так! Но не использовать все шансы, все возможности для излечения собственного ребёнка…

Рем-Таль, стоящий навытяжку между двух камалов, на мгновение изменил своей выдержке и подался мне навстречу, словно пытаясь прочесть по моему лицу результат поездки, за которую мог нехило схлопотать от Тельмана, если тот каким-нибудь образом о ней бы прознал. Впрочем, наверняка предусмотрительный страж продумал заранее какие-то аргументы в свою защиту. Я же предлагала ему всё свалить на меня – так он и свалит. А что сделает Вират со мной… Может быть, ничего не сделает – перед отцом придётся объясняться. Ну, покричит, нагнёт ещё какую-нибудь девицу в качестве мести, а может, даже двух – переживу. Будет противно и обидно, обидно от своей обиды, но – переживу.

– Ужасно жарко, – я знала, что Вестос остался внутри и не может нас подслушать, но внезапно закрутившийся вокруг меня прохладный ветерок красноречиво свидетельствовал о том, что маг воздуха не просто так отпустил меня и забыл. Вряд ли ветер дует со злостными шпионскими намерениями, но ощущение незримого присутствия никак не проходило.

– Разумеется, Вирата, – Рем-Таль тоже никак не прокомментировал природный каприз. – Уже почти что час гнева. Боюсь, нам придётся остаться здесь.

– Слишком долго.

– Разумеется, но боюсь, в ином случае мы попросту не дойдём. Животные не выдержат. А здесь, – он махнул рукой на окаменевшую песочную беседку, – можно переждать жару. Так будет разумнее и безопаснее.

Так было разумнее и безопаснее, но вынужденная стоянка нервировала. Садится прямо на песок не хотелось, стоять на одном месте было трудно. Рем-Таль слабо улыбнулся – или мне только почудилось, как дрогнули уголки его губ? Страж снова похлопал камала, и тот послушно опустился передо мной.

– Устраивайтесь с комфортом, Вирата. Не так уж долго нам ждать, особенно с учётом этого прохладного подарка.

– Он плохо пахнет! – вот уж не знаю, откуда в моём голосе берутся эти капризные интонации маленькой избалованной девочки, которой я никогда, кажется, не была. Возможно, я просто подхватываю невольно предложенную Рем-Талем игру в инфантильную королеву и верного стража, ни с кем другим я такой не становлюсь.

– Просто подумайте о чём-то другом. Отвлекитесь.

– Ну, тогда расскажите мне что-нибудь. Расскажи.

– Что вы хотите?

Я хочу спросить его о Тельмане. О его болезни, о его детстве, о его первой женщине, бросившей юного принца не без участия короля, не желавшего этой связи, и самого Рем-Таля, подкупившего соблазнившего девицу воина. Но вслух говорю совершенно другое:

– Расскажи мне, как был проклят Криафар.

Я знаю эту историю, я сама её сочинила. Но Рем-Таль, его слова, лаконичные, сухие и точные, заставляют меня пережить всё заново, с позиции жителя, а не автора. Я сижу на камале, а Рем-Таль, не боящийся никого и ничего, стоит на песке, прислонившись спиной к своему животному, и говорит о конце света, который я устроила этому миру, чтобы в ином, бесконечно далёком мире кому-то было не скучно скрасить поездку в метро на нелюбимую работу из дома, полного забот и хлопот, чтением ещё одной фантастической книжки о несуществующем и прекрасном.

* * *

– Можно ехать, Вирата.

Я сонно вздрагиваю и приподнимаюсь со спины смирно лежащего неподвижно зверя. То ли совет Стража "отвлечься" подействовал, то ли я просто привыкла, но неприятного гнилостного запаха от жёсткой шкуры камала действительно больше не ощущалось. И это хорошо – в отличие от того, что поездка слишком затянулась, а я позорно провалилась в сон.

– Едем.

Ну и хороша я: лицо наверняка помятое, в уголке губ засохла ниточка слюны… Сон на свежем воздухе, чтоб его. А вот Рем-Таль собран, как всегда: впрочем, при его службе другой человек и не выдержал бы. Неужели находясь рядом с Тельманом, он всегда оставался именно таким, год за годом игнорируя оргии, пьянки, употребление дурманящего порошка?

