Текст книги "Книга (СИ)"

Автор книги: Ефимия Летова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 27 страниц)

Маг так же бережно, как и доставал, спрятал склянку с остатками крови в карман и скороговоркой начал читать текст Призыва. Человек вжался в стену. Незнакомые, чужие слова не то что бы пугали – вымораживали изнутри. Человек из Дворца был не робкого десятка – во всём, что не касалось магии. И несмотря на весь свой жизненный опыт, сейчас чувствовал себя беззащитным ребенком перед самым большим детским кошмаром: неконтролируемой яростной силой взрослого.

Маг дочитал, замолчал, склонился на недвижимой девушкой. Грудь, детская, почти плоская, едва-едва взымалась, более ничего не говорило о том, что жизнь ещё теплится в ней. Браслеты больше не обжигали, наоборот, становились всё холоднее, и человек сжал зубы, стараясь держать себя в руках и не срываться в постыдную панику. Тем временем маг вынул из недр своей накидки узкий кинжал, и вдавил острие в грудь девушки.

Человек из Дворца видел смерть не раз, и обыкновенное убийство, пусть и настолько хладнокровное, не могло бы его впечатлить. Но маг не убивал: он вырезал на коже, чуть ниже острых ключиц, какие-то символы, заговаривая ранки, чтобы драгоценная кровь не выплескивалась раньше времени.

Браслет замерз в лёд, но мало того – кажется, с каждым шагом он тяжелел на унтрию* (*примерно 2 килограмма), тянул к земле. Тянул силы из нутра, высасывал силы, – человек из Дворца упал на колени, прижимая к бедру онемевшую кисть, но не решаясь окликнуть мага, которому двойное украшение на его собственных руках словно не доставляло никаких неудобств.

Рисунки-символы были окончены. Шипохвост отступил, чувствуя, как капли холодного пота, неуместного в стремительно остывающем воздухе скользят по лбу, висках, замирают на мгновение на кончике носа. Казалось, тишина тоже цельная и литая, но вдруг пылающие звенья циаля разом погасли и соскользнули с рук и ног троих присутствующих, а девушка распахнула глаза – и теперь они сверкали так, словно вместо зрачков у неё был зачарованный раскалённый металл. Тоненькое, слишком худое тело выгнулось дугой, изо рта потекла, пузырясь, кровавая пена, казавшаяся чёрной в тусклом свете фонаря на горючем сланце. Девушка захрипела, закашлялась, судорожно хватаясь руками то за шею, то за голую окровавленную грудь – порезы разом закровоточили. Маг заметался вокруг, пытаясь то вернуть браслеты на место, то влить в извивающееся в судорогах тело свою силу, но безуспешно: тело корчилось, девушка стонала и выла, а кольца-звенья скатывались, как монеты из презренного заритура с рук святого.

Человек из Дворца не шевелился, прижавшись спиной к каменной стене. И только когда тело девчонки обмякло, а на испачканном лице застыла мертвая гримаса невыносимой обиды на весь этот мир, от которого она не видела ничего хорошего, когда плечи мага горестно поникли и сгорбились, сделал шаг вперёд.

– Не удалось? – он хотел, чтобы голос прозвучал насмешливо и сдержанно, но не удержался от истерично-визгливой нотки. Поднял фонарь, обошел по периметру импровизированный алтарь. На бледном, как мрамор, лице мага читалась растерянность.

– Нет, – прошептал маг. Поднял глаза, огромные, почти чёрные, на напарника. – Нет, нет, нет…

– Будет нужно повторить?

– Нет…

– В чём дело?! – человек заподозрил неладное, хотя – что могло быть более «неладным», чем обнаружить, что ты слишком слаб, или в самом ритуале есть ошибка, или придётся искать новое тело, а это дело не одного дня…

Вместо ответа маг запустил руку в свой бездонный карман и посыпал мёртвую девушку чёрным порошком, напоминающим пепел. Миг – и тело вспыхнуло, пламя было чёрное, бездымное и какое-то холодное.

– Ритуал прошёл, – сухо возвестил явно взявший себя в руки маг. – Душа здесь. В Криафаре.

– Но…

– Но не в этом теле.

