Текст книги "Темный луч. Часть 1 (ЛП)"

Автор книги: Эдриенн Вудс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

– Что это? – спросила она своего отца.

– Прости, милая, – я говорил за короля Калеба. – Я облажался.

Ее глаз дернулся. Может быть, он так не говорил, но я поддерживал силу иллюзии.

– Папа, где мы?

– Они приговорили меня к смерти.

– Нет, нет! – закричала она. – Пожалуйста, что бы, по вашему мнению, ни сделал мой отец, ваша честь, он невиновен.

Я рассмеялся. Так просто. Я лег. Это должно было быть так весело.

Настоящий король Калеб зажал переносицу, как будто не хотел наблюдать за разворачивающейся сценой.

Выражение лица королевы было бесценным. Габриэлла была красива, но она не была самой умной. Арианна была так похожа на свою мать. Она была сбита с толку тем, что происходило с Арианной.

Арианна все еще умоляла. Все захихикали. Король Хельмут и королева Маргарет начали выглядеть разозленными.

– Прекрати это сейчас же, – приказал король Хельмут. Вошли профессора.

– Хватит, Блейк, – сказала Миа, когда я огласил вердикт.

– Как раз тогда, когда мне было весело. – Я отпустил видение в своем сознании.

Арианна обнаружила, что стоит на коленях и умоляет. Она остановилась, оглядываясь по сторонам.

Я изменился обратно.

– Совет, – сказал я. – Оставайся в курсе моды. Никогда больше не пытайся заявить на меня права и никогда никому не рассказывай о своих худших страхах.

Она бросила на меня взгляд, полный боли и отвращения. Ее глаза наполнились слезами. Она ничего не сказала, когда я победоносно вышел из Колизея.

На самом деле я ожидал от нее немного большего. Часть меня на самом деле была разочарована.

Арианна просто не подходила ему. И в процессе я причинил боль своему лучшему другу.

***

Люциан наконец вернулся. Ему потребовалась неделя, чтобы снова взглянуть на меня.

– Я сожалею о том, что сделал, – сказал я.

– Разве? Ты понятия не имеешь, что ты натворил, Блейк.

– Да ладно, она тебя недостойна.

Он усмехнулся.

– Не достойна меня? – Он покачал головой, как будто потерпел поражение. – У меня нет гребаного выбора, Блейк. Я должен жениться на ней. Ты только что уничтожил ту малую привязанность к ней, которая у меня была. Я мог бы все уладить, но тебе просто нужно было все разрушить.

Я понял, о чем он говорил. Дело было не в том, была ли Арианна достойна его. Он должен был жениться на ней, хотел он того или нет. И он действительно хотел любить ее.

Мои действия внезапно стали весить больше.

– Мне жаль. Я не думал.

– Нет, ты никогда этого не делаешь. Но дело сделано. Я найду способ двигаться дальше.

Я хотел рассказать ему то, что рассказала мне Ирен, но что хорошего это дало бы? Он должен был жениться на Арианне. Это была бы неприятная новость, поэтому я держал рот на замке.

В течение следующих нескольких недель мне пришлось смириться с тем фактом, что Люциан не хотел со мной разговаривать.

Но я также знал, что он никуда не денется. Он планировал еще одно заявление.

Я не знал, было ли это потому, что он был зол на меня. Я ненавидел это в любом случае. Он отказывался слышать, что он не был тем королем, которого предвидела Ирен.

Он был слеп и в глубине души верил, что ему не нужно быть моим настоящим всадником, чтобы заявить на меня права. Его дружбы и обещания было достаточно. Но этого никогда не будет достаточно.

Он снова усердно тренировался. Каждый день приходил новый тренер. Они закрыли Парфенон только для него, и он тренировался по восемь часов в день.

Часть меня хотела, чтобы он добился успеха. Я не хотел в конечном итоге стать драконом Горана. Но я знал, что, как бы сильно я ни надеялся, зверь тоже будет готов. Что-то должно было произойти, возможно, другая способность. Или, возможно, на этот раз я бы просто убил его.

Эта последняя часть не беспокоила меня так сильно, как раньше. Она пугала меня. Как будто человеческая часть, здравомыслящая часть, медленно отказывалась от этого.