Страж снова похлопал камала по боку, призывая встать, протянул мне поводья… И в этот момент животное захрипело, дёрнулось с такой силой, что я вывалилась буквально в руки Рем-Таля: равновесие он потерял, и мы рухнули в золотой песок, а затем каким-то нечеловеческим рывком он перебросил меня через себя, подальше от обезумевшего животного. Камал повалился на бок, судорожно дёргая ногами и головой, бока вздымались рывками, глаза закатывались.

– Что…

– Похоже на укус випиры, – Страж, в отличие от меня, самообладание сохранил. – У неё сильный яд почти что мгновенного парализующего действия, но для следующего укуса твари требуется время подкопить яд.

Меня затошнило и замутило, на собственные почти голые ступни смотреть не хотелось.

– Надо вернуться к магам, пусть они…

– Вы не успеете. Через шаг всё закончится.

Агония умирающего животного была ужасна, и как бы я ни боялась змей, как бы ни заходилось всё внутри от ужаса, страха и жалости, я наклонилась над почти уже переставшим дёргаться камалом, чьё тело, такое крупное и мощное, дрожало, точно лист на ветру. Протянула руку погладить – жест бессмысленный, ненужный, ничего не способный изменить.

– Вирата, вы бы отош…

Рем-Таль договорить не успел – очередная судорога вдруг едва ли не выгнула тело зверя дугой, камал вдруг резко поднял голову и прихватил меня за ладонь острыми тёмными зубами. Я взвизгнула, не удержавшись, кровь капнула на морду, на свалявшуюся от слюней бордовую шерсть около рта.

– Вирата!

Рем-Таль отдёрнул меня, схватил за руку, видимо в красках представляя себе последствия: мало того, что поспособствовал моему побегу, так ещё и вернул в неполной комплектации.

Рука была на месте, и все пять пальцев – тоже, клык камала содрал кожу, однако с учётом того, что зубов он явно никогда не чистил, заражение могло быть весьма вероятным. Пока я тупо смотрела на окровавленную кисть, Страж развил бурную деятельности: вытащил мешок из-под затихшего камала, извлёк флягу с водой, какую-то мазь, промыл, помазал и перебинтовал мою руку куском ткани, безжалостно оторванным от его головного платка, местного аналога куфии. Заставил своего камала опуститься и взобрался на него.

– Поехали, Вирата.

– Как? – я всё ещё медлила, точно старенький компьютер со множеством открытых вкладок и недостаточным объёмом памяти.

– Единственным, к моему сожалению, доступным нам способом. На моём камале. Приношу свои извинения, – сарказм ощущался явственно, но был недоказуем.

– А… он? – я кивнула на мёртвое животное.

– К завтрашнему утру от него останутся только кости. В пустыне всё, что не движется, идёт в пищу.

Внезапно Рем-Таль наклонился ко мне, ухватил под мышки, как ребёнка, и усадил перед собой. Его камал поднялся, а я запоздало возмутилась:

– Да ты совсем уже..!

– Давайте вернёмся во Дворец, там вам непременно дадут другого мёртвого камала для игр в оплакивание и похороны.

Моя спина прижималась к его груди, и я не находила в себе сил даже отстраниться, не то что сопротивляться.

– За что мне держаться?!

– Вы не упадёте.

Мы двинулись вперёд, а я ухитрилась на повороте скосить глаза на мгновенно разлетевшуюся пылью каменную беседку. И…

– Рем-Таль..!

Страж обернулся тоже, и резко остановил свой живой транспорт. Мы замерли, глядя во все глаза – я смотрела во все глаза, это как минимум – на то, чего быть не могло по определению.

Мёртвый – как мы оба были уверены – камал вставал.

Чуть пошатываясь, он тяжело поднялся, присыпавший его песок слетел, точно пыль со старой библиотечной книги, наконец-то понадобившейся какому-то читателю. И на зомби зверь никак не походил. Пятую долю шага спустя он окончательно обрёл равновесие и внезапно рванул куда-то вдаль чуть ли не галопом.

