Текст книги "Толстолоб (ЛП)"
Автор книги: Эдвард Ли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)
– Если б вы не были священником, вы бы, ну, понимаете... вы бы сочли меня привлекательной?
Как только эти слова слетели с ее рта, сожаление оползнем навалилось на нее.
Но отец Александер хитро улыбнулся.
– Эй, если б я не был священником, я бы набросился на вас, как библейская чума, – сказал он.
Вот это ответ! Джеррика залилась краской, ей стало неловко.
Он громко рассмеялся над ее выражением лица и налил им еще по кружке.
– Но я не хочу, чтоб вы думали, что я вас дразню, поэтому объясню. Черт. – Он снова стал серьезным. – Вы – красивая женщина, Джеррика. И благодать Божья позволяет мне воспринимать и признавать красоту женщин, и всех людей, и восхищаться ею. Но, чтобы внести ясность, на этом все и заканчивается. Я дал Богу священные обеты, и не нарушу их.
– О, но я не имела в виду...
– Знаю, просто говорю. Я не могу смотреть на женщин с вожделением, не могу смотреть на женщин с сексуальным желанием. Мне не позволено, поэтому я этого не делаю. Я восхищаюсь вашей красотой, потому что Бог дал ее вам, а все, что дает Господь – прекрасно.
Она пыталась не показывать свое разочарование этим ответом. И понимала, что глупо расстраиваться. Ради бога, он же священник! О чем она думает!
К счастью, он нарушил лед молчания, рассмеявшись:
– Кстати, видели бы вы, чем я занимался, будучи подростком. По сравнению со мной Тед Кеннеди (американский сенатор, считавшийся большим распутником – прим. пер.) выглядел бы как мистер Роджерс (амер. педагог, проповедник и телеведущий – прим. пер.).
Джеррика рассмеялась. Конечно. Она бы не подумала...
– Эй, блондиночка, – внезапно вмешался чей-то голос. – Ты, наверное, самая клевая телка, которую я когда-либо видел. Едрен батон, у меня в штанах сейчас задымится!
Джеррика и священник одновременно подняли глаза. Перед их кабинкой стоял высокий худой деревенщина в трактористской бейсболке с длинными, свалявшимися волосами и жидкой бородкой. От него шел густой запах пива, а за спиной у него стоял какой-то толстый парень.
Александер даже не дрогнул.
– Эй, мужик, отвали. Не видишь, у нас с дамой приватная беседа? "Приватная" – значит, тебя не пригласили.
– Черт, святоша, ты кто такой, а? – Парень отклонился назад, уперев руки в бока, и рассмеялся. – Я не с тобой разговариваю, а с ней.
– Да, ну? – с издевкой произнес Александер. – Вот, что я тебе скажу, Эйнштейн. А я с тобой разговариваю, и говорю тебе, делай отсюда ноги и займись своим делом.
Бородач ухмыльнулся. Ухмылка была угрожающей. Грудные мышцы напряглись под черной футболкой, на которой был изображен плюшевый мишка, показывающий средний палец.
– Я сделаю тебе большое одолжение, священник, притворюсь, что не слышал этого. Я разговариваю с дамой, понимаешь, а такая жаркая дама и есть мое дело.
– Пошел на хер, – сказала Джеррика, скривившись от отвращения.
Парень и его толстый приятель рассмеялись.
– Не знаешь, что такое уважение? Нельзя говорить такие слова при священнике.
– Пошел на хер, – сказал Александер.
– Вот это да! А что ты сделаешь, святой отец? Отгонишь меня своим воротничком?
– Надеру тебе задницу так, что мало не покажется, – очень холодно произнес Александер, – если не оставишь нас в покое и не займешься своим делом.
Тишина опустилась на бар, будто у него рухнула крыша. Отовсюду глядели неподвижные лица. Александер оценил обстановку. Ситуация у деревенщины была патовая. Но что-то должно было произойти, и первый ход сделал бородач.
Парень потер себе промежность джинсов и ехидно ухмыльнулся.
– И все же, что такая красотка делает в баре с каким-то святошей? Он тебя трахает? Ты ему отсасываешь? Черт, я думал, священники не должны заниматься такими вещами с женщинами, только друг с другом, верно, Дикки?
