Текст книги "Книга (СИ)"

Автор книги: Ефимия Летова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 27 страниц)

Предчувствуя самое нехорошее, я обернулась.

По просторному каменному проходу в нашем направлении двигалась во всех отношениях замечательная процессия. Впереди гордо вышагивал Гаррсам в нежно-розовой на этот раз тоге. На голове у него – нет, честное слово, я такого не придумывала! – покоился металлический венок. Времени рассматривать детали не было, ладно хоть не лавровый и не терновый. За ним угрюмо тащились четверо плечистых стражников, которые, пыхтя и покряхтывая, тащили… тащили…

– Эт-то что такое?! – первым пришёл в себя Тельман.

– Приказ Вираты Крейне! – важно ответствовал Гаррсам. – Установить неземную красоту в Вашей спальне, Вират! – он сделал шаг в сторону, словно предлагая удостовериться в том, что "красота" – вот она, действительно, красота!

Мы дружно повернули головы. В руках покрасневшей от натуги четверки была моя точная каменная копия. Голая, как выходящая из пены Афродита, к счастью, с руками и стройнее.

Левый стражник бережно придерживал каменную Крейне за полушарие груди, но, поймав на себе наши общие пламенеющие взгляды, руку попытался переставить, в результате чего вся отлаженная композиция накренилась и чуть ли не рухнула, удержав равновесие каким-то чудом.

– Посторонитесь, Ваше Величество! – торжественно сказал Гаррсам. – Я понимаю, так просто забыть о времени, восхищаясь прекрасным, но у вас будет еще целая жизнь на то, чтобы изучить моё творение во всех подробностях!

– О, я изучу! – Тельман, как ни странно, действительно посторонился, но улыбался он как-то… нехорошо. Я бы на месте Гаррсама подумала бы о смене профессии, ну и об эмиграции куда-нибудь в Силай, так, на всякий случай.

На Рем-Таля смотреть мне было отчего-то стыдно. Наверное, теперь он действительно думает, что мы с Тельманом стоим друг друга. Что вообще есть какое-то "мы".

* * *

Вчерашнее безумие схлынуло будто бы без остатка. Может быть, Вират страдал провалами в памяти, а может, для него подобное было попросту в порядке вещей, но о прошедшей мучительной ночи первым он не заговорил, и я не знала, радоваться этому или насторожиться.

Впрочем, радоваться чему бы то ни было не тянуло, особенно когда Тельман почти гостеприимно махнул рукой, приглашая зайти внутрь, а потом прикрыл двери, оставив безмолвных стражей за ними.

– Ну, и что я должен с этим делать? – Тельман приобнял мою каменную копию, демонстративно погладил обнаженное плечо. – Она будет портить настроение многочисленным прекрасным гостьям этой комнаты, а накрыть её покрывалом – просто преступление против моего развитого эстетического чувства.

– Можете кому-нибудь передарить, – в тон ему ответила я. – Думаю, найдутся другие ценители, разборчивые и правильно расставляющие приоритеты, готовые и компанию девушке в дальней дороге составить, и полюбоваться на её изображение без посторонних.

– Намекаете…

– Отнюдь. Прямо говорю.

Тельман смотрит на меня и, кажется, прячет в губах улыбку.

– Придется заказать Гаррсаму мою аналогичную скульптуру и поставить в вашей спальне.

– Портить настроение моим прекрасным гостям?

Улыбка становится очевидней, но глаза темнеют, а я продолжаю:

– Есть пара моментов, Вират, которые необходимо обсудить. Во-первых, вы, кажется, забыли, что через пару десятков дней собирались со мной навсегда проститься, так что на этот недолгий срок мне хватит и этого Гаррсамова шедевра, – разворачиваю карандашный набросок, и у Тельмана лицо вытягивается и идёт красными пятнами – любо-дорого посмотреть.

– Убери! Сожги, съешь, порви, как можно было так издеваться над больным человеком!

– Ни за что, это мой честно заработанный трофей. Тоже мне, больной нашёлся, вон какой румянец задорный. А во-вторых… Скажите честно: вы сошли с ума?