Стоило ему скрыться из виду, как Рем-Таль развернул своего зверя и направил его в противоположную сторону.

* * *

Зеркальный амулет, отводящий глаза, разбился, вероятно, при моём падении на Рем-Таля с камала – обнаружив этот факт Страж, кажется, выругался. Не на меня, просто так. Словно нашкодившие дети, мы возвращались, уже не питая иллюзий по поводу того, что наша вылазка останется незамеченной. Время неумолимо двигалось к вечеру, недовольный двойной нагрузкой камал плёлся медленно, будто бы с каким-то мстительным удовлетворением пытаясь задержать наше и без того позднее возвращение.

На мою прочувствованную речь о том, что я возьму всю вину на себя, Рем-Таль не обратил ни малейшего внимания, как на бестолковый детский лепет. Я чувствовала его тело, так непозволительно интимно прижатое к моему собственному, и, возможно, поэтому ощущала себя неоправданно храброй. Что чувствовал он, оставалось для меня загадкой.

При появлении на горизонте жилых построек Рем-Таль пошёл пешком.

– Давайте я где-нибудь погуляю с десяток шагов, а ты вернёшься первым? – неуверенно предложила я, но Страж только отрицательно мотнул головой. Оставлять меня одну он явно не собирался. Похоже, он уже смирился с неизбежным и не пытался даже как-то его отсрочить. Так что во Дворец мы зашли вместе, и к моим королевским, так сказать, покоям тоже подошли вместе. Жиэль и Айнике выбежали мне навстречу, и по ужасу в их глазах я поняла, что меня хватились. Запас везения явно закончился с выходом из Пирамиды.

Дверь спальни Крейне распахнулась, и я увидела на пороге Тельмана. Он обвёл нас с Рем-Талем, тенью стоявшим за моей спиной, мутным расфокусированным взглядом, и у меня внутри всё сжалось.

– Моя дор-рогая жена, мой дор-рогой др-руг, как пр-риятно, что вы оба здесь! Заходите, не стесняйтесь, есть важный р-разговор. И ты, Р-Рем, заходи. Судя по всему, спальня моей Кр-рейне тебе уже знакома?

«Не твоей» – хотелось мне огрызнуться. Спорить или пытаться что-то объяснить неадекватному Тельману было совершенно бессмысленно. Рем-Таль молча зашёл за мной.

– Судя по вашему виду, вы шли пешком до самого Охр-рейна – и не дошли? – Тельман опустился на мою кровать и разглядывал нас, явно стараясь что-то разглядеть сквозь пелену дурмана в глазах.

– Судя по вашему внешнему виду, – начала было я, но он махнул рукой и резко поднялся, шатнувшись и, тем не менее, удержавшись на ногах. Протянул ко мне руку – но не коснулся.

– Целый день с отцом – это такие нер-рвы, – пьяно пожаловался законный супруг. – Он всё талдычет про наследников, как будто я племенной лохтан. А я говор-рю ему, – Тельман чуть повернулся в сторону Рем-Таля, немного повысил голос, – что на неё у меня не стоит, но ему же, как обычно, плевать. Он меня пр-пр-резирает, Р-рем. А вот тебя он любит, как сына, да… И я подумал, что близких людей надо р-р-радовать. Вир-рату нужен наследник. Пр-риступайте. Сделайте папаше внучка. Это пр-риказ.

– Вы чего, мозги-то окончательно отключились? – ласково поинтересовалась я, а Тельман вдруг толкнул меня, резким, но выверенным движением, и я упала на кровать спиной.

– Пр-риступай, Рем. Она же нр-равится тебе, да? Хор-роша. Да… Иначе ты не побежал бы за ней, как лисак за течной сучкой. Или вы уже? Возьми её, я р-разрешаю, я тр-ребую. Отцу нужен наследник, ну же, давай. Вир-рат Фор-ртидер будет только р-рад. Ты спр-равишься, я же столько лет тебе показывал, что нужно делать…

Пр-риступай!

Глава 39. Криафар.