– Э-э, это верно, Боллз, – сказал толстяк, придерживая живот. – А ты видел ее сиськи? Едрен батон! Думаю, я должен их пощупать. И думаю, у этого старого святоши кишка тонка, чтобы мне помешать.
Александер затушил окурок.
– Если тронешь ее, получишь в "бубен" так, что увидишь звездочки.
– Да? – Очередной смешок. – Посмотрим. Ухмылка осталась, темные глаза сузились. А потом...
– Лучше не надо... – спокойно предупредил Александер.
Потом этот бородатый и волосатый парень резко протянул руку вниз и схватил Джеррику за левую грудь. Та поморщилась, вскрикнула и...
ШМЯК!
... Александер со всей силы двинул парню в челюсть. Тот отлетел назад, взмахнул руками и приземлился на стол, сломав его. Затем сполз на пол.
Александер поднялся на ноги, сжимая кулаки, но с выражением полного умиротворения на лице.
– Как насчет тебя, толстяк? – обратился он ко второму парню. – Тоже хочешь?
Тот сделал неуверенный шаг вперед и, заикаясь, произнес.
– Я... я сейчас башку тебе отобью, священник! Я...
Александер слегка улыбнулся. Его левая рука метнулась вперед, схватила жировую складку на животе толстяка и крепко сжала. Парень взвыл. Затем кулак Александера жестко соприкоснулся с его челюстью.
ШМЯК!
Это был странный звук, будто бита ударила по бетонному полу. С искаженным от боли лицом толстяк тоже отлетел назад и упал.
– Убирайтесь отсюда, пока я не разозлился, – сказал Александер и ударил ногой в зад отползающего бородача. – Вы же не хотите опоздать на вечернюю поверку в исправительной школе, верно?
Оба поковыляли в сторону двери, ворча и пошатываясь. Отовсюду неслись смех и аплодисменты.
– Это было... великолепно, – радостно сказала Джеррика.
– Моя рука так не считает, – ответил Александер, встряхивая кистью. – Будто бил ей по здоровенным камням. У этих парней, наверное, бетон вместо мозгов.
Затем он сокрушенно посмотрел на сломанный стол, вздохнул и вытащил епархиальную чековую книжку.
– Извините за причиненный ущерб, – сказал он заскорузлому бармену за стойкой. – Католическая церковь будет более, чем счастлива возместить
– Забудьте, святой отец. – усмехнулся бармен. – Поверьте, этот стол стоит того, чтобы, наконец, посмотреть, как кто-нибудь надерет зад этим двум бакланам. Спасибо! Принесу святому отцу и его подруге еще один кувшин – за счет заведения.
– Вот, спасибо, – обрадовался Александер. – Он снова сел рядом с Джеррикой. – Это чертовски мило с его стороны, выкатить нам халявный кувшин.
Но Джеррика все еще оставалась под впечатлением от его подвига.
– Вы просто улетный. Поверить не могу, я только что увидела, как католический священник отмудохал двух деревенщин.
Александер снова закурил, пожал плечами.
– Иногда с такими парнями нужно быть жестким – это единственный способ преподать им урок. Но вот, что я вам скажу, когда я был в их возрасте, плохие парни были гораздо хуже.
С улицы донеслось рычание тяжелого двигателя. Затем визг шин.
Александер усмехнулся себе под нос.
– Не, думаю, нам больше не придется о них беспокоиться.
ЧАСТЬ ОДИННАДЦАТАЯ 1
Толстолоб был снова возбужден и голоден. Он целый день шел по лесам, холмам и долинам, и Нижний Лес, где Дедуля растил его, казался ему уже дальше, чем луна.
Да, Нижний Лес остался позади. Он больше не был его домом.
Внешний Мир – вот, где был теперь его дом...
Солнце садилось, унося с неба свой красивый яркий свет. Наступала тьма. И пока Толстолоб топал через заросли кустарника, он вспоминал Дедулю и все, чему старик научил его. У Дедули был старый грузовик, и время от времени он уезжал и возвращался с какой-нибудь деревенской девкой, которую подбирал голосующей на дороге, или вроде того. Именно так Толстолоб узнал, откуда берутся дети, и о том, как кидать девке "палку". Конечно же, у Толстолоба никогда не получалось так, как он себе это представлял. "Итить-кудрить, сынок!" – воскликнул однажды Дедуля, посмотрев, как Толстолоб трахает какую-то телку. "Ну и подарил тебе Господь "петушка"! Огромный, как скалка Бабули Мейер! Наверное, никогда не сможешь правильно кончить с таким большим "петушком"! Нужно трахать их, кончать в них, Толстолоб, и делать им ребенка! Не нужно убивать их!" Толстолоб был расстроен. Он хотел делать все правильно, но у него ничего не получалось. Его член у него был таким огромным, что девки умирали. А так, со слов Дедули, не должно было быть. Но что он мог поделать?