– Отдай немедленно! – из-за такой ерунды, как нежелание меня касаться, он, тренированный и сильный, проигрывает моему куда более слабому телу. И ощущение власти над ним кружит мне голову. Я отбегаю от него подальше, запрыгиваю на его безразмерную кровать, ползу на четвереньках в центр и прячу сложенный трубочкой рисунок в декольте.

– Забирай.

Тельман смотрит на меня, как акула на туристов в подводной клетке. Того и гляди, начнёт убеждать, как важно вовремя покинуть зону комфорта.

– Ты опять напилась?

– Стекла как трезвышко. Как приятно, когда тебя боятся, просто душа радуется. А ведь в одной кровати мы уже были и даже спали. Во сне ты куда более смелый, чем наяву, между прочим.

– Я не боюсь, – внезапно говорит Тельман и осторожно присаживается рядом. – Не хочу чувствовать то, что я на самом деле не чувствую, вот и всё. Зачем ты пришла?

– Ответ за ответ. Ты в своём уме?

– А в чьём ещё?!

Кажется, подобные идиомы ему не знакомы.

– Так не пойдёт. Ты ведешь себя нелогично, то посылаешь куда подальше, то закатываешь омерзительные сцены ревности, на которые не имеешь никакого права.

– Я никуда тебя не посылал, наоборот, велел оставаться во дворце!

Вздохнула.

– Ещё одна такая выходка, как вчера, и… Ты даже не представляешь, какая изощренная у меня фантазия и насколько отвратительный на самом деле характер.

– Отчего же, вполне представляю, – пробормотал Тельман. – Сказать по правде, ты изменилась невероятно.

– Чего и тебе желаю. У нас с тобой осталось так мало дней вместе. К чему было нюхать эту гадость, а потом устраивать вчерашнюю сцену? Или ты в долгу у своего же Стража, раз решил его так вознаградить? Я думала, ночь с королевой стоит дороже.

– То, что ты сказала вчера… всё это правда. Он лучше.

– А я вообще не имею привычки лгать. Хватит себя жалеть! – не знаю, кому я это говорю – себе или ему. – Значит, так. Мне осталось здесь совсем немного времени, и я категорически не намерена больше терпеть никакое твоё непотребство. Если ты не хочешь составлять мне компанию сам, не мешай другим. И не устраивай потом пьяные истерики.

Тельман резко поднимает голову, отрываясь от сосредоточенного созерцания своих ногтей.

– Куда-то опять собралась?

– В Охрейн. Самое позднее – завтра.

– Какой ещё Охрейн?! – Тельман возмущенно открыл рот. – Зачем?!

– Хочу посмотреть Криафар. Хочу увидеть его таким, каким он был до проклятия.

«Хочу найти ту болевую точку, ради которой я здесь».

– Никто так просто туда не ездит! Все поездки туда согласовываются с виннистером Рионом минимум за… И с действующим Виратом! А отец никогда просто так…

– Ты тоже Вират. И ты ещё должен что-то там с кем-то согласовывать? Не смеши, что за детский лепет? Не нужно никого предупреждать, пусть это будет внеплановой… проверкой. Пусть все забегают, как напуганные каменки в клетке, а мы будем хмурить брови и тыкать пальцами в каждый плохо окученный куст и каждого нерасчёсанного лохтана, сварливо спрашивая, почему так малоэффективно они там все работают, на что вообще тратятся казённые средства и не пора ли вспомнить о публичных казнях через сожжение заживо в час гнева на Песчаной Площади.

Тельман смотрит на меня во все глаза. Наклоняется чуть ближе.

– Если тебе не хочется объясняться с папочкой, я всё равно туда поеду. Но уже не с тобой.

Еще ближе.

И ещё.

– Если бы я знал, какая умопомрачительная Вирата из тебя может получиться…

Может быть, пережитая – без преувеличения – совместная ночь что-то изменила? Я не двигаюсь ему навстречу, но – жду. Не знаю, зачем. Он испорченный недалёкий мальчишка, я сама его таким создавала, красивого, капризного и всё же…

Закрываю глаза и жду.