Я не мог. Тем, кем я был сейчас, я должен продолжать. Я должен бороться. Мне нужно было держаться.

Я снова оказался в башне Ирен. Была поздняя ночь, и разыгрывался шторм. Это было потрясающее чувство – держать ее в своих объятиях, когда молния озаряла небо. Ирен приходила в неистовство от каждого раската. Лунные Удары были падки на грозы. Она была таким отличным отвлекающим фактором.

– Блейк. – Она лежала у меня на плече.

– Да? – Моя грудь слегка сдвинулась с места от этого слова.

– Я знаю об Каиновом Огне. Люциан… – Я закрыл глаза и стиснул зубы.

– Прекрати это делать. Он просто волнуется. Я волнуюсь. Как давно ты употребляешь?

– Я справлюсь с этим. – Я встал и натянул штаны.

– Так говорит каждый наркоман в этом мире.

– Ирен, не надо.

– Я беспокоюсь.

– Это единственный способ, которым я могу держаться.

– Где ты его берешь?

Я поджал губы.

– Это не имеет значения.

– Имеет! – Ее голос сорвался, и она схватила меня за руку. – Не уходи, пожалуйста.

– Я не могу остаться. – Я натянул рубашку.

– Пожалуйста, я здесь не для того, чтобы судить тебя. – Она встала и коснулась моей щеки. Я убрал ее руку. – Мне просто нужно, чтобы ты позаботился о себе. Каинов Огонь не…

– Я знаю, Ирен, – сказал я. Я знал, почему Люциан рассказал ей. Ответочка.

Я не мог встретиться с ней взглядом. Я отпустил ее руку и направился к двери. Я даже не попрощался и не оглянулся назад. Я просто ушел. Я не мог остаться. Этот взгляд в ее глазах. Я не хотел, чтобы что-то менялось. Она была последним человеком, который задевал меня за живое по какому-либо поводу.

Но факт был в том, что я чувствовал тьму внутри шторма. Я чувствовал, как каждый удар молнии вибрирует в моей чешуе. Это заставило меня испугаться. Слишком близко.

Мне нужно больше Огня Каина.

В противном случае я собирался убить Люциана.

***

Мои костяшки пальцев были ободраны, и я почувствовал, что хватка Дими наконец ослабла.

Мой карман был наполнен Каиновым Огнем. Меня даже наличные больше не волновали. Мне нужен был Огонь Каина. Я все еще контролировал ситуацию, и мне было все равно, понимал это Люциан или нет.

Я еще не был наркоманом. Это было главным образом для того, чтобы я держался.

Верно?

Я добрался до Академии около трех часов ночи и долго принимал душ.

Эхо криков и яркие образы того, что я сделал с этим Лунным Ударом, прокручивались в сознании.

Чувство вины. Я был их альфой, я был тем, кто должен был защищать их. И я был тем, кто отрывал им конечности, разрывал их на части.

Мое тело сотрясалось, когда я рыдал. Чем это должно закончиться? Когда? Когда я буду мертв, когда я проиграю, когда тьма победит?

Это не собиралось заканчиваться. Это никогда не закончится.

Когда я вышел, то аккуратно разложил три тонких дорожки Огня Каина рядом друг с другом, свернул лист бумаги в трубочку и занюхнул одну за другой.

Ожог появился, когда исчезла последняя дорожка. Я закричал и схватился за голову.

Это длилось всего пять секунд, а потом все исчезло. Моя голова закружилась, прежде чем все тело расслабилось.

Последнее, что я запомнил, был смех. Мой собственный. Мой голос звучал так зло.

– 19~

Заявление прав Люциана было назначено. Через две недели.

По мере того, как проходили дни, и Огонь Каина совершал свою работу над моим телом, второе заявление прав, заявление Люциана, становилось реальным. Каждое утро, когда я открывал глаза, на мою грудь оказывалось все большее давление.

Не убивай его. Не убивай его.

Дни пролетали незаметно. Четырнадцать дней превратились в двенадцать. Двенадцать превратились в девять.

Его заявление снова вызвало сны.

Я пытался. Я старался больше не употреблять, но мне нужен был Каинов Огонь. Мне нужно было укротить своих демонов.

Тем не менее, мне нужно было, чтобы человек контролировал ситуацию, а меня не было, когда Каинов Огонь брал верх.