Человек из Дворца переводил взгляд с потемневшего циаля на полу на догорающий труп, а с трупа – на безжизненное лицо мага.

– А в каком?

– В момент Призыва, – неохотно ответил шипохвост, – Где-то в нашем мире оказалось ещё одно подходящее тело на грани жизни и смерти. Душа вошла в него.

– Но…

Человека и его жалкое бормотание маг больше не слушал. Убирал следы, собирал звенья. Всё, что угодно, лишь бы на несколько мгновений оттянуть тот миг, когда он предстанет с этими новостями перед Огненной. Человека из Дворца сейчас убирать нельзя – до того момента, пока не отыщется демиург, он может быть полезным, а вот потом… Что скажет Огненная, когда обо всём узнает!

Впрочем – он был уверен – синеглазая Лавия уже в курсе его фатальной ошибки. Демиург в Криафаре. Вот только маг и понятия не имеет где его искать.

Его – или её.

Глава 10. Наш мир.

Сегодня я должна была работать до восьми часов вечера, но Валентина проявила неожиданное и совершенно не свойственное ей благородство и отправила меня домой на два часа раньше.

– Иди, иди, – ворчливо заявила она, яростно натирая ни в чём не повинный музыкальный инструмент. – Народу мало, а у тебя на лбу написано, что этот козёл, твой бывший абьюзер, тебя окончательно доконает. Развейся.

– Где развеяться-то, – я потёрла занывший вдруг затылок, ощущая, как бумажка с номером телефона Вячеслава Станова начинает буквально жечь карман. – Приду домой, там никого. Так и спиться можно.

– Устрой генеральную уборку. Сходи в кафе. Да хоть бы в кино! Иди, иди. Я вообще считаю, что женщинам после развода положен внеочередной отпуск.

– Со времени моего развода прошло четыре месяца.

– А отпуска не было.

Я посмотрела на телефон. Восемнадцать ноль-ноль. Один час сорок пять минут до продолжения «Каменного замка».

Будет оно или не будет? Девять против одного, что будет, никаких предупреждений на сайте нет, никто из читателей не переживает о пропаже автора, за последние сто семьдесят девять дней прода от Кнары ни разу не отменялась. Ни разу!

– Ладно, ты права. Схожу в кино, – я кинула в сумку «антистресс-набор» в виде катушки, линейки и ластиков. Всё равно не смогу работать. Всё равно не смогу сделать хотя бы относительно адекватное лицо, и Валентина начнёт приставать с расспросами… Надо просто дождаться проды, написать Кнаре какой-нибудь шутливый комментарий и забыть этот день, как самый глупый сон.

Забыть.

Я вышла из библиотеки, зябко ёжась. Ботинки старые, пятый год ношу. Варежки потеряла две недели назад, в автобусе. В кармане куртки дырка, и туда провалились ключи.

Надо признать, у меня реально жалкая жизнь. Наверное, это видно всем, вон, с какой жалостью на меня поглядывает Валя, а что обо мне думает яркая общительная Марина, так и вовсе лучше не представлять. Развод – не оправдание. Я окончательно запустила себя, квартиру, быт, через год сопьюсь, а тридцать четыре года – это ещё не старость. Конечно, до Кнары Вертинской мне далеко, у неё как раз всё отлично – молодая, с ребенком и интересной, творческой работой, которую она любит и которая приносит ей и славу и доход, любящий богатый муж…

Хотя, муж, надо признать, с придурью. И меня, по крайне мере, никто не похищал.

Да и её никто, кому нужен писатель, это же не депутат, не журналист и не судья. Чушь, бред, розыгрыш. Акция от издательства… Вас снимает скрытая камера и всё такое.

И всё же я думала и думала, перебирала, как чётки-бусины свои обиды, надежды, сожаления, чаяния и мечты, проклиная Вячеслава, за какие-то десять-пятнадцать минут, полностью выбившие меня из устоявшейся жизненной колеи. Кто бы он ни был, это… жестоко.