Не в силах смотреть на перекошенное полубезумное лицо Тельмана я перевожу взгляд на Рем-Таля. А если он решит, что худой мир с сюзереном, которого знает много лет, куда лучше, чем защита чести, достоинства и невинности маленькой кратковременной королевы? Вполне возможно, что Страж в курсе планов своего Вирата насчёт скорой имитации моей смерти и пожизненной ссылки за границу. Внезапно я подумала, что боюсь Рем-Таля гораздо, гораздо больше, чем Тельмана, что бы он там не употреблял и какую бы мерзость не выдумывал.

С Рем-Талем я, пожалуй, в случае чего не справлюсь – ни силой, ни уговорами. «Вы идеальны, Вирата»… Стану ли я идеальнее от того, что окажусь в полном его распоряжении? Уже, можно сказать, оказалась…

Судя по всему, я ему нравлюсь. Несколько сотен шагов на одном камале вплотную друг к другу позволили это заметить, хотя думать об этом и не хочется. Может быть, он не упустит такой шанс, понимая, что второго уже не будет.

Может быть, он считает это чем-то нормальным.

Что, если…

– Ну же, это пр-риказ! А р-ры-рыпаться она не будет. Ещё и спасибо скажет. Она заск-ск-скучала… Все беды от безделья, отец всегда говор-рил.

Тем временем Тельман извлёк откуда-то из-за пазухи нечто до боли напоминающее наручники: металлическую гибкую восьмёрку.

Лицо Рем-Таля по-прежнему бесстрастно, но в глазах его мелькает что-то такое… что-то такое, что я понимаю: еще четверть шага, и он ударит Тельмана, да так, что завершить инцидент мирно хотя бы для ни в чём не повинного Стража уже будет попросту невозможно.

Не злость, не страх за себя, а страх за него заставляет меня стряхнуть оцепенение.

– Рем-Таль! – выкрикиваю я. – Я ваша Вирата, и у меня не меньше оснований вам… приказывать. Уходите. Немедленно!

– Стр-роптивая! – Тельман хватается за стену, пытаясь удержаться в вертикальном положении. – Рем-Таль! Иг-ик-гн… тьфу, Игнор-рируй!

– А я сказала, уходите!

– Нет, он останется!

Рем-Таль переводит несколько растерянный взгляд с меня на Тельмана, а меня неожиданно разбирает истерический смех.

– Уходите, Рем-Таль. Мы с Виратом сами тут разберёмся, насчёт наследника. От кого и когда, и каким образом. Это личное дело. Семейное, так сказать. Вас оно не касается.

– Да какого випирьего выродка ты командуешь моим Стражем?! – почти обиженно и почти чётко выдаёт Тельман, и я зажимаю рот кулаком, чтобы не расхохотаться.

– А ты мне помешай, – насмешливо говорю я. – Запрети, ну, давай! Что ты мне сделаешь? Охрану вызовешь? Чтобы весь Дворец знал? Кастинг осеменителей проведём? Рем-Таль, уходите немедленно. Считайте, что я говорю от лица Вирата Фортидера.

– Вирата…

– Мы разберёмся сами.

– Стоять! Не смей! – в голосе Тельмана звучат едва ли не панические нотки, и я, даже понимая, что вряд ли он может показать себя перед Стражем хуже, чем уже показал, не хочу доводить до предела. А вообще, я тоже могу поиграть в такие игры, если уж они ему нравятся.

Подхожу к Рем-Талю и встаю между ним и Тельманом. Кладу руку на грудь Стража, тяну ладонь к обнажённой шее. Горячая. От него веет теплом.

– А, возможно, вы и правы, мой Вират. Он гораздо лучше. По крайне мере, не шарахается от меня. Не нюхает всякую дрянь. Уверена, дети от него будут лучше. Красивее… Говорят, красивые дети рождаются от сильных мужчин. Оставайтесь, Рем-Таль.

– Нет, это вообще выходит за всякие р-рамки! – Тельман машет ладонью перед лицом, будто пытаясь отогнать невидимых мошек.

– Вы правы, Вирата. Вам лучше разобраться самим. Прошу меня простить… – Рем-Таль пятится, дверь закрывается, а мы с Тельманом остаёмся одни.