Я снова оказался в клетке. Я был в своей драконьей форме. Драконы, которых я убил, все умоляли меня. Я был их лидером, их защитником, единственным, за кого они отдали бы свои жизни, и вот я забирал их жизни.

Это наполнило меня яростью. Не на них, на себя. Я дышал огнем.

Он поглотил меня.

Я это заслужил.

Я вздрогнул и проснулся. Пот стекал с лица, когда мое дыхание участилось. Я не слышал своего сердца, но ощущение покалывания и тошноты подсказали мне, что оно бьется быстро.

Я попытался успокоиться. Я пошел в ванную и посмотрел в зеркало.

Я становился пустым. Мои глаза уже не были такими яркими, как год назад. Моя душа деградировала. Никто не мог мне помочь, даже Ирен.

Я не думал. Я открыл расшатанную плитку в стене ванной у раковины, достал пакетик с белым порошком и закрыл тайник до того, как Люциан проснулся. Я выложил дорожку на раковине и занюхнул ее. Огонь прожег мой череп насквозь.

Я начал видеть в этом то, что выжигает из меня тьму. Вот почему это было так чертовски больно. Много тьмы.

Она распространилась до самого сердца. Я согнулся пополам, но ни звука не сорвалось с моих губ. А потом все замедлилось. Я снова ясно видел, хотя и знал, что не контролирую ситуацию. Я видел все таким, как оно было.

Я был злом, которое несла с собой ночь. Неважно, как сильно я старался или как сильно этого не хотел. Это то, кто я есть.

Я – тьма, которая приносит зло.

Мой череп пульсировал, как будто кто-то колотил внутри.

Я ощутил солнечный свет прежде, чем увидел его. Он струился внутрь через окно. Я изо всех сил попытался открыть глаза.

Я все еще лежал на полу с жуткой головной болью, и стук исходил не от моей головы, а от двери.

Люциан колотил в дверь.

– Дай мне секунду, – прорычал я.

– Какого черта ты там делаешь? – закричал он.

– Не твое дело. – Я встал и смыл порошок с лица.

Когда я открыл дверь, он с вызовом посмотрел на меня. Я проигнорировал его и сильно толкнул плечом, проходя мимо. Он закрыл дверь.

Я пошел одеваться. Моя голова раскалывалась, и одиночество взяло верх. Зачем я это делал? Я должен просто обналичить деньги сейчас и покончить с этим. Если бы я не был Рубиконом, я бы давным-давно покончил с собой, но я был Рубиконом, и это было не так просто провернуть.

Академия снова наполнилась знаменами Люциана. Там было несколько с моими, но это был скорее спорт Драконианцев, чем драконов. Нет, если мы, драконы, хотели повеселиться, это происходило в темные ночные часы и под землей.

Я игнорировал людей, которые пытались завязать со мной разговор, и спал на большинстве моих занятий. Мне больше было все равно.

Однажды днем одиночество действительно навалилось на меня, и я обнаружил себя в библиотеке, трахающим Эш. Она действительно была не так уж хороша, но Ирен не было на месте, а Табита была просто сумасшедшей.

– Серьезно, Блейк, – сказала она, когда я закончил и застегнул брюки. – Мы должны сделать это немного более эксклюзивным, тебе не кажется?

– Нет, определенно, – категорически сказал я.

У меня ни с кем не было эксклюзива, даже с Ирен.

***

Я обнаружил, что прислонился к стене.

Люциан тренировался в Колизее. Обычно они держали его действия в секрете, но я догадался, что это была другая тактика. Тактика для чего, напугать меня?

Это он должен был испугаться. Он не был близок к тому, чтобы быть готовым. Зверь собирался съесть его живьем через семь дней.

Зазвонил мой Кэмми, и я увидел имя Фила. Я открыл его, и появилась фигура.

– Блейки, – пропел он.

– Когда? – Мой голос звучал пусто.

– В эту пятницу. Это последний день турнира.

Что? Это было уже так давно?

Фил улыбнулся.

– Всему приходит конец. В конце концов.

Я кивнул.

– Не опаздывай. Будь у Сэма около четырех.

Связь прервалась.

Я повернулся, чтобы снова посмотреть на Люциана.

Этот звонок раздался как раз в нужное время. У меня был выбор убить кого-то, кого я не знал, в отличие от убийства кого-то, кто имел значение для моего мира.