Омерзительный розыгрыш, как там по-современному, пранк. Уголовно наказуемое деяние в некоторых случаях, между прочим…

Я пришла в себя от затягивающих мыслей и бессмысленных сожалений – и в первый момент не поняла, где нахожусь, не узнала самый обычный двор, серую кирпичную пятиэтажку, деревянные скособоченные скамейки у вечно открытых нараспашку подъездов, рядом с которыми никогда не было урн. Ноги сами принесли меня во двор Кирилла.

Застыла на месте, а потом, вместо того, чтобы уходить без оглядки, убегать от возможной встречи с ним и его новой пассией, прошла на детскую площадку и опустилась на некогда нашу любимую лавочку. Замотала покрепче шарф на шее, засунула в карманы озябшие руки.

Мы познакомились, когда нам было по восемнадцать. Стали встречаться на последнем курсе университета. Не были первыми друг у друга, но столько раз клялись, что будем последними. Прожили вместе десять лет «просто так» и три года в законном браке, пока не развелись – по моей инициативе. Это была не первая измена Кирилла, не знаю, почему я сорвалась. Может быть, стоило еще потерпеть. Может быть…

Я закрыла глаза. Как я его любила, с самой первой встречи, с самого первого взгляда. Как была счастлива первый год после того, как он ответил мне взаимностью. Какой ад переживала все последующие двенадцать лет. На этой скамейке я сидела всю ночь после того, как в первый раз узнала о его измене. На этой же выпила почти бутылку коньяка, когда узнала о второй. На этой же мы целовались до одурения сотни тысяч раз и говорили обо всём на свете. Отсюда открывается неплохой вид на окна его квартиры. Если присмотреться, иногда на подоконнике можно было увидеть рыжую кошку Пирожку, на поверку оказавшуюся котом. Сейчас её не было. Возможно, дремлет на коленях новой хозяйки…

Я скучала по нему. По коту, по скамейке во дворе, по тем редким вечерам, когда мы совпадали в настроении и могли обсуждать книги, фильмы, политику и всё прочее, без разбора. По чашкам на его кухне, по вечно подтекающему крану в ванной, по запаху, вкусу его кожи…

Я сидела и сидела, то замирая, то раскачиваясь, как маятник, ловя на себе недовольные взгляды мамочек с колясками и малышнёй, улыбаясь знакомым собакам, считая количество кирпичей в стене, рассматривая новую вывеску старой пекарни в соседнем от Киркиного подъезде. Считая минуты до выхода новой главы "Каменного города" Кнары Вертинской.

Телефон недовольно завибрировал в кармане, и я торопливо достала его замерзшими неловкими пальцами.

Сообщение в вотсапе с незнакомого номера гласило:

"Дорогие друзья, по техническим причинам продолжения сегодня не будет. Приношу извинения за доставленные неудобства, и да хранят вас каменные драконы от постели Его Величества! Ваша К.В."

Руки задрожали. Я торопливо сверила номер из сообщения с номером на бумажке, и они ожидаемо совпали.

Ну, Вячеслав…

Посмотрела на сайте – оставалось пятнадцать минут, никаких объявлений о переносе не наблюдалось.

Чёрт.

Что он хочет этим всем сказать? Если уж Вечер не поленился приехать ко мне на работу, если он узнал мой номер, не мог же он не уточнить, во сколько выходит продолжение книги. Через пятнадцать минут глупый пранк потеряет смысл.

…хотя, надо сказать, даже эти четверть часа он умудрился капитально испортить.

Может, Кнаре в личку написать? Может, это такая на неё кибератака?

Ага. Каждого из полусотни тысяч подписанных на нее читателей лично отлавливать и нести им всякую дичь. Крышесносно, что тут скажешь.

Но все равно, наверное, стоит написать…

– Аня?

Я подняла голову, стянула капюшон, значительно уменьшающий зрительный обзор, со лба и увидела прямо перед собой Кирилла.

* * *

– Аня, ты чего тут делаешь? Что-то случилось? – Кирилл смотрел на меня, а я на него. Три месяца мы не виделись, он несколько раз писал, спрашивал, как дела, а я не отвечала. Держалась.