Его мысли снова вернулись к тому громкому гулкому голосу, который он слышал, говорящему: "ПРИДИ". Толстолоб не знал, в чем именно смысл его жизни, но понимал, что не будет ничего плохого в том, чтобы пойти на этот голос. Именно это он и делал! Проходил по нескольку миль ежедневно, совершенно не понимая, куда он идет, но, тем не менее, шел. "Однажды смысл жизни позовет тебя, Толстолоб", – сказал ему Дедуля перед тем, как помереть. "И ты должен последовать за ним".
В небе полыхнула зарница, и Толстолоб снова услышал Голос.
"ПРИДИ", – произнес тот.
И Толстолоб шел. Только сейчас ему хотелось кое-чего другого, понимаете, а еще он был голоден.
И тут он увидел маленький фермерский домик.
2
– Вот это хорошая девочка, вот это моя детка...
Нед слушал, съежившись в темноте своей комнаты.
– О, Папочка! – кричала во весь голос его сестра. – Мне больно!
– Ну же, дорогая, – раздался голос их отца. – Тебе нужно уяснить, что в жизни бывают некоторые слегка неприятные вещи. Но это пустяки. Ты привыкнешь.
Это происходило почти каждую ночь. Папочка приходил с фермы с большой зеленой сеялкой или сенным прессом, сидел и потягивал свою "самогонку", пока не всходила луна. А потом всегда случалось это.
Неду было тринадцать, Мелиссе – двенадцать. Их Мамочка умерла пару лет назад, от рака, как сказал им доктор. И с тех пор в доме стали твориться какие-то ненормальные вещи.
Маленький Нед знал, что это ненормально, поскольку не слышал в школе от других детей, что такое бывает. Поэтому Нед молчал, не хотел, чтобы его друзья считали его семью ненормальной.
Однако это происходило снова и снова...
Папочка всегда начинал с Мелиссы. Нед никогда не видел, что он с ней делал, но догадывался. "Папино время, Мелисса", – всегда говорил Папочка. От него несло той ужасной "самогонкой". Нед ждал в своей комнате, когда наступит его черед. Он слышал, что происходит. А иногда Папочка становился очень злым, и Нед слышал резкие влажные шлепки! Это Папочка бил Мелиссу по лицу, когда она плакала или на что-то не соглашалась. Нед знал это, потому что с ним было такое же обращение.
– Вот так, сладенькая, – говорил Папочка по другую сторону стены. – А теперь пришла очередь твоего братца.
Мелисса плакала, пытаясь подавить всхлипы. Папочка почти всегда пускал ей кровь, и это неудивительно, потому что с Недом было то же самое.
– Хорошая девочка. Вот это папина хорошая девочка. Больно больше не будет, милая. Папочка закончил.
О, нет, – думал Нед. Потому что когда Папочка говорил так, это значило, что наступил его черед.
Нед делал единственное, что мог: молился Богу. "Уповайте на Господа вовеки", – говорил отец Карпинс каждое воскресенье в церкви, до того, как ее закрыли. "Верьте в Бога, и он поможет вам". Нед верил в бога, и молился каждую ночь, но с тех пор, как мама умерла, Бог ни разу не ответил на его молитвы.
Дверь с щелчком открылась. Свет из коридора ворвался в комнату, упав на лицо Неда.
– Папино время, сынок...
Он давно уже перестал сопротивляться. В противном случае папа избил бы его.
– Ты знаешь, что делать, – сказал Папочка.
Он шагнул вперед, и его торчащая штуковина качнулась.
– Будь хорошим мальчиком, и сделай своему Папочке приятное.
Голый и дрожащий, Нед наклонился вперед. Он не хотел делать это, но – Боже! – он не хотел быть избитым. Папочка бил сильно.
– Хороший мальчик. Вот это хороший сынок...