Единственный способ, которым Люциан смог бы выбраться с этого ринга живым, был бы после боя, который успокоил бы зверя. Может быть, он настолько успокоиться, что у Люциана появится шанс заявить на меня права.

***

– Брат сказал, что тебе следует помнить, что нельзя опаздывать. – Табита села на подушку рядом со мной в кафетерии.

– Принято к сведению. – Я натянуто улыбнулся.

Она нахмурилась.

– Куда ты идешь в эту пятницу?

– Спасибо за сообщение, но остальное не твое дело, – сказал я и встал.

– Ладно, извини. Я поняла. Я не хочу сориться.

– Принято к сведению.

– В четверг вечером в моей комнате будет вечеринка. Небольшая посиделка. Ты придешь?

– Я посмотрю, – сказал я и ушел.

Вернувшись в свою комнату, я взял немного Каиново Огня. Теперь я делал это каждый день, но немного не вызывало слишком много проблем.

Человек все еще контролировал ситуацию.

Этого было как раз достаточно, чтобы пережить весь день.

***

В четверг вечером я стоял перед комнатой Табиты. Я не знал, что там делал, но вечеринка, возможно, была тем, что мне было нужно перед большим боем.

Я знал, что турнир подходит к концу, и Гензель был в числе фаворитов.

Она открыла дверь, выглядя исключительно сексуально в своей слишком короткой юбке и чулках в сеточку. На ней были сапоги до икр и рубашка с глубоким V-образным вырезом.

– Мои глаза здесь, наверху, Блейк, – сказала она. – Они красивые, голубые и не слепые.

Я одарил ее кривой улыбкой и ущипнул себя за переносицу, когда она отошла в сторону.

Я ненавидел то чувство, с которым меня оставил Огонь Каина. Слишком малая доза заставляла меня чувствовать себя странно, как будто кончик моего носа онемел. У меня появилась эта дурацкая привычка зажимать нос каждые несколько минут. Слишком большая заставляла меня делать дерьмовые вещи, которые я не мог вспомнить.

Дверь за мной закрылась, и Джордж поприветствовал меня пивом. Брайан прыгал вокруг как идиот. Музыка была громкой, а шторы задернуты.

Лонгвей, конечно, не имел этого в виду, когда строил звуконепроницаемые комнаты.

Я допил пиво и взял еще.

– Это будет весело, – сказал я скучным голосом. Табита схватила меня за руку и потащила в ванную.

Я ненавидел то, что часть меня была слабой, когда я был с ней наедине.

Она не схватила меня, когда закрывала дверь, но достала косяк из шкафчика у стены. Она зажгла его и глубоко затянулась.

Трава.

Для меня это больше практически ничего не значило, но видеть, как Табита вот так рискует, что ж, для Снежного Дракона это было впервые. Обычно она отсиживалась на подобных мероприятиях.

Я взял косяк и глубоко затянулся. С Огнем Каина, текущим в моих венах, трава приятно усиливала кайф. Я усмехнулся.

– Что?

Я покачал головой, выпуская дым.

– Ничего. – Я улыбнулся и прижал ее к стене.

Наши губы встретились. Я знал, что позже пожалею об этом, но позже это станет проблемой Блейка.

***

– Я рада, что ты помирился с Табитой, Блейк, – сказала Ирен, когда я поделился с ней сигаретой.

Я прикусил губу. Она привела меня в такое замешательство, и я не знал, почему это меня так сильно беспокоит.

Она приподнялась на локте.

– Она нам нужна, и если тебе иногда приходится с ней спать, чтобы она чувствовала себя особенной, то так тому и быть.

– Ты не ревнуешь?

– Не так сильно, как раньше. О, поверь мне, двести лет назад Снежный Дракон уже превратилась бы в пепел. – Она наклонилась и поцеловала меня.

Я усмехнулся ей в губы. Она была такой горячей.

Поцелуй перерос в новый раунд. Я чувствовал ее энергию, подобную электрическому шторму. Впрочем, больно не было. Это просто заставило меня захотеть большего.

Секс с ней был чем-то не от мира сего.

В ту ночь я ночевал у нее.

Я переспал с двумя девушками в один и тот же день. Эта мысль больше не была такой уж потрясающей. Я задавался вопросом, почему.