Держалась и вот – сорвалась, будь проклят обеспеченный очкарик Вячеслав с его дебильными выдумками. Бывших алкоголиков не бывает, бывших безумно влюблённых – тоже. Я смотрела на Кирилла, всегда такого подтянутого, спортивного, идеального от и до, без дырок в карманах, в чистых, несмотря на грязь и слякоть, ботинках. Смотрела и не могла насмотреться и подобрать слов.

Валентина могла сколько угодно называть его всеми представителями рогатой фауны по очереди, это ничего бы не изменило. Он был хорош, слишком хорош для меня. Мы с ним были, как… Бизнес-класс и эконом. Точно. Наш развод был закономерен и неизбежен, к гадалке не ходи.

А я ходила. И к гадалке, и к экстрасенсу, и к психологам, и даже к каким-то религиозным товарищам, обещавшим вечное блаженство, правда, не за бесплатно и на том свете. Совершенно бесполезно, между прочим, потому что мы с Киркой просто никогда не должны были сходиться, как масло и вода.

– Нормально, – сказала я, по привычке делая перед ним хорошую мину. – У меня всё нормально. Работаю.

Я всегда так и отвечала. Работаю. Читаю. Ем. Сплю. Он смеялся, что у меня идеальная жизнь в четыре сезона. Что он завидует мне.

Но если бы всё действительно было нормально, я никогда бы здесь снова не оказалась.

– А ты как? – спросила, потому что надо было что-то спросить. Надо же было что-то спросить!

И он опустился рядом на скамейку и как ни в чём не бывало стал рассказывать, как он живёт, как сломалась стиральная машинка, как снова протёк кран, как живёт кошкакот Пирог, периодически шкодничая, а я слушала, слушала, улыбалась и изо всех сил старалась не разрыдаться.

Кирилл всегда любил со мной разговаривать. Обо всём на свете. И если бы я не настояла на разводе…

– А Саша беременна, – внезапно сказал Кирилл и уставился перед собой. – Так неожиданно, но…

– Это же замечательно, – ответила я. – Поздравляю.

– Ань…

– Поздравляю, – повторила я, как заведённая кукла.

– Ты мне отвечай, пожалуйста.

– Конечно. Буду отвечать.

Я встала, а кирпичи пятиэтажки отчего-то слились в один большой серый кирпич. Огромный, от земли и до неба.

– И сама пиши. Что у тебя всё в порядке.

– Обязательно. Буду писать.

– Аня…

– Буду писать и звонить, – пообещала я и достала телефон из кармана. Было уже десять минут девятого. Я открыла сайт продаеда и тупо, сквозь солёный туман в глазах уставилась на самый верхний комментарий под книгой Кнары Вертинской.

«Дорогие друзья, по техническим причинам продолжения сегодня не…»

Размахнулась и швырнула телефон на асфальт, тут же подняла, наблюдая, как сеточка неизлечимых морщин и трещин, словно лёд, покрывает экран.

– Аня!

– Починю, – сказала я, пятясь от него всё дальше и дальше, словно он был вооружен и наставлял на меня оружие. – Я всё починю, это такие мелочи. Главное, чтобы у тебя всё было хорошо.

И пошла по направлению к автобусной остановке. Убедившись, что Кирилл за мной не идёт, обняла бетонный фонарный столб, и ударилась лбом, до сиреневых искр из глаз.

А потом достала бумажку и набрала номер Вячеслава Станова.

Разбитый экран колол ухо сотнями крошечных иголок-осколков, похожих на ежиные иглы.

Глава 11. Наш мир.

Разбитый телефон глухо хрюкал слегка видоизмененным голосом Валентины:

– Анька, я, конечно, сама советовала тебе немного отдохнуть, но это, по-моему, чересчур! Ты же говорила, что он от Кирилла?!

– Нет, к Кириллу он отношения не имеет. Валя, я возьму больничный. Я за последние четыре года ни разу не брала больничный, имею право.

– Да я не об этом, по мне так, хоть увольняйся, мест, где меньше платят, по пальцам пересчитать можно. Но ехать неизвестно куда, неизвестно к кому… А вдруг он маньяк?! Какой из тебя редактор, у тебя опыт нулевой, можно же нанять профессионала, в конце концов!

– Да кому я нужна… Меня порекомендовала одна общая знакомая по универу, вот и всё.