Нед взял штуковину в рот, как показал ему Папочка. У нее был какой-то едкий, солоноватый привкус. И Нед знал, что это от того, что Папочка только что вынул ее из "писи" его сестры. Было слышно, как та плачет в соседней спальне.
– Хороший мальчик, вот это мой сынок. Хороший мальчик всегда хочет ублажить своего отца.
Неду совсем это не нравилось. Через некоторое время Папочка стал давить рукой Неду на затылок и с силой толкать свою штуковину ему в горло. Иногда Нед давился – не мог удержаться.
Но это было не самое худшее...
– Ладно, сынок. Ты знаешь, чего хочет твой Папочка. Переворачивайся, ложись на живот. И раздвигай свои "булки".
– О, Папочка! Пожалуйста...
Шлеп!
Удар папочкиной ладони обжег лицо, как пчелиный укус. Из глаза у Неда выкатилась слеза. Пожалуйста, Боже, – взмолился он. Не дай этому случиться снова!
Но Нед не имел особого выбора, верно? Очевидно, Бога не было дома.
Нед лег на кровать, на живот, потянулся назад и раздвинул себе ягодицы. Папочка застонал, глядя в мягкую, теплую тьму, и плюнул прямо Неду в анус.
– Сделай папе приятное, сынок. Будь хорошим мальчиком. Все хорошие мальчики должны делать это своим папочкам.
Нед поморщился. Он чувствовал, как конец папочкиной штуковины трется об его зад. Из глаз у него текли беззвучные слезы, пропитывая простынь.
И хотя все его молитвы Богу оставались без ответа, он продолжал молиться:
Боже, пожалуйста. Я верю в Иисуса, в Святого Духа, в старого отца Карпинса, и я верю в Тебя. Пожалуйста, Боже. Помоги мне и Мелиссе. Молю тебя. Пожалуйста. Прекрати это...
Что это за быстрый топот? Будто кто-то большой вошел в комнату. Конец папочкиной штуковины только собирался проникнуть Неду в зад, когда...
– Аааааааааа! – закричал Папочка.
И то, что пугало Неда больше всего... прекратилось.
Папочка внезапно исчез с него, а когда Нед повернулся, чтобы посмотреть, он ничего особенно не увидел, потому что в комнате было темно. Однако он разглядел тень, гигантскую тень, держащую Папочку за голову.
Затем она швырнула папочку на пол и накрыла его собой. В комнате стоял ужасный запах, и раздавался жуткий стук. Это, как догадался Нед, его папа стучал ногой по полу.
Потом Папочка закричал...
По спине Неда пробежал холодок. Дверь распахнулась еще шире, и в комнату вбежала Медисса. Спереди на ее маленькой ночнушке виднелось красное пятно. Посмотрев вниз, она завизжала.
– Мелисса! Иди сюда! – крикнул Нед.
Сестра бросилась к нему и он обнял ее, чтобы утешить. Из-за темноты они почти не видели, что происходит. Но они понимали, что Папочке сейчас плохо, по тому, как он кричит, лежа на полу под той огромной тенью.
Мелисса всхлипывала.
– Кто... кто это?
– Думаю, это – Бог, – сказал Нед, сжимая плечо сестры еще крепче. – Я молил Бога, чтобы он прекратил это, и он меня услышал! Эта большая тень вошла, схватила Папочку, и все прекратилось!
– Это... Мелисса проглотила очередной всхлип. – Это... Бог?
– Я... Я не знаю наверняка, но думаю, да.
Комната содрогалась от Папочкиных криков. Звуки были громче и страшнее, чем в тот раз, когда на поле в сеноворошилку затянуло большой камень. Нет, папочкины крики не походили на человеческие.
Но потом они смолкли, и что-то захрустело, будто ломались сухие ветки. Но брат с сестрой по-прежнему видели ту большую тень, которая лежала, ерзая, на Папочке. Затем раздалось кряхтение и звук, похожий на вздох.
Потом что-то затрещало, будто раскалывались грецкие орехи, затем последовало чавканье.
А потом тень поднялась...
Ростом она была, наверное, под восемь футов, ее лицо попало под свет луны, идущий из окна. И Нед и Мелисса увидели это лицо.
– Это не Бог! – закричала Мелисса.
Да, похоже, это не он, – мысленно согласился Нед.