Почему я чувствовал себя самым большим мудаком на планете? Спать с кем попало до сих пор меня никогда не беспокоило.

Что это значило?

Любил ли я кого-то, кроме себя?

– 20~

Я открыл глаза и снова оказался в Колизее. Завывал ветер. Мне пришлось прикрыть глаза, так как коварные частицы песка атаковали и кололи мою кожу, лицо, рот – везде.

Небо сотрясалось от раскатов грома. Вспышки молний освещали чернильное небо. Я никогда не понимал, насколько жутким был Колизей в ночной темноте.

Мой взгляд зацепился за кого-то в толпе. Только один. Затем появился еще один. Казалось, это был один и тот же парень. Первая фигура сидела на скамье слева от меня и встретилась взглядом с той, что была справа от меня.

Он был либо быстрым, что наводило меня на мысль о Ночном Искателе, либо он размножался.

Третий появился передо мной.

Затем они появились повсюду. Казалось, это был один и тот же человек.

Что это было?

Ветер разрывал мое существо на части, и мягкий барабанный бой вибрировал у ног. Что-то приближалось.

Я закрыл глаза. Проснись, Блейк.

Страх пронзил меня до глубины души. Он был тяжелым. Мое дыхание участилось.

Я снова оглядел толпу. Толпу Люцианов. Они все подняли руки и указали в моем направлении.

Что это означало?

Вибрация становилась все сильнее. В моем ухе раздался жужжащий звук. По коже побежали мурашки; я ненавидел чувствовать себя таким испуганным и уязвимым.

Ворота открылись, и, как один, оттуда вышел легион рыцарей в белых доспехах. Они хлынули прямо на меня, извилистая, ощетинившаяся змея. Они били по своим щитам и земле в идеальном темпе.

Я тонул в их присутствии. Я не мог дышать.

Я проснулся от собственного крика.

Мои чувства были начеку. Пот стекал по телу. Я дышал тяжело и быстро.

Холодная рука коснулась меня. Я вздрогнул.

– Это всего лишь я, – сказала Ирен, и наши глаза встретились.

У меня навернулись слезы.

– Это всего лишь сон, Блейк. Это ненастоящее.

Я не знал, видела ли она или просто сказала слова, чтобы успокоить мою душу, но она крепко держала меня, когда я сдался.

Я не хотел быть темным. Я не хотел, чтобы на меня претендовали. Я застрял посередине, и казалось, жизнь неумолимо тянула меня во всех направлениях.

***

В пятницу вечером я снова был на ринге.

Я добрался до финального раунда.

Мы сражались всю ночь, а финалом стал ужасный поединок «последний человек или дракон».

Осталось трое. Два человека (включая меня, так что не в реальности) и дракон.

Он был Ночным Злодеем и был любимцем в течение многих лет. Он был огромным, старым и непобедимым.

Люди, которые выступили против него, все потерпели неудачу. Похоже, мне, возможно, придется встретиться с ним лицом к лицу.

Я больше не хотел убивать себе подобных, но мне нужно было держаться. Что я буду делать, когда турнир закончится?

По крайней мере, всеобщее внимание было привлечено меньше. Только собравшиеся здесь знали мое имя… или того, кого я изображал. Того, которого я мог бы бросить.

Я слышал, как выступал судья, как толпа аплодировала. Это был тяжелый бой. Они яростно сражались в течение последнего часа. Меня изматывало просто наблюдать за ними.

Я изо всех сил старался не связываться с Драконианцами. Эта конкретная группа ненавидела драконов. Я мог поклясться, что иногда они чувствовали мой запах.

Когда показалось, что с Люка, дракона, было достаточно. Я услышал крики Сида. Я услышал, как ломались его кости и отрывались конечности.

Половина толпы зааплодировала; остальные кричали в агонии.

Как сказал Сэмюель, на драконов не ставили никаких денег. Многие игроки сегодня вечером крупно проиграли на Сиде.

Я отключился и мог слышать, как судья объявляет Люка победителем.

Должно быть, он выдул кислоту или что-то в этом роде, потому что толпа снова сошла с ума.

Они начали выкрикивать мое имя:

– Гензель! Гензель! Гензель!

Дими и Сэмюель вошли в раздевалки.

