Текст книги "Темный луч. Часть 1 (ЛП)"

Автор книги: Эдриенн Вудс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

Только тогда я понял, что натворил. Моя рука пульсировала. Если бы она не была драконом, ее голова отделилась бы от шеи от силы, с которой я ударил ее.

– Я так…

– Не смей, черт возьми. Если ты еще когда-нибудь ударишь меня… – Ее голос сорвался. – Ты пожалеешь об этом. – Она выбежала.

До этих снов я никогда раньше не бил женщину, не душил ее и не причинял ей боль намеренно. Сейчас? Я был монстром. Я протопал к окну и выпрыгнул наружу. Земля становилась все ближе и ближе. Несколько девушек взвизгнули, когда мое тело сильно соприкоснулось с землей.

Я начал смеяться. Боль прошла, как будто ничего не случилось.

– Ты гребаный мудак, Блейк! – закричала на меня одна из девушек, когда я попытался встать.

– Это было весело. – Я засмеялся еще больше.

Я был безумен. Меня нужно было запереть.

Однако до мастера Лонгвея это так и не дошло. Может быть, ему на самом деле было все равно. Это было не так, как если бы я умер.

Я использовал ту ночь. Я отсутствовал около четырех дней. Каникулы были единственным временем, когда никто на самом деле не знал, что происходит в моей комнате, и употребление алкоголя было единственным, что меня успокаивало.

Я сомневался, что это приведет к моей смерти.

Я боялся, что ничего не может к ней привести.

***

Без сомнения, все гадали, когда наступил поворотный момент. Когда мое дерьмо снова соберется воедино?

Ответ был прост. Огромный гребаный Ночной Злодей наконец-то взял себя в руки.

Точно так же, как я потерял свое, мой отец вернул свое.

Когда начались занятия в школе, у меня произошел еще один инцидент с Самантой. Она слышала, что я сделал.

– Почему ты не полетел, Блейк? Ты что, пытаешься покончить с собой? – Она продолжала давить и тявкать, как маленькая собачка. Она сводила меня с ума.

Я оттолкнул ее, и она сильно ударилась головой об пол.

Люциан сразу же набросился на меня. Как и его жалкий маленький друг Дин. Они все пытались сбить меня с ног, удержать меня. Все они закончили с окровавленными носами и почти сломанными конечностями. Затем вмешались Джордж и Брайан с Джеффом и парой других драконов.

После этого мне дали успокоительное. Когда я проснулся, мне все еще нужно было с кое-кем иметь дело. Он ждал меня в кресле рядом с моей кроватью.

– Серьезно? – проворчал я. – Они послали тебя? Человека, который даже не может позаботиться о своей собственной семье?

Отец просто пристально смотрел на меня; в следующую секунду я оказался лицом к нему. Его рука сжала мою шею.

– Я оплодотворил твое яйцо, когда твоя мать снесла тебя. Я раздавлю тебя, мальчик.

Я не мог дышать. Но он не отпускал меня.

– Я не боюсь Рубикона. Ударишь сестру еще раз или кого-нибудь еще, Блейк, и я позабочусь о том, чтобы тебя заперли в подземельях Тита, и лично сожгу ключ.

Я кипел от злости, но не мог дышать. Я попыталась вырваться из его хватки, когда его кислота начала обжигать мне горло. Я не могла вырваться из его хватки.

– Подземелья Тита заколдованы. Ни один дракон никогда не сбегал из них. Я оставлю тебя там гнить.

Я увидел правду в глазах отца.

– Хорошо, пап, – прохрипел я. – Я верю тебе.

Он отпустил меня.

– Возьми себя в руки, Блейк. И никогда больше не заставляй меня приходить сюда, чтобы во всем разобраться.

Я кивнул. Я никогда не видел отца таким. Он тоже был темным, но всегда таким слабым.

Он выглянул в окно.

– Ты обратился?

Я молчал.

– Ты обратился, Блейк?

– Я не знаю. Часть меня темнее, но, очевидно, я все еще испытываю некоторый страх. – Только что почувствовал его сейчас.

– Тогда все еще есть надежда.

Он отвернулся и, не оглядываясь, вышел из лазарета.

Я вздрогнул. Я не думал, что когда-нибудь снова буду бояться отца, но каждая косточка в моем теле, каждая чешуйка, покрывавшая меня, дрожала.

Зверю это не понравилось.

***

Последовала пара заявлений. Мне теперь было все равно.

У меня развилась бессонница. Я боялся засыпать. Если это был не тот долбанутый сон, в котором я был сшит совершенно неправильно, то это был тот, в котором на меня претендовало то, что, по-видимому, было светом. Мне не снился ни один из них, но я смертельно устал.

Я снова пошел повидаться с Ирен. Она была единственной, кто заставлял меня чувствовать себя спокойно. Давала мне то, что я хотел, и трахала меня так, как мне было нужно. Часть меня все еще заботилась о ней, но теперь все было по-другому.

Все было по-другому.

Каждый раз, когда Люциан говорил о назначении даты своей следующей попытки, я больше не боялся за него.

Я просто хотел убивать.

У меня было еще два заявления. Я хотел убить их, чтобы насытить свою тьму, но власти остановили процесс, прежде чем дело зашло так далеко.

И вот однажды ночью мне это приснилось.

Это был не один из двух снов, которых я боялся. Это был другой. Я был безнадежно потерян, мысленно потерян. Я чувствовал себя одиноким, испуганным.

Ветер не дул. Не было никаких признаков тьмы. Колизея не было видно, как и пустыни.

Я испугался; это было противоположностью моим обычным снам. Тут было мирно. Я был под деревом. Я лежал на кровати, греясь на теплом солнце. Мое тело болело от слишком большого количества секса. Она пошевелилась в моих объятиях, и я посмотрел вниз на рыжую.

Это захлестнуло меня, как приливная волна.

Я мягко обнял ее, и мои губы задержались на ее веснушчатой коже. Я начал ломаться. Часть меня ненавидела это.

Она проснулась. В ее глазах стояли слезы. Я хотел спросить, что случилось.

– Ты меня не любишь.

– Что? – спросил я, сбитый с толку.

– Ты не любишь меня.

– Детка, – сказал я, когда тревога поднялась в моей груди. Что с ней было не так?

– Ты не любишь меня. Ты не любишь меня. Ты не любишь меня. – Она начала плакать. Потом она закричала, и я проснулся.

Прежнее оцепенение вернулось, но слеза скатилась по моей щеке.

Она была права. Я не любил ее.

Никогда.

Я никому не принадлежал и никогда не буду принадлежать.

***

– Что происходит с твоей спиной? – Табита закричала однажды утром.

– Не надо, – предупредил я ее.

– С кем ты встречаешься, Блейк?

– Это ничего не значит.

– Ты невероятен.

– Тебе это не нравится? Вон там дверь, драгоценная. – Я стянул футболку через голову.

Она не собиралась указывать мне, что я могу, а чего нет. Уже ходили слухи, что мы были парой.

– Мой брат все еще хочет, чтобы ты позвонил ему. Просто поговори с ним. Он сводит меня с ума. – Она натянула брюки и вышла из моей комнаты, одетая только в лифчик.

Я покачал головой. Фил мог бы сгнить, мне было все равно.

Честно говоря, последние несколько месяцев были настоящим круизом. Теперь Ирен снабжала меня припасами. Я просто должен был попытаться продержаться.

Я не чувствовал себя таким темным.

Я всегда думал, что когда я стану темным, то захочу освободить Горана и умру, пытаясь это сделать, или испепелю свой мир и буду править остальным. Что-то в этом роде.

Может быть, отец был прав. Я все еще боялся, и страха я не знал. Может быть, признаком моей капитуляции перед тьмой было то, что страха не будет.

Я был страхом.

Но я все еще боялся.

Я оделся и снова отправился на одно из этих гребаных скучных занятий.

Табита была рядом со мной. Ее рука скользнула вверх по моей ноге, а затем она прикоснулась ко мне. Я закрыл глаза. Это было приятно.

Когда прозвенел звонок, я затащил ее в чулан и выебал.

Смотрите-ка, а жизнь была не так уж плоха. Ну, пока нет.

– 25~

Снова в Колизее. Радостные возгласы эхом отразились от стен. Глухие звуки вибрировали в моих чешуйках. Все, чем я был, содрогнулось. Тьфу, черт, только не это. Пожалуйста.

Я знал, что произойдет, как только эти врата откроются. Это должен был быть рыцарь в белоснежных доспехах, и острые лучи солнца отражались бы на нем, лишая меня зрения.

Все, что касалось этой ночи, пугало меня до смерти.

У рыцаря была странная способность, которая создавала армию. И хотя по драконьему закону было запрещено заявлять права на дракона через нескольких всадников, этот был не в счет.

Я уставился на ворота, как будто каким-то чудом мог получить дополнительную способность, которая могла бы испепелить рыцаря одним лишь моим злобным взглядом. Стало слышно биение моего сердца. Все вокруг меня затихло. За этими воротами были только я и рыцарь – или мне следует сказать рыцари? – за теми воротами.

Ворота открылись с громким скрежетом, а затем я услышал лязг доспехов, и отражение металла на солнце ослепило мое зрение.

Я проснулся.

Пот стекал с лица. Люциан все еще спал в другом конце комнаты. Часы на прикроватном столике показывали полночь.

Почему мне снилось это дерьмо?

Я изо всех сил старался избавиться от этого чувства. По какой-то причине это было все труднее и труднее после каждого сна.

Я спустил ноги с кровати и положил голову на ладони. Локти покоились на коленях, и я делал глубокие вдохи, чтобы успокоить нервы.

Это не сработало. Сегодня вечером что-то было не так.

Из окна донесся стук. Я замер. Медленно подняв глаза, я не увидел ничего, кроме чернильной глубины ночи. Даже это казалось неправильным.

Я оттолкнулся от кровати и медленно подошел к окну.

Мне казалось, что стена отступила от меня, и потребовалась вечность, чтобы добраться до проклятого окна.

Наконец я добрался до него и выглянул наружу. Что-то определенно было не так; я смотрел в небо и даже не мог разглядеть звезд.

Мое сердце билось быстро, сильно. Я услышал это, что-то, что было невозможно, но вот я стоял в своей комнате, которая не была моей комнатой, уставившись в беззвездную ночь. Я начал задаваться вопросом, где, черт возьми, я нахожусь.

Какой-то гул пронзил все, чем я был, и…

Я подскочил в постели. Снова.

Первое, что я увидел, был лунный свет, отражающийся в комнате. Легкий ветерок колыхал занавески. Каждый волосок на моих руках встал дыбом.

Я все еще чувствовал это. Вибрация. Она гудела в моих чешуйках, прячась глубоко под кожей. Мышцы челюсти напряглись, и я стиснул зубы. Только тогда я понял, что сжал руки в кулаки.

Тихие голоса доносились откуда-то снизу, со двора. Я на цыпочках подошел к окну.

Люциан пошевелился, когда я отдернул занавеску. Внизу Мэтт нес тело. Констанс высказывала опасения, а мастер Лонгвей указывал дорогу в лазарет.

В любую другую ночь я бы не обратил на это никакого внимания, но что-то внутри меня отреагировало чисто инстинктивно.

Я должен был выяснить, какого черта Мэтт здесь делал. Он жил на другой стороне и приходил в Пейю только… ну, когда что-то заставляло его вернуться. Только самые важные вопросы. Я просто должен был знать, что было так важно на этот раз.

Я подошел к комоду, выдвинул ящик и надел рубашку. Джинсы все еще валялись на полу там, где я скинул их этим вечером, и я натянул их обратно.

– Блейк, – сонно сказал Люциан. – Что за черт? Куда ты направляешься?

Я оглянулся на него.

– Спи. Тебя это не касается.

Мне не следовало этого говорить. На самом деле мне не следовало ничего говорить. Мой тон был полон тревоги, и он слишком хорошо меня знал.

– Блейк, что это?

– Иди спать, Люциан, – сказал я, стараясь говорить более спокойным тоном, похоже, это сработало. Затем голос – Мии – раздался внизу. Я мог слышать это ясно.

Очевидно, Люциан тоже; его взгляд метнулся к окну, и он встал с кровати. Он бросил на меня насмешливый взгляд, когда посмотрел вниз, на внутренний двор главного входа.

– Какого черта Мэтт здесь делает?

Я натянул туфли, пока Люциан одевался. Я не стал его дожидаться. Я не хотел, чтобы он шел выяснять, что привело Мэтта в Пейю, раньше меня.

Люциан был быстрым. Он всегда так быстро складывал два и два. Я ненавидел это. Я нажал кнопку вызова лифта, и, к моему счастью, сегодня вечером он не торопился. Я подумывал о том, чтобы подняться по лестнице, когда открылся лифт. Он почти закрылся вместе со мной внутри, когда в дверях появилась рука, и двери лифта снова открылись.

Я выдохнул.

– Серьезно, ты не мог подождать две секунды? – Его напряженная поза ясно давала понять, насколько он несчастен.

– Укуси меня, – проворчал я едва слышно.

Спуск на седьмой этаж показался мне более долгим, чем обычно. Я продолжал смотреть на цифры. Он нервов колотило. Кто был тот человек, которого принес Мэтт, и почему они так подействовали на меня? Был ли он как-то связан со мной?

Мои мысли чуть не отправились туда. Но, с другой стороны, отец должен был знать. Мне нужно было увидеть Ирен. Она должна что-то знать.

Наконец лифт зазвенел, и двери открылись. Я вышел первым и пожалел, что не могу просто сказать что-нибудь, чтобы Люциан вернулся в нашу комнату.

Семью этажами ниже я попытался обогнать его, но он был так же быстр, как и я, и легко поспевал за мной.

Просто посмотри правде в глаза, Блейк. Люциан здесь, чтобы остаться.

На последнем лестничном пролете напротив лестницы для девочек я обнаружил Мию, спешащую к главному входу, обратно в свою спальню, которая находилась недалеко от крыла Ирен.

– Блейк. – В ее голосе звучало удивление. – Люциан. – Она надулась, будто была раздражена тем, что мы вдвоем пришли расследовать. – Что вы, ребята, здесь делаете?

– Я видел Мэтта. – Я покосился на Мию, которая по какой-то причине не могла смотреть мне в глаза.

– Что происходит? – спросил Люциан.

– Ничего. Просто какое-то драконье отродье, которое они принесли с другой стороны. У меня пока нет всех подробностей, но ее отец не выжил, и Мэтт понятия не имеет, кем он был.

Я прищурился.

– Если они жили на другой стороне, они должны были зарегистрироваться?

– Именно это я и хочу сказать, – сказала она. – Возвращайтесь в постель, я уверена, мастер…

– Блейк, – раздался голос мастера Лонгвея из-за угла, как раз выходящего из коридора. – Что вы, мальчики, здесь делаете?

– Не можем уснуть, – солгал я.

Взгляд Люциана остановился на мне. Это заставило меня почувствовать себя неуютно.

– Почему Мэтт здесь? – настаивал я.

– Он принес девушку с другой стороны.

– Девушку? – сказал Люциан.

– Вы, мальчики, должны заниматься своими делами, – напутствовал мастер Лонгвей. – Вам обоим следует вернуться в постели.

Все они что-то скрывали.

Голос Ирен наполнил коридор из вестибюля.

– Нет, Мэтт, я бы знала.

– Давай, Ирен, – заговорила Констанс. – Сходство…

Затем Мэтт заговорил.

– Я не могу не думать, что каким-то образом?..

Ирен не дала ему закончить.

– Она не та, за кого ты ее принимаешь. Нет никакого способа. Ты сам сказал: ее отец был драконом.

– Думаю, вам двоим сейчас следует вернуться в свою комнату.

Я покосился на мастера Лонгвея.

– Что такое, чего никто из вас не хочет сказать?

– О нет, – услышал я голос Ирен.

– Блейк здесь, – рассеянно сказал Мэтт, в то время как мастер Лонгвей почесывал подбородок, не отвечая на мой вопрос.

– Возвращайтесь в свою комнату. Я серьезно, Блейк. Мы поговорим об этом позже.

Мэтт посмотрел мне в глаза, когда выходил из коридора. Это было написано у него на лице. Замешательство, волнение, надежда. Он посмотрел на потолок и снова на мастера Лонгвея, и я понял, что он имел в виду. Мне нужно подождать его на крыше общежития для мальчиков. Он поговорит со мной позже.

Я развернулся, не сказав ни слова, но Люциан все еще хотел узнать больше о драконьем отродье. Я не стал дожидаться его и отступил к лифту, обратно наверх, на крышу, где я мог получить некоторые ответы.

***

Я ждал около сорока пяти минут. Я знал, что прошло сорок пять минут, потому что каждые пять секунд поглядывал на часы.

Голова Мэтта просунулась в отверстие, которое вело на крышу. Он увидел, что я сижу на краю, и вскарабкался наверх. Он добрался до меня через несколько секунд и сел рядом со мной, наши ноги свисали с крыши.

На несколько секунд воцарилась тишина, а потом я больше не мог этого выносить.

– Кто она, Мэтт?

Он с силой потел лицо, точно так же, как это делал мастер Лонгвей сегодня вечером.

– Не знаю, Блейк. Все, что я могу сказать, это то, что ее отец не был идиотом. Я даже не знал об их существовании, пока он не позвонил мне сегодня утром, сказав, что ему нужно срочно поговорить со мной, что дело очень важное, и что он не может обсуждать его по телефону. Как он узнал мой номер, узнал мое имя, и кто я такой, понятия не имею.

Я прищурился.

– Они не были зарегистрированы?

Он покачал головой и глубоко вздохнул.

– Фокс и его колония охотились за ним.

Я уставился на него, разинув рот.

– Да, – согласился он. – Бьюсь об заклад, Фокс видел их за милю, и я бы все отдал, чтобы узнать то, что знал он.

– Знал? – Он использовал прошедшее время.

– Ее отец умер за несколько минут до того, как я туда добрался. Его лицо было сильно обожжено, а Фокс представлял собой груду оторванных конечностей. Меднорогие – нежные создания, но с ними лучше не связываться. Особенно когда речь заходит о семье.

– Хорошо, значит, она – драконье отродье?

Мэтт кивнул.

Это все еще не объясняло, почему я проснулся, почему мое тело отреагировало именно так.

– То, которое несет на себе метку всадников, Блейк, и к тому же очень темную.

Я снова уставился на него. Драконьи отродья не были всадниками. Конечно, они были людьми, но в них была ДНК дракона. Хотя у них не было драконьих форм, это было против драконьего закона, чтобы кто-то из них претендовал на дракона. Они также никогда не рождались с меткой, не говоря уже о темной.

– Я не понимаю. Ее отец – дракон? Это причина, по которой Ирен…

– Нет, – перебивает Мэтт. – Причина, по которой Ирен потрясена, заключается в том, на кого она похожа.

Я ждал продолжения, и ему потребовалось некоторое время.

– Мне нужно знать, Блейк. Ты должен быть честен со мной. Честен. Пожалуйста.

Я ненавидел, когда люди просили.

– Твой отец когда-нибудь упоминал о беременности королевы Катрины?

Я откинулся назад, опираясь на ладони.

– Что? – Правильно ли я его расслышал?

– Ты не знаешь, была ли королева Катрина когда-нибудь беременна? Лгали ли они? Драконы помнят каждую деталь жизни. Что ты можешь вспомнить?

Я думал об этом.

Она не была беременна, но было время, когда она была в поисках самопознания… Нет, этого не могло быть.

Я покачал головой.

– Нет. Я не помню ничего подобного. Почему ты спрашиваешь меня об этом?

Он сделал еще один глубокий вдох.

– Она похожа на них, и нет, не только часть ее напоминает мне о нем. Она похожа на него. Как будто он был ее отцом, а королева – ее матерью.

– Ты вообще себя слышишь? Ты, как никто другой, должен знать, что ни один человек не может пройти сквозь Стену, так что не имеет значения, как она выглядит, Мэтт. Она не могла преодолеть эту Стену.

Он кивнул и закрыл глаза.

Когда он открыл их, то посмотрел прямо вниз, на землю в тысячах футов под нами.

– Я продолжал говорить себе это, Блейк. Но ты ее не видел. Говорят, дракон всегда знает.

– Мэтт, давай. Ты же не веришь в это мумбо-юмбо, не так ли?

– Я не Хроматический, Блейк. Ты должен сказать мне…

– Нет. Ты думаешь, я хочу стать злым? Думаешь, я хочу однажды испепелить свой мир, убить людей, которых люблю? Сразиться с тем, у кого хватит смелости убить меня, и это, вероятно, будет тот парень, который сможет меня приручить? Нет. Я обещаю тебе вот что: если бы у них был ребенок, мой отец знал бы, я бы знал, и я не был бы тем мрачным месивом, которым являюсь сейчас, и у меня была бы надежда. Она – драконье отродье. Стена не позволила бы ей пройти, если бы это было не так.

Снова воцарилось молчание. Почему я лгал Мэтту?

– 26~

За эти годы сюда съехалось много людей со всей Пейи, распуская слухи и домыслы о том, что они были детьми короля и королевы. Многие. Ни разу они не были членами королевской семьи. Даже близко.

Это было то же самое. Эта девушка, кем бы она ни была, была драконьим отродьем, не более того.

Я нашел Люциана, ожидающего на диване в нашей маленькой гостиной.

Я вздохнул. Вот оно.

Звуковой эффект гонок на байках воспроизводился с экрана телевизора. В руке Люциана был зажат контроллер, и его большие пальцы нажимали на кнопки так, словно завтрашнего дня не было.

– Где ты был? – спросил он, не отрывая глаз от экрана.

– Так что, теперь ты моя мама? – саркастически спросил я.

Он с силой опустил контроллер на кофейный столик.

– Кто она, Блейк? – Он встал и указал на окно. – Ты не проснулся. Ты засыпаешь раньше меня. Теперь скажи мне правду?

– О чем ты говоришь? – Я притворился, что понятия не имею, что он имел в виду.

Он фыркнул.

– Ты точно знаешь, о чем я говорю.

– Люциан, пожалуйста. Я услышал голоса, встал, пошел посмотреть и увидел Мэтта. Она – драконье отродье, вот и все. Мэтт хотел поговорить со мной из-за Фокса. Клянусь.

Его глаз дернулся. Я никогда не знал, что это означало, когда у него дергался глаз. Он дергался по многим причинам. Когда он устал, не купился на глупую отговорку, или если он что-то скрывал взамен.

Его тело расслабилось, а затем он снова посмотрел на меня более мягкими, добрыми глазами.

– Так что Мэтт сказал о Фоксе?

– Он мертв. Ее отец был Меднорогим и убил его в процессе.

– Фокс мертв? – Люциан казался таким же удивленным, как и я.

Я кивнул.

– Должно быть, это был какой-то сильный Меднорогий.

– Должно быть. – Мои слова были едва слышны.

– Итак, – сказал он. – Что она здесь делает?

Я вздохнул. Как я уже сказал, Люциан был умен и всегда задавал вопросы.

– Она родилась с меткой Драконианцев, – сказал я, желая, чтобы он просто оставил это в покое, поскольку я знал, куда приведет эта дорога.

– Что? Но она – отпрыск дракона.

– Из того, что я понял, ее мать была человеком, а отец – драконом.

– Тем не менее, отпрыски драконов никогда не носят метку Драконианцев.

– Она носит, – сказал я, будто это не было невозможно.

– Странно. – Он ухмыльнулся.

Я упал на кровать и уставился в потолок. Всякий раз, когда Люциан говорил «странно», разговор заканчивался. Из динамиков снова зазвучали мотоциклетные звуковые эффекты.

Я скучал по старым временам. Когда я все еще был собой, все еще в здравом уме и хорошим, а он все еще был моим лучшим другом. Я так сильно хотел этого снова… Но тогда, почему я солгал сегодня вечером, когда Мэтт попросил меня быть честным с ним? Что дракон знает своего всадника… я сказал ему, что это мумбо-юмбо, что я в это не верю.

Почему я проснулся? Почему я солгал Люциану? Была ли она той, за кого ее принимал Мэтт?

Нет, этого не могло быть. Я снова подумал о том времени, когда королева Катрина отправилась на поиски самопознания, чтобы улучшить свой слух.

Холодный палец прошелся вдоль моего позвоночника. Она была частью Дента. Ей не нужно было отправляться на поиски, чтобы улучшить свой слух; она могла слышать так же хорошо, как и ее дракон.

Тогда почему она уехала на пять месяцев?

***

На следующий день вся школа говорила о нашей гостье. К концу дня количество историй выросло. Некоторые говорили, что ее отец был бывшим военным, который скрывался, потому что был в списке разыскиваемых в Пейе. Другие говорили, что он был одним из бывших членов колонии Фокса, и именно так ему удалось убить Фокса. Я не прослушал и половины историй, но к концу дня мастеру Лонгвею пришлось вмешаться.

Он позвал нас всех в аудиторию, и менее чем за тридцать минут все кресла были заняты. Я сел рядом с Джорджем и увидел, как его трясло, когда одна из первокурсниц проходила. Она явно не так уж сильно ему нравилась.

Я не мог удержаться от хихиканья.

– Эта девушка призналась тебе в своей вечной любви или что-то в этом роде?

– Что? – спросил он, прищурившись.

– Первокурсница, короткие каштановые волосы, дерется как чувак?

– О. – Он покачал головой, как будто понятия не имел, о чем, черт возьми, я говорю.

Я отпустил это. Мне ничего не почудилось. Почему у меня возникло ощущение, что Джордж что-то скрывает?

Табита внезапно плюхнулась на стул рядом со мной вместе с одной из своих Зеленовато-дымчатых подруг, Сьюзен или это была Сара. Я никогда не мог отличить их друг от друга. Девушка была великолепна, когда дело доходило до выдумывания историй, и врала сквозь зубы, чтобы выпутаться из любой ситуации, но опять же, именно этим были известны Зеленые Пары.

Табита поцеловала меня, когда мой взгляд поймал входящую Ирен. Она одарила меня тем взглядом, в котором одна бровь была приподнята. Тем, который заставил меня почувствовать, что я окажусь в собачьей будке, если не прерву поцелуй.

Я отвернул голову от лица Табиты и улыбнулся. Табита не поднимала большого шума. Я был не из тех, кто любит обниматься, и от нее было легко скрыть, что она была всего лишь прикрытием, чтобы я мог видеться с Ирен. Я любил Ирен, и мне было все равно, была ли она трехсотлетним Лунным Ударом.

Никогда не было плохо иметь рядом с собой кого-то, кто может видеть будущее. Она узнает, когда все станет слишком мрачным. Или когда конец будет близок.

Свет в зрительном зале потускнел. Парни вокруг нас издавали тупые брачные звуки. Мастер Лонгвей вышел на трибуну и схватил микрофон, велев нам соблюдать тишину. Прямо тогда хваткие руки притянули мое лицо, и мои губы нашли губы Табиты. Я не знал, что такого было в ее поцелуях – ее и Ирен, – но всякий раз, когда они вдвоем начинали целовать меня, зверь временно удовлетворялся.

Я не слушал ни слова из того, что говорил мастер Лонгвей, за исключением нескольких слов, которые то тут, то там прорывались сквозь бушующие гормоны. Как «Фокс» и «мертвец», слова, которые привлекли внимание зверя.

А потом Табита просто так перестала меня целовать. Почему? Когда я открыл глаза, мои губы были опухшими от всех этих поцелуев, а гормоны – на взводе. Свет включился. Табита поджала губы и помахала на прощание.

«Встретимся сегодня вечером?» произнесла она одними губами.

Я кивнул, и на моем лице расплылась улыбка.

Я обнаружил, что Джордж ухмыляется мне, как идиот.

– Ты ничего не слышал из того, что сказал мастер Лонгвей, не так ли?

– Нет, – сказал я, и он просто рассмеялся, когда мы выходили из аудитории.

***

Я кончил. Зверь внутри меня снова почувствовал удовлетворение. Прыгать от Табиты к Ирен, как пчела, опыляющая цветы, или лишать девственности, как назвал бы это Брайан, было игрой, в которую зверю нравилось играть. Я думал как Брайан, но сейчас был совершенно неподходящий момент думать о нем.

– Это было потрясающе, – сказала Табита устало, и я ухмыльнулся.

– Потрясающий – это мое второе имя, – пошутил я.

Она сладко рассмеялась мне в ухо, которое нежно прикусила. Это сводило меня с ума так, как могла только Табита. Это начинало сбивать с толку. Например, что, черт возьми, Табита со мной делала? В то же время мне было жаль Ирен.

Я усмехнулся и толкнул ее обратно на кровать, прижимая.

Ее ноги обвились вокруг моей талии, когда я уставился на нее сверху вниз.

– Ты знаешь, что твои сосания и покусывания делают со мной, юная леди, – игриво проворчал я, сильнее прижимая ее к кровати.

Она закричала от смеха, когда я впился ртом в ее шею и притворился, что разрываю ее на части.

Это быстро привело к жесткому, пульсирующему сексу. После него она рухнула в мои объятия. Мы заснули.

Обычно, когда я был измотан, мне ничего не снилось. Но с тех пор, как появилась новая девушка с Мэттом, мне каждую ночь снились кошмары.

Удушье Колизея. Толпа заставляет меня чувствовать себя маленьким. Мое обычно тихое сердце стучит в ушах. Скрежет открывающихся ворот и звук металла, неумолимо приближающегося ко мне, тысячи рыцарей в белых доспехах и слепящее отражение солнца. Затем все смолкало. Тот тип отдающегося эхом небытия, который заставлял меня чувствовать, что я тону в нем.

Я проснулся от писка будильника. Шесть тридцать. Я проспал около двадцати минут. Мои глаза болели от недостатка сна.

С тех пор как прибыла девушка, я плохо спал. Почему она так поступала со мной? Почему она? Почему я так волновался, она же драконье отродье?

Мне все это не нравилось. Мне не нравилось, как я реагировал на нее, на какое-то существо, которое даже не знало о существовании драконов – по крайней мере, так сказал мне Люциан на следующий день после того, как мастер Лонгвей позвал нас в аудиторию. Он сказал, что Констанс не знала, сможет ли ее разум воспринять нашу реальность.

Типично. Люциан уже знал, как она выглядит; он был настоящим рыцарем в сияющих доспехах. Больше похоже на королевскую занозу в моей заднице. Он уже спросил Констанс, может ли он чем-нибудь помочь. Так благородно с его стороны.

Я с силой провел рукой по лицу. Почему эта девушка?

Она даже не знала, что наш мир существует. Вероятно, у нее даже не хватило бы смелости встретиться лицом к лицу с драконом. Как ее отец скрывал это от нее все эти годы? Почему он скрывал это от нее?

Чем больше я думал о ней, тем больше мне хотелось знать, кто она такая, и что это значит для меня. Она была драконьим отродьем, несущим метку всадников.

Я думал, Мэтт слишком остро отреагировал той ночью, когда сказал, что она похожа на короля и королеву, но за последние несколько дней я начал беспокоиться. Совсем немного.

Миа, профессор Грегори, сэр Эдвард и даже профессор Файзер, у всех у них был одинаковый вид. Они пытались придумать, как девушка добралась до другой стороны.

Она не могла быть настолько похожа на короля и королеву. Я должен был увидеть ее своими собственными глазами. Я должен был знать. Я должен был покончить с этим, чтобы, черт возьми, продолжать жить своей испорченной жизнью.

Если бы я увидел ее, я бы понял, что профессора были неправы.

Она была бы просто еще одним драконьим отродьем.

У меня не было настоящего всадника.

– 27~

– Итак, Блейк, не мог бы ты поделиться своим мнением о том, почему…

– Прошу прощения, – прервал я профессора Файзер. Она никогда не спрашивала меня о моем мнении, и я не собирался начинать высказывать его сейчас. – Меня не интересуют входные данные. Ну, не в классе, это точно.

Смешки прокатились по студентам, когда до них дошли мои слова. Щеки профессора Файзер стали ярко-красными.

– Это было неуместно. Хорошо, пожалуйста, покинь мой урок, если не собираешься участвовать.

Я уставился на нее, собирая сумку. Я все равно ненавидел этот урок. Она была полностью за Драконианцев, драконьи узы и тому подобное. Это было неправильно. Люди и драконы никогда не должны так смешиваться.

К моему удивлению, Табита тоже начала собирать сумку, нарушив мои планы по поиску определенного Лунного Удара на остаток дня.

– Останься, – буркнул я и увидел замешательство с небольшой обидой на ее лице.

Я проигнорировал это и вышел из класса профессора Файзер.

– Знаю, ты считаешь его поведение таким отвратительным, но это позиция человека, который далеко не уйдет.

Я отключился от нее. Все по-прежнему боролись за мою лучшую половину. Я собирался стать темным. Пришло время, чтобы остальной мир тоже узнал об этом.

Именно тогда электрический разряд прошел через мое сердце. От этого у меня скрутило живот, и меня одолела тошнота. Я огляделся, чтобы посмотреть, смогу ли я заметить Люциана. Он уже давно не заставлял меня чувствовать себя так. Чувство медленно угасало после инцидента с Арианной. Но вот я был здесь, чувствуя это снова. Врожденное, вызывающее отвращение неприятие его чистоты.