– Бог так не выглядит! Он – красивый, добрый человек, сидящий на троне, и у него длинные белые волосы и белая борода!
Но то, что они видели перед собой, даже близко не походило на Бога. Голова была больше, чем арбуз, а глаза...
Нед едва не закричал.
Один глаз был размером с грейпфрут, другой – маленький, как виноградина. А рот... Рот походил на черную дыру, полную битого стекла.
– Это не Бог, Нед! – завизжала Мелисса. – Это – дьявол!
Дьявол? Но этого не могло быть! Нед молил о помощи Бога. А не дьявола.
– Это – дьявол, – всхлипнула Мелисса. – И он сделает с нами то же самое, что он сделал с Папочкой!
Но Нед не мог поверить. Он не верил. Нет, не может быть! Бог никогда не сделал бы ничего подобного, верно? Разве он позволил бы дьяволу трахать их в зад, после того как спас их от Папочки, делавшего с ними то же самое. Нет! Не может быть! Нет отказывался верить в то, что Бог может быть таким сукиным сыном, что позволит случиться чему-то подобному!
Поэтому он стал делать то, что и всегда. Он стал молиться.
Боже, пожалуйста. Мы с сестрой не сделали ничего плохого. И мы знаем, что Ты не позволишь дьяволу мучить нас. От всего сердца благодарю тебя за то, что ты спас меня от Папочки. Но я молюсь снова, как говорил отец Карпинс. Я молю Тебя, чтобы ты заставил дьявола уйти.
Дьявол таращился на них, пуская слюни, и тут маленький Нед обратил внимание на размер его "штуковины". Она была гигантской, и...
О, нет!
Она снова твердела.
Она убьет их обоих. Нед понял это при одном взгляде на эту "штуковину". Не может быть! – снова подумал он. Не может быть, чтобы Бог позволил случиться этому с нами!
Мелисса что-то невнятно бормотала. Дьявольская тень надвигалась...
Боже, пожалуйста. Нед молился, зажмурив глаза. Пожалуйста! Заставь дьявола уйти! УМОЛЯЮ тебя!
И тут ужасный запах покинул комнату. Мелисса дрожала в объятьях у Неда.
Когда Нед открыл глаза, то увидел, что дьявол сделал именно то, о чем он просил Бога.
Он ушел.
3
Едрен батон. Это же просто малыши! Толстолоб топал от дома прочь, во тьму. Он бросил классную "палку" в задницу их папаше, раскроил ему башку и съел мозги. Набил себе живот, как надо. А потом у него снова встал. Но когда он увидел тех детей... едрен батон!
Они были такими маленькими. Не было никакого смысла трахать их. Едрен батон, с таким причиндалом, как у него, у него ничего не получилось бы. Лучше просто уйти.
Да. Он чувствовал, что так будет лучше. К тому же, он чувствовал себя удовлетворенным. Отлично кончил и набил себе пузо вкусными горячими мозгами. Пора двигать дальше.
Потому что, если Толстолоб и был в чем-то уверен, так это в том, что он должен двигать дальше. У него была миссия. Он не знал, какая именно, но она все равно у него была.
И тут над ним, в огромном черном небе снова сверкнула та странная беззвучная молния, а потом в голове у него раздался знакомый голос:
ПРИДИ.
4
– Это было невероятно! – хвасталась Джеррика за столом в гостиной. Она сидела рядом с отцом Александером, напротив них – Чэрити и Тетушка Энни. Энни налила малинового вина и поставила тарелку с печеньем и чашку с домашним сиропом. Джеррика, уже более, чем подвыпившая, не унималась:
– Эти два парня, вы бы их видели. Конченые отморозки. И когда они стали к нам приставать, отец Александер надавал им по морде! Когда Бородач тронул меня, у меня даже мурашки по коже забегали. А в следующую секунду он уже летел через весь бар! Святой отец врезал ему прямо в морду!
Александер попытался скрыть ухмылку. Да, он надрал задницу парочке нарывавшихся парней. Но теперь, поразмыслив, он был уже не настолько рад этому. Из головы у него не шла строчка из Святого Писания, а именно, из Евангелия от Матвея. «Все, взявшие меч, мечом погибнут». И еще одна, более важная: «Кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую». Несмотря на радость Джеррики, Александер испытывал к себе отвращение. Этот парень схватил ее, – пытался оправдать себя он. Он тронул ее. Черт возьми, он пощупал ей грудь. Я должен был что-то сделать, не так ли?