В ту же секунду Тельман стремительно выхватывает из декольте моего платья сложенный в трубочку рисунок себя самого, прикованного к моей кровати. Спрыгивает со своего бескрайнего лежбища и смотрит на меня с едва ли не счастливой улыбкой.

Мальчишка.

– Ну, нет – так нет, – демонстративно равнодушно перекатываюсь на другую сторону и тоже поднимаюсь. – Потом не жалуйтесь и не плачьте в подушку.

– Я не..!

– А если начнёте преследовать моего доблестного Стража, я вам в постель скорпиутца запущу. Они же вам так нравятся.

– Вашего Стража?!

– Моего. У вас их двое, извольте делиться.

Тельман подходит ко мне и упирается сложенным в трубочку рисунком мне в шею, как лезвием кинжала.

– Поедем в Охрейн вместе. Завтра на рассвете. А если ты продолжишь подобные намёки, твой доблестный страж будет стоять в твоей комнате в виде каменной статуи. Лет сто назад мой прапрадед устраивал такие фокусы. И прапрабабка его, кстати, слушалась безоговорочно.

– Договорились. До завтра, мой Вират.

– А как же совместный завтрак? Обед? Ужин?!

– У вас теперь есть неплохая компания, – я кивнула в сторону статуи. – А мне надо отдохнуть от вашего общества перед завтрашним его избытком.

– Не понял, мы на "вы" или всё же на "ты"? Крейне..?

– Будет зависеть от того, сможете ли вы продержаться и не натворить каких-нибудь мерзких глупостей хотя бы до завтра. Я не люблю больших сборищ, так что предлагаю поездку исключительно вдвоём. Имейте в виду, мне есть с чем сравнить.

– Подожди…

Я останавливаюсь, а Тельман протягивает ко мне руку. Пальцы замирают, едва касаясь щеки, так, что я чувствую тепло его кожи, но соприкосновения всё-таки нет.

– Не хочу чувствовать того, что я не чувствую.

– Я тоже. Но мне сложнее – ты меня всё время вынуждаешь.

Повернулась и молча выхожу из спальни Его Величества, стараясь держаться независимо, но на самом деле разговор вымотал меня куда больше, чем я хотела показать. И, кроме того, я так и не поняла, за кем из нас сегодня осталось последнее слово.

Глава 44. Криафар.

– Куда это ты собрался с утра пораньше?!

Ну вот. Замужняя, пусть и не совсем в полном смысле этого слова женщина. Королева, между прочим. Фактически богиня. А стоило раздаться эмоциональному окрику сзади – и сразу чувствую себя сбегающей с последнего урока школьницей с сигареткой с потной ладошке, прихваченной суровым директором за шкирку.

…у Тельмана я этому чувству научилась, что ли?

Вират Фортидер, окружённый безликими безмолвными слугами, появился как чёрт из табакерки – чертовски не вовремя. Разумеется, Тельман, придя за мной, не таился так, как Рем-Таль и никакими амулетами не озаботился (подозреваю, что он даже был не в курсе, что что-то подобное имеется во дворце), но и отчитываться о нашем семейном культпоходе явно не собирался. И теперь заработал отцовский окрик, как будто ему всё ещё было лет четырнадцать.

– В Охрейн.

– В Охрейн? Ты?!

На лице Его старшего Величества отчётливо читался вопрос, неужели в Охрейн завезли какую-нибудь отменную дурь или особо забористых девок.

– Мы, – сказал Тельман, и я со вздохом выглянула из-за его плеча. Увидев меня, старший Вират буквально оборвал себя на полуслове.

Ну вот, сейчас мы уже на пару услышим гневную родительскую отповедь о том, что "вот, только что было нападение струпов, и не на двух беззащитных одиноких путешественников, а на вооружённый отряд!", "куда же ты, сынок болезный, без пары заботливых нянек?!", "запишитесь-ка у виннистера Риана в порядке живой очереди", а возможно, ещё какое-нибудь чтение морали – о моём тлетворном влиянии на наследника престола, например. Не исключено, что о наших бурных выяснениях отношений Его Величеству уже стало известно: Рем-Таль, например, наябедничал или тот же Гаррсам мог нарисовать любительскую копию прикованного к постели Вирата, и сейчас я услышу что-нибудь о том, что не мешало бы и практику разводов ввести в современный Криафар…

Вират похлопал глазами, очевидно, всё то, что я сейчас проговаривала мысленно, и у него вертелось на языке. Открыл рот, и я подумала, что сегодняшняя поездка в Охрейн накрылась тушкой дохлого камала, но Вират совершенно неожиданно произнёс:

– Я вас не видел.