Ощущение собственной власти, контроля надо всей этой абсурдной ситуацией пьянит не меньше, чем порошок из золотого скорпиутца.

– Да что ты себе позволяешь?!

– Действительно. Надо позволять себе гораздо, гораздо больше.

– Что?!

– А ведь вы боитесь меня, Ваше Величество. Ты боишься.

Тельман и впрямь следит за мной, как следил бы за випирой, покинувшей еще треть шага назад казавшуюся такой надёжной клеть и теперь извивающуюся перед ним, раздувающую небольшой капюшон с золотистыми кольцами. Я подхожу к нему почти вплотную, вытягиваю запястья вперёд,

– Ты же этого хотел? Ну, давай. Без помощников уже не то, да?

– Не трогай меня, – одними губами говорит Вират, а я смеюсь в голос, уже не в силах сдерживать истерику.

– А если трону? Мне, как ты понимаешь, нечего терять.

– Пожалуйста… Не трогай.

– Что-то меня ты не сильно жалел. Не удивлена, что твой отец ни в грош тебя не ставит. Никто не ставит.

И пока Тельман переваривает услышанное, я почти повторяю его давешний жест – резко толкаю в грудь так, что он подает на кровать, почти не думая, вырываю из его рук восьмёрку-наручники – один из замочков открывается – и пристёгиваю его руку к металлическому бортику кровати.

– Никогда не думала, что моего мужа нужно будет удерживать в спальне исключительно грубым насилием.

– Пусти! – в его глазах паника, а я вдруг вспоминаю про его мифическую – или не мифическую? – болезнь.

– Придёшь в себя – поговорим.

– Ты не понимаешь…

– Объяснишь.

– Мне нужно ещё это золотистой дряни, – облизнув губы, внезапно почти трезвым голосом произносит Тельман. – Через десяток шагов нужно повторить дозу. Иначе…

– Ещё чего. Потерпишь.

– Но так нельзя! Мне будет плохо…

– Мне тоже было плохо, – я приближаю своё лицо к его, и Тельман вжимается в пуховую подушку. – Очень плохо и очень больно, целых два года, милый. Так что теперь я глуха. Как минимум до рассвета.

* * *

В гордом оскорблённом молчании Тельман не продержался и двадцати минут, то есть, простите, четырёх шагов. Начал ныть.

– А вы говорили, что в моём присутствии вам спокойно, как в одиночестве! – я мстительно повернулась к нему спиной, не зная, чем занять себя. Наконец, схватила чистый лист и графитовую палочку и принялась рисовать абстрактные линии, окружности и штрихи.

– Крейне-е…

– Ты мне обещал вести себя прилично. А что вытворяешь?

– Ты сама виновата!

– Я?! – такого нахальства я не выдержала, развернулась и уставилась на него, побледневшего больше обычного. Кажется, его лоб был влажным – хотя в комнате было прохладно, на коже Вирата проступил пот, серые глаза потемнели до черноты. Но его болезненный вид нисколько меня не впечатлил. – Да ты совсем берега потерял! Какой бы дряни ты не обнюхался, это ничего не меняет и ничего не оправдывает! Ты предложил меня изнасиловать, а виновата я?!

– Сначала я обнаруживаю вас полуголой и пьяной в мастерской этого выродка Гаррсама! – вызверился Тельман, дёрнулся и выругался. – Потом мой Страж встречается с вами во Дворце тайно, захаживает в вашу спальню, а потом… Где вы были целый день?! Вместе?

– Это что, сцена ревности, что ли?! У тебя от этой дряни мозги отказали окончательно. Если было чему отказывать. Не собираюсь я ничего объяснять.

– Ты моя жена!

– Шутка удалась, мне уже смешно.

Я снова принялась терзать несчастный лист.

Злые интонации в его голосе моментально сменились жалобными.