– Убей его быстро. Не пытайся измотать. У этого Ночного Злодея нет кнопки выключения. Чем больше он убивает, тем сильнее становится.

Я кивнул.

Он сильно сжал мою заднюю часть шеи.

– Сделай это, и все закончится. Больше никаких долгов. Ничего.

– Ты оставишь мою семью в покое.

– Это прописано в контракте, Блейк. Я не могу снова прикоснуться ни к одному из них. Ты будешь свободен.

Я прищурился.

– Даю тебе слово. Просто убей его быстро.

Дмитрий был рядом.

Они давали мне еще полчаса.

Убей его быстро, Блейк.

***

Позже я пожалел, что не мог сказать, что это был легкий бой. Это должно было быть легко. Я был Рубиконом. Но это оказалось самой трудной битвой, в которой я когда-либо участвовал.

Часть меня знала, что я не выберусь с этого ринга живым. Меня много раз царапали. Кровь реками лилась по телу. Я устал, был липким и замедлялся.

Что бы я ни делал, Люк был подобен машине. Он не потерпел неудачу и не ослабел.

Я сам себя изматывал.

Он крепко обхватил меня за талию, и я почувствовал, как мои кости крошатся, как мел. Я терял сознание, а потом, внезапно, Тьма внутри меня взревела. Зверь проснулся.

Я не был в сознании из-за того, что произошло дальше. Я был, как выражались люди, вне тела. Я не знал, сдался ли я и тьма взяла верх, или зверь просто вышел поиграть, но моя человеческая часть сработала.

У Люка не было ни единого шанса.

Только когда я брызгал слюной, буквально тонул в его крови, я пришел в себя. Я был весь в этом. Я тяжело дышал, и мое тело невыносимо болело. Мне хотелось взорваться, и я хотел убежать.

Толпа сошла с ума.

Они кричали и ликовали.

Я устал, но встал. Впервые я сосредоточился на Дмитрии.

У него шла кровь из носа. Он боролся.

Казалось справедливым.

Судья поднял мою руку, когда я зажимал глубокую рану на животе.

Я не знал, какая кровь была моей, а какая – моего врага.

Вскоре я оказался в душе. Даже на таком расстоянии отдаленные возгласы толпы болезненным эхом отдавались в моих барабанных перепонках. В комнате победы никого, кроме меня. Мы начинали как двадцать четыре игрока. Я был единственным, кто все еще стоял на ногах.

Я убивал себе подобных. Я повредил свою душу. Я отдался тьме. Но почему я все еще чувствовал себя самим собой? Почему я все еще горевал, как я сам?

Контракт выполнен.

Больше никаких драк. Больше нет.

***

У меня было достаточно припасов, чтобы хватило на долгое время. Мне просто нужно было побороть себя. Чуть-чуть всякий раз, когда мне это было нужно. Таков был план.

Я тусовался в субботу. Мы остались на ночь в особняке Сэмюеля. Табита даже пришла. Она ненавидела быть у Сэмюеля из-за всех этих наркотиков и девочек.

Все отлично проводили время, включая меня. Мы были в кабинете на верхнем этаже. Туда был вход не для всех, и Табите пришлось остаться внизу.

Сэмюель был другим. Кто-то, кого я действительно мог бы считать другом. Может быть, то, что он сделал, было просто бизнесом.

Мы употребляли, и после этого я мало что помнил.

Когда я проснулся, рядом со мной были девушки, которые не были Табитой. Я знал, что бы ни случилось прошлой ночью, я собирался слышать об этом до тех пор, пока не наступит судный день.

Моя голова убивала меня. На этот раз одиночество было таким сильным, что я просто хотел снова обналичить деньги.

Остальное было как в тумане. Я не знал, как вернулся в Академию или как пережил понедельник.

Порез на животе пульсировал, но моя способность к исцелению, похоже, начала проявляться, и когда я проснулся во вторник, я был исцелен. Я действительно надеялся, что это продлится дольше. Это дало бы Люциану хороший шанс заявить на меня права, добиться успеха. Но, похоже, уступать было не в моих силах.

Тьма была просто слишком сильной. Мама была неправа. У нее была такая поговорка: какими бы мрачными ни казались обстоятельства, надежда не за горами.

Надежда не предназначалась для таких парней, как я.