Слуги медленно развернули внушительные тронные носилки и двинулись по каменному коридору прочь.

– Не понял, – Тельман недоумённо повернулся ко мне, и мы встретились взглядами. Его глаза, трезвые и какие-то спокойные, словно он в кои-то веки был в согласии с самим собой, сегодня были чистого серого цвета. – Не понял, он что, вот так просто… ушёл? И всё?! Смерти моей хочет? То есть, нашей…

– Ну… – я не отодвигалась, и мы так и стояли, до смешного близко, посреди опустевшего дворцового коридора. – Может быть, он просто вдруг понял, что не сможет контролировать тебя вечно? Может быть, он понял, что тебе пора взрослеть, так или иначе?

– Сегодня мы на "ты", прямо вот так, с утра?

– Что-то не устраивает?

– Меня более чем устраивает. Почему ты не осталась ночью? – без перехода спросил он, а я вздохнула.

– По кочану.

– Что?

– Так у нас в Травестине говорят, когда не хотят отвечать на вопрос. Я и не собиралась оставаться. Просто… хотела проверить, не ударился ли ты во все тяжкие. В смысле, не напился ли или не надышался опять какой-нибудь дрянью, перед совместным выходом.

– Ты могла бы остаться, – он отступает. – Странно, но ничего такого даже не хотелось. Может быть, с тобой пока что слишком не скучно.

– Развлекать не нанималась, – буркнула я, надеясь, что не покраснела и выгляжу достаточно равнодушной. – Давай как-нибудь сам с этим справляйся.

…ночью я к нему и в самом деле пришла. Не знаю, зачем. Может быть, для того, чтобы увидеть его в объятиях очередной пары девиц – и избавиться от каких-то совершенно неуместных эмоций в его отношении. Может быть, действительно для того, чтобы убедиться – с ним всё в порядке. Может быть, потому, что хотя бы когда он спит, я могу к нему прикасаться. Может, просто соскучилась – весь день я действительно его избегала, и даже ела в одиночестве. А ночью не выдержала и пришла.

…девиц не было. Тельман спал один, и, судя по спокойному дыханию и чистому цвету лица, был буквально безупречен во всех отношениях – хотя теперь оказалось, что он меня всё-таки как-то углядел. И даже от статуи не избавился, хотя за целый день, наверное, мог бы при желании. Зато в одном из кресел сидела недремлющая Тира Мин. Мне она не сказала ни слова, поклонилась, в меру почтительно и равнодушно, и я почему-то остановилась на пороге. И не зашла.

* * *

– Поможешь? – спросила я, с сомнением глядя на распростёртого у ног камала, всё-таки слишком большого и неудобного для того, чтобы залезать на него, как изящная королевна, а не как неуклюжая откормленная курица на деревенский плетень. – Может, что-то изменилось?

– Да не особо, – Тельман даже смутился, но в любом случае, наш худой мир был лучше давешнего звенящего напряжения.

– Ну, как знаешь. Отвернись, пока я буду мучиться и карабкаться на эту зверюгу.

– Подумываю обзавестись парой толстенных перчаток и держать тебя, как раскаленный котелок, – он фыркнул, и это тоже было… лучше. Лучше, чем раньше. Так или иначе, на камала я забралась, а Тельман продолжал стоять и глядеть на меня снизу вверх. Одетый перед походом в лучших традициях пустынных бедуинов, с повязанной вокруг головы куфией, облаченный в белоснежное платье-халат в пол поверх традиционной одежды, он выглядел забавно, вызывая ассоциацию с Алладином. Перчатки у него действительно были, правда, какие-то ненадёжные. Не для раскалённых котелков и строптивых королев. Не надевая их, Вират провел тонкой мягкой тканью перчаток по моему предплечью от запястья в сторону локтя. И вдруг лицо его, расслабленное и непривычно мягкое, закаменело. Я непонимающе уставилась на него и вдруг поняла, в чём дело.