Но теперь он сомневался, одобряет ли Бог его поступок. Блин, почему у меня такое чувство, что ему это не понравилось?
– Это потрясающе, святой отец, – сказала Чэрити. – Священник бросает вызов местной шпане.
– Ничего особенного и не случилось, – попытался закрыть тему Александер. – Просто так получилось. Наверное, я должен был найти другое решение.
– Другое решение? – спросила Джеррика. – Либо вы их, либо они вас. Закон джунглей, понимаете.
Александер изобразил улыбку и кивнул. Да, милочка, но я – священник. Я живу по другим законам...
Минутная пауза дала ему возможность сменить тему. Слава богу! Он посмотрел на Чэрити и ее тетушку.
– А вы двое, чем сегодня занимались?
– Ну, святой отец, – начала пожилая женщина, – я решила, что самое время отвести Чэрити на могилу ее матери. Это моя сестра, я звала ее Сисси. Лучше женщины было не найти. Просто я очень переживала, что сделала это только сейчас.
– О, Тетушка Энни, пожалуйста, – с искренностью в голосе возразила Чэрити. – Не из-за чего переживать!
Александер вставил цитаты из Библии.
– Время ничего не значит. Песок морей и капли дождя и дни вечности кто исчислит? Что было, то и теперь есть, и что будет, то уже было.
От этих слов утешения на глаза Энни навернулись слезы.
Да, – подумал Александер, глядя на нее. Бьюсь об заклад, в молодости она вскружила голову немалому количеству мужчин. Хорошая женщина, и привлекательная, несмотря на возраст. Иногда по человеку сразу видно, какой он. Тетя Чэрити была хорошим человеком.
– О! – снова воскликнула Джеррика, после очередного глотка вина. – Тебе это понравится, Чэрити! Когда мы сидели в баре – до того, как к нам пристали эти двое отморозков – думаешь, что увидел святой отец?
Чэрити вопросительно посмотрела на нее.
– Представить не могу...
– Прямо там, на деревянной стенке кабинки было вырезано... То же самое, что мы видели вчера вечером! Кто-то написал: "ЗДЕСЬ БЫЛ ТОЛСТОЛОБ".
– О, боже! – воскликнула Чэрити.
– Толстолоб? – спросила Тетушка Энни.
– О, да. Парень за барной стойкой рассказал нам про местную легенду, – охотно вспомнила Джеррика, с помощью прохладного вина. – Это так захватывающе. Мне не терпится написать об этом в моей статье. Сельская легенда, ребенок-монстр, родившийся в лесу и поедающий людей!
– Напишите лучше о более важных вещах, – предложила Энни. – Не стоит оскорблять наше общество подобными вещами.
Джеррика, казалось, вся съежилась.
– О, простите, Энни. Я не собиралась никому навредить. Я просто...
– Не бери в голову, милая. Это всего лишь мое мнение. Ты хочешь написать про нашу местность, и считаю, тебе не стоит добавлять всякую ерунду.
– Я не буду, Энни, обещаю, – взмолилась Джеррика.
Господи, она же пьяна, – обратил внимание Александер.
Джеррика продолжала лепетать:
– Правда, я не собиралась никого оскорбить. Я не думала...
– По-моему, – вмешался Александер, – день был интересный, и уже очень поздно.
К тому же, все уже начинали действовать друг другу на нервы. Лучше закругляться. Он допил свое вино, затушил сигарету в черепашьем панцире и предложил:
– Почему бы нам всем не пойти спать?
– Отличная идея, – согласилась Чэрити. Энни и Джеррика нерешительно кивнули.
– Увидимся утром, – сказал священник. – А что касается Толстолоба, думаю, нам не стоит беспокоиться о том, что он постучится в дверь.
Женщины единодушно рассмеялись. Но тут...
Тук-тук-тук!
В тусклом свете гостиной все повернули головы.
Тук-тук-тук!
Кто-то стучался в дверь.
««—»»
Внезапный теплый ветерок ворвался в дом, когда Энни открыла входную дверь.
Кто, черт возьми, мог припереться в такой час? – гадал Александер. Турист, ищущий комнату на ночь? Автомобилист, у которого сломалась машина? Священник прищурился, Чэрити и Джеррика стояли у него за спиной. Сумерки и периодические всполохи далеких молний превратили фигуру в дверном проеме в стробирующий силуэт. Она была высокой, крупной и мускулистой...