***

Представители прессы брали интервью у Люциана, постоянный поток камер и журналистов. Каким-то образом мне удалось сбежать от них всех. Я ненавидел быть в центре внимания, хотя и любил сцену. Там, наверху, я чувствовал себя по-другому, как кто-то другой, а не как это злое существо, которому приходилось бороться, чтобы оставаться хорошим.

Оставаться хорошим не должно быть так уж трудно.

Приехала моя семья. Отец, надеюсь, был где-то в толпе. Почему я вообще надеялся на это, я не знал.

Табиты там не было. Она была зла на меня за то, что случилось у Сэмюеля. Я ничего не мог с этим поделать. Я ничем не мог помочь, когда был одурманен наркотиками до потери рассудка.

Я встал. Я стоял перед воротами, ожидая, когда они откроются.

На долю секунды в моей голове промелькнул сон о легионе рыцарей в белых доспехах. Чешуйки под кожей задрожали.

Зверь хотел выбраться наружу. Ему нужно было расправить крылья.

Я сомневался, что сегодня проявится еще одна способность.

Ворота со скрипом отворились.

– Рубикон! – Голос Алекса эхом разнесся в микрофон и отразился от стен.

Я вышел, и толпа зааплодировала как сумасшедшая, особенно драконы. Драконы. Я был убийцей драконов.

Я поднял руки, когда почувствовал, что не могу дышать, и воздух наполнил мои легкие.

«Хочешь пересидеть это дело?» – предложил зверь.

«Нет», – подумал я. – «Ты не заберешь его жизнь».

«Тогда перестань быть слабаком, Блейк.»

Я ненавидел эти конфронтации.

Я зарычал. Толпа неправильно поняла, думая, что я пытаюсь их взволновать. Я не пытался; я был в ярости. Он не должен пытаться заявить на меня права.

Его отец и мать сидели на двух тронах прямо рядом с родителями Арианны. Правители Пейи. Жаль, что ни один из них не был достаточно царственным, чтобы заявить на меня права, ни один не был достаточно достоин, чтобы выйти из этих ворот и встретиться со мной лицом к лицу.

Люциан был храбрым, но не тем, кем надо.

Было названо его имя, и, как по маслу, когда он вышел, зверь сделал то же самое.

Фигура Люциана стала меньше за считанные секунды, и я почувствовал, что ускользаю.

«Держись, Блейк. Ты не можешь убить Люциана.»

Заиграла «Thunderstruck», и толпа подпевала.

Я ненавидел эту гребаную песню.

***

«Стой!» закричал я. Внутренний голос казался мне ненормальным. Безжизненное тело Люциана лежало на полу. Он увернулся от бесчисленных кислотных шаров, но именно хлор положил этому конец. Это вылилось из меня, душа его.

Я все еще чувствовал его запах.

Зверь наслаждался каждым мгновением.

«Хватит!» снова закричал я и заставил себя принять человеческий облик, когда зверь пошел выплевывать еще один кислотный шарик.

«Ты слабак. Он не заслуживает…» Я задвинул его разглагольствования на задворки сознания.

– Люциан! – плакал я.

Тем не менее, он ничего не сказал. Я слышал, как хрустят ребра и ломаются кости. Плоть почти разрывается.

– Люциан!

– Блейк! – Миа была одним из профессоров, сдерживавших меня. – Иди, успокойся. Сейчас же!

Я нахмурился, но послушался ее и выбежал через ворота в раздевалку.

Я бежал до тех пор, пока не почувствовал, что легкие вот-вот лопнут, прежде чем я прыгнул в воздух.

Крылья взяли верх и понесли меня прямо к моей горе.

Думаю, я только что убил принца Тита.

– 21~

Когда я вернулся, то пошел прямо к Ирен. Она ждала меня.

Я сломался.

– Я убил его, – повторял я снова и снова. – Я убил своего лучшего друга.

– Блейк, успокойся. Ты не убил его. Это всего лишь его легкие. Хлор обжег его легкие, но Констанс была близко. С ним все будет в порядке.

Я начал смеяться. Это было не из-за облегчения. Я висел на волоске. Я был близок к тому, чтобы потерять его, присоединиться к тьме, сдаться.

Почему я?