– Когда? – безжизненно проговорил Тельман, и пришлось ответить, потому что врать ему не хотелось хотя бы в мелочах:

– Незадолго до моего возвращения. Не ты один страдал в заточении под постоянным присмотром, знаешь ли. Но сейчас это всё в прошлом, не обращай внимания. Как будто это была не я.

– Крейне…

– Забудь, – сказала я, досадуя, что он увидел. Что он мог сказать, что он мог сделать? Сколько во всём произошедшем было его вины – с учётом того, что его самого как будто и не было, был только персонаж, созданный мной, намеренно несовершенный, слишком похожий на того, кто когда-то разбил сердце мне? Убивая Крейне, несчастную незваную королеву, я словно прощалась с самой собой, той, которой была когда-то: слабой, нелюбимой, потерявшейся в собственных чувствах. И хотя персонаж выжил вопреки всему, нет больше ни той Крейне, ни Кнары Вертинской, похожей на Крейне, есть кто-то третий, тот, кто хочет жить и бороться за себя.

Есть я. И мир, получивший свободу от произвола собственного демиурга. И я могу здесь остаться насовсем, а моё полузабытое, полустёртое прошлое – точно эти шрамы на руках. Если не вглядываться, не напоминать – почти незаметно.

Камал Тельмана опускается перед ним, но Вират медлит, всё ещё разглядывая мою руку.

– Поехали! – говорю я, а Тельман вдруг касается меня ладонью – и тут же отдёргивает её, словно от открытого огня. – Не мучай себя, если тебе неприятно…

– Может быть, я смогу привыкнуть, – Тельман забирается на камала и смотрит не на меня – вперёд. – Не знаю, почему так произошло, вероятно, уже и не узнаю, но, может быть, всё однажды изменится?..

– Может быть, – киваю я ему. – Невозможного в этом мире вообще очень мало, мой Вират.

И мы наконец-то выехали с территории Каменного дворца.

Глава 45. Криафар.

Зона Охрейна – единственного оазиса этого высохшего и закаменевшего мира, оставшаяся неподвластным проклятию – охранялась лучше, чем Каменный королевский дворец. Действительно, что дворцу-то сделается, кому он нужен?! А тут – филиал рая на земле. То есть, нужно говорить – Мируша.

Охрана при виде нас довольно-таки непрофессионально вытягивается лицами, но хотя бы никак не комментирует ситуацию. Тельман чуть ускоряется, и я не слышу, что он говорит стражникам, но те расступаются быстро и поспешно, склоняют головы.

На мгновение я удивляюсь тому, откуда в мире, лишённом интернета и вообще средств массовой информации как таковых, узнают Его Величество в лицо. Этот вопрос я и озвучиваю, как только мы преодолеваем кордон из стражников, а затем проезжаем в неторопливо, со скрипом отворяемые металлические ворота посреди своеобразной ограды из каменных насыпей.

– Я невероятно популярен среди простого народа, – хмыкает Тельман, картинным жестом отбрасывая прядь тёмных волос за спину. Ну, да, в нашем мире его инстаграм взорвался бы от популярности, у нас вообще падки на смазливые мордашки богатых парней, но здесь? Видя моё недоумение, Тельман сдаётся. – Во-первых, на камалах приезжают только представители дворца. А во-вторых – вот.

Ключик на цепочке на его шее. Своеобразная королевская печать.

– По правилам, с возвращением отца я должен был вернуть ему это. Но он не попросил, а я не стал проявлять… инициативу.

Хмыкаю тоже.

– А как же корона?

– Исключительно для праздничных и торжественных мероприятий, которые бывают раз в несколько лет.

– Жаль.

– Почему?

– У меня осталось так мало времени, а я хотела бы её примерить. Просто примерить. Может быть, так бы я почувствовала себя настоящей королевой. Это было бы хорошее воспоминание, почти волшебное.

– Ты же надевала её на свадьбу. И… ты и так королева.

– Номинально. И ненадолго. А свадьба была как будто целую тысячу лет назад. Я уже ничего не помню.