Версия, которую я озвучила трепетной Валентине, несколько отличалась от реальной и была куда менее фантастической, на мой взгляд. Не "дописать роман за Кнару Вертинскую", а "немного помочь с редактурой". Не "неизвестно откуда взявшийся подозрительный чувак", а "знакомый знакомых общих знакомых". Честно говоря, окажись это всё правдой, мне было бы куда спокойнее. Нет, я по прежнему не верила, что интеллигентный очкарик-на-крутой-тачке Вечер собирается в уединении вытащить из меня кишки и развесить их на люстре. Но подозрения по поводу розыгрыша, совпадения и общей психической неадекватности гражданина Станова имели место быть.

Ну какая из меня писательница?!

Домой я так и не пошла. Уходя из двора Кирилла я изо всех сил старалась не переходить на бег, но потом всё-таки побежала. И сейчас сидела на автобусной остановке, думая только о предстоящем приезде чокнутого потенциального мужа Кнары Вертинской, совершенно не представляя себе, что я буду делать, если он не приедет.

Вернусь к себе домой, в пустую квартиру? Куплю бутыль дешёвого алкоголя и напьюсь, стараясь заглушить мысли и воспоминания?

Нет, ни за что. Я просто не доживу до утра. Руки тряслись, телефон так и норовил выпасть, хотя по правде сказать, ему уже мало что могло навредить. Мы договорились с Вячеславом на половину десятого, и я даже не спросила адрес, хотя искренне обещала Вале отправить и его, и номер машины, и фото паспорта моего внезапного нанимателя. Но сейчас, сидя на металлической скамейке и бездумно глядя на подъезжающие и отъзжающие автобусы, деловито снующих туда-сюда людей, я понимала, что в глубине души мне всё равно. Кишок на люстре не хочется, это да. Но слишком уж сложный зачин для такого простого, в сущности, действа.

А на всё остальное мне наплевать. Пусть розыгрыш, пусть подстава, пусть безумный хакер. Всё, что угодно, только не одинокая квартира, мысли о Кирилле, его беременной новой подружке, их дальнейшей жизни, в которой мне не было места. И когда огромный чёрный Порше Кайенн с аэрографией объёмного серебристого скорпиона на боку подкатил к остановке, а Вечер опустил окно с таким робким видом, как будто он сейчас не здоровенном внедорожнике, а в окне приёма заказов Мак-авто, я подорвалась и за две секунды влетела на переднее сидение, ощущая себя слишком… несолидной и пыльной Золушкой для такой роскошной кареты.

– Вечер, добрый вечер, – все мои попытки сделать независимый вид, похоже, провалились. Выдавали покрасневшие опухшие глаза и надтреснутый после долгого воя голос. Однако якобымуж великолепной Кнары Вертинской никак не прокомментировал мой жалкий внешний вид.

– Вам, наверное, нужно собрать с собой какие-то вещи. Одежду, зубную щётку… Деньги можете не брать, расходы я беру на себя. Скажите адрес.

– Вы узнали место моей работы, но не озаботились пропиской? – в разговоре посторонние отчаянные мысли действительно отступали и неожиданно я ощутила нечто вроде благодарности к этому безумцу на порше.

– Озаботился, но подумал, будет лучше, если вы скажете сами.

Я поднялась к себе, и меня снова будто волной окатило какой-то эйфорической радостью от того, что я сегодня не останусь здесь на ночь сама с собой, что мне есть, куда уехать, пусть даже я и не знаю толком – куда.

– Куда едем? – я запыхалась и даже не пыталась это скрыть.

– Домой, – Вечер улыбнулся, и улыбка у него была грустная, но светлая, как и полагается огорченному потерей жены мужу, открывающему третью бутылку пива на диване перед экраном с футбольным матчем.

Страдальцем, одним словом, он явно не выглядел. Украдкой, я кинула Вале в вотсап номер и марку машины. А Вечер тронулся с места – водил он неприлично хорошо для такого задротского внешнего вида.

Домой так домой.