– Почему бы не сделать Рубиконом кого-нибудь другого? Почему мое яйцо?

– Потому что ты единственный, кто достаточно силен, чтобы нести это бремя. – Она встала и пошла в ванную. Она вернулась с синим бархатным кошельком для монет. Она открыла его и достала серебряный инструмент. На конце красовалась крошечная ложечка. – Я знаю о драках.

Я застыл.

В ее глазах заблестели слезы.

– Хватит, Блейк, пожалуйста. Это только быстрее уничтожит тебя.

Слеза скатилась по моей щеке.

Она положила похожий на ложку инструмент в пакет и зачерпнула мелкий белый порошок.

– Это единственный способ. Я буду следить за этим, и ты пройдешь через это. Просто пообещай, что ты не вернешься на ринг.

Она, должно быть, видела это. Но она не видела контракт. Я больше не должен. Я кивнул.

Она поднесла ложку к моему носу, и я занюхнул. Огонь вспыхнул в моей голове. Я хмыкнул и согнулся пополам.

Я почувствовал ее губы сзади на шее. Они обожгли кожу. Прошло совсем немного времени, прежде чем ощущение покалывания овладело мной, и я обнаружил, что потерялся в объятиях Ирен.

***

Люциан не был мертв, но его легкие сильно пострадали.

Зеленый Пар во мне был силен. Зеленые Пары были лжецами и любили играть в игры. Я презирал ложь, но это было все, чем я занимался последние несколько месяцев.

Я лгал всем. Может быть, именно поэтому часть меня была такой сильной.

Самой крутой частью дара Зеленого Пара было не вдыхание газообразного хлора, а способность убеждать людей. Говорили, что чем старше становился дракон, тем лучше становился этот дар убеждения.

Генри был Зеленым Паром. Джефф тоже. Он был скорее приятелем Брайана, чем моим, и обладал способностью раздражать меня еще сильнее, чем Брайан.

Тем не менее, никто из них еще не обладал даром убеждения. У меня было предчувствие, что мой дар будет работать не совсем так, как у кого-либо другого. Я должен разобраться в том, как убедить чей-то разум.

Мысли о животных промелькнули у меня в голове. Это был жестокий, но самый безопасный способ.

Мне нужно научиться использовать все свои способности. Это должно было стать чем-то вроде вдыхания воздуха.

Кислота Ночного Злодея раньше пугала меня. Мне было шестнадцать, когда она появилась. Затем проявилась молния. Розовый поцелуй был следующим, и где-то в промежутке между всем вышеперечисленным я начал заживать сверхъестественно быстро.

Сколько времени ему потребуется, чтобы исцелиться?

Я действительно надеялся, что он забудет об этом и никогда больше не попытается заявить на меня права. Теперь мы снова были здесь. Когда он перестанет думать, что у него хватит духу заявить на меня права? Я не знал, как долго он пробудет в отключке на этот раз. Его легкие были выжжены изнутри.

Я тоже чуть не задохнулся от газа, но после шестого вдоха я уже не мог отличить вдыхание свежего воздуха от вдыхания хлора. У меня был к нему иммунитет.

Способности приходили ко мне поэтапно. Я не был похож на других драконов. Конечно, я родился таким, но не получил свои способности в возрасте тринадцати лет, как они.

Я получил свою первую в возрасте шестнадцати лет. И вот мне девятнадцать. Со всем тем, что у меня есть.

Хуже всего было то, что мне приходилось держать свой огонь как можно дальше от претендентов.

Мой розовый огонь, огонь Рубикона, или то, что мне нравится называть Розовым поцелуем, отличался от огня других драконов. В нем горело розовое пламя. Оно было похоже на вирус. Как только огонь касался жертвы, он уничтожал ее.

Временами это пламя пугало меня. Я его не хотел. Оно только делало меня несокрушимым.

***

Две недели спустя Люциан все еще был в отключке.

Я ненавидел то, как долго он приходил в себя. Было глупо так спорить. Еще один всадник Взошел, чтобы заявить на меня права.

Владелец кислоты запросил разрешения Совета, чтобы попытаться заявить на меня права. Они одобрили его ходатайство, и я собирался встретиться с ним на ринге. Я не знал, почему эти идиоты продолжали пытаться. Они всегда терпели неудачу, всегда будут терпеть неудачу.