– Я не буду так, больше вообще не буду, я обещаю… Я так устал, я пришёл к тебе, и обнаружил, что тебя нет с самого утра, что Рема тоже нет, не знаю, почему, но это было просто убийственно невыносимо. Я знаю, что это всё я, но… Я очень устал, я сорвался, это в последний раз! Но сегодня мне нужно ещё, непременно, я принял только половину того, что нужно. Принеси мне, Крейне, пожалуйста, у меня в комнате есть место, где хранится эта золотая мерзость…

– Тебя же нельзя оставлять одного? – я снова повернулась. Только один раз видела наркоманскую ломку, в каком-то поучительном видео для подростков типа «или ЗОЖ, или умрёшь». Надеюсь, муженёк не выдаст чего-нибудь в таком же духе и как минимум не уделает мне кровать.

– Крейне, пожалуйста, мне нужно, мне очень нужно. Честно. Только сегодня. Сейчас. Прямо сейчас…

– Говори, где.

Пока он давился объяснениями через нарастающую дрожь, с трудом сглатывая слюну, я думала. Прикидывала. Вряд ли когда-нибудь мне ещё удастся повернуть обстоятельства в свою пользу так, как сейчас. И никто не знает, что придумает Тельман утром, как и кому прилетит за эту ночь на трезвую его голову.

Времени на раздумья оставалось немного, звать на помощь слуг или Стражей не хотелось. Рем-Таля я уже подставила – дальше некуда.

– Кр-рейне… Пожалуйста. Поторопись. Поторопитесь… Мне правда очень, очень плохо. Крейне, умоляю, мне надо, прямо сейчас…

Кто-то робко поскрёбся в дверь, а я сердито дёрнула себя за прядь волос. Кажется, пора повесить на двери табличку: "Королеву просьба не беспокоить".

Глава 40. Наш мир.

Маленький Тель в коридоре заходился в истерике, кричал каким-то странным визгливым голосом что-то нечленораздельное, говорить он, судя по всему, ещё не умел. Как вообще такие детки учатся говорить? Как он слышит происходящее вокруг?

Вячеслав стоял, склонившись над ним, и выражение беспомощной растерянности на его лице внезапно вывело меня из себя ещё больше, чем даже безумное похищение с литературной подоплёкой.

– Не хочет раздеваться, – горе-похититель уставился на меня поверх очков, на донышке его тёмных глаз плескалось искреннее, я бы даже сказала, исконное мужское недоумение из разряда «стиральная машина регулярно похищает мой второй носок», «этого супа ещё пять минут назад не было в холодильнике, я клянусь!» и «как это, неинтересно смотреть футбол?!».

Я подняла ребёнка и прижала к себе, мокрые сапоги – дождь, что ли, на улице? – колотили меня по животу с неожиданной силой.

– Тшшш, – зашептала я ему в прикрытое шапкой ухо, то, что без слухового аппарата. – Ш-ш-ш, Тель! Пойдём-ка, посмотрим, какие игрушки тебя целый день ждали в комнате. Ждали и ждали, пока Тель вернётся из садика…

Так, с орущим ребёнком на руках мы потихоньку отступали по коридору в сторону тихой и тёмной детской. Постепенно надрывные рыдания становились тише. Вячеслав не стал препятствовать и вмешиваться – спасибо хотя бы за это.

Пусть своих детей у меня и не было, но с маленьким Телем мы как-то однозначно находили общий язык. Он обхватил меня руками за шею и сопел, как-то сердито и одновременно беспомощно, а я ходила с ним, то ли укачивая, то ли просто меряя шагами комнату, и бормоча всё, что приходит в голову:

– Не повезло тебе, дружок. Знаешь, я вот смотрю на тебя – и все мои теории заговора и трагические мысли летят в тартарары. Почему-то я никак не могу поверить, что люди могут так издеваться над маленьким ребёнком в угоду каким-то своим идеям, даже если это очень-очень странные люди. А твои родители – странные люди. Кажется, до Книги им есть куда больше дела, чем до тебя, уж прости, что говорю это вслух, надеюсь, это не нанесёт тебе психологическую травму, то есть, не травмирует больше, чем уже есть… Знаешь, наверное, я тоже сумасшедшая, но вдруг всё это правда, и Карина вернётся после того, как я закончу роман? И хотя бы у тебя всё будет хорошо. Наверное, она тебя любила и заботилась о тебе… Глупо, но мне так хочется в это верить.