– Ты можешь остаться.

Тельман говорит это спокойно, не глядя на меня, как бы между делом, а я теряюсь. И ничего не отвечаю ему, разглядываю ровные насыпи шоколадного оттенка щебёнки, скрывающей от любопытствующих взглядов жемчужину Криафара. Сама не знаю, рада я этой внезапной перемене, этому подарку – или подачке, с какой стороны посмотреть, – или наоборот зла, безмерно зла на него и на себя заодно.

Потому что остаться хотелось. Очень.

Вернуться было необходимо, но я не помнила, зачем и почему. Толком не могла понять, куда, к кому. Странные провалы в памяти потихоньку восполнялись, затягивались, и всё-таки я чувствовала, что потеряла, упустила из вида нечто самое важное.

Мы проехали в очередной проход, словно протиснувшись сквозь невидимую тонкую, но ощутимую, слегка влажную плёнку, и я забыла о своей амнезии, о Тельмане и его полушутливом, полусерьезном предложении, вообще обо всём на свете. Потому что посреди мёртвого высохшего мира камня и песка пульсировало, дышало, переливалось всеми оттенками зелени, синевы и пурпура самое настоящее чудо.

Охрейн.

* * *

Мне трудно оценить его площадь, вероятно пара десятков квадратных километров, но, возможно, я сильно занижаю количественные показатели. В первый момент чёрные поля, покрытые зеленым, золотым и какими-то перламутровым флёром ранней, только что поднявшейся растительности кажутся мне бескрайними. Бесконечными. Россыпь сельскохозяйственных строений – конюшен, коровников, курятников, если так можно их назвать, потому что ни лошадей, ни коров, ни кур в привычном мне понимании в Криафаре нет – протянулась справа. Где-то вдали я вижу пасущиеся стада мохнатых четырёхрогих лохтанов. Река, единственная сохранившаяся полноводная река Айвуз была с этой точки обзора не видна, но я чувствовала её запах. Пьянящий, головокружительный, свежий запах жизни: воды, жирной плодородной земли, незнакомых животных и иномирных растений, всё это, невообразимо смешавшееся в какое-то хитросплетение ароматов, приятных и не очень, но по сравнению с безжизненным горячим воздухом остальной части Криафара, вечно скрипящем на зубах песком это было восхитительно. Судя по тому, какой невесомой, полупрозрачной казалась проступающая на полях листва, здесь была весна. В Криафаре не было времён года, то есть, ни один день года не отличался кардинально от другого, но в Охрейне имела место и короткая весна, и осень…

– Здесь же не бывает зимы? – почти возбужденно спросила я Тельмана, резко натянув поводья своего камала, отчего он недовольно утробно хрюкнул. – Зима, снег?

– Снег? – Тельман потянулся ко мне, успокаивающе хлопнув моего зверя по холке. – Это что?

– Такое белое, холодное и падает с неба на голову, а в тепле превращается в воду, – я засмеялась. Наверное, тут даже газовый состав воздуха другой, переизбыток кислорода или что-то в этом роде, отсюда такое эйфорическое состояние.

Биологи, геологи, физики и прочие умные люди с Земли пришли бы, вероятно, в эйфорическое состояние просто от самого факта существования подобного природного парадокса.

– Нет, такого у нас нет, ночью в час гнева выпадает иней, такой белый холодный порошок. Но он не падает на голову, просто замерзают микроскопические капли жидкости на поверхностях, – очень серьёзно ответил Тельман, а я опять расхохоталась.

– Это пройдёт, – понимающе добавил он. – Здесь очень… свежо.

– А тебе не весело?! Тут так прекрасно. Почему ты живёшь не здесь? Надо перенести сюда дворец.

– Справедливое и равномерное распределение ресурсов – то, благодаря чему выжил Криафар, – пожимает плечами мой Вират. – Я соврал бы, если бы сказал, что обитатели Каменного замка не получают больше, но это соизмеримое "больше". Однако и нашим виннистерам нельзя доверять целиком и полностью, и всем людям, являющимся звеньями в цепочке от пашни до чьих-нибудь нуждающихся рук. Если дворец окажется здесь, это будет слишком большим соблазном, слишком большим искушением. Сепарация власть имущих от Охрейна была первым обещанием, данным моим предком Виратом Плионом после того, как духи-хранители, проклявшие Криафар, вернулись в Хран и заснули. Мы не можем нарушать это обещание.