* * *

Мы ехали несколько часов, как оказалось, жилище известной писательницы – или логово психа, выдававшего себя за ее мужа – находилось не в моём городе. Сначала я занервничала, особенно увидев, как за окном в темноте стали вырисовываться темные очертания лесополосы. Но Вячеслав гнал вперед, остановившись только пару раз на заправках. Один раз он купил мне кофе, второй раз я вышла больше из принципа, чем из желания посетить туалет. Остальную часть дороги в основном проваливалась в сон – в длительных поездках меня всегда укачивало.

Интересно, довезёт ли Вячеслав меня обратно, когда выяснится, что я никакая не писательница, и при всем желании дописать роман за Кнару не смогу?

Свои сомнения я даже озвучила.

– Вы справитесь, Аня, я уверен, – без тени сомнения ответил он мне. – Не беспокойтесь. А когда Карина вернется, я отправлю вас обратно, сам или такси оплачу. И, разумеется, вознагражу ваш труд.

Когда она вернётся! А если нет? И ребенок далеко не для всех аргумент. А вдруг он меня там наручниками к батарее прикует и будет с моего телефона Вале успокаивающие смс-ки отправлять? Надо было договориться о каком-то секретном коде… Но беспокоить Валентину я не стала.

– А с кем сейчас ребенок?

– С няней. Доплатил ей за сверхурочные.

– Вы ей доверяете?

Вечер смотрел на дорогу, фонари и проезжающие мимо машины периодически слепили глаза, я моргала, и неожиданно мне показалось, что он совсем не такой, каким показался сначала. Не робкий ботаник, но и не эксцентричный псих, а…

– Да, конечно. Это надежный человек, она в семье с самого рождения.

– Послушайте, – я снова попыталась воззвать к здравому смыслу. – У вас ребенок. У вас пропал близкий человек, жена, мать… Если вы меня не разыгрываете, потому что шутить над таким – просто грешно.

– Я не шучу.

– Вы серьезно верите в какую-то там надпись на экране монитора? Привозите в свой дом постороннего человека по чьей-то там указке? Который не умеет писать книги и уничтожит дело всей жизни вашей жены?

– У вас получится.

– Обратитесь в полицию!

– Полиция здесь не поможет. С этой книгой всё с самого начала пошло не так.

– Что вы имеете в виду?

Машина уже заезжала во двор, самый обычный двор напротив высоких серых панельных многоэтажек. Большая детская площадка. Подземный паркинг. Десятки мирно светящихся в темноте окон. Ничего страшного или подозрительного.

Впрочем, кто знает, какие тайны и кошмары скрываются за этим золотистым светом. Или за другими, глухими, тёмными.

– Марианна, я и так чувствую… вижу, что вы мне не доверяете и считаете меня ненормальным. Но вы согласились, и мы, – он выключил мотор и наконец-то повернулся ко мне. Карие глаза за стёклами очков казались беспомощными и добрыми, как у оленя. – Мы уже на месте. Я понимаю ваши страхи и ваши сомнения, но, поверьте, другого варианта нет.

Еще не поздно было отказаться. Выскочить из машины, побежать прочь. Набрать 112 и вызвать полицию, вот он, адрес – табличка на углу дома. Но я, словно загипнотизированная, пошла за Вячеславом в сторону подъезда с пандусом, вполне себе приличными скамейками, урнами в виде распахнувших пасти львов.

Пожилая консьежка в платочке выглянула из своего закутка. У ее ног крутился крупный рыжий кот.

– Доброй ночи! А вы к кому?

– Елизавета Ивановна, не узнали? – Вечер повернулся к ней.

– Ой, и правда, – она покосилась на меня без особого удовольствия. Вероятно, не придумала адекватную причину, по которой женатый мужчина под утро возвращается домой с незнакомой женщиной. – Ну… Доброй ночи.

– Бдительная, – сказала я, просто чтобы что-то сказать. – Могла что-то слышать, когда Карина… не помню отчества, уходила.

– Она работает сутки через двое. Сменщиц пока нет.

Мы зашли в лифт, и я вжалась в стену. А в голове билось "еще не поздно отказаться". Якобы замешкаться, нажать кнопку первого этажа, кинуться за помощью к консьержке…

… Я вышла из лифта первой. И тоскливо уставилась на металлическую дверь.

Дорогая. Новая.