– Могу я... вам чем-то помочь? – поинтересовалась Энни, широко раскрыв глаза. Ее пальцы вцепились в край двери.
Но тут Александер заметил, что на груди у фигуры что-то блеснуло, а за ней, на круговой подъездной дорожке вспышки молнии высветили белую блестящую машину с "мигалкой" и эмблемой на двери.
Коп, – догадался священник.
– Простите, что побеспокоил вас, знаю, что уже очень поздно, – сказал мужчина. – Я – сержант Дортон Маллинз, вирджинская полиция. – Говорил он с местным акцентом, растягивая слова. Слово "полиция" он произнес, как «пой-лийция».
– Какие-то проблемы, офицер? – спросила Чэрити, в ее голосе прозвучало не только любопытство, но и некоторое беспокойство.
– Ну... – Дортон Маллинз запнулся на полуслове, держа руку на бедре. – Пожалуйста, поймите, что я не хочу вас напугать. Я лишь хочу знать, не видел ли кто-нибудь из вас подозрительных людей поблизости. Точнее, не людей, а мужчину, крупного мужчину, который шатается вокруг и, типа, подглядывает в окна? Какого-нибудь незнакомца, идущего по дороге? Что-нибудь необычное?
Все ответили отрицательно, затем наступило тревожное молчание. Глаза у священника были прищурены, в то время как у женщин – расширены.
– Произошла пара убийств, – наконец, пояснил коп. – Причин для беспокойства нет, я просто...
– Произошли убийства, а причин для беспокойства нет? – воскликнула Джеррика.
– Ну, есть, конечно, но эти убийства были совершены далеко к югу от сюда. Поскольку эта местность довольно большая, а в Люнтвилле нет своего полицейского управления, нам потребуется немало времени, чтобы оповестить людей. Просто ради предосторожности, чтобы были начеку. Вы знаете, какие здесь жители, не считают необходимым запирать двери и окна. Так что советую вам закрываться.
– Просто ради предосторожности, – передразнила его Джеррика.
– Верно, мэм.
– Можете поделиться с нами какими-либо подробностями относительно убийств, сержант? – спросил Александер.
– К сожалению, нет, святой отец, – ответил Маллинз, за спиной у него сверкали молнии, – потому что это конфиденциальная информация. Могу лишь сказать, что за последнюю пару недель было обнаружено несколько обезображенных женских трупов. В основном, это жительницы местных холмов.
Жительницы местных холмов, – задумался Александер.
– Был ли в этих убийствах сексуальный мотив?
– Ну, да, был, сэр, то есть, святой отец. – Маллинз содрогнулся, словно от холода. – Как мне сказали, на местах преступлений было натуральное месиво.
– Свидетели есть?
– На данный момент нет, святой отец. А сегодня убийца напал на одного фермера в его же доме, убил бедолагу прямо на глазах у детей. Слава Господу, их, хотя бы, не тронул. Бедные детишки, по понятным причинам, в истерике, и не могут дать внятного описания, кроме того, что убийца был очень большим.
Александер счел себя обязанным задать следующий вопрос.
– А были ли свидетельства сексуального насилия в случае с последней жертвой, мужчиной?
Маллинз мрачно кивнул.
– Боюсь, это все, что я уполномочен сказать относительно деталей, святой отец.
– А где это произошло? – спросила Чэрити. – Вы же можете нам это сообщить, верно?
– Сегодняшнее преступление? Я не могу назвать вам имя жертвы, но он с детьми жил в старом фермерском доме на окраине Крик-сити.
Тетушка Энни с явным облегчением, положив руку на грудь, сказала:
– Это почти пятьдесят миль отсюда.
– Да, мэм, поэтому, видите, как я уже сказал, нет особых причин для беспокойства. Просто хочу, чтобы вы были осторожны какое-то время, пока мы не поймаем этого парня. Знаете, как я говорил, заприте двери и окна, и будьте начеку.
– Хорошо, сержант, – пообещал Александер, – и спасибо, что предупредили.
– Подождите минуточку, – вмешалась Чэрити. – А что насчет других убийств, где жертвами были женщины? Где они были совершены? Еще дальше?