– У-у, ты говоришь, как настоящий справедливый король, – я смеюсь и тянусь к нему, но не дотягиваюсь. – Всё-таки, надо признать, когда я тебя придумывала, то заложила и что-то хорошее.

– Ты меня придумала? Забавно. Но я и есть самый настоящий, – Тельман улыбается в ответ, а я треплю камала за шкирку и едва не теряю равновесие. Нельзя ему рассказывать… Ни в коем случае нельзя!

Эта мысль отрезвляет, заставляет прийти в себя. Эйфория ещё чувствуется, голова идёт кругом, но я уже могу её контролировать. Великое достижение…

Среди полей и животных копошатся люди, мелкие и какие-то одинаковые, как муравьи, наше появление проходит для них почти что незамеченным, но есть и другие, явно рангом повыше: наблюдающие, проверяющие, что-то изучающие. От работяг, впрочем, привилегированных работяг, потому что в Охрейн стремятся попасть все, кто физическим трудом зарабатывает себе на жизнь, они отличаются головными уборами: не повязки на манер пиратских бандан, а широкополые шляпы. «Надсмотрщики» кланяются, шушукаются. Так или иначе, явление короля для них – нонсенс.

Мимо меня с жужжанием проносится какое-то мохнатое бордовое насекомое, отвлекшись за него, я не сразу замечаю словно бы из воздуха материализовавшегося седовласого виннистера Риана с двумя сопровождающими за спиной. Его роскошные усы, кажется, стали ещё пышнее от благообразной душевной улыбки на лице, но одновременно с этим мне кажется, что он с трудом подавляет то ли тревогу, то ли раздражение.

– Вират! Вирата! Как неожиданно… И приятно.

– Моя супруга оказалась здесь первый раз, – с этакой величавой небрежностью произносит Тельман, и я невольно думаю о том, на самом ли деле он может быть таким, каким кажется: уверенным, властным, взрослым, или это только игра, минутная бравада передо мной. А возможно, и то, и другое разом. – Вирата Крейне хотела бы посмотреть, как здесь всё устроено.

– Очень хотела бы, – проникновенно говорю я, отмечая, как беспокойство на лице местного, если можно так выразиться, министра сельского хозяйства не исчезает, нет – отступает куда-то в глубину. – Я же понимаю, что от вашей качественной и бесперебойной работы зависит весьма значительная доля благополучия Криафара.

– Охрейн велик, Вирата. Что бы вы хотели посмотреть в первую очередь? Фруктовые сады? Огороды? Пастбища? Может быть, полюбоваться прекрасным Айвузом с фирианова моста? На пасеку, думаю, приглашать вас не стоит, да и в лесу достопримечательностей маловато, но… У нас тут есть потрясающие цветочные луга, только-только зацвели голублянки, это потрясающе красиво, а какой стоит аромат! И…

Да, наверное, для скромной девушки из Травестина, за два года обезумевшей от местной мёртвой и агрессивной флоры и фауны и убойного климата, интересным было бы в первую очередь созерцание милых зверушек и цветочков.

Но для меня, жительницы средней полосы России, тоска по живой природной красоте еще не стала столь сильной и ноющей, как, вероятно, должна была быть у Крейне, и я нарочито беспечно мотаю головой, понимая, что пытаясь косить под дурочку, ясно переигрываю – куда мне до Тельмана!

– На аромат голублянки у меня аллергия, жуткий насморк начинается, – доверительно сообщаю виннистеру. – Так что пропустим этот этап. Я бы хотела поговорить с простыми работниками, вы же понимаете, что для главы государства важнее всего люди?! А, кроме того, неплохо бы пообщаться с вами поближе, один на один, точнее, один на два, Совет Одиннадцати не даёт нам такой возможности… Вы же невероятно важный человек, вы фактически кормите, поите и одеваете всю страну! Желательно провести беседу в вашем кабинете, там, где хранятся разные скучные бумаги, отчёты и прочие документы. Вы же понимаете, какая огромная ответственность лежит на ваших надёжных и мощных плечах?! За каждой каплей воды, за каждой горсточкой земли – чья-то жизнь, виннистер Риан, жизнь, за которую вы отвечаете своей единственной и неповторимой жизнью.