С глазком, в который, казалось, кто-то рассматривал меня изнутри.

– Вы боитесь, – констатировал Вячеслав. Ключи звякнули в его руке.

– Я понимаю, с вашей точки зрения всё выглядит… странно и нелогично. Может быть, даже абсурдно. Так всегда бывает, когда происходит нечто подобное.

– "Нечто подобное" – это что?

Вячеслав открыл дверь, за ней никого не оказалось. Темные очертания просторной чужой прихожей.

– Скажите, Марианна… – он не делал попытки подтолкнуть меня, не заходил сам, просто стоял на пороге открытой двери и продолжал теребить ключи в руках. – Скажите, вы верите в мистику?

"А я не отправила Вале сообщение с адресом. А если с Валей что-то не дай бог случится… меня же никто не хватится раньше, чем через пару недель. А даже если хватятся – никогда не найдут…"

Я выдохнула и перешагнула через порог.

Сама не зная, почему и зачем.

Глава 12. Криафар.

Вероятно, десять месяцев в утробе матери были единственным временем в его жизни, когда он пребывал в относительном покое и одиночестве. С самого своего рождения кто-то постоянно находился рядом, и, казалось бы, к четверти века прожитой жизни к этому можно было бы привыкнуть… но нет. Он не привык.

"Превират, вы больны. Кто-то должен находиться рядом с вами", – это он слышал всю свою сознательную жизнь, немногим более короткую. Вы больны, больны, больны, вас нельзя оставлять без присмотра, внимания, заботы и опеки, приступ может случиться в любое мгновение, и спасти вас может лишь тот, кто находится рядом, а ваша жизнь – самое ценное в Каменном мире, самое важное для ваших отца и матери, для ваших подданных, самое, самое, самое…

Он ненавидел Каменный мир, ненавидел отца и ныне уже покойную мать – и в то же время любил безмерно, потому что не любить не мог. Но одиночество по-прежнему казалось недостижимой восхитительной блаженной обителью, в которую он, уже два года как полноценный правитель Каменного мира, попадёт только после своей смерти. Впрочем, с учётом его образа жизни, на обитель можно было и не рассчитывать – зловонное озеро Шайю с кипящей жижей, вот его будущее вечное пристанище. А и плевать. Лишь бы оставили в покое.

Тельман заворочался в постели, то ли досматривая ускользающий сон, то ли закручиваясь на карусели застарелых воспоминаний, обычно приходящих под утро. Почему-то то, о чём он никогда наяву не думал, настойчиво пробуждалось ближе к рассвету, смазанные картинки из недавнего прошлого. Видеть и вспоминать их было неприятно, как случайно наткнуться рукой на влажный гнилой фрукт среди других, спелых.

Он мог бы вспоминать счастливые моменты.

Первую поездку в Охрейн в возрасте лет пяти, показавшуюся ему путешествием в благословенный посмертный Мируш, куда попадают лишь истинные праведники, добившиеся снисхождения духов-хранителей. День, когда Рем-Таль согласился обучать его владению мечом, сколько ему тогда было, лет десять? Радость и гордость отца, когда он первый раз выступил на Совете Одиннадцати двумя годами позже. Свою первую женщину в семнадцать – лукавую Лирию, фрейлину матери с неподражаемо пухлыми губами и так соблазнительно спадающей с плеча лямкой нижней рубашки…

Мог бы вспомнить и самое страшное, самое горькое. Гнев и страх отца, когда в восемь лет он сбежал от постоянной утомительной опеки и отправился в одиночку в путешествие во Вьюжный квартал. День, когда от укуса скорпиутца погиб его единственный питомец – фенекай Чу-и. День, когда он увидел Лирию в объятиях другого, пышноусого воина лет на двадцать старше его самого, и её смущенные и одновременно бесстыжие глаза, бесконечно насмешливые слова: простите, превират, я люблю только вас, но такая женщина, как я, нуждается в мужчине посильнее! – и неизменных стоящих за спиной бесстрастных, но отнюдь не глухих свидетелей, Рем-Таля и Тиру Мин.

Мог бы вспомнить день смерти матери, день, когда он потерял их с отцом обоих.

Но почему-то на грани встречи ночи и утра он видел, как наяву, только день своей свадьбы. Черноволосую стройную девушку, скуластое испуганное лицо с острым подбородком, не то что бы прекрасное, но, несомненно, запоминающееся, подрагивающие пальцы в его руке. Ленивое предвкушение первой ночи, которое, впрочем, было сильно подпорчено постоянно маячившими за спиной стражами – и он подозревал, что смущение Крейне было в большей степени вызвано их навязчивой неизменной близостью, нежели его присутствием. Первый поцелуй в тонкую жилку на внутренней стороне узкого запястья.

За праздничным столом в Большом Закатном Зале он увидел её во второй раз. Их брак был договорной и политический, невеста, состоящая в дальнем родстве с правящей династией, была привезена аж из Травистана, государства за пределами Криафара в десяти днях езды верхом вместе с весьма важным договором об экспорте яшмаита. После ужасных событий прошлого Криафар сперва оказался полной в политической изоляции – с одной стороны, экономический и социальный кризис, поразивший некогда богатый и процветающий мир разом оборвал торговые и культурные связи, с другой, соседи очевидно побаиваились отмеченного чёрной печатью разгневанных божеств проклятого края. Однако прошло уже полтора века, первоначальные страхи забывались, хотя общее отчуждение никуда не делось. Никому особо не нужная, но родовитая Крейне не могла считаться красавицей по местным канонам и стандартам, но в Криафаре её светлая кожа, контрастно тёмные волосы и глаза с золотыми искорками казались восхитительной экзотикой.

Договор об экспорте и брачном союзе наследника трона был заключен без особых промедлений и препирательств.

Тельман, в тот день еще всего лишь Превират Криафара, любовался ей и в то же время смотрел по сторонам – не стоило сразу баловать молодую супругу излишним вниманием. Наклонившись над столом, одна из бесчисленных хорошеньких служанок, чье имя он, разумеется, не помнил, расчетливо коснулась горячей тяжелой грудью его плеча. Навязчивая, но неутомимая. И готовая на всё. Тельман на мгновение улыбнулся, представляя себе их обеих вместе, развратную служаночку и невинную робеющую жену в одной постели, но тут же поймал задумчивый въедливый взгляд отца и отвернулся.

Уложить бы их обеих, дверь запереть, а самому сбежать, как тогда, в восемь лет…

Праздничный пир закончился, когда ночная стужа уже вступала в свои права, и по давней традиции Тельман повёл жену в их общие отныне покои.

– Желаешь присоединиться, как всегда?! – он всё же не удержался, обернулся к бесшумно сопровождавшему их Рем-Талю на пороге спальни, и Крейне снова вздрогнула, словно желая вырвать свою руку из его и не решаясь это сделать. – Может быть, хотя бы не сегодня?

– Не сегодня, – бесстрастно склонил светлую голову Рем-Таль, словно обычно это в порядке вещей – составлять компанию своему Превирату во время первой брачной ночи.

– Отрадно, что ты нам так доверяешь. Ну, не тушуйся, моя фени, – он сам не знал, почему назвал её тем ласковым словом, которым в детстве прозвал Чу-и. Возможно из-за их доходящего до смешного сходства: пушистая любимица была такая же чёрная, большеглазая, всегда настороженная. – Рем мне куда ближе, чем страж трона. Не обращай на него внимания. Как на стул или стол. Или ковёр.

Рем-Таль отступил, а Тира Мин опустилась на корточки, привычно подтянув кожаные брюки на коленях.

– Будешь подслушивать, моя дорогая? – любезно продолжил Тельман, сам не понимая, что заставляет его неловко топорно язвить, стоя рядом с явно перепуганной новобрачной, почти с ужасом обозревающей проступающие из темноты очертания его печально знаменитой кровати. – Вообще-то, можно распорядиться, и вам здесь поставят ещё одну кровать. Скрасите долгое ожидание вдвоём.

«Если оно будет долгим», – Тира Мин ничего не сказала, ни одна мышца на лице не дрогнула, но он прочёл её мысли и укоризненно покачал головой. Подтолкнул Крейне внутрь спальни и закрыл дверь.