– Да, мэм, а именно в соседнем округе. – Но затем полицейский снова вздрогнул и неуютно поежился. – Именно поэтому мы оповещаем людей, живущих в окрестностях Люнтвилля.
Александер вопросительно посмотрел на него. Бессмыслица какая-то. Было похоже на неверную оценку ситуации со стороны полицейского руководства, либо на чрезмерную реакцию.
– Не понимаю, – с вызовом произнес священник. – Если эти убийства произошли так далеко, зачем оповещать жителей Люнтвилля?
Очередное поеживание и очередная пауза. Коп маячил перед ним мрачным силуэтом. – Первые две жертвы были обнаружены к северу от национального охотничьего заповедника Бун. Затем мы нашли еще одну рядом со Стернсом. Еще две – между Бристолем и Локвудом. И еще две – между Локвудом и Роки-топом.
Энни ахнула.
– А сегодняшнюю – фермера – на окраине Крик-сити, разве вы не так сказали, офицер?
– Верно, мэм, – мрачно ответил полицейский.
– Боже мой, – сказала Чэрити.
Но Александер оглянулся, отметив внезапно появившееся на лицах беспокойство.
– Не понимаю. И что тут такого?
В тишине полыхнула молния. Теплый воздух, казалось, колыхался.
– Понимаете, святой отец, – начал полицейский, – судя по тому, где мы нашли тела жертв, можно сказать, что убийца двигается... по-прямой...
– В сторону Люнтвилля, – прошептала Чэрити. И...
– Энни! – вскрикнула Джеррика.
На мгновение возникло замешательство. Какого черта? – подумал Александер, но потом услышал глухой удар, моргнул и метнулся вперед. Коп бросился на помощь.
Тетушка Энни внезапно потеряла сознание и рухнула на пол.
ЧАСТЬ ДВЕНАДЦАТАЯ 1
Александер вместе с копом перенесли Энни в гостиную и положили на старый бархатный диван. Чэрити и Джеррика энергично обмахивали ей лицо соломенными веерами, взятыми с комода. Александер приподнял ей ноги.
– Лучше я вызову по рации скорую, – сказал сержант Маллинз.
– Подождите, я... – Александер наклонился к пожилой женщине и взял ее за руку. На ощупь та была прохладной и хрупкой. – Она приходит в себя.
Вскоре глаза у тетушки Энни открылись. Вид у нее был поникший, и она очень смутилась, осознав, что случилось.
– Боже... милостивый, – прошептала она, сжав священнику руку. – У меня... просто закружилась голова.
– Ты упала в обморок, Тетушка Энни, – сказала Чэрити. Они с Джеррикой продолжали махать веерами.
– Вы в порядке? – спросила Джеррика. – Офицер может вызвать скорую.
– Боже, нет. – Ее веки затрепетали, и она покраснела от смущения. Затем села прямо, как бы демонстрируя, что ей уже лучше. – Я в порядке, правда. Мне очень жаль, что я стала такой обузой.
– Никаких проблем, мэм, – заверил ее Маллинз. – Вы уверены, что с вами все в порядке?
– О, да, конечно. Спасибо, спасибо вам всем. Я чувствую себя гораздо лучше.
– Давайте положим вас на кровать, – предложила Джеррика. Затем они с Чэрити помогли женщине подняться на ноги. – У вас был тяжелый день.
– Слишком тяжелый, – добавила Чэрити. – Вся эта сегодняшняя прогулка под палящим солнцем, и эта отвратительная влажность.
Они вдвоем осторожно вывели Энни из гостиной в коридор, и помогли дойти до ее комнаты.
Александер с копом вышли на улицу.
– Мне, правда, очень жаль, что я вызвал такой переполох, святой отец, – извинился Маллинз. Зарница продолжала сверкать, пока они шли к машине.
– Полагаю, нет щадящего способа сказать людям, что убийца идет в сторону их города.
– Эй, вы же просто делаете свою работу, – сказал священник и закурил сигарету. – Мы благодарны вам, что вы нашли время, предупредить нас. С Энни все будет хорошо. Думаю, это у нее от сочетания известия об убийствах и сегодняшней жары. – Александер задумчиво замолчал и затянулся сигаретой. – Но это кажется странным, не так ли? В смысле, все эти убийства? В такой тихой, удаленной местности, как эта, думаю, почти не бывает преступлений.