– Полностью поддерживаю, – Тельман подъезжает, его камал встает бок о бок рядом с моим. – Не знал, что у тебя такая реакция на голублянку, дорогая. Как раз собирался прихватить букет и украсить им спальню.

– Твою или мою? – тихо спрашиваю я, и Тельман только собирается что-то ответить, но виннистер Риан склоняет голову с некоторой обречённостью.

– Да, конечно, как прикажете. С чего желаете начать?

– С документации, – решаю я. А ну как уничтожит что-нибудь лишнее, если время будет. – А потом совместим беседы и обзорную прогулку. Час гнева…

– В Охрейне не бывает часа гнева, дорогая, – вмешивается Тельман. – В это время здесь идёт дождь! – а потом наклоняется ко мне и говорит, ещё тише, чем я:

– Мне уже страшно. Скоро ты и во дворце потребуешь отчётов?

– Если успею до своего исчезновения – непременно, – отвечаю я, отмечая краем глаза, как улыбка на его лице бледнеет и гаснет, уступая место задумчивости.

Глава 46. Криафар.

Несколько раз, там, в моей земной жизни я проводила вебинары по финансовой грамотности. На самом деле, в этом нет ничего сложного… тем не менее, экономического образования у меня не было, и осилить анализ внушительных стопок документов, сплошь состоящих из унылых сводок цифр за два последних года, подсунутых мне не менее унылым виннистером Рианом и двумя его восхитительно безмолвными и исполнительными помощниками, было бы ой как непросто.

Уж точно не дело пары-тройки часов.

К счастью, обнаружились две вещи, нет, даже три. Во-первых, здоровая и какая-то живительная, вдохновляющая злость при мысли о том, что какие-то сволочи могут позволить себе неустановленное сюжетом мошенничество в моём мире. В моём, до самого последнего камушка! Любовно выпестованном, любовно же разрушенном и буквально собранным, будто пазл, из кусочков воспоминаний, мечтаний и снов, на поверку оказавшимся таким прекрасным во всех его проявлениях.

Во-вторых, Тельман, как ни странно, что-то соображал, и хотя я отчего-то была уверена, что он в лучшем случае застынет надменной свечкой где-то у порога или окна, предоставив мне изучать отчёты и беседовать с виннистером, Вират меня удивил. Взял на себя инициативу, деловито и неутомимо шелестел страницами, задавал какие-то вопросы, и, судя по несколько ромбовидным глазам Риана, даже по делу. Мешать такому изумительному зрелищу, как пытающийся произвести впечатление на даму мужчина за работой, я не стала, но страницами тоже пошуршала. Снова подивилась тому, что понимаю местный письменный язык, возможно, действительно состоящий из кириллицы и арабских цифр, потому что ничего иного я не выдумывала – а может, потому, что находилась в теле знающей его Крейне, и теперь мой мозг лихо конвертировал увиденное под нужды сознания. Искренне попыталась разобраться в документации и сделала всего несколько выводов, крайне неутешительных: судя по отчётам доблестного виннистера Охрейна, результаты функционирования местного Мируша, то есть, рая за последние два года оказались несколько ниже предыдущих, а вот расходы выросли от полутора, местами даже до четырёх раз! Интересно, на что – и по какой причине? Зато – и это была третья радующая вещь – моя интуиция оказалась в кои-то веки на высоте.

Удивительные дела творятся в Криафарском королевстве… Или неудивительные, с учётом того, что монарх первый раз соизволил взять хотя бы что-то в свои красивые аристократические руки. Впрочем, выяснилось, что Вират может не только на беззащитную девушку голос повышать и не только ей угрожать всяческими непотребствами. На мой взгляд, однако, угрозы были излишними, и я потянула Тельмана за край его просторной верхней накидки, превращающей вполне себе европейского монарха в экзотичного восточного принца: